Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

И в этот миг… Он почувствовал, что вся система меридианов в его теле тут же откликнулась. Малейшее колебание этого звука-воли расходилось по телу как рябь по озеру, заставляя даже ядро внутри дрожать, как в жутком напряжении. И это было не разрушение. Это было – взаимодействие.

“Оно слышит меня… – мелькнуло в сознании. – Ядро, плоть, кость… всё слышит мой голос.”

Потом он пил эликсиры. Один за другим. Из грубой шкатулки доставал пилюли восстановления. Тоник киноварной энергии – укреплял дыхание. Чистая сердечная сфера из вытяжки голубого лотоса – восстанавливала ментальную ясность. Пилюля укрепления сосудов драконьего глаза – защищала меридианы от перегрева. И старый, хранящийся на крайний случай, жидкий нектар льда из северной пещеры – что понижал внутренний жар, когда тело почти закипало от вибрации.

Он готовился. Не спешил. Он работал над собой, как мастер с нестабильной рудой, которую легко расколоть, но можно – превратить в легендарный металл. И с каждым циклом – он начинал ощущать тонкую грань между болью и прорывом. Он чувствовал, как от “звука” его кости, что были изменены древней силой, что досталась ему от Падшего Бога, будто вибрирует в унисон, выдавая направление, ритм, импульс, который помогает телу не разрушаться, а впитывать резонанс. Иногда, во время коротких пауз между тренировками, он сидел с закрытыми глазами и чувствовал, как всё тело гудит, как будто он – не человек, а струнный инструмент, и каждая его клетка играет свою ноту, едва различимую, но единую.

Он начал понимать. Это не просто "голос", и не просто "звучание". Это воля, идущая прямо сквозь плоть. Это – то, как существо, через собственное естество, преподносит себя миру. Теперь он знал о том, почему техника называлась “Божественным голосом”. Не потому, что ею владели Боги. А потому что только Боги могли говорить так, чтобы мир сам склонялся в ответ. И именно так он понял, почему для использования этой техники нужен был такой высокий уровень культивации Дао Цзы. Именно из-за того, что к тому времени не только само ядро такого разумного будет иметь достаточный запас силы. Но и само тело будет трансформировано настолько, что выдержит такой резонанс. Да. Он ещё не был Богом. Но он уже учился говорить, как тот, кто однажды заставит и небо услышать его речь.

Ночи стали длиннее. Или, может, это просто Андрей перестал чувствовать их границы. Ведь теперь каждая ночь была не отдыхом, а работой, испытанием, подготовкой к бегству, которого никто не должен был ожидать. Он больше не практиковался в лаборатории. Там, несмотря на все имеющиеся печати, всё равно оставалась тень наблюдения. Старик Йонг Мин был мудр, но даже его стены имели уши – в прямом смысле. Там имелись и артефакты слежения, внимательные духи, редкие ученики, что иногда “совершенно случайно” проходили слишком близко. Потому Андрей и выбрал для себя это место. Оно находилось в старой каменной роще на склоне одного из дальних Пиков – Сумрачного Пика, где уже давно не преподавали, а залы обители были отданы под “молчаливое хранение артефактов и костей древних наставников”.

Но он знал о том, что именно там, под уступом в изломанном валуне, что провалился внутрь, была пещерка. Маленькая, полусухая, вечно пахнущая мхом и старой пылью. И именно в ней, среди обломков, мха и свечного света, он и создал свой тайный зал.

По ночам он уходил туда – тихо, как призрак. Стараясь не оставлять за собой ни одного следа. Ни одного колебания Ци. Он двигался как немой зверь, ставший тенью. И именно здесь, в этой каменной утробе, он продолжал оттачивать технику голоса, и – технику пространства.

В отношении техники “Божественного голоса” он начинал с малого – с одного короткого импульса. Одной внутренней команды. Волна шла от сердца, отражаясь от внутренней стенки грудной клетки, проходя сквозь диафрагму, плечи, позвоночник… И затем – тело отзывалось. Сначала – болью. Потом – дрожью. Теперь – вибрацией, что вплеталась в его меридианы, поднимая с глубины дополнительную силу.

Теперь он мог запускать “резонанс” не всей массой тела, а точечно – в пальцы, в ступни, в сплетение Ци у солнечного сплетения. Он медленно, по капле, встраивал голос в своё тело. Не просто произносил, а насыщал себя волей. И чем чаще он делал это, тем яснее ощущал. Сила Падшего Бога не просто помогала. Она учила его, словно пробуждая в его плоти воспоминания о том, как когда-то говорили те, кого боялись даже небожители.

Также он уже прекрасно понимал, что одного подобного “голоса” ему будет мало. Если они действительно, как намекал старый алхимик, захотят “связать” его насильно, как ценную собаку, породистую и молчаливую, он должен будет исчезнуть. Не убежать. Не прятаться. Исчезнуть. И сделать это нужно именно так, чтобы все те, кто рискнёт так поступить, поняли весь уровень своей глупости.

Техника, которой он учился – была куда выше уровня сект, стремящихся к контролю над пространством. Её основа проста лишь на слух. Нужно найти трещину в пространстве, влить туда каплю воли, и оттолкнуться от этого излома, как от упругой паутины, сдвинув себя сквозь тонкую ткань реальности.

Но это было на грани безумия – ведь в отличие от “телепортации”, это не пространственный прыжок, а давление в реальность, с риском быть вытолкнутым не туда… или не вернуться вовсе.

Андрей практиковал осторожно. Он вырезал миниатюрные якорные глифы на костяных табличках, прятал их в разных концах обители секты. Под плитами, в расщелинах, даже один – в глубине одной из заброшенных теплиц, под камнем. Он настраивал себя на эти точки. Он отправлял туда ниточку воли, вплетённую в тишину.

И сначала ничего не происходило. Потом – головокружение. На третьей неделе – он ощутил, что может потянуться из своей пещеры – и дотронуться до глифа под каменной теплицей. Он не переместился. Но волна его сознания – коснулась другой точки. Почти… почти…

Он понимал, что рано или поздно, он будет вынужден исчезнуть. Когда в его дверь придут не со свитком – а с золотыми наручами, вышитыми как брачные подарки. Когда он увидит, что глава семьи Хваджон уже одобрил такое решение. Когда даже сама Соль Хва, быть может, скажет:

"Ты должен быть благодарен. Это честь."

Он не позволит этому случиться. Он уже не тот немой мальчик, которого можно поставить в покое возле порога судьбы. Давление не появилось сразу. Оно пришло, как роса – по капле, по взгляду, по неприметной фразе в устах тех, кто раньше просто проходил мимо. И лишь теперь Андрей начал чувствовать – кольцо вокруг него всё больше замыкается…

Первым было внимание. Липкое, обволакивающее, как паутина. Он уже привык к подобным взглядам – одни осторожные, другие враждебные, третьи сдержанно-женственные, будто пытающиеся прочитать в нём нечто “удобоваримое”. Но теперь даже эти взгляды изменились. Они стали рассчитывающими.

Если раньше его считали просто "немым помощником" у мастера-алхимика, то теперь, после показанных навыков и особенно после недавнего поединка с мастером Соль Хва, в нём начали видеть опасную переменную. Не просто слугу, а полноценный шаг в сторону нестабильности.

На одной из тренировок, пока он выполнял боевые плетения, на дальнем краю арены остановился старший ученик мастера Чхо Мунсана – тот, кого обычно сопровождала свита молчаливых юношей – подхалимов. Он смотрел небрежно, но долго, а после обронил с улыбкой:

– Мастер Йонг Мин – странный выбор для такого "перспективного" ученика. Ты ведь уже мог бы быть под крылом более опытного в таких делах мастера Чхо Мунсана, или хотя бы наставника Жао Хуаня. Зачем вообще нужно терять время?

Но Андрей ему не ответил. Не из-за привычки молчать. Просто он не счёл нужным вообще как-то демонстрировать своё внимание к его словам. Но это было только начало.

В алхимической лаборатории стало всё чаще появляться чужое присутствие. То "случайно заглянувший" ученик одной из внешних школ. То странно вежливый маг, приносивший редкие травы, которые раньше Андрей сам искал неделями. То помощник одного из старейшин, что "ошибся дверью", но странным образом точно знал, в каком шкафу у Йонг Мина лежат документы по редким рецептам пилюль.

“Присматриваются… – Достаточно быстро понял он. – Но не ко мне. К нему. К старому мастеру, у которого слишком долго в учениках находится нечто полезное, но не управляемое.”

Сам же старейшина Йонг Мин держался привычно. Кряхтел, бормотал, спорил с рецептами, с котлами и духами трав. Но Андрей замечал – его лицо стало чаще усталым, внимательным, почти напряжённым. А однажды вечером, когда Андрей закончил очередной цикл переработки редкой смолы для пилюли концентрации духа, старик подал ему флягу с зелёным отваром, и, словно невзначай, сказал:

– Ты замечаешь, да? Как часто к нам стали заглядывать “чужие” гости. Как часто мне начали "вежливо" предлагать ресурсы. Откуда вдруг вся эта щедрость могла вообще появиться? И всё – из-за тебя. – Он усмехнулся, но в этой усмешке был горький привкус понимания. – Думаешь, они хотят тебе блага? Нет. Им всё ещё не нравится, что ты здесь. Что я, всего лишь один из членов из Совета, держу у себя “живое золото”. Ты – слишком ценный, чтобы быть у старого алхимика, который полжизни провёл в пыли и болотах. Им надо, чтобы ты был… В их собственной системе меридианов. Чтобы ты служил им. Или хотя бы не мешал их планам.

Потом он медленно откинулся на спинку кресла и вздохнул.

– А самое смешное? Мне теперь приходят особые поставки. Из кладовых. Даже из сокровищницы. Мне улыбаются те, кто десятки лет считал меня чуть ли не забытым грибом на заднем дворе секты. Только потому, что рядом со мной теперь ты.

Он посмотрел прямо в глаза Андрею, и голос его стал глуше:

– Но это не дар. Это – петля. Они подкармливают, чтобы было что отнять. Чтобы, когда придёт время – я сам сдал тебя. Не приказывая. Не угрожая. Просто… сжав до невозможности выбор.

И это была правда. Намёки становились всё грубее. На внутреннем собрании, где Андрей лишь скромно сопровождал старика, один из советников бросил громко:

– Такому дарованию не место в алхимических подвалах. Настоящим воинам и наследникам школы стоит заниматься развитием боевого Дао, а не мешать травы в котлах.

Другой подхватил, уже с притворной доброжелательностью:

– Старейшина Йонг Мин и сам давно заслужил отдых. Его бы заменить – он мог бы спокойно преподавать в младших залах, не перегружая себя.

Это всё говорилось вслух, в присутствии других мастеров, учеников, и даже гостей секты. И все деликатно смотрели на Андрея. Как будто он – решение чьей-то сложной головоломки. Ключ к чьей-то власти. К чьей-то стабильности.

Андрей всё это слушал всё также молча. Но внутри него, в глубине груди, где тлело последнее пламя от прикосновения “Божественного голоса”, начинал подниматься не звук – а именно его Воля. Тихая. Упрямая. Холодная, как сталь. Если они думают, что он забудет, кем был, если они считают, что его можно укротить лестью, приказом, женитьбой или званиями, то они явно просто не знают, кого именно вырастили.

Дни проходили в тишине. Никто бы и не подумал, глядя на этого невысокого, молчаливого юношу, который склонился над алхимическим котлом, либо с послушным видом таскал ящики с травами и читал свитки на задворках библиотеки, что в его сердце жил расчёт, а в каждой ночи – всё дальше продвигалась подготовка к бегству.

Он ничего не менял снаружи, и это было частью его мастерства. Не давать даже повода для подозрений. Ни взгляда в сторону… Ни задержки в поклоне… Ни излишней заинтересованности в событиях… Всё как должно быть у немого ученика с неблагодарной судьбой и скромным происхождением. Но внутри – всё менялось. Каждый вдох, каждая ночь, каждая травинка, перетертая в пыль, была всего лишь очередным шагом к свободе.

И сейчас основное преимущество Андрея было в том, что все вокруг всё ещё считали его слабее, чем он есть на самом деле. Даже те, кто видел, как он сражается – всё ещё не понимали того, что он очень тщательно скрывает свой настоящий уровень.

Это позволяло ему проникать туда, куда не заходят ученики, получившие печати допуска. Под видом обычного посыльного, он проникал на нижние ярусы обители, спускался к складам, где хранили дрова, ламповые масла, простые артефакты защиты. И уже оттуда – уходил наружу. Он знал, как укрыться от духов слежения. Для этого у него всё уже было. Запечатанная трава безликой тени, травяная паста, искажающая колебания Ци, и мелкая духовная нить, вплетённая в одежду, позволявшая рассеивать свой след, как воду по склону. Так он впервые вышел за пределы внутренних кругов секты, прошёл по нижним ущельям, где когда-то собирал травы с мастером Йонг Мином, и дошёл до границ барьерного круга, где энергия секты начинала истончаться.

Там, за пределами основного купола защиты, он начал создавать контрольные точки – опорные узлы для пространственной техники. Это было тонкое ремесло, где ошибка могла стоить не просто провала побега, а полноценного разрыва и даже уничтожения его тела при попытке перемещения. Каждая такая точка требовала фиксированного якоря, артефакта или символа, связанного напрямую с его собственным Ци. Андрей использовал обработанные кости зверей, добытые им ранее, внутрь которых он впечатывал ниточку собственной воли, смешанную с остатками от сожжённых алхимических пилюль… Изолирующую гравировку – чтобы другие не могли почувствовать, что в этом месте происходит деформация пространства… Малую Печать Удержания – маскирующую наличие магии под естественным фоном земли и ветра…

Он осторожно закапывал такие артефакты в трещинах между скалами, закладывал под корни деревьев, запечатывал в карнизы разрушенных башен и спрятанные ячейки в старых постройках времён основания секты. Каждая точка была связанным узлом, к которому он мог привязать часть своей воли, и при необходимости мог быстро сместиться к ней, даже если будет заперт в самой сокровищнице под обителью секты.

Путь, который парень постепенно выстраивал, не вёл наружу напрямую. И всё только потому, что он понимал. Если он просто исчезнет, то все барьеры будут усилены, и его начнут искать, а значит, вернуться сюда будет просто невозможно. Именно поэтому он старательно строил изломанную пространственную спираль, в которой точки были не линией, а настоящей сетью пространственных переходов, изгибов и ложных выходов. А также, по пути, постараться пополнить свои припасы, которые ему могут пригодиться во время бегства.

Первую точку он проверил через пять ночей. Собравшись, он сосредоточился, протянул тонкую нить воли, и с напряжением впечатал в неё команду: “призовись”. На миг в воздухе перед ним прошёл ледяной толчок, как будто комната задрожала – и в следующую секунду рядом материализовался нужный ему символ-узел, тускло светящийся, но стабильный. Парень медленно улыбнулся. Это сработало. С каждой неделей он добавлял новые точки – символы. Один – на узкой горной тропе, ведущей к заброшенному карнизному монастырю… Второй – под каменной статуей в лесу духов… Третий – в руинах, где когда-то были тренировочные залы первой формации Пика Огня… Каждую ночь он возвращался в свои комнаты – тихий, усталый, но в душе – всё более живой. Техника того самого “Божественного голоса” также становилась всё крепче. Контроль над пространством – чище. Сеть точек – шире. Он не знал, когда именно придут за ним. Но собирался быть готовым к такой ситуации… Когда Совет Старейшин секты решит, что настал момент “укрепить его статус” через свадьбу или перевод. Когда его мастера-алхимика попросят отдать ученика во “всеобщее благо”. Но он знал одно. В тот день он исчезнет. Не потому, что он слаб. А потому что сильный не играет по чужим правилам. Он просто разорвёт их заслоны и заграждения – и уйдёт сквозь пространство. И в тени ночей, в пещерах и среди скал, он уже слышал эхо собственного будущего. Тихое, как шаг, но неотвратимое, как рассвет.

Но благодаря именно его предосторожностям, все те, кто смотрели на Андрея со стороны, всё ещё видели в нём всё того же немого помощника. Усердного, молчаливого, почти незаметного. Он не задавал вопросов, не перебивал, не спорил. Служил мастеру Йонг Мину, как положено, и исчезал в нужный момент. Такие исчезают не потому, что делают что-то особенное, а потому, что их просто не замечают. Так думали все. И это спасало его. Потому что на самом деле он учился. Каждый день. Каждый час. Но не у мастера… Точнее… Не только у него. Он учился у теней стеллажей. У свитков, покрытых пылью. У книг, которые никто уже сотни лет не открывал.

Всё только благодаря тому, что у мастера Йонг Мина была старая привилегия – свободный доступ к внутренним архивам, не самым секретным, но куда не пускали обычных учеников. И Андрей пользовался этим, как ураган, скрытый под облаком – незаметно, но неумолимо. Он записывался в библиотеку от имени мастера. Носил туда свитки, читал "для него". А на деле – просиживал в полутемных залах часами, вгрызаясь в историю мира, как хищник в плоть давно забытого зверя. И в первую очередь он изучал не рецепты, не технику, не боевые плетения – всё то, что можно было в этой секте узнать из подобного, он уже знал. Теперь его интересовало кое-что другое… История сект… Политика альянсов… Территориальные споры… Иерархии, старейшины, запретные земли, уставы, войны…

Потому что он знал, что если ему и придётся отсюда бежать, этот мир не простит ему подобного. Если он просто исчезнет, как раб, покинувший золотую клетку, его будут искать. И если он не будет знать, в чьё логово врывается, то второй раз уйти у него просто не получится.

Именно благодаря этим знаниям он вскоре понял, что этот мир был похож на огромный цветущий сад, поделённый на жестокие клумбы. Каждая секта – это маленькое государство, и всё между ними держалось на традициях, долгах и страхе. Особенно выделялись Восемь Великих Сект, среди которых и была Секта Пяти Пиков Бессмертных – обитель, в которой он сейчас жил как под тонким льдом. Другие семь – были не менее опасны. Та самая секта Нефритовой Луны – славилась жестокими ритуалами и связями с демоническими техниками. На первый взгляд – члены Альянса Света. В реальности – сборище идеалистов и фанатиков… Секта Небесного Нефритового Императора – больше похожа на монастырь мудрецов, но контролирует сеть агентов, покрывающих половину континента… Секта Лунного Лотоса – прекрасные, холодные, женщины-воительницы, воспитанные в культе внутреннего безмолвия и смертоносной гармонии… Секта Пылающего Дракона – кочевая секта с кодексом чести и склонностью к охоте за нарушителями… Секта Облачного Когтя Байху – якобы торговцы и миротворцы, но с чётко выстроенной разведывательной сетью… Храм девяти Небесных Ликов – нейтральные прорицатели, но под покровом предсказаний выстраивают долговечные политические манёвры. Дворец Девяти Небесных Фениксов – обитель тех, кого не видит никто. Их даже на картах не отмечают. Но в записях упоминается: "Если ты сбежал от Пяти Пиков – ты всё равно не уйдёшь от них." И это всё не считая тех, кто по своей силе и влиянию приближались к этим восьми. Вроде тех самых представителей сект Тени Кровавой Луны или Песчаной Тени. Не говоря уже про Небесную Черепаху Хаоса, или про секту Солнечного Владыку Теянгина.

Он выписывал всё. Так как начал составлять собственную карту сект и их связей. На самодельных тонких листах он записывал всё, что могло бы ему пригодиться в будущем. Кто с кем заключал альянсы. Кто участвовал в последнем войне за контроль над Ледяным Побережьем. Какое событие привело к изгнанию мастера Ду Инь из Небесного Нефритового Императора. Почему секта Лунного Лотоса разорвала союз с Дворцом Девяти Небесных Фениксов. Где проходят “пограничные зоны”, куда не осмеливается ступить ни одна из сторон без последствий для себя.

Он искал не просто информацию. Он искал пустоты. Места, где у сект нет никакого влияния. Старые тропы торговцев. Забытые деревни, не попавшие под влияние великих школ. Мелкие секты, отчаянные, но независимые. Он нашёл упоминание о Зелёной долине Теней – том самом месте, где однажды исчезло сразу пять боевых мастеров уровня Да Доу Ши, и даже Совет Восьми Сект отказался от прямых посягательств на эту территорию. Увидел упоминания о Погребённой степи, где царствует дикая Ци, разрывающая законы плетений. Нашёл указание на старые караванные тропы, проходящие по дуге за пределами зон влияния.

И всё это – он запоминал. Копировал. Записывал в специальных запечатанных свитках. Он практически вплетал всё это знание в свою волю, в свои медитации, в схемы в голове, которые учился не забывать даже в бою. И теперь, когда он сидел среди тихих стеллажей, притворно изучая очередной свиток о духовных зернах, парень уже знал о том, что если его попытаются женить – то он исчезнет. Если мастера прикажут сменить наставника – он растворится. Если секта Пяти Пиков Бессмертных посчитает, что Андрей должен быть преданным псом – он станет неуловимой тенью. Потому что этот мир не прощает ошибок. Но он – не собирался ошибаться. Он собирался знать всё.

И в тот день, когда всё же Пять Пиков решат, что держат его в клетке – он пройдёт сквозь клетку, сквозь горы, сквозь секты – и окажется там, где никто не знает, как произносится его имя…