Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 180 (всего у книги 286 страниц)

Глава 14

Кэл

Как эта фигня случилась, Кэл так и не понял. Слишком уж быстро и внезапно всё произошло. Узкая уверенная кисть Хайтвер на его ширинке, его собственная рука поверх, несколько болезненно-сладких секунд, и вот Келлинн уже поспешно удрал в спальню менять джинсы на спортивные штаны, а в ушах до сих пор разливался пылким огнём шёпот: «А я не предлагаю, господин Бертл, – я беру».

Всего минуту назад его трясло от возмущения: сегодня и так одна третьекурсница вручила ему письмо, в котором сделала откровенное предложение по взаимной раскачке резерва. Ну, именно по такой раскачке, как Рим показывала. Которая происходит при «горячащих кровь обстоятельствах». Так вдруг ещё ни с того ни с сего Кирен… А это, блин, просто в мозгу не укладывалось!.. А потом появилась госпожа Хайтвер, сочувственно погладила Кэла по плечу, и бешенство моментально схлынуло вниз, перерождаясь в иное чувство…

Позорище, блин. Как пятнадцатилетка какой-то.

Кэл был уверен, что профессор разочарованно, а то и смеясь, ушла сразу же после его фееричного спринта с преждевременным финишем на старте, и испытал огромное облегчение, когда не увидел её в гостиной, вернувшись.

– Я здесь, господин Бертл, – донеслось из кабинета.

Келлинн застыл, готовый второй раз за последние пять минут провалиться под землю.

Там она и обнаружилась. И не на диванчике, закинув одну стройную ногу на другую; не опираясь на столешницу и демонстрируя все свои соблазнительные изгибы, а сидя за столом и сосредоточенно изучая его конспекты.

– Первый месяц и уже проблемы с успеваемостью? – как ни в чём не бывало спросила она. Без тени насмешки, просто спросила. – Целительство? Мэтр Эгюль сегодня ворчал, что у него на «хедкость бестолковый пехвый кухс» – студенты не в состоянии освоить даже простейшее заклинание заживления ран…

– Да блин, он картавит так, что хрен разберёшь, как оно правильно произносится! – с облегчением переключился Келлинн на больную тему. – Я ж говорю: ни фонетического разбора, ни транскрипции, ни объяснения, почему эти кракозябры надо шептать, а эти петь… Повторяй за мэтром и всё!Вондхенейзинг…Хренейзинг, блин! Язык вывихнешь!

– Тем более что ещё само заклинание написано неверно, – усмехнулась профессор. – «Хренейзинг» и то ближе к истине. Поберегите язык, Келлинн, он вам сегодня ещё пригодится. Лучше подойдите ко мне, я найду ему лучшее применение.

– Э… Ч-чего? – снова, как мальчишка, стушевался Кэл. Неуверенный, что правильно понял.

– Дракктааль, господин Бертл, – невозмутимо пояснила Хайтвер. – Можете осуждать мои методы, но я предпочитаю, чтобы ничто не отвлекало моего ученика от учёбы, а вы были слишком… напряжены. Могу я теперь рассчитывать, что хотя бы в ближайшие полчаса вы сможете сконцентрироваться на заклинаниях?

Профессор сама встала из-за стола и подошла вплотную.

– Откройте рот, Келлинн. Спинку языка к верхнему нёбу, кончик прижмите к нижним зубам. Пальцы на основание шеи, они должны чувствовать вибрацию звука… А теперь порычите. Мягче, господин Бертл, что это за предсмертные хрипы… Их я уже слышала. Р-ррр! Да, переходящее в мягкое «гх-х». Вот так. Грх-хенейзинхь… На выдохе. А первую часть заклинания на вдохе и высоко, певуче, звонко – в-вёнд-д! Genezing– это излечение, приведение в изначальное состояние. Wønd– объект приложения силы: само повреждение, рана, болячка – как угодно…Разумеется, вы не могли его освоить, если вторая буква написана неправильно, без диагонального штриха, который полностью меняет звучание.

Келлинн, чувствуя себя по меньшей мере странно, повторил заклинание несколько раз. При этом госпожа Хайтвер требовательно смотрела в его рот, не позволяя смыкать губы. И сама несколько раз выразительно проартикулировала слова. Её розовый язычок то прикасался к белым зубам, вытянувшись в трубочку, то прятался в манящей полости.

А ещё она без предупреждения оцарапала его предплечье до крови своими острыми бордовыми ногтями.

– А теперь то же самое с магией. Накройте царапину ладонью, только дозиру…

Поздно. Под действием заклинания магия непроизвольно вырвалась из пальцев белым искрящим потоком, выплёскиваясь не только на пораненное предплечье, но и вокруг, оседая белёсыми брызгами на одежде, на руках профессора… А он-то был уверен, что окончательно освоил собственный резерв, умеет его контролировать! А магии вдруг оказалось гораздо больше, чем тот объём, к которому он привык.

«Б..», – мысленно выругался Кэл, вновь мечтая провалиться сквозь землю. Всё, как пять минут назад. Только на этот раз магией.

Зато царапины на руке затянулись без следа. Хренасе… Получилось.

– Растёте, – улыбнулась профессор. – Какой у вас податливый резерв, Келлинн. И большой потенциал.

– Лучше Кэл, госпожа Хайтвер, – хрипло ответил он, раз уж она окончательно отказалась от «господина Бертла» в пользу имени. От фонетических упражнений немного саднило горло.

– Тогда Хетти, – выдохнула профессор. – Впрочем, не торопитесь отказываться от «госпожи»… Чувствуете изменения?

Кэл определённо чувствовал. Контур будто стал шире, магии больше, и струилась она свободнее. Нет, чисто физиологически он мог понять. Исчезло внутреннее напряжение, мешавшее сосредоточиться. Это как в спорте: с недосыпа или на голодный желудок хороших результатов тоже не достичь. Да и в плане психологии можно понять – новый опыт, неизведанные прежде ощущения… Особенно если первокурснику семнадцать лет, и девицу он прежде видел лишь издалека, так как до университета здесь практиковалось раздельное обучение. А тут, блин, целый новый мир. Конечно, такое на резерве отразится. Если в первые годы владения магией, как говорил мэтр Шпинц, он пластичный и только от усердий самого мага зависит, какую категорию ему в итоге присвоят.

– Так это, блин, реально работает? Драки, конфликты… Ну, любой выход из зоны комфорта? И… Ну…

– Да. И секс. Эффективнее, конечно, было бы тоже с магом… И желательно, чтобы резерв партнёра был выше. Но при таком скудном выборе девиц в этом университете… Придётся заводить отношения, брать на себя обязательства, подстраиваться под капризы – а с учётом особенностей местного воспитания их у незрелых и неопытных барышень будет предостаточно… А оно вам надо, Кэл?

Кэл подумал и согласился. Вообще нахрен не надо. Хайтвер… Хетти многозначительно дёрнула бровью. Это расценивать как приглашение к дальнейшим действиям?.. Кэл сглотнул. Ну да. Они-то оба взрослые люди. Так почему бы и нет – к взаимному удовольствию и пользе…

– Показывайте, с чем у вас ещё затруднения.

– Да, – опомнился Келлинн. – Ещё об одном заклинании хотел спросить. Просто смысл понять… Я тут в учебнике заложил страницу… Блин, да где? Тут визитка торчала, не видели? Чёрная такая, с контактами дролеч… Мортестига… А, вы его не знаете. Ну вот, теперь страницу потерял…

– Наверное, выпала где-то, – томно повела плечами Хетти, а в её зрачках уже разгорался жадный блеск. – Но учёбы на сегодня достаточно. Я о другой вашей проблеме, растущей буквально на глазах.

С решением которой профессор на этот раз не торопилась, дав Кэлу возможность полностью реабилитироваться в её глазах.

И вот помянешь же чёрта… Через несколько дней, в воскресенье, сосед нейр потащил его на семейный ужин. Кэл не сопротивлялся – не всё же в стенах универа сидеть, да и город он ещё толком не видел, интересно. Отцом сокурсника оказался не кто-нибудь, а сам мэр Эбендорфа. А «семейный ужин» обернулся торжественным мероприятием, куда была приглашена вся местная аристократия, именитые мэтры и профессор Хайтвер в том числе. И Мортестиг откуда-то взялся, мангаста его загрызи.

Келлинн даже не надеялся увидеть Рим до окончания семестра, а потому её появление в столице империи стало сюрпризом. Хотя Кэл и Хетти приехали порознь, но ещё два часа назад она с ним вытворяла такое, что сейчас он испытывал неловкость, глядя на нахмуренную Рим. Хоть и понимал, что двухметровая причина её недовольства сейчас воркует с профессором Хайтвер. Но к томной манере общения Хетти Кэл уже привык – она со всеми так себя вела, чтобы можно было переживать за сомнительную честь Мортестига.

К тому же дролечка с Рим приехали по делу. Кэла тоже сильно тревожила близость к Абендиру. По первости, говорят, туда повадились шастать мародёры. Ну, в те районы, что уцелели после бомбёжки. С началом объявленной эпохи Интеграции лавочку прикрыли, поставив охрану вдоль разлома. Но натаскать на базары Эбендорфа уже всякого успели…

А о последствиях контактов с облучёнными предметами – во избежание паники среди горожан – прилюдно не сообщалось. А слухи уже ходили нехорошие… Про ужасных двуногих монстров, выползающих по ночам из разлома, – это полный бред, конечно. Но Кэл собственными глазами видел на территории универа необычно больших дракков. Не жирненьких и неуклюжих, а поджарых и быстрых. Один даже забрался на дерево, выслеживая добычу, а потом, распахнув кожистые крылья, бесшумно спланировал на зазевавшуюся мышь. Магия на них не действовала, просто впитывалась в магическую тварюшку, не причиняя той вреда. Уже зная, что дракки с одинаковой охотой поглощают и мясо, и кровь, и даже электричество, Кэл задумался, уж не радиация ли на них так повлияла. Может, действительно регресс повернул вспять? Того гляди, ещё поумнеют…

На приёме как раз зашёл разговор о драконах. Да, Кэл слышал, что прежде они якобы были кровожадными чудовищами. Но, блин… Это же драконы! Настоящие! Волшебные, сказочные существа. Так ещё и разумные… Нет, можно понять, если бы это была безмозглая гора, пожирающая целые города. Но ведь они, насколько Кэл понял, жили в людском обличье. У них была богатейшая культура, свой кодекс чести, да блин, тот же драконий язык! Это в империи маги используют только его ошмётки, а Хетти рассказывала, что ей повезло как-то найти уцелевший сборник поэзии на дракктаале. И что, без сомнения, мир ещё не слышал ничего прекраснее этих певучих стихов, знать бы только правильный мотив и все тонкости их декламирования… А мощь этих строк! Наверняка они были способны перекраивать само мироздание… Не зря же главный трактат на дракктаале так и назывался: «Het woord domineert de wereld» – «Слово, что господствует над миром».

Нет, пожалуй, Хетти права. Это всё зависть, слабость, желание обрести такое же могущество и власть… Неудивительно, что люди, свергнувшие высших существ обманом, тут же стали обличать прежних правителей и выставлять их в самом омерзительном свете. А разве не таким же образом поступил с храмовниками набравший силу Альянс? Храмовники сумели в своё время объединить страну и вплоть до прошлого века успешно её развивали. А теперь любого первоклашку спроси – от зубов отскочат слова об их тирании и религиозном засилье…

Опять же, это у них в империи шестьсот лет насаждали антидраконью идеологию. А в мире Кэла о драконах забыли уже в Тёмном веке. Нет магии – нет нужды поддерживать страх перед теми, кого больше нет. Только в сказках и остались. А не полковник ли утверждал, что нет источников надёжнее, чем сказки? А в них драконы всегда представали красивыми, сильными, умными и благородными существами. Драконы – это же чистый восторг! Да хоть снова любого первоклашку спроси… Ну, круче них разве что динозавры. Но о динозаврах не слагают легенды и не пишут романы.

И если доводы Хетти – профессионального историка, между прочим! – звучали убедительно, то слепая и безосновательная ненависть к драконам у той же Кирен – нет. Ну, просто малышку так воспитали. У неё же там в предках героиня Пылающей Бойни – великая Тавола Бэртель, сокрушительница драконов… Блин. Не у неё. У них обоих.

После приёма Хетти была очень убедительна и в другом: что не все женщины готовы падать к ногам дролечки. Может, и Рим наконец придёт в себя. Не, ну как можно сохнуть по бабнику, который весь вечер ухлёстывал за Хайтвер на глазах у всех?

Разминая спину довольной и расслабленной Хетти, Кэл обратил внимание на замысловатый золотой узор на пояснице, почти невидимый на загорелой коже.

– Слушай, какая у тебя татуха прикольная… Почему раньше не замечал? – Сложно было продолжать называть Хетти на «вы» после того, как за несколько тайных встреч на её теле не осталось неизведанных мест. – А что это за пигмент такой золотистый? С фотосенсибилизатором, что ли? Ну, проявляется, если…

– Да лет пять уже такие делают, – мурлыкнула Хетти, млея от массажа. – Термочувствительная. Её видно, когда кожа достаточно разогрета.

– Хренасе, не знал, что такие бывают… Но смотрится круто. Блин, реально как магическая метка, – заржал Кэл. – Жаль, что ты сама не магичка. Слу-ушай… Ты же историк. А ты генеалогию свою не изучала? Ну, мало ли, вдруг у тебя до Тёмного века тоже были маги в предках. Вот было бы круто, если бы и тебе её можно было вернуть…

– О, это вряд ли, – тихо засмеялась Хетти. – Да и у тебя случай, насколько я понимаю, уникальный.

– А, блин, ну да. У меня-то из-за грёбаной заколочки вся эта фигня проснулась… А для всех, кто не из нашего рода, она бесполезна…

– Артефакт Бэртелей? – она лениво перевернулась на спину и переместила ладонь Кэла себе на грудь. Очень упругую крепкую грудь. – Это с помощью него провели ритуал изгнания?

– А?.. Что ты спросила?.. – грудь под его рукой призывно затвердела, и мысли путались. – А, так ты в курсе… Кири рассказала? Ну да, Тойтс… Это из-за него я теперь типа глава рода Бэртелей, вот радость-то… Там их штук пять было, Рим рассказывала… Типа Драконьи Слёзы, Драконья Кровь… И какой-то самый главный, который вроде как всю драконью силу в себя вобрал – Драккхарт, что ли… О-оо, ч-чёрт, Хетти…

Боже, что она вытворяла своими тонкими пальчиками! Дыхание перехватывало.

– Сочувствую, милый, это такая ответственность… – прошептала она на ухо, прежде исследовав его горячим язычком. – А уж как, наверное, не повезло тому, кто хранит Драконье Сердце…

– Да хрен там – «не повезло»… Мортестига, блин, танком не задавишь… – простонал Кэл, прежде чем способность связно выражать мысли окончательно пропала, уступив место сводящим с ума ощущениям.

Кэл после ещё засомневался, стоило ли это говорить, но к утру разговор окончательно выветрился из памяти.

Римми

Дом, почти десять лет простоявший запертым, был именно таким, каким его помнила Римми. Со скрипучими половицами под лестницей, не раз предававшими Римми в её шалостях. С подпалённым краешком ковра в гостиной – это тоже Римми постаралась. С зарубками на дубовом косяке в столовой. С тяжёлыми сундуками в дальней комнате, в которых хранились пахнущие незнакомыми травами меха и постельное бельё с тонкой вышивкой – приданое покойной мамы. В народе альзари женщины были мягкие, покладистые, и все сплошь рукодельницы. А вот Римми учить рукоделию было некому. Папенька эти вещи трогать не разрешал, но Римми в детстве всё равно тайком забиралась в сундуки и зарывалась в душные шубы.

Всё такое родное… В этом доме она родилась и выросла. А когда из него пришлось съехать, ещё год прибегала сюда, на Хельдзааг, и ревниво высматривала: не заехали ли новые хозяева? Не спит ли в её комнате чужая девочка? Уж девчонку-то она запросто отлупит, чтоб неповадно было!

Но дом, к счастью, так и простоял нетронутый. То ли банк, которому он отошёл за долги, забыл его на аукцион выставить, то ли желающих не нашлось. И то сказать – кто захочет жить в доме, где родилось и умерло не одно поколение вей Дьечи, потомственных магов? В таких домах сила рода пропитывает сами стены, а порой даже воплощается в духе-хранителе. В настоящем защитнике семейства, не то что эти бесполезныеголограммы, как у Кэла и Анники. Вред он, конечно, причинить не может, но жизнь чужаку, вздумавшему здесь поселиться, попортит основательно. Будут лопаться трубы, камин откажется разгораться. Окна сами по себе начнут хлопать в безветренную погоду, а двери либо пропадать, либо оказываться запертыми, причём ни один ключ к ним больше не подойдёт. Так что дураков жить в чужих родовых домах нет.

Собственная детская комната показалась такой маленькой… Да ещё эти глупые старые куклы. И детские альбомы Римми. И кукольный сервиз. И облезлая плюшевая мангаста всё с тем же одним глазом-пуговицей – вторую Римми оторвала, когда нечем было запулить в соседнего мальчишку на улице… Вот при виде пуговицы и накрыло. Римми окончательно захлестнули эмоции и она бросилась на узкую кроватку, всхлипывая. Как же она скучала по родному дому!

И как же хорошо и беззаботно здесь когда-то жилось… Это с внезапным переездом в домишко на окраине Эбендорфа пришлось резко повзрослеть. Научиться готовить, ибо прислуги больше не было. Стирать. Продавать тайком папины артефакты – он постоянно что-то изобретал походя в своей лаборатории. А Римми тогда и пятнадцати не было. Потом три года отбиваться от «заботы» тётушки. И поступить назло ей в университет, чтобы поумерила свои матримониальные планы на племянницу.

М-да, глупо получилось. Выпрыгнула из высокого мобиля, едва въехали в столицу, не дослушав нейра. Долго ломилась в запертый домишко, пока соседка-пекарша не сказала, что господин вей Дьечи уже два с лишним месяца как съехал. У Римми тогда сердце оборвалось. Она же посылала ему деньги! Неужели и отсюда уже попросили?! И куда съехал?.. «Так ведь в прежний ваш дом вернулся, в родовое гнездо, – охотно сказала соседка. – А чего ж не вернуться, коли денежки вновь водятся?»

А Мортестиг, получается, провернул всё это ещё до побега Римми в Рэтскволл. И ведь опять нашёл такие слова, что стало стыдно за свои претензии к нему. Ну да, гордость-то только у неё. А долги всё же папенькины, и до уязвлённой гордости дочери ему дела нет. Он даже не заметил, что её полгода дома не было! Рассеянно чмокнул в лобик, велел пока поиграть у себя в комнате и снова уткнулся в расчёты. Да и к чёрту! Главное, что папенька здоров, сыт и чисто одет – уж за этим нанятая тем же Мортестигом суровая служанка теперь внимательно следила. И самой Римми больше не нужно постоянно переживать, что господин Гений вей Дьечи вновь забудет поесть или заплатить банку… А деньги Мортестигу она, конечно, вернёт! Ну, когда заработает.

И вообще, надо бы поблагодарить нейра. Римми пару часов подбирала подходящие слова – такие, чтобы и себя не унизить, и выразить признательность, но…

Но о чём можно разговаривать с этой омерзительной личностью, если нейр, притащив её на приём к самому мэру Эбендорфа, где Римми почти никого не знала, весь вечер флиртовал с какой-то дамочкой из Фларингии! Одетой настолько вульгарно и откровенно, что некоторых мужчин супруги насильно заставляли отворачиваться! Боги, так она ещё что-то там преподаёт в старейшем и самом уважаемом университете империи!

Всю благодарность как ветром сдуло. Поэтому когда Римми заявила, что устала с дороги и желает вернуться домой, Мортестиг всё же неохотно прервал оживлённую дискуссию. Вот и оставался бы! Нет же, настоял на том, чтобы лично сопроводить помощницу.

– Вы чем-то недовольны, Аримантис вей Дьечи? – невозмутимо спросил нейр, пока извозчик вёз их на Хельдзааг. Ехать в обычном экипаже с запряжёнными лошадьми по каменной мостовой было совсем не так комфортно, как ещё недавно в бесшумном мобиле на мягком кресле.

– С чего вы взяли? – вскинулась Римми.

– О, ваши злобные эманации на приёме разве что слепой мог не заметить. Вы, кажется, отвыкли от общества магов, Аримантис вей Дьечи. И забыли, что в таких местах их обычно не менее половины от количества гостей. Щиты, Римми, сколько вам говорить. Вы больше не в Рэтскволле и даже не в Отцене. Если уж даже ваш коновал с его зачатками ментальной магии заметил… А сегодня сложно было отвлечь его внимание от госпожи Хайтвер. Выдающегося ума женщина, вы не находите?

– Выдающихся достоинств разве что! Что спереди, что сзади! Которые к уму не имеют ни малейшего отношения!

Мортестиг тихо засмеялся.

– М-мм, ревнуете? Зря. Очень интересная женщина. Я ею весьма впечатлён.

Римми неразборчиво что-то прошипела.

– Вы снова не видите главного, Римми. Вас не насторожило, какого рода разговоры ныне ведутся в высшем обществе? Ваш разум в который раз затмевают эмоции.

– А я не разговоры сюда приехала разговаривать! – буркнула Римми. – Вы сказали, что будет настоящая работа.

– Будет, – вздохнул нейр. – Будет, Римми. Завтра и начнём. Позвольте уточнить: где вы намерены остаться на ночь? Если что, в моём доме для вас уже подготовили спальню. Весь ваш багаж там же.

– У отца, конечно же! – возмутилась Римми. – Пусть все мои вещи перевезут к нему.

– Боюсь, мои слуги для этого слишком заняты. Да и поздно уже. Разве что сами перенесёте.

Спать пришлось в своей детской комнате на маленькой и слишком короткой кровати. И в холоде, потому что Римми не успела предупредить новую домоправительницу, чтобы та протопила спальню. А тратить фламму было глупо, раз уж нейр попросил быть утром в полной готовности.

В особняке напротив призывно пылали отблески жарких каминов. И вся тёплая одежда Римми была там же. А в её детской спаленке завывали ветра из рассохшихся рам. Ещё и Александр мелькнул в окне на втором этаже. Конечно, задёргивать шторы не в его стиле. А вот разгуливать в одном полотенце после горячей ванны – это нейр любит, видели уже…

Насчёт работы Мортестиг не обманул. Наутро они отправились на восточную окраину Эбендорфа, к разлому. И Римми вдруг подумалось, что на этот раз, кажется, нейр не шутил. Не спихивал на неё незначительные дела своего нейрата, не ограждал от того, в чём она была не сильна.

Римми поняла это, издалека заметив огороженную территорию. И это была не только магическая Красная Линия вдоль полосы Слияния.

Весь периметр разлома был оцеплен, и не просто городской стражей, а гвардейцами личных войск императора. Через одного гвардейцы были разбавлены военными Альянса. Их чёрная экипировка с защитными вставками на груди резко контрастировала с ярко-красной формой наших вояк. И наши длинные однозарядные пистоли на фоне устрашающих сложных ружей смотрелись неубедительно.

Рядом устанавливали уже знакомые белые палатки-полусферы. Вокруг них сновали люди в несуразных белых костюмах с прозрачными шлемами. Если бы Римми видела их впервые, то, наверное, посмеялась бы. В этой смешной неудобной хламиде двигаться-то тяжело, не то что работать. Но Римми уже видела такие и знала: это биозы. И их присутствие как-то не располагало к веселью, скорее наоборот. Они-то здесь зачем?

У самого крупного разрыва собралась небольшая группа: тоже люди в смешных костюмах, но уже других – оранжевых, с круглыми чёрными наростами на маске у рта и объёмными ранцами за спиной. С символом Альянса на них. А рядом с ними ещё четверо, чья городская одежда по моде Эбендорфа выглядела в этом месте чужеродно. Наши маги, догадалась Римми. А потом скривилась, узнав среди них мэтра Шпинца. Боевой настрой моментально сдулся. Может, сбежать, пока не заметил? Он же не преминет отпустить какое-нибудь язвительное замечание. Например, что здесьнастоящиемаги занимаются серьёзным делом, а вам, госпожа вей Как-то Там, не пойти бы варить молодильные масочки для клиенток?

Но нейр Мортестиг уже подтолкнул Римми в направлении Шпинца со товарищи, и бежать было поздно – их заметили.

– …Вторая группа: четвёртый квадрат от проспекта Эллерот, два, до пересечения с торговым центром «Орвинус», – склонился над картой один из «оранжевых». Его голос звучал глухо и будто издалека, искажённый «намордником».

– А зачем им эти уродливые шлемы и одежды? – шепнула Римми патрону. – Разве они могут защитить от проклятья?

– Затем, что радиация это не проклятье, а физическое явление, пусть и не заметное для глаз. И, да, именно так они и защищаются. А для магов наиболее эффективным признанэен ондордрингбаар шхильд– щит непроницаемости. И на вас я наложу его сам, Римми. Не спорьте.

– …по отработанной схеме. Офицеры РХБЗ работают в паре с водниками, смывка с твёрдых поверхностей производится с одновременной подачей дезакт-раствора. Маги земли – на вас очистка поверхностного слоя почвы, заклинание «Эрштеллен…» и далее по тексту, я эту вашу абракадабру дальше не выговорю. Геологи в паре с ними корректируют глубину воздействия в зависимости от плотности грунта. Маги первой категории – развоплощение наземных сооружений. Максимально прицельно, через «глушилки». Продвижение вглубь строго по плану, с обозначенных квадратов не сходить. Выход на связь каждые двадцать минут. После проведённых работ – контрольные замеры. Офицеры – смена каждые два часа, маги смотрят по своему резерву.

Римми мало что поняла из сказанного, но заклинание очисткиэрштеллен ин де оорспронкейлике стаатона накануне отработала до совершенства. Странно, конечно, чистить то, что не видно… Но у специалистов из того мира имелись специальные приборы, которые показывали уровень этой самой заразы.

Её определили в пару к тому «оранжевому», который и раздавал наставления. «Джоэль, – глухо представился офицер. – Новенькая? Тогда твой первый выход отрабатываем вчетвером. Скотт, мэтр Шпинц, на первый заход все вместе».

Римми скрипнула зубами, но поймала насмешливый взгляд патрона и гордо подняла голову: вот ещё! Она теперь дипломированный маг первой категории (между прочим, Шпинц тоже, так что они наравне), и какой-то мерзкий старикашка ей не указ!

Ещё ей объяснили, что приграничная зона Абендира безопасна, но при обнаружении подозрительной активности следует немедленно уведомить напарника и возвращаться обратно. На вопрос, что это за «активность» такая в мёртвом городе, ей не ответили, но Римми и так поняла. То, о чём говорил нейр Мортестиг. Выжившие чудом люди, которые больше не люди.

Римми в последний раз посмотрела на разрыв со стороны Эбендорфа. В бесформенной дыре виднелись широкие пустые улицы. Высокие башни, сложенные из металла и стекла. Окна сверху были целые, их ударная волна не задела. Зато на первых этажах разбиты, причём явно намеренно. Кто успел порушить эту архитектурную красоту уже после смертельного удара, спалившего всё живое, Римми не хотела задумываться. На гладких дорогах виднелись ржавые мобили, не похожие на те, на которых ездили во Фларингии сейчас. Наверное, очень старые модели. И повсюду была буйная зелень, разрастаться которой больше никто не мешал. Асфальт растрескался, выпуская на свет упорные стебельки. Неработающие светофоры оплёл плющ, некогда аккуратные газоны заросли травой по колено. Оттуда веяло теплом, хотя в Эбендорфе уже наступила осень. И Римми перешагнула границу вслед за своей группой.

Работа оказалась несложная, но однообразная, а потому выматывающая. На замечания бывшего преподавателя Римми не реагировала. И злорадно показала ему в спину язык, когда мэтр выдохся первым. Бок о бок с патроном она чувствовала бы себя увереннее, но нейр Мортестиг не участвовал в очистке, а без предупреждения ушёл вглубь Абендира один.

Закончив с обозначенным квадратом, Римми с напарником вернулись на границу. И там что-то происходило. Появились новые люди и подъехали два бронированных мобиля. Слышалась ругань.

– Я требую свернуть все несанкционированные компанией Био-30 вылазки вглубь Абендира и впредь очистку территорий проводить под надзором наших специалистов, – цедил сквозь зубы мужчина в деловом костюме.

Выглядел он крайне раздражённым. Видно, что привык, чтобы ему беспрекословно подчинялись. Наверное, какая-то шишка у биозов. Несмотря на жёсткий взгляд чёрных глаз и сурово поджатые губы, мужчина не вызывал отторжение. Римми вдруг осознала, что не может оторваться от созерцания его лица. На мужчину хотелось смотреть и слушать его дальше.

– Работа наших магов и Альянса одобрена самим императором и Высшим советом нейров! – возражал представитель его величества. – Вы не в Северной Фларингии, чтобы отдавать здесь приказы, кем бы вы там ни были, господин Рой! Вы находитесь на территории империи Флоринге-Ратенволь!

– Да? – язвительно спросил мужчина. – А сейчас?

И он переступил границу. Римми про себя ахнула. Да, приграничная полоса очищена от радиации, но всё равно – соваться на ту сторону без защиты…

– Абендир – зона ответственности Био-30. А офицеров Альянса я настоятельно прошу ознакомиться с положением о последствиях Четвёртой Био и отозвать своих людей, – жёстко сказал он.

Дальше Римми не слушала, потому что заметила возвращающегося патрона. Не обращая внимания на назревающий конфликт между Альянсом, биозами, магами и представителем императора, он отвёл в сторону мэтра Шпинца и того офицера Джоэля, уже снявшего свой оранжевый костюм. Римми, опомнившись, рванула за ними следом, но услышать успела немного.

– …боевиков первой категории – всех, до кого сумеете дотянуться. Включая старшекурсников. Менталистов готовьте всех, кто есть. Пока в резерв. Императору я доложу сам. И, мэтр Шпинц, ради всех богов – никому ни слова. Джоэль, свяжитесь с Альянсом. И срочно вызовите Вейстлена из Эттсена. Можете идти.

Раздосадованная этими тайнами Римми тут же набросилась на нейра.

– Почему вы ушли, ничего не сказав? Тут чёрт знает что! Разве вы как дипломат не должны сейчас вмешаться? – возмущённо сыпала она вопросами.

– Потом, Римми. Я очень устал. Лучше найдите мне извозчика.

И Римми только сейчас заметила, что под глазами Александра залегли тени, а в уголках обозначились морщинки. Она ещё хотела съязвить по поводу его излюбленных порталов, но вдруг поняла, что не стоит. Потому что нейр сейчас был не в состоянии переместиться даже на пару шагов. Если и вовсе не свалится в ближайшие минуты из-за магического истощения.

Доставив патрона к особняку на Хельдзааг, сама Римми вернулась в отцовский дом напротив. Минут пять мерила шагами гостиную. А после прошипела: «Да к чёрту!» И, выйдя из дома, перешла дорогу.

Нейра она обнаружила в одной из спален на втором этаже. Рухнул, даже не раздеваясь. Римми с трудом вытащила из-под него одеяло и укрыла нейра. А после сама забралась туда же.

– Скажете хоть слово – я вас задушу, – прошипела она, когда патрон, не открывая глаз, сгрёб её в объятия. – Вас сейчас одним пальцем прикончить можно. Это только затем, чтобы быстрее восстановить ваш резерв, и не вздумайте лапать меня во сне.

– Спасибо, – прошептал Александр.

Пока Римми думала, является ли эта благодарность нарушением условия, нейр уже заснул. А вскоре и саму Римми сморило.

…Сон ей снился странный. Будто она в одиночестве бродила по широким проспектам Абендира под палящим солнцем. Рассматривала выгоревшие вывески магазинов и никому больше не нужные товары за пыльными стёклами витрин. Там было так тихо. Как на кладбище. Да ведь их Абендир и есть один огромный склеп. Вдруг Римми заметила мелькнувшую за стеклянной дверью тень.