Текст книги ""Фантастика 2024-117". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Семен Кузнецов

Соавторы: ,Тим Волков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 314 страниц)

Глава 15
Допрос

Я сказал отцу, чтобы он не спорил с полицейскими, а вместо этого вызвал адвоката. Это было сделано не столько, чтобы найти себе защиту, сколько отвлечь отца, который изрядно разнервничался. Отец принялся набирать нужный номер телефона.

Я понимал, что вопросы мне будут задавать самые неудобные и нужно было подготовиться к ним. А еще продумать стратегию поведения. Это очень важно.

Меня отвезли в отделение, располагающееся в центре города, завели в какой-то прокуренный кабинет. Я сел, принялся ждать. В глубине души понимал, что оставили меня здесь одного специально – посмотреть на реакцию, не нервничаю ли, как веду себя, не начну ли по глупости звонить кому и просить прикрыть меня. Поэтому я старался не подавать никаких сигналов. Для этого даже прихватил уже знакомую мне книжицу «Торги на бирже», раскрыл ее на середине и принялся старательно читать, хотя суть прочитанного доходила не сразу и с трудом.

Но в голове проговаривал различные варианты развития разговора.

Видимо ничего толкового не увидев в моих действиях в кабинет, наконец, вошел низенький человек в сером плаще. Один глаз его косил и, кажется, был вовсе стеклянным.

– Старший следователь сыскного отделения Руднев, Константин Кириллович, – представился вошедший.

Неспеша подошел к столу, сел. Протянул пачку.

– Курите?

Я покачал головой.

– А я, с вашего позволения, закурю.

Руднев подцепил двумя пальцами сигарету, воткнул в уголок рта. Чиркнул зажигалкой.

– Ну-с, начнем?

– Начнем, – в тон ему ответил я. – Только вот что начнем?

– Ну как же? Разговор.

– Так это разговор? Не допрос?

– Ну что вы! – хохотнул Руднев. – Такие громкие слова! Просто разговор.

– Поговорить всегда можно, – ответил я, откладывая книгу в сторону. – Только мне бы хотелось знать в качестве кого я тут? Ваши ребята скрутили меня, в машину сунули, да сразу же сюда привезли. На разговор так не ходят.

– Вы тут, Александр Федорович, в качестве свидетеля, – холодно произнес Руднев. – Пока еще свидетеля.

Я никак не отреагировал на его последнюю фразу, понимая, что это тоже уловка.

Руднев внимательно проследил за мной, удовлетворенно кивнул, глубоко затянулся.

– Так вы не против беседы?

– Хорошо, давайте побеседуем.

Я отложил книгу в сторону.

– Тут Игоря Воснецова убили на днях. Знаете об этом?

– Видел в новостях.

Следователь удовлетворенно кивнул головой. Спросил:

– Воснецов знаком вам?

– Воснецова знаю, но не лично, не доводилось общаться.

– А может быть, все же доводилось? – с прищуром спросил следователь. – Возможно даже, что и совсем недавно?

Я уже знал дальнейшие его действия и потому готов был к тому, что он вытащит из папки мой фоторобот.

– Вот, посмотрите. Как вам картинка?

Если следователь и хотел произвести на меня впечатление, то у него это не получилось. Он жадно смотрел на меня, пытаясь вытащить хоть одну эмоцию, да хотя бы невольно поползшую бровь вверх, но у него это не получилось и он фыркнул словно бульдог, разозлившись.

– С художественной точки зрения так себе, – глянув, ответил я.

– Возможно, – кивнул Руднев. – Но как свидетель описывал, так и рисовали. Точно по деталям.

Руднев пригляделся к картине, словно видел ее в первый рах, хмыкнул.

– Скажите, этот портрет вам никого не напоминает?

И вновь мне пришлось взять себя в руки, потому что это была очередная проверка. Я сказал:

– У нас два года назад юбилей у отца был. И решили мы заказать ему портрет. Художника нашли по объявлению. И он предложил нам общий портрет написать, всей семьи. Так вот. Это была наша ошибка – взять не проверенного человека, с улицы. Он в особом жанре писал, уж не помню как называется, но точно не реализм.

– К чему вы это?

– К тому, что он меня как-то похоже написал, как этот рисунок. Словно катком по мне прошлись. Или у художника нарушена призма зения? Вроде есть такая болезнь, забыл как называется.

Руднев покраснел.

– На вас похож.

– А еще на множество других людей, моего возраста и моей комплекции, у кого есть два глаза и волосы на голове. Типичное лицо.

– То же верно, – согласился следователь. – Но с учетом ряда факторов вряд ли это будет кто-то посторонний.

– Про какие факторы вы говорите?

– Всем известно, что Воснецовы точили зуб на ваш род. А тут такое случилось. Да и свидетель очень интересный фоторобот описал, похожий на вас. В общем сами понимаете, что ситуация щекотливая складывается все в одну вполне себе работающую версию.

– Это весьма косвенные факторы. И при детальном рассмотрении они распадутся.

– Не думаю.

– Воснецовы и в самом деле точат зуб на наш род. И что с того? У любого из нас есть враги. Вам ли это не знать?

– Верно, – улыбнулся Руднев. – Уж у меня врагов полным полно. И мои враги бывало стреляли в меня. Точно так же как и в вашего отца, тогда, на сеансе мадам Шерер. Но вот за это уже и можно хлопнуть Воснецова, как вы считаете?

– Считаю, что покушение у Шерер и ненависть Воснецова – это два разных момента, никак друг к другу не относящихся.

– А кто же тогда в вас стрелял?

– Это мне у вас нужно спросить кто в меня стрелял – делом ваши люди занимаются. Насколько мне известно, стрелял не совсем здоровый человек, которого нельзя сажать в тюрьму. Ему необходимо лечение.

– Мне известно, что вы посещали Михаила Мышкина, – холодно заметил Руднев.

– Посещал, – не стал уклоняться я. – Только чтобы убедиться, что он никак не связан с Воснецовыми. И мы в этом убедились. А по поводу свидетеля, который срисовал такой фоторобот – позвольте спросить кто он такой? Можно ли доверять его показаниям?

Руднев криво ухмыльнулся.

– Свидетель – пожилой человек, но вполне дееспособный, если вы на это намекаете.

– Но каждый может ошибиться, не разглядеть деталей. Тем более у пожилых часто плохое зрение в силу возраста.

– Складно поете, – улыбнулся следователь, доставая очередную сигарету. – Но только другой, более слаженной версии, у вас нет. Пока все прекрасно ложиться вот на что. Воснецовы наняли человека, не здорового, это и так видно, психически не стабильного. Но тем лучше – потом любое его слово можно будет легко опровергнуть, даже если он напрямую назовет имя заказчика. К тому же у малого совсем крыша потекла – он про какие-то вторжения из иных миров говорит. Псих одним словом.

Руднев хохотнул.

– Этот человек стрелял в вас. Мотив – дела по бизнесу. Я всех подробностей не знаю, но мне известно, что бизнесу Воснецовых ваш отец вставлял палки в колеса причем очень большие. Покушение не удалось – вы спасли отца. Героический поступок, тут спору нет. В отместку за случившееся у мадам Шерер вы лично встретились с Игорем Воснецовым и убили его. Да так изощренно! Отравленным дротиком! Как вам такое?

– Неплохая версия, – кивнул я. – Только рушится она у вас об одно обстоятельство.

– И какое же?

– У меня е сть алиби.

От этих слов Руднев сразу скис. Злобно раздавив сигарету в пепельницу, спросил:

– И какое же?

– В тот вечер я был с одним человеком, он может это подтвердить.

– Мы это обязательно проверим, – сквозь зубы произнес Руднев.

– Проверяйте, – пожал плечами я.

Следователь вновь схватил сигарету, но так сильно, что сломал ее пальцами. Было видно, что он злиться.

– Только учтите, Пушкин. За дачу ложных показаний полагается уголовное преследование. Это касается и того человека, кто готов подтвердить ваше алиби.

От таких слов мне сделалось нехорошо, но виду я не подал. Может быть, не стоило так подставлять Катю? Нехорошо получилось. Надо постараться сделать так, чтобы к Кате не было никаких претензий. Если что-то случиться – я себе не прощу.

– Ко мне есть еще вопросы? – ледяным тоном спросил я. – Или я могу быть свободен?

Следователь злился, пыхтел, но предъявить ничего мне не мог, а потом нехотя отпустил.

На улице встречали отец и адвокат. Начали расспрашивать. Я коротко объяснил всю суть разговора. Адвокат кивнул:

– Все верно сделал. А на эту Катю можно положится?

– Да, – без запинки ответил я.

Мне хотелось верить, что это именно так.

* * *

Вновь началась Школа и нужно было возвращаться к занятиям. Кате я не звонил – понимал, что за ней сейчас будет пристальное внимание и любое наше общение может быть расценено следователем не так. Не нужно сейчас лишних вопросов, лучше выбрать тактику тишины.

Едва вошел я в учебное заведение, как обратил внимание, что смотрят на меня все как-то иначе. Слишком часто на меня обращали внимание, оборачивались, поглядывали украдкой, перешептывались. Было странно это ощущать, но понять что же произошло мне пока не удавалось.

Впрочем, ситуацию прояснил Иосиф, которого я встретил на биологии.

– Ну ты и даешь! Столько шуму наделал! – воскликнул парень, едва меня завидев.

– Какого его шума? О чем ты?

– Ну как же? Про твою дуэль с Крысой не знает только ленивый. А с учетом того, что ты его победил, народ просто кипит от радости. За всех отомстил.

– Ты же сам был там и знаешь как все было, – кисло произнес я.

– Был, – кивнул парень.

– Дуэль закончилась мирно.

– Для всех, кому гадостей наделал Крыса, дуэль закончилась твоей победой и позорным поражением этого гада. Конечно жаль, что Крысу не удалось отправить на тот свет, но даже этот результат принес моральное удовлетворение многим в Школе.

– Думаешь, Крыса перестанет трясти остальных после этого?

– Не знаю, – пожал плечами Иосиф. – Но настроение ты всем поднял.

– Пушкин, красавчик! – крикнул кто-то из учеников, проходя мимо и махая мне.

Я не знал этого парня, но судя по заживающему под глазом фингалу, он тоже успел познакомиться с Крысой.

Мы прошли мимо компании девчонок, которые, едва завидев нас, стеснительно захихикали. Одна из девушек насмелилась и помахала мне.

Я был героем и только теперь это почувствовал в полной мере. Проводив взглядом девушку, которая тоже поглядывала на меня, я подумал о том, чтобы как следует насладиться этим моментом.

– Пошли сегодня в «Сбитень»? – предложил Иосиф, тоже провожая взглядом красавицу. – Так оторвемся – как никогда не отрывались.

И крикнул девушке:

– Это мой друг. Пушкин со мной.

Девушка захихикала.

– Ты что, мной кадришь баб?

– Ну а что такого? Грех не воспользоваться таким моментом. Ну так что насчет «Сбитня»? Представляешь как там весело и жарко будет, едва узнают, что ты там?

– Не знаю, – честно признался я. – Нужно готовиться к экзаменам.

– Никуда твои экзамены не убегут – пробурчал Иосиф. – А вот «Сбитень» ждать не будет. Слава тоже не любит ожидания. Сегодня ты на коне, а завтра уже забыли кто такой Пушкин и как он эпохально отделал Крысу. Понимаешь?

– Катя будет там? – спросил я, подумав о том, что это будет вполне неплохой вариант незаметно обсудить с ней мой недавний вызов в полицию и возможный ее допрос.

– А зачем тебе Катя? – растеряно спросил Иосиф. – Или постой… ты что, на Катюху запал?!

– Да ну тебя! – отмахнулся я, понимая, что начать этот разговор было лишним.

– Да ладно тебе! Если хочешь, то могу организовать свидание. Что скажешь?

Я отмахнулся. Внимание мое сейчас было привлечено кое-кем другим.

Крысу я увидел издали. Он стоял со своими дружками у дальнего окна, старательно делая вид, что не замечает меня. Ну и ладно. Мне до него теперь нет дела.

Было видно, что самолюбие Крысы задето, он смотрел на меня украдкой, но даже не видя его взгляда, я чувствовал как тот прожигает мне спину.

Желая еще больше поиграть тому на нервах, я повернулся к Крысе лицо и громко крикнул:

– Николай! Приветствую!

Крыса вздрогнул, словно его окатили ковшом кипятка, обернулся. Процедил:

– Добрый день, Александр! – а потом вдруг как-то ехидно улыбнулся и добавил: – Я бы на твоем месте так расслабленно не ходил.

– Это еще почему?

Крыса не ответил, вместо этого вновь улыбнулся, на этот раз так мерзко, что даже отвернулся.

– Будь осторожен, Пушкин.

– Запугиваешь меня?

– Нет, предупреждаю. Впрочем, при любом раскладе тебе здесь не долго осталось.

И с этими словами Крыса быстро ушел вместе со своими дружками.

Эта фраза не понравилась мне. Я хотел догнать гада, как следует побеседовать с ним, но не стал – ни к чему мне еще одна дуэль и прочие подобные разборки. И одной по самую макушку хватило.

Впрочем, о чем говорил Крыса я довольно скоро понял – его поганый язык накаркал новые неприятности.

Проходя мимо актового зала, я невольно остановился, глядя как тренер Аматару ловко показывает способы медитации и глубинного зрения. Я с первой нашей встречи понял, что старик умеет многое и потому на каждом его уроке впитывал все его слова с жадностью. Вот и сейчас следил за ним, пытаясь уловить – вдруг что-то новое скажет?

Но Аматару, увидев меня, отвлекся от урока, подошел ко мне.

– Пускин! Ты сего тут делаесь?

– Я? Учусь, – растеряно ответил я. – А что мне еще тут делать? Мы же в Школе!

– Ты сто, разве не слысал?

Аматару потеребил седую бородку.

– Что не слышал? – не понял я.

– Ох! Всегда на чеку нузно быть! А ты плохлоздаеся тут! Все о бабах думаес! Да ходись плосто так!

Я хотел возмутиться, но не успел.

– Пушкин! – это была уже Катя.

Вся запыхавшаяся, она бежала ко мне и была сейчас вся взмыленная, едва переводя дыхание.

– Да что случилось?

– Там… там… – ей пришлось некоторое время отдышаться, чтобы продолжить.

– Что – там?

– Они сделали тебе подставу! Подлую подставу!

– Кто?!

– Павлов, первый зам. Это его рук дело, точно тебе говорю.

– А что за подстава?

– Они начали экзамен без тебя! Если не успеешь, то…

Договаривать ей уже не нужно было, я и сам прекрасно знал, что ждет меня, если я не сдам экзамен – смерть…

Глава 16
Экзамен

Это и в самом деле была настоящая подстава. И я чувствовал, что без Павлова здесь не обошлось. А скорее всего и Крыса как-то причастен. Его кривая ухмылка не выходила у меня из головы. Экзамены… твою мать, как так получилось, что меня не предупредили о них? Это ведь специально, чтобы я не явился к ним и все провалил.

Катя крикнула вслед где искать экзаменационную комиссию и я со всей дури рванул туда.

На одном дыхании проскочил коридор выскочил на второй этаж. Опять эта дурацкая система обозначения кабинетов, но она мне была уже знакома. Я заскочил в нужный, тяжело дыша, огляделся.

В кабинете было тихо, в дальнем углу сидела секретарша. Увидев меня, всего взмыленного, явно испугалась, растерялась.

– Вам чего? – пропищала она, поправляя толстые очки, съехавшие на нос.

– Я на экзамен, – ответил я, вновь оглядываясь и не находя нужных людей.

– Так не тут, – еще тише пропищала она и я понял, что подстава была двойной – на случай, если я все же узнаю, что экзамен состоится.

Это сволочи перенесли место проведения!

– А где? – почти закричал я.

Секретарша ойкнула, вжалась в кресло.

– Где будет проходить экзамен? – взяв себя в руки, спросил я. – Мне нужно. Правда нужно.

– Я не знаю, – пропищала девушка.

Щеки ее заалели и я понял, что она говорит не правду.

– Послушайте, меня хотят слить на экзамене – для этого и перенесли его из этого кабинета. Если вы мне не поможете, то меня вышвырнут из Школы, не дав даже и шанса. Разве это справедливо?

– Нет, не справедливо, – одними губами прошептала секретарша.

– Вот и я так думаю. Я понимаю, что есть силы, против которых вы не можете пойти поперек.

Девушка кивнула, подтверждая мою догадку.

– И, наверное, они вам велели ничего не говорить.

Вновь едва заметный кивок.

– Так вот. Давайте сделаем так. Вам велели не говорить – так вы и не говорите. Просто напишите мне. Так ведь вы ничего не нарушите, верно? И дословно соблюди указание сверху.

Девушка на мгновение задумалась, потом взяла лист и написала на нем: 101. И тут же испуганно разорвала его на множество маленьких кусочков.

Я тут же сообразил, что кабинет, где сейчас сидела комиссия, находился на первом этаже.

– Спасибо! – крикнул я и рванул прочь.

Драгоценное время утекало как песок сквозь пальцы, но я старался изо всех сил. Я несся быстрей молнии и едва не сшиб нескольких идущих.

– Придурок! – крикнули мне в след, но я даже не обернулся – не хотел отвлекаться.

Еще чуть-чуть! Уже! Вот он! Вижу 101-ый кабинет!

– Чего и следовало ожидать, господа, – произнес Павлов, потирая ладонями. – Сдающий не явился на экзамены, а значит согласно пункту семнадцать Положения экзамены считаются не сданными. Будем оформлять документы на отчисление. Впрочем, они у мен уже готовы, осталось только подписать у комиссии, кое какие формальности сделать.

Комиссия, состоящая из семи человек, сонно закивала.

– Почему это не явился!? – крикнул я, забегая в аудиторию. – Вот он я!

Увидев меня, Павлов скривился. Он явно не ожидал такой встречи.

– Почему опаздываете? – спросил сквозь зубы он.

– Потому что никто не предупредил меня о том, что экзамен будут сегодня, что является нарушением пункта восемь Положения, о котором вы недавно упоминали.

– Как это не предупредили? – затряс подбородком Павлов. – Письмо было направлено вам на почту. Возможно, какие-то сбои были, вот и не дошло. Но мы все формальности соблюли. Я у меня все подтверждения есть и справки.

– Тогда, может быть, начнем экзамен, коль сдающий все же явился? – спросил один из членов комиссии и Павлов вновь скривился.

Кивнул:

– Конечно, начнем.

Потом повернулся ко мне, посмотрел как на бациллу.

– Судя по вашим табелям, можно сразу начинать с главного экзамена, – усмехнулся Павлов. – Именно по демонстрации Дара вы набрали самый низший бал. Думаю, как начнем, тут же и закончим, потому что способностей у вас крайне мало. Я бы даже осмелился сказать, что их нет вовсе.

Павлов говорил это надменно, все время оборачиваясь на комиссию и презрительно фыркая, всем своим видом показывая, что я уже практически одной ногой в списках на отчисление. Рано радуешься!

– Может быть, вовсе не стоит проводить экзамен? – спросил он меня, многозначительно подняв бровь. – К чему позориться? А резонанс, я уверяю будет, если вы захотите попробовать. К чему вам это? Пожалейте отца. Давайте уж лучше тихо все оформим – и разбежимся наконец.

– Если вы согласны поставить мне автоматом сдачу экзамена, то я конечно согласен, – стараясь улыбнуться как можно шире, ответил я.

Павлова аж передернуло.

– Ни о каком автомате речи быть не может! – взвизгнул он. – Начнем экзамен! Немедля!

Комиссия зашуршала бумажками.

– Постойте, – остановил их Павлов. – Проверку Дара проведу я лично!

Такого не ожидал никто. Один из комиссии – сухой старичок в толстых очках, – поднялся, проскрипел:

– Вы сами? К чему такое? Пусть пройдется по программе…

– Нет, – покачал головой Павлов. – Я сам. Все-таки такой человек сдает, сам Пушкин, княжич Одинцовский! Пусть покажет, чему его научили учителя. Пусть продемонстрирует свои знания. Я хочу лично убедиться в том, что он ни на что не годен. И я же лично отправлю его домой, навсегда. Там ему место, а не в благородной Школе.

Я напрягся. Такого поворота событий не ожидал. Но идти на попятную было нельзя. Экзамен необходимо сдать и если для этого потребуется отделать этого выскочку, то так тому и быть. Пусть потом не жалуется и сопли по лицу не размазывает.

– Если вам будет угодно, – кивнул я.

Павлов едва заметно улыбнулся, потом провел ладонью в воздухе. Я почувствовал легкий укол и даже вздрогнул, готовый ринуться в бой. Но противник отвернулся, словно оттягивая момент. Потом неспеша скинул пиджак, оголяя дряблые руки и круглый живот. Мне стало смешно. Это ему мне придется показывать свои способности? Как бы не пожалел он о своем решении!

Но Павлов оказался только внешне таким легким противником.

Одним скупым движением он создал над своей головой черную воронку, которая со свистом полетела в меня.

Эффектно. И смертельно опасно.

Я отпрыгнул. И весьма вовремя – воронка взборонила паркет в щепки, где еще секунду назад стоял я.

– Учтите, – прошипел злобно Павлов. – Поблажек я вам делать не буду!

Эта фраза значила только одно – бой будет жарким.

Не ошибся.

Еще одна воронка с гортанным воем пронеслась над головой, заставив удивиться не только меня, но и комиссию. Сидящие сдержано зашушукались, видя как воронка неистово вгрызается в пол. Павлов обладал весьма мощным Даром и сейчас это демонстрировал.

Зря я его недооценивал, ох зря.

Пытаясь активировать и свои умения, я вновь отпрыгнул в сторону.

Руки обдало ледяным холодом, по спине потянуло сквозняком. Я чувствовал, как Дар пробуждается во мне, чужой и мощный и это пробуждение не сулило мне ничего хорошего. Дурное предчувствие усилилось, когда я попытался применить Дар, не дав Павлову ударить первым.

Меня скрутило, мышцы напряглись, а в висках начало пульсировать.

Что-то было явно не так, но я не мог понять что именно. Пора было активировать Дар, но он словно заснул. Неужели то, о чем говорил отец, уже начало свершаться? Неужели Дар начал пропадать?

Нет. Этого не должно было случится так скоро!

Но я явно ощущал, как Дар не мог прорваться сквозь какие-то невидимые заграждения.

Еще прыжок. Черная воронка задела самый край рубашки и с яростью вырвала кусок одежды. Я почувствовал всю мощь творимых способностей Павлова и неприятно удивился. Вроде на вид увалень, а внутри оказался весь словно из железа. И Дар у него мощный, ничего не скажешь. Не зря на такой должности сидит.

У меня тоже имелся Дар, и думаю он бы смог посоперничать с Павловым, только вот где он? Почему не активируется?

Я вновь попытался воззвать к нему. Напрасно.

Злоба захлестнула с головой, я вдруг почувствовал себя Крысой, который не мог в схватке со мной активировать свой Дар.

И это воспоминание вдруг родило во мне догадку. Ведь Павлов что-то такое и применил ко мне! Я не могу активировать Дар – это не просто так. Явно какой-то блок. Но какой именно? Неужели Павлов мог делать что-то подобное, что и я?

Я проследил за своими энергетическими потоками – благо Аматару научил это делать. И довольно скоро обнаружил одну интересную закономерность. Дар рождался, рос. В этом сомнений не было. Но вот выйти не мог, словно что-то сдерживало его во мне. Теперь уже было очевидно, что это какое-то воздействие извне.

Только вот разобраться с этим не удалось – приходилось отбиваться от жестких выпадов Павлова.

Противник, поняв, что от меня не стоит ждать угрозу, перешел в более активную фазу боя.

Посыпались удары и надо отдать должное Павлову – владеть боевыми техниками он тоже умел.

Я отбил выпад, ушел под руку, контратаковал.

Противник оказался на чеку.

Захват, уклон. Это был не Крыса с его чувством всесилия, которое его и похоронило как бойца. Крыса не развивался, избивая только самых слабых и от того почувствовав себя могущественным. А вот Павлов, казалось, не пропускал ни одной тренировки вплоть до сегодняшнего дня. Удивительно, что его тело продолжало пребывать в таком дряблом виде, рождая ложные оценки.

Еще одна черная воронка полетела в меня и на этот раз достала – зацепила локоть и швырнула меня так, что едва не вывернула руку.

Я полетел к стене, больно ударился. Павлов презрительно фыркнул. Потом подошел ко мне и тихо, так чтобы никто, кроме нас не услышал, процедил:

– Угрожать мне думал? За свои слова еще ответишь.

Это он имел ввиду нашу первую встречу, когда он начал мне грозился тем, что я не сдам экзамен. Я тогда его знатно напугал. Осадок видимо у первого зама остался, вот он и мстит. Мелочный дядька.

Павлов щелкнул пальцами и над моей головой начала образовываться черная воронка, едва не сдирая волосы с макушки.

– Допрыгался! – прошипел сквозь зубы Павлов.

– К-хм, не слишком ли сложное задание для экзамена? – прошамкал один из членов комиссии – сухой старичок, поправляя очки.

– Вполне нормально! – отмахнулся тот.

И вновь зыркнул на меня.

Я попытался отстраниться от воронки, попутно вновь взывая к Дару. Согнул ногу, пытаясь оттолкнуть от себя Павлова. Что-то круглое лежащее в кармане пилось ребром в кожу.

Монета – всплыло в голове. Та самая, которую мне подарил Евграф Крысеев в знак примирения на дуэли. Символический знак до сих пор лежал у меня в кармане штанов – Марина заботливо постирала одежду и вернула все содержимое карманов на место.

Догадка поразила меня.

Пазл сложился сразу и я вдруг понял, почему у меня не получалось активировать Дар. Эта самая монетка и является блокирующим артефактом, который не давал мне как следует развернуться! И как сразу не допер? Павлов, едва подошел ко мне, активировал кругляш. И теперь я как младенец против него.

А Крысеевы вновь оправдали свою фамилию. Так подло поступить! Я спас их человека от шального выстрела, а они вот такое «спасибо» подкинули. Времени не теряли. Кто знает, может весь этот спектакль с дуэлью только и был разыгран для того, чтоб покинуть мне блокировку Дара?

Выгадав момент, я вытащил из кармана монетку. Простой рубль, ничем не примечательный. Но только теперь я увидел по краю едва заметные руны. Значит чутье не подвело.

Увернувшись от вихря, я кувырнулся вперед и рванул на коленях прочь. Прошмыгнув под ногами Павлова, поднялся. И со всей силы швырнул монету тому в спину. Я понимал, что просто так артефакт работать не будет – его нужно активировать, – но мне просто хотелось выплеснуть накопившуюся злость.

Павлов обернулся. Увидев на полу поблескивающую монету, враз изменился в лице. Он все понял. И испугался. Блок был снят, а значит…

Я ухмыльнулся. Настала моя пора демонстрировать свои умения.

– Неплохо! – срывающимся фальцетом произнес Павлов, поправляя сбившийся на лоб волосы. – Вполне неплохо. Предлагаю на этом и…

Договорить он не успел.

Я активировал Дар – он пошел по мышцам и венам ледяной волной, мощной и страшной. А потом полупрозрачным потоком устремился на противника.

Павлов захрипел – волна была слишком большой, даже для него.

Кто-то из комиссии подскочил, но я уже не обращал внимания. Я тянул из Павлова все, что только можно было – и силу, и Дар, и душу. Ярость заполнила меня и я не мог остановиться, хотя понимал, что приблизился слишком близко к недозволенному.

Павлов хрипел, глаза его выпучились, лицо покраснело, потом и вовсе посинело.

– Пушкин! Что вы делаете?! – возмутился старичок. – Вы же его убьете!

– Я. Сдаю. Экзамен! – отчеканил я, усиливая воздействие.

Мне хотелось посмотреть на что я способен, какова граница моих возможностей.

– Вы сдали экзамен! Сдали! – старичок повернулся к остальным членам комиссии. – Ну что же вы молчите?

– Сдал! Сдал! – засуетились те.

– Отпустите Павлова, ради бога!

Я нехотя ослабил хватку.

Противник тяжело и сипло задышал, упав на колени. Некоторое время все смотрели на него, как он дышит, страшно и с присвистом. Потом все тот же старичок отодвинул стул, вышел из-за стола.

– Пушкин, это не достойное поведение!

– В чем же оно выражается? – поинтересовался я.

Мне правда было интересно.

– Вы едва не убили первого помощника декана!

Я повернулся к Павлову, пожал плечами.

– Он жив. А я всего лишь сдавал экзамен. Причем бумажный мне отклонили вы сами, разрешив сдать только подтверждение на Дар. Я и продемонстрировал этот Дар. Причем хочу напомнить, что господин Павлов самолично вызвался его принимать. Вы отговаривали его, но он не согласился.

Крыть комиссии было нечем.

– Сученыш! – хрипло прошептал Павлов, потирая раскрасневшуюся шею.

Я хотел ответить этому уроду чего покрепче, но не успел. Дверь с грохотом отворилась.

– Что тут происходит? – внезапно раздался властный женский голос и комиссия вдруг зашепталась.

Я обернулся и увидел седую женщину, высокую, в черном наряде, больше похожим на монашеский балахон. И только серебряная звездочка, украшенная россыпью алмазов, говорила о высоком статусе гостьи.

Еще даже не слыша шёпот комиссии, я понял, что это мадам Смит – сама глава Школы. Однако даже не это внезапное появление меня сейчас напрягло в больше степени.

Смутил клинок, который она держала в руках. Лезвие оружия было окровавлено.