Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"
Автор книги: Варвара Мадоши
Соавторы: Кирилл Смородин,Григорий Григорьянц
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 353 страниц)
Глава 23
В крепости Бнабел Митридат чувствовал себя пленником, хотя и почетным, несмотря на то что крепость была в полном его распоряжении. По-прежнему охрана армянская, весь персонал тоже армянский. Отряд понтийских воинов расквартировали в соседнем городке, и только несколько вельмож были рядом. Хорошему настроению не способствовало даже то, что Тигран прислал своего лучшего повара.
– Это что? – спросил царь, пробуя кондитерское изделие, очень ароматное и необычное, поданное ему на десерт после обеда. – Гипсикратия, попробуй, очень вкусно!
Повар Хосров, армянин, которого позвали в зал по приказу Митридата, поклонился:
– Государь, бари ахоржак![15]15
Բարի ախորժակ – Приятного аппетита! (арм.)
[Закрыть]
– Что это за сладость? Никогда не пробовал!
– Царь Тигран поручил мне готовить для тебя самые изысканные блюда. Это пирог «Вавилон».
– Вкус необычный! – громко сказал царь. – И какой рецепт?
– Рецепт такой: взять ячменную и пшеничную муку, смешать с оливковым и кунжутным маслом и финиковым сиропом…
– Что за финиковый сироп?
– Финиковый сироп – это выжатый финиковый сок, которому дают сгуститься. От него необычная сладость. В тесто добавляются индийский сахар, рубленые финики, инжир и орехи. Еще я добавил корицу, которую доставляют из Китая только для царя. Пирог выпекается в печи.
Митридат откусил еще кусочек вавилонского пирога и запил вином, наслаждаясь ароматом выпечки, и этот пирог показался ему не просто лакомством, а пищей богов.
– Гипсикратия, я ничего подобного не пробовал в жизни. Если так пойдет дальше, мы с тобой станем знатоками армянской кухни, позабыв о войне, и вообще зачем мы прибыли в Армению.
Взяв кусочек выпечки с другого блюда, он отправил его в рот и, зажмурив глаза, медленно начал жевать, испытывая неземное удовольствие.
– А это что? Тоже Вавилон?
– Нет, государь, это армянская сладость гата.
Гипсикратия, попробовав гату, оценила выпечку:
– Эти рулетики со сладкой начинкой ни с чем не сравнимое удовольствие!
– Действительно, тающее тесто и нежнейший вкус! – Митридат был доволен. – Тигран специально кормит меня вкусными блюдами, чтобы мне казалось: все наладилось и жизнь прекрасна.
– Вчера подавали арганак, назук и багардж, – засмеялась Гипсикратия.
– Мне нравится, когда ты смеешься, – сказал удовлетворенный Митридат. – Если ты радуешься, значит, и мне хорошо. Я люблю тебя, милая. – И обратившись к повару, сказал: – Хосров, ты молодец! Ответь мне еще на один вопрос.
– Да, государь!
– Я чувствую, что в Армении что‑то творится, у всех озабоченный вид. Что говорит народ? Поведай мне, несведущему!
– О государь, народ говорит, что над Араратом гремит гром, а иногда поднимается черный дым, а земля вокруг трясется. Бури и ураганы губят урожай, скот не хочет пастись на склонах горы.
– И что это означает?
– Есть предание, что под горой живет дракон; народ думает, дракон проснулся!
– Как говорили древние, берегись дремлющего дракона! – воскликнул Митридат. – Хорошо, Хосров, иди!
Отпустив повара, стал расхаживать по залу:
– Я сам превратился в дракона, только не под горой, а в этой крепости. Тиграну пора понять: если живешь бок о бок с драконом, изволь с ним считаться.
Гипсикратия любовалась мужем: высокий лоб, высокий рост, несмотря на возраст, был хорошо сложен и подтянут. Уныние, тоска и апатия прошли. Теперь знал, чего хотел, и никакие ухищрения Тиграна не свернут его с избранного пути. Митридат ходил по залу, сконцентрировавшись на способах достижения цели.
– Знаешь, Гипсикратия, хочу заставить царя Великой Армении вступить в войну с Римом.
– Великий царь, твоя миссия – подарить людям счастье, твоя цель – преодоление, твое желание – обладать!
Она подошла к мужу, обняла и поцеловала, заглядывая в красивые глаза.
– Эти глаза сводят меня с ума, – прошептала она.
А он, все еще думая о главной задаче, произнес:
– Я всегда добиваюсь желаемого, но пока, дорогая, не нащупал слабое место Тиграна, чтобы подвинуть его на безрассудный поступок. Тигран всегда действует осмотрительно, имеет политическое чутье и гибкость. Мне надо чем‑то его заинтересовать.
Он подошел к столу и взял чашу с чаем.
– Это китайское лекарство хорошо меня бодрит и поднимает умственную активность: хочется работать, творить!
Гипсикратия знала, что ее муж, честолюбивый и гордый человек, имел резкие перепады настроения, и делала все, чтобы поддержать его. Она сказала:
– Ты умеешь себя настраивать на положительное мышление. Уверена, найдешь достойное решение!
– Да, дорогая! Необходимо мыслить нестандартно, если хочешь добиться успеха. Я весь свой талант растратил на сомнительные победы, но теперь все изменится, в мое предназначение поверят, я буду вершить историю.
– Ты одаренный человек, способен мыслить глубоко, тебя вдохновляют боги.
– Я сам бог! Почти. Иногда кажется, греческие боги отвернулись от меня, и тогда вера ослабевает. Несомненно, это преступление не верить в высшие силы, но до сих пор они не открыли мое предназначение.
Не имея активного выхода, его энергия выплескивалась теперь или на Гипсикратию, или на окружавших его придворных и слуг, или на шедевры кулинарии и хорошее армянское вино. Все это снимало нервное напряжение. Он был сосредоточен на мысли, которую все время повторял своим приближенным: «Тигран не помог мне, когда римские войска вторглись в мое царство, и это может обернуться роковой ошибкой для него. Если бы он прислал войска еще до битвы при Кабире, легионы Лукулла были бы разбиты».
С юности он был одержим идеей создания собственной империи, которая затмила бы все остальные. Всегда умело манипулируя людьми, начал войну с Римом и вел ее двадцать лет. Потом нашел способ вовлечь в войну Тиграна, и тот вошел в Каппадокию. Получив это царство руками Тиграна, посадил на престол своего сына. Правда, временно. Да, он заставил Рим считаться с собой как с серьезным и опасным противником! Теперь, размышляя, как вовлечь Тиграна в новую войну, когда в Римской республике начались внутренние смуты, решил: настал момент для реализации своей идеи. Окруженный армянскими шпионами, злясь на зятя Тиграна, спланировал развязать невиданную войну.
– Милый, все это гнетущие чувства, – пыталась успокоить Гипсикратия.
– Я слишком умен и расчетлив, чтобы просто идти на поводу своих чувств.
– Народ тебя боготворит. – Гипсикратия с восхищением смотрела на мужа.
Эллины видели в нем освободителя от тирании, они воспринимали царя как мессию, даже когда получили приказ вырезать всю колонию римских граждан в Эфесе. Восемьдесят тысяч человек! Оттуда пришли огромные средства для ведения войны, а захватчики были наказаны за безудержную алчность.
Еще он всегда стремился подчеркнуть свое внешне сходство со знаменитым предшественником Александром Македонским, чей авторитет и славу себе присвоил. Тигран был того же склада. Армения стала огромной державой, поскольку имела мудрого и твердого правителя, умеющего властвовать над народами, некоторые из которых добровольно звали его на царство. О, вместе они могли бы создать огромную греко‑армянскую державу!
Митридат взглянул с обожанием на жену, и вдруг его осенила мысль.
– Надо сыграть на жажде величия Тиграна. – Царь принялся быстро ходить по залу, рассуждая: – Он такой же тщеславный, как и я, хочет превратить Армению в великую державу, еще хочет спасти весь мир, но дракон, конечно, встанет у него на пути. Что ж, я знаю способ, как оседлать дракона! Да, несомненно, Тиграна это заинтересует! Даже во сне мне привиделся меч!
– Ты великий царь! – произнесла Гипсикратия.
В зал вошел Диафант, приближенный Митридата и его начальник охраны:
– Государь, у меня есть новости: одна хорошая, другая не очень. С какой начать?
За плохие новости могли и взгреть, и хитрый Диафант, хорошо зная своего патрона, притворился простаком.
– Мне бы тебя давно казнить, Диафант, но тогда никто не будет говорить мне правду. Ты – хитрый пес; виляя хвостом, умеешь даже горькую пилюлю подсластить, и я, обращаясь к псу, говорю: «братец». Начинай с хорошей! – Митридат сел и приготовился слушать.
– Поступило донесение: Диокл, которого ты послал за помощью к скифам и который, перебежав к Лукуллу, изменил тебе, убит нашим лазутчиком.
– Ха! Поделом предателю! – Митридат удовлетворенно хлопнул в ладоши. – Не люблю предателей, слабохарактерных и трусов! А вторая новость?
– Покушение на Лукулла не удалось. Скиф Олкаба, которого подослали к нему, был разоблачен, но спасся бегством.
– Жаль! – воскликнул Митридат. – Но пусть Лукулл знает: спокойной жизни у него не будет.
– Государь, Олкаба здесь, говорит, что среди твоих приближенных есть предатель.
– Что?! – Митридат встал и нервно заходил по залу. – Позови его!
Привели скифа.
– Олкаба, рад тебя видеть. – Митридат изобразил радушие. – Расскажи, что произошло.
– Государь, ты послал меня убить Лукулла. Я притворился перебежчиком, даже спас его воинов во время битвы. Мне поверили, допускали к полководцу, но предатель из твоего окружения донес на меня; еле ноги унес.
– Кто предал тебя?
– Государь, я узнал его имя. Это Собадак!
– Собадак, один из лучших моих генералов? Вот, собака! Предательство – тягчайший поступок, намного опаснее, чем поругание богов! Диафант, привести его сюда!
Через некоторое время в зал вошел Собадак в сопровождении Диафанта.
– Государь, ты звал меня? – Собадак, красивый и сильный скиф, был спокоен и полон достоинства.
Митридат подошел к нему:
– Скажи, Собадак, тебе ничего не известно о пропавшем Олбаке?
– Нет, государь, давно о нем ничего не слышал.
– Зачем же ты сообщил римлянам о его задании?
– Я не сообщал, меня оболгали!!
Диафант вышел вперед и бросил на пол тугой мешочек с монетами:
– Государь, здесь триста римских денариев. Мы нашли это в доме, где квартирует Собадак.
Митридат в упор смотрел на воина.
– Олкаба! – позвал он.
Из тени вышел Олкаба и встал рядом. Собадак забеспокоился, стал кусать губы, чесать щеку, переминаться с ноги на ногу.
– Что, Собадак, неуютно? Я тебе доверял, не раз с тобой ходил в бой, а ты меня предал! – Митридат тяжело дышал и сверкал глазами.
Собадак опустил голову и тихо произнес:
– Прости, государь. Не устоял, думал война проиграна, хотел начать новую жизнь.
– Тяжело простить предательство. Пусть боги с тобой разбираются. Повесить!
Собадака схватили и уволокли.
– Олкаба, ты будешь вознагражден за верность. Иди к своим воинам…
Митридат сел в кресло и горько произнес:
– Ничего в этом мире не меняется: герой и предатель, гений и злодей, коварство и любовь, преступление и наказание. Все пройдет и все повторится. Вот почему верю: Понт снова будет моим!
– Государь! – В зал вбежал Диафант. – Синопа пала!
Митридат встал с кресла, голос прозвучал трагически:
– Радость побед и горечь поражения!
Глава 24
Тигран был в саду, раскинувшемся рядом с дворцом в Тигранакерте, и ждал жену. В окружении кипарисов и миртов он любовался асфоделиями. На дорожке появилась царица Клеопатра Понтийская в сопровождении малочисленной свиты – двух знатных женщин. Тигран благосклонно смотрел на приближающуюся пленительную женщину.
– Моя тагуи[16]16
Թագուհի – царица (арм.)
[Закрыть], моя Клеопатра. – Он обнял ее за гибкий стан, прижался к ней, взглянул в глаза, затем, неторопливо переведя взгляд на губы, прикоснулся к ним и нежно поцеловал.
А она, гордая и красивая, посмотрела на мужа глазами, полных волшебного света, но счастье в них не отражалось. Ее спутницы уже удалились, супруги остались одни, и она, положив ему руки на плечи, произнесла:
– Ты любуешься асфоделиями, Тигран. – Она протянула руку к цветку и дотронулась до него. – Иногда мне кажется, что я блуждаю среди асфоделий в подземном мире, не совершив никаких преступлений, за которые боги отправляют на «поля наказаний».
– В элизиум, обитель душ блаженных, тебя не пускают твои мысли, ведь так? – спросил он.
– Да, Тигран. В крепости Софа я много читаю, и греческий миф об Аиде мне напоминает, что прежняя жизнь моя подвержена забвению.
– В крепости тебя окружают поэты и философы, общение с ними пошло тебе на пользу: я слышал, ты цитируешь наизусть Гомера.
– «Время на все есть: свой час для беседы, свой час для покоя».
Тигран смотрел на женщину, которая по‑прежнему его волновала, как неразгаданная тайна, как ярчайшая звезда ночного неба. На ней армянский костюм, но прическа на греческий манер, он в царском армянском одеянии, но поседевшие волосы по‑гречески украшены диадемой с белыми лентами на затылке.
– Ты носишь амулет, который я тебе подарил?
– Да, – отвечала она, – ты же сказал, что он оберегает от влияния магических сил и несчастий.
– А также усмиряет ненависть и мстительность, – продолжил Тигран.
На шее царицы висел шнурок с амулетом в форме скорпиона, исполненного из золота и драгоценных камней – голубого опала и желтого кошачьего глаза. Тигран залюбовался игрой цветов опала и бегающим бликом кошачьего глаза.
Улыбнувшись, Клеопатра сказала с нотками волнения:
– Я догадываюсь, почему ты вызвал меня. Собираешься встречаться с моим отцом, царем Понта Митридатом VI, не так ли?
– Ты всегда была очень проницательна. – Тигран улыбнулся. – Да, я решил с ним встретиться: политическая обстановка осложнилась и требует действий. Нам следует отложить распри.
Он смотрел на царицу и видел, что внутри нее бушевал вулкан страстей. «Понять женщину невозможно»! – думал он. Ей сорок, очень умна, но ум сыграл с ней злую шутку, а может быть, чутье подвело. Хотела властвовать, но не понимала, что союз двух сильных и волевых личностей, которые стремятся к победам и первенству во всем, предъявляя завышенные требования и к себе, и к окружающим, почти всегда приводит к соперничеству, конфликту и разрыву. Пыталась манипулировать мужем и однажды просто стала опасной. Были попытки устранить Тиграна, были попытки настроить против него сыновей, были попытки переворотов. Он понимал: она страдает, но никогда не простит ему своих ошибок. Два равных по силе духа человека, и каждый не хочет идти на поводу чужих желаний и аргументов.
– Тигран, я все осознала, сдаюсь, не хочу больше жить одна в холодной крепости. Смогу я остаться здесь?
– Задавая вопрос, ты уже знаешь ответ! – спокойно отвечал он.
– Мы найдем компромисс, способный удовлетворить каждого. – Она пыталась убедить его.
– Ты всегда в творческом поиске, – сказал Тигран.
– У тебя много достоинств. – Она не сдавалась. – Неужели среди них нет простого сострадания к тому, кого любил когда‑то? Счастье для меня – твоя любовь, которой лишена.
Она всегда преследовала свои эгоистичные цели, и не сможет, как он знал, измениться никогда; он же не сможет простить.
– Чего ты хочешь?
– Боги знают, чего я хочу. – Клеопатра прошлась по дорожке. – Я истосковалась по мороженому, которое делают в твоем дворце из горного снега и соков.
– Ты загадка, которую я до сих пор не разгадал. – Тигран шел за ней, понимая, что иллюзорные мысли о ее переменах можно отбросить.
– Чего я хочу? – Она остановилась и посмотрела на него: – Я хочу, например, чтобы наследником престола был Тигран‑младший.
– Знаю, он твой любимец, – сказал Тигран, – и ты хочешь царствовать от его имени, но не думаешь о роковых последствиях этого шага для страны, кроме того, я уже назначил наследником престола Артавазда.
– Артавазд хороший мальчик, настоящий воин. Великой стране нужен сильный лидер. Но насколько он искренен? Однажды он отрубил мечом голову твоей статуе.
– Этим фактом ты хочешь скрыть ложь. – Тигран раздосадовано посмотрел на нее. – Ты была настолько легкомысленна, что бросила в огонь моего гнева двух старших сыновей.
– Мне жаль, прости, если можешь. Если бы мы могли быть снова вместе, то преодолели бы все преграды, а в трудную минуту я могу быть тебе надежной опорой.
– Ты прекрасна, но прекрасное недолговечно. – Тигран взял ее за руку. – Нас связывает многое, я наслаждался временем, проведенным с тобой.
Она посмотрела на него с мольбой:
– Дай мне еще один шанс.
– На обломках отношений можно построить только воздушные замки.
Во второй половине дня Тигран собирался «общаться» с богом. Александр Македонский принес в Малую Азию греческую культуру и новых богов. Конечно, эти веяния проникли в Армению. Подобно знаменитому храму Аполлона в Дельфах, где из расселины в скалах поднимались пары ядовитых газов, а на золотом треножнике сидела жрица, в Тигранакерте тоже был храм, в котором жрец Мерах, обладавший медиумическим даром, устанавливал контакт с богом.
Жрец сидел на треножнике и, обкуривая себя тлеющей веточкой можжевельника, вдыхал запахи ладана и сандалового дерева, витающие в храме, постепенно впадая в транс. Предполагалось, что на бессознательном уровне он может уловить сигналы, посылаемые богом. Вокруг стояли несколько жрецов, и, согласно ритуалу, каждый из них держал в руке тлеющую ароматическую палочку, которая, медленно сгорая, источала приятный запах ароматических смол, и читали молитву. На алтаре курились фимиам, ладан, ветви сосны и белена. Ожидали царя, пожелавшего получить совет бога Арамазда. Цари всех стран и все полководцы не начинали никаких дел и кампаний, не посоветовавшись с богами: в Риме с латинскими, в Афинах с греческими, в Тигранакерте с армянскими.
Тигран принес жертвы богу Арамазду и предпринял попытку заглянуть в будущее. Предсказание от имени бога ему должен огласить жрец Мерах, суждения которого все безоговорочно признавали откровением. Тигран знал, что жрецы всегда записывали слова оракула, а потом поэтическим языком писали прорицания, допуская иногда диаметрально противоположные или вольные толкования, поэтому, отослав жрецов из зала, остался один на один с оракулом.
– Ты сейчас где? – спросил Тигран.
– Я в центре мудрости, – отвечал Мерах.
– Что видишь?
– Небеса нам шлют пророчества…
Обращенную к нему речь жрец слышал и понимал. Он был неподвижен, глаза закрыты, но ресницы дрожали, лицо просветленное, дыхание замедленное, руки иногда подергивались, а начав говорить, слегка покачивал головой.
– Тебе ведомо грядущее.
– Да!
– Будет ли война с Римом?
– Непременно произойдет в будущем.
– Могут боги вмешаться и не дать развязаться войне?
– Боги не в силах отменить предсказанное.
– Какая моя судьба? Какое мое предназначение?
– Менять мир… Спасти мир…
– Что случится с миром?
– Мир будет разрушен.
– Откуда начнется разрушение жизни на земле?
– Арарат…
– Как спасти мир? Как изменить судьбу?
– Огненный меч бога… Если позволят боги… Из хаоса собрать осколки…
– Я справлюсь?
– Выйди из лабиринта своих страхов… Поверь своим инстинктам… Не бойся перемен… Если испугаешься, притянешь судьбу…
– Арамазд, молю тебя, открой мне судьбу, – взмолился Тигран.
– Она откроется тебе, жди… Грядет новая эра… Справедливость… – услышал он ответ бога устами оракула.
Мысль Тиграна работала чрезвычайно напряженно. От природы очень трудолюбивый, целеустремленный и решительный, он, получив новое знание, уже понял, как им распорядиться, и пусть на его пути встают недружелюбные люди или истинные враги, он найдет ту единственную дорогу, которая приведет к заветной цели, и ничто его не остановит!
– Кто жаждет моей смерти?
Но жрец уже склонил голову, лицо окаменело, руки безжизненно упали, и он не произнес больше ни слова, только слабое дыхание выдавало, что он жив. Тигран вышел из храма, рядом с которым ждала большая свита, подозвал Артавазда:
– Я узнал, что хотел. Жрец этого храма, наделенный необычайными способностями и даром предсказания, поведал мне будущее.
– Мы выстоим? – спросил сын.
– Ты же знаешь, страну победить нельзя, если на ее вооружении не только меч, но и мудрость.
Царю нравились охота, театральные представления, выступления певцов, танцоров, чародеев и волшебников. Наступивший вечер обещал необычное действие. Тигран в честь прибытия в столицу царицы повелел устроить представление. В зале приемов собрались приглашенные, допускавшиеся, как обычно, к царю без оружия. Уже пришли Артавазд с женой, Тигран‑младший с Береникой, министры с женами, высшие чины царства: сокольничий, виночерпий, главный повар и другие. Между греческими статуями, установленных вдоль стен, стояли воины из охраны дворца.
– Какая красивая статуя, – произнесла жена нового виночерпия, указывая на амазонку. – Как она называется?
– Дорогая, я не разбираюсь в искусстве, – отвечал Вардгес, виночерпий царя. Он носил львиное имя и львиную гриву.
– Это «Раненая амазонка» греческого скульптора Поликлета, – сказал стоявший рядом Васак. – Нравится?
– Очень реалистично! – восхитилась жена виночерпия.
Посреди зала возвышалась накрытая шелковой тканью кукла в рост человека, которую греки называли «автомат». Внешние черты куклы напоминали статую армянской богини любви и красоты Астхик, возлюбленной бога войны, грома и молнии Ваагна. У греков Астхик назвали бы Афродитой, в Месопотамии Иштар, но во всем мире люди, а, возможно, и боги продолжали наслаждаться ее красотой и подчиняться ее любовной власти.
Возвестили о прибытии царя и царицы. В пышных одеждах, под руку, они вошли в зал, вызвав вздох восхищения. Все расступились и поклонились, а царственные особы заняли кресла, им приготовленные. Был поздний вечер, и весь зал, освещавшийся огнем канделябров, казался таинственным и сказочным.
Организатор представлений важный и надутый Акоп провозгласил:
– В городе Аштишате, что на реке Арацани, притоке Евфрата, есть два храма, один богини Астхик, другой бога Ваагна; боги являются супругами, и храм Астхик называют спальней Ваагна. После любовных встреч Астхик и Ваагна проливается над Арменией дождь, который питает поля и сады, принося людям обильный урожай. Богиня любви и красоты Астхик спустилась с небес сюда, к нам, и сейчас будет говорить.
Появился волшебник, высокий тощий человек в черном плаще с черными растрепанными волосами и острой бородой. Он снял покрывало с куклы, и взору присутствующих открылась статуя богини Астхик, отдаленно похожая на Клеопатру Понтийскую. Сверкая глазами и медленно двигаясь по залу, волшебник сказал:
– Богиня хочет загадать загадку.
Все устремили взоры на статую богини, из приоткрытого рта которой тотчас выпала скрученная записка. Акоп поднял ее и прочитал:
– Кто всегда движется одиноким?
Наступила полная тишина, все молчали, ответа не было. Царь Тигран, улыбаясь глазами, произнес:
– Солнце движется одиноким.
Статуя вдруг ожила: ее правая рука с раскрытой ладонью поднялась, согнувшись в локте, и опустилась.
– Богиня довольна ответом, – сказал волшебник, – следующий вопрос.
Появилась новая записка, Акоп ее поднял и зачитал:
– Кто снова рождается?
Опять в зале тишина. Тигран, улыбнувшись, посмотрел на жену, как бы подбадривая, она тоже улыбнулась и сказала:
– Луна снова рождается.
Статуя подняла руку, Клеопатра рассмеялась, а Тигран был рад, что настроение жены улучшилось.
– Что является лекарством от холода? – зачитал записку Акоп.
Васак, переполненный желанием показать свою ученость, произнес:
– Я знаю, это вино!
Левая рука статуи вдруг начала подниматься, и богиня стыдливо закрыла глаза ладонью.
– Увы, – сказал волшебник, – ты не угадал!
Меружан, который стоял за креслом царя, крикнул:
– Огонь – лекарство от холода!
Правая руку статуи с раскрытой ладонью поднялась, все оживились, раздались одобрительные голоса. Загадки удивляли и радовали придворных, которые, зная добродушный нрав царя, чувствовали себя на таких мероприятиях свободно. Появилась новая записка, Акоп зачитал:
– Вечером цветут, утром вянут, днем спят, ночью пробуждаются. Что это?
Опять тишина, придворные переглядываются. Раздался голос жены виночерпия, бойкой и смелой женщины:
– Цветы, наверное.
Богиня стыдливо прикрыла лицо.
– Звезды! – раздался голос Тиграна, и все обратили свои взоры на статую, а та согнула правую руку в локте, подняв ладонь вверх.
Послышались восторженные и хвалебные возгласы, все искренне заулыбались, а Клеопатра с умилением посмотрела на мужа и протянула ему руку, а тот с почтением дотронулся до нее.
В это время волшебник подошел к Кохару, сокольничему, полному и добродушному знатоку птиц, и, делая вид, что помогает ему выйти на середину зала, вдруг нанес мгновенный удар по затылку и сжал его подбородок рукой. Зрители онемели. Кохар тут же вошел в состояние измененного сознания за счет точного удара в область шеи и сжимания на короткое время подбородка. Волшебник, держа его за руку, медленно вел сокольничего по залу. Остановив в центре зала у статуи богини, произнес:
– Спи! Быстрее засыпай! Ты неожиданно погружаешься в сон!
Тигран насторожился. Ему не нравилось, что в его присутствии выполняются какие‑то манипуляции с сознанием людей, не согласованные с ним заранее. Он оглянулся: вся публика завороженно смотрела на происходящее, а волшебник продолжал говорить Кохару:
– Полностью расслабься! Закрой глаза! Ты засыпаешь! Веки становятся тяжелыми, ноги расслабленными и тяжелыми, ты не можешь их поднять! Сейчас полностью расслаблен, засыпай, слышишь только мой голос! Выполняй все, что я тебе скажу!
Обладая безупречными навыками погружения в гипноз, волшебник уже полностью овладел сознанием преданного царю Кохара, который внешне выглядел так, будто находится вне зала: взгляд отрешенный, дыхание замедленное, тело расслабленное.
Волшебник взял его руку и попросил:
– Смотри мне в глаза.
Кохар поднял свои ясные и добрые глаза и уставился на волшебника, а тот, наложив ему на лицо ладони, произнес:
– Я дам тебе сладкий персик, съешь его! – И протянул Кохару луковицу.
Сокольничий взял луковицу, откусил большой кусок и начал жевать с великим наслаждением. Все присутствующие не отрывали глаз от этого действия, а Кохар, несмотря на жгучий вкус, откусывал новые куски от луковицы и, причмокивая, жевал прямо с шелухой, показывая всем своим видом, что очень доволен. Многие стали смеяться, показывать пальцем на добродушного малого и обсуждать увиденное.
Но тут волшебник достал из кармана золотой шар величиной с персик и, не говоря ни слова, оставив Кохара наслаждаться луком, подошел ближе к публике. Он поднял шар над головой, чтобы привлечь внимание присутствующих, и начал повторять заклинания на непонятном языке; затем, произнося с особой интонацией в голосе слова, отличающиеся яркостью и образностью и раскачивая на нитке эту блестящую сферу, заставил всех свести глаза в одну точку. Через минуту глаза людей устали, и зал забылся гипнотическим сном. Все, включая царя, царицу, Меружана и охрану, были погружены в транс. Вдруг начал клубиться дым курений, содержащих в своем составе дурманящие и наркотические вещества, а волшебник, обойдя зал, подошел вплотную к Кохару и стал пристально смотреть ему в глаза, а затем громко приказал:
– Иди!
Под воздействием внушения Кохар двинулся к статуе Поликлета «Раненая амазонка», прошел мимо охранников, зашел за мраморную скульптуру, вышел из-за нее уже с кинжалом в руках и направился в сторону царя.
Тигран сидел в кресле с застывшим лицом, испытывая ощущение легкости, эйфории и внутренней гармонии, а затем появилась невесомость в теле, по которому потекли волны тепла и жизненной энергии. Он чувствовал, что очень расслабился, но, обладая большой силой воли, понимал: правитель великого царства не может себе позволить расслабляться никогда, и Тигран стал заставлять себя концентрироваться. Внутренне вынужден был себе признаться, что потерял на несколько минут над собой контроль.
Царь услышал, что его оппонент – волшебник, считая, что все погружены в глубины транса, давал какие‑то странные установки Кохару, и это его разозлило. Он всегда умел управлять собой, своим гневом, настроением, и поэтому, находясь в гипнотическом сне, стал создавать внутреннее напряжение, чтобы выйти из этого состояния. Возникли яркие, но горестные воспоминания о пребывании в Парфии, а вот новые видения: жена Клеопатра Понтийская смеется, маленькие дети бегают вокруг него, он присутствует на казни своего старшего сына… Сильные эмоции заставили Тиграна вздрогнуть и очнуться, он открыл глаза и увидел, что к нему приближается Кохар со странным выражением лица и острым кинжалом в руке. Еще два шага, и клинок вонзится в сердце Тиграна. Царь встал с кресла, с максимальной силой сжал кулак и в момент, когда Кохар занес кинжал, чтобы вонзить в тело Тиграна, нанес сильный удар кулаком в голову сокольничего. От удара Кохар свалился с ног и потерял сознание.
Царь бросил суровый взгляд на волшебника в черном. Тот стоял в центре зала, потрясенный огромной волей, проявленной царем, и думал, что делать дальше. Запахнув плащ, стал отступать назад, растворяясь в клубах дурманящего дыма. Позже, когда зал проветрился и все приближенные пришли в себя, начался поиск волшебника. Стало известно, что он сбежал, пройдя по дворцу через все посты, гипнотизируя охрану. Кохар через пару дней вернулся к своей работе с птицами, так и не вспомнив, что произошло в тот злополучный вечер.
