Текст книги ""Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"
Автор книги: Варвара Мадоши
Соавторы: Кирилл Смородин,Григорий Григорьянц
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 353 страниц)
Тигран поднял правую руку и уверенно нажал пальцами одновременно три камня – горный хрусталь, нефрит и гематит. Рубины в глазах золотого Мардука вспыхнули насыщенным пурпурно-красным светом. Раздался скрежет, часть стены отъехала, образовался проем, из которого лилось мягкое лазоревое сияние. Тигран обернулся. Мага не было. Без колебаний он прошел в следующий зал.
Над полом в этом зале, повиснув в воздухе, вращались три Сферы бытия: движение, пространство, время. До крайности пугающее и завораживающее зрелище… Приверженцы всего таинственного и непостижимого остались бы довольны. Как зачарованный, царь смотрел на эту непрерывную совокупность проникновений: сферы то пронизывали друг друга, то совпадали, а то вращались совершенно независимо, создавая искрящиеся материальные и духовные полюса. Гармония сфер!..
– Здравствуй, Тигран! – раздался голос.
Царь повернул голову. Рядом стоял человек лет шестидесяти трех, в великолепном одеянии, пестром и богатом. Длинная белая рубаха с широкой желтой полосой от шеи до подола; пурпурная мантия, расшитая золотом, – соколы и ястребы; мягкие башмаки, на голове митра в форме расширяющегося цилиндра, украшенная драгоценными камнями, браслеты и ожерелья; черные как смоль волосы, пышные усы и пряди бороды, завитые трубочками; в руках золотой скипетр в виде посоха.
– Я персидский царь Кир II, – просто сказал человек.
– Кир?! Великий завоеватель?! Но ты умер пятьсот лет назад! Царица массагетов Томирис приказала окунуть твою голову в винный мех, наполненный кровью…
– Эту легенду придумали греческие историки, так как мое исчезновение осталось загадкой. Огромная держава от Индии до Эгейского моря требовала постоянного внимания; однако, когда во дворце Вавилона, откуда я правил, появился маг, без раздумий ушел с ним. И вот я здесь уже пятьсот лет.
– Я преклоняюсь перед тобой, основатель могущественной империи и мудрый правитель! – Тигран поклонился. – Сохранять власть на завоеванных территориях без жестокости и кровопролития – величайшая твоя заслуга.
– Спасибо, Тигран, – сказал Кир. – Кстати, Крез тоже здесь.
Тигран читал, что однажды оба этих царя сошлись в жестоком бою за Каппадокию, но силы были равны. Лидийский царь Крез отступил в свою столицу Сарды, чтобы основательнее подготовиться к войне, а Кир схитрил, решив застигнуть его врасплох, и стремительно двинулся к Сардам. Новый бой… Крез вывел конницу, а Кир – верблюдов с лучниками. Военная хитрость удалась. Лошади в лидийском войске, почуяв незнакомый запах верблюдов и увидев их, обратились в бегство. Крепость Сарды пала, лидийский царь был взят в плен, и Кир хотел было его казнить, но Крез поведал ему о Дворце власти, и перс не только сохранил ему жизнь, но и сделал своим советником.
Армянский царь был удивлен:
– Вы оба здесь и причастны к высшим силам и их проявлениям?
– Да! Мы – проводники божественной воли на Земле.
– Это и есть бессмертие?
– Наверное… Мы находимся вне времени и пространства, став Хранителями.
Тигран был ошеломлен. Во Дворце власти, что находился в горах Армении недалеко от озера Ван, действительно слились сакральная власть и высшие силы, произошло взаимопроникновение земной и божественной сфер!
– Сегодня ты, Тигран, как и любой человек, мыслишь себя в центре Вселенной. Присоединяйся к нам, и поднимешься над миром, сможешь взглянуть на него со стороны, объединив в себе два начала – материальное и духовное.
Тигран был в замешательстве:
– Речь идет о гегемонии над миром?
– Не совсем, – Кир улыбнулся в усы. – Видишь ли, человек, страдая сам и унижая других, по своей сути слабо изменился за последние несколько тысяч лет; но если он поймет, для чего живет и найдет в себе силы преобразиться, то приблизит эру справедливости.
Тигран понял: боги и цари, забыв о первенстве в делах, превосходстве в силе и влиянии, готовили здесь, во Дворце власти, приход великого царя, который установит вечный мир на Земле.
– Итак, вы предвосхищаете приход на Землю мессии, посланника высших сил, чтобы дать миру самое нравственное из всех существующих учений! – резюмировал Тигран.
– Да, царь армянский, это так! – На устах Кира выступила добрая улыбка.
– Утопия! – Тигран разочарованно посмотрел в глаза перса. – В мире царит хаос, ведутся бесчисленные войны, свергаются режимы, теряются территории. Исчезают целые цивилизации!
– Мы, Хранители, следим, чтобы не сгинул человек, чтобы Земля осталась его домом, а история этой планеты не канула в вечность.
Преуспевающих людей ведет по жизни стремление к превосходству. Настойчивые и целеустремленные лидеры, которым подражают люди, меняют мир вокруг себя. Но стало происходить что-то странное: мировое зло поднимает голову, ресурсы Земли, как выяснилось, не безграничны, масштабные бедствия множатся, человечество просто может однажды исчезнуть. Катастрофа надвигается! Перед глазами Тиграна возникли картины: ровная, гладкая земля с черными ранами, голод, мор…
Кир с улыбкой промолвил:
– Оставайся с нами! Став Хранителем, божественно избранным посредником между богами и людьми, получишь доступ к замыслам богов, сможешь помогать людям совершенствоваться, влиять на их образ мыслей, воздействовать на политику государств. Твое предназначение – дать человечеству надежду!
– Это так. Кто-то должен присматривать за миром… – задумчиво произнес
Тигран. Затем перед его глазами возник образ Аревик и, посмотрев в глаза персу, царь продолжил: – Прости, Кир! Надежда на чудо может, конечно, иногда сделать невозможное, но кто поможет моему народу сейчас, когда Армении грозит смертельная опасность? Римские войска на пороге, и я должен быть с нацией, чтобы найти истину и не допустить непоправимого. Ты сам когда-то сказал: «Краткое величие может привести к долгому унижению». Мне нужно время, чтобы довести начатое до конца, а потом я вернусь.
Кир снова улыбнулся:
– Я понимаю тебя, Тигран. Что ж, приходи, когда посчитаешь нужным. Двери истины открываются тем, кто, несмотря на ошибки и заблуждения, готов радоваться жизни, но умереть за правду.
Артавазд и Кухбаци, измучившись в ожидании, выбежали из зала приемов. На пороге покоев царя они остановились.
– Государь у себя? – спросил царевич.
Стражи, охранявшие покой повелителя, подтвердили. Переглянувшись, Артавазд и Кухбаци подошли к двери, постучали. Ответа нет. Открыв дверь, нерешительно вошли. Ни в одной из комнат царя не было. В замешательстве придворные еще раз все осмотрели и только тогда объявили тревогу. Во дворце начался переполох. Гости разбежались по комнатам, караул заблокировал все входы-выходы, в городе войска заняли боевые позиции на крепостных стенах. В зале приемов, где совсем недавно провозглашались тосты и веселились люди, осталась одна Аревик. Узнав, что царь исчез, она вдруг потеряла силы и, сев за стол, заплакала. В полной тишине свет беспокойной луны проникал в окна зала, создавая таинственные видения; языки пламени горящего масла в канделябрах заставляли все предметы отбрасывать на стены странные тени, напоминающие чудищ из неведомых миров. Слезинка упала в кубок с вином. Звук «кап!» разнесся по залу.
– Милая, я вдохновлен нашей любовью!
Женщина подняла заплаканные глаза и увидела Тиграна. Он стоял напротив и ласково смотрел на нее. Подойдя, сел рядом:
– Твоя любовь – великая награда, она будоражит кровь, и никакие препятствия не остановят меня в стремлении быть рядом.
– Тигран, не потерять тебя – мое главное желание… – Аревик плакала.
– Либо мы вместе, либо тоска и пустота! – царем овладели нежные чувства к любимой, и он поцеловал ее в губы.
…Они шли по коридорам дворца полные достоинства, выпрямив спины, выражая момент великого согласия и абсолютную уверенность. Он, вытянув правую руку вперед, поддерживал ее левую, и оба – Тигран в царской леопардовой мантии, Аревик в голубом расшитом золотом плаще – выглядели восхитительно. К ним присоединились дети, Арташес и Эрмина, которые, взявшись за руки точно так же, как взрослые, шли торжественно и важно. Бегущие по коридорам дворца всполошенные придворные, слуги, офицеры и солдаты останавливались на полном ходу и с удивлением смотрели на эту процессию. Весь армянский мир ликовал открыто и долго, признавая царя Тиграна и его Аревик даром судьбы.
Глава 22
На месте битвы у реки Лик в честь победы римского оружия Помпей приказал заложить город Никополь – город победы[68]68
Ника – богиня победы в древнегреческой мифологии.
[Закрыть]. История его запомнит! Однако не покидала тревога: неясно было, куда сбежал царь. Где Митридат? Никто ответить не мог. Самым разумным представлялся вариант побега к понтийскому городу Трапезунд, что на берегу Черного моря. Там у царя корабли, припасы, люди. «Он будет по морю прорываться в Таврику!» – наконец решил Помпей и двинул огромную римскую армию на север. – «С моря порты заблокированы, а я перекрою подходы с суши!».
Но в Трапезунде разведка донесла, что Митридата видели в крепости Синория, стоящей на границе с Великой Арменией. Оставив в причерноморских городах три легиона, Помпей развернул армию на юг. Войска двинулись по ущельям гор и долинам рек через горы Париадра, и на пятый день пути вышли к цели.
На невысокой горе стояла мрачная и неприступная крепость Синория. Старый дворец и круглая башня цитадели из черного камня были окружены толстыми крепостными стенами, с которых смотрели на римлян немногочисленные защитники. К воротам этой крепости вела всего одна дорога.
– Гоняться за призраком – не самое любимое мое занятие, – буркнул раздосадованный Помпей, следуя в колонне всадников. – Но, если ловушка захлопнется, буду считать это подарком судьбы.
Габиний, верхом следовавший рядом, деловито рассматривал подступы к твердыне:
– Проконсул, судя по количеству людей на стенах крепости, войск у Митридата осталось мало.
Помпей вдруг потянул на себя поводья и остановился. Драконий перстень, с которым он теперь не расставался ни на минуту, вел себя странно. Гней никогда раньше не видел, чтобы красный камень в массивном золотом кольце на его левой руке так игриво поблескивал, явно намекая на что-то. «Да, эта крепость мне нужна, и я ее возьму!».
Учитывая, что от Митридата можно было ожидать любых сюрпризов, легионеры разбили лагерь на возвышенности подальше от крепости. Обученная армия Помпея приступила к осаде. Как всегда, все делалось организованно и сноровисто: перекрывались дороги и мосты, выставлялись дозоры и охрана, строились сторожевые укрепления и циркумвалационная линия[69]69
Циркумвалационная линия – земляной вал и укрепления вокруг осажденной крепости, строившиеся для отражения неприятеля извне.
[Закрыть]. Громко разносились команды офицеров, которые подгоняли солдат из вспомогательных войск, засыпающих ров у стены; боевые расчеты устанавливали метательные машины, готовили таран. Лучники, заняв позиции вокруг крепости, обстреливали всех, кто проявлял активность на стене.
– Глупо и неразумно не открыть нам ворота, – с усмешкой сказал Афраний.
Скавр, тоже наблюдающий за слаженной работой солдат, произнес:
– Мы, римляне, упорядочиваем мир, учимся сами и обучаем других. Мы часто суровы, даже жестоки… Но вместе с тем великодушны и справедливы, не так ли?
– Несомненно! – поддержал легат Целер. – А еще наши воины сильны духом и бесстрашны.
Флакк провозгласил:
– Даже если придется заковать в кандалы весь мир, все равно будем нести бремя прогресса несогласным.
– Рим – это не только величие, но и борьба, цель которой честь и победа, а еще увлекательное приключение! – засмеялся легат Лентул.
– Кто с доблестью, тот и со славой! – воскликнул легат Геллий.
Главнокомандующий пригласил легатов в штабную палатку. Он был краток:
– Целер с севера, Афраний с юга, Геллий с запада, Лентул с востока. Кто первый ворвется в крепость, получит двойное вознаграждение. Тому, кто схватит Митридата, пожалую двести талантов!
Работа закипела. Баллисты били по воротам огромными камнями, метательные машины отправляли в крепость огненные шары, стрелометы «скорпион» и хиробаллистры дали массированные залпы. Прикрываясь щитами, римские солдаты ставили к стене длинные лестницы и под защитой своих лучников карабкались вверх на крепостную стену. А со стены летели вниз камни и горшки, лились масло и кипяток. Яростное сопротивление защитников крепости привело к срыву штурма.
Потери всех четырех штурмовых легионов оказались неприемлемыми. Помпей был взбешен. Несомненно, такую грамотную защиту мог организовать только опытный военачальник и, вероятнее всего, сам царь! Помпей, злясь на неудачу, отвел легионеров и приказал делать подкоп под стену, чтобы ее расшатать.
– Мы все равно принудим гарнизон к капитуляции!
Под крепостной стеной оказалось скальное основание. Подкоп не удался. Начали подвозить землю и бревна для строительства земляной насыпи, а к воротам крепости, поврежденным баллистами, двинули таран на колесах. Он представлял собой циклопическое сооружение – укрытие с двускатной крышей из дерева, железных листов и мешков с мокрым песком, чтобы защититься от поджога. Толстое бревно из ясеня с железным наконечником, подвешенное на цепях, раскачивали, защищенные укрытием, девяносто человек. Удар за ударом, и ворота – слабое звено крепости – не выдержали.
В пролом ворвались триарии – ветераны войн, которых бросали в бой в решающий момент. Они, самые опытные солдаты, вооруженные короткими мечами гладиус и пилумами[70]70
Пилумы – короткие метательные копья.
[Закрыть], закованные в бронзовые панцири, шлемы и поножи, бешеным натиском сломили сопротивление противника и обеспечили проход через ворота легионеров Целера.
В крепости завязался беспощадный бой. Римляне теснили защитников крепости.
Сам Целер с двумя когортами ринулся к дворцу, еще одна когорта проникла в цитадель и вела бой внутри, захватывая этаж за этажом. Когда схватка переместилась на плоскую крышу цитадели, дворец был уже захвачен – благо, что кроме женщин и детей в нем никого не было.
К вечеру все было кончено: основные силы армян и понтийцев перебиты, оставшиеся в живых взяты в плен. Их участь решил Помпей: продать в рабство! Он, мрачный и задумчивый, обходил со свитой пустой старый дворец. Митридата в крепости не было.
– Кто руководил защитой крепости? – военачальник пристально посмотрел на Целера. – Выясни!
Легат выбежал на площадь перед дворцом, куда легионеры согнали мужчин, женщин и детей. Пройдясь молча перед толпой побежденных и поняв по их лицам, что эти фанатики либо ничего не знают, либо не скажут, он, хорошо разбираясь в тонкостях человеческой натуры, остановился перед мужчиной с беспокойным лицом, сразу заметив его подавленное состояние. Зрачки расширены, брови подняты, рот приоткрыт, глаза в смятении. Он более внушаем, чем все остальные!
– Ты! – Целер указал пальцем на этого неуверенного в себе человека. – Ты пойдешь со мной!
Двое легионеров схватили мужчину и поволокли за легатом. В большой комнате дворца куда затащили пленника Целер обернулся и задал вопрос:
– Кто руководил защитой крепости?
– Я… я не знаю, – перепуганный человек занервничал, стал суетиться.
– Тогда ты мне бесполезен. Убить!
Легионер обнажил меч и занес для удара в грудь.
– Нет, стойте!.. Я хочу жить, я все скажу! – закричал мужчина, испытывая сильное душевное потрясение.
– Ну? – Легат приподнял руку, остановив удар.
– Женщина! Ее имя Стратоника.
Целер недоверчиво смотрел на перепуганного воина:
– Ты укажешь ее!
Пленника потащили назад на площадь и провели перед толпой. Обессиленный и сломленный, он шел медленно, осторожно, будто боялся упасть. Бледный и похолодевший, остановился перед женщиной с голубыми глазами и черными волосами в белом хитоне, расшитом по кайме геометрическим орнаментом, и в коричневом гиматионе. Подняв руку, мужчина указал на нее.
– Она! – Его рука тряслась. Чтобы выторговать еще один шанс на спасение, он скороговоркой выпалил: – У нее есть сын, вот он!
Рядом стоял подросток лет шестнадцати, тоже голубоглазый и в белом хитоне. Толкнув предателя в толпу, легионеры схватили мать с сыном и повели во дворец.
Помпей придирчиво разглядывал эту удивительную женщину, успешно возглавившую сопротивление, и спокойного подростка:
– Ты кто?
Она молчала.
– Говори! Не забывай, что твой сын у меня в руках.
Красивая и волевая женщина, гордо подняв голову, произнесла:
– Меня зовут Стратоникой, я наложница царя Митридата, это – мой сын Ксифар.
– Где царь, Стратоника?
Понимая, что оказалась в безвыходном положении, женщина решилась. Митридат в безопасности, и это для нее, преданной наложницы, главное; в горах Кавказа его никто не поймает! С едва заметной улыбкой она произнесла:
– Ушел на север, в Кавказские горы.
Раздосадованный Помпей прошелся по залу, а затем приказал:
– Казнить обоих!
Солдаты схватили заложников и потащили к выходу.
– Стойте! – Помпей, увидев, что его перстень необычно засверкал, обратился к Стратонике: – Я передумал. Казню лишь твоего Ксифара, а тебя продам в рабство. Всю жизнь будешь укорять себя за гибель сына… Так помоги ему, спаси! Ты много знаешь. Поведай мне тайну! Отпущу на свободу обоих – слово главнокомандующего!
В глазах Стратоники выступили слезы, боль пронзила сердце; сейчас произойдет ужасная вещь: она навсегда потеряет своего ребенка! Материнские чувства затмили доводы разума, и она тихо произнесла:
– Я открою то, за чем должна надзирать…
В тайное подземное хранилище спускались Помпей и Кассий в окружении солдат охраны, освещавших путь факелами. Шли настороженно по длинному, петляющему коридору, озираясь на черные тени, скользящие по каменной кладке. Система коридоров была устроена так, что непосвященный должен был обязательно заблудиться и погибнуть в одной из ям-ловушек. Стратоника в подавленном состоянии, но довольно уверенно шла впереди, держа в руках медную масляную лампу. Она остановилась в тупике у двери, обитой медными листами:
– Это здесь!
– Ты первая, – сказал Помпей.
Женщина открыла дверь ключом, висевшим с цепочкой на шее, и спустилась по трем ступеням каменной лестницы в сводчатое помещение. За ней последовал военачальник. В свете огня факелов он поразился увиденному: вдоль стен стояло не менее десяти деревянных и медных сундуков, отделанных железными деталями и набитых сокровищами Митридата – золотыми и серебряными монетами, драгоценными украшениями, агатовыми вазами, редким оружием. Сокровища таинственно светились, поражая воображение многоцветьем и совершенством.
Помпей почувствовал внутреннее удовлетворение. Богатство плыло в руки, а еще немного везения, и Митридата тоже схватят. Тайные желания исполняются. Отмщение сенату грядет, стремление к единоличной власти над Римом неостановимо!
– Дать Стратонике и ее сыну лошадей, все необходимое, и отпустить на все четыре стороны! – приказал Помпей. – Ты свободна, женщина!
Когда та в сопровождении солдата ушла, он, понимая, что преданная наложница поскачет к Митридату просить прощения, а царь, конечно же, не простит предательства, сказал начальнику охраны:
– Следить за каждым шагом! Она приведет нас к Митридату.
Глава 23
Квестор Кассий был доволен: казна похода пополнилась Митридатовым золотом. А еще он окончательно убедился, что патрона к успеху ведет магия. «С драконьим перстнем любой может стать величайшим полководцем всех времен. Армения, обладающая невероятными богатствами, должна пасть к ногам командующего».
– Проконсул, не пора ли обратиться к статусу Армении?
Помпей задумался. Гоняться за Митридатом, пока разведка не донесет, где скрывается царь, нет смысла. Покорение народов Кавказа и Индии – его старая задумка – может затянуться, поэтому подождет. В Риме уже отгремели праздники по поводу победы в Никополе, а новых громких реляций в сенат он не отправлял. Не хвалиться же скромным успехом – взятием со значительными потерями небольшой крепости, обороной которой руководила женщина! Что ж, Армения – этот тот повод, который заставит Рим восхититься гением Помпея…
– Мы идем к Тиграну, – сухо сказал он, подумав: – «А этот Кассий умен не по летам, всегда дает дельные советы».
Да, нужно заручиться поддержкой армянского царя, обеспечить себе тылы, а потом уже покорять Азию. А еще Помпей решил, что встреча с Тиграном – хороший случай поставить на место Фраата, заносчивого царя Парфии. «Мне дано право проводить самостоятельную внешнюю политику, и я воспользуюсь этим правом: буду плести запутанную сеть хаоса в своих интересах, отгоняя претендентов на лакомые куски, которых в Риме предостаточно. Все хотят войны, так как война – наикратчайший путь к обогащению!».
Семь легионов вошли в пределы царства Великая Армения. На берегу реки Аракс, вдоль которой римляне двинулись на Арташат, Помпея уже ждал со своим отрядом Тигран-младший. Вечером, когда римляне разбили лагерь для ночевки, к шатру главнокомандующего привели 25-летнего армянского царевича, высокого, бледного и утонченного. Забрав меч и кинжал, разрешили войти.
– Проконсул, главнокомандующий! Приветствую тебя! – вскричал Тигран-младший и почтительно поклонился.
– О, давно мечтал познакомиться… – Помпей с серебряным кубком в руке надменно смотрел на юношу. – Царевич! Твой отец – величайший из царей современности. Один против всех, но единственный, кого все уважают и боятся. Любопытный феномен! Он не хочет войны, предлагает мне мир, и я склонен дать ему этот мир.
Тигран-младший, трепетно внимая словам полководца, в смятении воскликнул:
– Проконсул, мой отец тиран! Его мечта – завоевать весь Восток, повергнуть Рим в прах, стать единственным властелином мира!
Помпей с усмешкой произнес:
– Тигран II понимает тонкости войны и мира, он сильный и храбрый царь, достойный меня соперник. А ты? Что можешь ты?..
– Я… я требовательный, хладнокровный, могу быть жестоким, но бережлив и расчетлив. Буду служить своему народу, Рим же найдет во мне верного друга. Я умен и знаю, как заставить народ повиноваться.
«Мелок! – Помпей смотрел на этого пылкого юношу, который из кожи вон лез, чтобы стать недаровитым царем, и думал: – Я пойду с ним на демонстративный союз для оказания давления как на Тиграна-старшего, так и на Фраата; но как царь царей он слаб, навести порядок в Азии не сможет, римские провинции при нем всегда будут ощущать угрозу со стороны варваров – парфян, персов, кавказских албан, арабов, набатеев; возобновятся мятежи знати, вспыхнут восстания рабов, всю Малую Азию охватят бунты против римских сборщиков налогов, а торговые пути, которые я проложу, окажутся заброшенными. Всего этого надо избежать». Вслух сказал:
– Я решу сам, кто займет место царя. Тебе же посоветую: не переживай, что не можешь изменить ситуацию; изменись сначала сам, а потом навязывай свою волю другим.
Помпей повернул голову в сторону секретаря, дав понять, что аудиенция окончена. Секретарь встал между начальником и Тиграном-младшим, и последнему ничего не оставалось, как развернуться и выйти из палатки. Первые ростки гнева зародились в его сознании.
…Римская армия продолжила движение по армянской земле. Не встречая сопротивления, не трогая небольшие крепости и деревни, непобедимая армада шла по Араратской равнине на восток.
Дозорный на вышке в Арташате подал сигнал о приближении конного отряда. Одна турма[71]71
Турма – взвод.
[Закрыть] – тридцать римских всадников в посеребренных шлемах, доспехах и красных плащах, с гордо поднятым сигнумом[72]72
Сигнум – военный знак турмы.
[Закрыть], на древке которого было пять фалеров[73]73
Фалеры – специальные диски, использовавшиеся в качестве знаков почета.
[Закрыть] и наконечник в форме открытой ладони «манус»[74]74
Манус – изображение открытой ладони, символ принесенной легионерами присяги верности.
[Закрыть] в венке, – приближалась к городу. Царь и высший командный состав Армении уже были давно оповещены о движении римского войска и высланной вперед турмы. Через полчаса отряд въехал в ворота столицы, к нему присоединились армянские всадники.
Кассий, возглавлявший турму, был приглашен во дворец. Сняв шлем, он стоял в зале приемов и ждал. Сопровождающие (помощник с документами и переводчик) озирались по сторонам. Торжественность обстановки ошеломила Кассия. В республиканском Риме такую роскошь позволяли только в храмах, и то не во всех: общественное мнение одобряло лишь скромность и умеренность, поэтому граждане старались не выделяться. Зал же армянского царя, отделанный розовым и кремовым туфом, поражал: колонны из индийского зеленого мрамора, капители в форме чаши с листьями аканта, прекрасные греческие статуи, огромные керамические вазы с золотым декором, мозаичный пол… Все это великолепие освещалось проникающими через окна лучами солнца.
Двери открылись, вошла охрана и встала по периметру зала. Появился царь. Рядом с ним следовали Артавазд и Мамиконян. Увидев 20-летнего Кассия, Тигран в недоумении остановился и на мгновение, под влиянием какой-то мысли, бросил взгляд на Артавазда. Кассий, выпрямившись и гордо подняв голову, громко и задорно произнес:
– Царь царей Тигран II, приветствую тебя! Я Кассий, римский квестор. Меня прислал главнокомандующий, император Помпей, готовить вашу встречу для заключения мирного договора, а также решить вопросы снабжения его армии. Я привез необходимые документы. – Он кивнул, и помощник, сделав шаг вперед, протянул свитки.
Кухбаци, начальник охраны, забрав пергаментные свитки, запечатанные красным индийским сургучом и личной печатью Помпея, с удивлением взглянул на царя. Тот, изменившись в лице, видимо, потрясенный чем-то, молчал, но после небольшой паузы вымолвил, наконец, на латинском:
– Квестор Кассий, передай главнокомандующему и императору Помпею мои наилучшие пожелания. Я с нетерпением жду его прибытия в армянскую столицу, чтобы лично воздать почести этому великому полководцу.
– Передам! – Кассий по-военному кивнул головой.
Снова пауза. Тигран, проницательный и наделенный обостренным чувством предвидения, не замечая лиц пораженных соратников и гостей, снова сделал паузу. Он увидел нечто! Этот черноволосый римлянин источал свет тьмы, сам не понимая, что зло, затмившее его сознание, сделало из него марионетку. «Офицер, облеченный большими полномочиями, – посланник зла! Удивительно! Он – причина будущих несчастий Помпея, Красса, Цезаря и других. Пощады не будет никому! Его деятельность принесет горе Риму, который познает развал духовности нации. Философия, поэзия и искусство в этой стране станут настолько примитивны, что все, заимствованное у греков, опустится до уровня недалекого обывателя. Вместо умеренности, чести и достоинства Рим захватят пороки – ложь, лесть, оргии, вместо почитания обычаев предков будет иная система ценностей. Сам же Кассий умрет ужасной смертью».
Мысли царя пронеслись быстро, и когда квестор начал говорить, он словно очнулся.
– Для устройства лагеря мне нужны фураж, повозки и дрова.
– Мамиконян, выделить все, что потребуется!
– Да, государь!
Царь развернулся и вышел. Кассия препроводили в выделенный для него гостевой дом, и он, довольный собой, в прекрасном настроении, в белой тунике и кремовой тоге из овечьей шерсти, хорошо отдохнув, в сопровождении двух солдат вышел в сад, чтобы осмотреться. Волшебное обаяние арташатского дворца пленило его. Роскошное и величественное сооружение, окруженное садом, говорило о процветании и могуществе Великой Армении. Квестор поднял глаза, и ему стало не по себе. С крыши здания на него смотрели каменные изваяния – грифоны, существа с туловищем и хвостом льва, крыльями и головой орла. «Такие скульптуры ставят для отпугивания злых духов», – подумал Кассий и поспешил уйти, ощущая тревогу и страх.
В глубине сада он заметил богато одетого юношу и девушку, которые беседовали, весело смеясь. Более изысканной черноволосой красавицы квестору никогда раньше не приходилось видеть. Она пленила его с первого взгляда. На вид ей было лет двадцать; розовый подпоясанный хитон и желтый пеплос подчеркивали гибкую фигуру, а желтая шапочка и украшения дополняли впечатление неземной прелести. Кассий подошел.
– Могу я спросить? – обратился он по-гречески к юноше.
– Конечно! – Аршам был весь внимание.
– Я ищу конюшни, хочу взглянуть на знаменитых арцахских скакунов. Не подскажешь ли, куда идти? – спросил Кассий, поглядывая на девушку. Ее незаурядная красота задела его.
– Я провожу! Всегда рады гостям. Гость – это дар богов в награду за благочестие.
– Злоупотреблять гостеприимством не в моих правилах, но от помощи не откажусь. – Кассий еще раз бросил взгляд на красавицу и пошел вслед за Аршамом.
– Как тебя зовут?
– Мое имя Аршам, я сын царя.
– Сын царя? Каков твой статус? – Римлянин, посмотрев на него заинтересованно, остановился.
– Я офицер для поручений при царе Тигране.
– Ты будущий царь?
– Наследником престола объявлен брат Артавазд, но моя мать, наложница Седа, верит: когда-нибудь я стану царем Армении и сделаю эту страну счастливой. Знаешь, я лучший всадник и самый меткий стрелок. У меня много достоинств!
– Как ты относишься к римлянам? – спросил Кассий.
– О, вы – великая нация, которая должна править миром! Я восхищаюсь вами!
– Не ожидал, что на Востоке встречу единомышленника. Мы с тобой подружимся. Чем ты еще занимаешься, кроме скачек и стрельбы?
– Люблю ухаживать за женщинами! – Аршам лукаво засмеялся.
– Кто та девушка, с которой ты так оживленно разговаривал?
– Ее зовут Рипсимэ, дочь садовника.
– Она твоя возлюбленная?
– Девушки – моя страсть! Они – чудо, наполняющее нашу жизнь смыслом и яркими красками. Нет, она не моя возлюбленная, – улыбнулся Аршам.
– Эта красивая армянка, похожая на изящный цветок, перевернула мое представление о вашей стране. Истинное наказание не познакомиться ней!
– Ну, я это устрою! – заверил сын царя.
– Совершенно очаровательная девушка, – мечтательно сказал Кассий.
Через пятнадцать дней римская армия встала северо-западнее Арташата вблизи леса, пройдя 309 римских миль[75]75
Миля – тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше.
[Закрыть]. Солдаты разбили укрепленный лагерь, чтобы исключить внезапное нападение неприятеля. Место Кассий выбрал на небольшом холме у реки, и там, где он воткнул белый флаг, была установлена палатка главнокомандующего.
Первые признаки беспокойства Помпей ощутил, когда готовился лечь спать. Беспричинную тревогу он объяснил усталостью, но чувство опасности не покидало. Драконий перстень тоже давал о себе знать: камень вспыхивал то ярко-красным огнем, то переливался тлеющими огоньками костра. Утром, плохо отдохнув, невыспавшийся, Помпей вышел из палатки и остановился, как вкопанный. Перед ним вдалеке открылся исполин – гора Арарат. Патологически беспричинный страх сковал мышление, захлестнули подспудное напряжение и беспокойство. Второй исполин – гора Арагац – была с противоположной стороны. Видимых причин для паники не было, но для себя Помпей решил не мешкать, все быстро завершить и увести армию с этого места. Встреча с царем была назначена уже на следующий день. Перстень на всякий случай с пальца снял.
Царь Тигран II на белой лошади во главе свиты из царедворцев и охраны ехал по направлению к главным воротам лагеря Помпея, когда Мамиконян, следовавший рядом верхом, вдруг тихо произнес:
