Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 274 (всего у книги 286 страниц)

Я кинулся к ним и хотел было помочь Катерине вывести Чижова из-под нависших над ними досок, но Катерина меня остановила.

– Я сама справлюсь! – закричала она, помогая Чижову сойти с крыльца. – Там внутри Наська! Помоги ей!

Молча кивнув, я ринулся в казарму. Но на самом пороге даже присел от неожиданности, когда совсем рядом выстрелила пушка.

– Перелет! – заголосил с березы Горохов. – Чуть ближе, Григорий Григорьевич! Саженей на двадцать в аккурат будет! А то книппелем заряди, чтобы им боле по своим бомбить неповадно было! У нас книппели с последних учений оставались!

– Дело говоришь, Горохов! – прокричал ему в ответ Гришка. – Сейчас мы их расчешем!

Книппель – это два ядра, соединенные между собой цепью. Обычно их используют в морских сражениях, чтобы сподручнее было повреждать снасти на вражеских кораблях. Простые ядра пролетают сквозь ванты, а в парусах оставляют лишь небольшие дырки, книппель же летит вращаясь, как праща и крушит все на своем пути. Ванты с парусами сносит напрочь, мачты ломает. Человека же, а то и нескольких, может запросто перерубить пополам.

Но и в полевой артиллерии книппели тоже порой используют. Весьма действенно лупить ими по большому скоплению солдат. Работает даже лучше картечи. Во всяком случае, паники наводит куда больше. Когда вокруг тебя летают куски мяса и оторванные части тела, то поневоле начнешь прятаться для пущей сохранности.

Гогенфельзен с Быстровым принялись заталкивать в пушечный ствол книппель, а я заскочил в казарму, закрывая рот ладошкой от клубящейся повсюду пыли. И сразу увидел Настю.

Она лежала на полу в крайне неудобной позе – на животе, выкрутив раскинутые в стороны руки ладонями вверх. Юбки ее задрались, а худенькие ножки вывернулись так неестественно, что в первое мгновение я подумал: «Всё, конец Анастасии свет-Алексеевне. Переломало голубушку…»

Эта мысль усугублялась тем, что сверху на Насте лежали обломки досок, сломанная скамья и половина стола. Впрочем, когда я подошел, она подняла на меня свое перепачканное пылью лицо, сплюнула налипшую на губы щепку и просипела:

– Алеша, вытащи меня отсюда… Мне в спину что-то уперлось… Больно так!

И ножками своими худыми сучит при этом, как будто бежать пытается, но у нее это не получается. Я сбросил с нее обломки мебели, подхватил за талию и легко поставил на ноги.

– Все хорошо? Цела? Ничего не сломано?

Ее слегка отдающие рыжиной волосы торчали в разные стороны, как солома. Настя сдула со лба завитую прядь и торопливо себя ощупала: плечи, запястья, ребра, ноги.

– Кажется, цела, – сообщила она.

– Тогда бежим отсюда, пока на нас крыша не обрушилась.

Снаружи снова громыхнула пушка – похоже, это Орлов со своими гвардейцами шарахнул все-таки книппелем по атакующим. От выстрела Настя вздрогнула, пригнулась. Сверху на нас посыпалась труха, и что-то пронзительно и на удивление протяжно заскрипело.

В отдалении послышались два залпа, один за другим. А затем совсем рядом с нами – такое чувство, что прямо за выбитым окном казармы – что-то оглушительно взорвалось, и кто-то истошно закричал.

Он кричал, и кричал, и кричал, а наверху продолжало скрипеть, и постепенно скрип этот превращался в визг. Тогда я схватил Настю за руку и потянул к выходу.

– Куда ты меня так тащишь⁈ – шипела она. – Я не успеваю! Я сейчас упаду!

Но в этот самый момент у нас за спинами обрушилась балка, и Настя рванул к выходу вперед меня.

– Быстрее, быстрее! Ты чего там возишься⁈

Мы выбежали на крыльцо. Настя сразу провалилась ногой в какую-то дыру, закричала то ли от боли, то ли от страха, но я мгновенно выдернул ее оттуда и буквально бросил с крыльца на траву.

Вокруг уже было полным-полно гвардейцев. Они метались туда-сюда, что-то кричали, куда-то время от времени стреляли. Подкатили еще пару пушек, и теперь с деловитым видом пихали им в жерла длиннющие шомпола.

Я закрутил головой, пытаясь найти среди всей этой сутолоки и неразберихи Катерину. Где же она, где? Нужно их с Настей уводить отсюда, покуда беды не случилось. Совсем не уверен я, что преображенцы смогут дать достойный отпор сразу двум атакующим их полкам, а значит очень скоро всех здесь попытаются арестовать. Но преображенцы без боя сдаваться не намерены, а значит поначалу будет добрая резня.

Нет-нет, для девиц здесь совсем не место. Уходить надобно, да поскорее…

И тут я увидел Катерину. Она стояла шагах в двадцати от нас с Настей, у самой пушки, которую подкатили только что, и что-то говорила стоящим рядом гвардейцам. Те понимающе кивали. Тогда Катерина коротким пинком сбила крышку со стоящего у ее ног ящика и двумя руками вынула оттуда ядро. Раскачав его, кинула одному из гвардейцев, и тот, выронив мушкет, едва успел его поймать. Кинулся заряжать пушку.

– Като! – закричал я и замахал над головой руками. – Като, мы здесь!

– Кать! – тоненько заголосила Настя. – Иди к нам!

И в то же мгновение «эполеты» над моими плечами вспыхнули зелено-красными всполохами. Зрение обострилось, усыпанное кровавыми брызгами лицо Катерины стремительно приблизилось, и стала видна каждая пылинка на нем, каждая крапинка. В деловито нахмуренных бровях я отчетливо различал каждый волосок, видел ресничку, прилипшую у нее под глазом.

А еще я видел пулю. Круглую горячую пулю, летящую точнехонько Катерине в голову. Я даже затрясся от напряжения, пытаясь затормозить ход времени. «Эполеты» на моих плечах сыпали искрами, а я метнулся вперед, к Катерине, чтобы убрать ее с пути несущейся к ней смерти, или же саму смерть столкнуть с убийственной траектории.

Пространство вокруг стало вязким, липким, даже каким-то тягучим. И совершенно беззвучным. Я попытался сделать шаг, но он дался мне с огромным трудом. Очень медленно оторвалась от земли нога, медленно согнулось колено, я медленно наклонился вперед, в сторону Катерины. Тело мое с большим усилием преодолевало сопротивление времени, но очень, очень неохотно.

Я видел, что пуля тоже продолжает свой полет, разрывая застывшее пространство. Она двигалась даже неспешнее меня, но зато была гораздо ближе к Катерине, и я понимал, что до нее она доберется раньше. На ничтожный миг, на долю мгновения, но все же раньше. И я увижу, как она входит Катерине в лоб над самой переносицей, оставив за собой круглое темное отверстие, увижу удивленный взгляд Като, и будет это длиться до тех пор, пока затылок у нее не взорвется кровавыми осколками.

Но я еще могу этого не допустить. Если смогу ускориться…

Я рванулся с удвоенной силой. Но я совсем забыл об одном. Забыл о Насте, которая стояла у меня за спиной и крепко держала меня за руку.

Рывок получился столь мощным, что ее оторвало от земли. Вряд ли она успела понять, что происходит, и просто отдалась на волю тех сил, которые превосходили ее собственные в тысячи, нет – в миллионы раз. Но она замедлила мое собственное движение, и я с ужасом осознал, что опоздаю. Уже опоздал…

Пространство с шорохом разверзлось передо мной, открыв бездонную черную пропасть. В то же мгновение воздух перестал быть вязким. Он больше не удерживал меня, и я влетел в образовавшуюся прореху на полной скорости, утянув вслед за собой Настю. Светящаяся полоса «тайной тропы» развернулась под нами, и мы упали на нее друг за другом, покатились кубарем. Эфес шпаги больно бил по ребрам, да еще Настя напоследок весьма чувствительно саданула мне коленом по печени.

Тем не менее я мгновенно подскочил на ноги и кинулся назад к еще открытому проходу. Но было совершенно ясно, что я уже опоздал. Там, снаружи, время все еще было замедленным, но оно все же понемногу продвигалось вперед, постепенно наращивая темп.

И тогда я крикнул:

– Трипта ла буарда грен рас!.. Трипта ла буарда грен рас, мать твою!

Глава 10
Как полезно порой бывает оказаться в Запределье

Проход закрылся. Только что он был открыт во всю ширину, но вот словно гигантское веко опустилось, и уже больше не поднялось, и мы очутились в кромешном мраке. Только пылающая полоса «тайной тропы» ярко светилась в этой темноте, но освещала она лишь нас с Настей – всё остальное было скрыто сплошной чернильной тьмой.

Впрочем, очень могло быть и так, что темнота вокруг тропы сгустилась от того, что там просто нечего было освещать. Там не было ничего материального, да и самого пространства не существовало, а заменяла его странная густая субстанция, в которой даже силовых линий магического поля я не мог уловить.

Едва я произнес свое заклинание, как полоска «тайной тропы» с едва слышным шуршанием устремилась вперед, напоминая знаменитую нить Ариадны, с помощью которой известный герой Древней Греции выбирался из лабиринта Минотавра. Тропа на сей раз получилась достаточно широкой, на ней запросто могли разместиться три человека плечом к плечу.

В очередной раз за последние несколько минут я помог Насте подняться на ноги и сразу же двинулся вперед по «тайной тропе». И немедленно услышал себе в спину:

– Ты куда? Я не могу идти так быстро!

Остановившись, я обернулся. Растолковал доходчиво:

– На «тайной тропе» нельзя долго задерживаться на одном месте. Когда откроется выход, нам нужно будет как можно быстрее добраться до него. Иначе есть риск остаться тут на веки вечные.

– Что значит «на веки вечные»? – Настя недоуменно вытаращила на меня свои светло-голубые глаза. Веснушки у нее на носу потемнели.

– Это значит: навсегда, – терпеливо пояснил я.

Видя, что она продолжает в сомнении топтаться на месте, взял ее за запястье и потянул за собой вперед по тропе.

– Чего хватаешься? – бормотала она, мелко семеня следом в своих туфлях с серебряными бантиками. – Больно же… Да отпусти ты, медведь неповоротливый! И чего Катька в тебе только нашла!

Руки ее я не отпустил, и отвечать не стал, но уста мои невольно тронула довольная улыбка. Выходит, моя Като во мне что-то нашла! Во мне, медведе неповоротливом! Да и никакой я не медведь, между прочим.

Настя то и дело наступала себе на подол юбок и едва не падала, так что мне пришлось в итоге остановиться и отпустить ее руку.

– Нам нужно идти быстро, понимаешь? Впрочем, ты можешь оставаться, а я пойду один.

Я развернулся и вновь направился по тропе вперед.

– Эй! – крикнула Настя мне в спину. – Ты куда? А как же я⁈ Да погоди же ты!

Я больше не оборачивался, но слышал, как подошвы ее туфелек звонко шлепают по тропе. Ее светящаяся поверхность по ощущениям походила на низко скошенную травку, вот только травка эта не распадалась на отдельные травинки, а была единой шевелящейся массой, может быть даже живой, если жизнь способна принимать такие умопомрачительные формы.

Наконец Настя меня догнала и зашагала рядом, обеими руками вцепившись в юбки и чуть приподняв их.

– Сумароков, тебе может никто об этом не говорил, но ты очень мрачный человек, – заявила она немного погодя. – Где ты появляешься, там постоянно происходит что-то нехорошее… Слушай, а может быть ты обычный бедоносец⁈ Тогда очень советую тебе сходить в церковь, пусть тебя там святой водицей обрызгают, да молитвы прочтут…

Она явно провоцировал меня на ответную реакцию. Но я не поддавался на такие уловки, не до того мне было. Я просто шел вперед по разворачивающейся под моими ногами тропе.

– А чего это мы молчим⁈ – воскликнула Настя немного погодя, когда поняла, что вступать с ней в пререкания я не собираюсь. – Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– Нет, – сказал я, чтобы снять вопрос.

Но мою спутницу такой ответ не устроил.

– Я не понимаю, зачем мы уходим от входа, – заявила она. – Там же Катька осталась. И все остальные. И еще там время остановилось! Я уже отсюда заметила, что они все там замерли, как в стоп-кадре. Почему ты не вернулся к ним?

– Туда нельзя было возвращаться, – терпеливо отозвался я. – Я больше не мог сдерживать время, я бы не успел ничего сделать. В следующий миг Катерине в голову попала бы пуля.

– Пуля? – Настя казалась крайне удивленной. – Как ты ее разглядел? Я не видела никакой пули!

– Ты и не могла ее видеть. Ты же не маг.

– Ну, хорошо… – Настя уже стала приотставать и потому ускорила шаг, чтобы снова нагнать меня. – Но зачем ты открыл этот проход?

– Я его не открывал, – не повернув, головы ответил я.

– Вот как⁈ А кто же его тогда открыл, по-твоему?

– Даже не представляю, – соврал я.

Все я отлично представлял. Я знал многих магов, способных открывать «тайные тропы», но никогда не слышал, чтобы их открывали на расстоянии, без личного присутствия. И еще я знал одно: светлейший князь Черкасский открыл у себя во дворце тропу, которая никогда не закрывалась и мог контролировать ее постоянно на протяжении многих лет. Других магов, способных на подобное, я никогда не встречал. Вполне возможно, что он был единственным. И вряд ли ему стоило большого труда открыть новый проход в Запределье прямо передо мной, даже не выходя при этом из собственного кабинета у себя во дворце.

– Ну, хорошо, – сразу поверила мне Настя. А может и не поверила вовсе, а просто сделала вид, что поверила. – Но зачем ты меня с собой сюда затащил⁈ Мне здесь не нравится совсем!

Тут я резко остановился. И Настя, тоже остановившись, запуталась в собственных юбках и чуть не вывалилась с тропы – мне пришлось даже придержать ее за волосы. Извиняйте, но это было первое, за что я успел ухватиться!

Она зашипел от боли, оскалив белые зубы (я давно обратил внимание, что у них с Катериной зубы удивительной белизны), и шлепнула меня ладошкой по плечу.

– Дурак, мне больно!

– Я только что тебя спас, – ответил я спокойно. – И я тебя сюда не затаскивал. Ты сама ко мне прицепилась.

– Да кто же знал, что ты рванешь сюда, как конь дикий⁈ – взвилась Настя. – Мустанг, блин!

Так же, как это порой бывало с Катериной, смысла Настиных слов я тоже не всегда был способен осмыслить. Они обе время от времени говорили какие-то странные вещи, которые находились вне пределов моего понимания. Поэтому вместо ответа я снова двинулся вперед, тем более что тропа, как мне показалось, уже замедлила свой бег. Это могло быть косвенным признаком того, что вот-вот откроется выход.

– Постой… – вновь заторопилась следом за мной Настя. – Да постой же ты, псих! А как же Катька? Ее ведь там уже убило, небось! Нам нужно вернуться. Может быть, я еще смогу ее спасти. Может ее там и не насмерть убило, а только ранило. Я врач, я могу помочь! Ты слышишь меня вообще, Сумароков⁈

– Слышу, – коротко сказал я, не замедляя шаг. – Но мы не можем вернуться. Проход закрылся, и теперь это невозможно. Мы можем либо выйти в том мире Запределья, который был указан в заклинании, либо остаться здесь и сдохнуть.

– Вот же черт! – с искренним возмущением отозвалась Настя и почесала свою растрепанную рыжую шевелюру. – Но как же Катька⁈

Я вздохнул. И продекламировал известную всем магам формулировку:

– «Никакой из миров Запределья не имеет общих границ ни с одним другим миром. Каждый из них имеет свое собственное пространство и свое собственное время»… Сколько бы мы с тобой не находились здесь – там, в нашем мире, не пройдет ни единого мгновения. Точнее, я не совсем правильно выразился. Само время там идет по-прежнему. Но мы вернемся туда в тот же самый миг, когда и покинули наш мир. И потому я хочу попасть в Серую Русь, чтобы найти там Зеркальный храм на скале Арабойра, пройти ритуал и стать Белым магом. И тогда мы с тобой, возможно, сможем вернуться в наш мир и помочь Като.

Настя непонимающе затрясла головой.

– Погоди… постой… Серая Русь, Зеркальный храм, Арабойра… Кем ты хочешь стать, я не поняла?

– Белым магом, – повторил я.

– Белым магом? Сумароков, ты дурак⁈

– Сама ты дура! – не выдержал я.

Уж больно меня эта девица раздражала. Так бывало, когда я ругался с кем-нибудь из моих сестриц. С Лизанькой, например. Обычно поначалу диалог наш протекал любезно и даже с нарочитой вежливостью, но тон беседы постепенно становился все выше, голоса все громче, и в итоге мы попросту начинали орать друг на друга.

Однако сейчас я понял, что немного погорячился, и хотел уже было принести свои извинения за излишнюю резкость, но в этот самый момент впереди перед нами открылся выход. Тьма раскрылась по вертикали, расступилась створками гигантских ворот, и в ворота эти хлынул дневной свет.

Он не был настолько уж ярким, чтобы ослепить, но все же распорол непроглядную тьму, и пылающий конец «тайной тропы» немедленно растворился в этом свете. И внутрь сразу устремились всевозможные звуки. Много звуков, и среди их разнообразия я услышал и знакомые – шелест листвы на легком ветру, щелканье сучьев, отчетливое кукование кукушки.

Вновь схватив Настю за руку, я торопливо устремился к выходу. Настя пищала и возмущалась, но волочилась за мной, путаясь в юбках и спотыкаясь едва ли не на каждом шагу. Тем не менее, уже скоро мы выбежали из прохода, отдалившись от него шагов на десять и только там остановились, переводя дух.

Настя согнулась в три погибели, уперевшись руками в колени, и тяжело дышала. При этом она крутила головой по сторонам, внимательно осматриваясь. Позади послышался сухой хлопок, в спину дунуло ветром.

Проход закрылся. Я даже оборачиваться не стал, чтобы убедиться в этом – слишком часто в последнее время мне доводилось пользоваться «тайными тропами», чтобы это до сих пор вызывало у меня какой-то интерес.

Мы находились в лесу. Это не был темный сосновый бор с сырой землей под ногами, усыпанной шишками. Деревья здесь были лиственные и не особо высокие, в основном березы, осины, липы. Лес явно был молод, и даже поваленных стволов или трухлявых пней здесь видно не было. Откуда-то тянуло дымом.

Та самая кукушка прокричала где-то неподалеку еще с десяток раз и смолкла, и уже больше я ее не слышал. Зато я услышал другой звук – лошадиное ржание. Слышно оно было достаточно отчетливо, чтобы понять, что животное находится где-то совсем близко. За ближайшими кустами, например.

Но прежде всего я хотел проверить другую вещь. Поднеся к лицу раскрытую ладонь, я попытался зажечь «лунный маяк». На какое-то мгновение мне показалось, что воздух над ладонью сгустился, но этим все и ограничилось. Как я не пыжился, «маяк» так и не загорелся.

Моя магия здесь явно не работала. Причем, наличие магического поля я чувствовал, его силовые линии пронзали мое тело, но как-то влиять на них я не мог. Здесь все было густо и сочно пропитано магией, но это была чужая магия. И пока я к ней присматривался, у меня появилось ощущение, что и она присматривается ко мне. Словно здешняя магия была живым существом. И может быть даже – хищным живым существом.

Все это было несколько странно. Лишившись магических свойств, я не мог бы и чувствовать присутствие магического поля. Однако я чувствовал его совершенно явственно, видел расположение силовых линий, ощущал их напряженность. Но управлять ими никак не мог, и это вызывало во мне некое чувство внутреннего противоречия.

Интересно, насколько сильны здешние маги? Как глубоко они смогли изучить свойства магического поля и с какой интенсивностью могут ее использовать? Впрочем, как раз это обстоятельство не особо и важно. Здесь я буду бессилен даже перед самым слабым и неопытным чародеем. Поскольку моя собственная магия равна нулю.

Рассудив таким образом, я прислушался. Услышал за кустами можжевельника лошадиное фырканье и уверено направился на звук. Настя послушно засеменила следом.

Мы обогнули заросли и сразу увидели лошадь. Она была оседлана, на боках даже болтались вещевые мешки, но всадника на ней не было. Склонив голову, лошадь мирно щипала траву. Когда мы вышли из-за кустов, она глянула на нас равнодушно, но сразу продолжила свое занятие. Мы ее мало интересовали.

– Какая милая лошадка! – восхитилась Настя. – Сумароков, ты только глянь какой у нее окрас! Серая в белых яблоках. Какая хорошенькая…

Лошадь и впрямь была хороша, и стоила должно быть немалых денег. Таких лошадей не оставляют без присмотра. Тем более с поклажей.

Осмотревшись, я заглянул за куст и увидел там хозяина этой великолепной кобылы. Это был длинноволосый молодой человек лет двадцати, облаченный в сверкающую кольчугу. Остроконечный шлем, похожий на шлем древнерусских витязей, валялся рядом в траве. В него уже забрался крупный еж, и теперь выглядывал оттуда, глядя на меня черными бусинками глаз.

Из горла молодого человека торчала длинная стрела, а он держался за нее обеими руками. В самый последний момент своей жизни он явно собирался вырвать ее из себя, но у него на это уже не хватило сил.

И вновь до нас донеслось лошадиное ржание. На этот раз оно было достаточно далекое, едва различимое, но Настя тоже его услышала, и мы с ней переглянулись. Не сговариваясь, прошли через поляну, обошли густые заросли молодняка и остановились как вкопанные.

Мы стояли на небольшой возвышенности, а прямо перед нами распростерлось огромное поле, похожее на круглое блюдо колоссальных размеров. И было оно сплошь усеяно трупами.

Судя по всему, не так давно здесь произошло какое-то большое сражение. Остатки обеих армий, должно быть, сейчас отошли на позиции, и даже не явились пока собирать своих убитых и раненных. Или же одна из армий была разбита в пух и прах, а ее противники бросились преследовать последних выживших.

Трава кое-где дымилась, промеж мертвых тел прыгали вороны. В небе кружили коршуны. Повсюду расхаживали лошади. За некоторыми из них волочились запутавшиеся в стременах убитые всадники.

– Господи… – прошептала Настя, прижав к лицу ладони. – Что это? Их здесь… тысячи! Они что – все мертвые?

– Пока еще не все, – хмуро ответил я. – Но скоро станут все…

Я не ошибся, были видны среди многочисленных груд трупов и раненные. Они еще шевелились, некоторые стонали, но было совершенно ясно, что долго это не продлится. Пройдет еще немного времени, и все они умрут. Живых на этом поле не останется никого, кроме лошадей и птиц.

Я медленно пошел вниз по краю гигантского «блюда», время от времени хватаясь за ветки растущих здесь повсюду кустиков жимолости. Или же растения, которое было просто похоже на жимолость.

– Сумароков! – услышал я себе в спину. – Алешка, ты куда⁈ Не бросай меня здесь одну! Мне страшно!

Видя, что останавливаться я не собираюсь, Настя засеменила следом за мной, подхватив юбки. В какой-то момент оступилась, грохнулась на землю, громко и непонятно выругалась. Смысл сказанных ею слов я уловил не полностью, но было совершенно ясно, что это очень крепкие ругательства. Такие, что идут прямо из глубины души. Впрочем, она тут же захныкала:

– Сумароков, скотина, не бросай меня! Я ударилась…

Я остановился, повернул голову. Настя лежала на земле в нескольких шагах позади меня и жалобно на меня смотрела. Лицо ее было перемазано в грязи.

– Экая ты бестолковая, Анастасия Алексеевна, – сказал я, помогая ей подняться. – По ровной земле пройти не можешь, чтобы не расшибиться.

Принялся рукавом вытирать ей лицо. Она морщилась, но не вырывалась. Потом заявила:

– И не Алексеевна я вовсе…

– Вот как? – я приподнял брови, хотя и ранее понимал, что никакая она Катерине не сестра. – А кто же тогда?

– Папу моего Андреем зовут.

– Андреевна, выходит?

– Выходит, так…

Немного подумав и покусав губу, я сказал ей:

– Оно может, конечно, и правильно, но пока тебе лучше оставаться Алексеевной. Покуда все считают тебя сестрой Като, к тебе меньше вопросов будет. Так оно и всем спокойнее…

И снова направился к полю боя. Тело одного из павших воинов было сплошь усеяно стрелами. Некоторые из них, вероятно, были зажигательными, потому что тело горело, источая тошнотворный запах паленого человеческого мяса. Многие трупы были облеплены воронами. Птицы хладнокровно выдалбливали им глаза. Тому, кто встретил смерть лицом вниз, в землю, повезло больше. А, впрочем, мертвым все равно, кому достанутся их глаза – птицам или червям.

Я шел медленно, внимательно осматривая поле боя. Вооружение у этих воинов было достаточно устаревшим, с точки зрения человека моего мира – длинные широкие мечи, гнутые луки, копья, палицы, секиры. Таким оружием у нас воевали, наверное, лет пятьсот назад, а то и больше. Мушкетов и пушек не было видно вовсе.

Заметив под ногами бесхозный меч, я подобрал его и взвесил в руке. Потяжелее, конечно, моей шпаги, но не критично. Практически, как батюшкин палаш…

Тут Настя за моей спиной вдруг истошно заорала, и я стремительно обернулся.