Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 241 (всего у книги 286 страниц)

Глава 13
Прелюбодеи, упыри и другие почтенные граждане Великого княжества

Кортеж Великого князя Ульриха мы нагнали без труда. Собственно, и нагонять-то нам его не пришлось – в честь прибытия невесты в Сагар был устроен почетный обед с лесным кабаном, а также форелью, выловленной в притоке Зильберхали, что протекал прямо за городскими стенами. Все номера в гостином дворе были выкуплены еще месяц назад, а территория вокруг него была сплошь заставлена экипажами самых разных форм, цветов и размеров.

Когда принцесса немного отдохнула с дороги, ее вместе с герцогиней пригласили за стол. Обед, впрочем, был недолгим. Чтобы уважить хозяина гостиного двора, князь с принцессой испробовали по кусочку кабана, лишь слегка прикоснулись к форели, глотнули немного местного вина и сразу же отправились к карете.

В этот момент принцесса и заметила нас с Кристофом. Хотя, врать не стану – на самом деле заметила она только лишь Кристофа, а меня не удостоила даже взгляда. Мы стояли у ее старой кареты и беседовали с обер-вахмистром, который оказался весьма рад нашему решению сопровождать их до Сагаринуса. Но при виде Кристофа, лицо Фике, которое с момента въезда в город словно окаменело, вдруг ожило, просияло, а в распахнувшихся глазах отразились солнечные лучи.

Мне даже показалось, что она хотела что-то крикнуть ему и помахать рукой, но само собой сдержалась. Однако мимо нас к своей новой карете она проследовала уже с улыбкой. Покосившись на Кристофа, я обратил внимание, каким огнем засветилось его лицо, и каким восторженным взглядом смотрит он вслед предмету своего обожания. Это настолько бросалось в глаза, что мне пришлось ткнуть неофита кулаком под ребра, чтобы хоть немного отрезвить его.

Если их обмен взглядами был заметен мне, то он не ускользнул и от зоркого взора местных придворных, которые наверняка изрядно поднаторели во всякого рода интригах и только и жаждали, чтобы создать новую и использовать ее в свою пользу.

Мне показалось, что десятки заинтересованных пар глаз уставились в этот момент на юную принцессу с неподдельным хищническим интересом.

– Друг мой, советую вам прекратить пялиться на Фике своими томными взглядами, – прошипел я Кристофу на ухо. – Этой неуемной страстью вы только испортите ей жизнь.

– Совершенно с вами согласен, герр Сумароков, – поддержал меня обер-вахмистр, заслышав мой шепот. – Старая жизнь осталась для принцессы по ту сторону Зильберхали. В Сагаре весьма строгие законы, касающиеся посягательства на честь княжеской персоны. В особенности, если оно проявлялось в склонении кого-то из членов правящей семьи к супружеской измене.

– Вот как? – сразу заинтересовался Кристоф. – И в чем же проявляется сия строгость?

– Это весьма интересный ритуал, – пояснил герр Глапп, явно обрадованный тем интересом, который вызвали его слова. – Если, к примеру, вас, дорогой Кристоф уличат в порочной связи с какой-то девушкой из княжеской семьи, с вами сделают следующее: сначала разденут догола, затем обреют все волосы с вашего тела и головы и подвесят вверх ногами на всеобще обозрение, с дубовой веткой, воткнутой вам в зад. А украшать эту ветку будут ваши чресла, которые вам предварительно отрежут. Но сагарцы – большие аккуратисты, и все это они проделают так, чтобы вы не умерли от потери крови и могли лицезреть части своего тела, которые болтаются рядом с вами.

Кристоф слушал его, раскрыв рот. Глаза его постепенно наполнялись ужасом.

– Как интересно вы рассказываете, герр Глапп, – заметил я. – Я слышал, о строгости местных законов на этот счет, но полагал, что дело ограничивается обычной виселицей.

Зажмурившись, обер-вахмистр покачал у меня перед лицом пальцем.

– Обычной виселицей это могло бы закончиться где-нибудь в Померании, – сказал он. – В Сагаре же к этому вопросу подходят весьма обстоятельно. Когда вы начнете терять сознание от прихлынувшей к голове крови, вас снимут с веревки, приведут в чувство, а потом приколотят ваши руки и ноги к деревянной стене семидюймовыми гвоздями. Вот таким образом…

И обер-вахмистр широко расставил ноги и раскинул в стороны руки, демонстрируя, каким образом виновного в прелюбодеянии приколотят к стене. И я подумал, что очень не хотел бы оказаться приколоченным к стене подобным образом. Собственно, я вообще не хотел оказаться приколоченным к стене. Любым образом…

– Затем вам секирой либо обычным топором отрубят левую ногу, – обер-вахмистр на себе показал покуда несчастному Кристофу отрубят ногу, ежели он будет уличен в порочной связи. Оказалось, что отрубят ее по самый пах.

Ну правильно, а чего им мелочиться⁈ Чресла-то все-равно уже оттяпали! Вон они, на ветке дубовой болтаются, что из задницы торчит…

– Потом вам сразу же отрубят правую ногу, – продолжал запугивать герр Глапп моего несчастного неофита. – И вы повисните на гвоздях, что забиты в ваши руки.

– Какой кошмар… – пробормотал побледневший Кристоф. – Какой кошмар… Да еще эта ветка в жопе…

– Жутко неудобно, – согласился с ним обер-вахмистр. – Потом вам отсекут одну руку. Обычно это левая рука, – он показал Кристофу свою левую руку, – но это совершенно не обязательно. Данный момент целиком и полностью на воле палача. И после этого вы останетесь висеть на своей единственной руке… Но если вы думаете, что следующим шагом вам отрубят эту руку, то вы ошибаетесь. Обычно на данном этапе Великий князь проявляет свою княжескую милость и делает знак палачу, что тот может закончить истязания. Для этого он поднимется со своего места и взмахнет красным платком. И только после этого вам отрубят голову. Но поскольку вы все еще висите на стене в очень неудобной позе, – Генрих весьма колоритно изобразил эту неудобную позу, – и при этом еще можете биться в конвульсиях, то отрубить вам голову с первого удара может и не выйти. И палачу придется кромсать вам шею несколько раз – пять или семь – пока ваша голова не упадет на помост. Вот так-то, мой молодой друг!

Кристоф смотрел на него с совершенно жалким видом. Карета Великого князя, между тем, тронулась с места и покатила по направлению к западным воротам города. Гвардейский конвой немедленно встрепенулся, над головами пронеслась какая-то зычная команда по-немецки, и десятки копыт звонко застучали по булыжнику мостовой.

Загрохотали колеса других карет из свиты, и некоторое время спустя они все уже катили длинной чередой через весь город.

Обер-вахмистр уже успел приобрести в Аухлите по случаю отличного сагарского скакуна вместе со всей сбруей по совершенно смешной цене. Так он сам утверждал, во всяком случае. Поэтому в карете вслед за кортежем отправились лишь Бернард и девка-служанка. Мы же втроем последовали за свитой верхом, благо погода способствовала подобным прогулкам: было тепло и в то же время не жарко, а солнце, словно не желая без надобности слепить путников, то и дело пряталось за кучерявыми облаками.

Вскоре к нам присоединился еще один всадник – французский посланник в Сагаре по имени Франсуа де Бомбель. Ему наскучило трястись в душной карете, и он решил проехаться верхом, слава богу, что вслед за его каретой шло несколько запасных лошадей.

Это был весьма привлекательного вида человек лет тридцати с небольшим. По городу ему волей-неволей пришлось двигаться в колонне, поскольку ширина местных улиц не предоставляла особой свободы. Но как только кортеж покинул гостеприимные стены Аухлита, посланник ушел в отрыв. С гиканьем он гонял своего скакуна вдоль дороги, хохоча и радуясь, словно ребенок. С той лишь разницей, что ребенок не стал бы при этом держать в руке бутылку вина и время от времени к ней прикладываться.

Ни усов, ни бороды он не носил, а парик с напудренными буклями оставил в карете, предоставив возможность своим и без того белокурым длинным волосам развеваться по ветру. В седле он держался великолепно и производил впечатление настоящего кентавра, который, наслаждаясь свободой, мчит по зеленым лугам Древней Эллады.

Вволю набегавшись, де Бомбель подъехал к нам, сделал из бутылки еще пару больших глотков и что-то сказал по-немецки.

– Вам лучше говорить по-французски, – посоветовал ему Генрих.

– О! – обрадовался Франсуа, глядя на нас с Кристофом. – Господа прибыли из Франции?

– Господа прибыли из Российской империи, – ответил я, старясь, чтобы голос мой звучал доброжелательно. – Но по-французски говорим, как на родном языке. – И представился, чуть коснувшись треуголки: – Алексей Сумароков, камер-юнкер.

Кристоф в свою очередь тоже назвал свое имя. Де Бомбель в ответ широко улыбнулся, продемонстрировав ряд крепких зубов.

– Маркиз Франсуа де Бомбель, – отозвался он, – посланник французской короны в этой сказочной дыре. Я не знаю, чем я так не угодил своему королю Людовику Пятнадцатому, что он отправил меня в эту ссылку, но очень надеюсь, что я успел натворить здесь немало глупостей, за которые меня можно было отозвать на родину.

– Не могу взять в толк, чем вам так не понравился Сагар, мсье, – сказал я довольно холодно.

– Вы шутите⁈ – воскликнул де Бомбель. – Вы, верно, провели здесь слишком мало времени, если задаете такие вопросы! В этом чертовом Сагаре ты оказываешься словно в западне, из которой выбраться нет никакой возможности. И остается только ждать, когда тебя сожрет тоска или же какой-нибудь оголодавший упырь снизойдет до твоей крови, и ты встанешь на одну доску с местной знатью!

Я вдруг понял, что маркиз мертвецки пьян. Нет, в седле он сидел все еще очень крепко, но взгляд его был совершенно безумным. Шея так и раскраснелась от обилия выпитого.

Мы теперь двигались хорошо укатанной дорогой вдоль шелестящих полей. Кортеж растянулся едва ли не на полверсты, и можно было говорить без опаски, что кто-то может нас услышать.

– Мне не совсем понятны ваши слова, маркиз, – искренне признался я. – Конечно, мне никогда раньше не доводилось бывать в Сагаринусе, но Аухлит произвел на меня очень приятное впечатление. Местные жители весьма гостеприимны.

– Гостеприимны? – с недоумением переспросил де Бомбель. И вдруг расхохотался, откинувшись в седле и запрокинув голову далеко назад. Потом вылил себе в глотку остатки вина из бутылки и отшвырнул ее в сторону. – Сразу видно, мсье Сумароков, что вы впервые в это чертовой стране! «Гостеприимство» местных жителей – это как гостеприимство паутины. Она мягкая, блестящая, на ней весело качаться теплым летним днем… Но когда придет паук, когда паутина начнет стягиваться, и вы почувствуете, что больше не в состоянии из нее вырваться, вот тогда вы и поймете, в какую ловушку угодили!

– Мне кажется, что вы излишне драматизируете, дорогой Франсуа, – заметил герр Глапп, обращаясь к маркизу, на мой взгляд, излишне фамильярно. – О какой паутине вы сейчас говорите?

Оскалившись на него, де Бомбель совсем невесело хохотнул.

– Вы уже познакомились с Великим князем Ульрихом? – вместо ответа спросил он.

Обер-вахмистр покачал головой.

– Я присутствовал при их с принцессой встрече, но не имел чести быть представленным.

– Тогда считайте, что вам очень повезло! Внимание Великого князя Ульриха – это как внимание паука в той самой паутине, о которой я вам уже говорил. И ваше счастье, господа, что вам пришлось видеть его лишь издали… Вы обратили внимание, какой бледный у него сегодня вид?

– Да, мне тоже так показалось, – согласился я. – Вы полагаете, князю в последнее время нездоровится?

Маркиз снова коротко и невесело хохотнул.

– Я полагаю, что князю в последнее время не хватает свежей крови! Так же, как и вы, я сначала не понимал, что здесь происходит, и списывал болезненный вид высшего света всего Великого княжества на некую загадочную болезнь, который подвержены местные жители. Причем я был уверен, что она передается от человека к человеку исключительно в процессе любовных утех, поскольку сам я ею не заразился, но заметил у местной знати весьма странный интерес друг к другу.

– Ваши слова заставляют меня волноваться, – заметил я. – И я не уверен, маркиз, что это говорите именно вы, а не вино в вашей голове. Вы выпили целую бутылку едва ли не в один присест!

– Я выпил три бутылки, черт возьми! – вскричал де Бомбель. – И выпил бы еще, если бы меня только что не вырвало прямо на скаку! Рад, что вы этого не заметили.

– А мы-то как рады! – искренне заверил его Кристоф.

– Я пьян уже несколько месяцев, – с горестным видом признался маркиз. – Каждый день, каждую минуту. С того самого дня, как приехал сюда на смену предыдущему посланнику, безвременно почившему от сердечного приступа… Все запасы благородного шампанского, которое я привез с собой из Парижа, закончились еще в первый месяц. Тогда я принялся за бургундское, и его мне могло бы хватить еще на месяц, но ко мне присоединился русский посланник Соболев, и вдвоем мы уничтожили его всего за две недели!

– Посланник Соболев уже в возрасте, – осторожно заметил я. – Наверное, ему не следует слишком злоупотреблять вином.

– Именно так он мне и сказал, – кивая согласился де Бомбель. – Но остановиться мы уже не могли, и потому перешли на местное вино, которое оказалось вполне приличным. Особенно красное. Оно слегка терпкое и очень густое. Как кровь. Жаль, что Соболева в конце концов хватил удар, и он слег, не в силах подняться с постели даже для справления естественных нужд… С той поры я снова пью в одиночестве, господа. Советую и вам начинать, потому что скоро вам станет о-очень страшно.

– Да вы уже, маркиз, меня напугали так, что по спине мурашки поползли! – ответил я, нисколько не кривя душой. – О какой загадочной болезни вы говорите? И что за странный интерес друг к другу вы заметили у местной знати? Говорите уже, не томите нас!

Де Бомбель натянул поводья, и его скакун сразу же остановился, заводив мордой из стороны в сторону. Нам троим тоже пришлось придержать лошадей. Француз осматривал нас вытаращенными глазами. Взгляд его полыхал. Краснота с шеи перешла на лицо, и теперь на его острых скулах красовались кривые пятна.

– Вы в самом деле не понимаете куда попали⁈ – громким шепотом вопросил он у нас. – Вы ничего не знаете о местных Красных магах⁈

– Ну почему же, кое-что знаем, – не совсем уверено начал я. – Магия Красной Линии мало чем отличается от любой другой, разве что у нее особый ритм заклинаний…

– Да к черту заклинания! – вскричал де Бомбель. – Вам известно, как маги Красной Линии проходят свою инициацию?

– Сие таинство нам недоступно, – покачал головой я.

– Они пьют кровь! Они пьют кровь, господа! – страшным голосом зашептал маркиз. – Пьют ее друг у друга, ибо только так они могут возбудить силу!

– Неприятный ритуал, – согласился обер-вахмистр. – Звучит мерзко.

– Это просто отвратительно, – сморщился Кристоф. – Даже не знаю, решился бы я на подобное, будь у меня способности к Красной магии.

– Вас бы никто и не спрашивал! – довольно резко ответил ему де Бомбель. – Из вас бы силой выпили не менее бутылки крови, а потом и самого вынудили бы испить чужой… О-о-о, в первый раз вам предложили бы на пробу какую-нибудь прелестную девицу! Вскрыли бы ее нежную ручку на серебряном подносе, и вы бы с жадностью глотали ее кровь, чувствуя, как пробуждается ваш аппетит! И только после подобного ритуала магическое поле Красной Линии приняло бы вас к себе. Но потом…

Тут маркиз де Бомбель глянул вслед удаляющемуся кортежу, хлопнул скакуна ногами по бокам и вновь устремился вперед. Мы переглянулись и немедленно двинулись за ним следом.

– Так что «потом», мсье⁈ – окликнул я его. – Вы не договорили.

– Я не договорил оттого, что меня снова затошнило, – бросил мне в ответ маркиз. – Потому что потом вы начали бы испытывать нестерпимую жажду… И вам бы уже стало все равно чью кровь пить – юной девы или же грязного бродяги в подворотне. Эта тяга отныне не отпускала бы вас никогда. И потому весь высший свет Великого княжества Сагарского без стеснения посещает друг друга, чтобы взаимно утолить жажду. Все это происходит без всякого насилия, по взаимной договоренности. И часто такие пиршества переходят в нечто более интимное и отвратное. Я даже как-то стал невольным свидетелем подобной сцены, и был вынужден в панике бежать прочь. Особенно, когда увидел, как хохочет голый лысый старик, а из его обеих рук пьют кровь министр финансов и военный государственный секретарь.

– Господи… – прошептал Кристоф. – Господи, разве такое возможно?

– В подлунном мире возможно всякое, молодой человек! – нравоучительно проговорил де Бомбель. – Но самое страшное еще не в этом… Я жил в Париже, и мне доводилось встречаться с упадком нравов среди высшей знати. Я воспитан в строгости и могу назвать себя весьма набожным человеком. Поэтому мне претят те способы утолить скуку, к которым частенько прибегают знатные вельможи, чтобы как-то раскрасить свою серую жизнь. «Все беды от скуки», – эту фразу часто говорил мне мой отец. Но с тем, что происходит в Сагаринусе, я не сталкивался никогда…

– Что-то более мерзкое, нежели министр финансов, сосущий кровь из голого старика? – поинтересовался я брезгливо.

– Несомненно, – ответил маркиз.

Глава 14
«Так вот ты какая, Красная магия!», или Мор среди сагарской знати

Мы постепенно нагоняли кортеж Великого князя. И когда от крайней кареты, которая, собственно, и принадлежала маркизу де Бомбель, нас отделяло уже не больше полусотни шагов, мы немного сбавили ход своих скакунов.

Все это время перед глазами у меня стоял отвратительный образ хохочущего голого старика, и чтобы прогнать его прочь я зажмурился и с силой потряс головой. Заметил, что Кристоф делает то же самое.

Все ждали продолжения рассказа маркиза, однако торопить его никто не решался. К тому же он неожиданно закричал, да так громко, что я даже отшатнулся от него вместе со Снежкой:

– Жан! Жан, разрази тебя гром! Подай мне еще вина!

Сначала ничего не происходило, но минуту спустя дверца кареты распахнулась и из нее на ходу выпрыгнул кривоногий лакей с бутылкой вина в руке. Каким-то образом он умудрился не упасть, а через несколько мгновений был уже около маркиза.

– Ваше сиятельство, вам бы уже остановиться с винопитием! – с сильным гасконским акцентом бормотал он прямо на бегу. – Так и до беды недалеко. Его сиятельство князь Соболев и тот уже не выдержал, с ударом апоплексическим слег, а ведь он покрепче вас был!

Свесившись с лошади, маркиз вырвал у лакея откупоренную бутылку из рук.

– Сам знаю, когда остановиться нужно! – со злостью рыкнул он. – Не с твоим свинячьим рылом мне указывать!

Помыкнув лошадь, он поскакал быстрее, а лакей, махнув ему вслед рукой, очень резво побежал обратно в карету. Маркиз надолго приложился к бутылке, словно намеревался опустошить ее, не отрываясь.

Я быстро нагнал его, и дальше мы поехали рядом. Кристоф и герр Глапп двигались за нами по пятам.

– Вы собирались рассказать нам что-то еще, мсье, – напомнил я, когда маркиз смог оторваться от бутылки.

Де Бомбель кивнул, хрипло дыша после возлияния. Кулаком утер губы.

– Да, одна из тех историй, что происходят в Сагаринусе сплошь и рядом, – заявил он. – Вам хорошо меня слышно, господа? – крикнул он назад, обращаясь к Кристофу с Генрихом.

– Отлично, сударь! – ответил ему Кристоф.

– Тогда слушайте, судари мои, а уж выводы делайте сами… Как я вам уже сказал, магию Красной Линии можно развить в человеке только после того, как один из магов изопьет его кровь, а затем он сам испробует кровь мага. В моей родной Франции главенствует магия Желтой Линии и подобные изуверства у нас отсутствуют. Во всяком случае, я ничего о подобном не слышал, хотя владею магией на приличном уровне. Впрочем, я сейчас говорю о другом… Многие из местных магов настолько привыкли подпитывать собственные силы при помощи чужой крови, что больше не могут без этого обходиться. Обычная еда перестала доставлять им удовольствие, и они ее практически не используют. Многие даже разучились нормально ее переваривать. Их попросту тошнит и выворачивает наизнанку после каждого приема пищи. Именно поэтому при дворе Великого князя Ульриха пиры устраиваются только для приема иностранных гостей, да и меню при этом весьма скромное.

– Потому в Аухлите князь и не стал задерживаться на торжественном обеде? – догадался я.

– Да, он лишь отдал дань традиции, а затем повез свою невесту дальше, прямиком в столицу… Но я слышал – и слухи эти подтверждают свидетели, – что с каждым днем кровавый голод у красного мага становится все сильнее. Его уже не удовлетворяет взаимный обмен кровью по договоренности, потому что, выпивая чужой крови, он столько же отдает и своей. А поскольку от обычной пищи он уже практически отказался, то его терзает постоянный голод. Нестерпимый голод! И тогда красный маг начинает искать того, кто отдаст ему всю свою кровь без остатка…

При этих словах маркиз передернулся всем телом, глотнул вина и искоса глянул на меня. Протянул бутылку.

– Отпейте, мсье. Вам пора начинать привыкать к местному вину, потому что уже скоро вам придется пить его очень много! Если не хотите сойти с ума…

Я отрицательно покачал головой. Пьянеть мне сейчас совсем не хотелось.

– Ну, как пожелаете! – де Бомбель пожал плечами.– О чем это я говорил? Ах, да! Я говорил о нестерпимом голоде красных магов. Чтобы утолить его, они начинают искать того, кто отдаст им свою кровь. И как правило они выбирают себе в жертвы кого-то из простонародья, чье исчезновение не вызовет много вопросов и большого резонанса. Предпочтение отдается девицам от шестнадцати до двадцати пяти лет. Здоровым, крепким… Как там говорил князь Соболев? – маркиз дважды щелкнул пальцами, вспоминая.

И вспомнил-таки.

– «Кровь с молоком»! – воскликнул он по-русски с сильным акцентом. – Точно, «кровь с молоком»! И тогда по городам и деревням княжества едут многочисленные экипажи, чтобы подыскивать подходящих девиц для придворных вельмож. И желающих отправиться в столицу находится великое множество. Разумеется, им никто не говорит для каких целей они нужны. Им просто предлагают хорошую работу в столице, в богатом доме, на полном пансионе. Девицы переезжают в Сагаринус, поселяются в хозяйском доме, они обласканы и обогреты… А потом им предлагается оказать маленькую услугу хозяину: позволить вскрыть себе руку и поделиться своей кровью. Некоторые сначала пугаются, но им говорят, что это весьма полезная процедура, что многие специально приглашают лекаря, чтобы тот слил с них излишки крови, и даже платят ему за это немалые деньги. А здесь будет все наоборот – деньги будет получать она сама. Стоит только согласиться…

– И они соглашаются? – хмуро спросил я.

– Как правило, – кивнул Франсуа. – Магия в Сагаре, как, впрочем, и во многих государствах Европы – удел аристократии. Никто не станет искать у простолюдина магические качества, но даже если они и обнаружатся, то ему не позволят пройти инициацию. И я считаю это оправданным. Чернь не должна владеть магией, поскольку это прямой пропуск в высший свет. К сожалению, в моей родной Франции подобного запрета не существует, и я всерьез опасаюсь, что рано или поздно народ у нас восстанет против своего короля…

– Порой это случается и без помощи магии, – заметил я.

Возражать маркиз не стал, только неопределенно поморщился и продолжил свой рассказ. И вот о чем он говорил.

После недолгих уговоров, девицы в основном соглашаются на полученное предложение. Следует заметить, что на самом деле это были не только девицы, хватало среди таких «наемных работников» и юношей того же возраста. Вкусы у господ разные, ничего не попишешь! У этих работников даже название особое со временем появилось – «красные кувшины». В том смысле, что для господ своих они были чем-то вроде живых сосудов с кровью.

Навещают господа своих «красных кувшинов» не чаще одного раза в неделю. Они могут за одно посещение выпить около бутылки молодой крови, и этого им вполне хватает. А кому не хватает, тот может купить себе и второй «кувшин». У состоятельных вельмож бывает и до десятка «красных кувшинов» одновременно, а на своих кровавых пиршествах они могут даже делиться ими со своими друзьями. Часто подобные пиршества превращаются в обычные оргии, и наш французский маркиз был даже однажды приглашен на подобное сборище в качестве почетного гостя.

Поначалу он тогда даже не понял, что происходит вокруг него. Он налегал на вино, а поскольку закусок подавалось не так много, то опьянел весьма быстро. К тому же умудрился намешать шампанское со шнапсом, и в голове у него все настолько смешалось, что он попросту утратил всяческую связь с реальностью. Происходящее казалось ему полубредом, или же постановкой некого безумного театра.

В какой-то момент он обнаружил себя абсолютно голым и ласкающим какую-то худенькую девицу, лет семнадцати, не старше, и тоже совсем голую. Она была настолько бледной, что казалась белее снега, и от этого, наверное, размазанная на ее руках и ногах кровь казалась особенно яркой. И к этим рукам и ногам присосались, словно огромные пиявки, сразу четыре упыря – две женщины средних лет и два пожилых господина, голые и находящиеся в состоянии полной прострации. Перепачканные в крови до неузнаваемости, они сосали кровь из неподвижной девушки и время от времени издавали сладострастные стоны, когда находили в себе силы оторваться от ее окровавленных конечностей.

– Она была мертвой, господа! – с исступлением закричал де Бомбель, глядя на меня совершенно безумным взглядом. – В какой-то момент я очнулся и понял, что занимаюсь любовью с бездыханным телом! Эти твари высосали из нее всю кровь, и сердце ее просто остановилось! А какая-то незнакомая дама подползла ко мне, взяла за руку и впилась в нее зубами…

По лицу маркиза было видно, что воспоминания об этом случае засели в его душу достаточно глубоко, и он до сих пор не может прийти в себя.

Под кровавой маской этой дамы он даже лица ее не мог узнать, но по виду ее голого тела было видно, что лет ей далеко за пятьдесят. Своим костлявым локтем он уперлась прямо в живот мертвой девицы, и маркиз подумал, что если бы она была жива, то наверняка закричала бы от боли.

Но девица не кричала, зато закричал сам де Бомбель, когда зубы дамы вгрызлись ему в руку.

От боли он едва не ударил даму по лицу, но сдержался и только оттолкнул ее от себя ногами. На руке у него остались следы зубов и стекала струйка крови. Он вскочил и пьяно осмотрелся.

Вокруг творилось настоящее безумие. Повсюду возились обнаженные перепачканные кровью тела, некоторые из «красных кувшинов» были уже мертвы, и их попросту выволакивали из зала равнодушные слуги.

Покачиваясь, Франсуа начал расхаживать промеж копошащихся на полу людей, подумав, что эта картина напоминает ему кусок гниющего мяса, шевелящийся от множества пожирающих его червей.

– Я убежал оттуда, господа, как трус убегает с поля боя! – прокричал маркиз. – Прямо как был голый, так и убежал, потому что найти свою одежду там не представлялось возможным!

Он снова сделал из бутылки приличный глоток вина и его едва не вырвало. Он зажал себе рот ладонью, некоторое время молчал, а потом убрал руку и облегченно выдохнул. Покосился на меня.

– Вот такие дела творятся в гостеприимном Сагаре, господа, – сказал он тихо. – Но если вы думаете, что это все, то вы ошибаетесь. Мне есть еще, что вам поведать…

Мы его не торопили. Просто терпеливо ждали, пока он сам продолжит рассказывать. Он же перевел дух и продолжил.

Иссушение «красных кувшинов» до смертельного состояния случалось не столь уж и часто и происходили скорее в припадке сладострастия, нежели имея под собой какой-то злой умысел. Тела покойников немедленно и под покровом тайны хоронились, а родственники извещались, что их чадо без спросу покинуло господский дом и с той поры не возвращалось. Часто даже выплачивались приличные суммы, якобы на произведение поисков. Господам вовсе не было нужно, чтобы среди простонародья поползли слухи, что те, кто идет в услужение вельможам из Сагаринуса, рано или поздно бесследно исчезают.

В массе же своей «красные кувшины» служили у своих кровавых господ достаточно долго, и гораздо чаще помирали по причинам естественного свойства, нежели от полной потери крови. Но при этом обычными людьми они уже не были.

Должно быть, в слюне красных магов содержалось некое вещество, которое пробуждало в укушенных ими людях жажду крови. Нет, никаких магических качеств укушенные не приобретали, но со временем начинали понимать, что их и самих тянет испить человеческой крови. Постепенно эта тяга становилась совершенно нестерпимой, и тогда «красные кувшины» начинали нападать на людей.

По сути они превращались в самых настоящих упырей. Девицы-упыри, чтобы завлечь жертву, часто использовали для этого вино и свое тело. Юноши сбивались в небольшие шайки и пили кровь из своих жертв, принуждая их к этому силой. Слюна «красных кувшинов» была самой обычной, человеческой, и создать новых упырей они не могли. Но и той безнаказанностью, которой обладали их господа, похвастаться тоже не имели возможности, а потому очень часто им приходилось убивать своих жертв, чтобы избежать наказания.

Такие вот дела творились в славном Сагаринусе. Конечно, не каждый красный маг становился упырем. Вероятно, это зависело от положения линий магического поля в момент инициации, а также от организма самого мага. Как не каждый человек, однажды испивший вина, становится от него зависим, так не каждый красный маг, вкусивший крови, становится упырем. Но зато «красные кувшины» все без исключения превращались в упырей.

– Неужели весь двор Великого князя Ульриха – сплошные кровопийцы⁈ – с трепетом голосе спросил Кристоф. – И мы сейчас направляемся в самое их логово?

– Это не совсем так, – прихлебывая вино, ответил ему маркиз. – Как и в любом другом государстве, в Сагаре доля магов среди знати не особо велика. Все-таки магия – это особый дар, своего рода талант, как способность к рисованию или написанию симфоний…

– А талант доступен не каждому! – закончил я за него.

– Вот именно, – согласился де Бомбель. – Да и способности магов весьма разнятся. В Сагаре никогда не было Магической Академии, как в моей родной Франции или же некогда в вашей Российской империи. Обучение магов здесь всегда носило случайный характер, а потому в Сагаре часто можно встретить мага, который может только зажигать свечи на расстоянии, и ничего более. Но все самые мощные маги сплотились вокруг трона Великого князя. И все ответственные должности в государстве занимают именно они.

– А как же Великий князь? – поинтересовался я. – Он тоже…

Не закончив фразу, я замялся. Потому что у меня язык не повернулся назвать правителя государства словом «упырь», которое в русском языке имеет резко отрицательный оттенок. Но маркиз меня понял и рассмеялся: