Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 125 (всего у книги 286 страниц)

Он кивнул. Просто потому, что сейчас я говорил на его языке. Языке интриг, тайных манипуляций, косвенных влияний и мягкой силы. Так кланы действуют последние триста с лишним лет. ЭТО он примет, как гипотезу.

– И, кстати, «Лига» – тоже новшество. Массовый террор распространился в последние пять лет. – Добавил я.

Он встал, протянул мне руку. Я молча пожал его запястье.

– Я обдумаю ваши слова, – сказал он перед тем, как покинуть мой кабинет.

Глава 15
Иду на обострение

Ну хоть кто-то согласен думать. Ладно. До «переговоров» с «Нитями» у меня два дня. Наверняка, как только я их пошлю подальше, они ударят очень быстро, чтобы они там не задумали. А что они что-то придумали, я просто уверен. Поэтому я на сегодняшний вечер и напросился в гости к «другу отца».

Пора было готовить атаку на сателлитов «Нитей» ну и на них самих, конечно.

Кроме Арнольда Николаевича я намеревался натравить на уродов МВД. И очень надеялся, что аудитор, начав следствие, привлечет управление по налогам и сборам минфина. Чтобы уже совсем комбо, и жизнь оппонентам малиной не казалась. И, в зависимости от результатов беседы с аудитором, я собирался сделать еще два звонка. Те кланы, которые получат уведомление о проблемах «Нитей» первыми – сорвут самый сладкий куш. Ну а в процессе можно будет и с конкретными фигурантами поквитаться. Я покушения на свою жизнь и жизнь моих людей прощать не намерен. Вот такая я мстительная сволочь.

Одевшись поприличнее, вызвал свою машину. На выходе меня перехватил Прутов.

– Олег Витальевич. – Сказал он негромко.

– Да, Кузьма. Я тороплюсь на встречу, потому выпаливай. – Я махнул ему рукой, чтобы спускался за мной по лестнице, но он покачал головой. Пришлось приостановиться.

– Мы срисовали наблюдение, глава.

– О как. За конторой?

– И за конторой. И за автомобилем. И за вами лично. Причем оно демонстративно-наглое. Они не прячутся.

– Ага. Началось психологическое давление. Чтож. Я тебя услышал. Машину на прослушку проверяли?

– Сегодня с утра. С тех пор водитель от нее не отходил.

Сколько повторная проверка займет?

– Минут пятнадцать, глава.

– Займитесь, срочно. – Я повернулся и пошел в свой кабинет.

В кабинете я снял иллюзию с тайника в стене, открыл дверцу сейфа и вытащил новый простенький кнопочный комм. Просто звонилка. Но кому надо звонилка. Большую часть корпуса занимало сложное техномагическое устройство шифрования. Даже в том маловероятном случае, если звонок перехватят или запишут, это ничего не даст. Прослушка получит запись, на которой будет какофония звуков. Также голос при разговоре не распространялся больше чем на тридцать сантиметров от звонящего. Номер вбит в память только один. Пришла пора для этого малыша. Я нажал на кнопку набора. Не факт, что мне ответят сразу. Но перезвонят, точно. Однако трубку взяли после седьмого гудка. Повезло.

– Дорогой? – язвительный голос Изабеллы пробился сквозь шуршание и легкое поквакивание системы шифрования, – Решился-таки бросить свою замарашку и назначить мне свидание?

– Моя невеста тебя пополам разрубила, милая. – В тон ей ответил я. – Так что с ней на свидания ходить безопасней. Нет, я с упырями на свидания не хожу. Даже если они теперь руководят Тайной Службой. Пора начинать отдавать долги, солнышко.

– Да я поняла, что такая меркантильная сволочь, как ты, малыш, никогда не позвонит мне просто поболтать.

– Все так. И про сволочь и про поболтать. Некогда мне.

– Какой бы ты ни был сволочью, ты не дурак, милый мой. Ты же помнишь, что тебе должен клан, а не Секретная Служба. Это я к тому…

– Ну за идиота меня не держи. Мне от Секретной Службы ничего не нужно. Хватит уже любезностями обмениваться. За мной начали открытую слежку. Несколько машин, пешие топтуны, наблюдение за офисом. Мне от тебя нужны две вещи.

– Внимательно слушаю, – проворковала она, но уже без прежнего энтузиазма.

– Первое. Мне нужна скрытая охрана из твоих… специалистов. Хорошая. На месяц.

– Заступят через три часа. – Просто ответила она.

– Второе. Мне нужно, чтобы твои соклановцы отрубили все «хвосты».

– Хм. Насколько жестко рубить?

– Сперва пусть выясняют, кто такие. Если наблюдатели из обычного частного агентства просто ноги им сломайте качественно. Если это сотрудники «Нитей» или наемники, то максимально жесткий вариант.

– Так сейчас дела не делаются, зайчик.

– Да? Скажи это снайперу, который должен был две недели назад проделать во мне не запланированное матерью-природой отверстие. Или той штурмовой группе, которая напала на мой особняк. Ты мне должна, кровососка, как и весь твой паршивый клан! Дела, леди Изольда, будут сделаны так, как я тебе скажу. Надеюсь, мозгов, чтобы улик не оставлять, у твоих «кровных родичей» хватит.

Молчание.

– Ты прав. Мастер приказал выполнять твои поручения, не задавая вопросов. – Ее голос теперь напоминал шелест ветра в пустыне. И куда делись игривые нотки. – Тебе точно нужна репутация отморозка?

– Какой у меня выбор? Да мне нужна репутация неприкасаемого отморозка. Люди должны, как минимум задумываться, перед тем, как влезать со мной в силовую конфронтацию. А, как максимум, жидко обосраться, только от одной мысли о подобном. Но это не сегодня. – Я помолчал, восстанавливая ход рассуждений. – Я хочу, чтобы вы обрубили хвосты сегодня к полуночи. И рубили их в дальнейшем, при обнаружении. Если у моих оппонентов есть яйца и мозги, на вас могут устроить засаду, после такой жести. Ее вы тоже должны уничтожить. Противник должен начать нести невосполнимый ущерб в собственных людях. Это программа-максимум.

– Кто противник? – Ишь какая деловая стала. Слова лишнего не скажет. Обиделась, что ли? Хе-хе.

– Вот и выясни. Я полагаю, что «Связующие нити» или их сателлиты'. Но проверить не помешает.

– Сделаем. – Также сухо ответила она и прервала звонок.

Что же. Войну начал не я. Очевидно мои враги не рассчитывали, что подросток, пусть и насквозь героический, сможет дать им адекватный ответ. Слишком разные весовые категории. Это идиоты просто не знают, с кем связались. Мало того что начав грязную игру, они развязали мне руки, для ответных действий. Они сразу выложили на стол свои сильные козыри. А я еще способен повышать ставки. Чем я, собственно, и занимаюсь. Как я уже сказал, прощать покушение на свою жизнь или на жизнь моих близких, я не намерен.

Особняк Знаменских находилась в Старом Городе. Именно так. С больших букв. Район Дворца Алмаза. Резиденции кланов и родов. Особняки старой аристократии. Здесь не встретишь неоновых вывесок, или заполнивших весь город рекламных щитов. Каменные ограды, узорчатые кованые решетки. Никакого неоклассицизма или ар-нуво, ар-деко. Только готика, барокко и рококо. Самым «новым» зданиям в этом квартале минимум три сотни лет.

Резиденция Знаменских скромно притулилась почти на краю старого города, в ряду других особняков. Три этажа, блекло желтые стены, белые колонны. Гербы на фронтоне закрашены. Здание было недавно отремонтировано. На самом деле этот особняк был не особо больше моего, который прилив вынес десять лет назад в форте. Но стоимость наших «хибар» различалась на несколько порядков. Да и не продало бы мне здесь землю и строение Дворцовое Управление, которое отвечало за застройку квартала и следило за составом его обитателей. А уж налоги! Мрак.

Я поднялся по гранитным ступеням к входной двери, а мой автомобиль плавно скользнул в открывшиеся ворота проезда во внутренний двор.

Двери распахнулись передо мной. Придержавший тяжелую створку дворецкий, неожиданно тепло произнес:

– Олег Витальевич. Рады снова приветствовать вас в родовом гнезде Знаменских. Вас ждут.

Я напряг память, но кроме смутных образов, ничего не всплыло. Олег, очевидно, уже бывал здесь, когда был совсем мелким, но я эти визиты не запомнил. Зато запомнил старик дворецкий.

Мне предложили удобные домашние туфли, вместо уличных. Дворецкий щеткой отряхнул мою одежду от гипотетической уличной пыли.

– Я так полагаю, вы не откажетесь поужинать, эр Строгов? – Спросил старик все с той же ноткой теплоты в голосе.

– Конечно, как будет угодно хозяевам. Могу я тогда оставить вам это? – Я протянул ему портфель, в который собрал необходимые для разговора с аудитором бумаги. – Не думаю, что разговоры о делах за едой, доставят удовольствие хозяйке дома.

– Конечно, Олег Витальевич. Полагаю, его сиятельство захочет поговорить с вами в своем кабинете, за кофе и сигарой. Как только портфель вам понадобится, он будет у вас.

– Спасибо, – я снова напряг память, и все же вспомнил, – Гаврила Андреевич.

Судя по легкой тени улыбки, проскользнувшей по лицу, я вспомнил правильно.

– Чем, кстати, закончилась та история с собакой? – Вспомнил я еще одну подробность из далекого прошлого.

– Барыня приказала ее утопить. – Он развел руками. – соблаговолите пройти в гостиную?

– Веди, Гаврила Андреевич.

Арнольд Николаевич с супругой Варварой Петровной встретили меня в гостиной. По-домашнему. Всякие там «сиятельства», «эры» были решительно отметены в сторону. Я даже удивился, насколько по-другому держался дома аудитор. Спокойно, доброжелательно. И не скажешь, что перед тобой один из самых могущественных чиновников императора, и сильнейший ограненный. Его жену я помнил смутно. Статная женщина имела идеальную для своего возраста фигуру, и довольно свежее лицо. Копна каштановых волос уложена в сложную прическу. Золотое кольцо старшего мастера – турмалина на пальце. А по ощущениям, до магистра ей оставалось совсем немного.

В гостиной мы беседовали втроем, если не считать Гаврилу, замершего как тень недалеко от двери. Детей этой семье Сила не дала. У них постоянно проживала парочка родственников из клана. Также в особняке жили слуги и старший помощник Знаменского с семьей, но никого из других обитателей особняка на нашей встрече, пока не было.

Минут пятнадцать я поддерживал вежливую беседу с хозяевами дома. После чего нас пригласили к столу.

В столовой меня познакомили с родственниками, приживалкой – двоюродной сестрой Варвары Петровны, старушкой-одуванчиком. И молодым человеком, примерно моего возраста, который приходился Знаменскому сколько-то юродным племянником, из Юсупова, приехавшим покорять столицу. Племянник учился в алмазном лицее и задирал передо мной нос, постоянно поглаживая серебряный перстень мастера на правой руке, и ехидно расспрашивая про учебу в «плебейском» Политехе. Впрочем, я его детсадовские подколки пропускал мимо ушей. Помощник Знаменского – Александр Томин, сидел за столом со всеми. Очевидно аудитор ценил его, если пригласил на семейный ужин. Томин был единственным здесь сапфиром. И имел ранг старшего мастера. Солидно все. Даже дворецкий, насколько я помню, имеет ранг в магии рубина.

Пересказывать светскую болтовню за ужином смысла не имеет. Сперва все выразили мне соболезнования в связи с недавней утратой. А потом начали расспрашивать про житье бытье. Племянник явно бесился, что не он находится в центре внимания, но сильно не наглел. А вот старушка – одуванчик, по фамилии Кибрид, вывернула меня наизнанку, прямо как матерый следак. Она была лично знакома с отцом. Более того, она с ним работала! В качестве ключевого эксперта. И меня помнила еще сопляком. А вот я ее не помнил совершенно.

Наконец, допрос, замаскированный под ужин, закончился, и мы с хозяином дома и пристроившейся следом эрой Кибрид двинулись в рабочий кабинет Знаменского. Сунувшегося было следом племяша, Знаменский прогнал. А вот бабуля осталась. Что мне совершенно не понравилось. Что знает трое, знает зерг!

Расположившись за столом, Знаменский дождался, когда прислуга расставит перед нами кофейные чашки, и со вкусом закурил короткую толстую сигару. Старуха же достала кривую потрепанную трубку, и, судя по запаху, набила его какой-то ядерной смесью бытовой химии и чар массового поражения.

Дворецкий деликатно поставил мой портфель возле кресла, и, убедившись, что все в порядке, удалился, мягко прикрыв за собой дубовую дверь.

Я попивал кофе, посматривая на своих визави и думая, как начать разговор. И как выгнать назойливую бабку, к зерговой мамочке. Видимо, правильно оценив мои колебания, Знаменский начал первым.

– Если твое дело связано с моими служебными обязанностями, Олег, то эра Кибрид, – он ее так и называл, не тетушка, там, не по имени-отчеству, – будет присутствовать при разговоре. Я ей все равно потом все расскажу.

Я вздохнул. В каждой избушке свои зергушки. Настаивать на конфиденциальности я не стал, и так здесь не дураки сидят. Поэтому решил сразу перейти к делу.

– Мой отец вел одно расследование, против «Связующих нитей». – Начал я, доставая из портфеля первый документ. – Это сжатая справка по тому делу, которую я составил на основании архивных документов.

Я передал справку Знаменскому. Тот сразу впился глазами в текст. Угадал. Читать ему явно было привычнее, чем слушать. Дочитав документ, за считаные секунды, он передал справку Кибрид, а сам обратился ко мне:

– Я помню это дело. Тогда расследование не выявило ничего, кроме мелких нарушений. А потом твоего отца подставили. Ты здесь, поэтому, Олег? Думаешь, это они сделали?

– Арнольд Николаевич, я бы не стал отнимать ваше время, на подобные глупости. Нет. Я полагаю, что есть вполне достаточные основания, для возобновления этого расследования. Насколько я знаю, поправьте, если это не так, когда контора уже попадала в сферу внимания аудиторов императора, повторное производство, особенно по тем же основаниям, возбудить можно даже без высочайшего одобрения. Достаточно визы министра юстиции.

– Достаточные основания? – В его глазах появилось что-то вроде насмешливого выражения. Он явно не воспринял мои слова всерьез. – Я внимательно слушаю тебя, Олег.

Я его понимаю. Слоны мух не ловят. Аудиторы занимаются только самыми щекотливыми делами, которые касаются клановых финансов, незаконной деятельности крупных корпораций или высших государственных чиновников. «Связующие Нити» по этому критерию подходили. Но чтобы открыть дело, необходимо было очень серьезное основание. Он, судя по всему, думал, что мной движет чувство мести за судьбу отца. И не предполагал, что я накопал что-то важное.

– Если ты нашел что-то достаточно интересное, я, конечно, забочусь, чтобы материалы передали в прокуратуру. – Подтвердил он мои догадки.

Ну, то есть по-дружески протолкнуть бумаги без лишней волокиты он был готов. Что, кстати, уже немало. Сейчас будем удивлять.

– Уклонение от налогов, на двенадцать миллиардов алтын. Промышленный шпионаж. Покушения, убийства аристократов, инсайдерская торговля акциями, рейдерские захваты предприятий, включая физическое устранение руководителей. – Я достал из портфеля отчет, который подготовила Оксана. Сто пятьдесят страниц. И это сжатое изложение. – Вот предварительный отчет. Все главные пункты есть во введении.

Знаменский переглянулся с Кибрид. Он подобрался, от расслабленного состояния даже следа не осталось. Теперь передо мной сидел тот самый императорский аудитор, которого я видел две недели назад у себя в конторе. Он медленно взял из моих рук прошитый отчет, взвесил его на руке и молча открыл, углубившись во введение. Спустя пять минут он передал отчет Кибрид и пристально уставился на меня. Глаза полыхнули зеленым. Жутковато. Даже мне.

– Если половина из этих обвинений подтвердится. – Он стряхнул пепел с сигары. – «Нитям» придется несладко. Что у тебя есть помимо утверждений о фактах?

– Банковские выписки, переписка ЛПР компании, выписки из реестров налоговой, имущественные. Плюс я знаю, где они держат архив, который послужит основным доказательством. Собственно в докладе есть ссылки на все документы, я их с собой не принес, это несколько ящиков. Основная документация у меня в конторе.

– Ты держишь такие документы в конторе? – он покачал головой. – Смело. Основания? – задал он вопрос.

Я его понял, только благодаря консультации Оксаны, которая подробно расписала мне процесс возбуждения дел аудиторами.

– Мое ходатайство. Я собираюсь подать жалобу на попытку рейдерского захвата моей компании, покушении на мое убийство, принуждение к продаже акций и передаче патентов.

Глава 16
Добрым словом и доказательной базой

– А остальные обвинения?

– По ходу следствия обнаружатся новые факты. А если в ходе аудиторской проверки выявляются факты нарушения уголовного законодательства и возникает вопрос о необходимости уголовного преследования, аудитор выносит мотивированное постановление о возбуждении дела по данным фактам самостоятельно. Исходя из принципа общественного блага. Постановление утверждает все тот же министр юстиции. – Оттарабанил я заученный текст. – Так что император и здесь будет в стороне. – он кивал, пока я произносил эту речь. – А они будут, эти доказательства. Скорее всего, если привлечь к делу нормальную следственную бригаду, нарушений будет вскрыто значительно больше.

– Хорошо подготовился. Давай твое ходатайство. Почитаю. Ты же его тоже принес?

Я молча передал ему ходатайство. Он скользнул взглядом по листу, проглотив страницу. Перевернул, проглотил, перевернул.

– Что за «Надежный защитник»? – Спросил он, передавая заявление Кибрид.

– Помойка «Нитей» для грязных поручений, биржа наемников. Покушения, шпионаж и инсайдерская торговля тоже на них. А еще именно там находится архив «теневой бухгалтерии». С них надо начинать. Схема владения расписана в приложении. Сто процентов «Защитника» принадлежит «Нитям» через подставные компании.

– Едва к ним придут с обыском, они уничтожат архив и информацию на кристаллах. – Знаменский поморщился. – Такие конторы с наскока не взять.

– Не уничтожат. Это я могу гарантировать. Вся доказательная база сохранится. И будет изъята законным путем.

– Допустим. – Знаменский затушил сигару в хрустальной пепельнице. – Твое ходатайство не упоминает двенадцать миллиардов. – Аудитор не спорил. Просто проверял все слабые места моего плана. Ему с этим к министру идти. У него репутация.

– Аудитор, при получении жалобы, обязан предпринять предварительную проверку. Я знаю, что после проверки такие жалобы спускаются в прокуратуру или даже дознавателям МВД в девяносто девяти процентах случаев. А иногда и вместо проверки. Но здесь, даже при поверхностном просмотре документов, немедленно всплывут те самые двенадцать миллиардов. И прочие неблаговидные дела. Обычно проверка – это всякие письменные запросы. Но запрета на проведение обыска или наложения обеспечительных мер, во время проверки нет. А я требую и то, и другое, настаивая, что они укрывают или могут уничтожить доказательства.

– Хорошо. Ходатайство надо переписать. Формально оно написано правильно, но не опытным юристом. Без учета некоторых нюансов и прецедентов. Смоктуновский к таким вещам очень чувствителен. Что скажете, эра Кибрид?

– Скажу так, – мы размажем говнюков, если хотя бы четверть из того, что накопал сей славный юноша, подтвердится. – Ответила бабуля, достав обгрызенный чубук трубки изо рта. – Не знаю, как Олежа, а я подозреваю, что опала Виталия – дело рук этих мразей. И с удовольствием поучаствую в разорении их сраной конторы.

А бабуля-то, сквернослов.

– Ты уже встречался с ними? – спросил Арнольд Николаевич.

– Встреча послезавтра. Я запишу разговор. Чтобы мое ходатайство выглядело солиднее.

Знаменский покопался в деревянной шкатулке, стоящей на столе, и левой рукой передал мне карточку с кодом комма. Правой же он набрал кого-то на своем комме.

– Коля, извини, что так поздно беспокою. – Сказал он. – У меня сидит молодой человек, сын Виталия Строгова. Да. Ему нужна помощь корпоративного юриста. На него наехали «Нити». Это срочно, Николай. Нет, ты займешься этим лично. Такова моя просьба. Встреться с ним завтра с утра. И по поводу денег…

Я поднял руку. Знаменский поднял бровь.

– Я заплачу по тарифу. – Торопливо выпалил я. – Вы правы, мне нужен адвокат.

– Ты знаешь, сколько стоят его услуги? – Тихо спросил меня Знаменский, прикрыв трубку рукой.

– Не дороже денег. Я найду средства на адвоката. Не надо одолжений от посторонних людей, Арнольд Николаевич.

Он равнодушно кивнул, мол, дело твое.

– Николай. Прошу прощения. Оплату Олег Витальевич внесет в полном объеме. Да. Да. «Связующие нити». Я знал, что ты заинтересуешься. Олег Витальевич Строгов. Хорошо. Доброй ночи.

Он положил комм на стол. Крутанул его вокруг оси. Остро взглянул на меня.

– Запись тебе сделать не дадут.

– За свою работу я не переживаю. Я сказал, что будет запись, она будет. Посоветуюсь с Николаем?

– Николай Всеславович Корабчевский. Ждет тебя завтра в восемь у себя в конторе. На карточке его прямой код комма. Контора называется «Корабчевский, Баннер, Плевако и партнеры». Завтра пришлю Сашу Томина к тебе. Он посмотрит предварительные документы.

– Может пораньше прийти, я попрошу своего финансиста все ему показать.

– Хорошо. Тогда тоже к восьми. Я сейчас не веду никаких дел, все материалы по предыдущему передал в прокуратуру. Так что твое ходатайство рассмотрим в кратчайшие сроки. Несколько миллиардов уклонения от налогов, это уже даже не особо крупный размер. Серьезный ущерб государству. Да еще и систематический, в течение нескольких лет. – Он покачал головой.

– Должен предупредить. Доказательства могут найтись в самых неожиданных местах…

После обсуждения деталей предстоящего дела я, наконец, перешел ко второму вопросу:

– У меня есть к вам еще одна просьба, скорее личного характера, Арнольд Николаевич. Вернее, информация.

– Готов выслушать, Олег. Даже интересно, что у тебя еще.

– Недавно семья Смирновых-Юрьевых в полном составе погибла. Несчастный случай. Насколько я понимаю, они были вашими родственниками, так что вы наверняка в курсе.

– Да я в курсе. Мутная история. Да еще и…

– Пророк. Еще и потенциальный пророк погиб, я прав?

– Олег. – Его тон самую малость изменился, но я, по прошлому опыту, прекрасно улавливал такие нюансы. Он был взбешен. Здесь еще и что-то личное примешивалось, кажется. – Ты отличный парень. Но дела клана Турмалин тебя не касаются. Как, кстати, уже и меня.

– Я не о делах клана, Арнольд Николаевич. Прошу прощения, если задел. Я о девушке, по имени Марфа Огородникова.

– Не знаю такой.

– Знаете. Раньше ее звали Елизавета Смирнова-Юрьева.

– Что? – Впервые за время встречи он повысил голос. – Она выжила? Как это возможно!

– Кто-то спас ее. Озаботился сменой личности. Она учится со мной на одном курсе Политехнического. И, по моему глубочайшему убеждению, ей там не место. Если ее настоящая личность станет известна, а она станет, девчонка ведет себя крайне беззаботно, ее приемная семья ее не спасет. Кроме того, Политех, при всем уважении, никак не способствует огранке турмалина. Пока она там «прячется», она теряет возможность стать сильнее.

– Зачем ты мне это рассказал? – Знаменский даже охрип. – Ты понимаешь, что если бы обратился в клан, ты мог бы озолотиться? И заполучить благодарность очень непростых ограненных?

– Вы сами сказали. История мутная. Я ей симпатизирую, хотя она истинная заноза в заднице. Почему рассказал? Чтобы вы знали. Это ваша родственница, попавшая в какую-то весьма непростую ситуацию. Возможно вы захотите как-то поучаствовать в ее судьбе. Или нет. Это не мое дело. Но, думаю, знать лучше, чем не знать, Арнольд Николаевич. А клан? Я слишком слабо разбираюсь в хитросплетениях клановых интриг, чтобы так рисковать. Вам виднее, что делать дальше.

* * *

Без пяти восемь на следующее утро я вместе с Оксаной стоял у дверей адвокатской конторы «Корабчевский, Баннер, Плевако и партнеры».

Солидное восьмиэтажное здание, четыре этажа которого принадлежали вышеназванным адвокатам, находилось недалеко от Старого Города, в очень престижном районе. Жаба придушенно квакнула, когда я вспомнил расценки на услуги этих ребят. Я поискал в паутине, естественно. Но зловредное земноводное было загнано под плинтус. Мне реально не хватает юридической поддержки. Своего юриста, как и секретаря, я пока что не нашел. Вернее, мы наняли какого-то парнишку, который готовил договоры, проверял прочие документы «Вместе». Но сражаться с юристами «Нитей» вообще не его калибр.

Я вздохнул и шагнул в автоматически открывшиеся стеклянные двери. Бегло оценил карточки контор первых четырех этажей, расположенных на информационной панели. Сплошные нотариусы, какие-то экспертные конторы, оценщики.

– Вы куда, молодые люди? – Спросил нас охранник, сидящий в холле, под информационным стендом. Еще почти никто не работает.

– К Корабчевскому. Нам назначено.

– Николай Всеславович здесь. Лифт на четвертый. Там вас проводят. – И он потерял к нам всякий интерес.

На четвертом этаже расположился свой пост охраны. Нас уже ожидала девушка в строгом деловом костюме и круглых очках в тонкой оправе.

– Вы Строгов? Олег Витальевич? – спросила она у меня голосом замороженной трески.

– Да, это я.

– А с вами?

– Оксана Фроловна Дмитриева. Мой юрист.

Я протянул свой и Оксанин паспорта охраннику, и тот приложил их к считывателю.

– Николай Всеславович готов вас принять. Следуйте за мной. – Все тем же низкотемпературным голосом провозгласила девица.

Мы поднялись на втором лифте на восьмой этаж. Тот, на котором приехали мы, ходил только до четвертого. Контора была еще пуста. Двери кабинетов закрыты, свет горел только в коридоре. На восьмом этаже располагались кабинеты старших партнеров компании и кадровый отдел. Стены были отделаны полированными деревянными панелями. На полу ковер.

Виляя пятой точкой, секретарша, или кто там она, стремительно пересекла коридор, открыла дверь со скромной табличкой «Николай Всеславович Корабчевский», бросив нам холодное:

– Подождите.

Дверь она полностью не закрыла, и я услышал ее подобострастное:

– Людмила Прокофьевна. Пришел Строгов с адвокатом.

– Зови.

Мы проникли в святая святых и оказались в просторной приемной, оформленной все в том же солидном тяжеловесном стиле прошлого века. За столом сидела пожилая женщина, весьма строгого вида. Видимо, та самая Прокофьевна.

– Спасибо, Верочка. – Сказала она, отпуская нашу провожатую. – Олег Витальевич?

– Да. Это я. – В который раз идентифицировал я свою личность.

– Прошу, Николай Всеславович вас ожидает.

Я, галантно пропустив Оксану вперед, прошел вслед за ней в кабинет старшего партнера конторы, которому принадлежало сорок процентов пая. Контрольный пакет. По сути, перед нами предстал руководитель этого царства закона.

Корабчевский оказался немолодым мужчиной лет сорока. Черные, зачесанные назад волосы с проседью. Крупные черты лица, густые брови. Аккуратные усы. Он был в костюме без галстука, верхняя пуговица рубашки расстегнута.

Адвокат стоял около панорамного окна, почти доходящего до пола кабинета, из которого открывался прекрасный вид на Старый Город и Адмиралтейский канал. Услышав открывающуюся дверь, он повернулся и энергично двинулся нам навстречу, протягивая руку для пожатия.

– Рад познакомится с сыном Виталия. – Кто бы сомневался, что они все друг с другом знакомы.

Его голос можно было бы назвать «ораторским». Глубокий, сильный, уверенный. Я посмотрел парочку его выступлений в суде, которые были в открытых источниках, и знал, что передо мной стоял монстр. Он не был ограненным, в отличии от его партнера Баннера. Но был членом благородного сословия. И его репутация адвоката была исключительной. Впрочем, как и репутация двух его партнеров.

– Благодарю, Николай Всеславович, что приняли нас так рано. – Ответил я осторожно пожимая ему запястье.

– Кофе, чай? Холодные напитки? Спиртное не предлагаю, для этого слишком рано.

– Воды, если можно. И я бы предпочел сразу перейти к делу, если позволите. У меня завтра встреча с оппонентами.

Совещание длилось три часа. Корабчевский очень подробно расспросил меня обо всех обстоятельствах дела. Я подробно рассказал о нападениях на себя и особняк. О визите «налоговой», моем ходатайстве в минюст и завтрашних переговорах.

– То есть предмет переговоров вам неизвестен? – Спросил он, прихлебывая горчайший даже по виду эспрессо из тонкой фарфоровой чашки.

– Наверняка будут пытаться либо патенты выкупить, либо привилегированные акции. Или все сразу.

– А эмиссию вы еще не осуществляли, я правильно понял? – Уточнил он, хотя наверняка знал всю открытую информацию досконально.

– Нет. И не собираемся, по крайней мере, в ближайшее время.

– Могу я узнать причину? Если это не секрет, конечно.

– В ближайшее время я ожидаю резкое падение стоимости ценных бумаг, связанных с программным обеспечением и средствами связи. – Деликатно ответил я. – Свои публичные акции мы выпустим на дне этого падения. По крайней мере, так советует сделать мой финансист. И в любом случае эмиссия будет меньше пяти процентов привилегированных акций.

– Ваш финансист весьма консервативен. – Задумчиво произнес адвокат. – Давайте обсудим завтрашнюю встречу.

– Давайте, Николай Всеславович. Я собираюсь не просто послать их к зергу. Я хочу использовать эту встречу, как хороший удар в лицо.

– Интересно. Как говорил мой давний партнер по бизнесу, сильная позиция, это позиция, в которой у партнера сломаны руки-ноги и выбиты зубы. Вот тогда можно и поговорить.

– Завтра они попытаются сделать это со мной. Сломать руки-ноги, челюсть. Поэтому я бы хотел, чтобы вы сперва присутствовали на встрече неофициально. – Я увидел, как он поморщился. – Мысль такая: пусть они увидят, что у меня нет нормального юриста, и начнут выкладывать козыри. Вы увидите их арсенал и сможете вступить в разборки в любой удобный для вас момент.

– Они наверняка запретят вести запись разговора. А если вы настоите на записи, не будут подставляться.

– Я придумал одну шутку. Но мне нужна ваша консультация. Если сделать так…

Николай Всеславович выслушал меня и расхохотался. Искренне и задорно.

– Уф, Олег Витальевич. – Вытирая выступившие на глазах слезы и отдуваясь, наконец сказал он. – Небольшие корректировки требуются, но, в целом, так поступить можно. Если они попадутся, можно получить доказательство недобросовестного поведения при заключении сделки и давления. А если повезет, то и шантажа. Только вот для чего?

– Я хочу атаковать по всем возможным фронтам. В том числе и юристов противника. На переговоры ко мне придут точно не простые исполнители. Так что, надеюсь, вы сможете устроить им веселую, но нищенскую жизнь. Жалобы в коллегию адвокатов, иски частного обвинения в суд. Я хочу, чтобы у них земля под ногами горела.

– Хорошо. Я к вечеру пришлю вам сценарий разговора. Я догадываюсь, кто именно к вам придет. И заранее радуюсь потенциальной возможности умыть его. Что-то вроде профессиональной конкуренции. Теперь нам надо обсудить вопрос стоимости услуг нашей компании.