Текст книги ""Фантастика 2024-117". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Семен Кузнецов

Глава 13

Айлинский сторожевой пост и его обитатели… 30 сентября 1796 г.

Галка рвала и метала…

Начиналось всё нормально, вчера она изучила ассортимент доставшегося ей в управление склада, покумекала. В результате взяла с собой пару одеял шерстяных, косу, лопату и вилы, как образцы, на складе этого добра было завались. Вечером вспомнила детство, нашла форму для петушков на палочке, на скорую руку растопила и карамелизировала сахар. Получилось с пяти отливок тридцать фигурок, и небольшая, но увесистая шайба из остатков. Собственно, петушков и не было, только рыбки, белочки и медведи. Подумав, она разбила остывшую шайбу – на образцы и для налаживания отношений.

Утром тоже все протекало штатно и без нервотрёпки – собрались быстро, доехали тоже, благо – дорога была уже знакома. Сегодня собрались втроем: Серёга, Лёха и Галка, мужики, само собой – при оружии. По пути Лёха с участковым поражали своей обстоятельностью и деловитостью – осмотрели казанский лог, сошлись во мнении, что надо ставить мост. И вообще – не просто пробивать дорогу, а капитально за неё взяться, отсыпать и укрепить. Как минимум, чтоб в дождь телегами не разбили. О масштабах грядущей торговли и грузоперевозках непрекращающихся разговаривали как о давно решённом деле.

Само поселение на пятьдесят-шестьдесят беспорядочно разбросанных по округе дворов Галку не впечатлило, их деревня на этом фоне казалась городом. Чистенько, но бедненько. А вот сам сторожевой пост внушал уважение – обнесенный бревнами по периметру, с двумя высокими сторожевыми башнями по углам. На территории находился большой дом для казаков из массивных бревен, причем действительно большой, в форме вытянутого прямоугольника. На одной стороне Галка насчитала шесть окошек, хоть и небольших, забранных мутноватым стеклом в переплёте. Здесь же находился лабаз саткинского купца, сейчас закрытый (по словам казаков – приказчик убыл в деревню, по делам) и на отшибе – банька с винокурней. У казаков было право на свободное винокурение, дарованное Екатериной.

Через дорогу от поста стояли капитальные постройки почтовой станции, с большой конюшней, гостевой избой и избой станционного смотрителя. Так же при станции находилась кузня, изба шорника и лавка, конкурирующая с лабазом. Смотритель Ефим был старшим братом есаула, с лавкой и многочисленным станционным хозяйством ему помогал уже знакомый Серёге Викул из крестьян. Который в свою очередь – приходился родственником есаулу Вахромею. Галка аж умилилась, хоть что-то у нас в стране неизменно: блат, кумовство и родственные связи.

Казаки встретили гостей как подобает, Степанко с Первухой рассказали о первой встрече, так что приезд пришельцев из будущего не стал для обитателей поста неожиданностью. Познакомились, есаул восхищено закружил вокруг лошадей: «Говорил мне Первуха, что лошади у вас хороши, но чтоб настолько!». Это они ещё породистых не видели, подумал Лёха. Над теми Анисим трясся, как наседка над цыплятами.

Пять казаков во главе с есаулом, свободные на данный момент от несения службы – потащили гостей через дорогу к Ефиму, у того при гостевой избе был трактир. Галка ещё успела прошипеть Серёге с Лёхой, что не пить надо, а делами заниматься. На что те ей вполне резонно заметили, что так дела не делаются. Православные всё таки, не нехристи какие-то. Ну а дальше получилось как обычно, Галка другого и не ожидала: встретились мужики, выпили, помычали о чем-то своем и всё – не разлей вода теперь. И палкой их сейчас не разгонишь, поэтому Галка сидела в бешенстве. Наблюдая со стороны за застольем.

Молча она всё таки не сидела, поэтому казаки, и поначалу подивившись бабе на коне – признали в ней барыню и обращались у ней уважительно. Ещё и Серёга с Лёхой, когда Галка их шпыняла – не указывали ей, где её место и не давали в бубен. Лишь конфузились и начинали пытать казаков, когда приказчик появится и как посмотреть товары в лавке. При этом кивая на Галку, что это вон ей надо, им самим и тут за столом хорошо. Так что казаки её верно в барыни записали.

Ефим, видя, что барыня не дает нормально посидеть – кликнул мальчишку и отрядил его в деревню, пробасив Галке: «Щас, значица, сбегает малец – найдет Какужа с лабаза и Викула, они всё обскажут». За столом тем делом Серёга рассказывал эпичную историю, как они башкир к покорности приводили. Казаки не остались в долгу и тоже похвалялись ратными подвигами. А Галка сидела и вычленяла из этого пьяного базара крупицы полезной информации.

– А чой это у вас приказчика так странно зовут, Какуж, татарин что-ли? – Проявил любопытство Серёга.

Со стороны казаков послышались сдержанные смешки: «Яков его зовут, но это такой выжига, скользкий как уж, вот его и прозвали – Какуж».

– Купец его сюда пристроил, спрятал от заводского начальства, чтоб не запороли. Так Какуж, как здесь освоился – стал так в лавке за девками и бабами увиваться, что думали – не доживет до весны. Или волки задерут, или пойдет ночью водички попить из проруби и поскользнется.

Вахромей так обыденно это излагал, что Галке стало понятно – нравы здесь просты и незатейливы. Фраза: «нет человека – нет проблемы» – не на пустом месте возникла. Ещё подумала, что одеться бы не помешало, как местные, слишком они выделяются здесь. А тем временем Ефим продолжил за братом: «Однако второй год здесь живет, плут, бит каждый месяц бывает и по темноте сторожится ходить – всё же живой, и купец его не рассчитывает. Поэтому – Какуж».

В ходе застолья выяснилось, что сами казаки в массе своей кунгурские, здесь по службе, без права проживания с семьями. Обычная практика тех лет – забривали в рекруты и переводили в казаки, бывало, что и целыми поселениями. Старший, Ефим – был здесь прежним есаулом, честно отслужил срок в пять лет и подался в станционные смотрители. И среднего брата на свое прежнее место пристроил, а тот – своих односельчан.

А уж здесь Вахромей стакнулся с сестрой Викула, поженились и сейчас она нелегально проживает на подворье Викула. Ждут, когда есаул отслужит и осядут здесь. Сам Викул, с многочисленными родственниками, был переселен сюда из Троицкого уезда. А основном населением были мордовские поселенцы, из крещённых. Поэтому по ревизским сказкам проходило как Айлино-Мордовское.

Отношения тут надо налаживать с двумя кланами, соображала про себя Галка – с Мехоношиными, как казаками и с Сосниными, государственными крестьянами, которые обеспечивали казаков. Как оказалось, положение государственных крестьян при казаках выгодно отличалось от приписных горнозаводских крестьян. И те, и эти были бесправны, особенно в отношениях с власть имущими, но были нюансы.

Пришел найденный мальчонкой Какуж и узнав о сути дела – пошел открывать лабаз. Галка, в сопровождении Лёхи – отправились за ним. Тот рассыпался мелким бесом, пытаясь угодить и что-нибудь впарить. Лёхе он не понравился сразу, поэтому тот притиснул его к прилавку и пообещав: «Если что – я тебя собственными руками придушу» – и позорно ретировался пировать дальше. Отмазавшись перед Галкой: «Ну, ты уж тут как-нибудь сама с ним договаривайся, Галчонок, мне то тут что делать. Я его только отмудохать могу».

И Галка осталась договариваться, осматривать содержимое лабаза и потрошить Какужа. Помещение лабаза, скудно освещенное светом из двух окон и настежь открытой дверью было заставлено и загромождено различным товаром. Бочонки, кули, рогожи, на стенах висели хомуты и конская сбруя, и все пропахло стойким запахом дёгтя. Взгляд зацепился за косу, практически неотличимую от той, что была у Галки с собой, она оживилась: «Сколько она стоит!?»

Какуж принялся расхваливать косу, упирая на то, что она демидовской выделки, в деревне таких всего три и тыча в нос, предлагая убедиться, что вот оно – клеймо «старый соболь».

– Не хуже австрийских! – С придыханием сказал он.

– Сколько?! Она!? Стоит!?

– Пятьдесят копеек! – Сказал, как в омут бросился, Какуж. – Но вам за сорок сторгую!

Однако, подумала про себя Галка, на литовках со склада и других железных изделиях не очень то и разбогатеешь. И продолжила терзать приказчика, выясняя цены, конъюнктуру рынка. При этом Какуж, поняв, что тут нашла коса на камень и впарить за дорого гниль и пересортицу не получится – поскучнел.

Зато отыгрался, когда перешли к тому. как измерять сыпучий и жидкий товар. На единицах измерения глаза у неё полезли на лоб, а тихое бешенство сменилось еле сдерживаемой яростью. Винные меры, берковец, гривна, лот, золотник… Она, конечно, всё старательно записывала: ласт, четверть, осьмина, кадь. Но про себя сомневалась, что получится во всем этом разобраться вот так – с налёту.

Осмелев и узнав, что барыня планирует продавать зерно – нагло заявил: «Нам всё везите, заберём. С другими торговать не вздумайте, мой хозяин зерно скупает, он и с шихтмейстером саткинским, и с протоколистом водится, не советую мимо нас продавать!»

– Я тебе, суке, сама коленки прострелю! – Наконец то выпустила пар Галка и направившись к двери, обернулась. – Даже мужу ничего говорить не буду, всё сама! Понял?!

Тот понял, сбледнул с лица и проклял всё, что вообще связался с этой барыней немкой. Эта может!

А Галка вернулась в трактир, где ей представили подошедшего из поселения Викула. С ним она пошла осматривать лавку при станции. Там ассортимент оказался пожиже и в основном представлен продуктами, но, как объяснил Соснин – рассчитан был в проезжающих через станцию. Крестьянам привозили по договоренности либо из города, либо с Ая, по которому в это время перевозилось груза больше, чем через Катин тракт.

Викул, не в пример Какужу – произвел на Галку благоприятное впечатление, шапку не ломал, отвечал по делу. Как выяснилось – он часто ездил и в город за товаром и на реку. Как для лавки Ефима, так и для лабаза саткинского купца. Помимо своего немаленького хозяйства осенью-зимой – подряжался на заводские работы, занимаясь чаще всего перевозками и доставкой. Хотя рассказал, что один год с углежогами работал, когда только сюда переехали и жили перебиваясь с хлеба на квас.

Окончательно сердце Галки растопили два сына погодка Соснина, два белоголовых обстоятельных мужичка, приехавших с отцом и незамедлительно отправившись на конюшню, обихаживать лошадей. На вопрос Галки, неужто и почтовая станция под опекой Викула, тот скромно ответил что да. И за лавкой смотрит иной раз, а дети помогают с лошадьми. Не за бесплатно, с Ефимом всё обговорено.

Тут же он прояснил текущую политику бизнеса, всё оказалось очень просто – обмануть ближнего, всучив ему негодный товар у нынешних купцов считалось не подлостью, а доблестью. Хотя были и исключения, с теми же инородцами из башкир и татар можно было торговать спокойно, не боясь быть облапошенным. Галка поинтересовалась, почему бы самому Соснину в купцы не податься, на что тот безрадостно усмехнулся. Как оказалось, в таком случае ему пришлось бы выплачивать двойную подать, и как купцу, и как крестьянину. И сами купцы не были заинтересованны в появлении в их рядах выходцев из крестьян.

Херово тут социальные лифты работают, подумала Галка, позвала Викула с собой – на сторожевой пост, где они оставили лошадей и вещи. И велела детей с собой позвать. Там она вывалила перед опешившим Викулом всё то, что взяла для обмена. И он завис, перебирая железный инвентарь, сложенный на двух одеялах, то беря в руки косу, то вилы, на лопату вообще косился: «Это сколько же железа ушло, и вилы какие чудные»…

В это время она оделила пацанов леденцами и те теперь стояли довольные, бесхитростно разглядывая странную, но мировую и добрую барыню.

– За сколько это всё можно продать, Викул? – Вывела она из ступора.

– Дорого… – Потерянно произнес он, – Косу за тридцать копеек, если не хуже демидовской, вилы эти и лопату чудные по десять копеек, железо хорошее. Одеяло не меньше, а то и больше рубля, фабричная работа. Только в деревне не купят сразу, надо в город везти. – Он с видимым сожалением выпустил из рук косу.

– Лучше демидовской, Викул! – Галка тряхнула головой, нашарила в сумке косоотбойник и брусок. – Вот смотри!

Так, за лопату, вилы, косу с бруском, косоотбойником и за два шерстяных одеяла – Галка сговорила себе работника и агента влияния в одном флаконе, сроком на год, до следующего сентября, на условиях частичной занятости. Отдельно оговорив, что и зерно будет выдавать каждый месяц по пять пудов, и сено, и продукты на семью. Тот помялся и выдавил, что это очень много, можно несколько человек нанять за такую оплату. Косу при этом из рук не выпускал, словно боялся, что отберут.

– А мне насрать, Викул. – Посмотрела она ему в глаза, – главное, чтоб ты мне негодный товар не подсовывал под видом хорошего. Договорились!?

Тот закивал головой, как китайский болванчик. «Подожди меня, сейчас приду и поедем с твоей женой знакомится!» – Бросила она и заметив его недоумение, добавила усмехнувшись: «Должна же я знать, кого на работу беру, да с такой щедрой оплатой!»

Вернулась в трактир, там уже дружно собирались отмстить неразумным башкирам, коварно удерживающим в заложниках баранов, забрала две бутылки у вяло сопротивлявшегося Лёхи. Его успокоил Вахромей: «Не жалей, у нас и свое есть, чем угостить!» Кое как втолковала, куда она поехала и где её искать. Убедилась, что её поняли и поехала к Викулу.

Через пару часов Соснинские дети ходили гоголем по деревне, угощая родню и друзей барскими леденцами, а во дворе у Викула, его жена, сестра и приезжая барыня ладно выводили на три голоса:

 
«Ой, да не вечер, да не вечер.
Мне малым мало спалось.
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…
Мне малым мало спалось,
Ой да во сне привиделось…»
 

Глава 14

Чую, чую, я кочую… 30 сентября 1796 г.

К вечеру, добравшись по мощенному камнями катиному тракту до горы, с которой открылся вид на живописно раскинувшееся становище Верхние Тыги – Егор проклял всю романтику дальних странствий. Болело всё, центр боли угнездился в районе жопы и оттуда растекался по всему организму. Ещё всё чесалось и хотелось помыться. Андрюха же чувствовал себя прекрасно, не зря его жена крокодилом звала, подумал Егор.

Наверху остановились, перекурили, любуясь освещённой предзакатным солнцем долиной, испещренной изгибами речушек. Пасущиеся табуны, юрты, дома, фигурки людей – с горы все выглядело как детально проработанный красочный макет. Эскорт из двух подростков, всю дорогу с неодобрением косившийся на них, недовольный слишком медленным, на их взгляд, передвижением – обрадовался. Один из пацанов радостно поскакал вниз, скорей всего – оповестить комитет по встрече, оставшийся принялся нарезать круги вокруг Егора с Андреем, невербально показывая. что неплохо было бы поторопиться. Егор, кряхтя – забрался на лошадь: «Последний рывок, Андрюха, там и отдохнем, и выпьем!»

Андрюха, после этих слов, подобно пацану – тоже стал нетерпелив и норовил с шага перейти на рысь: «Чо ты как дохлая кляча плетешься, Егор, давай быстрей!» Внизу горы, у въезда в становище их уже встречали, впереди красовался на коне принарядившийся Азат, за ним полукругом держались его бойцы. «Серьёзные какие ребята,» – подумал про себя Егор: «и морды как у уголовников, и прикинуты основательно, даже огнестрел присутствует, надо дружить!»

Этой кавалькадой минут через десять подъехали к вип-зоне, судя по большой избе с резными наличниками, коновязи, украшенной лентами и нескольким нарядным юртам. Азат с гордым видом кивнул на дом: «Мой, жена там живет!» Дом был да, богатым. Одни застеклённые окна немалого по этим временам размера – говорили, что обитатели сего жилища люди не простые. А тот тем временем показал на красивую юрту из белого войлока: «Это для вас!»

Егор стал было отнекиваться, что не надо, они и у костра на кошме вполне себе переночуют, на что Азат подмигнул: «Букашек нет! Всё окурили, полынь разложили!» Лошадей у них забрали и отвели, сказав не беспокоиться – обиходят и накормят. Вещи отнесли в гостевую юрту, Андрея Азат позвал с собой, сказав, что накормит, а к Егору сейчас придет баксы, чай пить и говорить. Егор пошел пока в юрту, распаковать сумки, достать подарки.

Вскоре за тонкой стенкой защебетали девчонки, Егор выглянул – рядом развели костер и вокруг него хлопотали три молодых девчонки. Увидев Егора, смущенно захихикали и отвернулись, впрочем, то и дело оглядываясь на него. Чтоб их не смущать – вернулся в юрту, снял берцы, верхнюю одежду и со стоном: «вот это кайф!» – повалился на кошму, и растянувшись на ней, даже слегка закемарил.

Разбудил его совсем не старый мужик, лет на десять-пятнадцать старше его, с цепким волевым взглядом карих глаз. Познакомились, назвался Иргизом. Не таким себе представлял Егор шамана у башкир, по русски он разговаривал лучше, одет был скромно, халат, шапка с оторочкой из лисы, ничего из шаманской атрибутики. Да и по внешности он больше походил на европейца, не без восточного колорита.

Иргиз хлопнул в ладоши, крикнул – девчонки занесли фарфоровую емкость с чаем, пиалы и убежали. Тот кивнул на посуду: «Пусть заварится». Достал кисет, трубку, комок чего-то, подозрительно похожего на гашиш. Ножом накрошил с этого комка крошек в табак, набил трубку и прикурил, всё таким же крикетом из магазина. Затянулся три раза, по юрте поплыл сладковатый, знакомый с детства Егору запах и передал трубку. «Ничего себе, гашиш курите»… – растерянно проговорил тот и приняв трубку – тоже затянулся три раза и отдал обратно.

– Из Казахского ханства привозят, мы же на дороге живем, всё возят, и чай, и гашиш и шелк. – Ответил Иргиз, передал трубку и строго спросил. – В ту ночь, когда вы появились, у нас там три батыра табун пасли. И пропали, вместе с табуном, где они?!

– Это не мы! – пошел в отказ Егор, затянулся ещё, отдал, со словами – Мне хватит! Тут такое дело, что мы сами не знаем, как всё так получилось. Но ваших мы точно не трогали и не видели!

– Знаю! После них не следов ни осталось, ни даже земли и травы, что там была! И вы появились! Я был в городах, учился в медресе, но про такое не слышал! Азат говорит, что вы очень странные, лекари у вас очень искусные, есть повозки, которые двигаются сами. А каждый ваш дом богаче и красивей дома бия!? Кто вы и откуда!?

«А забористый у них тут гашиш», – отстранено подумал Егор: «Да и шаман этот совсем не похож на недалёкого и тёмного предка, погрязшего в религиозных предрассудках. Ему эту телегу, что мы по весне приехали поселились – не прогонишь. Да и с их табуном и пастухами неудобно получилось…»

«Хуже уже не будет»… – подумал он и начал дозировано выкладывать всё. Как оно получилось на самом деле. Упирая на то, что у башкир три батыра с табуном пропало, а они вообще всё потеряли, скорей всего – безвозвратно. Иргиз, вроде бы казавшийся адекватным – во время этого рассказа проникся, сжимая побелевшими руками пиалу с чаем. Потом что-то экспрессивно высказал, не по русски. По эмоциональной составляющей Егор понял, что это что-то вроде нашего: «Охуеть – не встать!»

– Вот так, Иргиз! А мы с этим несколько дней живем!

– Да, тут не чай надо… – Баксы выплеснул из пиалы остатки чая и что-то крикнул. В юрту заглянула одна из девчонок, переспросила. Кивнула головой и скрылась.

– Да погоди девок гонять, – Егор встал с кошмы и достал из сумки бутылку – вот это в самый раз будет!

Следующие полтора-два часа они распивали настойку, Иргиз пытал его, как они там, в будущем живут. Интересовался и судьбой своего народа. Егор сказал как есть – что живут по разному, башкир никто не притесняет. Собственно говоря – никому и дела нет, кто ты, татарин, башкир – был бы человек хороший. На что Иргиз покивал головой, обмолвившись, что да, Азат видел своих среди них.

Договорились, что общественность не стоит оповещать о таком. Формирование общественного мнения о странных пришельцах Иргиз брал на себя: «Азата я воспитывал, он многое понимает – у нас и русские живут, и татары, мастеров привечаем. Он после отца будет бием, он и сейчас всем управляет, но в становище главный Айлулла».

Иргиз, как баксы – сам лечил людей, поэтому много выспрашивал, как у них с этим. Егор отвечал, что с этим всё хорошо, он и сам то живой только благодаря уровню их медицины, давно мог помереть, но не дали. Иргиз развернул мысль, оказалось – у Азата жена была весьма миниатюрного сложения, на сносях. Мать её умерла при родах, а сама Айшат – тоже дочь бия, здесь династический брак удачно совпал с взаимными симпатиями молодых. Тут и он боялся за удачный исход родов, и бабки повивальные за итог не ручались. И сам Азат был в курсе и весьма обеспокоен.

– Это какая у него жена, младшая? – Уточнил Егор.

– Одна у него жена, – с недоумением отозвался баксы, – ему всего двадцать одна весна, молодой ещё!

Егор про себя посмеялся, пацан пуху на себя перед врачам накидал просто, а и жена у него одна, и сам он сын бия, а не бий. Хотя то, что он будущий бий – дело решённое, по словам Иргиза. Что бы там историки не говорили, а наши предки – такие же и как мы, ещё неизвестно, кто лучше к жизни приспособлен.

– Так как, смогут ваши лекари помочь?

– Наши то? Легко! А кого ждут, мальчика, девочку? Когда? Только желательно жену его пораньше к нам отправить, пусть под присмотром побудет, нормально родит, даже не почувствует! – Раздухарился Егор.

– Кто родится, тот и будет, никто не знает точно. Кто угодить Азату хочет, говорят что мальчик будет. Через две луны срок.

– Тем более пусть к нам везет! В тот же день скажут точно, пацан или девка будет!

Сошлись на том, что Иргиз сделает всё, чтоб привезти Айшат в деревню как можно скорее. Да сам горел желанием увидеть всё своими глазами, особенно его интересовала врачебная практика, о которой Егор толком не мог рассказать.

– Если Айшат родит удачно, то Азат будет так благодарен! – Несколько раз восклицал во время разговора Иргиз.

Как понял Егор, неопределенный исход предстоящих родов наследника настолько угнетал Азата, что он и другим шизу привил, в частности, принимать роды никто не хотел, опасаясь осложнений и последующего гнева бия.

– Нормально всё будет, родит! – Успокаивал его.

Сошлись пока на том, что ждут исхода родов, от итогов которых и будут зависеть дальнейшие взаимоотношения соседей. Егор своей уверенностью в их благополучном исходе вселил уверенность в повеселевшего Иргиза, который не преминул высказать наболевшее: «Азат даже к мулле ходил, молился об удачном разрешении от бремени. А эта псина: „всё в руках Аллаха!“. Удачно родит – Аллах помог, беда будет – молились мало!»

«Так, у них и с муллой конфронтация», – отметил Егор: «и сам Азат излишним религиозным рвением не отличается, что хорошо»… Вспомнил про Захара, того судьба пленников беспокоила, спросил, баксы отмахнулся: «Да я их уже удавить хотел, сегодня, но вы приехали».

– Как удавить?! – Егор не то чтоб сильно переживал, но стало интересно.

– Такое рассказывают, что их уже пороли несколько раз, чтоб помалкивали. Ну и вот это, – он достал и показал Егору начатую пачку винстона с кнопкой, – что при них взяли. Им бы помалкивать, а они не унимаются.

Иргиз сам закурил одну сигарету, Егор ему: «Подожди, Иргиз, тут не так надо, дай-ка!» – взял у него дымящую сигарету, щелкнул кнопкой и отдал обратно. Тот затянулся и опять что-то выразительно высказал по своему, но на этот раз в положительном ключе. Но тоже весьма эмоционально. Тут в юрту заглянул сам Азат, что-то спросил у Иргиза, тот улыбнулся, ответил. Напряженное лицо Азата разгладилось, он улыбнулся в ответ и сказал уже на русском: «Давайте тогда, ждем!» – и ушел.

– Грибы не будешь есть? – Спросил Иргиз.

– Что-то не хочу, – сознался Егор, – гашиша бы ещё покурил, да и выпить можно, а психоделики эти, в незнакомой обстановке, не, не хочу.

– Не будем, значит, – с сожалением заключил баксы, – пошли тогда к костру, с Азатом и воинами пировать. Духи сказали, что вы будете добрыми соседями! – Подмигнул он.

Егор взял сумку, в которую сложил подарки женам Азата, семь бутылок настойки. Пару предусмотрительно оставил и пошел за Иргизом. Тот привел его к костру, вокруг которого на кошме сидели Андрюха, Азат и его окружение.

– Егор, где ты ходишь! – обрадовался ему Андрюха, по которому было понятно, что они тоже тут не чаи гоняют. И тут же представил Егора своим новым знакомым, с которыми уже нашел общий язык. – А это наш баксы, Егор! Тоже жрет всякое, ничем не убьёшь! А какой самогон гонит, ммм!

– А вот и самогон! – объявил тот и вытащил из сумки для начала две бутылки. Начал доставать одеяла, чтоб подарить Азату, но того уже куда-то увлекал Иргиз, на ходу что-то втолковывая. Он махнул рукой. – Наливай, за знакомство!

Как оказалось, его авторитет здесь, как баксы – уже был на высоте. Батыры живо интересовались жидким мылом, которое чудесным образом помогало от вшей, повозкой, которая бегала сама и при этом смердела жутко. Егор, как мог – избегал неприятных вопросов, с тоской при этом думая, что засветиться успели – мама не горюй.

От неудобных вопросов спас появившийся минут через пятнадцать Азат. После разговора с баксы лицо его лучилось таким довольством, что поневоле положительно повлияло на атмосферу среди собравшихся. Толкнул речь своим, тезисно перевел Егору с Андрюхой: «Будем дружить и торговать. А кто против – тех ограбим, на аркан и в завод продадим! А если всё так, как Иргиз говорит, получится, тебе Егор – самых красивых девок найдем!»

Егор от девок стал отказываться, помня ещё, что в деревне Ксюха. Но взглянуть было бы интересно, каких девок они тут красивыми считают. Собравшиеся поддержали речь бия одобрительными криками. Впрочем, тут же притихшими – к костру вышла молодая ещё девчонка, с по анимешному здоровыми глазами на пол-лица, здоровым животом и субтильная до невозможности. Умилившийся Азат с гордостью похвалился: «Жена моя – Айшат!».

«Нормальная девчонка», отметил про себя Егор: «мозг мужику не выносит, что бухает». Достал одеяла, выгреб все цацки и преподнес Азату. Тот тут же передал одно одеяло и всю бижутерию жене, два одеяло, подумав – торжественно вручил двум своим бойцам, особо достойным, надо полагать. Айшат с таким восторгом рассматривала бижутерию, что видно было, какая она ещё в сущности девчонка. Но затем показала, что не зря она и дочь бия, и замужем за бием. С видимым сожалением выбрала себе цепочку и сережки, остальное стала раздавать среди батыров. «Женам их подарки» – негромко пояснил Азат происходящее.

Судя по тому, с каким восторгом воспринимали это все собравшиеся – Айшат здесь любили. Закончив с раздачей, она улыбнулась гостям, что-то ласково сказала и отбыла отдыхать. Азат перевел, что поблагодарила, мол, от всей души. Ну это и без переводя было понятно. Айшат ушла и исчезли какие-либо моральные преграды для грянувшего веселья. Да и языковой бартер стал исчезать, с каждой выпитой рюмкой.

Андрюха с жаром рассказывал про рыбалку и охоту одновременно, его новые друзья не отставали, тоже что-то ему доказывая. Принесли острогу, похвалиться, тот оценил. Ещё немного – и они бы сорвались её испытывать, к тому же и речка была недалеко, но тут Егор достал ещё три бутылки. Молодые девчонки обносили пирующих вареным мясом, лепешками и даже какой-то зеленью с овощами. Азат опять что-то сказал, от чего все дружно захохотали, а девчонки засмущались. Тут же перевел, подмигивая: «Породниться надо, вон сколько девок молодых, и они на вас засматриваются, не теряйтесь!»

Адрюха тут же сдал назад, говоря, что у него уже есть жена, она и одна его так достает, что ему приходится скрываться то на реке, то на охоте. И тут же подставил Егора, вот мол – холостой, свободный, к тому же баксы. Человек уважаемый и зажиточный! Егору тут же стали усиленно подкладывать мясо и прочую еду, с интересом поглядывая. Да и он тоже всё с большим интересом посматривал на действительно симпатичных девушек. Пропорционально выпитому. Про Ксюшу он в пьяном угаре забыл. Да и вообще, у них с ней всё сложно и непонятно. Ксюха далеко, а девки рядом!

Праздник удался, принимающая сторона и культурной программой порадовала гостей. На искушенный взгляд жителей будущего – кубыз, курай и думбыра звучали простенько, но подкупали душевностью и мастерством исполнителей. А вот мешать свой самогон с медовухой – оказалось плохой идеей, как для гостей, так и для местных. После полуночи на ногах у костра остались лишь Андрюха с таким же как он – крепким на спиртное батыром. Остальные все пали в неравной борьбе с зелёным змием. Как потом выяснилось – среди башкир пьянство вообще не очень было распространено, в ходу была слабая медовуха, да буза. А тут такая диверсия из будущего, с самогоном крепостью в пятьдесят пять-шестьдесят градусов, ла вперемешку с медовухой. Хватило всем.

Егор очнулся под утро и не один, а в обнимку с какой то девчонкой. С ужасом понимая, что свершилось непоправимое. «Вплоть до педофилии!» – вспомнились вчерашние малолетние пигалицы. Навряд ли здесь и сейчас такие уж свободные нравы, был факт – изволь женись! Тут же перед глазами возникла Ксюха, с презрением оглядывающая всю эту картину и он застонал. Как он мог забыть её! Ощупал рукой волосы лежащей с ним и скривился – все какие-то жирные и свалявшиеся. Потом принюхался. Там шел такой запах, который перебивал даже перегар, исходивший от него. Они что? Совсем не моются!? Его рука скользнула ниже, в район груди и он похолодел – а ведь это и не совсем девчонка! Даже так – это совсем не девчонка. Не могут девчонки быть везде такими волосатыми!

Запаниковав, он стал яростно отползать от вот этого и случайно разбудил. И напугал! Жалобно заорав: «Меее-меее» – проснувшийся баран отпрыгнул от него и пропал в ночи! Егор, получивший такую адреналиновую встряску – тихо приходил в себя, радуясь, что никто этого не видел. И пошел на ощупь искать воду, матерясь про себя: «Пусть сами в свои дипломатические миссии ездят! Съездил, млять! Главное – ничего не было! Не могло быть!!!»