Текст книги ""Фантастика 2025-172". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Пальмира Керлис

Соавторы: Руслана Рэм,Анна Ледова,Данил Коган,Николай Иванников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 224 (всего у книги 286 страниц)

– Цветочки, барин? – предложила мне девка и протянула маленький букетик.

Я помотал головой.

– Тогда возьми щавель! – она протянула мне другой букетик, но уже из щавеля.

– На кой черт мне твой щавель? – спросил я недовольно.

– Пирожки сделаешь. Вкусные. У меня мамка делает, мне нравится.

– А ты чья такая?

– Мамкина.

– Имя твое как?

– Прасковья. Парашка, знач-ся.

– Пошли со мной, Парашка. Работа для тебя есть.

Парашка вцепилась в свою корзинку и уставилась на меня испуганно.

– Не пойду, барин! – пискнула она. – Хоть режь меня, не пойду!

Я озадаченно сдвинул брови.

– Это почему еще?

– Ты меня в свой дом заманишь, вином колдовским опоишь и оженишься на мне. А я и отказать не смогу, потому как ты вон какой красивый. Так и останусь я у тебя – вино пить и ублажать тебя всячески. А там и детки пойдут, да немало, штук восемь. А что? Я девка справная, здоровая, нарожать много могу! А мамку мою кто кормить будет? Помрет она без меня совсем… Нет, барин, не пойду, и не уговаривай!

Я даже опешил от такого неудержимого потока девичьих фантазий. Руки в стороны развел, но слов не нашел и вновь опустил их бессильно. Только что я был молодой и вольный камер-юнкер, помощник генерал-полицмейстера, и вдруг стал отцом огромного семейства с пьяницей-женой.

– Что притих, барин? Цветочки покупать будешь?

– Замолчь, дуреха! – прикрикнул я. – Бери свою корзинку и топай за мной. Никто тебя трогать не станет. Кому ты такая нужна? В доме барышне помощь требуется, корсет затянуть надобно. Умеешь корсеты затягивать?

– Сама не затягивала, – честно призналась Парашка. – Но видеть видывала, как это делается. Там ума много не надобно, только силушка. А силушка у меня есть! – она подняла кулачки и потрясла ими, показывая мне свою силушку.

– Иди за мной…

– А букетик купишь?

– Да куплю я твой дурацкий букетик! Всю корзинку куплю! Давай ее сюда!

Я забрал у Парашки корзинку, сунул ей взамен мелкую монету, и мы пошли в дом.

Глава 12
И снова усадьба сиятельного князя

Парашка оказалась весьма смышленой. Катерина тоже осталась девкой довольна, но услышав ее имя, почему-то наморщилась.

– Что за имя у тебя дурье – Парашка? Нельзя так людей называть!

– Отчего же? – удивилась Парашка. – Имя как имя. Меня все так кличут.

Но Катерина несогласно помотала головой.

– Я тебя буду называть Прасковья, и никак иначе.

– Так я и есть Прасковья, – удивилась Парашка.

– Ой, всё! – Катерина махнула на нее рукой. – Помоги мне с платьем лучше, чем болтать по пустякам. Нам с Алешкой скоро на ассамблею ехать!

Похоже было, что ей и самой не терпится посетить ассамблею. На этом я покинул комнату Катерины, плотно прикрыв за собой дверь. Пора было и себя привести в порядок по такому случаю.

Долго с выбором я не страдал. Оделся в черный с серебром костюм, выбрал широкополую шляпу с павлиньим пером (точно такую же я потерял, когда добирался в деревню к Фальцу) и спустился в гостиную – дожидаться Катерины. Проходя мимо ее комнаты, я услышал крики, стоны и писки. Затягивание корсета – дело хитрое, чисто женское, и мужчинам в него лучше не соваться. Целее будешь.

В гостиной я просидел еще около половины часа, читая старый листок «Петербургских ведомостей», когда на лестнице наконец появилась Катерина. В подогнанном Лизином платье и той самой шляпке с цветами, что якобы привезли из самой Франции. Хотя, может быть и впрямь из Франции, почем мне знать? Судя по той сумме, которую пришлось оставить у портнихи, ее смело могли привезти и из Америки.

Катерина остановилась на верхней ступеньке, убедилась, что я на нее смотрю, и покрутилась, демонстрируя наряд. С губ ее не сходила улыбка.

– А? – спросила она. – Каково? Что молчишь, Алёшка? Или язык отнялся?

Язык у меня и в самом деле отнялся – до того она великолепно выглядела, но признать этого напрямую я не мог. Опасался быть осмеянным.

– Лизавета Федоровна – моя сестрица – покупала для себя только лучшие наряды, – заметил я сдержанно. – А шляпка действительно к этому платью весьма подходит.

Катерина сразу наморщилась и показала мне язык.

– Ты такой скучный, Сумароков! – заявила она, спускаясь вниз. – Мог бы и выразить свое восхищение.

Я потер себе шею. «Выразить восхищение»… А где я слова для этого найду? Таких слов-то, наверное, еще и не придумали! Признаюсь честно: более желанных женщин я в своей жизни не встречал. Все в ней было идеально, даже платье с чужого плеча. И даже манеры ее, которые многим показались бы странными, вызывали у меня не отторжение, а странное томление в груди.

Знать бы только, что всё это значит. Была бы матушка рядом, она смогла бы мне всё объяснить. Но матушка сейчас далеко.

– Выражаю свое восхищение, – ответил я весьма холодно.

Катерина махнула на меня рукой:

– Расслабься, Сумароков. Ты весь пятнами пошел.

Я торопливо растер щеки и, чтобы скрыть смущение, спросил:

– А Парашка где же?

Катерина уже спустилась вниз и подошла ко мне, натягивая на руки очень узкие голубые перчатки.

– Убила я ее, – сказала она. – И в землю закопала. Вот этими самыми руками.

Я опешил. Тут уж было отчего.

– Как же так⁈ Нормальная же девка была, вроде…

Катерина глянула на меня и прыснула в ладошку.

– Видел бы ты себя, Алёшка! Ты что – и правда поверил? Да в комнате она у меня, порядок наводит! Я решила её себе оставить. Жалование ей определим. И столоваться у нас будет. Девка смышленая! Только отмыть её нужно. Ссаными тряпками воняет.

Второй раз за день я почувствовал себя отцом огромного семейства. Только жены у меня теперь было две. Одна пьяница, другая сумасшедшая.

Выходит, Катерина уже сама всё решила. И даже жалование Парашке пообещала. Хотя я мог бы из деревни привезти двух таких же крепостных девок, горничному делу обученных. И на жалование не пришлось бы тратиться.

Наверху хлопнула дверь, появилась Парашка и, торопливо перебирая ногами, спустилась вниз. Остановилась перед нами с видом обманчиво покорным.

– Что ещё делать прикажешь, барин?

Вздохнув, я развязал кошелек, достал монету и положил ее на стол.

– В доме приберись начисто. Воды натаскай – в дом да в баню. Продуктов купи, но когда уходить будешь, дверь запереть не забудь. Вот ключ! – Я потряс ключом и положил его на стол рядом с монетой. – Комнату я тебе определяю внизу, рядом с кладовой. Это вон там, по коридору за лестницей. А ежели уворуешь чего, барышня сама тебя зарежет и в землю закопает. Ясно?

Глядя на девку в упор, Катерина провела себе пальцем по горлу и затрясла головой, изображая умирающую. Парашка испуганно вскинулась, даже глаза вытаращила.

– Ясно, барин, ясно! Всё сделаю, ничего не уворую, никого в дом не пущу!

– Вот и отлично! – объявила Катерина и довольно сильно хлопнула Парашку по плечу. – Весело тебе провести время, Прасковья…

И мы наконец отправились на ассамблею. Было ещё, конечно, несколько рановато, но я хотел перед началом проверить, как были исполнены наши с генерал-полицмейстером рекомендации.

Когда подъехали к имению князя Бахметьева, я сошел с экипажа и подал Катерине руку, помогая ей спуститься. Потом оповестил Гаврилу:

– Освобожусь не ранее полуночи, а то и позднее. Сейчас отправляйся домой, да за девкой там проследи. Мы ее у себя пока оставили, барышне прислуживать… А уже ближе к ночи возвращайся за нами. Понял меня, Гаврила?

– Понял, барин, как же не понять. Только не Гаврила я теперь, а Гавр! Коль не веришь – у барышни своей спроси.

Гаврила весело подмигнул Катерине и всколыхнул поводья. Экипаж с цоканьем и стуком покатился по дороге. Катерина смутно улыбалась вслед удаляющейся повозке.

– Замечательный у тебя слуга, Алёшка, – сказала она, когда экипаж скрылся из вида. – Забавный такой дядька. Безобидный совсем.

– Безобидный? – усмехнулся я.

Она меньше суток знакома с Гаврилой, потому он и кажется ей безобидным. Ничего она не знает пока ни о войне со шведом, ни о турецком походе. И как «безобидно» он там себя проявил. Хотя и не обязан был вовсе – ведь не солдат он был, а просто дворянский слуга.

Да и не это главное. В военных походах он лютовал за Русь-матушку, за царя-батюшку, да за барина своего – и тут его можно понять. Но что она скажет, когда узнает, что до того, как пойти к батюшке моему в услужение, Гаврила был лихим человеком? Разбойной шайкой наш Гаврила командовал и людишек разных грабил да резал. И даже прозвище у него было тогда соответствующим: Гаврила-лиходей.

Такой вот он у меня «безобидный»! И даже кофий теперь не пьет, чтобы, не дай бог, какой сосуд не лопнул. О здоровье своем беспокоиться начал.

– Гаврила безобидным кажется оттого, что тот, кто его обидел, недолго на этом свете задержался, – пояснил я. – И ничего поведать не может.

Приподняв брови, Катерина понимающе покивала.

Мы прошли в ворота мимо двух гвардейцев в мундирах Семеновского полка, при шпагах и ружьях, в белых напудренных париках. Мне вспомнилось отчего-то, что брат генерал-полицмейстера Шепелева, Семен Петрович, командовал как раз Семеновским полком. Уж не испросил ли Яков Петрович у брата своего помощи, дабы усилить охрану предстоящей ассамблеи?

Весьма может быть. Я слышал, они в весьма тесных отношениях, и часто наносят визиты друг к другу.

За воротами нас встретил дворецкий Силантий, одетый все в ту же шикарную шитую золотом ливрею, и испросил наши пригласительные. Я протянул ему билет, и дворецкий некоторое время изучал его, беззвучно шевеля губами. Вероятно, грамоте он был обучен, но высокой скоростью чтения не отличался. Пришлось ему помочь.

– Билет выписан на имя генерал-полицмейстера Шепелева, – пояснил я. – К сожалению, Яков Петрович не может явиться лично, а потому интерес сыскного приказу на ассамблее буду представлять я.

Силантий кивнул и сунул билет себе за спину, откуда вдруг вынырнул лохматый карлик, разодетый по-петушиному броско. Странно даже, что я его сразу и не приметил. Схватив билет, карлик бросил его в высокий ящик, который прижимал к груди, и вновь спрятался за спиной Силантия. Тот в свою очередь низко поклонился и обеими руками указал вдоль дорожки, ведущей к особняку.

– Милости просим, Алексей Федорович! Вас и барышню вашу. Желаем приятно провести время на нашей ассамблее!

Я хотел уже было направиться вперед, но Катерина придержала меня за рукав.

– Время не проведешь! – заявила она неожиданно.

Силантий был явно озадачен подобным заявлением. На лице у него застыло выражение полного отупения.

– Что, простите, сударыня? – пробормотал он. – Не могу взять в толк, о чем вы?

Катерина поправила ему воротник на ливрее и свойски шлепнула по щеке.

– Скажи-ка мне, мил человек, а будут ли сегодня подавать утиную грудь под брусничным соусом? – поинтересовалась она.

– Э-э-э… – протянул Силантий. А потом вдруг просиял. – Сделаем! Никаких препятствий для этого не вижу, сударыня! Немедленно отдам соответствующие распоряжения!

– Отдай, голубчик, отдай, – с улыбкой сказала Катерина. – Давно утиной грудкой не баловалась.

При этом она строго взглянула на меня. Я только коротко развел руками. И потянул Катерину вперед по дорожке.

Мы шли неспеша, Катерина при этом критически рассматривала статуи с изображениями библейских сюжетов и греческих мифов.

– Нравится? – полюбопытствовал я.

Катерина пожала плечами.

– Неплохо, но уж больно похоже на подделку.

– А это и есть подделка, – пояснил я. – Если ты пытаешься отыскать здесь следы высокого искусства, то напрасно. У князя Бахметьева есть специальный скульптор, которого он выписал из Италии. Так он по заказу князя лепит такие статуи десятками. Сейчас я кое-что тебе покажу…

Мы уже дошли по конца широкой дорожки и свернули на боковую, узкую. И сразу наткнулись на еще одного Семеновского гвардейца с ружьем на плече. Он медленно маршировал вдоль дорожки, при этом нас с Катериной он словно бы не замечал.

Я с удовлетворением отметил, что на обочинах теперь торчали недавно вкопанные столбы с крючками, на которых висели масляные лампы, закрытые стеклянными колпаками. Конечно, сейчас они не светились, но зажечь их можно было в любой момент.

Что ж, рекомендации сыскного приказа здесь исполнялись с совершенной точностью. И это не могло не радовать.

Потянув Катерину за руку, я свернул в узкий боковой проход, и мы очутились на одной из потайных полянок со скамейками под срамными статуями. Катерина пришла в неописуемый восторг.

– Вау! – воскликнула она. – Как удобно придумано! И скамейки-то какие широкие! При необходимости на них и прилечь можно, тебе не кажется?

Мне казалось.

– Вдвоем! – добавила Катерина.

Я только кашлянул в кулак, покашиваясь на статую голой девицы с огромной грудью. Катерина умудрилась заметить мое мимолетное внимание к формам статуи и со смешком пихнула меня в плечо.

– Что, Алёшка – понравилась девка? Да, такие-то титьки кому угодно понравятся!

Я снова хотел кашлянуть в кулак, но подавился собственной слюной и раскашлялся не на шутку. Катерине даже пришлось по спине меня похлопать, чтобы приступ прошел.

– Ты живой, Сумароков?

– Живой, живой… – морщась, я потер кадык.

– Это хорошо. А то я испугалась, что ты сейчас помрешь, и ассамблею я уже не увижу.

– Да увидишь ты ассамблею! – огрызнулся я. – Никуда она не денется. Только ничего интересного на ней не предвидится. Просто толпа знати будет есть, пить да разговоры разговаривать. В карты ещё играть будут. Вот ты умеешь в карты играть?

Катерина помотала головой.

– Не любительница.

– Я тоже не охоч. Изредка лишь с приятелями своими по маленькой ставки сдаем, с Ботовым да с Гогефельзеным…

Вспомнив про Ботова, я подумал, что надобно наведаться в казармы да спросить про его здоровье. Может спасла его царица небесная, и не помер он от раны, полученной на дуэли? Хотя, чаще бывает наоборот. Бывает и дуэль шуточная – чисто бахвальства ради шпагами помахают, потычут, и крови-то совсем чуть-чуть пустят. А рана потом как гноем покроется, жар во все тело даст, а через неделю, глядишь – и богу душу отдал, любезный.

Вот и пошутили… Завтра же навещу Ваньку Ботова! А то ведь всякое может случиться, и послезавтра уже некого навещать будет.

Мы с Катериной вернулись на дорожку и направились к дому, встретив по пути еще одного гвардейца. Около искусственного пруда Катерина остановилась и с восхищением осмотрелась. В пруду плескались рыбы, журчала вода в фонтанах, а струи их складывались во множество маленьких радуг.

– Лепота! – объявила Катерина. – Версаль, не иначе!

– Ты была в Версале? – удивился я.

Она помотала головой.

– Нет, не была. Только… э-э-э… на картинках видела. Мне кажется, этот князь Бахметьев хотел сделать себе маленькую копию французского Версаля.

– И как ты полагаешь: у него это получилось?т

Катерина задумчиво выпятила губки – даже маленький пузырек надулся и лопнул между ними.

– Да как тебе сказать, Сумароков… Вот представь, что тебе подадут на обед пирожок с луком и будут уверять, что это настоящий мясной пирог. Ты в это поверишь?

– Не очень.

– То-то и оно, Алешка. То-то и оно… Ну давай, веди меня дальше, мой рыцарь! Показывай, что тут есть еще интересного.

Заходить в дом мы не торопились. Я хотел еще обойти особняк, чтобы проверить как там обстоят дела с моими рекомендациями. Обогнув дом, мы оказались на огромном заднем дворе. Здесь на зеленой лужайке, окруженной высоким кудрявым кустарником, несколько девушек и молодых людей, громко смеясь, играли в серсо. Молодые люди держали в руках обнаженные шпаги, а девушки бросали деревянные кольца. Задачей молодых людей было все эти кольца поймать.

Я слышал, что игра эта появилась благодаря одному забавному случаю. Некая благородная дама прослышала об измене своего муженька и прогнала его из дома. Когда же он стал умолять впустить его обратно, то швырнула обручальное кольцо в раскрытое окно. А он, не будь дураком, вскинул шпагу и поймал это кольцо на самый кончик клинка. И вернул кольцо женушке. Так и помирились.

Я полагаю, что у него это получилось случайно. Просто поднял шпагу, а кольцо на него само прилетело. Или же он был весьма сильным магом со способностью замедлять течение времени, и ему не составило особого труда поднести свой клинок к медленно приближающемуся к нему кольцу и просто вставить его в отверстие.

Впрочем, игроки в серсо сейчас меня не особо интересовали. Я уделял внимание окнам и убедился, что и здесь Силантий исполнил мои предписания в точности: все они на первом этаже были закрыты. И даже тенистые кусты, разросшиеся под некоторыми из окон, были спилены совсем недавно, и ветви от них аккуратными охапками лежали вдоль стены, дожидаясь пока их отсюда вынесут.

– Я тоже хочу поиграть в серсо! – объявила вдруг Катерина. – Никогда раньше не играла в серсо.

– Обязательно поиграем, – пообещал я, осматривая окна второго этажа. – Немного позже. Мне нужно закончить осмотр.

– Зато я сейчас совершенно свободен! – услышал я у себя за спиной. – Могу составить вам компанию!

Я развернулся. В нескольких шагах от нас стоял молодой дворянин лет двадцати, разодетый в щегольский бело-синий камзол. Белая с опушкой треуголка смотрела своим передним углом на Катерину, ровно как и пара синих глаз этого незнакомца. Тонкие усики у него на верхней губе выглядели словно нарисованными, а бородка вообще казалась лишь полоской сажи. На боку у него болталась солидных размеров шпага.

В нескольких шагах от этого молодого человека стояла девушка лет восемнадцати-девятнадцати в персиковом платье и с какими-то лисьими чертами лица. Я уже давно обратил внимание, что многие люди напоминают мне тех или иных животных. Ванька Ботов, к примеру, весьма схож с котом, который был у меня в детстве. Такая же наглая круглая морда, усы топорщатся, как щетка, а волосы на голове отчего-то дыбом стоят.

А вот куратор Амосов здорово похож на медведя. И походкой, и лицом. Да что уж там – сам государь-император напоминает мне, извините за выражение, ежа! Да, да, того самого ежа, что жил у нас в поместье и даже в дом порой захаживал!

Так вот, девица, которая стояла неподалеку от щеголеватого молодого человека, напомнила мне лисицу. Рыжеватые волосы, виднеющиеся из-под шляпки, темные глаза, острый вздернутый носик. Рот ее был чуть приоткрыт, и я увидел ряд некрупных белых зубов. В другое время я счел бы ее весьма привлекательной, но сейчас почему-то ни одна из девушек не могла оставить у меня в сердце столь же яркого следа, как Катерина. Уж не знаю отчего так. Неплохо бы посоветоваться с маменькой по этому вопросу – уж она точно знает ответ.

Ну, а пока…

Глава 13
Ссоры, карты и танцы

А пока спутник этой девицы-лисицы объявил:

– Зато я сейчас совершенно свободен!

И я моментально понял, что, хотя они и прогуливаются здесь вместе, но пару не составляют.

– Кристоф, папеньке это не понравится! – заявила девица-лисица, и стало окончательно ясно, что она просто сестра щеголеватого молодого человека.

– Кристоф, вы слышали? – сказал я пренебрежительно. – Папенька вряд ли одобрит вашу невежливость.

Катерина тронула меня за руку и коротко кивнула на шпагу молодого человека, за эфес которой он сразу же схватился. Я заметил это движение и усмехнулся.

– Вы изволили назвать меня невежей, сударь⁈ – воскликнул Кристоф.

Я с неохотой покачал головой.

– Я всего лишь указал вам, молодой человек, что с вашей стороны было невежливо предлагать незнакомой даме свою компанию.

Наше общение с этим господином длилось всего полминуты, а он меня уже жутко нервировал. Бывают же такие типы! Всего лишь одним своим видом, манерами да парой слов они способны вызывать у окружающих раздражение.

– А с чего вы вдруг решили, сударь, что можете мне указывать, что я могу предлагать даме, а что нет⁈ И кто дал вам право упрекать меня в невежливости⁈

В голосе его теперь слышалась злость. Должно быть я его сейчас раздражал не менее, чем он меня. С той лишь разницей, что он пришел сюда, чтобы развлекаться, а я же был вынужден здесь находиться по служебным обязанностям. И развлечения в мои планы не входили.

Однако, похоже, ссора разгоралась, как костер, в который подкинули сухих веток. Подобное развитие событий было для меня очень некстати. Но ведь не мог же я просто извиниться и отпустить этого наглого юношу с миром? Он может возомнить о себе бог весть что, и тогда уж точно жди беды. Таких горячих и дерзких лучше сразу ставить на место.

– Вам действительно интересно это узнать? – спросил я. – Тогда слушайте меня, молодой человек… Я вижу, глаза у вас на месте, а, значит, вы прекрасно видели, что эта дама пришла сюда в сопровождении мужчины. И тем не менее вы позволили себе без его дозволения заговорить с ней, хотя никогда ранее представлены не были. И даже предложили составить ей пару в серсо… Назвать вас невежей с моей стороны было большой ошибкой – скорее вы просто наглец!

Кристоф рванулся вперед, почти на четверть выдернув шпагу из ножен. Вероятно, он рассчитывал, что я сделаю то же самое, и мы сойдемся в лихой схватке прямо здесь, на лужайке перед особняком сиятельного князя Бахметьева. Или же надеялся, что его сестра-лисица схватит его за руку и не даст возможности обнажить шпагу полностью.

Но он ошибся. Лезть в драку очертя голову я не стал, да и сестра не пыталась его удержать. А потому вышло, что он сам себя поставил в дурацкую ситуацию, замерев на месте с чуть выдернутой из ножен шпагой. Лицо его сразу приобрело не очень уверенное выражение.

– Сударь! – голос его предательски «дал петуха». – Вы позволили себе сказать лишнее, и я буду вынужден скрестить с вами шпаги!

Ну надо же! Подозреваю, ему совсем недавно позволили носить настоящую шпагу, и он теперь не может дождаться, когда же появится шанс пустить ее в ход. Да и на эту ассамблею он нацепил ее лишь для пущего бахвальства. Ношение оружия на таких мероприятиях не запрещено, но все же подчеркивает служебный характер визита его обладателя.

Взять, к примеру, меня. Шпага на моем поясе вовсе не означает, что я собираюсь использовать ее по назначению, а говорит лишь о том, что прибыл я сюда не развлечения ради, а по делам государевой службы.

А этому мальчишке, подозреваю, просто хочется казаться тем, кем он на самом деле не является. И ему еще повезло, что он наткнулся именно на меня. Причем именно сегодня, когда у меня куча дел.

– Скрестить шпаги? – презрительно повторил я. – Да ну? Вы в своем уме, молодой человек? Я нахожусь здесь по делам службы и не располагаю временем преподносить уроки всякого рода юнцам. Если вы сейчас изволите обнажить свою шпагу, я прикажу гвардейцам арестовать вас и отправить в каземат, где вы сможете слегка остыть и обдумать свое поведение!

Послышался звонкий хлопок, с каким Катерина врезала кулачком себе по ладошке.

– Есть! – воскликнула она. – Круто ты его обломал!

Горячий парень Кристоф, его сестра-лисица и я вместе с ними одновременно посмотрели на нее с одинаковым недоумением. Катерина сразу опустила руки и скромно потупилась.

– Извините, – сказала она. – Я вас прервала. Продолжайте, продолжайте…

Должен заметить, речь моя Кристофу совсем не понравилась. Не такого развития событий он ожидал. Я даже подумал было, что горячая юношеская кровь совсем затмит ему разум, и в приступе гнева он окончательно утратит способность трезво оценивать ситуацию. И накинется на меня с обнаженным клинком, как бойцовый петух на ярмарке.

Но этого не случилось, хотя тяжелое прерывистое дыхание молодого человека и его разъяренный взгляд говорили о том, что именно этого он и желает. Но к чести его все же стоит заметить, что разум у него взял верх.

– Вы изволите прикрываться делами службы? – прорычал он глухо. – Что ж, сегодня я не стану вас отвлекать от ваших обязанностей. Но завтра на рассвете вы можете встретить меня на дороге у Волкова поля. И можете не беспокоиться: надолго я вас не задержу. Мне хватит и двух минут, чтобы проткнуть вас, сударь!

– Не могу не ответить вам тем же, – со смешком отозвался я. – Итак, до завтра, молодой человек! – Я повернулся к его сестре и коротко поклонился одной головой. – Сударыня…

Девица-лисица посмотрела на меня несколько испуганно. А потом схватила брата за рукав.

– Папеньке это точно не понравится! – пробормотала она.

Отвернувшись от них, я продолжил свой путь вкруг особняка. Катерина шла рядом, но не успели мы сделать и десятка шагов, как за спинами послышался торопливый топот. Я резко развернулся. Нас догонял Кристоф. В нескольких шагах он остановился и поднял руку.

– Эта… – сказал он, потрясая пальцем. – Забыл совсем… Имя⁈ Как ваше имя, сударь⁈ Не могу же я драться с вами, не зная вашего имени! Вдруг вы этого даже не достойны?

– Алексей Сумароков, камер-юнкер, – со льдом в голосе ответил я. – Вам не о чем беспокоиться, юноша, с вами скрестит шпагу дворянин из весьма древнего рода.

– Сумароков, – повторил Кристоф, словно пробуя на вкус мою фамилию. – Из Московских Сумароковых?

– Новгородских, если изволите, – терпеливо ответил я. – Вы удовлетворены? Извините, у меня еще дела!

– Бывал я в Новгороде! – кивнул Кристоф. – Не могу сказать, что мне там слишком понравилось.

– Вы просто не в тех местах бывали, – пояснил я. – А сейчас позвольте откланяться.

Отвернувшись, мы с Катериной продолжили свой путь. А неугомонный Кристоф все же крикнул нам вслед:

– Мое имя Кристоф Завадский! Завадский, сударь!

– Да поняли мы уже! – бросила ему в ответ Катерина, даже не повернув головы. И негромко добавила: – Вот зануда припадочная…

Мы прошли стену особняка до конца и свернули за угол. И взору нашему сразу предстали несколько шатров колоссальных размеров, расставленных на кажущемся бескрайним зеленом поле. Было их семь или восемь, но сосчитать в точности не представлялось возможным, потому что они закрывали друг друга. Внутри этих шатров находились столы, и цепочки лакеев в шикарных ливреях сновали туда-сюда с подносами на растопыренных пальцах.

Звенели бутылки и бокалы, звякали ножи и вилки. Мимо нас то и дело проносили огромные блюда с различными фруктами: яблоками, грушами, сливами. Но кроме привычных плодов были здесь и даже апельсины с ананасами, кои мне однажды уже доводилось пробовать во время одного из ужинов при дворе покойного императора.

Горячих блюд пока не выносили – наверняка их будут подавать, когда все гости соберутся и рассядутся. Впрочем, времени до этого часа оставалось уже не так много.

– Нормальная такая вечеринка, – заметила Катерина. И подергала меня за рукав. – Слушай, Алешка, а чего ты взъелся на этого мальчишку? Ну предложил он мне сыграть с ним в серсо – и что с того? Не убивать же его за это!

– Я просто напомнил ему о правилах приличия, и только лишь, – ответил я. – Никто не заставлял дурака бросать вызов.

– И что теперь? Завтра ты убьешь его?

Я повернулся к ней и, наверное, впервые за этот вечер взглянул ей в глаза. В отчаянно карие с голубой окантовкой глаза, в которых так и хотелось утонуть.

– Это дуэль, – пояснил я. – Либо я убью его, либо он убьет меня. Кто знает заранее, как все сложится? Нынче подобное сплошь да рядом случается.

– И ты говоришь об этом вот так вот спокойно⁈ – изумилась Катерина. – И тебя ничуть не страшит мысль, что, возможно, завтра тебе придется умереть? Или убить этого… сопляка?

– Ну отчего же не страшит? Очень даже страшит! – честно признался я. – Но что ты хочешь от меня, Катенька? Чтобы я побежал извиняться перед этим наглецом?

Катенькой я назвал ее совершенно случайно – как-то само собой вырвалось. И мне понравилось, как прозвучало это имя из моих уст. «Катенька»… Нежно так, как котенка позвал.

А Катерина, похоже, не обратила на это внимания. Или сделала вид, что не обратила.

– Не обязательно извиняться. Но и колоть друг в друга шпагой тоже нет нужды. Поговорите, выпейте пустырника. Можно и просто… на кулаках подраться! Морду набить, так сказать.

– Морду? – я нахмурил брови. – Да что ж мы – в кабаке в пьяном угаре, али смерды какие? Голь перекатная? Они потому морды друг другу и колотят, что им запрещено шпагами владеть. А ежели шпаги у них были, то давно бы друг друга перерезали.

С нервным смешком я покачал головой.

– Тоже скажешь – «морды бить»! И представить себе не могу, как я скажу ему: «А давай, Кристоф, не на шпагах биться, а морды друг другу колотить станем!» Вот смеху будет!

Сказал я это, а сам вдруг подумал, что неплохо было бы, если бы Ванька Ботов и Мишка Гогенфельзен тогда не шпагами махать начали, а просто по сусалам друг другу кулаками наколотили – и весь сказ! И не метался бы Ванька сейчас в бреду горячечном в казармах лейб-гвардии Преображенского полка. В крайнем случае нос бы сломанный лечил.

– А если завтра Кристоф в тебя шпагой удачно ткнет? – не унималась Катерина. – Если ты завтра помрешь? Мне-то что делать прикажешь⁈

Я слегка опешил.

– Да как же я могу тебе приказывать, Катерина? – пробурчал я. Хотел снова назвать ее «Катенькой», но язык в этот раз не повернулся. – Но ежели что случится со мной, то можешь оставаться в моем доме, покуда память к тебе не вернется. А там, глядишь, и вспомнишь, где родня твоя живет. И Гаврила тебя к ним вмиг доставит.

Мы оба на некоторое замолчали, наблюдая, как суетятся вокруг многочисленные лакеи, ловко огибая нас с подносами на пальцах. Потом Катерина сказала невесело:

– Дурак ты, Алешка… Ладно, утро вечера мудренее. Пошли глянем, чем нас сегодня потчевать будут.

Мы неспешно направились к шатрам, обошли их все, а затем двинулись дальше вкруг особняка. Там располагалась глухая часть парка. Дорожки были более узкими, а зеленые изгороди вдоль них – выше и гуще, хотя и пострижены были столь же аккуратно. Встречались и скамейки, но бесстыжих статуй заметно уже не было.

Закончив осмотр, мы вернулись к фонтанам у парадного крыльца особняка. Гостей уже прибыло немало. Они прогуливались парочками и небольшими компаниями, вели степенные беседы и порой приветствовали встречных чинными поклонами.

Заметил я среди гостей и знакомых. Собственно, присутствовал здесь весь высший свет Петербурга, и время от времени при дворе я встречался со всеми из них. Долгорукие, Шереметьевы, Алябьевы, Кутузовы, Брюсы, Мамоновы, Разумовские… И прочая, и прочая, и прочая. Но представлен я был, разумеется, не всем. Да и лицо мое, если и казалось кому-то из них знакомым, то напрягать память, чтобы припомнить, где и при каких обстоятельствах состоялась наша встреча, никто не собирался.

Кое-кто из гостей переместился внутрь особняка, где во всю шла карточная игра. Ставки здесь были не шуточные, и я отклонил приглашение Петруши Вяземского, моего приятеля, присоединиться к партии. К тому же на балконе уже начали собираться музыканты, а это означало, что скоро начнется танцевальная часть вечера. Народ со двора потянулся в дом. Вскоре стало достаточно тесно.