Текст книги ""Фантастика 2024-117". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Семен Кузнецов

Соавторы: ,Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 314 страниц)

Глава 11
Дуэль

– Значит умрет Крыса! – в жаре выпалил я.

– А тебя посадят в тюрьму, – кисло ответила Катя. – За его убийство.

Я все прекрасно знал и без эмоциональных комментариев Кати. Еще в тот момент, когда Крысеев заикнулся про третью степень оскорбления, я понял, к чему вообще ведет разговор. Но что же мне оставалось делать? Отказаться от дуэли и прослыть трусом? Нет, трусом я никогда не был в прошлой жизни и в этой тоже не собираюсь начинать.

И умирать тоже не собираюсь.

А насчет тюрьмы… Тут есть одни вариант – я просто не буду убивать своего противника. Кодекс это разрешает. Просто отделаю его как следует. Вот и все.

– Я пойду с тобой! – немедленно воскликнула Катя.

– Что?! Нет! Сам справлюсь! Два раза надавал по щам Крысе, справлюсь и в третий.

– Тебе нужен секундант, – возразила девушка.

– Я возьму Бульмяка.

– Знаешь что, – подбоченилась руки Катя. – Я звону всем нашим, прямо сейчас. Или мы идем все вместе – или никто вообще не идет!

Да что она вообще себе позволяет! Видимо прошлый Пушкин был совсем бесхребетным, раз позволял разговаривать в таком тоне с собой.

Я открыл было рот, чтобы поставить Катю на место, но она опередила меня.

– Саша, Крысеевы очень коварны. Поверь мне, до дуэли дело может вообще не дойди – тебя просто огреют исподтишка по голове дубинкой и закопают под этим самым Дубом. И никто потом ничего доказать не сможет – свидетелей то нет.

Как бы я не злился, но Катя была права. Идти одному на дуэль – так себе идея. Секундант нужен. А с учетом того, что я шел к Крысеевым – чем больше поддержка, тем лучше. Хотя, насчет поддержки моя компашка так себе. Больше как свидетели пойдут. Ну и труп опознают, если дело случится.

– Ладно, – нехотя согласился я. – Но чтобы без сюрпризов!

Широко улыбаясь, Катя кивнула головой. И принялась обзванивать всех.

* * *

В назначенное время мы были у Золотого Дуба. Вся компашка – здоровяк Бульмяк, очкарик Иосиф, крепышка Тамара, похожий на тень Федор. Так себе сопровождение. Но за неимением кого-то другого приходилось соглашаться и на этих. Ребята явно не горели желанием присутствовать на дуэли, но молчали, в открытую не демонстрируя свой настрой. Было видно по их глазам, что они напуганы.

Из обрывочных речей Иосифа и Тамары я понял, что обычно дуэли заканчивались примирением сторон. Но только не с Крысой.

– Двоих он убил, – прошептал Иосиф. – Точно тебе говорю!

– Не двоих, а троих, – возразила ему Тамара. – И не убил, а только отделал знатно.

Я не сомневался, что справлюсь с Крысой. Проведенные на стадионе тренировки подготовили мое тело, а развитый Дар, которым я смог овладеть, гарантировали то, что я не буду поджарен огнешаром.

Я был спокоен и когда увидел возле Дуба компанию из пяти человек, то был холоден, как лед.

Крысеевы стояли рядком, все как на подбор – одинакового размера, в одинаковых одеждах. Сам Крыса был с боку, смотрел в сторону и словно бы не замечал нас.

– Отличный день, не правда ли? – увидев нас, спросил Евграф и мерзко улыбнулся.

– Действительно отличный, – в тон ему произнес я. – И жалко будет в такой день отхватить вашему племяннику по полной программе.

Крыса в мгновение вскипел, дернулся. Но его тут же остановил кто-то из сопровождавших, схватив за плечо.

– Я смотрю, ты не один пришел? – продолжал елейным голосом говорить Евграф.

– Как и ваш племянник, – парировал я, кивнув на сопровождение.

Евграф улыбнулся, но эта улыбка была полна яда.

Некоторое время молчали – изучали друг друга. Крысеевы довольно скептически смотрели на мою компанию – об этом говорили их красноречивые насмешливые взгляды.

– Что ж, – хлопнул в ладони Евграф. – Пора и приступать. Не все же языками чесать?

Я кивнул.

Дуэльный кодекс я знал – успел поковыряться в воспоминаниях Пушкина. Да и интернет кое-чего подкинул. Поэтому я знал, что сейчас должен был сказать Евграф Крысеев, коль изначально он выступил в роли инициатора и секунданта жертвы.

– Справедливость и честь, Пушкин, – высокомерно произнес он.

– Справедливость и честь, Крысеев, – ответил я.

– Хорошо, – кивнул тот. – Я, выступая от лица представителя нашего рода Николая Крысеева, вызвал вас на дуэль в качестве ответчика. А значит у вас есть право выбрать оружие.

И Крысеев кивнул своим помощникам. Те вышли вперед, протянули ему открытые три коробки. В самой большой лежали два пистолета, старинные, курковые, однозарядные, с красивейшими гравировками, пластинками и накладками из красного и черного дерева. Однако, несмотря на старинный вид, стреляли они мощней многих современных пушек.

Это было основное оружие, каким обычно привыкли выяснять отношения дуэлянты.

Во второй коробке, – длинной, узкой, – лежали шпаги. Это была дань традиции. В прошлые века именно так и бились – с помощью шпаг, отчаянно и смело. Сейчас же было другое время и шпаги выполняли роль антуража, придавая традиции утонченности.

В третьей коробке, самой маленькой из всех, лежал один шестизарядный барабанный револьвер. Это для так называемой «петербургской дуэли», когда в одну из камор заряжался боевой патрон и каждый из дуэлянтов обязан был выстрелить себе в висок. Стрелялись по одному разу, либо по заранее оговоренному количеству попыток. Либо до смерти одного из дуэлянтов. Не смотря на такой суровый вид боя, он считался самым мирным и чаще остальных завершался ничьей – каждый стрелял по разу, выживал, на том и расходились, считая конфликт исчерпанным.

Но так как Крысеев заикнулся про третью ступень обиды, то выстрелов из револьвера, – если я его выберу, – будет много. Пока кто-то не упадет с простреленным виском.

– Выбирайте, – широким жестом махнул Евграф.

И я сделал выбор.

– Я выбираю шпагу.

* * *

– Шпагу? – смутился Евграф, явно не ожидая такого выбора.

Да и остальные тоже начали удивленно переглядываться, включая и моих сопровождающих.

– Верно. Шпага, – кивнул я.

– Вы уверены? – нахмурившись, спросил Евграф.

Для него это было явно сюрпризом. Не ожидал он такого. Долгая практика сложилась именно на стрельбе из револьверов – быстро, просто, не хлопотно. А тут…

Я ожидал именно этого эффекта. Ведь я умел обращаться с холодным оружием.

– Ну что же, удивили, – честно признался Евграф. – Но и мы с ответным сюрпризом для вас.

На этой фразе я напрягся.

Евграф зыркнул на меня, на его устах едва заметно заиграла улыбка. Он принялся официальным тоном говорить:

– Согласно первому правилу кодекса дуэли дуэль может и должна происходить только между равными.

– Верно, – осторожно кивнул я, еще не понимая к чему тот ведет.

– Осознавая, что Николай для вас слабый соперник, – при этих словах Крыса вновь дернулся и скривился, словно проглотил горькую пилюлю, – мы посчитали нужным выставить против вас другого соперника.

– Что? – в один голос выдохнули Катя и Иосиф.

Я тоже был в растерянности от такого неожиданного поворота. Но быстро взял себя в руки.

– Другой соперник? – переспросил я. – Ну что же, интересно. Только в кодексе есть и другие пункты. Как насчет того, что оскорбление может быть нанесено только равным равному. Если вы говорите, что Кры… Николай слабый для меня соперник, то оскорбления не было нанесено и выставление другого противника не оправданно.

– Вы неверно трактуете смысл этого пункта, – покачал головой Евграф.

– Я верно его трактую, – с нажимом произнес я.

– Мы будем обсуждать юридические тонкости или все же займемся тем, для чего сюда пришли?

– Мы обязательно проведем дуэль, но только с Крыс…

– Вы отказываетесь? – перебил меня Евграф.

– Я не отказываюсь, но…

– Вы препираетесь – а это может трактоваться как отказ. Вы готовы к такому позору?

Я глянул на Катю. Так кивнула в подтверждение его слов. Да я и сам понимал, что хитрая ловушка, расставленная Крысеевыми, захлопнулась. Я не мог отказаться от дуэли и я должен был драться.

– К тому же, Николай не может сейчас биться из-за того, что получил ранение – у него сломана челюсть и ушибы.

Мне стало противно. Вот уж действительно говорящая фамилия у рода.

– Хорошо, – решительно произнес я. – Кого вы выставляете?

Евграф сделал шаг в сторону, сказал:

– Честь нашего рода будет защищать Петр Матвеевич Крысеев.

К нам вышел худоватый паренек, чем-то похожий на самую настоящую крысу – лицо узкое, вытянутое, глаза выпученные, верхние два зуба сильно вылезают вперед, не помещаясь во рту. Бульмяк, стоящий за моей спиной не сдержался, хихикнул. На него посмотрели со злобой, он тут же затих.

– Берите шпаги, – сказал Евграф, протягивая оружие.

Я взял шпагу, примерился к ней. Не самая хорошая, не под мою руку, но и это пойдет.

Некоторое время я разминался, вспоминая прошлый опыт. Холодное оружие – давно не брал я его в руки. Даже защипало под языком от возбуждения и предчувствия скорого боя. Потом пришло время встать к барьеру.

Едва Евграф поднял руку с красным платком, как противник вдруг резко выгнулся по струнке и рванул в атаку.

Его движения были быстрыми, мощными.

Ш-шах!

Я отбил выпад, попутно отметив крепость удара. Соперник еще тот. Достойный.

Еще удар. Петр показывал неплохую технику. Движения плавные, чуть оттаскивающие вниз. Знакомо. Против такого неплохо подойдет техника Янтарного Сокола.

Я выждал мгновение, выбил удар, увел оружие противника чуть в сторону. И в ту же секунду контратаковал.

Лезвие остановилось в паре сантиметров от лица противника – Петр успел в последний миг выставить свое оружие, отбивая удар.

Высекаемые сталью искры опалили редкие усы противника.

Петр зарычал, оттолкнул меня в сторону. Злой. Это хорошо. Злость туманит мозг. Мастерам она являет все в кристальной чистоте, а вот неопытным воинам застилает глаза, слепит.

Стоящие зрители удовлетворенно покивали головами. Они надеялись на другой бой – с пистолетами или кулаками. Но я сбил им карты. Однако отчаиваться они не стали. Кажется, они верили в своего защитника чести. Впрочем, он и в самом деле был неплох.

Выпад. Удар. Блок. Обманка.

Я едва не попался на нее.

Перенеся точку опоры на другую ногу, я отклонился назад. Это и спасло. Лезвие просвистело в считанных сантиметрах от тела.

Неплохо.

Противник довольно оскалился, демонстрируя желтые зубы. И вдруг резко дернулся, выставил руку вперед.

Яркая вспышка, похожая на молнию, сорвалась с пальцев Крысеева и полетела на меня.

Кувырок.

Э-эх!

Я распластался на земле, больно ударился. Но от молнии спасся.

Значит в дело пошел Дар? Ладно, сейчас я покажу тебе, уродец!

Вспоминая тренировки и уроки Аматары, я сконцентрировался, вызвал внутри себя точку – центр силы. И направил в нее свою суть.

По коже пробежался холодок, а кончики пальцев защипало. Действует!

Одним прыжком поднявшись на ноги, я выставил раскрытую ладонь вперед. Я увидел, как из моей руки расходятся едва заметные круги – словно горячий воздух от асфальта. Это был мой Дар. И сейчас он гасил Дар противника.

В ту же секунду Крысеев дернулся. Он хотел вновь метнуть в меня молнию. Но что-то пошло не по его плану. Он непонимающе смотрел на свою руку, тряс ею, вновь пытался. Напрасно. Мой Дар поглощал его сверхспособности. Не гасил, не сдерживал, а именно поглощал. Я чувствовал это. Мощные волны расходились по моему телу, причиняя боль. Но я терпел – не имел другого выбора. Не удержу – и меня испепелит. А потому волю в кулак, стиснуть зубы и стоять до конца.

– Что за дьявол? – услышал я тихий голос Евграфа.

Он обращался к своим спутникам. Судя по тишине в ответ, они и сами не понимали, что происходит.

Думали, что так просто можно меня победить? А вот выкусите!

Я перехватил шпагу крепче, выдохнул. И рванул вперед.

Лезвие хищно рассекло воздух, стремительно полетело в противника – тот, казалось, был полностью поглощен попыткой воскресить свой Дар и ничего не замечал.

– Петр! – крикнул Евграф, в последний момент спасая своим окликом парня.

Противник вздрогнул, отклонился. Шпага срезала кончики волос и рассекла самым остриём ткань рукава, не причинив вреда Крысееву.

– Это не честно! – выдохнула Катя.

– Заткнись! – рявкнул на нее Евграф.

Его глаза сияли огнем, злобным и жгучим.

«За это ты ответишь!», – отметил я про себя. За такую подлую игру спрос будет, позже, но обязательно будет. И за грубость тоже. Тем более в сторону моих друзей. А пока нужно разобраться с этим крысёнышем, защитником Николая, испугавшимся встретиться лицом к лицу. Противник начал уже порядком докучать.

Я выписал в воздухе «мельницу», рванул в контратаку.

Однако сделать последний удар не успел.

Краем глаза я заметил, как Иосиф Сертаков – один из моих сопровождающих, этот худой очкарик, тихий и неприметный, – вдруг как-то встрепенулся, словно был погружен в сон и ему приснился кошмар. А потом резко вскинул правую руку, которую все это время прятал за спиной.

Звериный инстинкт подсказал что делать дальше.

Я рванул к противнику, еще не зная успею ли?

И в ту же секунду грянул пистолетный грохот, словно повторяя вновь и вновь тот злосчастный день в доме мадам Шерер.

Глава 12
Чужак

Никто ничего не понял – все продолжали смотреть на нас, валяющихся на земле, не понимая почему бой принял такой оборот.

А вот я все увидел.

Иосиф выстрелил в нас из пистолета, который все это время прятал за спиной. Мой противник тоже понял, что дуэль пошла не по плану. И потому не стал бить исподтишка – понимал, что возможно, я спас ему сейчас жизнь.

– Кто стрелял?! – рявкнул Евграф, оборачиваясь на своих спутников.

Кажется, у него даже не было мысли подумать на мою компашку.

Сопровождающие Евграфа непонимающе пожали плечами, один даже показал ящик, где покоились дуэльные пистолеты, демонстрируя, что он тут ни причем.

– Иосиф? – удивленно протянула Катя, оборачиваясь к спутнику.

Но тот, казалось, ее не слышал. Его взгляд был затуманен. Моя глубинная память вдруг вытащила образ совсем другого человека – того, кто убил прежнего Пушкина.

Эти воспоминания были болезненными, слишком болезненными. Но именно они первыми пришли в голову, едва я глянул на Сертакова. Два взгляда – взгляд того убийцы на спиритическом сеансе и взгляд этого очкарика, – были похожи как две капли воды. И они не принадлежали людям. Зверю, монстру, демону, но не человеку.

Догадка поразила меня.

Я быстро поднялся и в два прыжка преодолел разделяющее нас пространство.

Иосиф даже не успел понять, что произошло, как я повалил его на землю и схватил за руки, не давая произвести еще один выстрел.

Этот взгляд…

Он был словно из самих глубин бездны. Леденящий, давящий, он сводил с ума. Кто-то или что-то завладело разумом парня, потому что сам он такого сделать точно не мог. Да и зачем ему стрелять в нас? Точнее, в меня. Я был уверен, что целью был именно я.

Я схватил парня за грудки, как следует тряхнул. Иосиф от неожиданности клацнул зубами. Но взгляд его не прояснился, в глазах парня по-прежнему горел огонь ада.

– Кто ты? – закричал я парню в самое лицо, пытаясь пробиться к сущности, которая пряталась у того внутри. – Кто?

Иосиф молчал. И как я его ни тряс, не проронил ни слова. В этот момент он больше всего походил на манекен, такой же безжизненный, искусственный. И только глаза прожигали меня на сквозь.

– Кто ты? Чего тебе надо?

И словно через радиопомехи – боль, рябь и пронзительный писк, – я услышал в своей голове хриплый голос:

– Н̴̱̮̥͉͑̐̉͑͒̔́̆е̸̼̲̂̎̈́̀̅͒͘̚ ̶̡̬̱̭̘͖̺̫́̈́̄̊̃̑м̶̛̺͇̫̻̺̭̓̍̉͝͝е̴̝̺̏ш̸̺͓͓̞̪͙͐́̓̔̍͘͝͝ͅа̸̢̟̫̫̬͉͉̔̐͝й̶̢͖̮̹͍̥̩̔̇ ̸̛̠͚̙̼̩͋͋̿м̶̣͐н̷̜̮̱̩̎͋͗͗е̴̧̎̍̓̃͘!̶̞̤̙̙͔̭͗̈́̈́̿́ͅ

Говорил чужак с таким нажимом, что мне казалось, что вот-вот из моих ушей польётся кровь.

– Кто ты? – прохрипел я, глядя упавшему Иосифу прямо в глаза.

– Н̵͕̻͍̤͙̝̋̓͜Ӗ̶͓͓̆̓ ̶͇̑̀͛͛͌͘М̶̛̺̥̠̿̾̋͊̈́̕Е̵͎͎̼͕̻̫̯̉̋̉̒̃̾̈͝Ш̷̡̢̫͓͎̖́̆̀̔͘А̴̭̦̥̞̙͐̿͐̇͘͝Й̴̝̘̩͕̲̀̒̅̈́̋̍͘͜ͅ ̵̧̡̹̭̰̝̲̇̋̿͗̀͂͘͝М̵̪̖̜͍̥͇̮͑͗̋̋̚ͅН̶̱̣̂̏̒͋̕͠Е̸̧͓͐̍͛͆͘̕͝!̸̛̠̫̔̉̿̄͛́ – закричал незнакомец и все перед глазами поплыло.

Я почувствовал, как ментальное воздействие усилилось. Мою голову словно схватила стальная рука и начала перемалывать. Боль… И ничего кроме нее.

Кажется, я закричал. Но уже не слышал собственного голоса – все вокруг было окутано красным туманом.

Очнулся я от того, что Катя хлестала меня по щекам.

– Пушкин, очнись!

Я открыл глаза. Тут же повернулся, выискивая Иосифа. Тот сидел рядом, потрясывая головой и жалобно постанывая. Рядом с ним с двух сторон сидели Бульмяк и Тамара, готовые в любую секунду скрутить ему руки, если тот вздумает вновь чудить. Но судя по состоянию парня, чудить ему сейчас хотелось в последнюю очередь.

– Он пришел в себя, – прочитав мой вопросительный взгляд, ответила Катя.

Хорошо. Значит можно расслабиться.

Голова… Даже после самой страшной попойки она так не болела, как сейчас.

Я с трудом поднялся, подошел к Иосифу.

– Что случилось? – тихо спросил я его.

Тот посмотрел на меня. Но на этот раз взгляд его был таким жалобным, что я невольно смутился. Никакой злобы и огня. Сплошной страх, растерянность, усталость.

– Я не знаю! – одними губами прошептал он. – Я просто стоял, потом… Все как в тумане. Ничего не помню. И вдруг тут оказался. На земле валяюсь. А эти, – он кивнул на своих друзей, – держат меня за руки и ноги.

– Ты где пистолет достал? – спросил я.

– Я с собой его взял, на дуэль, – виновато ответил Иосиф. – У бати из шкафчика стащил.

– Зачем? – сквозь зубы процедил я.

– Так мы на разборку шли, мало ли чего? Умирать раньше времени не больно то и охота!

Я тихо выругался. Потом перевел взгляд на Крысеевых.

– Дуэль приостановлен, – сказал задумчиво Евграф, глядя на меня.

Петр, с которым я еще недавно бился, стоял рядом со своими сородичами. Шпага его была воткнута в землю.

Я шатающейся походкой подошел к Евграфу.

– Вы хотите продолжить дуэль? – хриплым голосом спросил я.

Крысеев покачал головой. Сказал:

– С вашим спутником произошло нечто странное. Наш менталист, – он кивнул в сторону коренастого паренька, – зафиксировал мощное внешнее воздействие.

– Да, я тоже почувствовал это, – согласился я. – В том нет нашей вины.

– Это нам тоже известно, – холодно бросил собеседник. – Анализ мы уже провели. Мы бы могли предъявить серьезное обвинение твоему другу.

От этих слов Иосиф схватился за голову, жалобно запищал.

– Но мы не будем этого делать.

На мой вопросительный взгляд Евграф пояснил:

– Вы спасли Петра от выстрела. Хотя он и предназначался вам.

Я быстро прокрутил в памяти произошедшее. Иосиф стоял метрах в пяти от нас, чуть левее меняя. Траектория выстрела шла на уровне плеча. Да, Евграф прав, могло задеть как меня, так и моего противника. И то, что я оттолкнул его – это огромная удача. Если бы Иосиф убил Петра, то неприятностей прибавилось. Думаю, отсюда никто бы уже из нас живым не ушел.

– Считаем это равносильным обменом результатом.

– Но Евграф! – возмутился Крыса.

Старший посмотрел на него так, что тот сразу же стих.

– Поэтому мы отзываем свои претензии, считаем, что конфликт урегулирован и исчерпан. В знак силы своих слов преподносим небольшой презент.

Он протянул монетку.

Память подсказала, что согласно Кодексу, если дуэль разрешился положительно, то обвиняющая сторона может преподнести дар – монету, как знак отсутствия претензий. Полагается эту монетку взять.

Я принял подношение, глянул на кругляш. Обычная монетка, номиналом в один рубль. Ничего необычного. Я положил ее в карман.

– Хорошо, – кивнул Евграф. – Если встречных вопросов с вашей стороны нет, – он многозначительно глянул на меня, я покачал головой. – Тогда мы откланимся.

Крысеевы стали один за одним уходить с поляны, цепочкой потянулись к машине, которая стояла за пределами парка. Мы наблюдали за ними, до последнего не веря в случившуюся с нами удачу.

– Неужели они и в самом деле ушли? – тихо спросила Катя, вглядываясь в даль.

– Ушли, – кивнул я.

И вновь подсел к Иосифу.

– Ну-ка, расскажи мне еще раз, да со всеми подробностями, что с тобой случилось.

– Я же говорю, просто стоял, потом помутилось в глазах.

– Постарайся вспомнить – это очень важно, – с нажимом произнес я.

Иосиф задумался, лоб его прорезали глубокие морщины.

– Сначала ничего не было. Я стоял, смотрел на дуэль. Ну, боялся немного. Потом… словно холодок по телу пробежался, я еще подумал, что сквозить сильно, даже поежился. Потом… голос бы! Точно! Я не слышал, что он говорил, он словно очень где-то далеко был и с эхом.

– С помехами?

– Да, именно! С помехами. Сложно это объяснить. Какой-то он был… словно с другой планеты. Рваный, хриплый.

От этой фразы «мурашки» по спине уже пошли у меня.

– Что ты имеешь ввиду? – осторожно уточнил я.

– Я не знаю, честно – не знаю. Все это – какая-то дикость, в которую мне сложно поверить. Не бывает такого!

– Бывает, – хмуро ответил я. – И ты тому подтверждение. Что было дальше?

– Потом красный туман. Он захлестнул меня полностью и сразу.

Голос Иосифа дрожал, было видно, что парень испугался.

– Постарайся успокоиться. Что было дальше помнишь?

Сертаков задумался.

– Померкло все. Чернота. Но… – он вдруг нахмурился. – Знаешь, было такое ощущение, будто в меня кто-то другой вселился.

– Иосиф, что за чушь ты порешь? – спросила Тамара, недобро поглядывая на парня.

Тот смутился, виновато улыбнулся.

– Ну мне просто так почудилось.

– Не почудилось, – произнес я.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Катя.

– Я помню того незнакомца, который стрелял в меня. Его глаза… они были точно такими же, как и у Иосифа минуту назад. Мне кажется, это звенья одной цепи.

А еще тот незнакомец, на спортивной площадке. ЕГо глаза тоже были такими же. Кажется, за мной кто-то следит. Кто-то из другого мира.

В голове вдруг появилась мысль, которую нужно было срочно проверить.

– Ты чего задумал? – спросила Катя, поглядывая на меня.

– Мне нужно срочно отлучится!

Я рванул к выходу.

– Куда ты собрался? – вслед крикнула девушка.

– В тюрьму! – ответил я.

* * *

Отец внимательно выслушал меня, не перебивал. Потом, когда я закончил, долго молчал, хмурился.

Нарушил первым тишину я.

– Что скажешь насчет моих мыслей?

Я рассказал ему о случившемся, причем пришлось загодя предупредить отца о том, что Сертаков ни причем, сгладить углы и промолчать про выстрел. История про салон мадам Шерер и незнакомца на стадионе прошли спокойно. А вот про дуэль пришлось сглаживать углы. Однако и того, что я рассказал, хватило отцу, чтобы заработать пару седин.

– Дуэль…

– Да, – сдержанно ответил я, готовясь ко всему.

– Ты пошел на дуэль…

– Именно так. Но по другому я поступить не мог.

– Ты молодец!

– Что?! – настала пора удивляться мне.

– Ты очень изменился. Я, признаться, тебя не узнаю, сын. Но изменения явно в лучшую сторону. раньше ты был… – отец задумался, не зная как деликатней сказать. – Ты был труслив. А теперь… Я не перестаю удивляться тебе! Сначала закрыл меня от выстрела, теперь честь семьи отстоял на дуэли – ведь если бы ты не согласился, то слух уже бы обошел и Верхнюю и Нижнюю Думы и тогда позора роду не избежать. Даже боюсь представить что тогда было бы! Крысеевы только этого и ждали. Думаю, это основным их планом и было. А ты не сдрейфил, пошел до конца! И потому они не стали продолжать бой, под предлогом слились.

– Пусть будет так, – кивнул я. – Но что скажешь насчет моей теории?

– Если честно, то очень скептически. Идти в тюрьму к тому… – Федор Иванович замолчал, подбирая слова. – К тому плохому человек не самая хорошая идея.

– Почему? У него нет оружия. Он заключенный! Что он нам теперь сделает?

– Он стрелял в тебя!

– Думаю, что в тот момент им управляла совсем другая сущность.

– Ты просто оправдываешь его! Синдром этого самого… В общем, выдумал какую-то ерунду только чтобы обелить этого негодяя.

– Я просто хочу добиться истинны.

Отец вновь задумался. Он явно не горел моей идеей, но и не считаться теперь со мной, после того, что я отстоял честь семьи на дуэли, просто так не мог.

– Послушай, если моя теория верна, то угроза не ушла и покушения могут повториться в любой момент.

– Твоя теория, сын, если честно, выглядит весьма неправдоподобно. Это мягко сказано.

– Тебя смущает бестелесная сущность, которая может подселяться в тела людей, на короткое время получая над ними власть?

– Именно так, – кивнул отец. – Сказки какие-то!

Я хотел возразить ему, сказать, что на Черном Магадане такие бестелесные существа заселяют планету и прекрасно себе чувствуют. Но не стал. Вместо этого, вспоминая курс истории, который прослушал в школе в эту неделю, сказал:

– Скажи, чем раньше, еще до эпохи Прорыва, считали Дар?

– Ересью, – тихо ответил отец, поняв к чему я клоню.

– И считали, что такое не может быть. Но когда ученые заострили свое внимание на этом, начали изучать, оказалось, что не ересь и что не фантастика. А самая настоящая реальность. И открылись школы по развитию Дара.

Отец нахмурился.

– К тому же обрати внимание на такие не маловажные детали – подселялась эта сущность именно в тех, у кого бло оружие.

– А как же тот незнакомец на стадионе?

– Про него не могу точно сказать – возможно, и у него было что-то. Но я вовремя подоспел, не дал полностью завладеть телом.

– Ладно, – сдался отец под напором такой аргументации. – Согласен. Пошли в тюрьму. Но только я пойду с тобой!

– Хорошо.

Отец достал из кармана телефон, принялся договариваться с нужными людьми о проведении такой встречи. Ему пришлось изрядно попотеть, чтобы выйти на начальника колонии и уговорить его организовать пятиминутную встречу с подозреваемым.

– Придется взять адвоката, – сказал отец, положив трубку. – Оформим как работу над материалами дела.

Через полчаса мы уже ехали на край города, где располагалась тюрьма. Место было соответствующим – серые кварталы, промзона, дымящиеся трубы, какие-то мутные личности, снующие по переулкам.

Зайти в самую тюрьму тоже оказалось не так просто. Долго ждали отмашки начальника тюрьмы, пришлось вновь объяснять ему кто мы такие, зачем здесь, напоминать про договорённости. Когда же отец намекнул на вознаграждение, то вопрос стал решаться заметно быстрей.

Наконец нас проводили по коридору и завели в маленькую комнатку. С другой стороны тоже располагалась дверь, которая вела в еще меньшую клетушку. Туда и ввели через несколько минут заключенного.

Это был волнительный момент. Но если я держался сдержанно, то вот отец заметно нервничал и теребил в руках сотовый телефон.

– У вас есть пять минут, – сказал охранник, оставляя нас с заключенным.

Я вспомнил этого человека сразу, едва увидел. Память запечатлела его лицо до мельчайших подробностей. Не мудрено. Вошедший был тем, кто убил меня.

Худой, сутулый, сейчас он еще больше стал походить на сухую ветку. Угловатые колени и локти торчали в стороны, неуклюже задевали прутья решетки. Брови сдвинуты, губы сжаты.

Взгляд у стрелявшего быстро переменился, едва он увидел нас – из тусклого, безжизненного, стал вдруг запуганным, воспалённым.

– Я же все уже рассказывал… – тихо произнес он, затравленно поглядывая на нас. – Или вы пришли…

Он вдруг вздрогнул, поднялся со скрипучего стула. Вновь сел. Севшим голосом спросил:

– Вы пришли убить меня?

– Нет, – ответил я, стараясь придать голосу как можно больше твёрдости. – Убивать мы вас не хотим и не будем.

Это подействовало, заключенным немного расслабился.

– Тогда зачем вы тут? Я ведь уже несколько раз давал показания.

Я глянул на отца. Тот кивнул, давая мне полную свободу.

– Эта беседа будет не для протокола, – начал я. – Вы курите?

Я протянул ему пачку сигарет, которые мы купили по пути сюда.

Заключённый трясущимися руками взял пачку, жадно открыл ее. Закурил, глубоко затягиваясь. Закашлялся.

– Крепкие! – нервно хохотнул он. – Аж в голову дают. Извините, давно не курил.

– Мы еще вам взяли.

Я отдал оставшийся блок.

– Спасибо, – растеряно ответил заключенный, не смело забирая сигареты. – А за что? Я ведь… я ведь в вас…

– Не вы, – произнес я и собеседник вдруг вздрогнул.

– Так ведь…

– По этому поводу мы и хотели с вами поговорить.

Заключенный вопросительно посмотрел на нас, не зная, что сказать. Руки его тряслись.

– Как вас зовут? – спросил я.

– Михаил.

– Михаил, расскажите немного о себе, – попросил я, чтобы хоть немного отвлечь его от темы беседы и дать немного расслабиться и успокоиться.

– Да особо и рассказывать то нечего! – вновь нервно хохотнул тот. – Меня зовут Михаил Мышкин, мне двадцать пять лет. Живу в Столярном переулке, снимаю там комнату у Алёны Ивановны. Учусь на ветеринара. Подрабатываю художником, рисую портреты людей на рыночной площади. Не сказать, что хороший заработок, едва хватает, чтобы оплатить аренду своей каморки. Я уже молчу про еду!

Михаил достал вторую сигарету, закурил.

– Но я не жалуюсь. Думаю, как закончу учебу, поеду в свою деревню, там острый дефицит с ветеринарами, – он вдруг замолчал. Грустно поправился: – Теперь видимо уже не суждено.

– Не теряйте надежды, – сухо сказал Федор Иванович.

– Михаил, расскажите, что случилось в тот вечер.

– Я как обычно собирался рисовать людей. На этот раз думал сходить на спиритический сеанс мадам Шерер – вдруг удаться запечатлеть призрака? Да и публика там благодарная, хороша платят за портреты. Я наброски делаю или шаржи, их хорошо раскупают. Если посчастливится, то удастся на масляный портрет договорится, за отдельную плату. У меня и билет был – повезло, нашел на мостовой. В общем, думал я что вечер выдастся удачным. Но вышло иначе…

Говоривший замолчал.

– Что дальше? – нетерпеливо спросил я.

Тот принялся трясущимися пальцами долго доставать новую сигарету из пачки.

– Дальше? А что дальше? Зашел на сеанс, огляделся. Людей взглядом выбирать стал, кого нарисовать можно и кто денег не пожалеет. Вот вас видел, – он кивнул на Федора Ивановича, потом на меня. – И вас. И много еще кого. А потом…

Он вдруг остановился, задумался.

– А потом в голове какой-то словно бы сквозняк появился. Неприятно так стало, зашипело все, стянуло словно стальным обручем. И голос…

– Голос?

– Да, голос я услышал. Жуткий такой, скрипучий. Он приказал убить мне вас, – заключенный кивнул на отца.

– А оружие где взял? – спросил отец.

– Так у меня было. Короткоствольный «кобальт», практически игрушечный!

– Ничего себе, игрушечный! – язвительно заметил Федор Иванович.

– Калибр маленький, эффективность тоже низкая. Я его в прошлом году на выручку от картины купил. Просто в таком неблагополучном районе комнату снимаю, сами понимаете. Меня сколько раз уже грабили, прямо посреди бела дня! И били грабители до полусмерти, едва выкарабкался. А с оружием и спокойней как-то. В общем, и в тот злосчастный день я взял его с собой. Лучше бы дома оставил!

Заключенный злобно раздавил окурок в пепельнице.

– Голос еще что-то говорил?

Михаил покачал головой.

– Я не помню – все уже было в красноватом тумане. Хотя, погодите-ка… Кое-что я успел расслышать, перед тем как окончательно потерять связь с реальность.