Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

– Ха! – и последовавший вслед за ним довольно сильный всплеск воды, и вскоре, парень принес на корму свой улов. Довольно крупную рыбу, размером более локтя, нанизанную на копье. Сняв рыбу с орудия лова, он передал ее пожилой женщине, которая тут же взялась ее разделывать, и отправился обратно.

Я некоторое время чуть шевеля головой разглядывал происходящее здесь, потом решил приподняться. Только стоило мне пошевелиться и приподнявшись, попытаться опереться на локоть, как все мое тело пронзила сильная боль, и тут же возле меня оказался еще один мужчина, которого я не заметил сразу, потому что тот находился в носовой части помоста, и я его не видел.

Мужчина, оказавшийся возле меня, тут же подхватил мое тело, и аккуратно, но тем не менее решительно заставил меня, занять первоначальное положение, что-то произнеся при этом. Честно говоря, я так ничего и не понял из сказанного им, но тем не менее пришлось подчиниться его действиям. Он же, уложив меня обратно, снял со своего пояса какую-то деревянную бутылочку, и взболтал ее. Затем поднявшись на ноги что-то произнес вслух, и ему в руку тут же вложили что-то похожее на русскую деревянную ложку, в которую от отлил из бутылочки какую-то жидкость, буквально на несколько глотков, и протянул мне вновь что-то произнеся.

Подумав, что травить меня здесь точно не собираются, вполне могли сделать это и раньше, я послушно приоткрыл рот, и в него перетекла жидкость, находящаяся в ложке. Честно говоря, если это и было лекарство, то, наверное, лучшее из того, что мне приходилось пробовать за всю свою жизнь, считая и предыдущую. В мое горло тут же ворвались ароматы горных трав, запахи самых невероятных оттенков и вкуса, на мгновение мне показалось, что я принял в себя смесь свежего майского утра, сдобренного радугой вкусов и ароматов горного воздуха и сладчайшей ключевой воды. Это было настолько изумительно, что я очень пожалел о том, что не задержал хотя бы капельку во руту, а сразу же проглотил это снадобье. Еще не успев додумать эту мысль, как вновь реальность начала ускользать от меня, и я исчез из этого мира.

Второе пробуждение, принесло больше радости чем первое. Во всяком случае, попытка подняться не принесла с собою, сколь либо ощутимой боли, как это произошло в первый раз. Сколько прошло времени, между этими попытками я так и не понял, хотя много позже, когда я уже стал более или менее понимать язык, на котором общались эти люди, оказалось, что я нахожусь среди них уже несколько месяцев.

Это было племя Пиранайя, или как они называли себя сами – Дети Реки. Все племя состояло почти из сотни человек. Кроме плота, на котором находился я, здесь же на реке Мараньон, куда как оказалось сбросили не только мое, но и второе тело, имелось еще почти три десятка плотов племени, плывущего вниз по реке. На вопрос, куда именно мы должны будем добраться, вождь, просто махал рукой куда-то на восток, и при этом ни разу не ошибся в направлении, будь то день или вечер, когда уже было довольно темно. Лишь однажды, когда я уже вполне пришел в себя, и мне вспомнилось о том, что большинство Перуанских рек в итоге впадают в Амазонку, я спросил, доплывем ли мы де нее или нет, на что получил ответ:

– Дальше.

Вообще, в отношении всего что касалось пути, по которому направляется племя, вождь был не слишком разговорчив. Точнее он, пытался что-то донести до меня, но учитывая мое полное незнание языка местных народов, понять, что именно мне говорят было довольно сложно. Вообще, в племени было всего три человека, которые кроме вождя, могли хоть что-то объяснить на испанском языке. Двое из этих людей, появлялись в племени, довольно редко, потому что являлся торговцем, и обеспечивал племя всем необходимым. Хотя само племя всячески избегало общения с остальным цивилизованным миров, живя давними традициями, но много все же вошло в быт племени. Например, та же посуда, стальные ножи и топоры, зажигалки, и вполне фабричные огнива, с помощью которых, разжигали огонь. Если мужчины уходили в на охоту, надевая наряд из листьев, и беря с собою самодельные луки и копья, то находясь на платформах своих плотов, носили вполне современную одежду.

Разумеется, это были не супермодные наряды, но скажем, среди мужчин я часто видел длинные шорты или брюки из парусины, женщины носили собственноручно сшитые платья из ярких тканей, явно фабричной выделки. Правда этим все фактически и ограничивалось. То есть среди племени, я ни разу не встретил самого захудалого радиоприемника, или скажем электрического освещения, или же мотора на тех же плотах. В какой-то момент, мне подумалось о том, что если сейчас племя спускается вниз по реке, за счет течения, то как оно оказалось в верховьях реки. Ведь сдвинуть с места, хотя бы один из имеющихся плотов, сродни подвигу. Во всяком случае, однажды видел, как стаскивали один из таких плотов с мели, куда он случайно залетел. Течение на реке довольно сильное и приходится постоянно отслеживать направление движения плота. Так вот, чтобы стащить один из плотов с камней, потребовалось усилие десятка человек. А какие усилия понадобятся, чтобы заставить двигаться плот вверх по течению, я даже не представляю.

Оказалось, все довольно просто. Настил плота делается из местных деревьев, и поверх устилается легкими циновками, которые женщины плетут из пальмовых листьев. Поверх кладут ковры и одеяла из шерсти альпака, и на этом строительство в общем завершается. Навес на плот ставят довольно редко, если только в семье присутствуют старики и маленькие дети. В остальных случаях, довольствуются одним или парою шалашей из пальмовых листьев, устроенных на плоту, и предназначенных скорее, как укрытие на время дождя. Иногда, если семья достаточно богата, то навес может снабжаться боковыми стенками, из ткани, реже из парусины. На нашем плоту, был именно такой, но главой семьи считался вождь племени Касикава, что означало «наблюдающий в тишине». За кем именно он приглядывал было непонятно, но относились к нему очень уважительно.

Для меня было несколько странным то, что на плоту присутствовали его родители, но отец никогда не был вождем племени. То есть вождь, это не наследственный титул, и его нужно еще заработать. Еще меня очень беспокоило именно мое нахождение в племени. Однажды я поинтересовался, как именно я попал сюда. При этом мой интерес, был вполне закономерным. Ведь последнее, что я смог вспомнить, это вечер, когда на заброшенном руднике я нашел камень, из-за которого меня попытались убить.

По словам вождя, меня выловили из воды, прямо возле кормы одного из плотов, вставших на вечернюю стоянку, у берега реки. Второму повезло значительно меньше, он упал на корму одной из лодок и сломал себе хребет, от удара о нее.

– Не думай о нем. – Воскликнул вождь. – Это был плохой человек. Куиллуримак – Говорящий со звездами, сказал, что в его одежде был обнаружен пузырек с ядом древолаза, а у тебя были все явные признаки отравления им. И спасло только то, что ты довольно быстро оказался в воде, и она вымыла из твоего организма яд. А возможно потому, что ты являешься слышащим сайя.

Вначале я не понял, что означает последнее слово, хотя и предполагал, что это как-то связано с моим даром. Хотя и не представлял, как о нем могли узнать. С другой стороны, у местных племен, свои представления о природе вещей. Что же касается «Сайя» то это слово имеет множество понятий. Здесь, и джунгли, и река, и горы, окружающие реку, и все что их населяет. Другими словами, меня обозначили слышащим мир. Вот только, я что-то не очень-то его слышу.

Может быть именно потому меня и поставили на ноги. Но с другой стороны, я хоть и относительно здоров на сегодняшний день, но нахожусь как бы в плену. То есть внутри племени, мне дороги открыты. Однажды я пожелал сходить на охоту с местными воинами, и никаких проблем. Меня взяли с собою, причем всячески оберегали от неосторожного шага или чего-то еще, как какого-нибудь туриста, появившегося в джунглях и хорошо заплатившего за свою экскурсию. С другой стороны, я действительно здесь ничего не знал, да и эти джунгли видел впервые в жизни. При этом лица окружающих меня воинов были абсолютно серьезными, хотя их отношение, иногда казалось снисходительно ироничным, как например к малышу несмышленышу. Но может быть так и надо?

Питался я наравне со всеми, пожалуй, единственное, что мне не хватало, так это нормальных сигарет. Впрочем, то что сворачивали из табачных листьев женщины, было в общем-то довольно приятным и на вкус, и на аромат. А когда я восхитился каким-то определенным сортом, мне тут же начали делать сигары именно с этим вкусом. В общем жизнь налаживалась. Вот только из племени меня мягко говоря не отпускали. С другой стороны, идти было в общем-то некуда. Однажды я задал этот вопрос вождю, тот ответил, что вокруг нас нет никаких поселений, а отпускать меня одного в джунгли, означало бы обрекать на смерть.

Самым же удивительным было то, что я точно помнил, что на реке, по которой мы сейчас сплавлялись в сторону Амазонки, расположено довольно много поселков, как с местными племенами, так и с потомками европейцев, то есть испаноговорящим населением. Но за все время плавания, я так и не увидел ни единого из них. Это была какая-то мистика. Либо мы двигались по какой-то другой реке, либо местный шаман «отводил мой взгляд», а как еще иначе-то объяснить все это.

В какой-то момент, вдруг многое изменилось. В первую очередь, это коснулось цвета воды, который вдруг из почти прозрачного стал, каким-то мутно-серовато-коричневым, чем-то напоминая воды большинства каналов и озер Ташкента. Правда там преобладал все-таки желтый цвет, за счет глины, здесь же он был каким-то серым.

– Амазонка. – услышал я ответ на мой не высказанный вопрос.

А тем же вечером, у меня состоялся разговор с вождем и шаманом племени, хотя последнего называли здесь как-то иначе, но по сути он исполнял примерно те же функции что и шаман. То есть мог предсказать дождь. Порой случалось такое, что он говорил, что дождя не будет, в то время как над рекой висели темные свинцовые тучи, и вскоре их действительно относило, куда-то в сторону. А однажды произошло совсем иное, в яркий солнечный день, по его приказу, вдруг все плоты собрались в одну линию, и встали вплотную к берегу, частично вытащенные на сушу, и уже через какой-то час, над рекой разразилась самая настоящая буря. Я еще подумал тогда, что все наши синоптики, не стоят и мизинца на его ноге. Мужик предсказывал погоду без каких-либо приборов и ни разу не ошибся.

Он же в племени, и занимался лечением, за исключением, разве что принятия родов, это была исключительно прерогатива местных женщин. Вообще это действо было довольно занимательным. К началу этого процесса, с плота на котором находилась роженица, удалялись все мужчины, включая и детей мужского пола, между ним, и остальными образовывался просвет, не менее двадцати тридцати метров. При этом, если не было возможности пристать к берегу, плот с роженицей находился в центре стремнины, окружённый со всех сторон другими плотами, на которых присутствовали вооруженные мужчины. При этом, если на свет появлялся мальчик, то вслед за его первым криком, раздавался радостный возглас всего мужского населения племени, если девочка, оставалась полная тишина.

Я как-то спросил, вождя, почему такая разница.

– Появление мальчика, будущего воина – радость для племени, поэтому мужчины и выражают свою радость боевым кличем. Женщины, нежные создания, и потому у нас не принято пугать их.

Разговор, состоявшийся тем вечером, после того, как племя оказалось в водах величайшей реки, касался именно меня, и моего пребывания здесь. И честно говоря с первых слов сильно огорошил меня, тем, что моего появления, ждали вот уже больше пары веков.

– Именно моего? Вы не ошиблись во времени?

– Нет, не ошиблись.

И то, что я услышал дальше, заставил меня вначале, едва сдержать свой смех, а затем пробрало до самых костей ужасом, который мне предстоял в будущем. При этом моего согласия, никто и не спрашивал. Тебя вернули к жизни, кормили, поили, исполняли любую прихоть. Будь добр вернуть то что задолжал. Прямо это не говорилось, но явно подразумевалось.

Оказалось, что когда-то очень давно, на Амазонке, точнее на нескольких ее притоках, жило довольно могущественное племя Майоруна ведущее свое начало от еще более древнего племени Ольмеков, Племя было далеко не мирным, и держало в страхе все окрестности верхней Амазонки и ее притоком. Но в один «прекрасный» момент, в племени появились разногласии и оно, разделившись на две части, устроило братоубийственную войну, в результате которой могущественное племя сильно сократилось в своем числе, распалось на два отдельных племени.

Пиранайя – Дети Реки, пришлось срочно откочевать на северо-запад, к истокам Мараньона, а Матисс – Дети Ягуара, остались на месте. При этом, в самый разгар битвы, когда казалось еще немного и от племени Майоруна, не останется даже воспоминаний, откуда-то с неба спустилось божество, остановившее кровопролитие. И разделив племя на две части, объявило о том, что когда-нибудь, в одном из племен, появится человек, Слышащий Сайя, который сможет обратиться к праматери племени, или же к его праотцу, и встав перед ним на колени, испросить прощение за своих нерадивых детей, тем самым внеся примирение в их души. И с этого момента, племя может или объединиться в одно.

– И я значит должен просить прощение за ваши грехи?

Глава 19

– Да. – Спокойно ответил мне вождь племени. – Для таких как ты, подобное деяние ничего не стоит. Любой другой, просто лишится жизни.

– И кто же в таком случае – Праматерь Детей Ягуара?

– Праотец – Ягуар. Праматерь племени – Пиранья. Ты же видел тотем нашего племени, вполне мог бы догадаться и раньше. Если бы такой человек как ты, обнаружился у Матисс, ему пришлось бы просить прощение у нее.

Хорошо хоть не придется нырять в Амазонку, разыскивая большую пиранью, подумал я. Боюсь в этом случае, мой дар бы мне не помог, или сожрали бы меня, или захлеюнулся, гораздо раньше, чем добрался бы до Большой Зубастой Рыбы. Впрочем, отправляться в пасть пантере, тоже мало надежды на выживание, но здесь я хотя бы буду находиться на твердой земле. В общем, как там говорил, друг детей и спортсменов: «Жить становится все лучше, все веселее».

– И когда, все это произойдет?

– Десять-пятнадцать дней.

– Я могу взять с собой хоть какое-то оружие.

– Какое оружие⁈ – Вскричали тут же оба. – Ты отправишься в нашему Праотцу, как ты можешь такое говорить. Ты должен просить у него прощение за своих детей, а не пытаться его убить!

Похоже я несколько переборщил подумалось мне, как бы мои слова не стали причиной мести, и я тут же возразил.

– Я не собираюсь его убивать. Родители всегда святы. Но ведь по пути к нему всякое может случиться?

– Не беспокойся, тебя проводят до стен города Пайтити – Отца Ягуара, а за ними, все делается по слову его. И все будет зависеть только от него, и тебя самого.

Одним словом, меня отправляют на съедение к какому-то древнему облезлому кошаку. Вдобавок ко всему обитающему в развалинах какого-то города. С каждым часом «Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!» – как говорила Алиса. Осталось только найти «кота без улыбки, или улыбку без кота». Интересно, что окажется страшнее⁈

– А, что это за город? – Спросил я на всякий случай. Мало ли вдруг удастся затеряться в толпе и сбежать.

– Пайтити – это древний город нашего народа. Точнее его развалины. Когда-то, еще до войны в этом городе находились храмы, посвященные нашему отцу, и жили люди. После войны, когда племя распалось на три части, город пришел в запустение, и там, никто не живет, кроме праотца нашего народа. Дорогу туда, знают только высшие жрецы нашего народа, и несколько воинов, которые сопровождают их во время жертвоприношения.

– Три? Вы же говорили о двух племенах.

– Третье племя изгои, и тебе лучше не спрашивать об этом, и как можно быстрее забыть.

Спустившись по Амазонке, свернули на один из ее правых притоков, и около трех дней поднимались по течению реки, название которой мне ничего не сказало. Хотя возможно мне назвали местным словом, принятым среди индейских племен. Поэтому не сейчас, ни много позже, я так и не нашел на карте того места, где в итоге я оказался, хотя примерную область, где находился этот город, я указать все-таки смог бы. Спустя три дня, все племя, за исключением шамана, военного вождя, и двух десятков воинов, остановилось возле одного из притоков, состыковав все плоты в единое целое и организовав плавучее поселение, в то время, как один из плотов, был разобран, и на двух освободившихся пирогах, я в сопровождении вышеуказанных людей отправился дальше, выше по течению этой безымянной реки.

Лодки, управляемые опытными кормчими, и десятком умелых гребцов, неслись вверх по течению реки, с такой скоростью, что порой я не успевал разглядеть что находится на берегах реки, по которой мы плыли. После примерно часа, усиленной гребли, гребцы менялись местами со своими напарниками сидящими с другой стороны бортов, и вновь брались за весла. Честно говоря, меня очень сильно удивила выносливость этих людей. Ну что такое пятиминутная остановка, предназначавшаяся скорее для того, чтобы сменить руки, после которой вновь начиналась многочасовая гонка.

Ближе к полудню, лодки приставали к берегу, часть воинов уходила на охоту, остальные отдыхали на берегу, занимаясь охраной имущества, приготовлением пищи, и прочими делами. После обеда, вновь начиналась гонка, до самой темноты. Таким образом, за десять дней, мы по моим прикидкам прошли довольно большое расстояние, как минимум около тысячи километров, добравшись почти до самых истоков этой реки. Последний день, мы поднимались куда-то в гору, по узеньким, заросшим травой тропинкам, которые можно было разглядеть, наверное, только тому, кто знал эту дорогу наизусть.

Где именно мы находились в это время, боюсь даже предполагать. Вначале пути судя по подслушанным разговорам, мы свернули на приток Жавари, по которому проложена граница между Бразилией и Перу. Куда плыли, а последние дни шли, поднимаясь в горы, известно только проводнику, который хоть и называл какими-то словами эти места, но без проводника, выбраться отсюда, будет практически невозможно, во всяком случае тем же путем что мы попали сюда.

На вопрос, почему именно я? Ответ был однозначным.

– Мы вернули тебя к жизни, следовательно, эта жизнь принадлежит племени.

– А если я не хочу?

– Это не имеет значения. То, что ты слышишь сайя, сможет понять любой шаман. Следовательно, так или иначе, тебя доставят к праотцу. Хочешь ты этого или нет. Но в первом случае, если ты сможешь уговорить праотца, и он примет твои извинения, то есть шанс, что ты останешься в живых. В противном случае, ягуар просто разорвет тебя на куски.

– То есть, если я смогу договориться с ним, вы меня отпустите на свободу?

– Ты и так свободен, в своем выборе, но с того момента, как тебя вернули к жизни, твоя жизнь принадлежит племени, а в будущем, возможно союзу племен. Если все разрешится ко всеобщему удовольствию, то ты станешь одним из нас.

– А если я не хочу этого?

– Другого пути нет. Хочешь жить проси о примирении праотца ягуара, и живи среди Матисса и Пиранайя. Нет – прими смерть как мужчина.

* * *

Стойбище племени Матисса было расположено вдоль небольшого ручья, посреди леса. Здесь постоянно царил полумрак, из-за того, что кроны деревьев закрывали все небо. Если где-то и прорывался луч солнца, то это было, наверное, за радость. Во всяком случае, я часто наблюдал такую картину, когда в таких местах, сидели старики, безостановочно куря свои длинные трубки, о чем-то мирно беседуя, и время от времени, пересаживаясь с одного места на другое вслед за солнечным пятном. В общем-то их можно было понять, хотя бы потому, что к старости хочется больше тепла, а здесь в предгорьях его было не так уж и много за счет высоты гор, высокой влажности дождевых лесов, и постоянной тени, из-за которой здесь хоть и дышалось вполне нормально, но все-таки было несколько холодновато, особенно ближе к вечеру.

О том, что местное племя поклоняется ягуару, было заметно на каждом шагу. Люди племени, наносили на свои тела татуировки в виде коричневых пятен или коротких полос, подражая окрасу хищника. Воины племени, носили головные уборы похожие на голову ягуара, местные красавицы, прокалывали крылья ноздрей колючками от акации, и вставляли туда тонкие длинные соломинки, подражая кошачьим усам. Как я понял, из разговоров, в этом случае, ягуар, встретив такую красотку в джунглях, поймет, что она своя и не станет нападать.

Жрецы Матисса, как оказалось не ставили цель скормить мою тушку ягуару. Наоборот. С нашим появлением, отряд воинов тут же отправился на охоту, и в последующие несколько дней, того самого ягуара, который считался праотцом племен, всячески закармливали свежим мясом, добавляя в него какие-то травы и специи, чтобы тот насытился до отвала. Во всяком случае, мне было сказано именно так. А в один из вечеров, ко мне подсел один из местных жрецов и вполголоса произнес.

– Матисса, не хотят примирения. Если ты сделаешь так, чтобы праотец не принял твои мольбы о соединении двух племен, то воины Матисса выведут тебя за пределы леса, после того, как Пиранайя покинут наши земли.

Сказав это, он тут же исчез, а я задумался. Сказать по правде, я не поверил, ни единому слову жреца. Нет, я был уверен, что он сказал мне чистую правду, касающуюся того, что они не хотят примирения. Тут у меня не было никаких сомнений, хотя бы из-за того, что приняв делегацию Пиронайя, их сразу же поселили за пределами стойбища Матисса, и ни один из них, не воин, не вождь и даже не шаман, ни разу не переступили определенной границы. А соплеменники Матисса, в разговорах между собой, называли их «снулыми рыбами» и «болотными лягушками», всем своим отношением к ним, высказывая полнейшее презрение.Прибывшему жрецу, позволили приблизиться к развалинам города, только во время проведения ритуала с моим участием. Шаману и вождю, было сказано, что их проведут к месту проведения ритуала, и они смогут находиться неподалеку от входа в Город Древних, под охраной воинов Матисса. И вообще всем своим видом Матисса показывали, что они не желают соединения племен.

В этом, впрочем, их можно было понять. Чем меньше племя, тем проще его прокормить. А учитывая то, что племя занимается в основном охотой и собирательством, то и особенного довольства жизнью, я здесь не заметил. То есть люди в принципе не голодают, но и скажем так, не давятся от обжорства. Тем более, я видел, какими голодными глазами старики провожали тушки антилоп, которыми охотники последние дни прикармливали Ягуара. И потом, за все время пребывания с Пиранайя, дни, когда я попробовал мясо, можно было уместить на пальцах обеих рук, чаще всего, в котле варилась рыба. Одним словом охотниками они были прямо сказать неважными. Кому интересно в таком случае, вешать на себя такую обузу, в виде целого племени?

А вот во что я не поверил, так это в то, что меня отпустят на все четыре стороны. Смысла держать меня в племени, нет никакого, разве что имея ввиду свежую кровь, но с другой стороны, я видел среди некоторых местных индианок, явно не индейские лица. То есть здесь прослеживался тот факт, что контакты с внешним миром у племени все же имеются. Пусть не так часто, как того бы желалось, но тем не менее. А кормить ради этой роли самца производителя, получается дороговато. И в тоже время отпускать на волю, где явно может произойти утечка знаний и о древнем городе, и о смертельно опасном ритуале, себе дороже. Это сейчас, пока думают, что это обычное безобидное племя, которое желает жить по заветам предков, их не трогают. А стоит кому-то узнать о том, что они скармливают туристов диким зверям, так в ту же минуту их поставят в стойло. Разогнав по углам, а то просто уничтожив это племя. А уж если узнают о неизвестном городе, то это произойдет и еще быстрее. Поэтому, скорее всего все будет как в песне Высоцкого; Кому-то под руку попался каменюка, тюк прямо в темя и нету Кука. И даже переживать и заламывать руки никто не станет. Мол, так и было, и мы тут ни при чем. Сам виноват, полез куда не следует, его ягуар и слопал.

Городом назвать это место можно было с большой натяжкой. Так, несколько полуразрушенных каменных домов, основательно заросших лесом, чем-то напоминающих горские сакли на Кавказе, или же подобные строения в Мачу-Пикчу в Перу. Большой разницы между ними я не находил. А вот чуть дальше, в склоне скалы обнаружился довольно большой провал, образующий вход в пещеры, в глубине которых, как раз и обитал тот самый праотец племени.

Моей задачей было дойти до него, и поболтать с Древним Ягуаром, или Пайтити как это звучит на местном наречии, о том, как тяжко живется разрозненному племени, и как они мечтают воссоединиться, и жить в мире и согласии. «Аромат», точнее говоря вонь подземных переходов, шибанула по моему обонянию, с первых шагов по пещерам. Недоеденное Древним Ягуаром мясо, и его же испражнения, никто и не думал убирать, и здесь царили такие ароматы, что не прикрой свою физиономию мокрой тряпицей, о чем меня предупредили заранее, я не прошел бы и десятка шагов, просто-напросто задохнувшись от смрада. Вначале довольно светлое помещение, освещаемое местами с помощью факелов, сменилось полумраком, прерываемым лучиками света, проникающими сквозь какие-то щели в своде пещеры. Хотя чуть дальше все разительно менялось. Некоторые стены домов, как мне показалось, были покрыты или зеркалами, или же каким-то отполированным металлом, и потому давали отблеск от редких факелов, усиливая освещение, в десятки раз и прекоасно освещая все улицы подземного города, и стоящие на них изваяния воинов, ягуаров, и каких-то других животных и змей. Правда, как следует рассмотереть их мне попросту не дали. Сопровождающий меня жрец направил мой путь куда-то в сторону, и я едва ступив на неширокую тропу, и пройдя по ней первые несколько шагов, тут же порял все из вида. Все красоты подземного поселения, с колонами и причудливыми изваяниями моментально исчезли с моих глаз, скрывшись за скалой. Оставив меня на тропе, жрец пояснил, что дальнейший путь я должен проделать в одиночку. И я стал подниматься по тропе. Несмотря на то, что источников света здесь не наблюдалось, но и особенной темноты здесь тоже не было. Не знаю, что давало такой эффект, но я в общем-то вполне различал, и тропу под своими ногами, и порой нависающие на нею каменные выступы, и потому шел по тропе, достаточно уверенно.

Тропа, проложенная в горном массиве, поднималась все выше и выше. В какой-то момент, мне пришлось даже встать на четвереньки, чтобы взобраться на очередной подъем, так он был крут. Боюсь, что меня направили не по самому легкому пути, а иначе, как объяснить то, что охотники приносившие сюда туши антилоп, которыми подкармливали Древнего Ягуара, возвращались обратно довольно быстро. Я же тащился к месту лежбища вот уже минут двадцать, а конца и края моему пути так и не видел. И с каждым шагом все больше сомневался в том, что иду в правильном направлении. Тропа, по которой я брел, больше напоминала какой-то тоннель, проложенный в чреве горы. От одной стенки до другой было не больше двух шагов. Раскинув в стороны руки, я сумел коснуться обеих стенок тоннеля. Здесь кстати той вони, что имелась внизу, практически не чувствовалось, даже несмотря на то, что мне в спину постоянно что-то поддувало, или скорее, имела место некая тяга, как в дымоходе. Если сейчас, кто-то разожжёт внизу костер, подумалось мне, то я просто задохнусь в этом дыму.

Я поднимался все выше и выше, постоянно забирая куда-то влево, как будто я обходил гору по спирали, одновременно поднимаясь к ее вершине. В какой-то момент, тропа по которой я продвигался, вдруг свернула в другую сторону, и я вдруг оказался на крохотной площадке, находящейся на практически отвесном склоне горы, которая вдруг, нечаяянно просела под моим весом, заставив меня дернуться назад, но было уже поздно.

В тот же момент, из глубин пещеры до меня донесся страшный шум, похожий на падение чего-то очень тяжелого, сопровождаемый сильным грохотом, а также выбросом пыли и мелких камешков. Как будто где-то внизу, вдруг резко заткнули зев прохода, по которому я шел вверх. Причем не просто заткнули, а еще и подали пробку вперед, из-за чего тот сквозняк, что подпирал меня снизу при подъеме, вдруг одномоментно усилился в десятки, а может и сотни раз, и меня буквально выбросило из зева пещеры наружу, как из пушки. Мой полет продолжался, наверное, доли секунды, хотя и этого было более чем достаточно, чтобы попрощаться с жизнью. В следующее мгновение, я почувствовал сильный удал о твердую поверхность и кубарем понесся вниз по склону горы, теперь уже наверняка прощаясь с жизнью, и вдруг почувствовал, как попал в какие-то заросли кустарника, которые хоть и изрядно исцарапали мое лицо и руки, но тем не менее, моментально погасили мою скорость, и заставили остановиться.

Некоторое время, я лежал в зажатый в цепких ветвях кустарника неизвестной породы, боясь не только пошевелиться, но даже открыть глаза, чтобы понять, где нахожусь. Решившись открыл глаза и одновременно ужаснулся, и обрадовался. Как оказалось, кустарник в который я так удачно врезался находился почти у самого подножия горы, поднимаясь вверх по склону на добрый десяток метров, и я врезавшись в него, пробил настоящий тоннель, везет мне на тоннели последнее время, и в итоге оказался, почти у самого подножия, едва не встретившись головой с огромным камнем, который я и увидел, едва решился приоткрыть глаза.

Глава 20

Подтянув к себе руки, я уперся в него обеими руками, и постарался выбраться из цепких ветвей с мелкими листиками, которые, стоило до них дотронуться тут же прилипали куда угодно. На моем теле и одежде. Из-за этого выбраться с этого места, оказалось чрезвычайно трудно. Приходилось вырываться из этих зеленых объятий, продвигаясь буквально по сантиметру. Освобождаясь от одних листьев, я тут же приклеивался к другим, и поэтому вскоре стал похож на какую-то зеленую зверушку, облепленную листвой со всех сторон.К тому же, кроме клейкости листвы, кустарник обладал не очень приятным запахом, привлекающим к себе насекомых. И то, что я вначале принял за обычную раскраску, оказалось совсем иным. Почти на каждом листочке этого кустарника имелся прилипший паучок, мушка, или какое-то иное летающее чудо. Порой даже попадались какие-то мелкие пичуги. Едва увидев их, тут же почувствовал некоторое жжение не только у себя на руках, но и на лице. И если на лице, трудно было понять причину этого, то стоило оторвать от кожи очередной листочек, как я увидел покраснение вызванное скорее всего прилипшим листиком. Это мне придало новые силы, не хватало еще быть съеденным каким-то растением людоедом, подумал я, начал изо всех сил избавляться из плена