Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 186 (всего у книги 286 страниц)

Глава 20

Кирен

Кири держалась исключительно благодаря наставлениям почившей матушки. Благородная нейрин, учила она, всегда должна быть скромна, сдержанна и благожелательна. Тем более нейрин из героического рода, наследница великой Таволы Бэртель. Нейрин никогда не жалуется и не капризничает, она гордо носит имя семьи и стойко принимает любые удары судьбы.

К тому же благородным дамам не пристало задумываться о том, что происходит в большом мире, а во всём следует полагаться на мнение старших мужчин. Тем более что в роду Бэртелей теперь был настоящий глава: по праву крови, а не какой-то там чужак Рицторпен. Вот только Келлинна вчера сразу после общего собрания студентов увёл нейр Мортестиг, а до Кири вновь никому не было дела.

Так что, несмотря на воспитание, Кирен хотелось просто кричать и топать ногами, подобно какой-нибудь несдержанной Аримантис. Кирен не понимала, что происходит, а объяснять никто не спешил.

Занятия вчера отменили – неудивительно после той шумихи, что поднялась при виде мерзкого паразита, сумевшего обернуться в человека. Кирен душила ненависть к этим выродкам, а ещё были смешанные чувства к другим участникам этого действа. Нет, ну с госпожи Хайтвер взять нечего: иномирянка – она иномирянка и есть. Кирен прожила у госпожи Анники достаточно, чтобы понять: они там все немного тронутые. Вешка таскала людям из леса диких кроликов, так вместо того, чтобы добить придушенную дичь, жители Рэтскволла их выхаживали и оставляли в качестве домашних питомцев! У них кролики, видите ли, в специальную охранную книгу записаны, и люди в больших городах платят деньги, чтобы на них поглазеть. По мнению Кирен, лучше всего кролики смотрелись в рагу. То есть равно как и дракки – мёртвыми.

Кирен ещё на мгновение показалось, что в украшении на груди профессора она узнала Тойтс, но это было невозможно, девушка знала это наверняка. Чужой просто не мог к нему прикоснуться. А всё равно нарастало смутное волнение. Вероятно, из-за студентов, которые по причине вынужденной праздности не сидели по комнатам, добросовестно готовясь к предстоящим экзаменам, а сбивались в стайки по укромным местам и бурно обсуждали последние события.

– Кирен!

Вилма Дантирра с горящими глазами ухватила девушку за руку, когда та зашла в столовую позавтракать. И потащила к дальнему столу, где половина студентов уже была знакома Кири по злополучной вылазке в Абендир.

– Господа, кто ещё не знает – это нейрин Бэртель, – заговорщицки прошептала она. – Да, да, сестра того самого нейра Бэртеля и протеже госпожи Хайтвер – она к Кирен очень благоволит… Ах, Кири, я даже не сомневалась, что ваше благородное семейство тоже примкнёт к нам!

«К кому – вам?» – только собралась спросить девушка, но навстречу растерянной Кири уже поднялся бледный старшекурсник.

– Вейст Свельден, – представился он и глубоко склонил голову. – Счастлив приветствовать древнюю кровь в нашем тесном кругу, госпожа. Ваш поступок, ваша преданность… У меня просто нет слов! Я даже немного завидую, ведь вы стали первым хранителем, кто не побоялся, а сразу признал… О, я в полной мере разделяю ваши чувства! Столько времени мириться с предательством в собственном роду, но вы сделали верный выбор, ведь правда только одна! Я тоже прошёл через это, пусть и не имел чести лично вернуть Дары Господ тем, кто имеет на них истинное право…

Будь Кирен какой-нибудь невежливой Аримантис, она бы бесцеремонно спросила, о чём сейчас говорит этот уважаемый вейст. А главное, что и когда она сделала, чтобы удостоиться похвалы. Но Кирен ошеломили восторженные взгляды, направленные на неё со всех сторон, да ещё внимание четверокурсника – серьёзного мужчины, явного лидера в этом тайном обществе. И… Кирен, будучи благовоспитанной нейрин, лишь вежливо кивнула (большего человеку, который ниже её по статусу, не полагалось) и скромно присела за стол. Разносчик мгновенно сервировал ей место и ненавязчиво вызнал, чего бы нейрин желала на завтрак. Блюда появились спустя пару минут, и пока Кири пила крохотными глотками кофе (не преминув отметить, что в Северной Фларингии лучшим кофе считается эльзерский, а вот в империи Флоринге народ альзари о нём до сих пор слыхом не слыхивал), за столом продолжились разговоры, прерванные её появлением.

– …Какие могут быть сомнения? – горячо шептал Астель-Ройд, наследник нейрата Альттани – самого богатого в империи после владений Ратенволей. – Даже не нужно обращаться к прорицателям, будущее – вот оно, натойстороне. Они опередили нас в развитии на сто, на двести лет – и именно таков естественный ход истории, таков результат, к которому мы бы всё равно пришли… Альянс самодостаточных независимых нейратов, федеративное образование. Под управлением совета нейров, а не единоличной тирании самодура на троне…

Кирен, заслышав такое, едва не вскрикнула от шокирующего заявления. Но, оглядев лица собравшихся, с удивлением поняла, что остальные лишь одобрительно кивают. Но… это же заговор… Измена… Разве нет?

– Ведь кто такой император? Всего лишь первый среди равных. Он такой же нейр, как я, как нейрин Дантирра, как нейрин Бэртель… Забывший о равенстве и узурпировавший власть… Монархия – прошлый век! Как один человек может представлять целую страну, руководствуясь лишь личной выгодой?..

– Но ведь и унихАльянс уже не тот, что был прежде, – возразил кто-то. – Насколько я помню, членство в Альянсе там теперь выборное, а не наследное. А границы между областями окончательно стёрты, и Северная Фларингия теперь унитарное, а не федеративное государство… Такой судьбы вы желаете нам в будущем? Лишиться собственных земель в пользу единства страны? А потом и вовсе утратить полноту власти, деля её с оппозицией, как сейчас Альянс делит её с Унией и Био-30?

– Они совершили ошибку. Мы же этого не допустим. И, заручившись поддержкойихАльянса, создадим свой. Они же, по сути, наши двойники, братья… Ведь из Высшего совета нейров он и возник когда-то. Только в их истории не было этого паразита – императора, и поглядите, каких высот они достигли. А что сейчас может наш Высший совет? Только угодливо поддакивать, не имея реальной силы… Мы это изменим! Мир возвращается к истокам, и именно мы должны встать во главе перемен. И… когда случится то, чего все мы ждём, разве можем мы позволить императору представлять человечество?..

Поклевав яблочный пирог, Кири тихо выскользнула из-за стола: в пылу развернувшейся дискуссии этого никто не заметил. Но хотя бы полог тишины поставили, подстраховались от лишних ушей. Кирен и так услышала слишком много против своей воли, а благородные девушки её возраста не должны интересоваться политикой. И тем более участвовать в планирующемся госперевороте.

Она отправилась на занятия, но в лаборатории мэтра Фортнеля, земника, не было никого из её группы. Сам мэтр, оторвавшись от горшка с кусачей сарраценией, лишь раздражённо махнул рукой: иди гуляй. Кажется, сегодня тоже никто не собирался ни учить, ни учиться.

Погода к прогулкам не располагала – снаружи моросил мелкий дождь, но в корпусах было ещё хуже. Кирен нутром чуяла напряжение, сгустившееся в университете, атмосферу таинственности и подозрительности.

«Технический прогресс – благо или проклятие?» – из коридора донёсся голос госпожи Хайтвер. Голос был неживым, Кири сразу это поняла: иномирныегаджетыслегка искажали звук, а девушка еще два месяца назад узнала у Анники, что чьи-то речи могут бытьзаписаныи воспроизведены бессчётное количество раз.

Так и было: над небольшим визиром склонились четверо студентов в укромной нише и ловили каждое слово из новоговидеороликапрофессора. Вилма Дантирра на днях хвасталась, что отец тоже заказал ей визир через торговый синдикат «Весёна и Ко», нечувствительно подмявший под себя весь товарооборот между мирами. И стоило это ему едва ли не три тысячи велленсов – половину годового обучения в университете.

«…Научно-технический прогресс в Северной Фларингии несомненно повлёк за собой улучшение качества жизни… до определённого момента. До всем известных трагических событий. Всемогущество и безнаказанность – вот что сгубило наш мир. Выжженные бесплодные земли, отравленные реки и океаны, изменение климата, беспощадные биовойны, вымирание целых видов, мутации и, как следствие, жёсткие законы – всё это людских рук дело… И как долго останется нетронутым этот девственный мир? Если уже сейчас из империи сотнями тонн вывозят плодородную землю в обмен на сомнительные «блага цивилизации» – электричество и развлекательные программы… Как скоро разграбят недра нетронутых земель в погоне за этим самоубийственным якобы прогрессом? Повторяется история с Атталикой: только аборигенам за чистое золото тогда платили стеклянными бусами. А сейчас за золото, которое ничего не стоит синтезировать в любом количестве, умирающий мир скупает у наивных нейров империи права на добычу углеводородов и разработку редкоземельных металлов… Человечество ненасытно и в своём стремлении к наживе погубит себя. Люди, живущие такой короткий век, нуждаются в высшей силе, в неком патроне – строгом, но дальновидном и милосердном, который не позволит им сгубить самоё себя…»

Студенты не отрывались от маленького экрана, из которого вещала женщина, возомнившая, будто она вправе решать за политиков, как жить двум мирам. Её дело. Кирен всё равно в этом ничего не понимает и даже не интересуется, а если возникнет необходимость разобраться, то ей всё разъяснит Келлинн. Потому она и решила прогуляться до мужских апартаментов для высокородных студентов в надежде застать брата.

Мощёные дорожки были скользкими, с размытых дождями газонов на них наползла грязь, смачно чавкая под подошвами ботиночек. Под ногами Кирен ещё прошмыгнул дракк – совсем обнаглели, твари! – и Кирен, тоненько взвизгнув от неожиданности, едва не упала, потеряв равновесие.

Однако её подхватили сзади за талию и плечи, выровняли и вновь поставили на землю. Руки убрались чуть позже, сначала убедившись в устойчивой позиции Кири. Как шахматную фигурку на доску поставили.

– Под ноги смотри, – скупо бросил мужчина и, даже не обернувшись, зашагал дальше своей дорогой.

А вот Кирен сразу узнала и голос, и коротко стриженый затылок, и чёрную кожаную куртку. И неожиданно разволновалась. Это же тот господин Рой! Очень значимый человек в том мире. Кирен вдруг устыдилась того, какая она маленькая, глупая и нелепая в сравнении с человеком, который занимается по-настоящему важными вещами. Вывел их, безответственных идиотов, из жуткого Абендира, и даже не пожалел вчера своего драгоценного времени, чтобы объяснить всем студентам университета смертельную опасность того места. А ведь это не рядовой биоз, а целый посол, официальный представитель иного мира!

Кирен вчера показалось, что жёсткие обличительные фразы адресовались только ей. Чёрные глаза господина Роя буравили студентов насквозь, и Кири даже испытала некое облегчение, разрядку, когда их отчитывали. Кири виновата, и какое счастье, что она может понести за это заслуженное наказание! Это было незабываемое чувство очищения, освобождения – чувствовать на себе суровый взгляд и понимать, что вот это и есть искупление. Её отругали, но простили. Как Кири после этого стало легко! Из-за накрывшей эйфории она прослушала, что там говорила госпожа Хайтвер после, и почему потом все так переполошились… Ну да, дракк… Но ведь главное, что господин Рой больше не сердится на них! Это поистине благородный человек, который не наказывает, а лишь объясняет, направляет… Потому что его недовольство и было самым болезненным наказанием для Кири.

Теперь вот ещё споткнулась так неосторожно, вновь вынудив милосердного господина прийти на помощь глупой студентке… Позор, нейрин Бэртель. Как можно быть такой неудобной, такой проблемной уже третью встречу подряд! И что сделать, чтобы не натыкаться каждый раз на раздражённый взгляд? Что, интересно, может заставить господина Роя смягчиться? И… умеет ли он улыбаться?

Взволнованная этими мыслями, она дошла до домика Келлинна. Но названый брат так и не вернулся со вчерашнего дня. Испытывая потребность в поддержке и совете, она решила пройтись и до преподавательского сектора. Но перед тем как постучать в дверь госпожи Хайтвер – уж она точно смогла бы приободрить, а то и объяснить, что происходит, – Кирен услышала разговор на повышенных тонах. И застыла. Нет, как благовоспитанная нейрин, она должна немедленно уйти, ведь подслушивать совершенно недостойно её высокого статуса… Но второй голос гипнотизировал. Ведь это был он – господин Рой.

– …И долго ты намерен оставаться в тени? – раздражённо вопрошала госпожа Хайтвер.

– Перед тобой ещё не отчитывался, – не менее раздражённо отвечал господин Рой. – Хайтвер, какого чёрта?! Чего ты добиваешься? К чему это всё?

– Чтобы восстановить справедливость! – прошипела профессор. – Теперь, когда мы знаем, как всё было… Будто ты не ощущал этого раньше: превосходство над смертными букашками, а теперь, когда истинные слова вновь обрели силу…

– Это ты находишь удовольствие в беспрекословном подчинении тебе слабых духом, – презрительно парировал мужчина. – Пользуешься своей кастрированной сутью – если не истинным словом, которое ты когда-то утратила, так харизмой… Всё компенсируешь собственную ничтожность, Хайтвер? Скольких бы ты ни уложила к своим ногам за эти столетия, а я всё равно остаюсь первым, а то и единственным, кто тебя отверг.

– Ты просто ни разу не пробовал, красный, – мелодично рассмеялась профессор в ответ. – Это… вдохновляет. Да что далеко ходить… Нейрин Бэртель, что же вы всё стоите? Заходите уже!

Перед Кирен внезапно распахнулась дверь, будто подхваченная резким порывом ветра.

– Ну же, милая, – подбодрила её госпожа Хайтвер, стоя вполоборота.

И Кирен, благовоспитанная нейрин, конечно же, не могла позорно убежать, будучи застукана за подслушиванием.

– Добрый день, госпожа Хайтвер, – пролепетала она. – Прошу меня извинить, я…

– Ах, полноте, – рассмеялась женщина.

И развернулась к Кири лицом. И выдающейся грудью. На которой – теперь уже не было никаких сомнений – был приколот Тойтс, а не какая-то похожая брошь. В том мире так искусно подделывали украшения, которые называлисьбижутерией– от действительно драгоценных вещей и не отличить. Но это был именно Тойтс.

– Вы…

Кирен охватила дрожь. Мелкая, противная, предвещающая что-то ужасное. Сначала у Кири мелькнула обнадёживающая мысль, что перед ней кто-то из её рода… Но наивную думу быстро смело понимание. Нет. Не из её. Они ехали вместе шесть часов из Эттсена в Эбендорф, и ни разу Тойтс не проявил себя в присутствии госпожи Хайтвер. Липкий страх начал расползаться по спине. Она не могла отвести взгляд от семейной реликвии, которая – боги, кажется, это и есть начало конца всего сущего – вдруг оказалась в чужих руках…

– Я, – понимающе улыбнулась госпожа Хайтвер. – А это – Ключ, да. И вот же до чего забавно: у драконьих артефактов есть особая защита. Выкравший их предатель становится навеки с ними связан. И его потомки тоже. Это метка. Это своего рода проклятие, помечающее дурную кровь для нас. Вы так часто и быстро мрёте… Но кровь не обманет, она рано или поздно приведёт по ниточке к похитителям. А вы, глупые люди, считали наши артефакты неким источником силы, что даётся только лишь потомкам первых похитителей. Это маркер, если говорить по-современному. Ваш Тойтс просто пометил весь род предателей, чтобы никто не ушёл от возмездия. Ведь это у вас прошло несколько поколений, а для нас вы просто муравьи-однодневки. Грубо? Но, простите, милая нейрин Бэртель, это так и есть. Но теперь Ключ вернулся к истинным хозяевам…

– И это не ты, – вдруг резко оборвал профессора господин Рой. – Ключ всегда принадлежал Красному клану.

– Больше нет кланов! – прошипела госпожа Хайтвер. – Никого нет! Но с помощью Ключа это можно исправить.

– Это не тебе решать, Хайтвер.

Глаза господина Роя почернели настолько, что Кирен почти физически ощутила боль от его гнева.

– Я жду, – процедил мужчина.

Профессор Хайтвер неохотно отцепила брошь от ткани платья и протянула её мужчине. Кирен будто завязла в густом киселе и не могла пошевелиться. На её глазах происходило нечто дикое, невообразимое, невозможное…

– А это даже забавно, – нервно усмехнулась госпожа Хайтвер. – Человеческая подстилка Тавола Бэртель когда-то похитила Тойтс у твоего отца, Драгана Ярого. А сейчас её правнучка трясётся, а по сути сама отдала украденное прежним хозяевам. Избавь уже девочку от сомнений. Сделайсвоей. А что, неплохой экземпляр для коллекции… Когда она у тебя пополнялась в последний раз? И осталось ли в ней вообще что-то? Тебе же хочется. Ах да, тебе претит пользоваться своей харизмой… Не любишь быть на виду. И не любишь, когда твои сокровища мрут. Тогда убей её, это будет гуманнее. Нет, лучше я сама…

– Хайтвер, заткнись. И выйди, – тихо попросил господин Рой. – Как тебя там… Кирен Бэртель?

У Кири не было сил, чтобы даже просто кивнуть. Господин Рой кивнул за неё.

– Не бойся, – сказал он.

Не предупредил, не угрожал, просто уведомил.

А потом улыбнулся.

Всё было как в замедленнойзаписи.

Сначала собрались морщинки вокруг глаз. Потом обозначились неожиданные ямочки на будто высеченных из камня щеках. На крепкой шее проступили алые и золотые чешуйки. Улыбка была скупая, но это была она. Предназначенная только одному человеку – Кирен.

И все чувства, что когда-либо испытывала Кири до этого, внезапно померкли перед счастьем от созерцания этой улыбки. Господин Рой любил её. И Кири любила его – своего патрона, своего господина… своего дракона.

Кэл

Гулять по оживлённому центру Эбендорфа, с одной стороны, было интересно, а с другой – как-то странно. Как будто находишься на огромной съёмочной площадке эпичного блокбастера, и для пущей достоверности режиссёр решил отгрохать настоящий средневековый город, а не ограничиваться павильонными съёмками.

Для актёров не пожалели аутентичных костюмов, но если присмотреться, то нет-нет да и выглянут у одного под грубой холщовой рубахой джинсы, а торговец невзначай достанет из-под прилавка карманный калькулятор. Среди массовки встречались и обычно одетые люди – какие-нибудь визажисты и другие работники киноиндустрии. Разве что они не деловито сновали, выполняя свою работу, а восхищённо рассматривали декорации, как будто первый раз видели.

Кэл тряхнул головой. Нет, не работники. Соотечественники из его родного мира. Экотуристы, любители экстремального отдыха (а уровень комфорта в местных гостиницах, специфическую еду и отсутствие коммуникаций иначе как экстримом не назовёшь), блогеры, журналисты…

Над парадным входом трёхэтажного торгового дома уже вешали яркую растяжку: «Новинка! Связные гаджеты, низкие тарифы! Месяц бесплатной подзарядки в подарок!». Вот оно всегда так. Из-за отдалённости Эбендорфа от технически развитого мира тут, пардон, ещё неделю назад нормальной туалетной бумаги было не отыскать. Нет, был аналог – пачки нарезанных листов, но в рулонах как-то привычнее. А стоило произойти чему-то важному, как торговцы мгновенно сориентировались в угоду нахлынувшей толпе иномирцев. Вон, уже и до рекламы провайдерских услуг дело дошло.

Ради интереса Келлинн зашёл внутрь, и между прилавков с перчатками и механическими часами действительно разгружали коробки с планшетами и смартфонами.

– Да, ить, осторожновей, а! – ругалась вездесущая чувырла. – Побьёте мне всю технику, с чем я флагманский филиал тутова открывать завтра буду?

– Весёна Дубравишна, правильно говорить не «тутова», а «тут», ещё можно «здесь», – деликатно раздался тихий голос.

За чувырлой, одетой в деловой брючный костюм, неотступно следовала дама интеллигентного вида в очках и постоянно поправляла ей речь.

– Агась, – благодушно кивала лесная дева. – Ты, ить, давай, учи, как правильно балакать, а то мне на всемирном экономищенском форуме ещё выступать на той седмице.

– На той неделе… И это ваше «агась» и «ить»…

– Спикер буду, не орочий хрен, агась! Хотя хрен орочий – эт’, канеш, тоже та ещё хреновина… Не видала, поди, таких в своём мире-то? Эй, Гра’арх, подь сюда!..

Незамеченный никем Кэл вышел. Гулял он предусмотрительно под «вуалью». Для жителей Фларингии он, может, и Доктор Кэл – отважный ветеринар-первопроходец, спаситель неведомых зверушек. А в империи Флоринге за излечение дракка и побить могли. Это в лучшем случае. Скорее камнями закидать – тут это в порядке вещей.

А ещё Кэл гулял под ментальными щитами, отрабатывая их стабильность и плотность в разношёрстной толпе. Иногда приподнимал их и убеждался, что некоторых вещей лучше не слышать. Особенно когда всего за пару недель его резерв скакнул так, что волны чужих эмоций, ощущений и обрывочных мыслей едва с ног не сбивали. Защита от всего этого была теперь не просто показухой – мол, смотрите, как умею! – а острой необходимостью.

Хренов дролечка, как обычно, был прав. Но сидеть взаперти уже осточертело.

Новые умения в очередной раз поднимали очень деликатный этический вопрос. Допустимо ли использовать менталистику по отношению к родным и близким? Раньше Кэлу казалось, что нет. Ну, не по-мужски это, блин! Некрасиво. Мерзко. А случай с Кирен показал, что ошибался. Прохлопал вот ушами сестрёнку, наивно полагая, что если она захочет поделиться проблемами или переживаниями, то скажет это сама – словами через рот. А исподтишка отслеживать её эмоциональный фон – это последнее дело, натуральное вмешательство в личную жизнь. Это ж, блин, как тайком читать дневник своего ребёнка, которому единственному он доверяет свои нехитрые (ну, то есть самые страшные) тайны. Да нахрен таким козлом быть… А оказалось, что лучше бы был.

Как Мортестиг, интересно, справляется с этой моральной дилеммой? Впрочем, о чём Кэл сейчас… Где Мортестиг, а где мораль.

Мог бы хоть предупредить, прежде чем хватать за шкирку и пихать в портал. Нет, что лучше отсидеться где-то несколько дней, Кэл и сам допёр, когда спустя несколько часов в Эбендорф нагрянули целые толпы журналюг из Северной Фларингии. И ещё когда в доме, куда его бесцеремонно отправил Мортестиг, вдруг обнаружился полковник Вейстлен.

– Кэл, вам лучше… кхм… взять «академ» на некоторое время, – согласно кивнул старик, сопроводив взглядом спину Мортестига, исчезнувшую сразу же в новом портале.

Так что Келлинн уже два дня отсиживался в старинном особняке на улице Хельдзааг. И народу в нём оказалось неожиданно много, будто и не уезжал из Рэтскволла. Та же Рим. Тот же полковник с Лурцей, уже госпожой Вейстлен. Даже не так – госпожой вейст Лен. Кэл читал в местных газетах, что старик теперь официальный посол Альянса. Сам хозяин дома появлялся редко. Вопросов было много, но в особняке висело такое напряжение, что Кэл решить погодить с ними. Тем более что ему тоже было, о чём промолчать. С Рим общение не задалось, от неё шли явственные флюиды негодования. Даже с плотными щитами читалось – по одной только разъярённой мордашке. Тем не менее полковник настойчиво просил оставаться в доме.

На третий день Кэл всё же не выдержал и пошёл прогуляться по столице. А по возвращении, наслушавшись всякого на улицах, доверительно поделился со стариком подозрениями, что в Эбендорфе назревает какая-то политическая фигня. И нет, не связанная с Хет. О ней он пока не готов был говорить, да и соседи по дому не поднимали эту тему. Ну, может, и поднимали, но не в его, Кэла, присутствии.

– Келлинн… – неохотно ответил Вейстлен. – Я прошу вас оставаться в доме в том числе по этой причине.

– То есть вы и так уже знали, что в империи готовится переворот? – удивился Кэл. – Что местная аристократия планирует свергнуть императора? Мне вот нахрен это не нужно было слышать, но догадаться оказалось несложно, что этот их совет нейров готовит заговор…

Полковник поморщился.

– «Этот их»… В этом-то и проблема: вы теперь тоже нейр, Кэл. Так что скорее «этот ваш». И нам совершенно не нужно, чтобы гражданин Фларингии, лицо Интеграции, оказался замешан в свержении правителя другой страны. Пусть это остаётся внутренним делом империи. Ну, по крайней мере, так это будет выглядеть. Поверьте, независимо от исхода заговора вам такая слава ни к чему.

– «Не нужно нам»? Так вы что… – не поверил Кэл. – Поддерживаете переворот?

– Я работаю на Альянс, Кэл, – сухо ответил старик. – Если вы вдруг забыли. И, да, Альянс уже несколько месяцев спонсирует северные нейраты деньгами и оружием. Объединившись с Высшим советом нейров, Альянс планирует укрепить собственные позиции в Северной Фларингии и окончательно вытеснить Унию из триумвирата. Всё шло по чётко разработанному плану, но в свете последних событий уже не знаю… Ибо этим хаосом сейчас воспользуются незапланированные игроки. А ведь вам, Келлинн, в этом плане тоже изначально отводилась немалая роль… Скажите спасибо, что у меня пока хватает влияния, чтобы оградить вас от этого.

Нет, старик, конечно, всегда был себе на уме, но Келлинну казалось, что после того, что они вместе пережили в Рэтскволле, он вправе считать себя если не другом старика, то хотя бы лицом, заслуживающим доверия… А тут такое признание… Впрочем, разве альянсовцы когда-то играли чисто? Всё равно будто под дых дали.

– Роль, значит… И давно я ваша марионетка, полковник? – ровно спросил он. – Это же вы настояли, чтобы я поехал учиться. А до этого наверняка докладывали Альянсу о моих экспериментах над дракком. И обретении магии.

И, не таясь, попытался проникнуть в разум старика, чётко проговоривоупе йе хейст фёр май. Может, Вейстлен и не так силён в дракктаале, как Хет, но суть заклинания уловить должен. Вот и этическая проблема решилась. Предупредить о намерении залезть в чужой мозг. А потом сделать это. Всё честно.

…Не вышло.

– Электронная начинка, Кэл, – старик хлопнул себя по колену, с интересом вглядываясь в серебристую магическую вязь, которую не должен был видеть. Заклинание, не достигнув своей цели, потихоньку угасло, растворившись в воздухе. – Гасит «менталку». Келлинн, вы будто до сих пор живёте в своём идеальном блогерском мирке. Вы действительно думали, что обретя силу, будучи первым и пока единственным магом, рождённым в Северной Фларингии, сможете вот так запросто разгуливать по чужому миру, учиться, наслаждаться жизнью?.. Вы не представляете, каких трудов мне стоило убедить Альянс, чтобы я и впредь оставался вашим куратором. Нерре Мортестига едва на нейроны не разобрали в наших лабораториях, когда всё это началось. А вы, значит, особенный? Никогда не задумывались, почему не торчите сейчас в бункерах Альянса? Откуда вас бы не выпускали ещё много лет.

Кэл нахмурился. Вообще-то нет, блин, не задумывался. А сейчас представил и похолодел. А действительно… Зная жёсткие методы Альянса и Био-30, Кэла – отныне мага! – преспокойно выпустили из-под купола в другой мир.

– Это было одним из условий, на которых Мортестиг согласился на обследования.

– Ч-чего, блин…

– Вы спасли ему жизнь. И два месяца приглядывали за Аримантис, когда у него самого не было возможности. А нерре умеет быть благодарным. В итоге вас трогать не стали. Теперь у вас есть магия, свобода, возможность учиться. А вы возмущаетесь, что я чего-то не договариваю. Хм, «марионетка»… Да, Келлинн. Но не моя. За ниточки вас дёргают другие люди. Или не совсем люди…

Полковник пристально уставился в глаза Бертла. Кэл только сейчас заметил, что у старика больше нет катаракты. А задним числом сообразил, что хромота тоже пропала.

– Я говорю о драконах, Кэл, – сказал Вейстлен.

Келлинн не ответил. Но не отвёл взгляда и даже не изменился в лице. Зато изменился полковник.

– Так вы знали… – ошеломлённо сказал он.

Кэл снова промолчал. Чуть усмехнулся и ответил:

– А что, тоже привыкли считать меня недалёким качком?

– Давно?

С той ночи, как случайно подслушал, что саму себя она называет Хайтвердраг. И мыслит вовсе не на том языке, на котором общается с ним. И когда исчез Тойтс – о его пропаже Кэл узнал ещё до дролечки. Но и об этом промолчал. Потому что Хет имела на Тойтс право. Это её вещь. Раз сумела взять.

– А зная… Всё равно сочувствуете ей? – нахмурился старик.

– А что она сделала? Вы же, блин, не понимаете, – глухо сказал Кэл. – Она... она такая…

– И слава богу, что меня этим не зацепило. Возраст, видимо. «Такая»… такая госпожа? – хмыкнул Вейстлен. – Вы спите вместе? Давно вас тянет к властным женщинам? Вы ведь понимаете, что это всего лишь умелая игра на ваших чувствах, тонкое психологическое воздействие, подкреплённое выдающейся харизмой?

– Мозгами – да, понимаю. Их мне дролечка уже вправил, – усмехнулся Кэл. – С левой ноги у него это отлично получается. А вот принять…

– И дело даже не в том, что сделала или ещё сделает. А в том, на что способна… Вы разве не смотрите эти ролики?

Кэл смотрел. С появлением связи в Эбендорфе и при вынужденном безделье – что ещё оставалось делать?

Хет выходила в эфир два раза в день. После этих коротких видео миллионные репосты, блоги, обсуждения взахлёб перегружали сервера по всей Фларингии. В отличие от Кэла, дролечка от внимания так просто спрятаться не мог. Официальный посол всё-таки. Но хотя бы оградил от этого Рим. И вот нужно бы опять почувствовать к Мортестигу благодарность, но…

– Ч-чёрт… – вдруг осенило Кэла. – Если Альянс спонсирует восстание нейров против императора… И вы работаете на них, но при этом близки с Мортестигом, живёте вот у него… А ведь он – императорский бастард, если в универе не врут… И, вы думаете, он позволит вам и вашей конторе свергнуть папеньку? Он же, блин, высший хреномаг! Или вы рассчитывали устроить переворот за его спиной? Вы будто не видели, на что он способен! Вы же, получается, сейчас играете по разные стороны… Враги, по сути. Но пользуетесь его гостеприимством, меня вот ещё укрываете у него же…

– А мы с нерре никогда и не обманывались в том, что можем быть друзьями, – усмехнулся полковник. – Да, он прекрасно понимает сложившуюся ситуацию. Которая, к тому же, осложняется его магической клятвой преданности императору. Но нерре – благородный человек. Уж для достойного врага у него всегда найдётся кров и ужин… Не понимаете, как такое может быть? Всё делите мир на чёрное и белое, Кэл?

– Я, если честно, вообще уже ни хрена не понимаю, что хорошо, а что плохо, – честно ответил Кэл.

«Что такое хорошо, и что такое плохо» – и стало темой последнего выпуска Хайтвердраг. Закончилось оно за несколько секунд до того, как предзакатный семнадцатимиллионный Отцен погрузился во тьму, когда мощнейший магнитный импульс выжег всю электронику и вырубил электросети. А после над беспомощно замершей столицей Северной Фларингии воспарил громадный чёрно-золотой дракон.