Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Школьную сумку, мне покупала бабуля. Года три назад, тогда еще Вовочка, отдыхал у нее на летних каникулах, и как итог, помимо прочих вещей, которые уже давно износились, ему была подарена эта спортивная сумка. Обычная не очень дорогая цилиндрическая сумка с двумя матерчатыми ручками, и лямкой для ношения через плечо. Сверху черная молния, а внутри один карман для какой-нибудь мелочи, застегивающийся на молнию, а на дне вделанная в клеенчатое основание картонка, вроде как обозначающая дно. Никаких отделений в ней, кроме бокового кармашка не имелось, но зато, при необходимости, можно было положить в нее, кроме учебников и кое-какие вещи. Например, ту же спортивную форму, или что-то еще. В общем она была годной на все случаи жизни. Сейчас конечно слегка поистрепалась, за два года носки, но тем не менее была еще вполне живой.

Первым делом вытащил из нее клеенчатое дно. С помощью острого ножа, какой пацан не имеет при себе настоящего ножа, пусть даже перочинного, аккуратно разрезал клеенку с торца, и достав отцову заначку, осторожненько вложил ее всю внутрь, благо, что все двести пятьдесят рублей заначки, были в виде четвертаков. Получилось даже лучше, чем я предполагал. Под картонкой они совершенно не ощущались на ощупь, и были надежно спрятаны от посторонних глаз. А в школе, я еще добуду клей, смажу клеенку, и надежно приклею ее к дну сумки, тогда точно туда никто не влезет кроме меня. Решат, что раз дно приклеено там ничего нет. На минуту задумавшись, добавил к отцовской заначке половину своих денег. Выбирая в основном десятки и добавив к ним пару пятирублевок. Таким образом основной капитал в три сотни рублей, оказался в сумке, а у меня на руках осталось чуть дольше шестидесяти. Трешка с мелочью была положена в карман, все рано придется и утром, что-то есть, да и потом, а остальное в боковой карман сумки. Если что всегда под рукой.

И наконец, взглянув на расписание понедельника, закинул в сумку пару тетрадей, два учебника по математике и немецкому языку и на этом счел подготовку к школе завершенной. После чего спокойно лег спать.

Утром маманя была на удивление трезвая и злая. Но тем не менее, может потому что трезвая, налила мне стакан чая и даже где-то раздобыла сахара для него. Правда другого ничего не имелось, но об этом я знал и сам. Еще большее удивление вызвал ее вопрос:

– Что тебе приготовить на ужин.

– Вопрос был с некоторым подвохом. Я что-то очень сомневался в том, что она хоть что-то приготовит, потому что в доме было шаром покати, хотя, вдруг вспомнилось, что у нас есть погреб, и там стоит бочка с капустой, и несколько мешков с картошкой. Вот, блин! Вспомнил бы об этом вчера, не тратился бы на пирожки. Ну да ладно.

– Да что приготовишь, то и съедим. Ты главное сама не сорвись. – Ответил я и допив чай, пошел одеваться в школу.

Хоть утром и попил чая, но кушать все-таки хотелось. Чайхана в это время еще закрыта, поэтому пришлось бежать вслед автобусу, и запрыгивать в него на последних секундах. Зато доехав до автовокзала, попал как раз в самый нужный момент, и успел к только что привезенным горячим пирожкам с мясом. Расхрабрившись, взял сразу шесть штук, отдав всю имеющуюся у меня мелочь, и даже успел вскочить в тот же автобус, на котором приехал сюда. Здесь у автовокзала была конечная маршрута, и поэтому автобус стоял ожидая времени отправления, а я за это время успел отовариться пирожками.

Пока ехал до школы, успел слопать пару самсушек, почувствовав себя относительно сытым. Остальное решил пока оставить, и съесть или в обед, или ближе к ужину. Жизнь налаживалась.

Глава 5

5

Школа жила своей жизнью. Шумной, неугомонной и вечно молодой. Изредка затихая на сорок пять минут, и вновь взрываясь шумом, смехом, топаньем, шутками, и весельем. Поздоровавшись с пацанами, Вовкина память воцарилась в моей голове полностью, заменив собою Сергея Понамарева. Из всего, что осталось от меня прежнего, только воспоминание, что некогда меня звали именно так. Где я жил, в какой семье, кто мои родители, ушло так глубоко, что стало просто недосягаемым. Хотя, кое-что все же сохранилось. Например, когда вчера полез к счетчику, чтобы наладить свет, как я сразу вспомнил и параметры подключения, и с десяток способов, как относительно честно воровать электроэнергию, и как обойти пломбы, и… в общем все что мне потребовалось.

Позже собираясь в школу, достаточно было взять в руки учебник немецкого языка, как без особых проблем, спокойно прочел первый попавшийся текст на немецком языке, ничуть не затрудняясь не то, чтобы с переводом, а точнее с пониманием того, что я читал. Поневоле вспомнился Штирлиц с его словами о том, что для полного понимания языка нужно не просто его знать, а думать именно на нем. Я на нем думал, главное не упоминать героя семнадцати мгновений. Насколько я помню, даже книга Юлиана Семенова еще только пишется. Поэтому стоит только вспомнить Штирлица, как за моей спиной тут же увидят парашют.

Раздевшись в гардеробе, подхватил свою сумку и прошел в свой класс, заняв место на камчатке. И тут же ощутил огромное облегчение от того, что в парте, обнаружилась сумка с тетрадями, шариковыми ручками сигаретами и картами. В общем, в который раз убедился, что в жизни не все так плохо, и недавно еще кажущаяся черная полоса, постепенно светлеет. И это откровенно радовало. Перекладывая содержимое сетки в свою сумку, на какое-то время выпал из реальности, куда был возвращен, дружеским ударом по плечу и возгласом старого приятеля.

– Вовка, слышал, в нашем районе киоск «Союзпечать» сгорел. Там мелочи было жуть, я вчера полчаса порылся там, и почти полтинник собрал. Пацаны что до меня там копались, рублем хвастались. Не хочешь сходить туда, наверняка там еще есть.

Ну да, подумал я, когда пересыпал мелочь в кулек, что-то упало на пол, но собрать то, что свалилось при свете свечи, было просто нереально.

– Не, не пойду. Уж если пацаны себе на рубль насобирали, и ты добрал остатки, то мне там ловить нечего. Раньше бы знать об этом, а так… Кто не успел – тот опоздал. Только в копоти измажусь. Это у тебя дома ванна, а мне только в баню бежать. Оно мне надо?

– Блин, ты прав, Вован! К тому же там так все разворошили, я пока собирал мелочь, так извазюкался, просто жуть, после от мамки нагоняй получил.

– А, что там хоть случилось не знаешь? – решил поинтересоваться я, чтобы совсем отвести от себя любые подозрения.

– Пожарники вроде говорили, что дед, на ночь камин оставил включенным, а на него стопка газет отчего-то рухнула, ну и загорелась. В итоге, один металлический каркас остался. Дед, что в киоске работал, в запой ушел. Мамка рассказывала, что он вроде бы кассу должен был в понедельник сдавать, и побоялся вечером деньги с собой нести, там оставил. А тут пожар. Считай все, что заработал за месяц, придется из своих возмещать, вроде бы там больше сотни было.

Было конечно меньше, хотя если считать с мелочью, как раз сотня и набегает, даже чуть больше. Но будем считать кому-то не повезло. Не все же, только мне должно не везти.

Вскоре прозвенел звонок и в класс вошла Зарина Каримовна, наша немка. И как всегда, сходу начала болтать по-немецки. От ее чудовищного узбекско-крымскотатарского акцента, я тихо посмеивался в кулак, слушая ее «правильную» немецкую речь. Оказалось, что на каникулы задавали какое-то стихотворение, которое нужно было выучить, и сейчас учительница вызывала все подряд, и ей его рассказывали у доски. Не обошли вниманием и меня.

– Sidorov, hast du das Gedicht gelernt, das ich in den Ferien gefragt habe? (1)– Вопрос разумеется был задан на немецком. И думаю, мой предшественник не слишком понимал, этот язык, а скорее просто не считал нужным его учить. Я же в отличие от него прекрасно понял вопрос, но решил ответить по-русски.

– Ой, Зарина Каримовна, на каникулах было столько работы, что я просто не успел это сделать. А какое именно стихотворение вы задавали?

– Du hast mich überhaupt nicht überrascht. Selbst wenn ich dir sage, dass ich ein Gedicht des großen deutschen Dichters Johann Goethe geschrieben habe, wird sich daran etwas ändern?(2)

– Да, наверное, ничего, я же все равно его не учил. Хотя мне Гёте не очень нравится?

– Und wen magst du in diesem Fall?(3)

– Ну, например, Уланд, или Шиллер, кстати они оба тоже Иоганы. То есть Иваны по-русски.

Класс, слушавший наш разговор, вначале посмеивался, а в какой-то момент притих и прислушивался к тому что происходит. А происходило, можно сказать невероятное. Училка говорила по-немецки, а я отвечал ей по-русски, причем не что-то там взятое с потолка, а именно на те вопросы, что задавала она.

– Ich kenne ihre Namen. Aber es ist interessant, woher ich von ihnen erfahren habe, so ein Zweijähriger und ein Nicht-Lehrer wie Vladimir Sidorov, das ist die Frage?(4)

– Почему сразу недоучка? Да двоек у меня тоже нет. Тройки, да, встречаются, но ведь и пятерки тоже есть.

– Von wo hast du fünf? (5)

– Как откуда, вот в дневнике, по пению!

– Wir haben gerade eine Deutschstunde, hast du nichts durcheinander gebracht?(6)

– Ну, не знаю, может вы просто вы предвзято относитесь ко мне? Поэтому занижаете оценку.

– Voreingenommen? Ja, wie du…(7) – Учительница вдруг запнулась на полуслове, похоже до нее дошло, что мы разговаривая на разных языках, тем не менее понимаем друг друга. Точнее я понимаю то, что она говорит по-немецки, и продолжила уже по-русски. – Ну-ка стой! Ты, что понимаешь, что я тебе говорю⁈

– А, что в этом сложного-то, по-моему, это весь класс понимает? Правда в некоторых словах у вас такой акцент, что… Я даже не знаю с чем его можно сравнить. Но так или иначе, практически все понятно.

– Ты, что мне тут Ваньку валяешь? То он слова не может сказать по-немецки, а то свободно понимает мою речь? Да еще критикует мой акцент?

– Да не критикую я, у каждого свои недостатки.

– Вон из класса! И без родителей в школу чтобы не приходил.

– Нет, ну я конечно могу попытаться притащить сюда мамашку, если она будет к этому времени вменяемая, чтобы она подышала на вас перегаром, а с отцом такое вообще не прокатит, его вчера менты повязали, дело шьют. Так, что сможет он, годика через три, не раньше, но при встрече, если таковая состоится, я ему обязательно передам вашу просьбу.

В классе с каждым следующим моим словом нарастал хохот. Вскоре уже смеялись все поголовно. Учительница же вначале распалилась еще больше, а после видимо вспомнила с кем имеет дело. О том, что у меня в семье мягко сказать не совсем все в порядке знали все учителя поголовно. Именно поэтому и ставили тройки, понимая, что в таких условиях учиться лучше, просто не реально сложно. А тройки, хотя бы не слишком портят показатели успеваемости. Соответственно и сейчас, мои слова вначале несколько разъярили ее, а после, даже вызвали легкую улыбку, когда до нее дошло, что я предложил.

– Ладно уж. Садись. Так и быть трояк ты заработал.

– Почему-трояк-то?

– Но ведь стихотворение не выучил?

– Я могу другое рассказать, например, Уланда, пойдет?

– Ну, давай послушаем.

– Пробудились нежные бризы,

Они шепчут и сплетают день и ночь,

Они творят во всех концах.

О свежий аромат, о новый звук!

Теперь, бедное сердце, не тревожься!

Теперь все должно измениться… (Я не стал приводит текст на немецком. Но если кому-то интересно могу дать ссыль)

Некоторое время в классе стояла тишина. Потом учительница произнесла.

– И что прикажешь мне с тобою делать? Ну вот скажи, кто не давал тебе показать свои знания раньше, ведь согласись, невозможно за один день выучить немецкий язык.

– Так не один же день, две недели, только его и учил. – В классе опять послышался смех.

– Ладно, садись, свою «пятерку» ты сегодня заработал.

– Может лучше «трояк», а то слухи пойдут.

– Нет уж, заработал, так получи! И вообще, смотрю я на тебя и удивляюсь, ты это или не ты.

Я обернулся назад.

– Только не говорите, что за мною парашют волочится по земле.

– Какой-такой парашют?

– Анекдот такой, прямо в тему хотите расскажу?

– Пошлый небось?

– Нет.

– Ну расскажи.

– Советский разведчик шёл по Берлину, и никак не мог понять, что отличало его от окружающих, из-за чего все люди оглядываются на него. Может быть, твёрдый шаг, может быть, строгий взгляд, буденовка с красной звездой, сдвинутая набекрень, а, может быть волочащийся за ним по земле парашют…

Все присутствующие в классе, включая учительницу, уже не могли сдерживать свои эмоции и расхохотались. И в тот же момент прозвенел звонок на перемену.

Остальные уроки, прошли как обычно. Вначале, хотел было повыделываться на математике, сам удивляюсь, детство из меня так и прет, но после передумал, решив, что в этом случае, точно парашют найдут, и не только преподаватели. Хорошего понемножку. В обед поел музыкального супчика, и пюрешку с котлетой, благо, что школьные обеды у нас бесплатные. Хотел вначале, оставить пирожки до дома, но после решил слопать их сразу. А то опять бы у мамани возникли вопросы, а там и до правильных ответов недалеко. В общем не стоит ее баловать. Взял дополнительно стакан чая и умял их школьном буфете перед уходом домой.

Мамашка меня, честно говоря удивила. Во-первых, тем, что подойдя к дому, увидел вывешенное на веревках белье. То есть она занялась стиркой, что не случалось уже бог знает сколько времени. Во-вторых, в доме был наведен порядок, пусть не идеальный, но тем не менее такого бардака, что имел место еще сегодня утром, уже не наблюдалось. И наконец, в-третьих, дома была приготовлена еда. А это не лезло уже ни в какие ворота. Я уже честно говоря и не помнил, когда было нечто подобное. Тот борщ, что я обнаружил в неработающем холодильнике, попал туда еще когда был свет в доме, а с тех пор прошло, как минимум месяца три. Одним словом, маманя исправлялась прямо на глазах. И это было самым удивительным.

С отцом было гораздо хуже. Впрочем, последнее меня, наверное, даже обрадовало. Все-таки, кроме побоев, я он него уже давно не видел ничего хорошего, поэтому не особенно жалел о том, что его забрали в милицию и ему светит как минимум три года за разбой. Хотя, по сути ничего подобного не было, скорее просто оказался не в том месте, не в то время, ну и пришлось отвечать за все сразу. По словам матери, взяли его на месте преступления.

Бабу Дусю, знают в нашем городе, наверное, все поголовно. У нее всегда можно разжиться самогоном, и по вполне приемлемым ценам. А некоторым, проверенным и давним клиентам, бутылку бывает отпускают и в долг. К тому же, прекрасно понимая, что за самогоноварение сейчас предусмотрена статья в Уголовном Кодексе, и немалый срок, баба Дуся, подкармливает всех городских ментов. Наверняка делится с участковым, а уж жаждущим поправить здоровье ментам, так и вовсе наливает по первому слову, еще и огурчик подсовывает, на закуску. К тому же по слухам, она является заслуженным учителем республики Узбекистан. Одним словом, ее не трогают.

Ну, а тут папане загорелось промочить горло, и он совместно с Толянычем, его закадычным другом, поперлись к бабе Дусе требовать бутылку на опохмел. А самое интересное заключается в том, что ведь у него были деньги, только мне досталось двести пятьдесят рубликов, а судя по тому, что маманя не высказывает мне никаких претензий, то и она раскопала немалую заначку. То есть деньги у него были, но он почему-то захотел заполучить пузырь самогона на халяву. Хотя, может просто не хотел поить Толяныча, или в тот день была очередь дружка доставать пойло. Кто их знает, какие у них там отношения. И наверняка они в итоге эту бутылку бы вытрясли, но на их несчастье, в тот момент, когда они это делали, в доме бабы Дуси, появились менты, жаждущие поправить собственное здоровье. Что в общем-то было немудрено, учитывая недавнюю встречу Старого Нового Года. Праздника хоть и неофициального, но почитаемого по всему союзу. И не только сейчас, но и в будущем.

По словам следователя, когда милиция переступила порог, папаня, взяв бабу Дусю за плечи, тряс ее словно грушу, требуя выдать ему бутылку на опохмел, да еще и бесплатно. Тут-то его и взяли тепленьким. Ну и заставили заодно бабу Дусю, написать заявление о попытке ограбления.

Все это происходило в воскресенье, как раз в тот момент, когда я, проснувшись в школе, вначале отправился на вокзал, а затем на рынок. А самое смешное заключается в том, что Толяныч, находящийся при этом, скорее всего, в невменяемом состоянии, не глядя подписал протокол «Чистосердечного признания» в том, что прошлым вечером он, вместе с моим папашей, и под именно его руководством, ограбили киоск «Союзпечать» находящийся на улице Ахунбабаева, свернув с помощью лома замок, и кассу кассу в размере ста пятидесяти рублей и сорока четырех копеек, а также нескольких блоков сигарет «Прима» и овчинного тулупа принадлежащего киоскеру, который как оказался набрасывал его на себя, чтобы не замерзнуть. А чтобы скрыть следы преступления, устроили там пожар, спалив киоск дотла.

И теперь, за попытку разбойного нападения с целью ограбления, на заслуженного пенсионера Евдокию Ильиничну Хмелеву, пресеченную доблестной милицией, а также ограбление киоска «Союзпечать» с последующим устройством пожара, насчитали ущерб, принесенный государству, который превысил пять тысяч рублей. В итоге, преступление переходило в разряд средней тяжести, и отцу, вместе с его другом светило до пяти лет лишения свободы. И хотя он полностью отрицал свое участие в ограблении киоска, «чистосердечное признание» плюс пара «случайных свидетелей» якобы видевших убегающих с места преступления мужчин, сделали свое дело, и вскоре должен был состояться суд.

Маманя же пребывала в расстроенных чувствах. С одной стороны, найденная ею, по ее же словам довольно крупная заначка, существенно поднимала ей настроение. Причем до такой высоты, что она собиралась уже в субботу, вести меня в местный универмаг, чтобы приодеться. То есть сумма была довольно большая. С другой горевала о том, как жить дальше. Судя, по ее словам, с работы ее выгнали еще на прошлой неделе, и куда идти, и что делать дальше, она просто не представляет. Учитывая все вышесказанное, чувствую, что ее просветление, долго не продержится. Хорошо если хотя бы неделю, а скорее всего и того меньше. Но пока радовало хотя бы то, что в доме относительный порядок, и даже есть что пожрать, а загадывать что-то на будущее я уже давно разучился.

Поужинав и посмотрев телевизор, я, наверное, впервые за время, проведенное здесь лег в чистую постель и сразу же уснул, радуясь тому, что черную полосу сменила светлая, и мечтая о том, чтобы так продолжалось и дальше. Перед тем как уснуть, подумал о том, что неплохо было бы выложить из сумки все лишнее чтобы не таскать это с собой. Но вставать не хотелось и потому решил отложить все это до утра. Сменив содержимое сумки перед уходом в школу.

(1) Сидоров, ты выучил стихотворение, что я задавала на каникулы?

(2) Ты меня нисколько не удивил. Даже если я скажу тебе, что задавала стихотворение великого немецкого поэта Иогана Гёте, от этого что-то изменится?

(3) И кто же тебе нравится в таком случае?

(4) Я знаю их имена. Но интересно откуда узнал о них, такой двоечник и недоучка как Владимир Сидоров, вот в чем вопрос?

(5) Откуда у тебя пятерки?

(6) У нас сейчас немецкий язык, ты ничего не перепутал?

(7) Предвзято? Да как ты…

Глава 6

6

Сегодняшнее утро, повторило вчерашний вечер. Честно говоря, такие разительные перемены, произошедшие с маманей, скорее напрягали, и заставляли смотреть на все это несколько подозрительно. Утром меня ждал горячий чай и даже бутерброд с маслом. И хотя подобный завтрак был более чем скромный, но тем не менее это было гораздо лучше, чем обычное – ничего. В какой-то момент, я даже подумал, а не отдать ли мамане часть денег, сказав, что это одна из заначек отца, о которой я знал. Но после решил, что пока рано делать такие скоропалительные выводы, принял решение немного, хотя бы недельку, обождать. А там посмотрим.

Перед самым уходом, мать поставила меня в известность, что сейчас побежит в МТЗ, для того, чтобы устроиться на работу. Мы жили на окраине городка, и буквально в сотне метрах от дома находился небольшой заводик по ремонту сельскохозяйственной техники. Вроде бы, кто-то посоветовал мамане обратиться туда, там требовалась уборщица на полный рабочий день. До сих пор мать работала на половину ставки. То есть приходила рано утром, убирала несколько помещений и к началу рабочего дня возвращалась домой. За это платили сорок рублей в месяц. В некотором роде, подобная работа была даже выгодной, тем более, что совместительство у нас разрешено. Еще по прошлой жизни знал немало женщин, которые набирали себе три-четыре, таких места, и в итоге выходили на зарплату в районе 120–150 рублей в месяц. При этом будучи занятыми на работе максимум до обеда. Здесь же по словам матери дают ставку, и требуют полный рабочий день. Но убирать нужно будет в цеху, поэтому она уже будет проходить не как уборщица, а как технический персонал, то есть там уже совсем другая оплата. Не сказать, чтобы сильно большая, но уже приличная.

Рублей восемьдесят дадут наверняка. А по сегодняшнему времени, это не сказать, чтобы много, но для скромной жизни вполне хватит. Учитывая, что у нас свой дом и имеется приусадебный участок, можно будет разбить огород, а это тоже плюс. Правда картошку здесь не сажают, не особо она здесь растет, но все остальные овощи, да и фрукты, тоже были бы к месту.

С этими мыслями я окрыленный побежал в школу, не забыв перед уходом перебрать свою сумку, оставив в столе, большую часть сигарет, обе общие тетради и один набор цветных шариковых ручек. Немного подумав сунул в дальний угол письменного стола и большую часть денег, которая не легла в тайник на дне сумки, оставив себе только пять рублей, на непредвиденные расходы. Потом на мгновение задумавшись, вышел в общую комнату и достав из шкафа свое свидетельство о рождении, почему-то решил, что будет гораздо лучше если оно все время будет со мной. Именно поэтому сунул его к деньгам находящимся в школьной сумке. Честно говоря даже не могу назвать причину, почему я так поступил.

В школе было все по-прежнему, меня не особенно донимали, да и я тоже старался не выступать сверх необходимого, итак вчера нарисовался, не сотрешь. Поэтому лучше на время затихнуть. Правда затихнуть надолго не получилось. Знания будущего из меня так и перли, и я сорвался на математике, которая шла последним уроком, высказав, что всю таблицу умножения можно не учить, потому, что, например, умножение на девять легко считается на пальцах. Точнее даже не считается, а показывается.

– Как это так, – удивленно провозгласила наша учительница по математике и геометрии. Татьяна Евгеньевна, которая только-только закончила пединститут, и преподавала первый год.

– Да все просто. – Воскликнул я. – Могу показать.

– Ну покажи. – Несколько настороженно предложила она. Все же до сих пор меня считали здесь за некоего хулигана, не желающего особенно учиться и потому к моим словам относились с некоторой опаской. Кто его знает, что у меня на уме. Я конечно еще не был тем Вовочкой из анекдотов, что матерился на каждом слове, но и примерным учеником, меня тоже нельзя было назвать.

Выйдя к доске нарисовал для наглядности две руки с растопыренными пальцами. Конечно можно было предложить, чтобы каждый смотрел на свои собственные ладони, но чисто для наглядности, чтобы было более понятно, решил еще и нарисовать. Потом произнес:

– Положите перед собой на парту руки и растопырьте пальцы. Например, вам нужно умножить число «Три» на девять. На левой руке загибаем третий палец. – С этими словами я стер нарисованный трети палец левой руки на доске.

– Теперь считаем слева от загнутого пальца десятки, справа единицы. Сколько получилось.

– Двадцать семь! – Дружно и изумленно выдохнул класс.

– Теперь берем, например…

– Восемь! – тут же послышался чей-то голос.

– Давайте – Восемь. Третий палец возвращаем на место. – Я пририсовал его на доске. – А восьмой загибаем. Сколько насчитали?

– Семьдесят два⁈ – удивленно-восхищенно произнесли все. Даже Татьяна Евгеньевна, как я заметил, перебирает пальцы проверяя оставшуюся таблицу.

– Увы, это только для «девятки», но зато, пока целы пальцы, никто не ошибется.

Остальные уроки прошли в тишине и спокойствии. К концу дня я окрыленный возвращался домой, надеясь, что и там все будет в относительном порядке. Так оно в общем-то и оказалось. То есть мамашу взяли на работу, и уже с завтрашнего дня она должна была выйти на смену. Вопрос стоял только в том, получится это у нее или нет, потому, как уже сейчас, она вновь находилась подшофе.

– Ну надо же отметить удачное трудоустройство! – Воскликнула она, стоило мне поморщиться от ее выхлопа.

– Опять на отмечаешься, а мне на подножный корм переходить?

– Тебе не привыкать. – Пошутила она.

На этом пикировка и завершилась. В чем-то она была все же права. Расслабляться было рановато. Дни потекли более или менее ровно, маманя ходила на свою новую работу, проводила там большую часть дня, и, наверное, благодаря этому, кое как удерживалась от выпивки. Во всяком случае, в течении недели была достаточно трезвой. На то, что от нее постоянно несло перегаром, я старался не обращать внимания. Не может обходиться человек без того, чтобы не накатить, но держится в одной поре. Уж лучше так, чем возвращаться к тому, что было раньше.

Правда особых денег ее работа не приносила, но хотя бы хватало на питание, и то хлеб. Хотя в свете этого, я все же начал задумываться о том, что надо как-то приодеться. Все же ходить в обносках было откровенно стремно. В принципе в школе привыкли к моему виду и не обращали на это внимания, но и особенного сближения в плане общения или тем более дружбы, я не замечал. Ну а как дружить или общаться с человеком, от которого откровенно попахивает мягко говоря помойкой, или скорее залежалостью. Тем более что еще совсем недавно некоторые из одноклассников узнавали в моей одежде, свою старую. Правда после того как пару раз получили от прежнего Вовочки, по ушам, узнавание быстро завершилось, но дружбы это не добавило. Нет, явного запаха точно не было. Маманю заставить перестирать мою одежду было практически невозможно в силу того, что в будние дни, она кое-как себя сдерживала, отрываясь в выходные. И к вечеру субботы, проваливалась в беспамятство. Правда в воскресенье все же старалась прийти в себя отводя душу пивом, которое в виде двух банок закупала заранее, и весь день попивала именно его, передвигаясь по дому сомнамбулой, и не реагируя ни на какие внешние раздражители.

Поэтому попытавшись докричаться до нее пару раз, пришлось затевать стирку самому. Из-за чего выходные проводить дома, только потому, что больше одеть было нечего. Поневоле начал задумываться о походе в магазин. Достав из своего тайника пятьдесят рублей, зашел как-то в небольшой магазинчик находящийся на улице Навои, в центре нашего небольшого городка, торгующий одеждой. Увы стоило мне только попросить продавца показать брюки моего размера, висевшие за ее спиной, как сразу же услышал в ответ.

– Тебе сколько лет, мальчик?

– Двенадцать.

– Приходи с мамой.

– А самому нельзя?

– А завтра придет твоя мама, и будет высказывать мне претензии за то, что я продала товар несовершеннолетнему, решившему проявить самостоятельность, и вытащившему из маминого кошелька деньги? Зачем мне лишние проблемы?

Ну да, такое тоже могло произойти, конечно не с моей маман, которой давно на все наплевать, но кто ее знает. Могла в принципе и она выразить недовольство. Вот и получается, что роде и деньги есть, а потратить в силу возраста, я их не могу. По сути, выходило так, что даже на какие-то чисто свои нужды, я не мог потратить деньги, если купюра, которую я предъявлял продавцу превышала пятирублевый номинал. Как-то подхватив червонец, зашел в книжный магазин, чтобы купить тетради и шариковую ручку. Как продавец, отказался отпускать мне товар. Сразу же спросив, откуда у меня на руках такая большая сумма.

Все верно, сейчас средняя зарплата редко превышала сто рублей, а тут небогато одетый пацан протягивает десятку, и сразу же возникают нехорошие подозрения. В качестве варианта, попробовал подкатить к матери приятеля, с просьбой о том, чтобы та сходила со мной в магазин, рассказав ей, что мол деньги есть, но мать находится в невменяемом состоянии, а мне самому без нее ничего не продают. Но и здесь вышел облом. Тетя Аня, просто довела до меня мысль о том, что когда моя мать придет в себя, то первым делом устроит скандал с нею. Высказывая претензии, или за слишком дорогие покупки, или наоборот, а скорее из-за того, что она влезла туда, куда ее не просили. В общем и здесь меня жестко обломали.

Поневоле, в голову начали закрадываться мысли о том, что придется решать эти проблемы самому, и далеко не совсем честным путем. А куда деваться-то? Единственное, что мне удалось приобрести без особых проблем, так это кеды в «Спорттоварах» и некоторое время спустя, резиновые сапожки там же, и то, наверное, только потому, что те и другие стоили не дороже пяти рублей.

Для дела, я решил замахнуться на магазин одежды. Тот самый, где мне отказались продавать брюки. В магазине, помимо одежды, продавали еще и обувь, сумки, товары для дома, парфюмерию, а кроме того имелся небольшой отдел с сувенирами. Хотя судя по наличию нескольких отделов это был скорее универмаг, но на вывеске у входа значилось: магазин «Одежда». Единственное, что меня немного смущало, так это наличие сигнализации. Как отключить ее без того, чтобы не прошел сигнал в отдел милиции я просто не знал. Дело в том, что даже в том случае, если здание обесточить, сигнал об этом, все равно пройдет в службу охраны, и вскоре здесь появится патруль. И кто его знает, что дальше они будут делать. Сообщат, что нарушения периметра нет, а сигнал пропал из-за отключения света, и спокойна вернутся обратно, или же будут торчать у магазина ожидая пока электрики подадут напряжение и только потом уедут восвояси. По идее именно так и должно быть, поэтому нужно было искать какие-то другие пути.

И этот путь был найден.

В один из субботних дней магазин на одной из центральных улочек нашего городка, заполонила толпа школьников, столпившихся у сувенирного отдела. Дети, больше обсуждали выставленные на витрине товары, нежели собирались что-то приобретать, поэтому продавщица, отдела, несколько минут постояв у галдящей толпы, и убедившись, что шаловливые ручонки ребятишек, при всем желании не доберутся до сувенирной продукции, находящейся под стеклянной крышкой прилавка, спокойно отошла в сторону, продолжив прерванный появлением ребятни разговор, изредка поглядывая, на настоящее столпотворение у ее отдела.