Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Глава 40

Александрия египетская, не имевшая себе равных в мире, смешавшая стили жизни Египта, Греции и Рима, процветала. Царь Антоний и его соправитель Клеопатра управляли страной мудро, и жители – египтяне, греки, македоняне, иудеи, армяне, сирийцы, персы и другие – чувствовали себя вполне счастливыми.

На террасе дворца с видом на гавань Антоний смотрел на прекрасный город, простиравшийся вдоль моря на 30 стадий[117]117
  Стадий греческий – 178 метров.


[Закрыть], думая о собственном вкладе в прогресс столицы, основанной Александром Македонским, о своих успехах, призвании и влиянии. Его лепта в восстановление города была весомой: разрушенные храмы отстроены, Александрийский маяк обновлен, дворцы засияли золотом, широкие и прямые улицы вымощены мраморными плитами, в Доме муз поселены ученые и поэты, возобновившие диспуты и беседы. Появились экзотические животные в зверинце и необычные растения в ботаническом саду; заработала обсерватория; Александрийская библиотека, хранящая все знания мира, восстановлена и превращена в крупнейший в мире университет, где созревала научная мысль, а тексты с папирусов переносились на более долговечный пергамент. Улицы города освещались, снабжение же водой по туннелю стало бесперебойным.

Подошла обворожительная Клеопатра и, обвив руками шею Антония, поцеловала. Он наслаждался ее присутствием, чувствуя вожделение и желание быть ее вечным пленником. Праздная жизнь восточного правителя ему нравилась. Пиры шли почти каждый день, а расточительство Клеопатры не знало границ. Возникала мысль: не обладает ли она секретом превращения железа в золото? Вслух сказал:

– Вчерашний пир был великолепен. Аромат ковра из роз, которым ты устлала полы в зале, заставил меня думать о тайне совершенной любви.

– Ты скучаешь… вот и сейчас задумчив, посматриваешь на свой Тимониум.

На берегу моря, перед дворцом, Антоний велел возвести дом с колоннами – для собственного уединения. Называл он его в честь афинского богача Тимона, любившего людей, бескорыстно щедрого к друзьям, мизантропа, после разорившегося и покинутого всеми. Обратившись к друзьям за помощью, Тимон получил отказ и возненавидел не только их, но и весь род людской.

– Тимон не знал середины, – сказал Антоний. – Он был человеком крайностей, как и я. Неблагодарность – худший из пороков.

– О, надеюсь не дожить до тех времен, когда ты решишь жить отшельником, как Тимон! – Божественная царица казалось ему ранимой и доверчивой. Она восхищенно смотрела на любовника. – Марк, в твою честь, чтобы прославить на века, я заложила храм. Назову его Цезариум, а в храме Осириса уже возведена гробница, где мы будем покоиться вдвоем, когда умрем.

– Я люблю тебя, Клеопатра, и буду любить вечно. – Влюбленные глаза Антония затуманились, сердце забилось чаще, и сильное чувственное влечение вытеснило в сознании все неважное и пустое…

Волны накатывали на берег, пенились, умиротворяли. Властолюбивая и дерзкая Клеопатра накрепко привязала Антония к себе. Он, наслаждаясь жизнью в объятиях царицы, всегда добивающейся желаемых результатов, подарил ей не только римские земли, но и двух очаровательных близнецов: мальчика Александра Гелиоса (Солнце) и девочку Клеопатру Селену (Луну). Браком с Октавией, сестрой Октавиана, он тоже сочетался, встречаясь с ней в Афинах, и она родила ему девочек-двойняшек. Но так как Клеопатра пригрозила самоубийством, послал своей римской жене письмо с уведомлением о разводе.

– Наши дети будут счастливы, – шептала царица.

– Я сделаю их великими, – вторил Антоний. – Твой сын Цезарион получит в управление Египет, Сирию и Кипр. Маленькая Селена станет царицей Киренаики[118]118
  Киренаика – территория части современных Ливии и Алжира.


[Закрыть], а мой любимец Александр Гелиос будет повелителем Армении, Атропатены и Парфии. Для тебя, дорогая, я приготовил подарок – отчеканил монету с твоим изображением. Вот, посмотри! – На серебряной монете красовался гордый профиль царицы. – А каждый легионер уже написал твое имя на щите.

Он заслужил долгий и страстный поцелуй.

– Дорогой, я мечтаю о другом подарке… – Глаза Клеопатры заблестели ярким пламенем. – Подари мне Артавазда, царя Армении. Он – ключ к познанию тайны бессмертия и могущества.

Антоний с извиняющим видом промолвил:

– Вернулся из Армении Канидий, так и не узнав ничего. Все надо делать самому! Обещаю, любимая, эту игрушку ты получишь…

В кабинет Антония ввели Монеса – полководца из Парфии, недавно сбежавшего от свирепого Фраата IV. Теперь он носил подпоясанный белый хитон на манер греков в жарком Египте.

– Великий консул! Рад служить тебе, – он низко поклонился.

– Монес, я тебя озолочу и сделаю своим полководцем. Со временем станешь этнархом Парфии, а захочешь – получишь римское гражданство. Готов ли участвовать в моем походе?

– Да, консул. Это великая честь для меня.

«Мои обязательства перед сенатом вести войну против Парфии выполняются, слава покорителя Востока не за горами! – думал Антоний. – Хотя… именно за горами».

– Сумеем ли мы преодолеть горы Армении и Атропатены?

– Да, консул. Дорогу я знаю. Эти страны – легкая добыча, а в Парфии нас уже ждут: народ готов восстать против царя.

И опять в голове Антония забилась мысль: «Александр Великий изменил миропорядок, ураганом обрушившись в свои двадцать четыре года на Азию и Африку. Я завладел Египтом, ставшим жемчужиной в моей царской короне. Что мешает мне, как Цезарю, завоевавшему Галлию, покорить Армению, Атропатену и Парфию?».

В зал вошла Клеопатра, которая, как всегда, была в курсе происходившего разговора.

– Это тот самый парфянин, который побуждает тебя, дорогой, к сумасбродному походу? Мы, греки, всех бородатых мужчин, кроме философов, считаем варварами. Чего ждать от человека, который говорит о легком завоевании Армении?! Здесь поможет только хитрость.

– Клеопатра! – воскликнул Антоний. – Ты, любимица судьбы, читаешь мои мысли!

Воодушевленный Антоний решил выступать немедленно.

16 легионов двинулись в поход. Антоний призвал под свои знамена 100 тысяч человек, в том числе иберийских, кельтских, армянских и понтийских всадников. Как и армия Красса, войска Антония подошли к переправе через Евфрат у селения Зевгма, но, не став переправляться, двинулись по берегу реки на север в Армению, обманув парфян, которые ждали на другом берегу. Они, сосредоточив большую группировку у города Карры, устроили засаду.

С каждым днем армада римских и союзных войск приближалась к границам Атропатены. У истоков Евфрата в походную колонну Антония влились войска Полемона I – грека, которого Антоний назначил царем Понта. У города Ван присоединились конница и пехота, присланные царем Артаваздом. Земля Атропатены начиналась у озера Урмия, в котором не водилась рыба. Используя Армению как плацдарм для нападения, Антоний вторгся в Атропатену, страну, «охраняющую огонь» и, чтобы не дать опомниться парфянам, заставил армию ускоренно, без отдыха двигаться к Фрааспе – главному зороастрийскому святилищу Адур-Гушнасп. Верхушка аристократии Атропатены во главе с царем, готовясь к отражению нападения, заперлась в столице Ганзак. Фантастический план Марка Антония, возглавлявшего самую большую римскую группировку, которую когда-либо видела Азия (в два раза больше армии Красса, в три раза превышающую войска Помпея и Лукулла), воплощался в жизнь.

Горная дорога была труднопроходима и опасна. Приходилось преодолевать ущелья, теснины, скальные хребты, мелководные речки. Из-за поворота в любой момент могли выскочить парфянские всадники, поэтому каждый командир старался быть наготове. Армянский генерал Хабужян, следующий в свите Антония на гнедом коне, оценивая местность, произнес:

– Парфянская стрела летит быстро… и обычно точно в цель.

Легат Стациан был настроен оптимистически:

– Антоний учел опыт Красса. Привлек такое количество конницы, что окружить армию не удастся.

– Не понимаю, как в горах конница защитит колонну на марше, – пожал плечами Хабужян. – Здесь каждая скала, каждый камень пускает стрелу.

– Быстро двигаемся! Тылы не поспевают, – посетовал царь Понта Полемон.

– Быстрота дает предпочтительные шансы на успех, – хрипловатым голосом заметил Канидий, легат и заместитель главнокомандующего.

Хабужян, опытный и знающий повадки парфян полководец, был встревожен:

– Колонна очень сильно растянулась. Мы не должны недооценивать парфян. Эти люди, для которых главное – пиры и скачки, жизнь как таковую они не ценят.

– Знаешь, Хабужян, копье с привязанным флагом, которое несет воин позади нас, взято из храма Марса. Сам Юпитер даровал его Риму. Оно делает армию непобедимой. Верь в успех! – Канидий не очень-то верил в легкую победу, но других слов, чтобы подбодрить подчиненного, не нашел.

– Не сомневаюсь, легат Канидий, боги нам помогут! – Хабужян, храбрый воин, был все же непоколебимым пессимистом, хотя и уверенным в правоте безнадежного дела: – Мои всадники, например, могут нейтрализовать парфянские катафракты.

Полемон пошутил:

– А моя конница имеет высокий боевой дух: в ближнем бою нагло теснит противника и смеется ему в лицо.

Все развеселились, и тут легат Деллий предложил:

– Обоз – обуза для армии. Мы могли бы двигаться быстрее. Я переговорю с консулом! – И поскакал к главнокомандующему.

На привале Антоний собрал легатов и штабных офицеров.

– Обоз двигается слишком медленно, задерживая основные силы армии, – сказал он.

Неповоротливый и медленный обоз представлял собой 300 повозок с продовольствием, имуществом, дровами, а также осадные машины – катапульты, баллисты, штурмовые башни в разобранном виде и мощный тяжелый таран. Вьючные животные тащили все это по сложным извилистым дорогам, так как изготовить машины и башни на месте не представлялось возможным: в горах не найти стволовой древесины.

Антоний объявил приказ:

– Я принял решение оставить для охраны обоза два легиона. Стациан, возглавишь конвой. Тебе придаются армянская конница Хабужяна и понтийская Полемона, всего – легионеры, всадники и обслуга обоза – двадцать тысяч человек. Остальные ускоренным маршем во главе со мной движутся к Фрааспе. Выполнять!

К Антонию подошел Канидий и негромко, по-дружески, сказал:

– Марк, дробление армии на две части во враждебной стране – не очень удачное решение. Одиннадцать тысяч всадников, армян и понтийцев, в горных условиях бесполезны.

– Канидий! К заветной цели надо двигаться быстро, иначе потеряешь ее из виду и распишешься в собственном бессилии. Да и какой прок от армянской конницы при осаде Фрааспы?..

Фраат IV, молодой царь Парфии, искал возможность проявить себя и показать всем своей незаурядный талант полководца. Узнав от лазутчиков о разделении армии Антония, решил напасть на медленно ползущий конвой Стациана. Все горные дороги Атропатены парфяне знали, как свои пять пальцев. Удар был нанесен в самом уязвимом месте; легионы не смогли создать оборону, а конница – оказать сколько-нибудь заметное сопротивление.

Скалы и камни внезапно стали стрелять. Огненные стрелы вонзились в повозки и деревянные осадные машины, тучи стрел не давали пехоте поднять голову, конница практически прекратила существование, ее остатки растворились в горах, Стациан и Хабужян были убиты, а царь Полемон взят в плен. Черный дым и языки пламени, поднимающиеся из ущелья, извещали, что Антоний остался без осадных машин и продовольствия. Всего погибло 10 тысяч воинов; раненых и плененных было 8 тысяч.

Главные силы римлян подошли к Фрааспе. Стены крепости (невысокие, но толстые) уже были заняты защитниками. Армия деловито приступила к осаде: первым делом отрезать защитников извне, затем – обстрел из луков и, наконец, подготовка к штурму.

Взбудораженный Антоний, решив не ждать осадные машины и таран, кричал:

– Строить земляную насыпь! Использовать подручный материал – кусты, камни!

Вспомогательные войска, повинуясь замыслу главнокомандующего, приступили к работе, а легионеры, прикрывая тружеников, обстреливали из луков людей на стене. Население Фрааспы, побуждаемое к героизму священным огнем, поливало со стены головы неприятеля горящим маслом и кипятком, обстреливало из луков и пращей, а ночью, делая вылазки, сжигало все заготовленное римлянами за день.

Армия Антония несла потери. Известие об уничтожении парфянами конвоя с провиантом и машинами стало потрясением для главнокомандующего.

Деллий, раздосадованный и злой, жаловался Канидию:

– Он все время пытается походить на Цезаря, повторить его путь. Но он не Цезарь! Опять провал.

– Знаешь, Деллий! Путь к славе сложен и извилист, никогда не угадать, где споткнешься… – Канидий и сам был не рад сложившейся ситуации, но виду не подавал.

Антоний придирался к легатам по мелочам, срывался на трибунах и тиранил всех подряд; в порыве злости заставлял солдат идти под стрелы, а когда те проявили трусость, устроил в двух когортах децимацию – казнь каждого десятого. Изнуренные легионеры теряли веру в полководца. Когда доложили, что запасы пшеницы закончились, а фуражиры не вернулись из рейда, Антония охватило ощущение беспомощности. Штурм крепости без высокого духа воинов, осадных машин и продовольствия провалился. Жара сменилась холодом, и главнокомандующий, упав духом, приказал возвращаться домой. Отступление происходило под градом парфянских стрел. От жары, холода, голода, битв, болезней, эпидемий, дезертирства армия понесла огромные потери: только погибших было более 35 000 человек. Кампания закончилась полным провалом.

У стен Арташата появилось войско Антония и встало лагерем на том же месте, где когда-то стояли легионы Помпея. Канидий, как искусный «дипломат» Антония, въехал в город с большим отрядом легионеров и поспешил ко дворцу. Царь Артавазд уже ждал в зале приемов; рядом находились сын и соратники.

– Государь! – хриплым басом возгласил Канидий. – Консул Антоний передает тебе пожелания процветания и заверяет в дружеском расположении! Неблагоприятные погодные условия заставили его отложить завоевание Парфии.

– Легат Канидий, рад нашей новой встрече! – Сидя в кресле, установленном на возвышении, царь был хмур, но старался говорить вежливо. – Я признателен консулу Антонию за пожелания. Передай мои заверения во взаимном доверии. Пусть боги ниспошлют ему хорошую погоду для победы в каждой битве!

– Государь, наша дружба не подлежит сомнению. Твои всадники в бою с коварным противником, бесчестными парфянами, проявили себя героически. Мой друг Хабужян, твой лучший генерал, погиб за правое дело, и я безмерно скорблю.

– Вся Армения скорбит, Канидий, – произнес Артавазд. – Погибло пять тысяч моих лучших воинов.

– Вот я и говорю: нам надо быть вместе, отомстить за Хабужяна! Пусть парфяне знают, что в Азии есть только две страны, достойные повелевать народами, – Рим и Великая Армения!

– С какой миссией ты прибыл? – Царь сдержанно смотрел на него.

– Государь, поверь, Антоний сожалеет о случившемся и хотел бы лично выразить сочувствие и загладить вину. Я уполномочен пригласить тебя вместе с семьей на встречу с ним. Марк Антоний хочет поддержать друга в трудную минуту, мечтает познакомиться с твоими близкими.

– Вот как? – Артавазд краем глаза увидел, что камень драконьего перстня на его пальце стал переливаться от серебристо-серого цвета до фиолетово-синего. Это его встревожило.

– Да-а! Вот список приглашенных персон… – Лист пергамента взял Аршам и передал царю. А Канидий упивался красноречием: – Антоний хочет обсудить с тобой и царицей династический брак сына Александра Гелиоса, которому пока всего шесть лет, с твоей маленькой дочерью Ануш. Все знают, что жены-армянки побуждают мужей обретать величие. Этот брак, считает консул, скрепит узы дружбы стран еще сильнее.

Артавазд молчал. Канидий засуетился:

– Государь! Ты можешь не давать ответ сразу, но я бы не советовал уклоняться от встречи. Конечно, твои согласие или отказ будут поняты верно, но консул ждет в нетерпении. На поляне у леса уже возведен огромный белый шатер: в твою честь устраивается пир!

Артавазд тихо произнес:

– Мудрость бытия подсказывает, что боги на небесах будут плакать, смотря на пир во время чумы.

– Дорогой царь Артавазд! Жизнь любит радость, так как на сердце становится легче, а страдания не кажутся наказанием.

Царь встал, давая понять, что встреча окончена:

– В жизни каждый волен выбирать судьбу, понимая, что живет не ради себя. Я подумаю.

Завершая щекотливую миссию и поклонившись, Канидий выдавил на грубом лице радушную улыбку:

– Государь, завтра пополудни тебя и твоих родных будет ждать консул. Нашей дружбе ничто не угрожает. Великая Армения – стратегический партнер Рима!

Он ушел. Царь сел, задумался. Толстяк Багратуни, глава старейшин родов, великий венцевозлагатель, подбежал к окну:

– Чудовищно! Он ускакал всего с двумя солдатами. Весь римский отряд в городе!!

– Государь, – взвился Багунци, главнокомандующий войсками, – поход Антония завершился бесславно, и теперь он ищет оправдание своей беспомощности. Такое поведение римлян надо расценивать как вторжение. Разреши поднять войска по тревоге!

Багратуни истошно закричал:

– Багунци, ты сошел с ума!! Антонию нужен повод, чтобы осадить город. Попробуй тронуть хоть одного римского солдата!! Да и сил у тебя нет, чтобы противостоять огромной армии Антония! Ты, государь, меня не слушал, ведь я говорил: «Не ссорься со знатью», а теперь большая часть владетелей земли обижена. Начнешь войну с Римом, и они не поддержат, войска не пришлют!

– Армяне-аристократы, настроенные проримски, не понимают, что Антоний хочет вознаградить себя за счет твоих богатств, государь, – негодовал умудренный опытом старый Гнуни, по-прежнему заведовавший казной. – Он хочет овладеть Арменией без войны.

– Отец, это ловушка!! – Арташес был крайне встревожен.

– Государь, ты должен идти на встречу с консулом! И семью возьми! – твердо произнес Аршам, глава службы безопасности царя. – Иначе Антоний оскорбится и начнет осаду столицы. Города он брать умеет.

– О боги, город сгорит! Нас всех убьют или возьмут в рабство!! – закричал Багратуни.

– Боги на нашей стороне, государь! – Мигран, верховный жрец, воздел руки к небу. – Бог справедливости Михр не позволит случиться худшему! Кроме того, консул ведь всего-навсего собирается обсудить помолвку…

Артавазд чувствовал неладное. Сняв с пальца массивный золотой перстень, который, как ему казалось, должен был придать сил и неуязвимости, как тогда в Птолемаиде, внимательно рассмотрел. Камень менял цвет, и, когда стал багрово-красным, царь вдруг на внутренней стороне кольца увидел надпись – «Слава и забвение: всему свой срок». Лицо царя стало каменным. Надев перстень, произнес:

– Все вы правы… – В наступившей тишине было слышно, как дрожит его голос. —

Я пойду вместе с семьей. Хочу избежать кровопролития, спасти свой народ. Проведу переговоры, соглашусь на династический брак, предложу содействие и деньги. В конце концов, у нас с Римом есть союзнический договор, и я ни разу его не нарушил. Боги явят милость, и все обойдется!..

Деллий, друг Антония, беспринципный, легко меняющий убеждения карьерист, стоя у шатра в ожидании армянского царя, говорил Канидию:

– Неудачный исход войны подорвал репутацию Антония. Его злейший враг Октавиан торжествует.

Имелось в виду, что Октавиан начал кампанию очернения соперника в глазах римлян, обвиняя того во всех грехах. Антоний поспешил найти персону, на которую можно возложить, как на козла отпущения, свои промахи, и царь Армении казался идеальной фигурой для этого. Он – главный виновник провала консула!

– Армянский царь не при чем… – Канидий ненавидел себя за содеянное.

– Думаешь, не придет?

– Придет, ему некуда деваться.

– Антоний уже отписал сенату, что измена царя нарушила стратегические планы.

Двойная мораль Деллия – Риму все, прочим ничего – была в крови у этого известного в Риме богача и промышленника.

– Деллий! Выдающемуся военачальнику Антонию парфяне оказались не по зубам, – сыронизировал Канидий.

– О, Канидий! Это надо преподнести так: огромные усилия, отборные легионы, и все напрасно из-за позорного предательства! Артавазд II – предатель, его ненавидит собственный народ, мечтающий избавиться от тирана.

– Уверен, римские летописцы так и напишут… – Кривая ухмылка расползлась по лицу легата.

– Уже! Летописцы получили нужные предписания. Они напишут: «Долг Рима – помочь дружескому армянскому народу!». И не забывай, Канидий: Армения необычайно богата!

Из ворот города, крепостные стены которого заполнила встревоженная толпа защитников, следовала процессия. Впереди в пышных одеждах шли царь Артавазд с царицей Анаит, за ними, сверкая глазами и придерживая рукоять меча, следовал Аршам, далее – сыновья царя Арташес и Тигран. Замыкали колонну ведомые воспитателем 5-летняя дочь Ануш («Дыхание утра») и четверо внуков царя, среди которых выделялась красотой и яркостью 12-летняя Эрато, получившая имя в честь греческой музы любовных песен, дочери Зевса (Эрато сыграет немаловажную роль в истории Армении). Казначею Гнуни, который один из немногих знал лабиринт, хитроумные замки и ловушки в подземельях дворца, царь приказал запереться в сокровищнице и не выходить.

Навстречу царю из шатра вышел Антоний. Дружелюбно приветствуя Артавазда, он предложил гостям войти внутрь.

Деллий, наблюдая эту идиллию, иронически заметил:

– Сейчас Антоний попросит царя подписать и скрепить печатью договор сотрудничества и брачный союз, затем обвинит его в предательстве, возложив вину за свой неудачный поход, а потом потребует приданое и выкуп за семью. Все в ультимативной форме. Патрона я знаю.

– Твои летописцы, Деллий, – едко комментировал Канидий, – изложат событие так: «Антоний в бескровной кампании захватил Великую Армению и взял богатые трофеи».

– Что ж, он уже велел мне чеканить монеты «В честь победы над Арменией», – доверительно шепнул Деллий.

– О, я бы сделал другую надпись: «Армения, побежденная предательством», – сказал Канидий.

Деллий удивленно посмотрел на Канидия, а потом расхохотался:

– Представляю, что скажет Антоний Клеопатре: «Дорогая, наш мерзкий план сработал, давай поженим остальных детей на богатых царях и таким образом завоюем весь Восток!».

Из белого шатра вышел римский префект, а за ним, под усиленной охраной, царь Артавазд, закованный в серебряные цепи. Его сыновья в железных оковах встали позади отца. Наконец появились Анаит и дети, испуганные и заплаканные. Царь гордо поднял голову, всем своим видом показывая, что не сломлен. Драконий перстень уже обо всем предупредил. Драгоценный камень пульсировал алым цветом: дух Арарата ниспослал откровение.

– Арташес, сын, – не поворачиваясь, тихо сказал царь по-армянски. – Сопротивление бесполезно и опасно. Если со мной что-нибудь случится, отомстишь. Ты – истинный наследник престола. В области Арцах[119]119
  Арцах – территория современного Нагорного Карабаха.


[Закрыть] тебя ждут верные мне войска. А сейчас беги…

Арташес резко толкнул охранника, сбив его с ног, и, что было мочи, побежал к лесу. Крики, команды по-латински, ругань, лязг мечей – поднялся невероятный шум. Не менее десятка легионеров ринулись в погоню. Прозвучал сигнал рожка. Несколько всадников поддали ходу и пустились за царевичем. Из шатра выскочили Антоний и Аршам. Наблюдая за погоней, они застыли, как вкопанные. «Стой!» – орал префект, отвечавший за охрану. «Стреляй!» – закричал Деллий. «Какой молодец!» – произнес Канидий.

Сын царя приближался к лесу. Мимо него со свистом летели стрелы, вонзаясь в деревья; боевой дротик, не задев царевича, расщепил ствол бука; пращевые шары из сургучной яшмы срезали ветки, как ножи. Арташес прыгнул в чащу леса и запетлял подобно зайцу. Вслед за ним неслись солдаты. Казалось, еще мгновение, и его схватят. Царь Артавазд с дерзкой улыбкой на устах следил за погоней, царица Анаит была на грани обморока, младший брат Тигран, малодушный и трусливый, испуганно озирался. Что касается детей, то их переполнял неописуемый восторг.

Арташес уже видел цель. Подбежав к желто-коричневой скале, торчащей из земли, точно зуб, он нырнул в нее и исчез. Тут же появились римские солдаты и в панике стали искать царевича. Несколько раз обежав скалу, они засуетились, покричали, потом разделились и понеслись дальше по лесу.

– Рано радуешься, царь! – Антоний с нескрываемой злобой смотрел на Артавазда. – Его поймают и казнят, деваться-то некуда. Лес сейчас оцепят и прочешут.

Артавазд посмотрел на него торжествующе:

– Антоний, запомни: армянская земля умеет защищать себя и свой народ.

– Аршам! – Антоний деловито распорядился: – Всех препроводить к крепости!

Под усиленной охраной, в кандалах, царская семья направилась к крепостным воротам. У закрытых ворот Аршам, обращаясь к Багунци и защитникам на стене, крикнул:

– Откройте ворота или царя с семьей казнят!

Багунци медлил. Артавазд, понимая, что нужно спасать город и народ, поднял голову и улыбнулся:

– Открывай, Багунци! Похоже, тебе пора собираться на охоту. Много львов развелось в окрестностях…

Ворота со скрипом открылись. Римляне ворвался в крепость и, прогнав армян, заняли важные позиции, блокируя все пути въезда-выезда в столице. В открытые ворота ринулись легионеры, и было их множество. Город подвергся разграблению. Царя с семьей увели в римский лагерь, разрешив лишь маленькой дочери Артавазда Ануш с воспитателем вернуться во дворец.

В чудесный храм богини Анаит, что в центре Арташата, вломились римские солдаты. Перед ними тут же выросла фигура главной жрицы Каринэ.

– Стойте! – раздался ее звучный голос на латыни. – Горе тому, кто нарушит покой богини! Пока не поздно, принесите искупительную жертву, добейтесь ее благосклонности!

Центурион в шлеме с красным гребнем, закрепленным поперечно, и мечом в руке зло просипел:

– Чужие боги и богини не пользуются уважением в Риме. Нам сказали, что это золотая мать армян, а при виде золота у солдата захватывает дух.

– Солдат, неужели ты не признал греческую Артемиду, богиню охоты и смерти? В Риме ее почитают как Диану.

Центурион поднял голову: перед ним в длинном одеянии, с высокой грудью, подобной гранатовым плодам, стояла богиня Анаит, слава и животворящая сила армян. Она отвечала за любовь, материнство, рождение детей и плодородие. Греческий мир называл ее Артемидой. В темноте храма, на колоннах которого мерцали огоньки светильников, бронзовая позолоченная статуя Анаит смотрелась величественно. В ее поднятой правой руке был жезл, на котором поблескивала пара отшлифованных камушков горного хрусталя.

– Жрица, отойди! Золото – это страсть и власть! – Центурион грубо оттолкнул ее в сторону.

– Солдат, тебя ждет проклятие! – Каринэ, едва не упав, успела схватиться за алтарь, на котором курился жертвенник, и закричала негодующе: – Учти, статуя из бронзы!..

– А это мы сейчас проверим! – Шагнув к изваянию, мародер стал скоблить мечом поверхность скульптуры. Под тонким слоем золотого покрытия открылся темный металл. – Бронзовый идол!! – заорал он. – Нас обманули!!

Со свода храма упал большой камень – прямо на голову центуриона. Его спас шлем. Воин, рухнув на каменный пол и потеряв на минуту сознание, медленно приходил в себя, произнеся заплетающимся языком:

– Я на охоте?.. Диана пустила стрелу… Я жив или мертв?..

Его обступили ошеломленные солдаты. Четверо, с опаской посматривая на статую богини, потащили командира прочь из храма, другие, обыскав святилище и не найдя ничего ценного, ушли.

Арташес оказался в мрачном подземелье, где при слабом мерцании четырех светильников поблескивало большое железное зеркало в золотой раме. Гнуни, что-то бормоча себе под нос, стоял у деревянного постамента со старинной книгой заклинаний и в состоянии прострации листал ее. Казначей, услышав шорох, потерял дар речи; обернувшись, испуганно посмотрел на царевича.

Магическое зеркало в этой комнате было способно перемещать предметы и человека в любую географическую точку земли, а скала, как портал, случайно созданный побочным эффектом действия зеркала, затянула царевича в тайный подземный зал арташатского дворца.

– Гнуни!! Они арестовали отца и всю семью!..

Узнав царевича, казначей выдохнул с облегчением:

– Арташес, я не пойму, как… каким образом ты…

– Учитель, это неважно. Я сбежал. Как снять кандалы? – И он протянул руки с цепями.

– О мой мальчик! Я знал, что так и будет… Царь тоже все предвидел, но пошел к римлянам, дабы, как когда-то его отец, предотвратить кровопролитие. Сейчас, сейчас! Здесь, в подземелье, есть все – и инструменты, и запасы продуктов.

Гнуни принес шестигранный ключ нужного диаметра и, повозившись, снял цепи с царевича.

– Все, мой мальчик, ты свободен! Нам надо выходить и что-то делать.

– Нет! – решительно сказал Арташес. – Нас предал Аршам. Римляне были в курсе всего, что творится в государстве. Он рассорил царя с главами богатых родов и старейшинами, шпионил, шантажировал, провоцировал… Думаю, Антоний с солдатами уже хозяйничают в городе. Скоро появятся здесь.

– Ну уж нет! Пройти лабиринт и ловушки, не зная секретов, невозможно! Аршам точно этого не знает. Но что же нам делать?

– Перемещаться!

Старик уныло опустил руки:

– Я думал об этом и, просматривая книгу заклинаний, даже подыскивал город. Я не нашел безопасного места на земле.

– Отец сказал, что в Арцахе меня ждут верные царю войска…

– Да, да! Ты – наследник престола, тебя любит народ, ты сумеешь сплотить нацию и повести ее на борьбу с захватчиками!

– Учитель, не будем терять времени!

– Конечно, мой мальчик. Кстати, тебе кое-что пригодится… Сейчас принесу.

Через минуту он вернулся, протягивая царевичу панцирные доспехи из кожи и меч.

– Арташес, это доспехи неуязвимого в бою воина. Вещь магическая. Меч – он из дамасской стали – легко рассекает пополам железное оружие.

Пока Арташес прилаживал панцирь и меч, Гнуни листал пергаментные страницы толстой книги в твердой обложке из телячьей кожи.

– Вот, нашел! Ты окажешься в Тигранакерте Арцахском, у дома, где растет высокий платан с мощным стволом.

– А ты, учитель?

– За меня не беспокойся. Я останусь здесь как хранитель сокровищ и чудес. Возвращайся быстрее, буду ждать!

Когда Арташес встал у зеркала, Гнуни прочел вслух заклинание:

– «Пусть придет солнечный свет и озарит необозримое пространство. Крылами махни и перенеси туда, где растет старый платан. Тело же сохрани и убереги. Да будет так!».

Зеркало помутнело, возник металлический блеск, пробежали молнии, появились переливы цветов – от серебристого до белого. Гнуни махнул рукой, и Арташес ворвался в пространство другой реальности.

Антоний с богатой добычей и плененным царем вернулся в Египет. Деллий, который задержался, чтобы поискать сокровища, хозяйничал во дворце армянского царя.

– Говоришь, статуя богини Анаит из чистого золота в Ерезе?

– Да, и она инкрустирована драгоценными камнями. Побывала в плену у парфян, но сейчас заняла свое место в главном храме. – Аршам устраивался удобнее на троне царя.