Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 145 (всего у книги 286 страниц)

На «Громовержце» отремонтировали два двигателя. Капитан немного повеселел. Хотя выглядел наш летучий корабль ужасно, как будто он потерпел крушение и путешествует по направлению к свалке.

Сутки прошли, и Бальмонт отдал приказ на выдвижение. Все происходило медленно и печально. Хмарь изогнулась полукругом. Сдала назад. А потом поглотила наш маленький караван, оставив свободным только купол в семьсот метров диаметром, вокруг зиккурата. Я задавал направление. Исполин потихоньку катился вперед, и вместе с ним перемещался весь наш небольшой отряд.

Смена дня и ночи внутри нашего пузыря нормальности – немыслимая роскошь. Но, судя по хронометру в капитанской каюте, мы двигались по красной зоне не меньше суток. Прошли при этом всего-навсего километров двадцать. Но расстояние здесь было чем-то… Эфемерным. Все растворилось в желто-сером киселе Хмари. Она была повсюду. Давила на нас почти физически.

По пути вскрылась еще одна проблема красной зоны. Маги не восстанавливали ауру даже внутри пузыря нормальности. Вернее, чем слабее маг, тем медленней шло восстановление. У меня аура восстановилась едва на десятую часть. У магистров на двадцатую. А многочисленные старшие мастера вообще не видели прогресса. Единственным местом, где аура начинала заметно расти, были внутренности пирамиды зиккурата. Обнаружили это случайно к концу суток.

Никто не предусматривал подобной возможности, так что места в пирамиде было не ахти. Приходилось сидеть в тесных технических тоннелях по несколько часов. Что было не самым лучшим решением. Тем не менее пилотов и операторов излучателей мы в зиккурат запихнули.

Нас окружала Мертвая земля, странные растения, больше похожие на кристаллы. И бесконечное море едкого тумана.

Я понимал. Еще сутки и нужно будет поворачивать назад. Люди просто не выдержат давления этой серой массы. Но я рассчитывал, что мы справимся быстрее.

Через бесконечно долгие серые часы под колесами «Единицы» захрустел гравий и обломки зданий. Мы въезжали в предместья имперского города.

Все вокруг было облеплено слизью, под которой угадывались развалины домов. Слизь слегка пульсировала. Как будто по невидимым кровеносным сосудам, под кожей бежала ядовитая кровь.

Из сожранной Хмарью пустоши мы попали в визео про пришельцев.

Впрочем, когда Исполин под гордым номером «один» подъезжал к развалинам ближе, чем на сто метров, слизь как будто увядала. Начинала усыхать и кое-где отслаиваться от древних руин чумными струпьями.

Давящее ощущение усилилось.

Надо сказать, моя надежда на голоса в голове не оправдалась. Видения и дурные сны покинули меня после вступления экспедиции в желтую зону. И вот здесь, я вновь начал ощущать некий шепот, где-то на границе моего сознания.

Мы с Богданом шли по улице, чтобы размять ноги. Некромант подошел к каменной стеле-указателю, и одним изящным заклинанием счистил с нее остатки слизи.

– Альфар. – Сказал он как-то потерянно.

– Знакомое название. – Ответил я.

– Только если ты любитель истории. Это первый город, который потерял наш клан, во время Черных Бунтов.

Глава 28
Альфа и Омега

– Альфар. – Сказал Богдан.

– Знакомое название. – Ответил я.

– Только если ты любитель истории. Это первый город, который потерял наш клан, во время Черных Бунтов.

Он прислушался. Полыхнул аурой. И впал в некое подобие транса.

– Они кричат. – Сказал некромант отстраненным тоном. – Им больно. Они страдают.

– Кто кричит, Богдан?

– Души. Тысячи душ.

После этого Богдан пришел в себя и наотрез отказался разговаривать на тему душ, криков и отчаянья. Скоро мне пришлось упаковаться в «Цыпленка», а Богдан пошел в наш импровизированный лазарет.

Некоторое время спустя на нашу экспедицию снова начали нападать горты. Но набегали они небольшими кучками по десять-пятнадцать существ и выглядели какими-то… недоразвитыми. Каких-либо проблем они не доставляли.

На единственного яффе, который шатаясь вылез к краю нашего пузыря реальности, я просто наступил опорой своего меха, раздавив уродливый череп. Он даже увернуться не успел.

Окраины Альфара выглядели точь-в-точь как пейзажи из какого-нибудь фильма «Слизистые существа два».

Повсюду нагромождения чужеродной плоти, живущие своей сложной внутренней жизнью. Все это высыхало и умирало, стоило Исполину проехать мимо. Но что такое семьсот метров для имперского города, даже захолустного? Если подумать о том, что творится снаружи нашего пузыря… лучше не думать.

Правда, это место казалось более реальным, чем предыдущая безжизненная пустошь.

А потом нам попался первый инкубатор. Дом весь облепленный шарами, похожими на кладку икры какой-нибудь ядовитой жабы. Из этой омерзительной кучи торчало кристаллическое дерево, на ветви которого был наколот с десяток людей.

Хмарь вливалась в распахнутые в немом крике рты и пустые глазницы. Трупы конвульсивно подергивались. Создавалось впечатление, что под кожей несчастных ползают полчища червей.

Из лопнувшего пузыря вывалился гарм. Неуклюже попытался встать и исчез в языке пламени, вместе со множеством «икринок» чудовищной инсталляции. У одного из наводчиков самоходки не выдержали нервы, и он активировал огнемет.

Мы не останавливались, но я успел заметить, как хмарь, при приближении Исполина прекратила вливаться в человеческие тела, и они распались на невесомые хлопья праха.

Дальнейшее для меня происходило словно во сне. Мне уже не нужен был компас, чтобы понять, куда именно я веду отряд.

Я знал, где находится место, в которое я должен попасть. Я механически шел вперед, иногда ныряя на мехе в красную зону и выходя обратно в безопасный пузырь, чтобы передохнуть и выйти из машины. Механически закидывал в себя приносимую пищу.

Исполин двигался зерговски медленно.

Мимо меня проносились обрывки разговоров, в которые меня периодически пытались вовлечь. Кажется, я даже что-то отвечал.

'…следы ритуалов. Здесь повсюду эти письмена древних.

Эти люди в некотором смысле живы. Некромант…

…а вы заметили, во что они одеты? Кто-то в камзолах, которым лет четыреста, но я клянусь, видел вон на том штыре парня в джинсах и толстовке!..

Мы обнаружили инкубатор Яффе. Три пузыря. Представляете, сколько этого дерьма по всему городу…

…их нельзя спасти. Я прошу вас уйти, иначе вынужден буду…

Здесь не огнеметы нужны…

Мы должны здесь все очистить. Можно разработать маршрут, если город хотя бы несколько километров в поперечнике…

… у них должен быть некоторый цикл, эээ, созревания. Нам повезло…'

Мне в руку вцепился какой-то мужчина в военной форме, ненадолго выбив из моего своеобразного транса. Он истерически выкрикивал:

– Здесь все должно гореть! Горе-е-еть! Отдай приказ!

Я безразлично оттолкнул его. Он упал на землю и разрыдался. Медик в серо-зеленом комбинезоне быстро воткнул ему в шею шприц и указал двум помощникам на обмякшее тело.

– Несите к одиннадцатой. Скоро у нас будет свой передвижной дурдом. И некроманту не забудьте седативное вкатить через…

Голоса в голове снова поглотили меня, отрезав от внешнего мира. В их однообразных криках слышался торжествующий рев победителя.

«Ты пришел! Пришел! Осталось не долго. Мы ждали!».

И так по кругу. Может быть они хотели свести меня с ума. Но на самом деле просто выдавали мне свое местоположение. Я, наверное, вел себя немного странно. На меня косились, но никто со шприцем ко мне не крался. Не смели.

Сколько часов прошло в этом неспешном выматывающем ритме? Мы продвигались через сад ужасов, оставляя позади расползающиеся горящие кладки и рассыпающиеся невесомым прахом человеческие тела. Исполин ломился напрямую, разваливая остатки человеческих жилищ и храмов забытых богов, давя стены и скользя колесами по вездесущей слизи.

И вот стена тумана отхлынула в очередной раз. Из нее проступил он. Обычный замок местного владетеля или резиденция клана Аметист. В любом случае это здание располагалось на крутом холме и находилось почти в самом центре города.

Вокруг замка возвышалась целая роща «деревьев смерти». Здесь нашли свою участь, наверное, сотни людей – жителей Альфара.

Замок выполз из тумана и, наконец, показался полностью.

Из центра его бил плотный столб Хмари, совсем уже не похожий на туман. Он расходился в вышине во все стороны, знакомыми серо-желтыми клочьями.

Голоса взвыли в последний раз и замолкли.

Стрелка компаса указывала точно на замок.

– А вот и гипотетическая черная зона. – Пробормотал я. – Не стена, а столб. Опора, а не преграда.

– О чем ты, Олег? Ты вообще нормально себя чувствуешь?

Как рядом оказался Богдан? Вроде всех некромантов изолировали, потому что они в этом городе сходили с ума.

– Я в норме. – Я попытался улыбнуться. Вышло так себе. Богдан аж слегка дернулся. – А ты как? Души… ты сам-то в порядке?

– Я блокирую «зов». Семейная техника. Относительно в порядке. – Ответил он. – Думаешь, это и есть «черная зона»?

– Все так. Это она и есть. – Не знаю, откуда у меня было столько уверенности. – Давай-ка поближе подойдем.

Через некоторое время мы стояли перед воротной аркой, сложенной из темного базальта. Здесь сохранились даже гостеприимно приоткрытые деревянные створки ворот. Какой-то псих сплошь разрисовал их каляками-маляками. Символы древнего языка покрывали все пространство перед нами, в том числе стены замка.

– Ты понимаешь, что они сотворили с вашим городом, Богдан?

– Очень примерно. То, что здесь провели чудовищной силы ритуал, понятно даже Докучаеву. Но детали…

– Разберетесь.

– Что значит, разберетесь? Ты куда-то собрался?

– Я хотел сказать, разберемся. Да, мне нужно заскочить туда. – Я махнул рукой в сторону ворот. – Подержишь у себя мои вещи?

И я впихнул компас в руки недоумевающему некроманту. Пока он пялился на медную коробочку, я отстегнул пояс с основным снаряжением и коммом и тоже сунул ему в руки.

– Олег. Ты совсем с головой поссорился? Охерел? – Впервые я слышал от рафинированного некроманта такое грубое слово. – Такой экзотический способ самоубийства выбрал?

– Не будет никакого самоубийства, Богдан. Я абсолют. Мою ауру этой штуке не взять.

– Я тебя не пущу!

– Я абсолют. Как ты собрался меня останавливать, родич? Поверь. Я должен туда войти. В некотором смысле я причастен к тому, что все это началось. Я был в начале. И я прошел путь от альфы до омеги, не для того, чтобы просто раствориться в Хмари.

– Ауры не хватит! Она там исчерпается за считаные минуты!

– А я ненадолго. Мне только спросить. – И, оставив эту историческую фразу и кучу ненужного мне внутри барахла своему родичу, я шагнул в приоткрытые ворота.

По ту сторону врат

Воротная арка вывела меня прямо на лесную тропинку. Впереди через редколесье виднелся свет одинокого костра. И почему я не удивлен? Все, как в начале моего сна.

Я не испытывал ни малейших неудобств от нахождения в ужасной черной зоне. Разве что… я не мог прикоснуться к магии камня. Она ощущалась, как чувствуется звук через толстое стекло. Но была полностью недоступна.

Я пожал плечами и зашагал к поляне. Невежливо опаздывать, если тебя ждут. Тем более, когда ожидание затягивается на четыреста с лишним лет.

Я вышел на поляну и оглянулся. Тропинка, по которой я пришел, никуда не делась. Никто не собирался отрезать мне путь к отступлению. Что же. Пора пообщаться с хозяевами этого места.

Я шагнул к костру, по другую сторону которого возвышалась непропорциональная фигура трехликого чудовища.

Пирамидальное тело, покрытое плывущими и нечеткими символами, казалось, вовсе не имело ног. На вершине этой пирамиды из плоти крутилась, как елочная игрушка, голова с тремя лицами.

Одно принадлежало Андрею Крафту. Уродливый шрам – моя метка – пересекал его щеку глубокой расщелиной. Из шрама сочилась кровь.

Второе – Императору, Его Величеству Петру Шуйскому. Моему бывшему повелителю и подопечному. Лицо начавшего разлагаться мертвеца. Один глаз выпал, вися на ниточке нерва, и в подгнившей глазнице копошились бледные червяки.

А третье лицо когда-то бывало моим. Время от времени. Маска мома, словно никак не могла определиться, корчилась, перетекая от выражения крайнего гнева и печали, к личине идиотского веселья.

От тела этого гомункула пахло тягучей смесью кориандра и плесени. Ароматы сандалового дерева перебивались запахом тухлой рыбы.

Рты всех трех голов одновременно открылись:

– Ты долго, – три голоса вонзились в мой бедный мозг как сверла. – Почему долго?

– Пришел как смог. – Ответил я. – Не вижу повода для истерики. У вас здесь своя тесная компания. Вам, наверное, и без меня было не скучно.

– Шут! – Ко мне повернулась голова Императора. – Ты пришел, чтобы послужить мне, как встарь?

– Да хер ты, Вася, угадал. – Ответил я существу. – Я наслужился вдоволь. Теперь я служу только себе и своему роду.

– Лжец! Гнусный обманщик! – Зашипело лицо Андрея Крафта. – Ты ИХ слуга. Ты пришел сюда по ИХ воле! Как же приятно видеть обманутого обманщика. Лжец попался на ложь мерзких стариков! Паук запутался в сети! – И Крафт расхохотался, облизывая длинным языком постоянно выступающую из раны на щеке кровь.

– Понимаешь, старина. – Проговорила маска Мома. – Ты здесь застрял. Ты им нужен в качестве пробки. Пока абсолют находится внутри Истока – одна из опор не работает. Это так печально. – И он всхлипнул. По щеке скатилась кровавая слеза.

– Ты еще, на зерг, кто такой, «старина», – спросил я у шутовской морды.

– Самое смешное, что я – это ты. – И маска истерически рассмеялась. – Ты так быстро бежал от судьбы жертвенного агнца, что потерял кое-что по дороге. Ой умора, я не могу! Так что садись у костра. Расскажи нам, что нового. Все же мы, все трое, не виделись с тобой четыреста лет, старина. Это очень грустно. – Еще слеза и хнычущий звук.

– Спасибо, я постою. Так что ты там бубнил про абсолюта и пробку?

Я всмотрелся в существо передо мной. Мой дар Силы работал. И вправду, три сути, почти слившиеся в одну. Забавный хранитель у этого места.

– У тебя три пути. – Снова говорит Император. – Ты можешь уйти. Мы не станем тебя задерживать. Там род. Семья. Дело. Путь свободен.

– Есть другой путь. – Крафт мотнул мордой в сторону проема среди деревьев. – Тебе остался лишь шаг. Один шаг. И ты сможешь присоединиться к существам, которых ты называешь Вершителями. Ты бы смог. Надо лишь уйти отсюда.

– И третий, старина. – Маска равнодушна. Слова производятся, будто говорит механическая кукла. – Останься с нами. На время ты закроешь собой «вонючее очко, из которого валят в наш мир клубы Хмари». Рано или поздно Хозяйка переварит тебя. Подберет ключик к твоей ауре. – Губы маски расплываются в улыбке. – И тогда я поглощу твою Суть. Может быть, даже получу отдельное тело. Представляешь, как будут беситься эти два придурка? – И маска снова заливисто расхохоталась.

– Знаете, дружочки-пирожочки. Я здесь подумал. А если просто вас отхреначить по наглым мордам? До летального исхода?

– Чем ты будешь сражаться, если раздал все свое волшебное оружие? – Лицо Крафта кривится в высокомерной усмешке.

– Старина. Даже верные тени не придут тебе на помощь. Я знаю, тебе недоступна магия в этом месте. Это очень-очень печально. – Всхлип, слеза.

– Выбирай. Три пути. Ты должен сделать выбор! – Император. Снисходительно повелевает. – У тебя нет другого выхода.

Я осматриваю фантасмагорическую фигуру передо мной. Существо ждет. Существо жаждет. Огромная тень вытянулась за троеликим стражем. Пафос. Выбор. Вся вот эта ерунда.

– Мы пойдем другим путем. – Сообщаю я «несвятой троице», шагая к ним прямо через пламя костра.

К сожалению, не удалось зацепить с собой горящую ветку. И огонь не обжег меня. Ладно. И так справлюсь.

– Проверю на вкус, какова твоя кровь, зерг ты сраный.

Правая рука цепляется пальцами за глазницы Императора. Левая делает то же самое, выдавливая глаза Крафту. Большой палец попадает в рану на щеке, и я всаживаю его поглубже.

Затем я натурально вцепляюсь твари зубами в шею.

Поверьте, я не идиот. Просто не бросаю слов на ветер.

В конце концов, все и всегда решает старая добрая драка. Я не помню в своей жизни ни одного существа, которое нельзя было бы хорошенько отзергачить! Нет магии и волшебных мечей? Тебе и пальцев с зубами хватит, тварь!

Холодная тягучая жидкость, которая у твари вместо крови, стекает по лицу, по языку и гортани, попадает в мой пищевод…

«Твоя кровь и Сила послужат благому делу!» – «Приказывайте, повелитель!» – «Да будет так. Я велю тебе принять участие в ритуале, в качестве главной фигуры». Шуйский пренебрежительным взмахом руки отсылает меня прочь.

– Ты предал меня. Ты предал империю. Сбежал, как паршивая крыса. И что получилось? Шуйский в своем чудовищном виде стоит передо мной. В руке у него клинок, с которого капает кровь. Моя кровь.

– Признай! Ты лишь жалкий трус. Ты всегда сбегаешь. Сбежишь и в этот раз. Я уверен в этом.

Я видел, как языки призрачного пламени вздымались почти у самых стен столицы. Никто не думал, что до этого дойдет. Никто не воспринимал этого клоуна-Крафта всерьез. Он ведь Горелый был! И разве это армия была? Сброд!

– Сброд? – Крафт держит в руках извивающуюся боевую плеть. – Они просто хотели, чтобы к ним относились, как к людям. Хотели жить! Не под властью тиранов и их презренных слуг, вроде тебя! Этот мир всегда был несправедлив. Они хотели жить. А я хотел разнести его в клочья! И мир будет разрушен. На его месте возникнет другой. Неужели тебе так понравилось всю жизнь быть цепным псом? Исполнять чужую волю? Ты ни разу не задумывался, чтобы все изменить, не только для себя? Вообще все? Конечно, нет. Ты заботишься только о своей шкуре! Жалкое ничтожество. Ты не смог победить меня тогда. С чего ты взял, что сможешь что-то сделать мне сейчас?

Ритуальный круг, я в центре, а в вершинах октаграммы стоят лидеры кланов-драгоценностей. Восемь человек и я девятый. Алмаз – во главе.

«Сейчас будет принесена Великая жертва для великой победы». – Вещает Шуйский. Взмах кинжалом. Моя кровь проливается на октаграмму. Моя душа должна раствориться, чтобы ритуалу хватило силы. Мне отводилась важная роль. Вместе с Князьями – главами кланов. Но у меня был другой план!

– Все верно. План труса. – Император.

– План предателя. – Крафт.

– Но даже он не сработал как надо, старина. – Маска скалится в тупой усмешке. В руках у него смертоносная Грейс. – И это, между прочим, очень смешно!

«Это проблемы клана Аметиста», говорили они.

«Если Аметист не может справиться со своим быдлом, может он недостоин стоять в ряду восьми великих кланов», говорили они.

А! Что уж тут. Я… Арлекин был так же слеп, как и остальные. Мы не понимали, что происходит, а когда поняли, стало слишком поздно.

– Да ничего мы не поняли, старина. Ничегошеньки. И это очень грустно. Очень!

Каждая их фраза – удар мечом. Рвущая кожу свинчатка хлыста. Болезненные порезы от моей драгоценной госпожи.

Я истекаю кровью.

Я и сам иногда говорил себе эти слова. Трус. Предатель. Убийца.

Я корчусь от боли под ударами этих троих. Я не могу умереть в этом месте. Но я могу испытывать боль!

Я, действительно, явился на бой без оружия. Без магии. Я пошел против силы, которая сожрала миллиарды? Чего я хотел?

Вот что ждало бы Ивана Шереметьева. Попади он сюда четыреста лет назад. Поглощение. Или бесконечная боль. Раны, нанесенные самой душе.

Но я не Иван Шереметьев. Не тот Арлекин, бледная тень которого посмела поднять руку на хозяина. Я, зерг вас твари сожри, Олег Строгов. Я не шут! Я…

Рука обрастает латной перчаткой. Удар плетью соскальзывает с выросшего из моего тела массивного наплечника.

Перчатка сжимает рукоять меча.

Грудь облегается кирасой.

Я встаю. Оказывается, они успели уронить меня, и я лежал в луже собственной крови.

Но я встаю!

Голова прикрыта шлемом. Перед глазами лязгает стальное забрало.

Олег Строгов не шут. Он рыцарь.

Идите сюда, ничтожества.

– Не я сейчас служу силе, пытающейся сожрать наш мир, Шуйский. Ты назвал меня предателем? Взгляни на себя. Ты первым нарушил сделку. Ты мог выбрать другого абсолюта. Но ты решил, что мой род не переживет твое царствование. И ты сейчас жалкая тень самого себя. Раб, а не властелин.

Свист клинков. Мы сходимся в схватке. Мы часто дрались с ним в тренировочных поединках. И он почти всегда выигрывал. Все же мое ремесло было не в честных схватках один на один. А он был алмазом. Но я не Ивашка. Больше нет.

Как там этот прием называл Августович? Крыло журавля?

Шаг, клинки скрещиваются. Еще шаг. Перевод.

Пропустить его клинок под мышкой.

Удар.

Голова Василия Шуйского отделяется от тела.

Я гашу его Суть.

Поворачиваюсь к хлещущему меня в бессильной злобе Крафту. Мои доспехи невозможно пробить этой дрянью, которую он выбрал в качестве оружия.

Прежний я не носил доспехов.

– Ты – мое единственное неоконченное дело. – Говорю я ему. – А я не люблю незаконченных дел. Отправляйся к своему хозяину. Тебя уже заждались в аду.

Еще одна суть гаснет.

Остался еще один. Прячется в тенях. Насмехается и плачет одновременно. Он – моя тень, неуловимая и вездесущая. Но с ним же и проще всего.

Втыкаю меч в землю. Позволяю доспехам покинуть мое тело. И раскрываю объятья.

Пришла пора вернуть заплутавшую частичку моей души.

– Тень. Знай свое место. Иди ко мне.

Его суть сливается с моей.

Вот и все.

Передо мной мигал гаснущий костер. Деревья и кусты вокруг поляны тихо покачивались, словно под порывами ветра. Я огляделся. Исчезла тропинка к воротам замка.

Теперь я чувствую это место совершенно по-другому. Оно стало частью меня. Моя Суть втянула его в себя и перестроила под мой характер.

Когда-нибудь это место изменится. Но не сейчас.

Я сел на бревно возле угасающего костра. Мне нужно немного передохнуть. Слишком много впечатлений за один день. Нашарил на земле обломок ветки. Подкормил костер. И еще.

В языках пламени я вижу камин. Возле него сидит на коврике безобразный карлик в шутовском колпаке. В кресле неподалеку возвышается бледный мужчина в черных одеждах с короной на челе. Привет, Стиви. Как жизнь людей меняет. Они не видят меня. Еще не время. Они ждут.

Веточки не закончатся, пока я не захочу. Еще одну.

Совсем рядом я вижу Бальмонта и Богдана. Слышу их разговор. Жаль, они не смогут меня услышать.

– Мы займемся разбором завалов уже сейчас, Богдан. Теперь, когда столп рассеялся, это возможно. Но сам понимаешь. Он гранд. Или даже абсолют. Если не выбрался сам… Шансы, что мы найдем его живым, минимальны.

К Бальмонту подбегает возбужденный Докучаев.

– Приборы показывают, что окружающая нас хмарь принадлежит к оранжевой зоне! И интенсивность падает!

– Есть шанс, что мы скоро увидим солнце, Василий Васильевич?

– Сейчас в Ожерелье ночь. Если все и дальше будет продвигаться такими темпами, к утру вокруг будет желтая зона. Рассвет мы точно увидим.

И был рассвет. Тонкую, почти невидимую пелену тумана пронзили первые солнечные лучи. Через развалины домов стало видно полосу мертвой земли. И бескрайнюю синь моря до горизонта.

Стальная коробка, несущаяся по волнам Морской Страны, носила имя «Oruçreis». Капитан отнял бинокль от глаз и обратился к первому помощнику. Они говорили на чужом языке. Но я понимал их.

– Твои глаза по-прежнему остры, Анвар. Там действительно видно технологические сооружения и движение. Техника. Мы должны немедленно доложить в адмиралтейство!

– Да эфенди. Позвольте отправить шифровку?

Ветка прогорела. Время бросить новую.

Оксана Строгова подняла голову от документов. Потерла усталые глаза. Помассировала лицо.

В углу Сашка с Элкой затеяли шумную возню. Пыхтя и отдуваясь возятся на полу, уже перейдя в партер. Молча. Маму нельзя отвлекать от работы, это мелкие уже усвоили.

– Ну что вы там снова не поделили, зерги хищные?

Дети замерли и сели рядком, похожие на насторожившихся сусликов.

На секунду померещилось. Серьезные детские моськи скрылись за белеными масками. Улыбающаяся и печальная.

Видение сгинуло.

Из маленькой ладошки на ковер выпал сверкающий опал.

Еще одна ветка летит в костер. Языки пламени с жадностью вцепляются в новую пищу.