Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 242 (всего у книги 286 страниц)

– Князь Ульрих занял трон не в результате борьбы за власть, а по закону престолонаследия. И мне никогда не доводилось видеть, чтобы он метал в кого-нибудь огненные шары или раздвигал облака при помощи рук. Также за ним никогда не замечалось участие в каких-либо кровавых оргиях. Так что любые мои предположения по этому поводу будут обычной сплетней.

– Однако князь выглядит гораздо моложе своих лет, – заметил я.

Это не был вопрос, да и вообще данные слова были адресованы не столько маркизу, сколько самому себе. Я высказал их просто как некий факт.

– Все обращают на это внимание, – согласился де Бомбель. – Как и на его чрезвычайную бледность. Единственное, что я могу сказать наверняка: ваша принцесса Фике далеко не первая невеста Великого князя…

Я услышал, как зафыркала за спиной лошадь Кристофа – вероятно, при этих словах маркиза мой неофит вздрогнул и не очень удачно рванул удила. А затем раздался и его сорвавшийся голос:

– Что вы имеете в виду, мсье⁈ Вы хотите сказать, что князь Ульрих уже был женат?

– Именно это я и говорю, – равнодушно ответил де Бомбель, не оборачиваясь, и в очередной раз приложился к бутылке. – И даже не один раз. – Он усмехнулся. – Вы не поверите, если я скажу вам, сколько у него было жен.

В это момент я не мог не вспомнить замороченный лес и своего морока в длинном плаще. И его слова об этом.

– Шесть? – предположил я, покосившись на маркиза.

Он рассмеялся, довольно кивая. Отсалютовал мне уже почти пустой бутылкой.

– Как вы угадали, мсье Сумароков⁈

– А я вообще весьма проницательный человек, – заверил я, кинув через плечо быстрый взгляд на Кристофа. Тот ожидал от маркиза объяснений с открытым ртом, и лицо его даже перекосило от напряжения.

– Должно быть, вы уже слышали эту историю? – предположил де Бомбель.

– Отнюдь, – возразил я. – Это не более, чем мои догадки. Но вижу, я попал в цель! Однако не понимаю, как такое может быть. Великому князю Ульриху немногим более тридцати, и я не возьму в толк, каким образом за столь короткое время он смог жениться шесть раз кряду.

Тут и обер-вахмистр Глапп, до этого момента в основном молчавший, вставил свое слово.

– Но самое главное, что меня беспокоит, – сказал он, – это вопрос: что стало со всем его женами? В свете описанных вами событий, меня несколько беспокоит будущее моей подопечной. Я направлен прусским королем Фридрихом, чтобы обеспечить безопасность принцессы Софии Августы Фредерики в пути, и мне не по душе слишком легкое отношение князя к вопросам брака!

Маркиз обернулся и взглянул на обер-вахмистра с некоторым недоумением.

– Могу вас успокоить, мсье Глапп: зона вашей ответственности закончилась в Аухлите. Отныне вы просто гость Великого князя, и вся ответственность за судьбу принцессы теперь лежит на князе Ульрихе. Он очень дорожит своей новой невестой из далекого Цербста, ведь все прежние его жены были сагарками, хотя и принадлежали к знатным родам.

– И что же с ними стало? – угрюмо спросил Кристоф.

– Они все умерли, – ответил де Бомбель.

Глава 15
Немного о «красных кувшинах» и гостеприимстве Великого князя

Слова французского посланника настолько всех ошеломили, что какое-то время мы ехали в полном молчании, переваривая сказанное и не решаясь спросить, каким образом жены Великого князя могли уйти из жизни.

Первым задать вопрос решился Кристоф.

– Неужели князь Ульрих убил их всех? – спросил он.

Маркиз де Бомбель допил остатки вина и старательно вытряс себе в рот последние его капли. Затем с сожалением посмотрел на бутылку и отбросил ее в сторону.

– Весь путь от Сагаринуса до Аухлита усеян моими бутылками! – хвастливо оповестил он. Потом рыгнул, перекинул ногу через шею лошади и уселся в седле, как на стуле. – Однако я должен вас ненадолго оставить, господа!

С этими словами он прямо на ходу соскочил с лошади и, остановившись на обочине, долго мочился в низкую траву. Потом быстро догнал нас, ловко запрыгнул на скакуна и потрепал его по шее.

– Так о чем вы меня спрашивали, мсье? – он обернулся к Кристофу. – Ах, да, вспомнил! Вас интересует, не причастен ли князь Ульрих к смерти своих жен… Меня и самого долго волновал этот вопрос. Мои служебные обязанности подразумевают частое общение с Сагарским правителем, но одно дело, когда ты уверен, что говоришь с разумным человеком, и совсем другое, если знаешь, что перед тобой стоит сумасшедший убийца.

– Выходит, все-таки он убийца? – совсем невесело спросил я.

Маркиз сумрачно покачал головой.

– Этого я не знаю, господа. Но очень хочу верить, что все это лишь трагическое стечение обстоятельств, и все шесть жен Великого князя умерли по естественным причинам. Всех их поразила неведомая болезнь. Она обездвиживала, не давала возможности говорить, и даже дышать было весьма болезненно. В последний день их всех пробивал липкий пот, начинались судороги, а через несколько часов они умирали, так и не сказав ни слова. Так что внешне все выглядело так, словно они скончались от болезни по воле господа нашего. Вы же не станете с этим спорить?

Спорить никто и не собирался. А мне вспомнился вдруг государь-император Алексей Петрович Трубецкой, батюшка нынешнего государя Михаила Алексеевича. Он тоже умирал подобным образом: не мог ни есть, ни пить, не говорить, и дышал с превеликим трудом. В последний день его пробил липкий пот, а за час до того, как душа его отлетела, он стал дышать часто-часто, как будто воздуха ему не хватало.

Наследник престола Михаил Алексеевич был уверен, что на батюшку его наложил заклятье кто-то из магов. Никто этого не доказал, но переубедить императора было сложно. Может быть и правда оно, а может быть и нет, и была это просто неизвестная болезнь. И может быть даже завезли ее в Петербург именно отсюда, из Сагара, с какой-нибудь новой партией сагарских скакунов, закупленных для нужд конюшен императорской семьи.

Могло такое случиться? Да легко! Впрочем, и наложить на государя заклятье тоже было не менее просто. Для сильного мага, разумеется. Для очень сильного мага…

– И почему же князь Ульрих в этот раз выбрал себе жену из-за границы? – спросил я. – Он надеется, что заграничная кровь окажется сильнее местной болезни?

Маркиз де Бомбель скривил губы.

– Ход мыслей Великого князя мне неизвестен, – ответил он. – Но наследником он до сих пор не обзавелся, а это очень плохой сигнал. Всегда может найтись кто-то, кто обвинит его в мужской несостоятельности и скажет, что пора задуматься о смене династии… Должен заметить, господа, что законы Сагара весьма просты: все, что повелевает Великий князь должно исполняться незамедлительно. Его слово – закон, и если ты этого не признаешь, то тоже становишься преступником. Это делает его власть в государстве абсолютной, но и врагов его вынуждает быть более жесткими и решительными. А врагов у Великого князя хватает. Я уже понял это, хотя и нахожусь здесь не так давно… Я даже завидую вам господа, что сразу после церемонии венчания вы покинете Сагар. Цивилизованным людям, вроде нас с вами, здесь не место. При этом мне искренне жаль принцессу Софию Августу Фредерику, ведь ей придется оставаться здесь до скончания дней…

После этих весьма мрачных слов маркиза мы все долгое время ехали в полном молчании. Сагарский двор казался мне теперь весьма жутким местом, а жизнь при нем виделась подобной заключению в остроге. И мне, так же, как и маркизу, стало немного жаль юную принцессу Фике, которой еще только предстояло познать всю жуть здешнего бытия.

Конечно, она прибыла сюда не в качестве жалкого «красного кувшина» – куска мяса, что можно повсюду таскать с собой, – а предначертана ей роль Великой княгини Сагарской. Но мне совсем не трудно представить себе тот ужас, который она испытает, когда начнет понимать суть магии Красной Линии. Когда осознает, что отныне и навсегда со всех сторон будет окружена упырями, которые умудрились величайший в истории грех превратить во что-то привычное и банальное, что уже не вызывает у граждан Сагара никакого отчуждения.

Впрочем, я – камер-юнкер Алексей Сумароков, сыщик сыскного приказа, начинающий маг Синей Линии – гражданином Сагара не являлся, и подобные кровавые мерзости ничего кроме отвращения в моей русской душе не вызывали. С упырями я привык обходиться по-своему, и шпага моя тому свидетель.

Но сейчас я был здесь в гостях, и решать дела с помощью шпаги было бы невежливо. К тому же у меня было более важное поручение, нежели резня местных упырей. И я задал маркизу де Бомбель тот самый вопрос, который уже давно крутился у меня в голове:

– А что вы можете сказать про тех двух господ, что встречали принцессу вместе с Великим князем Ульрихом, дорогой Франсуа? Один из них темноволосый, носатый и алая повязка у него через левый… нет, извините, через правый глаз. А второй невзрачный такой, я даже затрудняюсь описать его внешность…

Я нарочно не упомянул их имен, чтобы иметь возможность проверить осведомленность Ван-дер-Флита в этом вопросе. Но ничего неожиданного для себя не услышал.

– Это был барон Маттиас Марбах, – пояснил де Бомбель, подтверждая слова толстого повара из Аухлита. В голосе его слышалась изрядная доля презрения. – Тот, у которого повязка на правом глазу. Он фаворит Великого князя и негласный учредитель всего самого распутного, что происходит при сагарском дворе… Должно быть, вы полагаете, что своего правого глаза он лишился во время какой-нибудь дуэли из-за прекрасной дамы? Или же потерял его в неравном бою с неприятелем? Как бы не так!

– И что же могло послужить причиной такой неприятной раны? – заинтересовался Кристоф.

– Спинка стула! – Маркиз едва ли не прокричал эти слова, но вовремя взял себя в руки. – Этот похотливый сатир придумал специальный стул, с помощью которого можно удовлетворять себя в любовных утехах. Причем, я слышал, что он был даже двухместным…

– Стул? – удивился Кристоф. – Я не ослышался: вы действительно сказали «стул»?

– Да, именно стул! Вы правильно расслышали, молодой человек!

– Я не понимаю… – Кристоф потряс головой. – Как стул, даже двухместный, может помочь в любовных утехах?

– Вы просто очень молоды и не искушены в плотских удовольствиях. К счастью, я не знаком с точным устройством этого дьявольского изобретения, слышал только, что там были какие педали и специальные отверстия…

– Франсуа! – я предупреждающе повысил голос. – Ради господа, избавьте нас от подробностей!

– Да-да, – торопливо согласился Кристоф. – Не стоит обсуждать подобные вещи в приличном обществе… Но я смогу взглянуть на чертежи?

Маркиз расхохотался. Его даже слезы прошибли, настолько ему было смешно. Но в руки он взял себя достаточно быстро, утер слезы и покачал головой.

– Не думаю, что это возможно! – заявил он. – Барон передал свои чертежи мастеру, и тот изготовил ему это дьявольское устройство. Но должно быть в чертежи закралась какая-то ошибка, или же стул оказался не рассчитан на подобную нагрузку, но во время испытания конструкция треснула, барон упал с нее и напоролся глазом на щепку. Она вошла ему в череп на целый палец, глаз вытек, но наш сладострастный барон остался жив. Мастера тут же повесили, а Маттиас Марбах с той поры носит повязку через правый глаз. И выбрал для нее ярко-алый цвет, чтобы его могли узнавать издали.

– Действительно весьма неприятный человек, – высказал я свое суждение по поводу барона Марбаха.

Но гораздо больше меня сейчас интересовал второй спутник князя Ульриха. Человек, которого за глаза называли Неприметный. И потому я спросил:

– А кто же был второй вельможа?

– Это маркграф Хардинер, – вновь подтвердил слова Ван-дер-Флита маркиз де Бомбель. – Все земли в южном приграничье Сагара принадлежат лично ему, и приносят такой доход, с которым может сравниться разве что государственная торговля лошадьми. При дворе он имеет прозвище Неприметный, поскольку внешность его столь не запоминающаяся, что описать ее довольно непросто. Я часто ловил себя на том, что даже сразу после беседы с ним не могу припомнить, как он выглядит. Все в нем какое-то… заурядное, что ли? Заурядные глаза, заурядный нос, заурядные рот. И при всем при том, они постоянно меняются!

– Я не совсем понимаю. В каком это смысле – меняются? – осторожно спросил я.

– Это сложно будет объяснить, если вы никогда не общались с маркграфом. Возьмем к примеру его губы… В какой-то момент они будут вам казаться тонкими и бледными, но уже в следующую минуту окажутся яркими и пухлыми. Или же его нос. Когда он вас слушает, это достаточно крупный острый нос, похожий на римский. Но когда начинает говорить сам, то ноздри его раздуваются, и нос из римского превращается в какой-то азиатский, расплюснутый… То же самое касается и любой черты его лица. Все они меняются в зависимости от обстоятельств. И существует большой риск не узнать маркграфа, если вы случайно повстречаете его где-нибудь на улицах Сагаринуса. Впрочем, это уже из области чего-то совершенно невероятного – такие люди просто так не болтаются по улицам, и об их прибытии обычно предупреждают заранее.

– Он тоже фаворит Великого князя? – полюбопытствовал я, видя, что де Бомбель собирается покончить с этой темой.

Впереди уже были видны шпили на соборах Сагаринуса, и в них порой ярко вспыхивали лучи заходящего солнца. Стены города еще заметны не были, но я понимал, что стоит нам начать спуск с холма, как они предстанут перед нами во всем своем великолепии.

О белоснежных каменных стенах Сагарской столицы я был наслышан с детства – батюшка не раз рассказывал мне сказки о том, как путешествовал в этих землях и сражался с ужасными кровопийцами. Но теперь я начал сомневаться, что это были именно сказки. Может и не сочинял ничего батюшка мой в своих рассказах? Может быть все это была чистая правда?

– Знаете, мсье Сумароков, – ответил де Бомбель с тенью задумчивости на лице, – ни у кого в Сагаре язык не повернется назвать маркграфа Хардинера фаворитом Великого князя. Так же как не повернется назвать его вторым лицом в княжестве. Потому что… – тут маркиз с шутливым видом приставил ладонь ко рту и громким шепотом оповестил: – Потому что на самом деле он первое лицо! Всеми вопросами внутренней и внешней политики ведает он сам. Князь Ульрих не принимает ни одного важно решения без совета Хардинера. Да что там политика! Даже портрет принцессы Софии Августы Фредерики, который ему любезно прислал король прусский Фридрих, князь оценивал вместе с маркграфом, и спрашивал у него, годится ли девушка с такими чертами лица в качестве претендентки на титул Великой княгини… Кстати, Хардинер оценил достаточно высоко внешние данные принцессы.

– Их любой бы оценил высоко! – с вызовом воскликнул Кристоф, чем на мгновение привлек себе внимание маркиза.

– Сейчас разговор не об этом, – с досадой прервал его я. – Маркграф мне кажется весьма интересным человеком. Вы говорите, любезный маркиз, что по долгу службы вам часто приходится общаться с ним? Не могли бы вы меня представить ему при удобном случае?

– С удовольствием сделаю это, – не стал возражать Франсуа. – Я не уверен, что общение с Хардинером доставит вам удовольствие, но знакомство с ним может оказаться весьма полезным.

– Я ваш должник, мсье.

В ответ на это маркиз только усмехнулся.

Мы приближались к столице. Солнце постепенно опускалось к лесу, и самые высокие деревья уже царапали его край, когда длинный кортеж Великого князя въехал в настежь распахнутые ворота Сагаринуса. Грянул невидимый мне пока оркестр, приветственно закричали сотни восторженных голосов.

Несколько оглушенные, мы въехали в город. Здесь кортеж двигался уже более тесно, кареты больше не растягивались в бесконечную цепочку. Громыхали фейерверки, но в лучах заходящего солнца они были почти не видны, хотя в темноте наверняка смотрелись бы великолепно. Вероятно, прибытие Великого князя с невестой ожидалось на час-другой позднее, и случись такое, зрелище действительно было бы впечатляющими. Это я понял, когда увидел, как мечется в небе над самой моей головой гигансткий огненный змей, рассыпая мириады искр, которые с шорохом осыпаются на булыжник мостовой и еще долго прыгают на нем, переливаясь всем цветами радуги. Затем к этому сверкающему небесному зверю присоединились такие же пылающие птицы, в количестве не менее сотни. Они кружили вокруг змея с мелодичным звоном и сыпали на головы зрителей сверкающие перья.

Местные лошади, вероятно, были привычны к подобному, потому как никто из них даже ухом не повел. Моя же Снежка зафыркали с непривычки, закрутила головой, но я ласково потрепал ее по морде, прижавшись к гриве всем телом:

– Все хорошо, не бойся. Это просто фейерверк…

Наверняка этим огненным зрелищем управляли местные маги, потому что осуществить подобное простому человеку вряд ли было под силу. И я даже пожалел, что мы не задержались в пути, и я уже не смогу увидеть подобное представление во всем его великолепии.

На дворцовую площадь простых горожан не пускали. Сам княжеский дворец был окружен кованой оградой, вдоль которой на карауле стояли дворцовые гвардейцы в высоких киверах, украшенных какими-то дикими перьями.

Высокие ворота перед кортежем величественно распахнулись, и мы въехали на просторную площадь. Сопровождающие карету князя всадники зашли на почетный круг, объехали всю площадь и выстроились в конце концов в две длинные шеренги, лицом друг к другу.

В «коридор» меж этих шеренг въехала только карета Великого князя и остановилась прямо напротив поражающего воображение крыльца. Его ступени гигантскими полукольцами расходились по площади, ниспадая в итоге прямо пред ногами Великого князя Ульриха. Он первым вышел из своего экипажа и церемониально подал руку принцессе Фике, коснувшись кончиков ее пальцев губами, столь же синими, как и его глаза.

Маркиз де Бомбель подался ко мне вместе с лошадью и прошептал:

– С этого момента принцесса перестала быть подданной прусской короны. Отныне она подданная Великого князя Сагарского, а после церемонии венчания и сама станет Великой княгиней. На этом ваша миссия закончена, господа!

Следом за принцессой Фике из кареты князя Ульриха вышла герцогиня Иоханна, обмахиваясь веером и с интересом осматриваясь. Казалось, что величественный замок, который возвышался прямо перед ней прекрасной белой вершиной, она сразу и не заметила, а когда же кинула наконец на него свой взор, то так и замерла на месте с задранной кверху головой.

– Она в полном восхищении, – прокомментировал ее вид маркиз. – Этому дворцу уже пятьсот лет, он называется «Снежная вершина», и я еще не встречал человека, который остался бы равнодушным при виде его.

– Бесспорно, он впечатляет, – согласился я, осматривая дворец, и вид мой при этом, возможно, был не менее обалделый, чем у герцогини.

– Он просто великолепен! – вскричал Кристоф, не отрывая глаз от многочисленных шпилей, которые устремлялись в небо и сверкали сейчас в последних лучах солнца кроваво-красным светом.

Между тем Великий князь, принцесса и герцогиня поднялись по многочисленным ступеням меж рядов почетного караула и проследовали во дворец. За ними устремились многочисленные вельможи, среди которых я заприметил и маркграфа Хардинера. Честно сказать, Кривого Нго я представлял себе несколько иначе. С другой стороны, я никогда не видел его воочию, и знал о нем лишь со слов старого Фальца, куратора Амосова и некоторых других магистров Синей Линии. Ах, да – и еще Ван-дер-Флита…

Мы не торопились во дворец, да и пока понятия не имели на чье попечительство можно оставить своих лошадей. Маркиз де Бомбель заметил наше замешательство и любезно предоставил для этого своих слуг, которые уже подошли к нему и почтительно встали в сторонке.

Но не успели мы спешиться и передать слугам своих лошадей, как заметили направляющихся к нам через площадь пятерых гвардейцев. Четверо из них держали на широких плечах длинноствольные ружья, пятый шел чуть впереди и был, видимо, офицером.

– Мне не нравится это, господа, – проговорил маркиз, цепко наблюдая за приближающимся караулом. – Ничего хорошего подобные встречи обычно не сулят.

Я положил руку на эфес, но Франсуа, заметив это движение, схватил меня за руку.

– Не вздумайте вытащить шпагу, мсье! – процедил он сквозь зубы. – В Сагаре скоры на расправу, и суд здесь обычно очень короткий. Вы не успеете даже прочесть молитву, как вас отправят на встречу с господом…

– «Отче наш, иже еси на небеси»… – предусмотрительно начал было Кристоф, но маркиз его тут же прервал.

– Да помолчите вы, Кристоф! – достаточно грубо рявкнул он. – Дайте мне с ними поговорить…

Гвардейцы подошли к нам, офицер с довольно презрительным видом осмотрел нас всех и что-то многословно сказал по-немецки обер-вахмистру.

– Йес, – совсем коротко отозвался тот.

Тогда офицер вынул из-за пояса пистолет, зачем-то показал его Генриху и что-то спросил.

– Йес, – снова сказал тот потухшим голосом.

– Что здесь происходит господа⁈ – требовательно спросил я по-французски.

Я и в самом деле ничего не понимал в происходящем. Моего знания немецкого хватало лишь на то, чтобы понять, что у офицера есть к обер-вахмистру Глаппу какие-то претензии, и тот по какой-то причине своей вины не отрицает.

Но на мой вопрос никто не обратил внимания. Скорее всего офицер даже не понял, что я обращаюсь именно к нему, зато маркиз де Бомбель вдруг заговорил быстро-быстро. Офицер ему в ответ покачал головой и вновь что-то резко сказал Генриху. Тот стоял с растерянным видом и, похоже, не понимал, как следует себя вести.

Но все решили солдаты. Они одновременно скинули с плеч свои ружья и дружно направили их на Глаппа. И тогда тот послушно вышел вперед. Понурив голову, сложил руки за спиной.

– Форвертс! – рявкнул офицер.

Один из гвардейцев подтолкнул Генриха в плечо, и тот послушно пошел вперед, по направлению к воротам, прочь с дворцовой площади. Мы с Кристофом смотрели ему вслед с растерянностью. По-прежнему ничего не понимая, я шагнул было вслед за уходящим Глаппом, но маркиз де Бомбель предусмотрительно придержал меня за руку.

– Не стоит этого делать, мсье, – сказал он. – Обвинение, которое предъявили вашему спутнику, весьма серьезное, и я боюсь, что последствия не заставят себя ждать.

– Разрази меня гром! – выругался я в сердцах. А потом крикнул в спину удаляющемуся обер-вахмистру: – Генрих, мы вас вытащим!

Он замер на мгновение, обернувшись ко мне, но его сразу подтолкнули в спину: иди!

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит⁈ – рыкнул я.

– В дверце кареты, в которой ехала принцесса, в кожаном кармане на ней, был найден пистолет, который принадлежит вашему другу, – пояснил де Бомбель. – Он этого не отрицал, да и принцесса подтвердила, что мсье Глапп ехал с ней в карете больше половины пути.

– Да, но и что с того? – набычившись, спросил я.

– По местным понятиям, пребывание постороннего мужчины в одной карете с царственной особой женского пола может бросить тень на ее репутацию. В непосредственной близости от принцессы в голову мсье Глаппа могли прийти всякого рода непристойные мысли…

– Мысли⁈ – вскричал я. – Вот именно, маркиз – это просто мысли! Как можно наказывать за мысли⁈

– Если эти мысли были в адрес будущей Великой княгини, то это будет расценено, как посягательство на честь княжеской персоны.

– Черт возьми… – с трудом проговорил я. – Герр Глапп не так давно об этом мне что-то рассказывал. Там шла речь о каком-то весьма суровом наказании.

– Все верно, – кивнул маркиз де Бомбель. – Завтра вашего друга четвертуют…