Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 286 страниц)

Глава 3
Агенты хмари

Отхватив ментальный удар, я «поплыл». Судя по всему, удар был не направленный. Сапфир долбанул по площади. Направленный удар просто спалил бы мне мозги. Или отправил в отключку, как минимум. Видимо, менталист засёк «передачу» Ика, но определить моё точное местонахождение не смог.

Что там за дверью? Один менталист, трое аметистов, судя по всему, и ещё кто-то не понятный. Я сорвал с пояса маску Арлекина и впечатал её себе в лицо. Как знал, что пригодится!

Вовремя. Второй удар – снова широким сектором маска впитала, как сухая губка воду. Я почувствовал, как лицо начинает кривиться в безумной усмешке. Ну слава Силе, что сегодняшнее воплощение – не Плакса, а Весельчак. Весельчак жуткий, но Плакса ужасно нудный. Бесит меня. Хоть и у него есть свои фишки.

Став на время нереальным, я шагаю сквозь дверь внутрь кабинета. Привет, ребятишки. А вот и я!

Безумный смех раздаётся в комнате, когда я воплощаюсь в реальности.

В меня немедленно прилетают мощнейшее «Забвение» от стоящего напротив двери Михаила Христенко – секретаря длани, и ещё три каких-то проклятия от присутствующих некромантов.

Я даже не разобрал какие. Быстро ребята среагировали.

Маска поглотила всю направленную на меня магию. Ухмылка на ожившем костяном лице стала шире. Безумный хохот перекатывается, гуляет по помещению.

Им бы не магией пулять. А пырнуть меня магическим клинком, или хотя бы из пистолета выстрелить. Но сейчас уже поздно. Маска стремительно набирает силу, они сами ей любезно делятся. Плюс эта тварь пьёт мою ауру. Но я ей воли не даю. Пока что.

Пятый участник встречи спокойно сидит в кресле, неразличимый в тени силуэт. Сидит, положив ногу на ногу. Он не делает ничего, и маска определяет его, как второстепенную цель.

Бросок Грейс. Попадание в солнечное сплетение выводит из боя одного из некромантов – какую-то бабу. Делая шаг вперёд, я просто сношу голову Михаилу Буревестником. Меня окатывает фонтаном крови, а смех, который исторгает моё горло, достигает крещендо.

Один из двух оставшихся в живых некромантов, кажется, что-то соображает. Он кидается к окну, в то время как его коллега, мужчина постарше, продолжает заливать меня смертельной магией. Да! Давай, дурачок! Делай меня сильнее. Обожаю привкус гнили, во время бойни!

Я размываюсь в пространстве, рывком. Появляюсь прямо перед бегущим к окну малефиком. Он врезается мне в грудь, и я, демонически хохоча, хватаю его за голову. Несколько оборотов вокруг оси и я запускаю оторванный трофей в сторону сидящего в кресле. Чтобы не расслаблялся, мудила. Меня снова окатывает фонтан крови. Хорошо!

Последний остававшийся в живых некромант кричит: «Нет! Тварь!», – и выплёскивает всю свою ауру в мощнейшем предсмертном проклятии. Высохший до состояния мумии труп с сухим шелестом падает на пол. А меня просто накрывает волной силы. Теперь уже силы Весельчака! Этот дурачок лишил Весельчака удовольствия прикончить его лично.

Прекративший смеяться демон с досадой пинает труп неудачника и поворачивается к обитателю кресла. Сейчас и с ним похохочем, проносится в голове чужая мысль.

ВЕСЕЛЬЧАК

Во внезапно наступившей тишине слышны звуки капели. Это кровь стекает с Весельчака на паркет. И аплодисментов. А у незнакомца есть вкус к хорошим представлениям – ещё одна чужая мысль. Перед тем как приступить к расчленению благодарного зрителя, монстр раскланивается.

Я внутри тела судорожно пытаюсь отобрать обратно вожжи управления сознанием. Последний выплеск магии был очень мощным. И случилось то, чего я всегда боялся. Маска стала хозяином тела. Я утратил контроль.

Пока я пытаюсь подавить панику, и пересилить долбанный артефакт, события развиваются без моего участия.

Весельчак показательно медленно шагает в сторону кресла, поигрывая обычным ножом, которым он заменил Буревестник в правой руке.

А неизвестный швыряет в него состоящую из тонких нитей блескучую сеть. И это не заклятие, а артефакт! Наше тело окутывает ворох светящихся нитей, которые немедленно стягиваются, пытаясь нарезать нас на мелкие ломтики.

Безумное, с ног до головы покрытое кровью, существо издаёт страшный крик, похожий на рёв пойманного в ловушку зверя. Он сопротивляется действию алмазных нитей и полностью сосредотачивается на попытке выживания.

Я выжидаю.

В момент, когда нити ловушки лопаются, я вышибаю демона обратно в маску и восстанавливаю контроль над телом. Знай своё место, тварь!

В низком выпаде, роняя нож и выхватывая из хранилища Буревестник, пронзаю спинку кресла почти насквозь. Слышен звонкий удар клинка о стену. А незнакомец за мгновение до удара расточается желто-серым туманом, подходящим цветом на гноящуюся рану.

Туман заполняет комнату, скрывая на несколько мгновений картину бойни.

Потом рассеивается. Таинственный зритель в буквальном смысле испарился.

Я сорвал с себя маску, и сдерживая желание отшвырнуть зергов артефакт в сторону, повесил её обратно на пояс.

С улицы доносится гулкий выстрел из осадного орудия, которое Ломов называет дробовиком.

Я вышел в коридор, забрав по дороге мурчащую от удовольствия Грейс. И по одной грани у каждого из убитых мной ограненных. Чего добру зря пропадать?

В коридоре тоже была бойня, но не такая отвратительная, как в кабинете.

Августович стоит над шестью телами бойцов охраны, выскочивших из распахнувшихся потайных панелей. Надо же. Я их даже не почувствовал. Мой телохранитель, кажется, невредим.

– Сила! Вы ранены, Олег?

– Не моя кровь. Бежим на улицу. Пора отступать.

– Что за жуткий смех был? – на бегу спрашивает Августович.

– Всё потом.

На первом этаже валяется ещё трое охранников, эти, кстати, живы, но в отключке. Оружие лежит отдельной кучкой. Замечаю Марию, спрятавшуюся в тени постамента с древними латами на нём.

– Уходим! По плану.

Проинспектировал остатки ауры. Маска основательно выпила моей силы, когда Весельчак стал хозяином положения. Но мне хватит.

Накинул «Плащ» на всех троих.

Мы выбежали из дверей, возле которых уже стоял Оленин, осуществлявший огневое прикрытие выхода из дома. Пули гвардейцев семьи бессильно щёлкали его по броне. А ведь многовато охраны у них здесь. Ладно. Подумаю об этом потом.

– Мы отходим. Отступай к порталу, мы прикроемся твоим корпусом. – Бросаю я ему «шёпотом». Мне такой способ связи привычнее, чем использование рации.

Николя тут же направился к сияющему бирюзой порталу, который охранял Ломов, паливший из своей гаубицы куда-то в сторону казарм. Не завидую я оставшимся в живых охранникам. Мы под прикрытием двух доспехов добежали до спасительной арки, и я пропустил вперёд Марию и Августовича. Сказал для Юры и Николя:

– Зашли. Уходите.

И, дождавшись, когда массивные фигуры моих бойцов исчезнут в разрыве пространства, одним выплеском силы обрываю действие якоря. У меня ещё здесь остались дела.

Пригибаясь, чтобы не словить случайную пулю, несусь обратно в дом.

В кабинете быстро импульсами просканировал пространство. Нашёл два сейфа. Один стенной, за картиной, на которой ваза с цветами. Второй занимал всё пространство одной из тумб рабочего стола.

Времени вскрывать их «вежливо» нет. Воткнул на каждый два небольших артефакта, заблаговременно приобретённых через Фрола. Говорю же – полезный человек. Искры, шипение деактивированных заклятий, дым от прожжённого металла, и я не глядя смел содержимое обоих сейфов в ранец. В коридоре уже слышны голоса охраны.

Я не граблю почившую семью. Вернее, грабёж не самоцель. Просто здесь могут быть улики по секте. Если их заберёт полиция, я их никогда не увижу. Ну и, если я разживусь чем-нибудь ценным, будет мне компенсация морального урона.

Спокойно прошёл мимо ребят, которые перебежками, прикрывая друг друга, подбираются к кабинету. Да нет там уже никого, ребят. Зря перестраховываетесь.

Проходя через первый этаж, видел, как троим бессознательным охранникам оказывают первую помощь.

Надо с Марией побеседовать потом. На тему того, что это было? Несвоевременная добросердечность, или простая рациональность? Если первое, она со мной больше никуда не пойдёт. Если второе, добро пожаловать в команду. А я ведь почти поверил, про салон макияжа. Вот ведь актриса! Очень себе на уме девочка. Арлекин бы её сразу прирезал, просто для профилактики. Я же предпочту выждать и посмотреть, что будет.

Нечего уникальными огранками разбрасываться. Я не в императорском дворце сейчас живу на всём готовом и денег не считая. Кончилась лафа. Добро пожаловать в реальную, сложную жизнь, Арлекин. Нет простых решений. И простых ответов нет. Непривычно, правда?

Размышляя таким образом, сбегаю по лестнице в подвал. Стальная дверь, со штурвалом посередине, ранее преграждавшая вход, распахнута. Так ребята торопились на звуки тревоги, что все инструкции и уставы караульной службы побоку послали. Опрометчиво так с охраняемым объектом поступать. Нашим, с другой стороны, легче. Хочу своими глазами посмотреть на то, что сорвало наш план-капкан. Ика отправил присматривать за входом в поместье. Не хочется пропустить появление эксперта-турмалина. Выход из этой мышеловки тогда усложняется в несколько раз. А если у него ещё и «ищейки» есть, а это грань адепта, всего лишь, вообще туши свет. Придётся с боем уходить. А не хочется. Да и менталисты среди полицаев могут стать проблемой. Ауры у меня на донышке. Так что надо бы закончить здесь и уматывать к зерговой матери.

Подвал был снабжён предбанником для охраны. И ещё одной стальной дверью с окошком из бронированного стекла в нём. Дверь со стеклом была как бы не толще входной. И вся изрисована странными каляками-маляками. Ну точь-в-точь такими же, как я видел в детском садике, во время ритуала агентов Хмари. Ик с некоторым трудом проник через эту преграду в соседнее помещение, откуда и прислал мне свой панический вопль – взбаламутивший ментальное поле Христенко.

С усилием отворяю проход. Следующее помещение похоже на лабораторию впавшего в детство алхимика. К каменному ложу цепями прикован старик, смутно знакомый мне по одному из приёмов. Ложе покрыто старыми знакомыми – сектантскими каляками-маляками. Закорючки и бессмысленные символы спускаются по ложу на пол и расползаются во все стороны примерно на расстояние полуметра.

В комнате множество закрытых шкафов со стеклянными дверцами, наполненных таинственными колбочками, коробочками, инструментами и вообще непонятными штуками, как будто скрученными из блестящей проволоки. Моё внимание привлекли светящиеся кристаллы, цвета аквамарин, стоящие рядком на одной из полок. В душе не понимаю, что это, но он мне надо. Силой александрита оттуда так и прёт. Также скидываю лежащие стопкой в отдельном шкафу пухлые книги, похожие на лабораторные журналы, и ещё один фолиант, который называется: «Пути бессмертия». Автор неизвестен. Окинув хозяйственным взглядом помещение, зафиксировал всё на комм, после чего быстро взбежал по лестнице в холл. Вовремя. Первые полицаи уже прибыли. Пока что это ребята из дежурной части. Но скоро и остальные подтянутся. А мне здесь, не то чтобы делать больше нечего, но находиться в доме становится опасно.

Спасибо этому дому, пойдём к другому.

Дома я застал своё воинство в состоянии, близком к панике с истерикой. Августович, железной рукой, удерживавший дисциплину, укоризненно глянул на меня из-под седых бровей.

– Олег! – в его ровном обычно тоне прорезалось что-то похожее на восклицание. – Так нельзя. План был отойти всем вместе. Ещё полчаса, и вот эти горячие парни и девчонка, – он указывает на Николя, Юру и Марию, – пошли бы на повторный штурм.

– А как же посмотреть, где что плохо лежит? Разжиться информацией? Мы всё это воинство Хмари замочили, сгоряча. Ну я замочил, да, простите. Надо было посмотреть, не осталось ли каких-нибудь записей, нам в наследство. Не забывайте про мою огранку. Вам там точно делать было нечего уже. А я спокойно всё осмотрел и спокойно же ушёл. Все охранные чары и периметры мы к этому времени уже посносили. Риск был минимальным, не понимаю, чего вы добры молодцы, так разволновались-то. И добра девица, конечно. – Последние слова были обращены к троице смутьянов.

– Угу. Выходим мы из портала, он закрывается и оказывается, что главы с нами нет. И что мы, мать твою, должны были подумать? – Вызверился Ломов.

– Так. Драгоценную госпожу Элизу, пожалуйста, в покое оставь. Пусть она переродится в свете Силы. Отвечаю. Вы должны были подумать, что глава отправил вас на эвакуацию, чтобы ваши громоздкие туши ему не мешали проводить доразведку. Или вы подумали, что меня схватила охрана?

– Нет, нам Матвей, конечно, сказал, что это ты контур разорвал. Но добавил: «скорее всего», – сволочь прыгунистая. Так что когда прошёл час, мы начали немного нервничать! Дать бы тебе в лоб, да нельзя твой статус ронять. – Снова завёлся Ломов.

Изумруды. Такие заботливые. Это из-за камня. А не охренел.

– Ну всё. Пустую болтовню отставить. Все следы затёрли?

– Ну если вас, Олег не считать, то всё. – Августович вернул свой обычный невозмутимый вид. Только глаза сердито поблескивали.

– Ага. Я сейчас.

Я снял с себя залитый кровью костюм, сложил его в кейс. После чего активировал маяк, который дал мне Матвей. Забросил кейс и рюкзак в появившийся портал и погасил маяк. Забил в щели пола заколку, с наложенной на неё «неопределимостью», и присыпал сверху мусором. Может, и перестраховываюсь, но следы портала сильный турмалин может обнаружить даже спустя сутки. А теперь зерг им всем в нос. Заколки я заказал у Игнатова. Вчера, когда договаривался с ним об аренде кое-чего. Не было здесь ничего такого. Не было ни-че-го. И, кстати, хорошо, что систему визеонаблюдения у меня в поместье ещё не смонтировали. Не пришлось записи подменять.

– Ну что. Думаю, можно идти спать, господа хорошие.

– Вы обещали рассказать, что за жуткие звуки доносились во время боя из кабинета. Вы там с демоном схватились, Олег?

– Да, мне тоже интересно. На меня аж на первом этаже эти завывания страху нагнали. А ещё мне интересно, на чём мы спалились. А то все эти байки о мастерстве скрытности как-то не соответствуют реалиям. Рассказывайте, давайте, эр Строгов. Я, вон, ноготь себе сломала у вас на службе. За эту жуткую травму, мне нужна компенсация.

Мария, выдав этот блестящий образец женской логики и капризно поджав губки, вытянула вперёд руку, с наманикюренными пальчиками. Все ногти, кстати, были на месте, ну на первый взгляд.

– Ну не знаю. Если вы не можете отличить заливистый радостный смех, от жутких завываний, то вам пора к логопеду!

– К лору, Олег! А это смех был?

– Ну. По идее да. Скажите спасибо, что не рыдания с причитаниями. Вам бы ещё меньше понравилось, гарантирую. Отвечая на ваш вопрос, Карл Августович, это действительно был демон. Но наш демон. Практически ручной. Меня одного там просто бы размазали по стенке. Что касается того, на чём мы спалились. Там был очень сильный менталист. Кстати, личный секретарь длани – эр Михаил Христенко. Ныне покойный. Ну, это, к слову. Ик мне прислал образы, когда я зашёл в ауру этого сапфира. А тот засёк постороннюю активность и вжарил ментальным ударом. И тут началось. Я ответил на ваш вопрос, леди? – Обратился я к Марии, постаравшись вложить в последнюю фразу весь доступный мне сарказм.

– Компенсация принимается. Как и оправдания. И вправду форс-мажор. Вы прощены, за ноготь. И за то, что называете жуткие нечленораздельные вопли адских демонов смехом. – мой сарказм стёк с неё, как с гуся вода.

При словах про секретаря длани всё запереглядывались, и Николя открыл было рот, но я решительно пресёк дискуссию:

– Всё, драгоценные господа, дама, и примкнувший к ним одарённый силой. На сегодня достаточно разговоров. Вы как хотите, а я спать пошёл.

И ушёл к себе, оставив их вести ночные разговоры.

А утром меня арестовывать пришли.

Глава 4
Осиное гнездо

Я успел провести утренние тренировки, в том числе занятия по огранке, когда ко мне в особняк явилась представительная делегация полицаев.

Помимо нескольких рядовых полицейских, присутствовали трое экспертов-криминалистов, один турмалин и двое топазов. Один из топазов, кстати, Иван Солнцев, с которым я познакомился на вечере у Игнатова, незаметно мне подмигнул.

Возглавлял шествие Порфирий Петрович, который протянул мне ордер, подписанный местным судьёй и завизированный в управлении минюста. В ордере предписывалось обыскать моё поместье, осмотреть принадлежащую мне технику и вооружение. «В связи с подозрениями о разбойном нападении».

– Прошу, Порфирий Петрович. Можете осмотреть всё что угодно. Афанасий! – обратился я к дворецкому, – Покажи все драгоценным господам.

– Также полицейское управление требует предоставить доступ к хранилищу, браслет от которого вы носите на руке. – скучным, казённым голосом проговорил Порфирий.

Он был явно не в духе. По ауре пробегали судорожные всплески. Вид он имел не выспавшийся и слегка помятый.

Я ещё раз просмотрел ордер. Потом протянул его обратно Порфирию, со словами:

– Для осмотра ячейки вам потребуется другой ордер. В этом ничего про неё не сказано.

С трудом удержался, чтобы не показать ему кукиш. Слишком по-детски было бы.

– То есть вы отказываетесь, эр Строгов, сотрудничать с управлением?

– Сотрудничество, как я его понимаю, выглядит так: вы мне – я вам. А когда сотрудники управления вламываются безо всяких к тому оснований и улик в мой дом… В таком случае не вижу оснований, чтобы идти вам навстречу.

– Давайте дождёмся результатов осмотра поместья, драгоценный господин Строгов. И после этого уже будем говорить о наличии или отсутствии оснований или улик.

Прямо жалкое зрелище. Никаких «дорогой мой человек», и прочих изящных оборотов речи. Придавило мужика. Что у них там в управлении творится?

– При нормальной процедуре сперва находят эти самые улики. А потом проводят обыски.

– Да бросьте вы, Олег Витальевич, – очень тихо прошипел Порфирий. – Дураку понятно, что это вы вломились к Могильным. Которые, вот сюрприз, оказались связаны с сектой. Теперь молите Силу, чтобы мы у вас ничего не нашли. Совсем ничего. Потому что секта – сектой, а нападение на благородную семью с многочисленными убийствами, это вам не баран начихал. Аметисты уже такую волну подняли в Павлограде, что у нас здесь только шерсть клочьями летит с сотрудников.

Я сразу подозревал за подсовыванием мне материалов по Могильным двойную игру. Ну, то есть для людей, подобных господину Дамирову, или кто там всё это затеял, весьма характерно попытаться и рыбку съесть, и на ёлку влезть. Вынесет Строгов гнездо сектантов – хорошо. И хорошо весьма. Если в процессе беспокойного молодого огранённого прикончат, тоже неплохо. Или если удастся взять за его жопу, ещё лучше. Две выгоды за один раз. На вопрос, а зачем им сдалась моя… хм, личность, ответ простой: такие люди и кабана сожрут, и про муху скажут – тоже мясо. А в масштабах форта я уже даже не муха, а скорее овод. Раздражающий фактор. Всякую мразь убиваю, направо-налево. Опять же погром сорвал. Со всех сторон предосудительного поведения пацан.

Имея в виду все эти мысли, я, конечно, подстраховался на случай обыска. Даже не будь того интересного анонимного письма, со ссылкой на статью в «Интригах». Как бы не сам Порфирий Батонович мне это письмецо и прислал. Я ему, конечно, не нравлюсь, но, кажется, вся эта возня не нравится ему ещё больше.

Возились ребята с осмотром более двух часов. Чуть не с лупой осмотрели оба доспеха. Все машины обнюхали. Перевернули вверх дном оружейку. Турмалин прошёл по всему саду и дому, ища следы заклятий.

И ничего они не нашли. Порфирия я пригласил в столовую, на время обыска, и развлекал его разговором за кофе с плюшками. Впрочем, был следственный пристав на диво угрюм и неразговорчив, так что пришлось мне выступить с монологом.

По ходу отрицательных докладов морщины на его лбу разглаживались.

Последним докладывал Иван Солнцев, закончивший осмотр силовых доспехов моих гвардейцев.

– Ваше благородие, – обратился он к приставу, – эти доспехи не использовались, как минимум два дня.

– Вы можете сказать это с полной уверенностью, эр Иван? – сощурился Порфирий.

– Со стопроцентной. Во-первых – логи заправки и расхода топлива. Они не подлежат корректировке. Последний раз доспех господина Ломова заводили больше двух суток назад. Доспех господина Оленина неделю назад. Во-вторых, состояние смазки в суставах. Она успела загустеть до консистенции вязкой жижи. Если бы доспехи использовали вчера ночью, смазка была бы ещё жидкой. Это тоже не подделать. В-третьих – руны и усиления. Здесь я, как эксперт могу заявить, картина та же. Ну и прочие второстепенные признаки…

– В письменной форме ваше заключение, когда будет?

– К вечеру подготовлю, вашбродь.

Доспехи для акции я взял у Игнатова напрокат. И вчера же и вернул. Ребята прыгнули сначала к Игнатову, там оставили все снаряжение, бывшее в деле, а уже потом переместились в наш особняк. На самом деле я предвидел что-то в этом роде, что по доспехам можно понять, когда и где их использовали.

Порфирий достал из кармана старенький кнопочный комм и набрал код. Аппарат выдал серию гудков, потом на той стороне сняли трубку.

– Ваше высокоблагородие. Удобно ли вам выслушать мой докладец? – в его голосе снова начали проскальзывать масляные нотки, – Да, по поводу обыска, конечно. Результат полностью отрицательный, по всем параметрам. Да. Так точно, ваше высокоблагородие. Нет, эксперты отработали профессионально. Доставить? А на каком основании? Я спрашиваю, потому что мне это поручение исполнять. А я ведь вам докладывал, какой этот Строгов ушлый. – На этих словах трубку от его уха отнесло звуковой волной. Пристав поморщился и, переждав волну ора начальства, ответил, – как прикажете, ваше высокоблагородие. А если откажется? Ага, в наручники его, подлеца. Понял вас, драгоценный господин. Всенепременнейше исполню!

Он положил трубку и устало помассировал обвислые щёки. Потом посмотрел на меня. Специально ведь не стал выходить в другое помещение, зерг скользкий.

– Полагаю, Олег Витальевич, проехать со мной в управление, вы откажетесь?

– Чтобы меня в наручники заковали и доставили как карманника, пойманного в трамвае?

– Сила с вами, Олег Витальевич. Какие наручники? Нужен ли мне штраф и выговор за превышение полномочий? Мне почему-то кажется, что подобное обстоятельство будет лишним в моём личном деле. Вы же, Олег Витальевич, человек мстительный и безжалостный. Запросто можете маленькому чиновнику, навроде меня, неприятности устроить.

– Фу, Порфирий Петрович. Только я начинаю к вам по-человечески относиться, как вы мне какую-то очередную гадость сказанёте. Ну как так?

– Да, характеристика «мстительный и безжалостный» для человека благородного сословия, чистая похвала. Что же сразу гадость-то? Так не поедете?

– Да почему? Поеду. Вы, конечно, ломаете мне планы на день, но я предпочту побыстрее с этой нелепицей разобраться. Да и интересно, на кого я разбойное нападение совершил, походя, не заметив.

– Вот спасибо вам, Олег Витальевич, дорогой вы мой человек. Это прямо по-нашему. Встретить опасности лицом к лицу, так сказать, не убоявшись…

– Да поехали уже! Слушал бы вас и слушал, но у меня дел ещё вагон и тележка.

Порфирий отвёз меня в управление, лично сев за руль. По пути пристав ещё кое-что сказал:

– Наш новый начальник управления, его высокоблагородие Кирилл Васильевич Черкалин не чета эру Дамирову. Выбрал господин Черкалин не того покровителя. Вот и загремел в нашу глушь из столичных-то райских кущ, считайте, с волчьим билетом. А здесь с корабля на бал, только приехал – нападение на благородную семью. Да ещё и сектанты они, оказывается. А ведь никто ни сном ни духом про то. Понимаете?

Я вспомнил докладную записку. Видимо, она из дела волшебным образом испарилась. Или испарится в ближайшее время. Ну на визео-то я папку не читаю. Так что кивнул и ответил:

– Понимаю, Порфирий Петрович. Как не понять. Для всех нас это большая неожиданность!

В управлении меня сперва заперли в кабинете для допросов. И заставили промариноваться там около полутора часов. Я, раз уж выпало свободное время, занялся собственной огранкой. Очень надеюсь, что те, кто наблюдают за мной из соседней комнаты, просто озергевают от моей наглости. В конце концов, немного подрастратив ауру, я решил вздремнуть. Стоило мне начать насвистывать носом, как единственная дверь распахнулась, явив разъярённого господина в полицейском мундире.

Господин Черкалин был болезненно худ, но при этом невысок. Кожа на лице обтянула скулы и шелушилась. Мышасто-серого цвета волосы тоже были нехороши. Глубоко посаженные серые же глаза горели лихорадочным блеском из-под редких, словно выщипанных бровей. Крючковатый нос, нависающий над бескровной полоской губ, придавал полицескому отдалённое сходство со стервятником. С больным стервятником. Аура выдавала в нём изумруда – находящегося на границе мастера и старшего мастера. Мундир, болтающийся на тщедушном теле, декорирован медальками, значками и шевронами. Звание у господина Черкалина было подполковник.

Ворвавшись в кабинет, он не останавливался, подлетел к столу и грохнул на него распухшую от документов картонную папку. Как из ружья шибанул, ей Сила.

Я лениво выпрямился на неудобном казённом стуле.

– Ты! – начал он сиплым, слегка надтреснутым голосом. – Сейчас всё мне расскажешь! – Ну точно больной. Причём на голову.

– Вы бы сперва представились, под-пол-ковник. – Выделил я его звание интонацией, – а то я вас первый раз вижу. Кому я должен всё рассказать-то?

– Обращаться ко мне – ваше высокоблагородие! – полузадушено взвизгнул он. – Я Черкалин Кирилл Васильевич! Начальник управления МВД форта Алый Рассвет. Ты мне расскажешь, наглый мальчишка! Я шутить-то с тобой не буду шутки разные. Тут тебе не балаган, а учреждение! Отвечай, я тебя спрашиваю!

– А чего отвечать-то, дяденька? – я скроил умильную рожицу и попытался дублировать любимый взгляд моего братца а-ля – «обосравшийся котёнок». – Вы ж не спросили ещё ничего. А я сижу здесь уже давно. Скучно здесь и кушать хочется! Попросите, дяденька – благородие, чтобы мне есть принесли. Иначе, как Деат свят, не скажу вам ничего, хоть кричите на меня, хоть бейте! – Всю эту муть я выдал практически на одном дыхании, не дав Черкалину вставить ни слова, чем был нимало горд. Мне даже показалось, что я разобрал звонкий шлепок рукой по лицу, с той стороны стены. По-любому Порфирий за допросом смотрит.

Черкалин упёрся сухими кулачками в столешницу и попытался нависнуть надо мной. При его комплекции смотрелось это совсем не грозно.

– Молчать, если тебя спрашивают! – всё так же хрипло пролаял его благородие, – Ты мне тут не строй из себя всякое там невиновное! Ты у меня вот там! – Он продемонстрировал мне папку. – Все твои делишки зафиксированы делом! – Зергец, жертва дислексии. Как он вообще раньше в МВД работал? Ещё и на руководящей должности.

Я с испуганным видом зажал рот обеими руками. В том числе, чтобы не заржать.

– Что ты мне тут изображаете партизана за делом? Говори уже, зачем полез на убитых?

– Вы сами, дяденька-благородие, мне сказали молчать, когда спрашивают. Вот я и молчу.

– Издеваешься! Над должностным лицом при исполнении издеваешься! Да я тебя в порошок согну!

Мне начала надоедать эта комедия положений. Актёр, конечно, оригинального жанра, да и реплики интересные, но я так из допросной до второго Выплеска не выйду. Так что я решил сменить тон беседы. Перестав гримасничать, я лениво спросил:

– Так о каких трупах речь-то, господин подполковник? В чём меня подозревают? Честно говоря, я из вашей речи не понимаю ни полслова.

– Обвиняют тебя в чём надо в том и обвиняют. Семью Могилиных ты зарезал, душелюб?

– Меня пока ни в чём не обвиняют. Обвинение – это официальная процедура, сопровождающаяся соответствующими документами. Мне пока ничего подобного не предъявлено. Отвечаю на ваш вопрос. Семью Могилиных довёл до могилы не я. – Не удержался всё же от клоунады. Вставил гнилой каламбурчик. Фу таким быть.

– Только у тебя в форте доспехи на гвардейцах. Вырядил их словно девок непотребных! В нападении оба доспеха участвовали сразу! Я тебя на бессрочку упёку!

– Мои доспехи два дня с места не сходили. Ваша же экспертиза это показала. Какие у вас ещё есть аргументы, в пользу моих преступных деяний? Так-то у меня на кухне и ножи есть, ваше высокоблагородье. Как кого в форте зарежут, вы теперь ко мне будете приходить?

– Ты мне тут не виляй, как телеграфный столб! На тебя есть исчерпывающие улики. Массовая резня. Ты и раньше в таком замечен! Если признаешься, то суд будет снисхождение проявлять.

– Хочу заметить, что у вас пробел в логике. Если я НЕ признаюсь, то меня судить будет не за что. У вас на меня ничего нет. Никаких фактов. Никаких улик. Есть какое-то нездоровое желание приписать мне преступления, совершённые непонятно кем, непонятно зачем. Так, вы раскрываемость управления не повысите, ваше высокоблагородие, точно вам говорю.

– Не хочете, значит, по-хорошему? Тогда по-плохому будем!

Я уже приготовился к потоку очередных словесных перлов, по типу «сидите здесь на бегу, а там лежат ползком», но на сцене появились новые действующие лица.

Дверь в допросную отворилась, и с видом хозяина положения внутрь прошествовал холеный господин с золотым ранговым перстнем на пальце. Старший магистр. На перстне посверкивал крупный аметист. Вслед за ним внутрь просочился неприметный господинчик, скромно одетый и без рангового кольца. Зато с аурой старшего мастера-сапфира. Нехилое я осиное гнездо разворошил.

– Ну, что у нас здесь? – с ленцой спросил господин с золотым перстнем. – Вы же Черкалин? Вам должны были по моему поводу позвонить.

– Я Черкалин, ваша светлость. Меня предупредили невовремя о вас.

Сиятельство задрало бровь, но, мне кажется, Черкалин хотел сказать «заблаговременно». Сила! Ещё немного в этом дурдоме, и я смогу к подполковнику на службу устроиться. Переводчиком с Черкалинского на человеческий.

– Преступник запирается, ваша светлость, как раскрытая книга. Но мы его прочитаем!

– Всё так. Прочитаем. Но без вас, драгоценный господин Черкалин. Оставьте нас с молодым человеком наедине.

– Эээ. Ваша свтлст. Не положено. Присутствовать должен. Это управление, а не пыточный подвал вам, простите, если что так.

– Скройся уже, Черкалин! Иди кофе попей в своём кабинете. Когда ты вернёшься, парень ничего не вспомнит. И нас здесь уже не будет.

– Понимаю, ваша светлость! Но повреждать задержанного запрещено. У нас и так показатели ниже гор…

– Всё будет нормально. Никого не повредим. – Светлость взял подполковника за локоток и буквально вытолкнул в коридор. После чего повернулся ко мне. – Не повредим, если ты добровольно сотрудничать будешь. И если не виноват в убийстве моей племянницы. А если виноват… В его голосе послышалось рычание. Глаза вспыхнули фиолетовым огнём. – Я сниму с тебя шкуру. Вживлю туда душу и нервы. Оставлю чувствительность. А шкуру буду использовать в качестве ковра.