Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Глава 17

Войска Помпея достигли Галатии. Жители этого царства представляли собой смесь галлов с греками; римляне называли их то кельтами, то галатами, а иногда – галло-греками. Несколько племен галлов переправились из Европы в Малую Азию, когда началось великое переселение на юг. Идя через Грецию, галлы намеревались разграбить храм Аполлона в Дельфах, но вдруг разразилась гроза; гром и молния напугали вождей (зловещее предзнаменование), и племена ушли из Греции. Расселившись в Анатолии, создали царство Галатия, которое, в конце концов, Рим подчинил себе, объявив свободным государством. Митридат, изгнав легионы Лукулла, первым делом захватил Галатию, которая граничила с Понтийским царством.

Армия Помпея встала лагерем на возвышенности возле небольшого города Анкира, название которого по-гречески означало «якорь», а в будущем он стал именоваться Анкарой. Городок стоял на перекрестке оживленных торговых дорог, связывающих Европу и Азию, и не то чтобы процветал, но жил безбедно. До границы Митридатова царства осталось четыре дневных перехода. Но…

– Мы двинемся к границе Понта не сразу! – Помпей пил вино и посматривал на легатов, которым особенно доверял. В палатке командующего сидели Габиний, Целер, Афраний и Скавр.

– Гней, каков твой план? – спросил Целер, который был братом жены начальника.

– Сначала мы освободим Каппадокию, – ухмыльнулся военачальник.

– Но в Каппадокии войск Митридата нет! – воскликнул Афраний.

– Неважно! – Недогадливому легату Гней разъяснил: – Историки напишут, что это царство было спасено Помпеем, который несет народам не только освобождение от тиранов, но справедливость и прогресс.

– Да, Помпей Великий! – провозгласил Скавр. – Ты борешься с темными силами, несешь народам светлое будущее!

– Но почему дикие народы никак не могут оценить это? – удивился Габиний.

Помпей изобразил на своем лице проницательное выражение. Театральные эффекты главнокомандующий очень любил, и его мечтой было построить в Риме театр Помпея, самый большой в городе. Он сказал:

– Мир – в хаосе. Сражаясь, я борюсь с хаосом и утверждаю торжество закона.

Рим – это закон! Подчиняя дикий мир Риму, делаю его цивилизованным.

– Ты обладаешь той харизмой, которая может увлечь за тобой народ! – Целер восторженно смотрел на зятя.

– Ты прав, Целер. Я могу и хочу помочь народу Рима восторжествовать над миром, но при этом буду ревниво оберегать нравы доброго старого времени.

Новый слуга, грек-вольноотпущенник Деметрий, разлил вино по кубкам, а Помпей задумался о своей роли. Нет, он не хотел быть царем или диктатором, но он хотел, чтобы его упрашивали и сенат, и граждане всякий раз, когда случается кризисная ситуация и требуется спасти Рим. Вспоминая молодость, Помпей произнес:

– Знаешь, Целер, когда я был моложе, солдаты дали мне прозвище «Молодой мясник». Так вот, всех, кто будет мешать, я уничтожу!

Габиний поднял кубок:

– За нашего патрона, который не насилием, а авторитетом подчиняет своей воле кумиров рабов и рабских льстецов.

Все одобрительно загудели и выпили. Раздался голос Помпея:

– Я хочу третий триумф.

Легаты в замешательстве промолчали. Сменить тему разговора решил Афраний:

– Знаете, мы сейчас на территории кельтов, а они, говорят, употребляют в пищу человеческую плоть! – Глупо улыбаясь, он уставился на товарищей, которые, повернувшись к нему, откровенно удивились. – Да-да! Должен сказать, что этот странный и очень воинственный народ – его еще называют то ли галлами, то ли галатами, – однажды разграбил Рим. Единственный раз в истории!

Действительно, кельты, как писали греки в исторических трудах, однажды напали на Рим, издавая оглушительные вопли и гудя в трубы, похожие на головы животных; разграбив город, сожгли его. Несколько племен теперь пришли в Галатию. Пришли и притихли: римляне их усмирили.

Опытный легат Скавр, падкий до золота, произведений искусства и магических предметов, сказал:

– Недалеко от нашего лагеря есть пещерное святилище галатов. Наверняка там много золота! Я слышал, что местные жрецы – друиды – обладают властью над временем! Могут продлевать и сокращать его по своему усмотрению, а еще предсказывают судьбу.

Помпей вспомнил, как десять лет назад усмирял агрессивные галльские племена в Испании. Даже карфагенский Ганнибал при вторжении в Италию использовал галлов в качестве наемников. Веря в свою исключительность и неуязвимость, Помпей все же оставался человеком суеверным. Он вдруг предложил:

– Сходим туда, пусть предскажут судьбу!

Вместе с отрядом охраны двинулись в путь. В небольшой роще спешились у пещеры и вошли с оружием внутрь святилища, убранство которого создавало впечатление дикой природной мощи и созидательной силы. Золота не было. Масляные светильники освещали обстановку: в нишах – редкие минералы, на стенах – венки из листьев терновника, алтарь украшен цветами. Кельты поклонялись природе, почитали предков и верили в бессмертие. Римлян поразило множество чаш, в которых лежали отсеченные головы или черепа. Эти головы, как верили галаты, оставались вместилищем души и сообщали жрецам вести с того света. Одна пустая чаша стояла на алтаре рядом с очагом, в котором горел огонь. В этом святилище посвящались в таинства только избранные: друиды, жрецы, маги, ясновидцы и певцы; остальные молились духам и богам.

Помпей с удивлением рассматривал обстановку галатского храма. Подойдя к жрецу, одетому в белое, с венком из дубовых листьев на голове, спросил:

– Ты кто?

– Я маг и ясновидящий, – спокойно отвечал тот на латыни.

– А это что? – Военачальник показал в глубину пещеры на каменную дверь с изображением свернувшегося кольцами змея, олицетворяющего круговорот явлений и извилистую дорогу в загробный мир.

– Врата в потусторонний мир, – почти пропел друид.

– Я войду?

– Они открываются только избранным.

– Я Помпей, избранный.

– Только мудрец может считаться избранным.

Помпей проглотил колкость:

– Ты можешь предсказать судьбу?

– Друид способен постичь законы жизни человека между двумя полюсами – рождением и смертью тела.

– Так начинай! – Гней ухмыльнулся, но его нетерпение не скрылось от товарищей.

– Мне надо отправиться в загробный мир через врата Яблоневого острова, – тихо произнес друид.

Из темноты зала возникли фигуры других жрецов, человек пяти, все в белом. Они подошли к алтарю и начали петь. Друиду подали чашу с желтоватой жидкостью, он выпил содержимое; жрецы взяли в руки барабаны и трещотки и под звуки этих нехитрых инструментов стали петь и танцевать, постепенно входя в транс. Легаты, с иронией смотревшие на это действо, перестали улыбаться и выжидательно застыли. Главный жрец с венком на голове, войдя в особое состояние сознания, приблизился к Помпею, дотронулся до его плеча вечнозеленой веткой омелы, необходимой в обряде предсказания будущего, и пропел:

Мир иной – вездесущий глаз

Встречается с миром внешним.

Точка слияния свяжет нас

Узлом тугим бесконечным.

Дух горы следит за тобой,

Проявляй милосердие.

Ты поплатишься головой

За ревностное усердие.

Помпей трепетно внимал предсказанию. Злость и недовольство нарастали по мере пения друида. Невольно обратив внимание на кельтский узор, вырезанный на каменном алтаре и напоминающий узел, он подумал: «Тугой узел!».

Ясновидящий, закончив пение, подошел к алтарю и дотронулся веткой омелы до пустой чаши. Вмиг полыхнуло пламя, повалил дым, посыпались в разные стороны искры. Римляне отскочили. Когда дым рассеялся, все увидели нечто ужасное. В чаше, в кедровом масле, лежала отрезанная голова мужчины – бритого, с темными волосами и аккуратной стрижкой, с лицом, похожим на Помпея.

– Это что?!! – заорал командующий. – Насмешка, унижение, оскорбление!!! Вот я вам сейчас покажу!

Обнажив короткий меч, он подбежал к алтарю и рубанул по чаше. Голова, подскочив вверх, грохнулась на камни пола и покатилась в угол; кедровое масло брызнуло во все стороны, окатив легатов и друида; огонь очага ярко вспыхнул, пожирая цветы и ветки, а Помпей застыл, как статуя, на месте с занесенным клинком. Четыре легата, тоже выхватив мечи и впав в неистовство, стали рассекать все, что попадалось под руку. Наконец неведомые силы отпустили Помпея. Опустив меч, он посмотрел на драконий перстень. Кровавый цвет камня вызвал замешательство; подняв взгляд на жрецов, увидел на их лицах боль и страдание. Командующего внезапно пронзила мысль: «Чужие боги отомстят римскому народу!».

– Хватит!! – крикнул он. Немного успокоившись, добавил: – Их всех надо бы перебить, но нельзя: это вызовет всплеск негодования населения или восстание. Галаты, по существу, – жители нашей провинции. Идемте отсюда!

Прискакав в лагерь, Помпей узнал о прибытии Лукулла. В палатке для полководца все было готово к встрече и передаче дел от старого главнокомандующего к новому. В ожидании Лукулла Гней ходил мрачный и злой. Друид предсказал, что он поплатится головой за ревностное усердие. «Что это может быть? – думал Помпей. – Война?! Но я ее специально затягиваю. Богатство?! Но оно само плывет в руки. Желание стать первым в Риме и навести порядок? Возможно… Кто-то в столице строит против меня козни – Цезарь, Красс, Лукулл? А что значит: «Дух горы следит за тобой…»? Помпей невольно посмотрел на драконий перстень. Камень цвета тлеющих огоньков успокоил и вселил уверенность.

Документы к подписанию в качестве архивиста готовил Кассий. Он тревожно поглядывал на начальника, и когда заметил, что тот рассматривает перстень, спросил:

– Проконсул, что за перстень у тебя на пальце?

Помпей поднял на него взгляд, снова посмотрел на игру тлеющих огоньков камня, вставленного в золотую массивную оправу, и ответил:

– Возможно, волшебный…

– Великолепная вещь! – восхитился квестор.

– Да, мне самому нравится… – Лицо Помпея теперь озарилось властной улыбкой, а в глазах сверкнули молнии.

Дотронувшись до алого камня, он почувствовал неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. Сегодня он поставит на место Лукулла, этого заносчивого и сухопарого выскочку. Он – Помпей, непобедимый и неуязвимый, он – великий! Кроме того, имеет богатство, власть над людьми, ум, талант, и ему всегда везет. «Слава моего могущества велика, слава моей справедливости и милосердия бессмертна! А предсказание этого неразумного друида ошибочно, всего лишь недоразумение».

Перед палаткой готовилась церемония встречи двух военачальников. Обоих полководцев, имеющих блестящие победы, должны сопровождать ликторы – государственные служащие, исполняющие только парадные и охранные функции. По одиннадцать ликторов, которые полагались проконсулам, чтобы оказывать этим высшим должностным лицам подобающие почести, уже построились с фасциями на левом плече в противоположных концах дороги, ведущей от главных ворот к палатке полководца. До появления начальников эти важные персоны переговаривались между собой, но, как и полагалось, сохраняли серьезный вид. От группы Лукулла отделился главный из ликторов, лысый и надменный, и, подойдя к людям Помпея, сказал:

– Ваши лавры увяли.

– Мы шли через безлесную и сухую область, – услышал он в ответ.

– Да-а, – протянул лысый, – Фортуна к Помпею неблагосклонна…

– Фортуна слепа, но предпочитает везучих.

Лысый ликтор поперхнулся, но быстро произнес:

– Лукулл приказал поделиться свежими ветками лавра! – И протянул несколько зеленых ветвей.

Командир второй группы, не зная, как поступить, начал озираться, но все же взял лавр и раздал товарищам. Целер, наблюдая издали эту сцену, зло сказал Афранию:

– Теперь все будут говорить, что Помпей явился, дабы похитить славу и плоды побед Лукулла.

– За Помпея можно не беспокоиться. Есть люди, которые умеют превратить свое поражение в победу; главное, чтобы голова уцелела, – съязвил Афраний.

У главных ворот, обращенных к неприятелю, появился всадник в пурпурном плаще – Лукулл. Он спрыгнул с лошади (никто не может въезжать в лагерь верхом!) и, оставив охрану за воротами, отправился пешком по главной дороге к палатке полководца. Ликторы с фасциями, чтобы почтить победы полководца, тут же присоединились к его сопровождению: впереди военачальника шел лысый страж, напустив на себя важность и строгость, позади – остальные, по двое в ряд. Вдоль дороги теснились легаты, префекты, трибуны, центурионы, солдаты и маркитанты. Из большой палатки с озабоченным выражением лица, явно припасенным по такому случаю для публики, вышел Помпей, тоже в пурпурном плаще, и направился в сопровождении ликторов навстречу прежнему главнокомандующему. Вот процессии остановились в десяти шагах друг от друга, и Помпей воскликнул:

– Приветствую тебя, проконсул Лукулл!

– Приветствую проконсула Помпея! – зычно крикнул Лукулл.

– Проконсул Лукулл, ты – великий полководец! – Гней, полнеющий сорокалетний вояка, старался кричать громко.

– Проконсул Помпей, ты прославился блестящими победами! – гаркнул старый полководец, которому исполнилось пятьдесят два года.

– Проконсул Лукулл, твои деяния останутся в веках, твои победы войдут в историю!

– Доблестный Помпей, все – во благо Рима!

– Славный Лукулл, ты старше по консульству и летам!

– Великий Помпей, победитель Спартака, Сертория и пиратов, ты выше достоинством: у тебя два триумфа!

Помпей натянуто улыбнулся и указал на палатку:

– Пройдем!

Они вошли в палатку, где их ожидали отставные проконсулы Марций и Глабрион, а также Кассий. Марций, проконсул Киликии, бывший консул Рима, безуспешно боровшийся с пиратами, передал провинцию и пятнадцать тысяч солдат Помпею. Глабрион, проконсул провинции Азия и бывший консул Рима, ленивый и беспечный, всегда полагавшийся на родственников и друзей, тоже передал Гнею около пяти тысяч солдат, ранее служивших у Лукулла. У Глабриона была сложная судьба: диктатор Сулла принудительно развел его со своей падчерицей Эмилией, желая породниться с подающим надежды полководцем Помпеем. При этом Эмилия ждала ребенка от Глабриона, которому пришлось подружиться с Помпеем.

– Лициний, – торжественно начал Помпей, – на Родосе мне удалось встретиться с Посидонием, самым великим философом нашего времени. Он напутствовал меня словами: «Стараться других превзойти, непрестанно гореть отличиться!»

– Гней, это строчка из «Илиады» Гомера.

– Неважно! Я не такой начитанный, как ты, но…

– Гней, я раздал награды своим солдатам – земли Галатии, лошадей Армении и имущество Понта.

– Лициний, вынужден огорчить. Я отменил все твои распоряжения: война не закончена, враг не добит. О каких наградах может идти речь?

– Мои доблестные солдаты в тяжелых боях…

– Твои солдаты, Лициний, с радостью перешли в мою армию, проигнорировав твой призыв не подчиняться мне. Но для триумфа я оставил тебе три когорты.

Действительно, Помпей запретил всем должностным лицам повиноваться Лукуллу и отнял всех воинов, кроме 1600 недисциплинированных солдат. Из-за строптивого нрава эти жалкие остатки войск были для него бесполезны, зато для Лукулла опасны.

Лукулл крикнул:

– Ты властолюбивый и алчный мерзавец, Помпей!

– Я расчетлив и справедлив, а ты, – Гней насмешливо посмотрел на соперника, – сражался с театральными и призрачными царями. Мне же предстоит борьба с настоящим врагом, научившимся воевать на неудачах. Жаль тебя: печальный финал военной карьеры.

Марций, Глабрион и Кассий от удивления раскрыли рты. Лукулл, зло прикусив язык, сверкал глазами. Наконец, гневно ответил на словесные удары соперника:

– Помпей, ты пришел сражаться с тенью войны! Подобно стервятнику, набрасываешься на убитых чужою рукой: приписал себе победы над Серторием, Лепидом и Спартаком, принадлежащие Метеллу, Катулу и Крассу! Неудивительно, что, примазавшись к победе над беглыми рабами, теперь стараешься присвоить славу армянской и понтийской войн!

Помпей скептически произнес:

– Твое тщеславие не имеет меры, твоя скромность сродни лицемерию, а твоя глупость вызывает презрение.

– Ты настоящая дрянь!! – закричал Лукулл. – Хочешь незаслуженно прославиться благодаря моим успехам?!

– У тебя, Лициний, и заслуг-то нет. Не пленил ни Митридата, ни Тиграна. Вот я заслужу триумф! Таковы воля богов и предначертание судьбы! Можешь свои неудачи приписать злому року, тяготеющему над тобой.

– Я захватил самую укрепленную крепость на земле – Тигранакерт! – задыхаясь, кричал Лукулл.

– Ты нарушил закон и позволил самовольное вторжение в Армению! – грозно парировал Помпей.

– Благодаря моей доблести и твердости римский народ получил богатства Востока… – бушевал старый командующий.

– Благодаря мне Рим достигнет всемирного владычества! – высокомерно отозвался Помпей.

После этих слов Лукулл осекся и замолчал. Он задыхался, его жутко трясло. Кассий, не мешкая, положил перед ним свиток – начертанный на пергаменте публичный акт передачи дел. Лициний, кипя от злобы, взял бронзовое перо, обмакнул в чернильницу и подписал. Затем, сняв с пальца правой руки фамильный перстень-печать, обмакнул его в чернила и поставил оттиск. То же самое сделали Марций и Глабрион. Помпей с видом победителя, высокомерно посмотрев на присутствующих, тоже подписал документ и поставил печать: дело сделано, римские законы соблюдены. Брови Лукулла поползли вверх, когда он увидел на левой руке Помпея перстень с красным камнем:

– Гней, этот перстень… – Лукулл трясущейся рукою указывал на необычное кольцо.

– Красивый, правда?

– Откуда он у тебя?..

– Надеюсь, что он волшебный, – как бы в шутку сказал Помпей.

– Несомненно, это так! – Внимание Лукулла переключилось на артефакт. – Я коллекционирую магические вещи и чувствую, что перстень из их числа.

– Что ж! – Помпей был доволен собой. – Боги, внимая моим молитвам, наградили меня чудесными дарами.

– Тебе, Гней, придется столкнуться не только с варварами, жестко защищающими свою землю, но и с магией.

– Не страшно! Я привез много специалистов по магии и не боюсь вражеской армии. – Желая закончить этот разговор, Помпей вдруг сказал: – Знаешь, Лициний, у меня есть мечта: заложить в Риме сад, подобно твоему, но роскошнее и больше. Желаю удачи!

Лукулл, подавленный и усталый, развернулся и вышел из палатки. За ним последовали Марций и Глабрион.

Проводив их холодным взглядом, Помпей произнес:

– Кассий, пошли сообщение моему другу Цицерону. Пусть убедит сенат не давать триумф Лукуллу.