Текст книги ""Фантастика 2024-117". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Семен Кузнецов

Глава 11

Южный Урал, 1 апреля 1797 г.

День смеха для школьников выдался невеселым, почти двадцать человек с рюкзаками собрались на площади к обеду, постепенно подтягивались и родители, желающие проводить кровиночек. Петька попробовал разрядить гнетущую атмосферу, встретив Рашида бессмертной классикой:

– А у тебя вся спина белая!

– Слышь, клоуны, вы вчера с Фанисом не нашутились⁉ – Не поддержал его потуги Рашид.

– Да ладно вам! – Беззаботно заметил Фанис. – Это же приключение! С казаками потренируемся, а то в деревне одно и то же! С девчонками городскими замутим!

– Герои-любовники! – Спустил их на землю Рашид, который вчера весь вечер под руководством отца учился наматывать портянки и слушал рассказы о тяготах армейской службы. – Мы за Маней с детского садика бегали, дрались из-за неё сколько раз, а из под самого носа увели! Помолчите лучше, видите, всего трое саней стоит. Чуете, чем пахнет? Это вам не на маршрутке по асфальту до города за пятьдесят минут доехать…

Осознав перспективу – пацаны примолкли. А видя, как участковый что-то втолковывает доблестным бойцам Суворова, среди которых были и те двое, над которыми вчера так неудачно посмеялись Петька с Фанисом – приуныли окончательно. А добило их появление в рядах прощавшихся Мани, рядом с офицером. Они хоть и не держались за руки, но всем как-то сразу становилось понятно – эти вместе.

После короткой церемонии прощания возникла заминка – построенные подростки переминались с ноги на ногу, готовые отправиться в путь. Однако возчики на санях в авангарде обоза медлили и не трогались. Серёга поспешил туда узнать причину.

– Егора нет! – Развел руками крестьянин. – Он с утра ещё вещи свои закинул и умызгал куда-то, сказал что к отправке подойдет.

– Эвона, ведут его! Сейчас поедем! – Разрядил обстановку Викул.

Участковый с изумлением увидел Егора, одной рукой прижимающего к груди бочонок, а другой размахивающий в воздухе. Что-то объясняя сопровождающим. И да, его действительно вели, ибо сам он то и дело норовил сбиться с курса, отклоняясь влево, видимо – емкость перетягивала.

Серёга стал закипать, мало того что вчера Александр Васильевич не дал Ермолова, отправить с детьми, так ещё и этот. «Да он бухой!» – Осенило участкового. И сглотнул слюну, когда от подошедшего брата напахнуло запахом свежего пива.

– А ты чо здесь, Серёга? Иди, там Васька пиво сварил! А я всё, покидаю вас! – Егор, не выпуская из объятий бочонок, завалился в сани и загорланил. – Крестьянин не спеши! Крестьянин понимает, что с родиною я, прощаюсь навсегда…

– Ехайте быстрее! – Скомандовал участковый Викулу. – Может выспится до Известкового.

Соснин посмотрел на пиво в руках Егора, но озвучивать сомнения не стал. Скомандовал трогать, а сам запрыгнул в сани к Егору. Тот, обрадованный появлением свободных ушей, сходу принялся его в чем-то убеждать. Викул согласно кивал, искоса алчно поглядывая на бочонок. «Как пить дать разложит коллектив», – стали терзать смутные сомнения Серёгу, а тут ещё и солдаты, все как один – дружно встали в кильватер саней с братом. И бодро зашагали следом, как те крысы за звуком дудки. Ладно хоть на детей оглядывались.

– Что-то я начинаю сомневаться в том, что это хорошая идея, отправить детей в завод к казакам. – Озвучила Галка общее невысказанное мнение родителей.

– Нормально всё будет! – Успокоил их участковый. – Сами пороть не хотели, теперь не жалуйтесь!

А в Известковом второй день подряд Федус сбивался с ног – мало того, что нужно было обустроить три сотни солдат, так ещё почти пятьдесят образованных специалистов, уставших от безделья – требовали допуск в лабораторию. Жаждали приобщиться к знаниям, это им Митенька напел, который из лаборатории не вылазил. Пользовался в отсутствие Егора компьютером, не забывая и про производство. Вчера приезжавшие каждый день обозники обрадовали зампобора тем, что начальник собрался и завтра приедет. Федус известил об этом интеллигенцию и те с утра копытили в нетерпении снег у КПП. В ожидании гуру и светоча химии…

Каково же было изумление собравшихся, когда вместо маститого ученого из саней выпал расхристанный барин и с сожалением заглянул в бочонок. Убедился, что он пуст, отбросил в сани и запел дурным голосом: «Чем Арина, чем Марина, лучше четверть героина! Чем Оксана, чем Светлана, лучше банка солутана! А лучше чем Мадонна, пара ампул омнопона! Чем все бляди Пентагона, лучше доза метадона!»

Смутившийся Федус объяснил разинувшим рот столичным: «Перебрал с устатку! Радость у нас, племянницу его из полона высвободили! А он вон, хоть и выпимши, а про науку не забывает! Про химию поет!» Кликнул казаков, чтоб помогли увести начальника с глаз подальше. А Викул громогласно пояснил: «Две девки у него родятся! Назовут Мариной и Ариной, вот и радуется! Хотя чему радоваться, ладно бы парни были. А тут девки, да ещё и две сразу…» Егора, оравшего: «Сегодня все гуляем!» – кое как угомонили и отправили отсыпаться…

А в это время Маня, наслаждаясь свободой и всеобщим вниманием – дефилировала по деревне, сопровождаемая Ермоловым. Показывала Лёше достопримечательности, рассказывала о своем времени и конечно же – обсуждали грядущую свадьбу. Которую решено было играть через год, как Мане шестнадцать исполнится. Правда, решили они это вдвоем, старшее поколение было ещё не в курсе намерений парочки создать ячейку общества.

– А родители то у тебя не будут против? – Пытливо выспрашивала Маня. – Я то ведь не дворянка.

– Пусть только попробуют! – Ермолов был категоричен. – Перед отъездом читал преинтересную статью в «Ведомостях», так и называлась: «Сегодня дворянин, а завтра выродок!» Так там такое понаписали! Сразу заподозрил, что среди благородных людей начнутся чистки. Они, собственно говоря, в армии уже началась. Переаттестация, гвардию столичную в полном составе на Кавказ отправили. В общем, маменьке с папенькой за меня, как за боевого офицера, руками и ногами держаться надо, и не их дело указывать, с кем мне судьбу связать! А твои то как, что то на меня ваш папенька странно смотрит?

– Своих я возьму на себя! – Легкомысленно заявила Маня. – Папа твой фанат, это он настоял, чтоб тебя сюда вызвали, а мама поймет.

Шли в сторону Ксюхи, Маня тащила туда своего Лёшу, познакомить, и чего греха таить – похвалиться. По дороге щебетала, рассказывая про питомцев тетки: «Вылитые хозяева! Гугл вальяжный такой и важный ходит, как аристократ, но если кто в округе напакостил – к Ксюше идут сразу. Недавно щука пропала у соседей, приходят тетке жаловаться, а Гугл на заборе сидит отожравшийся и с презрением на вольер смотрит. А там Трезор доедает щучью голову, а кот в недоумении: „Не знаю, как он так умудрился, но сами видите – жрет без зазрения совести!“ А Мася, она тоже вся из себя чинная и благовоспитанная, а на новый год елку уронила и на шторах качаться любит, когда никто не видит. Ксюха такая же, солидная дама, а сама детей научила трубочки делать и жеванной бумагой плеваться».

Ермолов все рассказы о домашних животных пропускал мимо ушей, ему на них было параллельно, кроме разве что своей лошади. И той в основном денщик занимался. Просто наслаждался голосом и вспоминал короткое знакомство с её дядькой. Когда они встретили Марию на дороге и поехали на хутор, напоровшись по пути на Егора с казаками, везшим плененных супостатов. «Забавный конфуз получился» – Улыбался про себя Лёха. Егор, правда, до сих пор вспоминал эту встречу с содроганием – за малым делом не перестрелял вылетевший на них цвет русского генералитета из карабина.

Ксюха, по случаю субботы находившаяся дома – гостей приветила, напоила чаем с выпечкой. Ермолов, не знавший как себя вести (вроде и не благородное сословие, однако живут так, как его семье из мелких дворян и не снилось) – смущался. Но ради Марии был готов пойти и не на такие жертвы. Маня, видя его смущение – не выдержала:

– Напился, наелся? Вот и дуй к своему Суворову, а нам тут с теткой о своем надо поговорить, о женском!

Лёшка с потерянным видом выбрался из-за стола, оделся и поминутно оглядываясь – нехотя ушел. После его ухода Ксюша хохотнула:

– Чойто он у тебя как теленок, Маня, не похож на боевого офицера, ахаха.

– Это он только со мной такой! – Заступилась та. – Он уже повоевать успел! И в Польше, и в Италии, и чурок успел погонять! Всё ещё впереди!

– Да это хорошо, – примирительно сказала Ксюха. – любит значит. Егор вон тоже в основном мычал первое время. Пока к телу не допустила.

Затем рассказала Мане, как они выбирали имена дочкам:

– Как и договорились, написали на бумажках и одновременно развернули. Я давно хотела дочку Ариной назвать, и прямо опешила, когда у него увидела Марину. Ну ладно, раз уж договорились, будем звать Аришей и Мари, на французский манер. Не знаешь, кстати, что за Марина⁈ – Ксения испытующе посмотрела на племянницу.

– Да забей, я никакую не знаю. Мало ли чо в голове у него, может актриса какая-нибудь. – Развеяла Маня необоснованные подозрения. – Или любовь первая…

Затем Ксюха открыла шкаф и поинтересовалась:

– А у тебя как с носками?

– Никак, – со вздохом отозвалась Маня. – но тебе пар пять могу подогнать. Как дальше жить⁉

– Держи, – Ксюша вытащила коробку, на глаз отделила половину. – У моего то в запасах два кейса носков по сто пар оказалось, запасливый мужик попался! Считай, приданное тебе, вторую половину на свадьбу подарю!

– Ксюха! – Радостно взвизгнула Маня и бросилась обниматься. – Это же такое богатство!

– Да не говори, – усмехнулась та. – скажи кому в наше время что дешевые китайские носки с алиэкспресса такой ценностью станут.

– А ты? – Вдруг спохватилась Маня. – А Егор?

– А у меня свой запас был, и вот это нашлось, не последнее отдаю. А Егора твой батя ещё перед новым годом научил портянки наматывать. Не мужское это дело, в носках щеголять! – Заметив укор в глазах племяшки, успокоила. – Я ему офигенных нарезала, всяких: и на зиму, и межсезонных, и летних!

Девчонки ещё потрепались ни о чем и обо всем сразу, прежде чем Ксения перешла к давно занимавшему вопросу:

– А вы как так спелись быстро? А родители чо? А разница в возрасте тебя не смущает, он у тебя не педофил?

– С первого взгляда! – Обстоятельно начала Маня. – Родителей перед фактом поставим, никуда не денутся. Да и поженимся не завтра, дождемся когда шестнадцать стукнет. А про разницу в возрасте не тебе говорить, у нас с Лёшей шесть лет, а у вас с Егором одиннадцать!

На это Ксюша не нашлась, что возразить и перевела разговор на будущего братика Мани, как мать себя чувствует, каким именем назвать хотят. Маня отмахнулась: «Хорошо всё, тьфу три раза, как назовут – так и будет!» Видно было, что её больше занимает грядущее замужество…

Прокапанные пенсионеры засели у Председателя, Суворова еле оторвали от телевизора, чтоб поговорить о делах.

– Мы тут, Александр Васильевич, к вашему приезду сделали пару сотен образцов ружей. Пока дульнозарядных, – начал Захар. – зато нарезных, с пулей Айрата. – Предвидя возражения генералиссимуса, объяснил. – Показывать надо, сами убедитесь в преимуществах.

– А вот такие, как эта СВТ, сделаете? – Бесхитростно вопросил Суворов.

– Такие пока никак, – обломал хотелки генералиссимуса Председатель. – Но к осени опытные образцы казнозарядного оружия будут, а там и до серийного производства рукой подать. Если химики не подведут. И тогда же с артиллерией начнем решать вопрос. У нас вполне резонные опасения, чтоб образцы этих технологий не попали в руки вероятных противников раньше, чем мы поставим производство на поток. Да ведь и не к спеху вроде, ни с кем воевать не собирается Павел Петрович или есть предпосылки?

– Государь-император то не собирается, да внутренние враги не дремлют, али газет не читаете?

– Читаем, даже удивительно, как вы сюда выбрались. Не мое дело, конечно, политику царя осуждать. Но не слишком ли Павел Петрович, как бы это помягче выразиться, с плеча рубит? – Захар, хоть и не был силен в истории, опасался таких реформ, не говоря уж о той вакханалии, что царила в СМИ. – У нас в девяностых такой же бедлам и предчувствие грядущих перемен витало в обществе, а закончилось локальным пиздецом. Который перед нашим сюда прибытием стал перетекать в глобальный.

– Дает государь-император высказаться всякой твари, – зевнул Александр Васильевич. – все протоколируется и собирается. Кто, где и что сказал, в нужный момент достанут и носом ткнут. Опасней те, кто молчит и всякое нехорошее про нас думает! Ну а повоевать придется, для начала со своими, решили сразу этот гнойник вскрыть, не тянуть. Будет и воля крестьянам, и укорот барскому произволу, так что мы к вам ненадолго. Солдат почти всех оставлю, вы уж смотрите за ними! Кого к делу пристройте, а кто совсем негоден, тем по новым законам пенсион положен. Не очень большой, но и бедствовать не будут. – Голос генералиссимуса, не замеченного в сентиментальности, потеплел. – Где они за эти годы только со мной не воевали, так что с вас за каждого моего отставного солдата спрос будет если что!

Председатель принялся уверять, что и в мыслях не держали такого, чтоб служивых притеснять. А вот к делу пристроить попытаются всех, работы непочатый край и всё только начинается. На что Суворов посулил:

– Стройтесь и ни на чем не экономьте, уже к осени вам людей пригоним, в том числе и грамотных. Особо строптивых Сибирь осваивать отправим, а раскаявшихся и осознавших себе можете забрать. Очень уж Павлу Петровичу понравились методы, а главное результаты Иосифа Виссарионыча! И к соседним заводам присматривайтесь, по всему Уралу. Кто из заводчиков продолжит по старому дела вести и люд в скотстве держать, у тех предприятия в казну заберут. А коли у вас дела пойдут, то под ваше управление.

«Столько читал о рейдерских захватах, переделе собственности и приватизации» – промелькнуло в голове у Захара: «а о том, что самому в этом поучаствовать придется – и не снилось». Однако вслух произнес другое:

– А с золотом как? Михаил Павлович поднимал этот вопрос?

– Добывайте, только не забывайте, что это собственность империи в первую очередь. Но и вам ведь не для кутежей и балов? Летом или к осени сам император приедет, перед ним ответ держать будете. А золото ох как надо, страна в долгах как в шелках, тут ещё вы появились. Император и так недоволен состоянием дел был, а опосля ваших откровений чудом умом не тронулся. Чего уж там, я и сам в раздрае от прочитанного. Вы как до такого дожили, что и голубой цвет, и радугу на откуп содомитам отдали, а, потомки⁈

Председатель огрызнулся, что то не их ума дело, больших постов не занимали и сами чудом выжили после развала СССР. А предки тоже делов наворотили, не разгребешь! Слово за слово – за малым не полаялись с великим русским полководцем. Утихомирила их Татьяна, пришедшая на шум, обещалась вызвать врачей, если не угомонятся. А у тех не забалуешь, тот же Олег в свое время подрабатывал в ПНД, опыт вязки буйных пациентов в возрасте имел.

Захар с Суворовым посопели, Александр Васильевич сказал примирительно:

– У меня ведь после всего узнанного зять в столицу не доехал, взял грех на душу. По моему приказу ликвидировали по дороге. Да и самому мне три года осталось с малым, давай уж Захар Михалыч, раз сюда попали, вместе будем исправлять и что мы не сделали, и что вы не доделали.

– Ты погоди себя раньше времени хоронить, Александр Васильевич, – довольный закончившейся ссорой сказал Председатель. – видел у нас медицина какая⁈ Под их присмотром ещё наведем шороху!

– Лекари у вас чудо как хороши! – Согласился генералиссимус. – Я думал что помирать с похмелья буду, а они за день на ноги поставили! Вы там пьете небось каждый день, с такими медикусами? Пошли телевизор смотреть, я несколько месяцев ждал и полмесяца сюда ехал не для того, чтоб спорить с барином мелкопоместным! Шучу-шучу. ты же заводчик уже, а там глядишь, и в дворяне выбьешься! Правда, чувствуется мне – дворянство перестанет быть наследственным, Павел Петрович к этому больше склоняется…

Глава 12

Южный Урал, апрель 1797 г.

В воскресенье в Попадалово приехал старый знакомый – заседатель нижней расправы из Челябинска, старый товарищ Пантелея, с десятком солдат. Сотник не удержался и прибыл с ним. Оба деда потирали руки и горели желанием немедленно приступить к разбирательству со староверами. Видимо – помнили щедрость Серёги, проявленную при предыдущих эксцессах.

Со скитниками, занозой засевшими по соседству, так долго тянули из-за Суворова. Участковый вообще хотел на следующий день, как освободили дочку – провести там зачистку. Но вмешался Александр Васильевич, сказав что не гоже самоуправством заниматься, всё должно быть по закону. Привлекли Ермолова, обсудили детали предстоящей операции и стали дожидаться официальных лиц, для легитимизации расправы. Серёга отправил посыльных в Известковое и Сатку, где трудилась большая часть древлеправославных.

Верхушка староверов сложа руки не сидела, предчувствуя неприятности и исповедуя принцип, что интуиция это не менструация – отправили делегацию в деревню. В лучших традициях этого времени, с валянием в ногах, попыткой облобызать сапоги и покаянием. Серёгу эта клоунада не впечатлила:

– Пятьдесят тысяч рублей с вас, пока. Дальше будет больше. Это помимо того, что виновные всё равно будут наказаны.

Просители, валявшиеся на полу – встали, отряхнулись и деловито приступили к торгу. Мол в прошлый раз всего пять тысяч было, всё отдали почитай.

– Ладно, – покладисто согласился участковый. – раз пятьдесят вас не устраивает, тогда сто тысяч. И выдаете тех, кто непосредственно был замешан в этом блудняке. У нас ущерб моральный и материальный не меньше, и с каждым днем проценты набегают.

Скитники недовольно загудели, в корне не согласные с такой постановкой вопроса. Серёга, со словами: «Ну как хотите!» – скомандовал казакам привести в чувство ходоков. Участковый с мрачным удовлетворением понаблюдал, как древлеправославных повалили на пол и мутузят. Затем не выдержал и присоединился к воспитательному процессу. «А это вам за Маню!» – Берцы со смачным звуком пришли в соприкосновение с ребрами бородача. «За медпункт!» – как оказалось, пышная борода мало способствует защите челюсти. Когда дошел черед мстить за ферму – Серёга уже изрядно запыхался.

– Так, этих всех под замок, до приезда начальства, одного поприличней отпустить домой, пусть своих известит. – Распорядился участковый и обратился к выбранному передасту. – Так и скажи своим, сто тысяч только за то, что мы с вами дальше разговаривать будем.

– А если у нас нет денег этаких? – Взмолился тот. – Что тогда будет?

– Ничего не будет, – успокоил Серёга. – ни скита здесь, ни проводки караванов по Аю с вашим участием. А там и до Волги с Камой дотянемся, хана вашему бизнесу…

Древлеправославных повязали, увели и Председатель подступился к участковому:

– Сергей, а не слишком ли жестко? Может, помягче как-то надо было договариваться? Нам ведь с ними жить дальше и работать, сам говоришь, грузоперевозки по реке в их руках.

– Не, договариваться с ними не будем. Это мафия такая, оттого и подмяли под себя всё, что не гнушаются ничем. – Просветил его Серёга. – Тут кто помимо них задумает по реке сплавится, так то пограбят, то убьют. А то и всё вместе. Достаточно на них нарыли уже, чтоб понять, что за публика. Ещё и Кузьма, спасший Маню, показания дает – закачаешься.

– Это которого она загипнотизировала? – Заинтересовался Захар.

– Какой гипноз, – поморщился участковый. – не было у неё времени и возможности, постоянно под приглядом была. В его случае обычная корысть роль сыграла, а именно награда в пять тысяч. И неудовлетворенность текущим положением в банде, то есть в скиту у староверов. Обучаемый попался и вменяемый, у нас опять же в больнице сколько лежал, хватило ума допетрить и правильную сторону выбрать. А может и да, эксперименты Мани над ним сказались. Короче, при медпункте он сейчас, просится на пмж в деревню. Понимает, что без нас его староверы достанут и показательно накажут. А нам он хороший повод для пиара, заплатим, пристроим к какому-нибудь делу, будет примером для других.

– Смотри, тебе видней, – делегировал полномочия Председатель. – лишь бы нам по весне транспортную артерию не парализовало.

– Не парализует, мы в этом году и не будем ничего сплавлять толком. Железо, что выделают, оставляют на сталь, а вот рейды на реке устроим. В лучших традициях борьбы с сомалийскими пиратами. – С угрозой пообещал Серёга.

Суворова всё таки определили в медпункт на обследование. Он как прилип к экрану телевизора, так не мог оторваться. На все увещевания о том, что нужно позаботиться о здоровье, с фатализмом отвечал: «Всё в руках божьих, сколько отмерено, столько и проживу! Отойдите, не заслоняйте!» Анатолий догадался и просветил Александра Васильевича, что у них не хуже телевизор есть, а фильмотека так даже больше. Сейчас лежал в палате, в которую ради такого поставили плазму. А Ермолова привела Маня, коротко сказав: «Надо!»

По результатам обследования Анатолий Александрович кратко проинформировал руководство деревни, что Суворов, на удивление – ещё достаточно крепок и бодр: «Вот она, теория естественного отбора в действии! Слабые умирали в детстве, а тех, кто выживал – ничем не убьёшь. Проблемы есть, не скрою, но мы сейчас кое что пофиксим, по остальному дадим рекомендации и препараты. Он в свои шестьдесят здоровей нашей молодежи! Подробностей не будет, врачебная тайна, но жить генералиссимусу ещё долго предстоит». С Маней Толян врачебной этикой не прикрывался, отчитался в деталях о Ермолове, заключив: «Хоть сейчас в ЗАГС!»

Приехавшего заседателя нижней расправы генералиссимус удостоил краткой аудиенции, где все заслуги в поимке преступников и раскрытию заговора отдал Серёге. Его же и назначил главным в намечавшейся операции по пресечению деятельности скита, на поверку оказавшегося гнездом смутьянов, разбойников и бандитов. По крайней мере, всю верхушку стоило волочь на разбирательство. Да и рядовых староверов перетрясти следовало, судьба Иструти была предрешена.

Заседателю же был предъявлен Карасакал, папка с показаниями и чистосердечным признанием. Чиновник обрадованно покивал, выслушав пояснения, затем с удивлением воззрился на шпиона и диверсанта:

– А где у него ухи⁈

– В лесу потерял, когда убегал. – Невозмутимо ответил Серёга. – Об деревья оборвал, вовремя поймали. За малым глаза себе ветками не выколол!

На следующий день Серёга, Ермолов, заседатель и сотник – отправились в скит, сопровождаемые солдатами и казаками. Переехав Кулемку и углубившись в лес, участковый попридержал подполковника: «Обожди, Алексей Петрович, разговор есть». Приотстали от основной группы, Ермолов сразу ощетинился: «Я люблю вашу Марию, и она меня тоже!»

– Мда, Лёха, у меня на тебя такие планы были, а тут Маня! – Стал сокрушаться Серёга. – Ну а раз любишь, женись!

– И женюсь! – Повеселел подполковник и тут же погрустнел. – Только через два года… Благославляете⁉

– Благославляю, куда вас девать… А с военной карьерой как думаешь? Или в отставку и наслаждаться семейной жизнью?

– Никак нет! – Возмутился Ермолов. – Я себя без армии не мыслю, и Мария меня в этом поддерживает! А в свете того, что довелось узнать, тем более службу не брошу!

– Это хорошо! Я хотел с Суворовым поговорить, чтоб тебя у нас до осени оставили…

Подполковник вспыхнул:

– Я сам не останусь! Летом такие баталии предстоят, в стороне отсиживаться не собираюсь!

– Понятно, – протянул участковый. – значит не после коронации Павел Петрович решил нахуевертить, а летом. С одной стороны крестьяне заняты будут сезонными работами, с другой, всё равно без крови и волнений не обойдется, судьба урожая под вопросом, потоптались по бабочкам называется…

– А зачем я вам⁈ – Снедаемый любопытством, спросил Лёха.

– Новое вооружение обкатать, не могу же я своего зятя воевать допотопным оружием отправлять. Беда только в том, что из относительных новинок у нас всего три сотни единиц, капля в море. Ты ведь артиллерист?

– Шляхетское артиллерийское закончил! – С гордостью подтвердил Алексей Петрович. – С особым отличием! В Польше попрактиковался!

– Ладно, я тебе для личного пользования подберу ствол, с запасом боеприпасов. Глядишь, ещё и с внуками понянчусь, ты мне живой нужен. А с Александром Васильевичем всё же переговорю, чтоб тебя к осени к нам отправили, кому как не тебе принимать и осваивать новые ружья и артиллерию. Поехали догонять, а то на нас оглядываются уже.

Иструть встретила приехавших безлюдьем и тишиной, солдаты принялись выгонять местных из домов. Собрали со всего скита человек тридцать. В основном баб с детьми, стариков и старух. На вопрос заседателя нижней расправы, где все мужики, отвечали что в работе, кто на заводе, кто в Известковом.

– Как бы не разбежались они, – растерянно проговорил заседатель, оглядывая толпу. – вы же говорили, что у них от силы половина мужиков в работы ездит?

– Всё так, – подтвердил участковый. – пяток в погребе нашем сидит, кто на работы и раньше ездил, те записаны. У нас строгий учет и контроль. А тех, кто внезапно воспылал любовью к труду, сегодня с утра повязали на местах. Обратно поедете и заберёте, у Егора и в заводе. А оставшихся мы проверим, кто не замаран, оставим. А вот скит расселяем, разжились тут. Раскидаем между заводом и химией, к нам несколько семей заберем. Чтоб не кучковались, верить пусть во что хотят веруют, а вот сбиваться в кучу не дадим!

– Справно то как живут, – заметил Пантелей, с интересом осматриваясь. – И дома добротные, и скотины вдоволь, даже разорять жалко.

– А и не надо, мы сюда отставных солдат переселим. – Озвучил Серёга давно принятое решение. – Бабы пусть собираются, сегодня вечером за ними приедут мужья. Кто фейс контроль прошел, конечно. И вечером же уедут, на новые места жительства. Без скотины, с минимумом скарба. Хорошо они тут так живут не за счет трудолюбия, так что дома и имущество передается отставникам. Пантелей, присмотришь? Чтоб без перегибов и беспредела!

– Там это, – Добавил сотник. – Три семьи на постах перехватили, скрыться хотели, их тоже в Челябу?

– Да, – коротко ответил Серёга. – И Азатовские батыры две семьи задержали, внезапно посередь зимы ощутили тягу к перемене мест. И что характерно, одеты прилично, бороды лоснятся, а из имущества с собой ничего. И денег впритык. Так что ты, заседатель, когда спрос учинять будешь, про ухоронки в загашниках их поспрошай.

– Коли солдаты здесь поселятся, – хохотнул Ермолов. – к лету большую часть припрятанного откопают…

Вернувшись в деревню, участковый велел вывести арестованных и принялся отправлять заседателя домой, больно уж часто он вертел головой по сторонам, с любопытством озираясь. Серёга подошел к нему: «Все показания у нас скопированы, среди фигурантов есть люди, которых или выкупить попытаются, или обелить. Не тебе в упрек, а чтоб за своими служащими приглядывал. кто следствие вести будет. А мы потом через Александра Васильевича поинтересуемся результатами. Люди тоже по головам записаны». Привели подслеповато щурившихся после погреба староверов, Карасакала с обмотанной грязной тряпкой головой, несколько его подручных из башкир. Под конвоем Азатовских подъехали двое саней с перехваченными семьями руководства скитников. Заседателю загрузили пару четвертей самогонки и скорбная процессия, под присмотром солдат – тронулась в путь.

– Пусть в Сатке переночуют, – с облегчением перевел дух Серёга. – Им ещё по пути арестантов забирать, неча здесь ноздри сопатить…

– А с таджиками чо? – Выразил недоумение один из деревенских казаков. – Их же тоже сплавить хотели, зачем они нам тут⁈

– Сами сплавим, – отрезал участковый. – попозже, как река вскроется. Ты головой то думай! – Накинулся он на проявившего несвоевременную инициативу. – Две бабы взрослых, несколько детей, отдупляющих откуда и куда они попали, куда их определять⁈ Ассимилироваться и мирно жить не пожелали, нам тут мина замедленного действия под боком не всралась. Хочешь, на поруки их возьми к себе домой, заберешь?

Казак так яростно замотал головой, что Серёга усмехнулся:

– Вот ты и поедешь их сплавлять. – Увидел округлившиеся глаза мужика и успокоил. – Не один, конечно, не ссы…