Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 231 (всего у книги 286 страниц)

– Да хватит уже пихать мое несчастное тело, аспирант! Ты очень туго соображаешь для человека, который только что сдал экзамен по эфирной магии… Я ведь предупредил тебя, что изучать сегодня мы будем явление «подсадных сущностей». Так неужели ты полагал, что я рискну подсадить в собственного ученика какого-нибудь бесстыжего демона?

Я опешил.

– Постойте… Вы хотите сказать, что находитесь сейчас в моей голове?

– Ну, слава Богу, догадался! – с облегчением рассмеялся Амосов. – Хорошо хоть шпагой в меня тыкать не начал! А ведь было такое желание, а, Алешка? Было же?

– Что вы, Петр Андреевич! – смутился я. – Как можно⁈

– Да можно, можно, – заверил меня Амосов. – Я же в свое время тыкал… Но я чувствую, что у тебя появился вопрос.

– И даже не один! – воскликнул я.

– Ты хочешь знать, могу ли я сейчас, подселившись в твое тело, как-то на него влиять? Так вот: могу.

– Как, например?

– Вот так, – ответил Амосов.

И я вдруг, сам не понимая, как это произошло, поднял руку с раскрытой ладонью и довольно чувствительно шлепнул себя по щеке.

– И еще раз, – приказал Амосов.

Я поднял другую руку и шлепнул по другой щеке.

– Да как же так⁈ – вскричал я в сердцах и спрятал руки за спину, сцепив пальцы замком. – Я уверен, что не собирался делать этого!

– Само собой не собирался, – со смешком согласился куратор. – Зато собирался я! И заметь: ты был осведомлен, что я был в тебя подсажен, но тем не менее все равно не смог ничего с этим поделать. А теперь представь себе, что чувствует человек, который не знает о том, что в него подселилась другая сущность. Эта сущность не станет с ним общаться, как я сейчас общаюсь с тобой. Она не произнесет ни единого слова, но тем не менее будет приказывать исполнять свои желания.

– И какого же рода могут быть эти желания?

– Тут все зависит от подселившейся сущности. Как правило, это развоплотившиеся демоны, утратившие свой облик при переходе в наш мир из Запределья, и выбор нового тела зависит от той цели, которую демон преследует. Но бывает и случайный выбор. И жертва долгое время не может понять, что с ней происходит. Странные мысли, странные желания, странные поступки, совершенные помимо воли… Человеку кажется, что он сходит с ума! Он начинает метаться, ходить в церковь, к бабкам-травницам, к докторам. Но они ничем не могут ему помочь.

– Очень неприятно, – заметил я. – Такой демон может принудить человека совершить какой-то фатальный поступок? Самоубийство, например?

– Самоубийство? Почему бы и нет? Он вполне способен на подобное, вот только происходит оно крайне редко.

– И почему же?

– Для такой сущности новое тело, в которое оно подселилось – весьма ценное приобретение. Не стоит думать, что это настолько просто – вселиться в чужое тело. Для того должны сойтись воедино сразу несколько факторов. Собственно, удачное подселение – это крайне редкое событие, и сущность будет всеми силами держаться за вновь обретенное тело. Но вот прежняя душа… Она для новой сущности не интересна, и быстро начинает ей мешать и раздражать. Постепенно новая сущность уничтожает ее, гасит ее сознание, затмевает его своим собственным. И некоторое время спустя душа теряет контроль над телом. Угасает, становится просто узником в тесной темнице.

– Я ничего не знал об этом… – пробормотал я. – Но все же как быть с самоубийством? Вы сказали, они происходят крайне редко… Но это означает, что иногда они все-таки случаются?

Амосов вынудил меня почесать затылок. Я даже не заметил, когда успел расцепить пальцы за спиной.

– Бывает и такое, – не стал спорить он. – Это самый крайний случай, и я на своем веку с такими не сталкивался.

– А может сущность самостоятельно покинуть захваченное тело? – продолжал интересоваться я.

– Случается, – ответил Петр Андреевич и хохотнул. – Я вот собираюсь вскоре покинуть тебя и вернуться в собственное тело. Оно хотя и не такое молодое и здоровое, но все-таки мое. И мне оно нравится. Да и привык я к нему. Хорошо знаю, чего от него можно ждать.

– Вы – это понятно! – сказал я с плохо прикрытым нетерпением. – Но как быть с посторонними сущностями? Демонами, к примеру?

Задав этот вопрос, я тут же вздохнул, понимая при этом, что вздох этот на самом деле принадлежит Петру Андреевичу.

– Как правило, демоны покидают захваченное тело только после его гибели, – пояснил он. – Но в это время тело уже бывает сложно узнать даже самому близкому человеку. Сознание к тому моменту уже полностью изменено. Манеры и стиль поведения тоже меняются до неузнаваемости. Одежда, прическа, речь, способ преподносить себя в обществе – все становится абсолютно иным… Однако гибель тела не означает гибели подсаженной сущности. Спустя некоторое время после остановки всех жизненных процессов сущность покидает тело, и может оставаться в таком подвешенном срединном состоянии довольно продолжительное время.

– Месяцы? – уточнил я. – Годы?

– Порой и столетия! Это кому как повезет. Для бесплотной сущности не так-то легко самостоятельно вселиться в чужое тело. Но в награду оно наделено терпением ждать этого момента сколько угодно долго. Хоть тысячу лет.

– А на теле после ухода сущности могут оставаться какие-то следы его пребывания?

В ответ на свой же вопрос я сам и пожал плечами. От имени Петра Андреевича, разумеется.

– Подсаженная сущность – по сути чужой бесплотный дух, напрямую он не может оставить на теле никаких следов. Конечно, он может сделать это опосредованно – приказать нанести сам себе увечья, например, но это никак не сможет доказать наличие посторонней сущности… Когда сущность покидает тело – а, как правило, это уже мертвое тело! – от него остается лишь струйка пара да не очень приятный запах, который быстро выветривается. Впрочем, ты и сам сейчас все увидишь…

Я почувствовал легкий укол в груди, а потом увидел, как тело Петра Андреевича пошатнулось. Он резко опустил голову и часто задышал, глядя на меня немного потерянным взглядом. Я тут же подскочил к нему и придержал под локоть, чтобы не дать ему упасть.

– С вами все хорошо, Петр Андреевич?

– Да-да, Алешка, со мной все отлично. После перехода всегда голова немного кружится. Резкая смена угла зрения, потеря ориентации… Случается…

В этот момент я громко икнул, и изо рта у меня вылетела струйка пара. Слегка пахнуло тиной, и я, наморщившись, помахал перед лицом ладошкой.

– Извините, Петр Андреевич…

– Ничего страшного, – усмехнулся куратор. – Это просто следы присутствия в тебе чужой сущности. А теперь продолжим наш урок, аспирант!

Глава 24
Неофит новоявленного чародея и его семейство

Занимались мы еще не менее двух часов, с небольшим перерывом, на время которого Амосов сотворил два кресла и полный стол закусок.

Этот перерыв куратор тоже потратил с пользой и продемонстрировал мне, как при помощи подсадной сущности можно заставить именитого повара, живущего за тридевять земель в каком-нибудь Париже, приготовить для тебя любимого самые изысканные блюда, а затем через крошечную «тайну тропу» одностороннего действия переправить их в точку назначения.

Поедая устриц и запивая их шикарным белым вином, я попытался самостоятельно сотворить такую одностороннюю «тайную тропу», но разорванное мной пространство лишь выплеснуло мне в лицо изрядную порцию морской воды и тут же схлопнулось, оставив меня обтекать с раскрытым ртом.

– Не получилось, – констатировал Амосов, нарезая на тарелке огромную отбивную котлету. Потом кинул мне салфетку. – Утрись, Алешка, и особо не переживай: для первого раза вышло очень даже неплохо. Уж не знаю куда, но ты все-таки смог открыть проход. Так что могу тебя поздравить: свой первый шаг в познании гибридной магии ты сегодня сделал. Конечно, до подсаживания своей сущности в чужое тело еще далеко, но какую-никакую «тропу» ты уже смог обозначить. В мой первый раз на меня из прохода и вовсе плеснули ведро помоев! Так что можешь считать, что тебе еще повезло.

Я совсем не был уверен, что мне так уж повезло. Во всяком случае я так полагал, пока легкий ветер не просушил мне волосы. А потом я и думать забыл о своем не самом удачном опыте, потому что перерыв закончился, и Амосов снова принялся за мое обучение.

Солнце за это время сдвинулось по небосводу в сторону заснеженной вершины, которая, как я понял, не могла быть ни Монбланом, ни Фудзиямой, и я подумал, что в Петербурге сейчас уже далеко за полночь. И еще подумал, что теперь у меня будет собственный ученик, которого я буду обучать эфирной магии, а это налагает на меня определенную ответственность. Нет, это, конечно, почетно – самому стать чьим-то куратором, но все-таки как-то боязно.

А что, если мне достанется совсем уж непутевый неофит? Если я его ничему толком обучить не сумею – тогда что?

Ответа на этот вопрос я не знал. А задавать его куратору не решился.

Спустя пару часов Амосов наконец сжалился надо мной, ободряюще потрепал по щеке и разрешил:

– Ступай, аспирант. Ты хорошо сегодня потрудился. Возможно, на днях тебе придется отправляться в Сагар, но пока ты можешь отдыхать. Я тобой доволен.

Парой небрежных движений он открыл для меня «тайную тропу», и я шагнул прочь с лужайки.

Я точно не знал, в каком месте Санкт-Петербурга выйду на этот раз, и надеялся, что произойдет это не слишком далеко от дома генерал-полицмейстера. Потому что именно к нему я собирался нанести визит сразу по возвращении.

Выход открылся в кромешную темноту, что меня совсем не удивило, учитывая, что в столице уже была глубокая ночь. Я шагнул через охваченный холодным пламенем проем, услышал, как он с чмоканьем сомкнулся за моей спиной, и на некоторое время замер, привыкая к мраку.

Кажется, я находился в небольшом помещении с одним единственным окном, на котором были задернуты плотные занавески, сквозь которые едва-едва, но все же просвечивался слегка освещенный прямоугольник. Оттуда же доносилось какое-то звяканье – должно быть дворовый пес расхаживал на своей цепи.

Из темного угла комнаты доносился странный звук, похожий на мерный храпоток. Что-то не припомню, чтобы я здесь когда-то бывал. Это что же за выход такой, который ведет прямиком в чью-то спальню? Не хватало еще, чтобы меня приняли за вора!

Я медленно осмотрелся, тараща глаза, чтобы хоть что-то рассмотреть в этой темноте, и вскоре понял, что начинаю к ней привыкать.

Я действительно находился в чьей-то спальне. У стены справа от окна стояла узкая кровать с большими подушками в изголовье, на которых явно кто-то лежал. У стены напротив кровати стоял широкий шкаф с одной распахнутой дверцей. Оттуда прямо на пол вывалилась куча какого-то белья. Под окном расположился круглый стол, за ним стояла пара стульев…

Рядом со шкафом я рассмотрел двери и, здраво рассудив, что это мой единственный путь наружу, тотчас шагнул к ней. И сразу услышал за спиной зловещий шепот:

– А ну, стой где стоишь!

Хрипловатый такой со сна, но вполне решительный. И еще я услышал, как с шорохом вынимается из ножен шпага.

– Ей-богу, это просто недоразумение! – громко объявил я, демонстрируя тем самым хозяину спальни, что скрываться я не собираюсь. – Я прямо сейчас вам все объясню…

Реакция меня не подвела. Вскочив с кровати, весь в белом исподнем, человек тут же сделал великолепный выпад, и если бы я не уклонился, то наверняка словил бы клинок прямо в грудь. Ну, если и не в грудь, то уж в плечо совершенно определенно.

– Эй, какая муха вас укусила! – Я выдернул из ножен свою шпагу, уронив при этом что-то со стола на пол. – Дайте же мне хоть слово сказать!

Но человек, похоже, был не намерен вести разговоры. Его шпага рассекла воздух совсем рядом с моим лицом, с глухим звуком стукнулась о стену и, кажется, застряла в досках, потому что человек вдруг затрепыхался, пытаясь ее оттуда извлечь.

Тогда я неторопливо приставил кончик своей шпаги ему к груди и слегка надавил. Это сразу же охладило его пыл. Он перестал пытаться освободить свой клинок и замер.

– Сударь, вам совершенно не о чем беспокоиться. Я не вор и не убийца, и оказался здесь по глупейшей ошибке!

«Чертов Амосов! – подумал я при этом. – Как же он умудрился забросить меня в этот дом? Промахнулся? Что-то сомнительно, чтобы мастер его уровня мог так глупо промазать мимо цели… Нарочно закинул меня сюда? Но для чего?»

– Ваш голос мне кажется знакомым, – произнес человек. Он отпустил наконец рукоять своей шпаги, и она закачалась на уровне его головы.

– Странно, но мне ваш тоже, – ответил я, опустив шпагу.

Это действительно было так. Голос человека несомненно был мне знаком, но я впопыхах никак не мог припомнить, где мог слышать его ранее. Тогда я шагнул к окну и одним движением сдвинул занавески в сторону. Сразу стало значительно светлее. Человек неуверенно подошел ко мне, всматриваясь, и я понял, что это… Кристоф Завадский!

Что за глупые шутки у вас, Петр Андреевич⁈ Зачем вы забросили меня в дом этого мальчишки? Прослышали уже о нашей с ним утренней дуэли и решили меня таким образом проучить? Но за что⁈ К тому же вовсе не я сделал вызов, и никаких серьезных ран он не получил. Пару царапин разве что. Неужели вы решили меня наказать из-за этих двух царапин? Это же смешно, ей-богу!

– Мсье Сумароков? – удивленно произнес Кристоф. – Это вы? Я ничего не понимаю… Каким образом⁈

Я убрал шпагу в ножны и набрал полную грудь воздуха, чтобы выдать ему душещипательную историю о том, что именно эта лунная ночь как нельзя лучше подходит для того, чтобы преподнести ему пару обещанных уроков фехтования. Знаю, прозвучало бы это не очень убедительно, но мальчишка большим умом не отличается, а потому мог бы и клюнуть.

Но сказать я ничего не успел. Потому что лицо Кристофа вдруг просияло в белом свете луны, и он развел в стороны руки.

– Кажется, я начинаю понимать! – воскликнул он громким шепотом. – Мне сказали, что сегодня я познакомлюсь со своим куратором. И я никак не мог понять, почему же мы с ним так и не встретились. А это, значит, вы! Ну надо же! Я ведь говорил, что нас с вами свело само провидение, а провидение не может ошибаться!

Все смешалось в моей голове. Но ненадолго, впрочем, и я быстро собрал мысли в порядок. Потом взял Кристофа за руку и немного приподнял рукав. Увидев совсем еще свежий шрам на запястье, вздохнул.

Надо бы подсказать Амосову, чтобы он обсудил с раджой Мукержи какой-то иной способ определения потенциальных магов. Или же надрез следует делать в менее приметном месте. Если это информация просочится во вне и дойдет до светлейшего князя Черкасского, новоиспеченных магов начнут вычислять на раз-два…

– Тьфу-ты! – в сердцах сказал я. – Так вы тоже маг?

Кристоф потряс головой.

– Пока еще нет! Но страстно желаю им стать! И я так рад, Алексей, что именно вы будете моим куратором!

Что ж, все ясно. Вот и мой неофит. Я знал, что Амосов не может промахнуться, как какой-то школяр, и послать меня невесть куда. Он совершенно точно знал, где я окажусь. И таким вот непритязательным образом решил познакомить меня с моим учеником.

– О, Боже… – сказал я. – Ладно, возможно это и к лучшему. Кристоф, не могли бы вы зажечь свечу или лампу? Здесь не очень-то светло. И еще я попрошу вас одеться и проводить меня до ворот, чтобы ваши слуги не запороли меня вилами, приняв за грабителя.

Кристоф торопливо подошел к столу и зачиркал огнивом. Вскоре вспыхнула свеча, за ней вторая, и третья. В начищенном серебряном подсвечнике заплясали блики. Кристоф быстро натянул штаны, накинул камзол, и тут из-за двери послышались шаги. Несколько голосов о чем-то невнятно переговаривались.

Затем в дверь послушался стук, и она тут же приоткрылась. Вместе с ровным светом лампы в комнату заглянул длинный ствол мушкета еще времен первого императора Петра Михайловича, основателя нашего славного города.

– Кристоф, что у тебя здесь происходит? – послышался низкий мужской голос.

– В дом кто-то проник? – вторил ему голос женский.

Дуло мушкета порыскало по сторонам и уставилось мне в живот. Двери наконец раскрылись на всю ширину, и я увидел мужчину лет пятидесяти с лампой в одной руке и с обнаженной шпагой в другой. Рядом с ним стояла женщина лет сорока, обняв большую библию. Оба они были облачены в светлые ночные наряды. У женщины на голове был чепчик с бахромой, а голову мужчины венчал длинный колпак с помпоном. Третьим в этой компании оказался широкий бородатый мужик, который и держал в руках мушкет. Я неприметно направил в сторону оружия раскрытую ладонь и понял, что оно не заряжено.

– Маменька… папенька… – растерянно пробормотал Кристоф. – Что вы здесь делаете?

– Мы услышали шум, – громко оповестила маменька. – И подумали, что к нам забрался вор. Но теперь я вижу, что мы ошиблись. Вы ведь не вор, молодой человек?

Последний вопрос был направлен в мои сторону, и я сразу кивнул. Потому подумал и помотал головой.

– Никак нет, сударыня, вором я не являюсь. Скорее наоборот – по долгу службы обязан бороться с ними! – Я щелкнул каблуком. – Разрешите представиться: камер-юнкер Алексей Сумароков, сыщик сыскного приказа.

– Он мой друг! – встрепенувшись, добавил Кристоф.

Его маменька с папенькой несмело прошли в комнату, мужик с мушкетом остался стоять на пороге. Теперь у меня появились возможность рассмотреть родителей Кристофа со всей внимательностью.

Маменька моего неофита оказалась женщиной в самом соку, и практически как две капли воды была похожа на свою дочь. Точнее, это дочь была похожа на нее как две капли воды. Те же лисьи черты лица, лисий разрез глаз, шаги ее и те были какие-то лисьи.

Папенька выглядел несколько хуже. Он помнил мне аптекаря Иосифа Фрида – такие же уныло свисающие усы, такие же пухлые щеки. Вот только у аптекаря на носу была еще и великолепная бородавка, от которой Завадского-старшего бог избавил.

– А куда это вы собрались посреди ночи? – полюбопытствовал папенька.

Чтобы этот вопрос прозвучал весомее, мужик с мушкетом качнул им в мою сторону. Папенька тут же поймал его за ствол и предусмотрительно отвел книзу.

– Я имею честь практиковать вашего сына в искусстве фехтования, – пояснил я. – У него есть стиль, но не хватает навыка. Мы условились, что я постепенно буду устранять этот недостаток.

– Кристоф, а почему твоя шпага торчит в стене? – удивленно спросила маменька.

– Бой в закрытом пространстве! – нашелся Кристоф. – Как выяснилось, в этом деле у меня совершенно нет никакого умения. А сейчас мы как раз собирались провести урок на свежем воздухе.

– Да, я хотел обучить вашего сына приему лишения противника его оружия, – вставил я, довольный сообразительностью своего неофита. – Порой этот навык может пригодиться.

Завадский-старший подошел к торчащей из стены шпаге, взялся за рукоять и дернул на себя. Освободить клинок у него вышло только с третьей попытки.

– Хороший удар! – восхитился он. – У тебя крепкая рука, сынок!

– Ну так… – смущенно пробормотал Кристоф. – Стараюсь!

– Весь в отца! – воскликнула маменька.

– А что здесь происходит? – услышал я из-за двери девичий голос, и увидел, что в проеме появилась стройная фигурка Софи Завадской в ночной рубашке до самых пят. Перед собой она держала свечу и с интересом заглядывала в комнату.

«Тебя только не хватало! – подумал я с досадой. – Спали ведь все уже! Десятый сон видели…»

Приметив меня, Софи сразу юркнула за дверной косяк, только глаза в проеме оставила.

– Почему вы здесь? – спросила она с недоумением. – У вас снова дуэль?

Ну вот откуда ты взялась на мою голову, Софи, мать твою, Завадская⁈

– Дуэль⁈ – маменька с величайшим изумлением воззрилась сначала на меня, а потом и на своего сына. – Какая дуэль?

Я молитвенно сложил ладони перед грудью.

– Мадам, сейчас я вам все объясню… У нас Кристофом намедни действительно вышло маленькое недоразумение…

– На ассамблее у Бахметьева! – вставила Софи из-за двери.

– На ассамблее⁈ – воскликнул папенька. – Там, где произошло это страшное преступление⁈

– Да-да, все именно так! – Я прижал руки к груди. – Позвольте вам объяснить… Так вот, произошло недоразумение, и ваш сын действительно вызвал меня на дуэль…

– Молодец, сынок! – тут ж сказал папенька, даже меня не дослушав.

– Я слишком вольно повел себя с кузиной мсье Сумарокова, – насуплено пояснил Завадский-младший.

– Кристоф! – всплеснула руками его маменька. Глаза ее изумленно выпучились. – Как ты мог? Слишком вольно⁈ С девушкой⁈ Прямо на ассамблее⁈

– Мадам, уверяю вас, не было ничего неблаговидного! – Я всеми силами старался сгладить вину Кристофа, а мысленно уже сам себе задавал вопрос: «Зачем я это делаю?» – Ваш сын просто предложил ей партию в серсо.

– Она очень красивая, – вставил Кристоф.

Софи фыркнула.

– Подумаешь – обычная девица, – заявила она. – И одевается не лучшим образом. Сразу видать, что приехала из Новгорода.

Я развернулся к двери, продолжая прижимать к груди руки:

– Софи, я прошу вас!.. Дайте мне шанс объяснить все вашим родителям!

– А может мне в него пальнуть? – предложил мужик с мушкетом.

– Господи, да он у вас даже не заряжен! – Я возвел ладони кверху.

– Кузьма, поди прочь со своим сломанным ружом! – закричала на него маменька и крепко приложила ему библией по голове.

Мужик, пригибаясь, немедленно выбежал из комнаты.

– Можно я продолжу? – спросил я, взглянув поочередно на маменьку с папенькой. Получил их молчаливое согласие. – Так вот… Кристоф излишне вольно повел себя с моей кузиной, за что и получил от меня замечание. Само собой, его это задело, и он в пылу ссоры предложил выяснить отношения на шпагах…

– Молодца! – вскричал папенька. – Ай, молодца!

– Утром мы встретились на дороге к Волкову Полю…

– Волково Поле… – протянул папенька, мечтательно глядя в потолок. – И я бывал там, и не раз!

– Там мы немного пофехтовали, – продолжил я строго. – А затем все вместе отправились в трактир «Сытый баловень»…

– Ах, «Сытый баловень»! – папенька блаженно закатил глаза. – Колбаски от старого Фрица…

– Вот там, за бутылочкой хорошего вина, мы с вашим сыном и сдружились. И условились, что отныне я лично буду обучать его фехтованию…

Фу-у-ух! Я кулаком утер со лба вдруг выступивший пот. Оглянувшись, увидел стул и придвинул его за спинку.

– Мадам, можно я присяду? Ужасно устал сегодня. Тяжелый был денек, право слово…

Маменька не возражала, и я уселся на скрипнувший стул.

– Но почему вы избрали для ваших занятий фехтованием столь поздний час? – поинтересовалась маменька. – И кстати, Кристоф! Ты до сих пор не представил нас камер-юнкеру! Что за манеры⁈

Мысленно вздохнув, я вновь поднялся со стула. Кристоф моментально очутился рядом со мной.

– Приношу свои извинения, маменька! – пролопотал он. – Мсье Сумароков Алексей Федорович, камер-юнкер, – он указал на меня. Затем указал на маменьку: – Агния Завадская, моя маменька… Войцех Завадский. – Это он уже указал на папеньку. – Отставной генерал.

– По ранению, – добавил папенька, прижав к животу руку. – До сих пор дышать тяжело. Подстрелил меня тот швед, сучий потрох! А я ему за это палаш в глотку воткнул! – И после этих слов он довольно захохотал.

Но маменька Агния пихнула его локтем в бок, и он сразу замолчал.

– Палаш – доброе оружие, – согласился я. – Мне от покойного батюшки-кирасира такой достался. Батюшка называл его «Меткое слово».

– Это еще почему? – удивилась Софи.

– А он тоже в одно ухо входит, а из другого выходит, – ответил я.

Папенька Войцех тут же вновь довольно захохотал, и даже новые тычки от супруги не смогли заставить его замолчать.

– Ай, порадовали вы меня сегодня! – приговаривал он. – «В одно ухо входит, а из другого выходит»! Ай, порадовали!

Но Агния его перебила.

– И все же, Алексей Федорович, каким образом вы попали в наш дом посреди ночи? – спросила она.

– Это я провел сюда камер-юнкера, – тут же вставил свое слово Кристоф. – Но мы уже собирались уходить, маменька. У нас еще есть кое-какие дела с мсье Сумароковым.