Текст книги ""Фантастика 2024-117". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Семен Кузнецов

По поводу метрической системы спорили давно, почитай – с самого начала. И наконец решили: горно-заводской округ, отданный в управление, новые производства и технологи планируемые к реализации – это шанс начать продвигать привычную систему измерений. «А не то мы вместо прогресса – увязнем и забуксуем на месте, ещё на стадии проектирования. Добро на наш алфавит, если верить газетам – сверху будет, не отвлекайтесь, работайте. Местных тоже по нашему учить будем» – Подвел итог спорам Захар. «Только по вечерам пусть учатся!» – Не преминул вставить Расул: «Они у меня днем мало того, что осваиваются – помогают здорово. Всю черновую работу на них спихнули, и им практика, и у нас времени больше, весна всё ближе и ближе, а мы в кустарщине погрязли…»

На базе школьного корпуса организовали школу рабочей молодежи, вечернюю. В которой преподавали не только будущим заводским мастерам. Отпущенные с завода Корепановым крестьяне поселения вернулись не одни, оказалось, что тринадцати-четырнадцатилетние дети в это время привлекались к заводским работам как взрослые. И если крестьяне справные могли позволить детей не отправлять на заводские работы, то у бедноты выхода не было. Ксения Борисовна ужаснулась, прознав про это: «Вот тебе и работные дома Англии!»

Наведалась к Председателю, обсудили сложившееся положение. Захар подключил Викула с Вахромеем и через два дня десяток гаврошей, повидавших и ямы углежогов, и заводские домны – впервые переступили порог учебного корпуса. Форсили они изрядно, заводские всё таки, а не дяревня лапотная! На перемене их заводила, выйдя за учебный корпус – набил трубку табаком, ловко запалил трут и закурил, поучая своих приятелей: «Дети они тут ишшо, жизни не видели. Кому эта грамота сдалась?! А мы вот этими руками», – потряс грязным кулаком с неровно обгрызенными ногтями: «копейку зарабатывали!»

Вышедшей их усовестить и призвать к порядку Мане – пообещал дать по шее, обозвав белобрысой козой. Взбешенная Маня, верно оценив сложившуюся ситуацию – вступать в полемику не стала, дошла до медиков, где в обязательном порядке дежурил кто-нибудь из казаков. Вскоре излишне борзый ровесник Мани был сунут казаком головой в сугроб, курительные принадлежности у него изъяты, а вся компания поставлена перед фактом: учиться никого не заставляют, не хотите грамоту постигать – пойдете работать.

Молодой пролетарий покорился, но поклялся отомстить, к чему и подбивал своих приятелей. Приятели, оценив кормежку в школе, а вечером и мультики – по дороге домой заводилу предали, сказав, что это не их война. Они лучше грамоте в тепле учиться будут, чем сопли с ним морозить в заводе. К тому времени он и сам осознал, что погорячился, надо было как-то исправлять нехорошо начавшееся знакомство. «Вот бы школа загорелась!» – Мечтал он, бредя за санями в темноте: «А эта коза там металась в огне! И я бы её спас!»

Ксении Борисовне поневоле пришлось помимо детей – преподавать азы грамоты и заводским, по вечерам. Детьми пришлось заниматься Егору, по крайней мере – Ксюша ещё ни разу не спалила, что они смотрят мультики до её прихода. С ними всё было у него сложно, с одной стороны они своей непосредственностью и живостью иной раз утомляли, с другой – привязался к ним.

Все вместе ждали вечером прихода хозяйки из школы, дети сразу облепляли зашедшую с улицы, не успевшую раздеться Ксюшу. Трезор протискивался между ног, ткнуться носом в хозяйку, Гугл, распушив хвост – нарезал круги. Егор с умилением наблюдал за этим со стороны, думая, что надо завтра детей с утра пораньше в школу отправить, а Гугла – в подпол, мышей ловить…

Забежавший днём Серёга был удивлен его реакцией, изложив брату обстоятельства своего визита:

– Завтра староверов идем брать, с Пантелеем договорились, они со стороны завода подойдут. Мы со стороны реки. Жалко ты не пойдёшь, Захар не дает народу много. Оно с одной стороны верно, воевать там не с кем, с другой – разбежаться могут…

– Как это не пойду!? – Вскинулся Егор. – Я только за! А чо одним днем, давай спальники и пожрать возьмем, пару суток последим за ними?!

– Ты же после поездки с Айратом сказал, что больше ни ногой из деревни, хватит с тебя приключений?

– Мало ли чо я сказал! – Заявил Егор. – Я казак сейчас в первую очередь! Давай сегодня выедем, засаду обустроим, а?!

Глава 11

Деревня Попадалово, январь 1797 г.

– Давай иди, не шарохайся дома, детей разбудишь! Поспать тебе дала, впритык подняла. – Ксюша разбудила мужа и шепотом инструктировала. – Кофе в дороге попьешь, я тебе термос приготовила, бутербродов положила. Вали уже, я посплю ещё!

Согнала его с кровати и как была, в халате – легла сама, прикрыв глаза: «Чо стоишь то? Иди уже, вражина!» Егор наконец то вспомнил, что у них сегодня спец операция с выездом в логовище староверов, глянул на часы и чертыхнувшись – стал судорожно одеваться. Стоило поторопиться.

Деревня как вымерла – ни огонька, но полная луна давала достаточно света, до конного двора Егор дотопал без происшествий. А там уже наводил суету Анисим, в утреннем морозном воздухе издалека было слышно: «Ну кто так засупонивает? Откель у тебя руки растут?!» Поздоровался с мужиками, всё как Серый и говорил – человек десять собралось.

– Дед! – Увещевал ветеринара участковый. – Вот куда нам пять саней?

– Цыть! Будешь меня ещё учить, как продразверстку проводить! Как конфискованное вывозить, а? То-то! И я не намерен пешком идти, по сроку службы в санях положено!

Егор вполголоса поинтересовался у Лёхи: «Он чо, с нами собрался!?» Не успел Лёха ответит, всё расслышавший Анисим обрушился на Егора:

– Да, еду!!! Если уж такие дрищи, как ты с Айратом кулаков бьют, не могу в стороне остаться! Я с детства, может, мечтал контру подстрелить! Или даже председателя!

– Всё-всё, дед! – Примирительно сказал Серёга. – Собрались? Выезжаем, грабить никого не будем, слушаемся меня. Кому не нравится, – выразительно посмотрел на Анисима, – тому лучше остаться!

Дед, бурча себе под нос что-то нелицеприятное о современной молодежи – устроился в санях и обоз тронулся. Егор сел с Айратом, пока тот правил лошадью – открыл рюкзак, достал термос и плеснул себе кофе, спросив у товарища: «Тебе налить?» «Пей пока» – отозвался токарь: «попьешь – нальешь, вожжи подержишь…»

Сани неспешно скользили через поля, за ними как привязанная плыла луна, а впереди, за логом с Кулемкой – темнел лес в начинавшейся за пределами пятикилометрового круга зоне отчуждения. Егор допил кофе, выплеснул за борт саней остатки, налил Айрату и перехватил вожжи:

– А ты как выбрался, у тебя же работы выше крыши, очередь к тебе в токарку?

– Как я мог тебя одного отпустить?! – Проникновенно начал Айрат. – Кто тебе спину в бою прикроет, брат?

– А я слышал, – не повелся Егор. – что у тебя девчонки тоже трех Азатовских детишек взяли?

– Есть такое! – Не смутился токарь. – так то с ними не соскучишься, но отдохнуть стоит, для баланса ощущений!

Добрались до лога, спустились к речушке, с осторожностью перебрались и на той стороне, перед подъемом из лога устроили перекур. Наломали сухой крапивы вдоль берега, торчавшей из сугробов, сверху этой кучки бросили веточки ольшаника, Андрюха подпалил получившийся костерок, потратив одну спичку. Пока разгоралось – набили трубки, разобрали палочки из костерка и дружно задымили. Анисим и здесь не преминул высказать свое ценное мнение:

– Химик-наркоман в деревне в деревне имеется, а спичек как не было, так и нет! Только удобрения у меня таскает втихаря да людей убивает!

– А ты меня пусти в коровник! – Стал рвать полушубок на груди Егор. – Он у тебя всё равно наполовину пустой! Будут тебе и спички, и ещё что-нибудь сварю!

– Ко мне нельзя! – Насупившись отрезал дед. – Лучше в гараж как-нибудь проберись обратно! А скотину мне жалко…

В горку поднимались пешком, кроме ветеринара, понукавшего Айрата с Егором: «А ну ка, подтолкните сани мои, ослепли, не видите что кобыле тяжко?!» Те, изображая помощь – держались за задок саней и переговаривались о своем, наболевшем.

– Прикинь, сходил на с утра двор, покурил, захожу домой, – с жаром рассказывал Егор. – Рустик сидит на скамейке дремлет, лоб такой, а девчушки мелкие вокруг него как пчелки хлопочут! Пуговицы ему застегивают, валенки одевают! Я у него спрашиваю: «Ты не опух, пацан?», тот на меня с непониманием смотрит. Типа: «А чо такого?»

– Завидуешь просто! Ксюха твоя тебе валенком в лоб зарядит, если ей предложишь себя одеть. А у местных это в порядке вещей! – С довольством улыбался Айрат. – Сейчас время такое, феминитивы не в почете! У меня вон Дилара Зинке мозги то вправила! – Довольство, впрочем тут же сменилось унынием. – Хотя и Зинка ей напела про равноправие, так что дома дебаты не утихают, только на работе спасаюсь!

– Вот свезло тебе, – завистливо покачал головой Егор, – я бы тоже, скорей всего. не отказался от второй жены. Только Ксюха не поймет. И прибьет! Обоих…

– Даже не вздумай! – Перешел на шепот токарь. – Жизнь это тебе не порноролики в интернете! Я сам иной раз жалею, что так вышло! Деваться просто некуда, не бросать же девчонок!

Обоз втянулся в лес, в две тысячи двадцать третьем на его месте лежали поля, лишь ближе к речной долине Ая переходившие в смешанный лес, прореженный вырубками, с преобладанием сосняка. Сейчас же дорогу обступала реликтовая тайга, в наше время встречавшаяся лишь островками в труднодоступных местах.

Вроде горных хребтов и вершин, заповедников и национальных парков. Таганай. Зюраткуль. Иеремель, Ильмены – подобные пейзажи наблюдать в непосредственной близости от деревни было непривычно. Разговоры стихли, казаки насторожились, сжимая в руках оружие. И стемнело, свет луны не пробивался через засыпанные снегом кроны лиственниц и сосен…

Серёга решил развеять мрачную атмосферу:

– Чо приуныли? – Зычно крикнул. – Хотите расскажу, какие истории поселковые местные наши детям рассказывают? Мне Маня пересказывала, так там наши байки про черную руку и красную простыню нервно курят в сторонке!

– Трави, Серёжа! – милостиво разрешил Анисим.

– В общем так, – начал вещать участковый. – У местных есть поверье про Игошу, это душа некрещеного или задушенного пуповиной при родах и не похороненного должным образом младенца. Облики он может принимать разные, но чаще всего является как безрукий и безногий младенец, красноглазый и острозубый.

– Я от Мани других сказок и не ожидал! – Сварливо заметил ветеринар. На него зашикали, чтоб не мешал слушать.

– Кгхм, – Недовольный тем, что его перебили, продолжил Серёга. – Живет эта тварь Игоша в доме или под его порогом и всячески доебывает хозяев: скотину мучает, харч ворует и вещи, по ночам покою не дает и детей пугает. – Серёга повысил голос. – А в силу войдет, может зубами загрызть или задушить!

– Детский сад, штаны на лямках! – Неуверенным голосом возразил Егор, которому тут же с нескольких сторон посоветовали заткнуться.

– Успокоить этого Игошу можно только одним образом, – Зловеще косясь на брата продолжал нагнетать участковый. – Признать его за своего ребенка и дать имя! Тогда он…

С вековой лиственницы у обочины лавиной сошел пласт снега, с потревоженных веток слетел матерый глухарь и с истошным горловым клекотом заметался над головами казаков. Это потом стало понятно, что глухарь, больше всего он походил на птеродактиля Игошу, про которого только что рассказывал Серёга.

Рванулись в стороны лошади, казаки присели, поводя стволами по сторонам, а Анисим в санях непроизвольно выстрелил из своей винтовки вдоль дороги, не целясь: «Да пошел ты нахуй, Сярожа, со своими сказками!» – истерично проорал ветеринар, выкарабкиваясь из саней и напускаясь на остальных: «И вы, дебилы! Развесили уши!»

– Понаберут в казаки по объявлению! – Не унимался Анисим. – У меня чуть сердце не прихватило! Наливайте давайте, аж трясет всего!

– Плесните ветерану на ход ноги! – распорядился Серёга. – И ускоримся! На реке остановимся перекусим, нам как светлеть начнет, уже у скита надо быть. Со стороны Сатки Пантелеевские подойдут.

Спуск к Александровке дался тяжело, лошади еле сдерживали толкающие их под гору сани, мужики как могли помогали. Даже Анисим кряхтя вылез из саней и суетился, советуя под руку. Серёга не выдержал и пригрозил оставить его с лошадьми на реке, ветеринар недовольно зыркнул, но успокоился и затих. Злобу затаил!

По проторенной во время багренья, уже присыпанной снегом дороге проехали к берегу и расположились на привал. Лошадей было решено оставить здесь, через реку дороги к хитрым староверам не было, кроме небольшой тропки. Наезженные, годные для проезда лошадей дороги от скита лежали в стороне. Одна, главная – шла к заводу, куда древлеправославные традиционно зимой ездили в работу, как вольнонаемные получая неплохие по этим временам деньги. В отличие от казенных крестьян.

И два воровских отнорка у сектантов расходились от скита по берегу реки, один через гору вниз по реке к Старой пристани, второй вверх к Нижним Лопасам. Там, где Егор с Айратом их подловили на браконьерстве. Такой большой крюк решили не делать, а пройти напрямик, через устье Иструти, от Ая до селения выходило около двух километров. И с километр следовало накинуть от того места, где сейчас расположились лагерем. Анисим, вникнув в расклады – буркнул: «Я за лошадьми присмотрю лучше, на вас, охламонов – надежды нет! Рассупонить то не можете по человечески!» Серёга с заметным облегчением выдохнул.

Развели небольшой костерок, вскипятили и заварили чая, запивая им приготовленные бутерброды. Термосы ссобойки оставили как НЗ – неизвестно ещё сколько в снегу сидеть возле скита, рассветом пока не пахло. Участковый поторапливал – с Пантелеем было уговорено обложить сектантов как станет светать, время позволяло, но лучше занять позицию заранее. А впереди ещё километр вниз по льду и два километра по лесу, в темноте. Жива ли тропка – неизвестно, заблудиться не получится. А вот время потерять добираясь – вполне возможно.

Достали из саней охотничьи лыжи подбитые камусом, проверились – не забыли ли чего и цепочкой тронулись вниз по реке. Лыжи оказались не лишними, продуваемые участки реки, темневшие открытым льдом – сменялись наметенными сугробами. Впереди шел Андрюха-крокодил, знавший эти места до переноса как свои пять пальцев и уверявший, что и сейчас не заблудится. Горы то и русло Иструти за двести лет не должны измениться до неузнаваемости. Замыкали группу Егор с братом.

Егор, имеющий неплохо развитую интуицию (только не всегда правильно ею пользующийся) – почуял неладное: «Ты чего смурной такой, братан? Как тогда, когда меня обманом в рехаб завлек, опять подлость задумал какую?!» Серёга отвернул морду, посопел, помялся и всё таки решился:

– Мутные расклады, казачков ведь знаешь Губинских с Уфалея, неделю назад приехали? Своего подстреленного забирать?

– Ну так, близко не общался, вы же с ними сцепились поначалу, сейчас то мирно все? – Егор, не пересекавшийся с спецназом купца, державшимся наособицу и за эту неделю в деревне особо нигде не засветившимся, не понимал, к чему ведет Серёга. – Они и на месте то не сидят ведь, чиновники по особым поручениям у тебя? Говорят, что туда-сюда ездят, то в город, то по заводам?

– Накидали кое-чего по раскладам сектантским. Я как нарыл по упырям этим по верхам, так в расход думал их пустить. – Заметив удивление брата, добавил. – Не всех конечно, я же не маньяк. Они там и с семьями, и с детьми живут. Наиболее замаранных и чья вина неоспорима. А там, Егор, есть за что к стенке. И разбоем промышляли, и людьми приторговывали. И по сезону на сплаве караваны грабили. Умно делали, не здесь, где живут пакостили, а в верхах и внизу. Орудовали с башкирами недовольными разбойным. Азат не рассказывал, что и у них таких хватает?

– Рассказывал, – подтвердил Егор. – У Айратовской Дилары так все поселение солдаты извели, из-за разбойных башкир. Их двое только и осталось на свободе, она да вторая. Остальных кого на месте за сопротивление властям, кого в кандалы. Как там её вторую, у Айшат живет… Молодежь смутили пришлые, побаловались на дороге и реке. Пограбили купцов, да с мокрухой получилось. Пришлые то дальше в бега, в сторону Сибири, а эти дурачки в стойбище родное вернулись. И не с пустыми руками, а немного погодя сыск учинили приказные и всё стойбище под раздачу. Суровые времена всё таки…

Помолчали, ещё больше отстав от группы. Шедший впереди Лёха обернулся недоумевая, чего отстают – Егор махнул ему рукой, догоним мол. Тот поняв, кивнул головой и ходко пошел дальше, больше не оглядываясь. Егор подтолкнул задумавшегося брата:

– Ну чо там дальше, раз уж начал? Не томи…

– А дальше Егор и староверы толще, и лапы у них мохнатей… Не по зубам пока нам их как планировали, расселить и кого в завод, кого прогнать. Не простой скит оказался, на него интересы нескольких купцов из староверов завязаны. И люди что там живут – не все из простых. А это такая мафия здесь оказывается, из старообрядцев, там такие деньги и дела крутятся – аналог нефтяной и газовой трубы в наше время. Озадачили меня уфалейские.

– Ты можешь короче и по сути? – Егор показал на казаков впереди, остановившихся у устья Иструти. – Мы через два километра к сектантам этим выйдем. А ты мне про мафию старообрядцев с сотворения мира рассказываешь?

– Можно и короче, – согласился брат. – Пять косарей мне привезли и добро, даже совет, ебнуть зарвавшегося Фотьму. И пожелание жить в мире в дальнейшем. Да, старца этого надо тихонько порешить и предварительно на кубышку растрясти, это и мне передали и я сам у арестантов узнал. Да и логика обычная, в эти времена тут что ни криминал успешный – чугунок с серебришком ищи прикопанный, а то и с золотом. А вот остальных придется не трогать, пока по крайней мере, жути нагоним, а дальнейших репрессий и разбирательств – ни-ни. Знал бы ты, как это меня в наше время подъзаебало, думал тут попроще…

– Я так понял, – волком глянул на Серёгу брат. – старца этого на предмет растрясти заначку и потом придавить по тихой грусти, ты меня определить хочешь?

– Вдвоем, Егор, вдвоем… – Успокоил его участковый. – На тебе и так два жмурика и один трехсотый, одним больше роли не сыграет. И все грехи списать на этого Фотьму. Расспросим его тщательно в процессе, привыкай. Есть детали и нюансы, о которых общественность не то что знать не должна. Но и подозревать, понимаешь?

– Пошел нахуй с такими делами, – окрысился Егор. – Этого Фотьму ладно, сделаем, но давай в дальнейшем не впутывай меня в блудняки эти!

– А мы уже впутались, Егор. – Отстранено сказал Сёрега. – С самого начала, когда побарахтаться решили…

Вышло все по сценарию, предложенному Серёгой – в оцепленном с двух сторон скиту голосили и метались бабы, не сопротивляющихся мужиков согнали в кучу, без огонька, для порядка отбуцкав. Старца Фотьму кололи в его избе, пыток не было, Серёга объяснил ему сложившееся положение, тот запираться не стал, попросив легкой смерти и не тиранить немаленькую семью. В предбаннике, куда его свели – сам отодрал половицу и отрыл завернутую в шкуру деревянную шкатулку с серебром.

Серёга, оценив содержимое – выругался: «Вот оно стоило того, мудила, эти гроши?!» Прикрикнул на Егора: «Всё, чо стоишь?! Кончай!» – и шагнул из предбанника. Фотьма встал на колени и не глядя Егору в глаза – стал истово молиться, отбивая поклоны. Серёга нетерпеливо спросил с улицы: «Ну чо ты там, блядь, возишься!?» – и взялся за дверь, приоткрывая. Егор сдернул с плеча карабин, отступил к дверям, перегородив обзор заглядывающему в дверь брату. Снял с предохранителя, поднял – и по ушам ударило грохотом выстрела в замкнутом помещении. Фотьма мотнул головой и упал в угол, замерев там кучей грязного белья…

Всю обратную дорогу Егор ехал молча, думая о чем-то своем. Брат Серёга и мужики тактично не лезли в душу, и даже Анисим, что-то почуяв – ехал тихо, закутавшись в тулуп…

Глава 12

Деревня Попадалово январь 1797 г.

На столе стоял отказавшийся работать десять минут назад ноутбук, с вытащенной батареей и вскрытым корпусом, на кровати безутешно рыдала Ксюша. Егор разрывался между ними, потроха ноутбука были просты и понятны, а поведение Ксюхи – алогичным. Как и чрезмерно бурная реакция на поломку. Но Ксюшу он всё таки любил, а ноут – сгорел, да и черт с ним, на запчасти пойдет.

Только вот к любимой с тестером не подступишься и цепи не прозвонишь, поэтому Егор в растерянности топтался возле кровати и с тоской вопрошал: «Ксюша, ну ты чо, а?! Ну Ксюша!!!» Ксения не отвечала и начинала рыдать горше, вжимаясь в подушку. Егор с трудом вспомнил, как утешал Маню в детстве, лег рядом, обнял и стал гладить, в попытках успокоить: «Сдалась тебе эта железяка! Ну не починю – моим пользуйся сколько хочешь! Даже симсов поставлю! Ну Ксюшенька!!!»

Ксения не реагировала, сотрясаясь в рыданиях: «Ууу!» «Ну вот чо началось то!?» – Продолжал паниковать Егор, ни разу не видевший свою Ксюшу в таком состоянии: «У неё скорее всего истерика и как-то отвлечь надо! Может пощечину?» Идти на такие радикальные меры не хотелось, но и жену надо было как-то в себя приводить. Егор с усилием оторвал Ксюху от подушки и стал разворачивать лицом к себе, всё ещё сомневаясь, поможет ли насилие. А вдруг хуже будет?

Ксюша, оторванная от подушки – не дала ему шанса применить физическую силу, к счастью для них обоих. И уткнулась вместо подушки в него, не прекращая рыдать. Ну хоть интенсивность снизилась, Егор продолжил успокаивать: «Всё хорошо будет, ну что стряслось то такого? Тихо, тихо моя хорошая, не плачь!» Ксюша, всхлипывая – деловита спросила: «Ты дурачок что ли? Надо нам, девочкам – пореветь иногда! Я не из-за ноута, а всё навалилось! Утешай давай!»

«Функционал – дико неудобный, это тебе не термопасту поменять. Ещё ткнешь не туда – и пипец» – задумался Егор: «Зато какой интерфейс восхитительный!» Ксюха притихла, затаилась и внезапно ущипнула его за бок: «Чо замолчал?! Ты меня не любиииишь!» – зарыдала по новой. «Как не люблю!?» – Заволновался Егор: «Люблю, очень даже! Я щас и покажу!» Ксюша дала ему по рукам: «Успокой вначале!» Егор на секунду задумался и начал:

– Ты же у меня самая охуительная, Ксюш! Ой, я хотел сказать – самая красивая! – Жена потерлась щекой, поощряя продолжать. – И умная! Одно слово – блондинка! Венец творения природы и вершина пищевой цепочки!!!

Какое то время спустя, венец творения природы, пристроив голову на груди мужа, поинтересовалась:

– То, что у тебя фетиш на блондинок, это хорошо конечно. А как же брюнетки и шатенки, они разве не люди?

– Да ты что, милая! – Егор расслабился, потерял бдительность и стал заливаться соловьем, как тот глухарь на току, не замечая ничего вокруг. – Девчонки, они все замечательные! А у мужиков, как не склонных к моногамии, фетиш не на определённый типаж, а на три сразу. Чтоб три в одном, брюнетка, блондинка и рыженькая. У графоманов многих это прослеживается, как доберутся до бумаги, начинают свои комплексы изливать. – Егор вспомнил свой печальный опыт, с двумя сразу и последующее фиаско, вздохнул. – К счастью, жизнь это не эротические фантазии и быстро всё по местам расставляет.

– Даа?! – Удивленно распахнула глаза Ксения, отпрянула от Егора, схватила подушку и начала ей лупить мужа. – А лысенькую, лысенькую тебе для полного комплекта не надо, кобель?!

– Да я же не про себя! – Оправдывался Егор, скатившись с кровати и отмахиваясь от подушки, успевая при этом отметить, что Ксюша в гневе – просто прелесть. – Это архетипы всё! И комплексы! Я не такой! Мне тебя хватает!

Гугл, сидящий на печке – смотрел на это с полным одобрением: «Так его! Ссаными тряпками! А ещё он в комнате курит, когда тебя нет!»

После ухода жены, как обычно опаздывающей – разобрал ноут окончательно, определил что сгорела видюха: «Да, вот так постепенно все и накроется. Надо быстрей переписывать всё важное и не очень на бумагу, потом разберемся. И принтерам конец, даже если бумагу сделаем, нет картриджей заправочных – не будет и копий. Ладно хоть хард живой, там у Ксюхи нет ничего важного – но пусть лежит».

Накинул на плечи куртку, прикурил от уголька в печки и вышел на улицу, прихватив с собой Трезора, чтоб во дворе погулял. Тот гулять не хотел и сделав свои дела – поскуливал, ластясь к ногам хозяина, просясь домой от этого белого и холодного. «А что я как Трезор несмышленый?» – Осенило вдруг Егора: «Чо мне тут в деревне сидеть высиживать? Переписывать буковки с экрана? Так это и детей можно озадачить. Нет, решено – надо ехать и заниматься делом реальным! А то окончательно рожа ментовская киллером на полставки припашет…»

Подхватил на руки Трезора и вернулся домой, где на несколько часов засел за компьютер, делая выписки, не отрываясь даже покурить и попить чаю. Торопился – ноутбук приказал долго жить, а Марфа генератор гасила часам к десяти. За окном давно рассвело, вот пискнул ИБП, замигав зеленым светодиодом – Егор выключил комп и с хрустом потянулся. Расправляя спину, затекшую от нескольких часов сидения за монитором.

Словно почувствовав, что хозяин освободился – на кухне замолотил хвостиком по полу Трезор, а в дверь в истошным мявом заскребся нагулявшийся кот. «Проголодались, сволочи?!» – Егор и сам, если честно – с утра не ел, не мешало перекусить. Вначале накормил питомцев, себе отпластал несколько ломтиков сала и всухомятку уплетал их с хлебом. Сунулся к печке, поставить чайник – но угли там уже подернулись серым. «Ладно, у деда попью!» – налил Трезору с Гуглом молока по латкам, себе в кружку и завершив трапезу – энергично засобирался на улицу.

На улице, оглядевшись – нет ли кого поблизости, безбожно фальшивя запел, держа путь к Анисиму:

 
Плавить решётки от аккумулятора
Детства свинцовый гештальт
Белая пена далёкого катера
Волны, песок и асфальт
 
 
Дым сигареты, девята я «Балтика»
Тает в заливе Кронштадт…
И свинец станет кастетом
В мокром песке северным летом…
 

М. Елизаров

Деда в своем кабинете не было, пришлось бегать искать по всем помещениям, от конюшни до фермы, нашелся ветеринар у свиней. Над которыми квохтал наседкой.

– Взяли моду, поросят кастрировать! – Вместо приветствия высказал Егору. – Руки бы оторвал, вот как теперь поголовье восстанавливать!? Вот, – с довольством показал на лежащих в загоне свиней. – конфисковал на племя! И всего два кабанчика не холощенных. Ну что за люди!?

Егор чуть было не напомнил ветеринару, как тот сам начиная с весны ходил по подворьям, кастрируя всех животных, от поросят до бычков. Да и мерины на конюшне – не сами по себе завелись, от сырости. Посраться с дедом Егор любил, но сейчас поджимало время и он сразу перешел к делу, спросив, как дела с сахарной свеклой в хранилище. Анисим с скорбью в голосе не стал кривить душой:

– Сгниет к хуям больше половины весной, уже дрябнет. Вывозить ведь начали, перед тем как нас сюда закинуло, да не успели. И скотину кормим, и брагу ставим, и местным раздаем, а она не кончается…

– А в цифрах это сколько будет? – Егор достал ручку с карандашом и приготовился записывать.

– А я почем знаю?! – Сварливо ответил дед. – Я энти клубни не хожу, не щупаю! Это к Галке иди. Давно ты таким дотошным стал? Сказано тебе, что много, значит много! Мне не до овощей, у меня тут скотина! И посевная на носу, ты то ведь съебать весной планируешь, природу травить будешь химией?

– Сам же спички просил! И без меня с посевной справитесь, я бабок настропалил, чтоб деревенские да не справились? Не прибедняйся! Ладно, мне бежать надо!

Егор поспешно ретировался, а то зацепишься с ветеринаром языками до вечера. В спину ему неслись угрозы лишить наследства: «Как помру – Серёге светку отпишу, так и знай! Не заслужил!»

После фермы забежал к брату, того дома не оказалось, Мария сказала: «Пленных сектантов погнали отдавать, пешком. Двоих только оставили, Никите в ассенизаторы и раненый в больнице ещё. Лошадей и сани в как репарации забрали. А ихний самый здоровый, Трофим который – вчера у нас в сарае повесился. Представляешь, Егор? Сережа говорит, что он душегуб редкостный был, так он вчера с Анисимом этого Трофима вечером вызвали, совестили его и расспрашивали, потом пришли и говорят, что повесился! Недоглядели! Совесть видать проснулась…»

– Сам что-ли повесился? – Недоверчиво переспросил Егор. Помнил он этого Трофима, там рожа как с плаката: «Их разыскивает милиция».

– Сам-сам! – Уверила дядьку Маня, выскользнувшая из дома, на ходу одной рукой застегивая куртку, во второй держа надкусанный бутерброд. – Пошли Егор, чо приходил то?

Застегнувшись, Маня взяла Егора под руку и потащила за собой к центру, не спросив даже, по пути ли ему. Егор сжал локоть племяшки:

– Ну ка, давай поподробней про этого Трофима расскажи Маня!

– Ой, да что там рассказывать!? – Ненатурально-правдоподобно удивилась Маня. – Сказано же тебе, что совесть проснулась. Савва уже проповедь пишет, расскажет скоро верующим, о грехах и воздаянии за них. Покаялся этот сектант в своих преступлениях папке с ветеринаром, а пока они стояли во дворе курили – пошел и удавился в сарае. Мы уже с утра вскрытие делали, не придерешься – классическая картина асфиксии. С дефекацией и мочеиспусканием непроизвольными!

– Вот прямо так взял и повесился? – Всё ещё сомневался Егор.

– Не совсем конечно, – признала Маня. – по сараю побегал ещё в раскаянии, бился головой и телом об бревна, руки веревкой ободрал, так торопился петлю на шее затянуть. Тебе его жалко что-ли?!

Егор согласился, что да, не жалко в общем то. А вспомнив, сколько он уже наворотил, решил, что не ему судить Анисима с Серёгой. Лишь бы со старообрядцами из-за этого терок не случилось в будущем. Спохватился:

– А ты куда меня тащишь? Я в гараж собирался!

– А думала, что к нам или к Ксюше, – удивилась Маня. – Ну ты даешь, Егор, сразу то не мог сказать? Как только Ксюша с тобой живет с таким. Сам не знаешь, куда тебе надо и сказать не можешь!

Маня отцепилась от него и целеустремленно зашагала в центр, а Егор, усмехнувшись: «Достанется же какому-то бедолаге это счастье» – проводил её взглядом и свернул в сторону – к вотчине Расула.

Расул его появлению не обрадовался:

– Не могу Егор! И не проси! У тебя тесть есть, пусть тебе на отшибе строит лабораторию!

– Да не буду я вас травить! – разозлился Егор. – Я по делу, что у вас там с измельчителем? И с трубками для подачи углекислого газа из печи? Диффузионный аппарат где!?

– Так ты же к весне собирался? – Удивился Расул. – Ты не подумай, у нас всё под контролем, материал есть, чертежи твои в надежном месте, там дел то. Начать да кончить. Просто смысл сейчас ваять, чтоб до весны мешалось стояло? А на улицу ржаветь будет.