Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"
Автор книги: Варвара Мадоши
Соавторы: Кирилл Смородин,Григорий Григорьянц
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 353 страниц)
Колонны зала окрасились сначала в красный цвет, а затем в бордовый. На стене проявилось новое изображение: орел, как символ безграничной власти, победы и величия, держащий в когтях звезду – символ царской власти и божественной идеи. Чутье подсказало Тиграну, как поступить дальше. Он посмотрел на дракона, который неподвижно лежал на каменном полу. Кровь сочилась из его шеи, и вокруг чудовища образовалась грязно‑зеленая лужа. Тигран поднял с пола кинжал с ручкой из рога африканского носорога, подошел к дракону и обмакнул клинок в драконью кровь. Лезвие кинжала вмиг позеленело, потом заиграло всеми цветами радуги и, наконец, стало золотым, и на нем проступило изображение дракона. Теперь этот кинжал мог пронзить все. Закрепив его на поясе, Тигран, сказал:
– Аревик, нужно идти прочь из этого мерзкого места. Возьми факел, уходи и жди в туннеле, а мне кое‑что нужно завершить.
Девушка ушла, а седовласый Тигран, взглянув на огненный меч, произнес:
– Хватит ли сил завершить начатое?
Он подошел к одной из колонн, размахнулся и ударил по ней своим волшебным мечом. Колонна начала обрушиваться, а вместе с ней стал рушиться потолок зала. Тигран, рискуя жизнью, уже наносил удар по другой колонне, потом по третьей, по четвертой. Куски глыб и блоков с невероятным грохотом и шумом падали на дракона, погребая его под мощным завалом. Пробираясь сквозь пыль и летящие камни, Тигран шел к тоннелю, где с факелом, поднятым над головой, стояла его Аревик. Он перелез через валуны и стал рушить мечом стены тоннеля, чтобы обвалить вход. Образовался мощный завал из камней и скальных пород, а чтобы никто никогда не смог пробраться в пещеру, а мировое зло было навечно запечатано в горе, он воткнул меч Ваагна в большой камень. Меч вошел в валун, как в масло; молнии и волны света ударили в разные стороны, и камни в завале слились в единое целое, образуя монолит. Возникла стена, которую нельзя ничем пробить.
– Милая, уходим! – крикнул Тигран, и, взяв у Аревик факел, освещая им подземную дорогу, повел ее по длинному тоннелю к свету, к жизни.
Меч Ваагна, погруженный до середины лезвия в камень, засветился таинственным синим светом, а затем медленно угас, став на долгое время надежным замком для уничтожающего жизнь зла.
Ослепительный блеск молний и раскаты грома над Араратом внезапно прекратились, после бури наступило затишье и выглянуло солнце. Люди, прятавшиеся в горном гроте, не веря, что все закончилось и они остались живы, стали выходить из укрытия, обнимались и смеялись, громко выражая свои эмоции. Меружан сказал:
– Даже самая темная ночь всегда сменяется рассветом.
Солдаты, используя копья, щиты и ремни, немедленно приступили к сооружению мостков над провалами в карнизе. На скале у пещерного святилища появились Тигран и Аревик. Все ликовали, приветствуя своего царя, а Тигран кричал им:
– Победа, победа! Слава богам, злой дух заперт в пещере на вечные времена! Высшая правда и преданная любовь победили зло!
Глава 48
Лициний Лукулл в своем доме в понтийской Амасии принимал Мурену, но не как подчиненного, а как бывшего консула Римской республики, умного и прозорливого человека. Теперь Мурена, побитый Митридатом, был понижен до легата, командовал легионом, но Лукулл прислушивался к его советам. Между собой они всегда говорили откровенно.
– В Риме неспокойно. – говорил Мурена.
Все, кто приезжал из столицы, рассказывали, что правительство слабое, участились беспорядки, грядет диктатура.
– Знаю, – подтвердил Лукулл. – Там всех обуяла алчность. Риму давно требуется сильная рука. А знаешь от кого зависит будущее Рима?
Мурена пожал плечами.
Лукулл сам ответил:
– От нас, полководцев! Рим стал слишком большим, чтобы можно было им управлять с помощью демократии.
Лукулл понимал, что республиканский строй в Риме обречен, но он был далеко от столицы, и все его мысли занимала война. Мурена начал эту войну, он продолжил. Когда в руки падает огромное богатство, неужели кто-то остановился бы на полпути! Оба уже не молоды, поэтому пресмыкаются перед богатством. К блеску золота привыкаешь быстро.
Они пили из кубков старое выдержанное соррентийское вино, привезенное с виноградников итальянской Помпеи.
– Вернулся Клодий из разведывательной поездки в Гордиену, – сказал Лукулл. – Он подговорил царя Зарбиену тайно противодействовать Тиграну, так что подготовка к войне с Арменией идет по плану.
– После попытки захвата власти Тиграном-младшим в царстве Тиграна неспокойно, – сказал Мурена.
– Мне это обходится дорого.
Расшатать устои армян оказалось для Лукулла делом не только дорогим, но и трудным. Да, мятеж не удался, но проконсул получил в стане противника союзников и шпионов, подкуплены царедворцы и полководцы, наемники деморализованы, раздобыты точные карты горных проходов и перевалов Армении, завербованы греки и каппадокийцы. Став снисходительным, царь Тигран допустил ошибку: царство обрело нестабильность.
– А как дела на понтийском фронте? – Мурена бередил старую рану.
– Просьба Махара, сына Митридата, приславшего мне диадему отца, признать его другом и союзником римского народа, выполнена. А раз так, то прежняя война окончена!
Лукулл вдруг с грохотом поставил кубок на стол, расплескав вино. Закипела злость, забурлили эмоции. Новое наступление Митридата сдерживал легат Сорнатий, и сдерживал не очень успешно. У престарелого царя Понта мало войск, но его воины дрались отчаянно. Митридат не пойман – возвращаться в Рим не с чем! Ну какой триумф без главного врага Рима! Результаты военной кампании ничтожны.
– Ты – мой главный советник, дай мудрый совет. – Лукулл испытующе посмотрел на друга.
– Лициний, – произнес Мурена, – взяв в Понтийском царстве богатую добычу, главными сокровищами Митридата мы не завладели, хотя знаем, где он их зарыл.
Молва гласила, что богатства Митридата несметны, даже своего погибшего коня царь приказал вылить из золота в полный рост, но перспектива идти на Боспорское царство Лукулла не прельщала.
– Я ведь могу пленить царя Армении Тиграна! – воскликнул Лукулл. – В конце концов, это он повинен в том, что Митридат до сих пор не схвачен, высокомерно объявив мне войну!
– Знаю, для себя ты давно принял решение пойти на Армению, и отговаривать не стану.
Лукулл понимал, что несанкционированное вторжение в Армению вызовет бурю критики в Риме. Его отговаривали многие, Рим молчал, а сенаторы даже не ставили на обсуждение вопрос о Великой Армении. Негодующий Лукулл решил: раз так, это будет его личная война!
Мурена как образованный человек знал, что в древности многие народы, египтяне, например, верили, что армяне необычный народ. Исчезают нации, рушатся цивилизации, а армяне уже несколько тысячелетий существуют и несут в мир науку и мудрость. Конечно, Риму хватало греческих ученых, а вот что действительно нужно было республике, так это пшеница, золото, рабы. Через Армению в Рим безопасно шли караваны с драгоценными камнями, тканями, коврами, иранским жемчугом, индийскими пряностями, слоновой костью. Армения – надежный поставщик железа, меди, лошадей, а еще скрепляет народы, населяющие земли вокруг, сдерживая их агрессивные амбиции. Мурена внимательно посмотрел на командующего: «Лукулл не видит другой альтернативы, кроме как захватить Армению».
–Война остановит караваны, в Риме будут недовольны, – сказал он.
– Захватив Армению, мы посадим на ее трон зависимого от нас царя, заставим его платить дань и получим все что нужно бесплатно. – Лукулл с усмешкой смотрел на легата.
– Иногда наши поступки меняют историю народов и даже могут изменить ход истории человечества.
– Какое мне дело до человечества! Хотя нет! Я хочу изменить ход истории и даже войти в историю! – Лукулл, взволнованный, встал и начал ходить по залу. – Я хочу славы! Вместо Митридата в качестве пленника привезу в Рим Тиграна. Достойная замена! Я разорву на части Великую Армению, буду тем, кому покорится богатый Восток!
Мурена понял, как мелок его патрон: Лукулл думал только о личных, корыстных интересах.
– Ты обязательно войдешь в историю, хотя бы своими грандиозными пирами, – с усмешкой сказал он.
– Мурена, мы всегда говорим откровенно, ведь так? Меня заботят не столько армянское золото и ковры, сколько волшебные вещи, которыми, как я теперь знаю, завладел Тигран. – Лукулл взял кубок и, сев в кресло, заговорщицки сказал: – Васак доносит, что Тигран нашел Дворец власти и побывал там. Он не взял ни золото, ни камни, а только волшебные вещи. Вот что по-настоящему важно, а не ковры и слоновая кость!
– Невероятно! – У Мурены округлились глаза. – Да, Тигран нужен тебе.
Лукулл устрашающе навис над легатом:
– Я не остановлюсь, пока не схвачу его, даже если придется гнаться за ним до Индии.
У Мурены мурашки пробежали по коже, он решил больше не касаться опасной темы.
– Когда ты планируешь начать поход? – спросил он.
– Как стает снег на склонах гор, будем выступать. Нападение будет внезапным: хочу разбить царей Митридата и Тиграна поодиночке.
Далеко от Амасии, в которой Лукулл замышлял поход против Армении, в царстве Каппадокия, в Мазаке, Ариобарзан I кормил рыбок в бассейне своего прекрасного сада. Это было его вторым любимым занятием после поедания вкусных обедов. Он важно ходил вокруг бассейна, кидал рыбкам корм, а за ним перемещались советники и министры. Аретий, главный советник царя, намекая на плохое состояние казны, сказал:
– Мой государь, ничто так не влияет на стабильность государства, как хороший шеф‑повар и активность этих рыбок.
– Аретий, римляне говорят, что успех любого дела зависит от мелочей.
– Размениваясь на мелочи, мы рискуем потерять целое состояние.
– Главное, Аретий, душевное спокойствие.
В это время пришел царедворец и что‑то шепнул Аретию.
– Что там, Аретий? – добродушно спросил Ариобарзан.
– Как это лучше сказать, государь. В общем, на Мазаку идет римская армия.
Ариобарзан застыл на месте, поднял голову вверх, наверное, чтобы увидеть армию, затем сказал: «Меня нет!», и, сунув в руки Аретия чашу с кормом, побежал по саду, а за ним засеменили советники и министры. Перебегая от одного куста к другому, царь наконец нашел достойное убежище в кусте орешника, который греки прозвали шлемом, так как плоды фундука были заключены в шлемовидную обертку, и затаился, полагая, что все проблемы решены. Советники и министры встали на караул возле куста, осознавая, что грядут эпохальные события, и прикидывая, сколько времени им еще осталось участвовать в управлении государством.
– Чему быть, того не миновать, – сказал Аретий. – Государь, ты должен достойно встретить судьбу.
Раздвинув ветки и высунув нос, Ариобарзан приказал:
– Срочно готовьте мой кортеж, мы едем в Рим! – Ветки снова сомкнулись.
– Но мой государь, Рим сам идет к тебе.
Из зарослей снова появилось лицо правителя, его глазки бегали по сторонам, он произнес:
– Но мы же выполнили все требования наместника. Моя казна пуста.
– Римляне говорят: «По возможному еще не следует заключать о действительном», – глубокомысленно сказал Аретий.
Ариобарзан вылез из куста, подошел к Аретию и обреченно спросил:
– Нельзя же заставлять выполнить невозможное?
– Да, мой государь.
Бросив прощальный взгляд на рыбок, царь, опустив голову, медленно побрел во дворец, а за ним гуськом шли его советники и министры.
Огромная римская армия, покинув понтийские города, вошла на территорию Каппадокии. Было объявлено, что четыре римских легиона возвращаются обратно в провинцию Азия после успешной кампании в Понте. Эта информация с расчетом усыпить бдительность всех правителей Востока, естественно, дошла до Тиграна, и он не нашел ничего странного в маневрах Лукулла. В Понте остались два легиона во главе с Сорнатием, чтобы сторожить города Понтийского царства и отбивать вылазки Митридата.
По земле Каппадокии, поднимая пыль, шли изголодавшиеся по добыче воины Лукулла, а его передовые отряды и вспомогательные войска уже разбивали лагеря недалеко от Мазаки, столицы дружественного Каппадокийского царства.
Прибыв во дворец правителя, Лукулл благожелательно говорил с царем:
– Дорогой, Ариобарзан! Мы снова встретились. Ты являешься официально признанным Римом царем, и можешь всегда рассчитывать на мою помощь. Восстание, государственный переворот или, например, твоя страна подверглась нападению извне – я тебя буду защищать!
– Проконсул Лукулл, моя защита обходится мне в огромную сумму. За эти деньги я могу доверить себя самому Гераклу, – печально сказал Ариобарзан.
Лукулл его не слышал.
– Я собираюсь пополнить ряды своей армии римскими гражданами, живущими в твоем царстве, а от тебя потребуется доставить тысячу человек во вспомогательные войска.
– Дозволь сказать, император: я уже пожертвовал всем, что у меня было.
– Не прибедняйся, Ариобарзан. Я имею обыкновение выбивать из непослушных не только дурь, но и припасенное на черный день.
– Я исправно поставлял тебе лошадей и продовольствие несколько месяцев подряд, моя страна разорена, а царская казна пуста, – сказал хитрый царь.
– Как истинный римлянин, я вижу, что все совершенно справедливо! Советую: увеличь подати и налоги с народа, проведи реквизиции. – Лукулл придвинулся к царю. – Друг мой, впереди важные события! Ты мне нужен, ведь твоя страна – прекрасный передовой пункт для начала завоевания Востока. В награду за помощь отдам тебе крепость Томису в Софене, о которой ты давно мечтал.
– Спасибо, император, и не обижайся. Я искренне желаю тебе успеха.
– Слышал, что неплохой доход дает твой невольничий рынок на острове Делос. Так что не преуменьшай свои возможности. Тебе придется какое‑то время содержать меня и всю армию, а дрова и повозки предоставлять бесплатно!
– Все бесплатное обходится дороже всего, – лукаво произнес Ариобарзан.
– Неужели ты видишь в моих действиях какие‑либо злоупотребления?
– Что ты, проконсул, я только хотел сказать, что мне надо немножко пополнить казну! Разреши мне сделать набег на город Иконион в соседней Ликаонии.
– Ликаония – римская провинция, где я наместник. Это невозможно!
– О, наместник, меня не интересуют грубая шерсть, которую стригут ее жители с овец два раза в год, и соль, которую они добывают. Меня интересует холм Аладдина в городе Иконион.
– Что там? – заинтересованно спросил Лукулл.
– Все цари Ликаонии были разбойниками, и в этом холме, по моим данным, есть пещера, в которой они прятали награбленное золото.
– Мне об этом ничего неизвестно. Если это правда, будет полезно получить информацию. – У Лукулла заблестели глаза.
– Мои головорезы все сделают тайно и быстро, – с азартом сказал царь.
– Так ты человек не только трусливый, но еще и очень коварный, – с интересом посмотрев на царя, сказал римский военачальник.
Ариобарзан потупил взор.
– Хорошо, Ариобарзан, один раз разрешаю! – сказал наместник.
– О, проконсул, с тобой приятно иметь дело. Что ты не задумаешь, все происходит как по волшебству. Ты великий человек! Я уже приготовил благодарственное письмо римскому сенату.
– Моя армия долго здесь не задержится, – брезгливо сказал Лукулл. – Не забудь об обязательном подарке при моем отбытии из Мазаки.
Лукулл ушел в отведенные ему покои, а царь, сев на трон, хитро посмотрел на своих советников и министров.
На другой день Лукулл, окруженный секретарями, подписывал документы, когда охрана доложила о прибытии купца.
– Пусть войдет. Документы посмотрю позже. Все свободны!
Секретари вышли, в зал вошел человек, по виду грек. Он был одет в длинную тунику с шароварами и фригийский колпак красного цвета.
– Так ты и есть потомок царя Каппадокии?
– Да, император. Я старейшина из города Гельвери, который недалеко от Мазаки. Я и мой народ фригийцы. Меня зовут Аморион. Я из царского рода Фокиев, но прибыл к тебе из Тигранакерта.
– Не была ли дорога опасной?
– Я еду с обозом купцов, который везет шерстяную ткань и сукно в порты Киликии. Нас хорошо охраняют арабы.
Амориона вместе с его народом захватил Тигран и насильно вывез в Армению, чтобы заселить свою новую столицу Тигранакерт. Фригийцы – народ исключительно трудолюбивый, скотоводы, прославился на весь мир благодаря лучшим в мире шерстяным тканям и сукну. В Тигранакерте они возобновили производство тканей и продавали их во многих государствах, даже в Италии. Фригийцы, несмотря на все исторические потрясения, всегда жили общиной и между собой общались на родном языке. Тигран как разумный правитель никогда их не притеснял, даже, наоборот, поднял ткачество до вершин искусства.
– Я слышал, что вы не довольны жизнью. – Змеиный взгляд Лукулла впился в лицо купца.
– Мой народ мечтает вернуться на родину. На чужбине и собака тоскует. Ничто не заменит родной дом!
– Аморион, ты, как потомок царя, хотел бы вернуть свой народ в Каппадокию?
– Да, проконсул!
– А что если предоставлю тебе такую возможность? Если твой народ будет возвращен на родину, а ты, Аморион, станешь царем Каппадокии?
– Но правит Ариобарзан!
– Ариобарзан ничтожество. Его претензии на престол с самого начала были сомнительны. Царем должен быть ты! Рим обошел достойного, но, если договоримся, получишь Каппадокию. Ты истинный царь, а не Ариобарзан! Как тебе, царь Фоки II, а? Обещаю римскую защиту, станешь великим царем.
Потрясенный Аморион не мог вымолвить ни слова.
– Здесь пять тысяч серебряных денариев. Эти монеты твои! – сказал Лукулл, указывая на сундук, стоящий на полу. – Посмотри, – он открыл крышку, – плата твоим людям, фригийцам. Понимаешь? Ты получишь в тысячу раз больше и еще талант золота, если ворота Тигранакерта будут открыты моим воинам, а затем будешь возведен на престол Каппадокии.
– Как я смогу это сделать? – дрогнувшим голосом проговорил Аморион.
– Вот две половинки одной монеты. – Лукулл показал сестерций с профилем богини Ромы, которая олицетворяла город Рим как повелителя Вселенной. – Одна половинка будет у тебя, а другую тебе предъявит мой человек, когда нужно поднять в Тигранакерте восстание и открыть ворота.
Глава 49
Сирия лежит на стыке трех материков, ее большая часть расположена на засушливом плато, а плодородная прибрежная равнина простирается вдоль берега Средиземного моря. Страна всегда была лакомым куском для всех завоевателей, стремившихся завладеть секретами ее чуда. Обработка дерева и скотоводство, ткачество и виноделие, оружие и стекло, банковское дело и торговля – вот что не давало покоя царям всего мира. Города Сирии и зависимой от нее Финикии процветали, но приход к власти царицы Селены I как регента и соправителя при сыне Антиохе XIII, жаждущей крови и золота, привели страну к смуте и упадку, так что она, окруженная сильными соседями, могла подпасть под их власть в любой момент. Спас положение Тигран. Его призвали на Сирийское царство, и он навел порядок. Теперь начался мятеж: Антиох со своими сторонниками, вернувшись из Египта, где скрывался, вместе с набатеями захватил Дамаск.
Тигран, возглавив огромное войско, вошел в Антиохию и направился в летнюю резиденцию. Мятеж, поднятый кочевниками и набатеями, стал распространяться по городам страны, и пришло время усмирять непокорных.
– Государь, бог вверил Сирию твоим заботам, – говорил губернатор Антиохии Марон, встречая Тиграна у резиденции. – На всем пути следования во дворец, о великий, народ встречал тебя с радостью, как избавителя от смуты и захватчиков. Пусть боги тебе ниспошлют благополучие!
– Спасибо, Марон, – сказал Тигран, – моя цель – сделать Сирию процветающей и сильной страной.
Они прошли в тронный зал дворца, где Тиграна уже ждали сирийцы – представители знатных родов, влиятельные люди и придворные. Царь занял трон, и старейшина Хадиан, сделав шаг вперед, поклонился и сказал:
– Государь, мы боготворим тебя как бога, знатные люди воспрянули духом, народ преодолел уныние.
Он долго говорил о возрождении царства благодаря покровительству и защите Тиграна, он сетовал, что на его многострадальную землю обрушились полчища иноземцев, а богатства страны не дают покоя набатеям. Народ Сирии, заверил он, верит в Тиграна, который и на этот раз защитит его, подарив спокойствие, процветание и развитие, в отличие от Рима, который дарит «друзьям» рабское закабаление, эксплуатацию и угнетение.
– Дорогой Хадиан, мятеж будет подавлен! – сказал Тигран. – С основными силами армии я направлюсь в Дамаск и сражусь с войсками Антиоха и Ареты.
– Да, владыка! – Хадиан поклонился. – Мы возлагаем на тебя большие надежды.
– Каково решение высшего суда Сирии в отношении царицы Селены I? – спросил армянский царь.
– Суд старейшин сирийского народа, – торжественно сказал Хадиан, – приговорил царицу Селену за мерзкие дела, которые привели к разорению государства, междоусобной войне и попытку сдать Сирию Риму к смертной казни. Как царь Сирии, ты должен утвердить смертную казнь или заменить ее пожизненным заключением.
– Что ж, хочу увидеть приговоренную, – произнес Тигран и встал.
Аудиенция закончена, царь, сопровождаемый высшими должностными лицами Армении, направился в свои покои. Войдя в кабинет, обратился к соратникам:
– Баграт, какова реальная обстановка в Сирии?
Как наместник Тиграна в Сирии умный и проницательный Баграт прекрасно справлялся со своими обязанностями, не позволяя зарождаться никаким религиозным противоречиям и недовольству населения.
– Государь, благоприятной почвой для разжигания конфликта в Сирии является подкуп Антиохом части сирийской знати, обещание раздать плодородные земли кочевникам, а торговые пути передать под контроль набатеям.
– Гнуни, Антиоху нужно перекрыть доступ к золоту и банковским счетам, и немедленно!
– Да, государь! – сказал Гнуни.
– Скажи, Гнуни, как идут наши банковские дела в Сирии.
– Государь, золотая и серебряная монета, которую по твоему повелению чеканят здесь, ходит во всех странах Востока и даже в Риме. Твои доходы и денежный капитал растут. – Гнуни положил перед царем серебряную тетрадрахму с изображением обращенного вправо профиля Тиграна. – Эта великолепная монета, лучшая из всех, отчеканена в Антиохии.
Царь взглянул на монету и прочитал рядом со своим изображением слово «божественный». Больше вопросов к Гнуни не было.
– Баграт, как чувствует себя сирийская знать?
– Государь, торговый путь, связывающий Индию с Ближним Востоком, работает бесперебойно, у сирийских купцов есть привилегии, местная знать, чувствуя защиту, обогащается, и число твоих сторонников быстро растет. Ты для сирийцев как бог!
– Мы сразимся с войсками Антиоха и с набатейским царем Аретой, а кочевников загоним в пустыню! Выступаем через пять дней. Мамиконян, готовь план битвы!
Васак, подойдя к царю, подал ему записку на пергаменте, которую Тигран развернул, а прочитав, ухмыльнулся:
– Митридат пишет: «Рад, что ты запер дракона, досаждавшего твоему народу». – Отложив пергамент, Тигран спросил: – Откуда он знает о драконе?
– Митридат всегда все знает, – ответил Васак.
Тигран взглянул на свой золотой кинжал, который окунул в драконью кровь, и ему показалось, что кинжал призывно сверкнул в лучах сирийского солнца. Рядом с кинжалом на поясе висел кожаный чехольчик, в котором лежали два обломка Таблицы судеб, и Тигран подумал о Саломее Александре, царице Иудеи.
– Васак, мне надо встретиться с Саломеей Александрой.
В городе Селевкия, что на побережье Памфилии, в крепости на вершине холма все было готово для казни Селены. Был суд, на котором показания дал Сетос и другие приближенные царицы, и судьи из старейшин и представителей самых уважаемых родов Сирийского царства, учитывая непоправимый урон, который нанесла царица государству, приговорил ее к смертной казни через повешение.
В день казни Селену привели в бывший царский дворец, где в огромном зале сидели в креслах царь Тигран, губернатор Сирии Баграт, брат царя Гурас, губернатор Антиохии Марон, сирийские судьи и царедворцы. Охрана царя встала внутри и снаружи дворца. Селена, несмотря на то что руки ее были в кандалах, выглядела достойно, по-царски: скромная прическа с туго уложенными прядями светлых завитых волос на затылке, убранных в сетку из черных нитей, и белый хитон с бронзовыми пряжками на плечах, подпоясанный на талии, придавали ей статность.
Председатель суда Хадиан произнес:
– Ты, Селена, бывшая царица Сирии, приговорена судом к смертной казни. Можешь просить царя Сирии и Великой Армении Тиграна о милости заменить смертную казнь на заключение в каземате крепости до конца жизни.
– Тигран, я тебя ненавижу, – прокричала Селена, глядя испепеляющим взглядом на царя, – и мне твоя милость не нужна! Я провела в заточении четырнадцать лет и, видят боги, буду бороться с тобой до последнего вздоха.
– Царица Селена, – спокойно сказал Тигран, – отзови своего сына Антиоха XIII, который поднял мятеж в Сирии. Пусть уходит обратно в Египет, не хочу кровопролития.
– Мой сын возглавил народное движение за освобождение Сирии, и он уничтожит тебя!
– Сомневаюсь, Селена. Его поддержали лишь племена кочевников, которым он пообещал земли у побережья, и набатеи, с которыми твой сын заключил союз: хочет отдать им под контроль южную Сирию. Их цель – вытеснить сирийцев из торговли с Аравией. Как видно, продавать страну – любимое занятие в твоей семье!
– Жаль, что не удалось тебя убить! – Селена нервно засмеялась. – Не с кем работать, никто ни на что не способен, кругом одни бездари и предатели! И Сетос, и даже моя дочь Береника предали меня.
– Твоя дочь очень старалась погубить меня, даже по стенам ходила, – иронично сказал Тигран.
– Она должна была умереть за идею, но ты, змей, переманил ее на свою сторону. Но ничего, боги все видят, они покарают тебя.
– По части убийств тебе, Селена, нет равных. Пять мужей ты убила изощренными способами, многие знатные и почитаемые люди в Сирии лишились головы, чтобы ты могла завладеть их богатством. Кстати, где сокровища Селевкидов?
– Эту тайну я унесу с собой в могилу. – Селена гордо поворотила голову.
– Мы знаем, – сказал Хадиан, – что огромные богатства сирийских царей ты частично разместила в банках Сирии, Греции и Рима, а частично спрятала. Скажи где!
– Никогда! А без тайного знака‑ключа никто в банках не отдаст вам этих средств!
– Этого знака? – Тигран положил на стол агатовую гемму с изображением оленя, на спине которого сидел орел.
– О! – возопила Селена. – Даже это ты знаешь! Но имей в виду, все твои старания получить доступ к тайным знаниям тщетны. Я приняла меры, чтобы Храм судеб был разрушен.
– Храм в Птолемаиде цел, я не дал его разрушить. – Тигран грозно смотрел на царицу.
Она молчала. Председатель суда Хадиан встал и произнес:
– Мы, сирийцы, во все времена умели созидать и стали самой передовой нацией на Востоке, а ты захотела отнять у нас страну, предварительно доведя ее до полной нестабильности. Ты разрушила все экономические связи Сирии с другими государствами и позволила своему сыну, свергнутому царю Антиоху, привести к нам иноземных захватчиков. Приговор остается в силе! Ты будешь казнена.
На площади перед дворцом собралась большая толпа народа, которая бурно под шутки и смех обсуждала приговор всеми нелюбимой Селене. Под звуки гулкого барабана ее подвели к перекладине с веревочной петлей. Люди из толпы засвистели и закричали: «Поделом!», «Кровопийца!», а когда Селену вздернули на виселице, еще и затанцевали.
Восстание, поднятое Антиохом, Тигран подавил быстро и жестоко. Отдельные очаги сопротивления еще оставались, но большинство кочевников предпочли уйти в пустыню, Антиох спасся бегством в Египет, и только царь набатеев Арета III с небольшим гарнизоном засел в Дамаске и огрызался короткими вылазками и тучей стрел с крепостных стен. В город вели семь ворот, и армия Тиграна, окружив древний Дамаск, без особого труда прорвалась в него через северные ворота и оттеснила набатеев к южным. Когда Тиграну доложили об этом, он верхом на своем арцахском скакуне золотой масти поднялся на холм, что к западу от Дамаска, и вместе с высшими военными чинами и сановниками наблюдал сверху, как идет освобождение древнего города. Понимая, что близится развязка, сказал:
– Удивительный народ эти набатеи! Построили города прямо в пустыне, и их земля всегда была объектом соперничества между Египтом и державой Селевкидов. Жаль уничтожать таких трудолюбивых людей.
– Белоснежные города набатеев с потрясающим водопроводом действительно удивительны: пустыня буквально расцвела! – подтвердил Баграт.
– Ничего удивительного, – сказал Васак, – ведь через набатейскую территории проходят караванные пути, по которым идет торговля пряностями и благовониями. Неплохой доход у них также от продажи воды караванам.
– Столица Набатейского царства Петра непреступна, – сказал Гурас.
– Удивительно другое, – произнес царь. – Как они отважились напасть на мою державу? Кто стоит за этим?
– Они, конечно, отважные воины, – сказал Мамиконян, – но против нашего войска шансов нет: ни организованности, ни тактики, ни достойного оружия.
Прискакал Багунци и переговорил с Мамиконяном, а тот, подъехав к царю, доложил:
– Государь, противник оттеснен в южную часть города, где занял оборону. Сам царь Арета с большой группой воинов засел в храме Хадада, что в центре Дамаска. Храм окружен армянскими воинами.
Тигран скомандовал:
– Все за мной! Поехали к храму! – И поскакал в направлении северных ворот.
Храм Хадада был в центре Дамаска. В святилище храма стояла статуя властителя Сирии бога бури и грома Хадада, основателя и покровителя Дамаска. Статуя была сделана из дерева, бронзы, золота и серебра и поражала своими размерами. На спине могучего быка, олицетворяющего непобедимую силу, стоял бог Хадад с молниями в руках. Его лоб был украшен бычьими рогами, а на лбу быка был полумесяц – символ небес.
Кавалькада во главе с царем остановилась недалеко от храма.
– Я почитаю бога Хадада, – произнес Тигран.
Хадад, как и Тигран, сражался с драконом и, являясь покровителем земного царя Сирии, был его покровитель. Вести сражение в храме нельзя: бог не простит. Тигран решил выманить Арету из храма.
– Но как это сделать? – недоумевал Баграт.
– Меружан, по моему сигналу пусть протрубят трубы. Пришли‑ка ко мне Гургена!
Опытный воин, доказавший свою преданность и бесстрашие, ставший вторым в охране царя после Меружана, верхом на коне подъехал к Тиграну.
– Гурген, мое поручение тебе будет важным, но опасным. Мы можем закончить бой без кровопролития. Ты пойдешь в храм и убедишь царя Арету сдаться, а если откажется, то…
В храме Хадада молодой царь набатеев застыл перед статуей бога и смотрел ему в глаза сквозь дымок ладана, воскуряющегося из жертвенника, лежащего на гранитном алтаре. Вставленные в глазницы истукана розовые камни в луче солнца, упавшего на статую, ярко засветились, и их цвет напомнил ему родную Петру – город цвета красной розы. «Похоже, божество подает мне знак, но что он значит: биться до конца и умереть достойно или сдаться на милость победителю и опозориться?» Арета был в замешательстве. Ему неоднократно предлагали сдаться и сохранить жизнь, но такой поступок трудно будет объяснить своим соплеменникам. Набатеи, которые не так давно перешли от кочевой жизни к оседлой, имели свой кодекс чести, и они могут с позором изгнать Арету из царства.
