Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Через несколько мгновений её фигура исчезла, растворившись в темноте коридора. Андрей остался один. Он ещё долго сидел в полутени, не шевелясь. Потом выдохнул – медленно, почти беззвучно. Он знал. Что самое время, когда его перестанут недооценивать, уже близко. И теперь, убедив даже Соль Хва в своей "простоте", он может двигаться дальше. Уже без риска спугнуть тех, кто всё ещё считает его немощным слугой. Но он также знал и то, что в следующий раз она придёт, вполне возможно, уже не как наблюдатель. А как человек, желающий понять его глубже. И тогда всё станет намного сложнее.

Андрей продолжал тренироваться. Несмотря на насмешки, несмотря на взгляды, что всё чаще останавливались на нём – оценивающе, с иронией, с пренебрежением. Он всё ещё был немым слугой, пусть теперь и в услужении у самого старейшины алхимической ветви секты. Это добавляло к нему любопытства, но не уважения. Особенно – после того, как кто-то разболтал, что "немой" сам по себе пытается освоить боевые и магические техники, которыми обучают лишь тех, кто прошёл проверку, кто принадлежит к секте официально и кому позволено развиваться в её стенах. И поначалу его просто не замечали. Но как только один из учеников увидел, как Андрей неуклюже копирует простые формы движения, те самые, что многим давались с трудом, слухи разлетелись по всей обители.

– Этот слуга из алхимического двора… Сам по себе… Представляете?

– Не может говорить, не может культивировать, но… Качает стойки…

– Может, решил кого-то спародировать?

– Или думает, что если походит на нас – то получит доступ к техникам?

Послушники собирались на краю тренировочных площадок, где Андрей, выбрав самое незаметное и затенённое место, двигался с той самой "неуклюжей искренностью", которую он довёл до совершенства. Он делал ошибки – намеренно. Иногда специально "спотыкался", в другой раз – сбивался в ритме дыхания, будто не чувствовал его глубинной связи с движением тела и духовной энергией. Он видел, как кто-то смеялся… Кто-то указывал на него пальцем… Кто-то с деланным сочувствием цокал языком, мол, "бедный немой, решил приобщиться, но слишком туп"… Иногда даже подбрасывали насмешку:

– Слушай, слуга, давай я тебе палку дам. Может, ты и магией захочешь пострелять?

Но он не реагировал. Не оборачивался. Не отвечал – как и положено немому. Его лицо оставалось пустым, выражение – отрешённым. Внутри же он медленно, упорно впитывал и анализировал, вычисляя оптимальные траектории движений, запоминая разницу между физической техникой и манипуляцией с духовной силой.

Несколько раз, в разное время суток, вдали появлялась знакомая фигура. Высокий, сгорбленный, с седыми бровями и тонкими пальцами, старейшина алхимического двора – мастер Йонг Мин. Он не приближался к нему. Просто проходил мимо, останавливался ненадолго, и – покачивал головой, как бы говоря: “Наивный. Это не твоё”. Ни насмешки, ни сочувствия. Только холодное, обесценивающее разочарование. Он, видимо, считал, что Соль Хва просто переоценила этого странного слугу.

Андрей чувствовал каждый такой взгляд. Он знал, что всё это – часть испытания. Что каждое движение, каждая ошибка – должны быть там, где нужно. Не раньше и не позже, чтобы не привлечь к себе интерес тех, кто ищет изъяны, и не дать повода тем, кто мог бы заподозрить скрытую силу.

"Идеальная слабость – та, что вызывает брезгливость и жалость." – Напомнил себе Андрей, повторяя этот принцип как заклинание. Но каждый вечер, после окончания "дневных" тренировок, он возвращался в лабораторию, где занимался сортировкой трав, смешивал простейшие порошки и работал при тусклом свете фонаря. Там, в глубине ночи, он практиковал настоящее искусство, которое усваивал из древних техник, попавших в его руки.

Он снова и снова проходил все формы, которые видел у учеников старших рангов. Повторял каждую печать пальцев, каждый вдох и каждый поворот духа. Он искал пути обойти ограничения, наложенные его маскировкой. Не привлекать внимание – но всё равно расти. Пусть медленно, пусть сдержанно, но подняться настолько, чтобы при необходимости нанести удар – точный, молниеносный, смертельный. А пока… он был всего лишь немым слугой, над которым потешаются послушники. И всё шло по его тщательно проработанному плану.

Смех звучал всё громче. Сначала это было просто хихиканье среди младших послушников. Потом пошли открытые насмешки от тех, кто уже имел статус старших учеников. Даже некоторые мастера, проходя мимо площадки, где немой слуга из алхимического двора в очередной раз медленно и с очевидными ошибками повторял форму дыхательной стойки или боевого выкрутасов, усмехались. В их глазах он был не более чем чудаком, может, даже шутом – как и полагалось обычному человеку, которому вдруг захотелось дотянуться до мира, куда ему не следовало заглядывать.

– Он даже не может произнести ни одного заклинания.

– Бедняга. Или глупец?

– Скоро надоест. Или поймёт, что это не его.

Андрей слышал каждое слово. И каждую интонацию. Но не реагировал. Он оставался тем, кем должен был быть – бесстрастным, пустым, покорным. Его движения, казалось, были неумелыми. Он спотыкался. Делал неверные шаги. Но всё это – было частью тщательно продуманного образа, маски, которая становилась всё более правдоподобной благодаря всеобщему презрению. Однако он знал, что кое-кто наблюдает за ним иначе. Ведь из окна верхнего яруса павильона алхимиков, из полутени, где развешаны сушащиеся корни и сосуды с мутными жидкостями, старейшина Йонг Мин время от времени останавливался и смотрел вниз. На ту самую площадку, где в одиночестве двигался странный слуга.

А потом, однажды утром, когда Андрей вернулся в лабораторию – притворяясь усталым, но покорно выполняющим поручения – он заметил, как старейшина беседовал с Соль Хва. Они стояли возле одной из закрытых кладовых, и разговаривали негромко, но достаточно чётко, чтобы чуткое ухо парня, укрывшегося за вьющейся занавесью сушёных листьев, смогло разобрать фразы. Соль Хва стояла спокойно, но в голосе её слышалось напряжение:

– Он не прекращает… Каждый день… Невозможно не заметить…

– Невозможно? – Хмыкнул старейшина. – Возможно. Просто бессмысленно. Всё равно сгорит, как только наткнётся на реальное сопротивление.

– А если нет? – Спросила она мягко. – Если он пробьётся хоть немного?

– Тогда… – Глухо произнёс старик после паузы. – Я сам его заберу. Обучать. Как ученика… Не слугу…

Он повернулся к Соль Хва, и в его глазах впервые за всё это время мелькнул оттенок серьёзности:

– Потому что если он и правда сможет – даже не понимая теории, не владея словом, без поддержки – то это уже не просто каприз немого слуги. Это дар. А дары нельзя оставлять без присмотра. Особенно такие. – Сказав это, он резко понизил голос. – Иначе… Он точно попадёт в чужие руки. А ты ведь знаешь, что бывает, когда те, кто должен был быть с нами, становятся оружием для других.

Соль Хва слегка побледнела. В ответ на такой намек, она только молча кивнула. А Андрей остался в тени. Его сердце било размеренно, но внутри всё уже менялось. Он понял, что это было всего лишь очередное испытание. Старик всё видел. И теперь, если Андрей покажет хоть малейший прогресс, реальный, а не наигранный, то всё изменится.

Но с этим приходило и другое осознание. Те, кто сейчас смеётся, те, кто бросает насмешки и кривляется, и не воспринимает парня всерьёз, завтра могут стать его смертельными врагами. Те, кто ненавидит его за внимание Соль Хва… За саму только возможность стать учеником старейшины Йонг Мина … Не простят ему всего этого. И именно поэтому… Пока всё ещё было рано ему проявлять себя. Должно было пройти ещё, как минимум, пару недель. Может, месяц. И только тогда он сможет сделать первый шаг наружу. А пока он был по-прежнему – немой. Невидимый. Ничей. И каждое его утро начиналось задолго до рассвета.

Каждый раз Андрей поднимался без звука, не нуждаясь в будильнике или звонке колокола. Внутренние часы, выверенные до предела, будили его за мгновение до того, как первые ученики начинали шевелиться в соседних комнатах. Он вставал, делал свои дела по обслуживанию молодого “хозяина”, быстро и беззвучно умывался в тени заднего дворика алхимического павильона и уже через пару минут стоял перед дверью мастерской старейшины – в точности к установленному времени. Ведь этот старик, несмотря на почтенный возраст, был весьма требователен к дисциплине. Но Андрей не опаздывал ни разу. За ним, в этом отношении, невозможно было найти изъянов. Именно это вызывало у старика, хоть тот и не признавался в этом вслух, своеобразное молчаливое уважение.

С утра – переборка трав и минералов. Особое внимание нужно было обращать на проверку редких корней, которые могли потемнеть, если были заражены. Потом начиналась сортировка пилюль по ступеням и уровням, иногда – помощь в измельчении эссенций, если старик “был в настроении” что-то варить. Подробнейшие записи, которые Андрей вёл в своей памяти, он аккуратно переносил в глиняные дощечки или на пергаменты, под диктовку или указания наставника. И пусть он и не мог говорить, но он прекрасно слышал, быстро схватывал, а его каллиграфия уже давно вызывала у старика одобрительный прищур. После полудня – снова обязанности перед наследником семьи Хваджон.

Мальчик был живым, любознательным, вечно влекомым новыми игрушками и занятиями. Андрей сопровождал его, будто тень – и в павильон боевых искусств, и на занятия по теории культивации. Иногда даже в сад, где учителя учили его взаимодействовать с духами природы. Там он стоял в стороне, незаметный, но всегда рядом, чтобы в случае беды подхватить, заслонить, или молча отвлечь, если мальчишка собирался влезть куда-то, куда не следовало.

После ужина – снова в алхимическую лабораторию. Старик иногда звал его к себе в поздние часы – проверять редкие ингредиенты или упаковывать то, что должно было быть доставлено к покровителям секты. Иногда – позволял остаться, если требовалось подготовить рабочее место к утру.

Андрей знал, у него не было иного времени. Потому между этими обязательствами он незаметно вставлял тренировки – точные, методичные, запоминающие движения, которые он видел на открытых площадках. Когда все уже расходились – он поднимался на террасу за складом, где пол был выложен камнем и был скрыт от большинства взглядов. Там, под лунным светом, он медленно двигался в ритме дыхания, повторяя связки, которые видел у учеников и мастеров. Сначала неумело. Потом – всё лучше. Но самое тяжёлое – сплетни и насмешки.

– Слуга с манией величия…

– Притворяется преданным, чтобы к Соль Хва подобраться ещё ближе…

– Старика задобрил, а теперь строит из себя ученика…

– Подумаешь, шептал что-то без слов. Может, наёмный шпион, маг без языка…

Он всё это слышал. Многое – даже в лицо. Но не реагировал. Он кланялся, делал вид, что не понимает, и продолжал работать.

Вечером, лёжа на тонком матраце в узкой каморке при лаборатории, он перебирал в памяти всё, что выучил за день. Структуру формирования пламени на алхимическом круге или в алхимической печи. Ритм дыхания бойцов секты. Порядок наложения рун, использованный в одной из печатей. Каждая минута его была учётом. Каждое движение – вложением в будущее. И если кто-то и смеялся… То пусть смеётся сейчас. Пока он тренируется. Пока он запоминает. Пока он готовится…

…………

Это было не просто случайностью. Андрей готовил этот момент неделями. Он дожидался, пока утреннее солнце поднимется достаточно высоко, чтобы осветить тренировочный двор на склоне. Там в это время всегда проходили занятия послушников низшего ранга – скучные, однообразные, с дежурными наблюдателями. Никто не мешал. Главное – то, что именно в этот час рядом с площадкой проходил старейшина Йонг Мин, направляясь к оранжереям редких трав. Он почти всегда делал это в одно и то же время, в сопровождении лишь одного слуги или той самой Соль Хва, если она не была занята

Андрей подстроил всё до мелочей. Он заранее подготовил тренировочную стойку, якобы разбирая старый инвентарь, и взял со склада простой тренировочный меч. Обычный, не зачарованный. Но при нём – настоящая магическая печать, сделанная парнем тайком, по образцу одной из низших техник мечников, что отрабатывали в соседнем зале. Он вживил в неё слабый поток собственной духовной энергии, направленный не на урон, а на всплеск духовного напряжения – как глухой удар грома, вложенный в пустую оболочку.

Когда он начал "тренироваться", первые связки были такими же неловкими и неуклюжими, как всегда. Плечи – слишком напряжены, движения – с резкими сбоями. Но он знал, что рядом уже появляются первые послушники, смеющиеся исподтишка. Один даже отпустил колкость – но Андрей, как всегда, не отреагировал. Он ждал.

Старейшина Йонг Мин подошёл к дальнему краю террасы, отвлечённый обсуждением с Соль Хва очередного заказа на алхимические эссенции. И тогда Андрей "споткнулся" – и резко развернул корпус, подняв меч… И выпустил первую технику. Медленно, неправильно, неуклюже – как и положено простому немому слуге, который лишь подглядывал за чужими тренировками. Но всплеск магической энергии от его плетения – пусть и искажённый – оказался настоящим.

Рванулся воздух. Светло-серое пламя искр побежало вдоль тела меча и резко сорвалось вперёд, ударяя в камень в полуметре от ног старейшины. Гулкий треск разнёсся по площадке. Пыль взметнулась столбом. Старик инстинктивно отшатнулся в сторону. Впервые за десятилетия, это произошло в полной растерянности.

Он резко обернулся, его обычно равнодушные глаза расширились, брови задёрнулись вверх, а взгляд метнулся от выбитого в плите обугленного углубления к деревянному мечу, который всё ещё сжимал в руках немой слуга. Удар был не силён… Но… Он был настоящим. Это была настоящая техника. Пусть и корявая. Пусть отрывочная и не полноценная. Но…

– Как?!

Он не произнёс этого вслух. Но губы дрогнули. Соль Хва, стоявшая чуть в стороне, тоже застыла сначала в недоумении. Её красивые глаза, сначала резко расширились, а потом прищурились. Её пристальный взгляд устремился на парня, лицо которого сейчас выражало смятение и явный испуг. Он тут же уронил этот деревянный меч. Как будто испугался, что его поругают, и тут же неловко склонился, будто хотел извиниться, но не знал как.

– …Ты… Когда это ты успел? Как сумел… Как? – Наконец-то резко выдохнул старик, но скорее себе, чем вслух. Вокруг всё стихло. Даже смеявшиеся до этого послушники теперь молчали. Кто-то растерянно переглянулся… Кто-то отступил на шаг…

Старейшина же сделал движение рукой, как будто собирался сказать что-то ещё – но потом просто молча развернулся и… Ушёл прочь. Соль Хва задержалась, не сводя взгляда с Андрея – и в её глазах было не изумление, как у остальных, а внутреннее напряжение. Она что-то начинала понимать. Или подозревать.

Но Андрей этого не видел. Он остался на площадке. Один. Всё ещё склонившись, будто извиняясь. Ведь всё прошло именно так, как он и хотел. Нужный ему эффект был достигнут. Теперь в секте заговорят. О нём. И не как о какой-то глупости старого алхимика, которому просто в голову вошла какая-то блажь…

………..

Они молчали почти до самого входа в алхимические залы. Шли быстро, слишком быстро для обычной прогулки. Соль Хва то и дело бросала взгляды на старого наставника, но тот молчал, нахмурив брови и сцепив руки за спиной. Вид у него был такой, словно он только что увидел нечто, чего не должно было существовать в принципе. Тем более, в пределах школы их секты.

– Наставник. – Наконец не выдержала она, когда за ними закрылись тяжёлые двери зала, приглушив шум внешнего мира. – Вы видели это? Он использовал плетение. Магическое. Настоящее! С боевой структурой! Пусть и слабое, пусть и не сбалансированное, но…

– Я не слепой, девочка. – Глухо буркнул старик, тяжело опускаясь в своё любимое кресло у алхимического стола. – Видел. И чувствовал. Это было… Настоящее плетение. Мягкое… Искажённое… Как будто он использовал чужую формулу, собранную из обрывков… Но всё же… Оно реальное. Как будто кто-то слепил из камней кувшин и умудрился в нём сварить зелье.

Он шумно выдохнул и снял свою любимую шапочку с головы, небрежно отбросив её в сторону.

– Он ведь никогда не учился. Мы оба знаем, что никто из наставников не занимался с ним духовными практиками. Ни один мастер не давал ему даже основы построения потоков. Он просто… смотрел.

Соль Хва медленно кивнула, глаза её блестели

– Я чувствовала это. С самого начала. Этот взгляд. Эта… настороженность. Он не такой, как остальные. Даже не просто “не такой”. Он будто собирает мир по кусочкам. Замечает детали, которые другие пропускают. И его чувствительность… она пугающе точна.

– Пугающе… Вот это ты сказала правильно… – Старик чуть приподнял бровь и внимательно посмотрел на неё. – Потому что то, что он сделал – это не просто талант. Это инстинкт. А значит, либо у него был наставник ещё до попадания к нам, и очень сильный… либо…

Он замолчал.

– Либо? – Соль Хва сделала полшага вперёд, не скрывая волнения. – Либо он… сам?

Старик не ответил. Только долго смотрел на неё, а потом откинулся в кресле, потер виски и пробормотал:

– Родословная… Наследие… Чистота крови… Ранги… Всё это мы носим как знаки высшей касты. А тут появляется немой слуга, и показывает магическую технику, которую некоторые мои ученики не могут освоить и за год. Это… Нелепо. Или, напротив, очень знаково.

– Он ведь не из нашей секты… – Тихо проговорила Соль Хва. – И, возможно, вообще не из наших земель. Он иной. Но… наставник, если он сам дошёл до этого уровня… Если он сам разобрался с плетением… Пусть даже неправильно, пусть даже неуверенно… – Она резко замолчала, будто не смея произнести это вслух.

– Тогда мы должны или взять его под защиту, или… Упустить… – Закончил за неё старый мастер. – И тогда через пару лет этот "немой" может вернуться, обладая силой, с которой нам уже придётся считаться. Особенно если его найдёт и обучит кто-то другой. Кто-то, кто не будет столь щепетилен в средствах.

И пока он это всё говорил, Соль Хва, как зачарованная, задумчиво смотрела в окно. В её груди сейчас что-то громко стучало. Странно и тревожно. В этом парне было что-то пугающе притягательное. Не внешность, не сила, не происхождение. А именно то, что он не пытался ни к кому примазываться. Не искал ученичества, не просил, не плакался, не доказывал. Он просто всё делал. Сам. И в этом было больше силы, чем во всех словах мира.

– Мы не упустим его. – Тихо, но с неожиданной уверенностью сказала она, сжав свои тонкие пальцы в кулаки. – Я этого не позволю.

Старик тут же посмотрел на неё с прищуром.

– Уж не влюбилась ли ты в свою находку, девочка?

– Я… – После такого слишком уж явного намёка, Соль Хва замерла, чувствуя, как пылают уши, но взгляд её не дрогнул. – Я просто не хочу, чтобы кто-то ещё увидел в нём то, что видим мы.

– Тогда наблюдай. Молча. Пока что. – Старик поднялся. – И дай ему пространство. Посмотрим, на что он ещё способен, если будет думать, что никто не следит. Ведь если этот слуга… не так прост, как кажется… то рано или поздно он откроется сам.

Потом он бросил на ученицу внимательный взгляд, и, взяв в руки бутылочку с переливающейся эссенцией, добавил:

– А пока… мы с тобой должны подготовить то, что сможет помочь ему раскрыться. Осторожно. Без нажима. Но основательно.

В ответ Соль Хва только кивнула. В её взгляде было решимость… И нечто такое, что она сама не могла бы точно определить или назвать.

………..

На рассвете туман ещё стлался над каменными дорожками внутреннего двора, когда Андрей, как обычно, занял своё место у тренировочной площадки. В стороне, почти на краю круга. Его движения были неровными, будто бы неумелыми. Он снова и снова собирал потоки духовной энергии в зачаточное плетение магического меча, намеренно делая ошибки, и будто бы не замечая того, как над ним усмехаются проходящие мимо послушники. Но в этот раз он чувствовал – кто-то снова приближается.

Предвестниками этому были уже знакомые ему тяжёлые шаги, отзвук трости по каменному покрытию. Старейшина Йонг Мин. Тот самый седой алхимик с проницательным взглядом, за которым всегда шёл лёгкий аромат сушёных трав и алхимических паров. Он остановился неподалёку, внимательно наблюдая за действиями паренька.

– Слишком резко. – Его голос прозвучал негромко, но в нём было нечто, от чего послушники, лениво переговаривающиеся у дальнего края площадки, мгновенно замолкли. – Ты расплетаешь структуру до того, как она успевает стабилизироваться. Разве ты этого не чувствуешь?

Андрей вздрогнул, как и полагается смущённому слуге, которого поймали за тем, что не положено, и слегка склонил голову, признавая свою вину. Старик сделал шаг ближе. Поднял трость и медленно очертил в воздухе простое плетение – короткое, плотное, словно свернутая пружина.

– Смотри. Здесь нужно держать поток внутри, не давать ему растекаться. Ты не добиваешься силы взрывом, ты добиваешься её сжатием. Только тогда плетение удержит форму. Ещё раз.

Андрей подчинился. Его пальцы дрожали едва заметно, движения были всё ещё медленные и “неуклюжие”, но в следующий раз энергетический контур продержался дольше. Во второй – почти пять секунд. А на третий – произошёл всплеск. Плетение вспыхнуло светом, уплотнилось, и из его ладони вырвался магический клинок. Пока ещё хрупкий, почти прозрачный, но стабильный. Он дрожал, как натянутая струна, но не распадался. Вокруг вновь стало тихо. Послушники даже не пытались больше смеяться. Старейшина, не отводя взгляда от сформированного плетения, довольно хмыкнул, и впервые за долгое время улыбнулся.

– Вот так. – Негромко, и явно удовлетворённо, сказал он. – Вот теперь это – твоя основа. Оттачивай это плетение. Упрощай процесс, пока не сможешь сделать подобное с закрытыми глазами. Пока не сможешь сделать его в движении… И даже в бою. И только тогда переходи к следующим ступеням. Понял?

Андрей снова медленно и уважительно склонил голову, как и подобает слуге. Но внутри, впервые за долгое время, его душа дрогнула. Старейшина Йонг Мин … Признал его. Пусть не вслух. Но этого взгляда, этого мягкого оттенка в голосе было достаточно. Позже, вечером, когда обитель уже начинала укладываться ко сну, Андрей тихо появился в алхимической лаборатории, куда был прикреплён как помощник. Он уже успел подготовить все нужные ингредиенты, рассортировать травы и почистить котлы для ночных настоек.

Но в этот раз старик не стал нагружать его работой. Вместо этого протянул небольшой ящичек, обитый чёрным бархатом.

– Открой.

Внутри лежала круглая, янтарно-мерцающая пилюля. От неё исходило слабое свечение, и пахло горной мятой и чем-то… почти животным. Силой.

Старейшина молчал, пока Андрей вглядывался в неё.

– Это не для усиления. – Наконец проговорил он. – Это для стабилизации. Если ты собрался двигаться дальше – тебе нужно ядро. Даже самое слабое. Без него ты всегда будешь плестись на краю возможностей. А теперь ты доказал, что достоин большего.

Он опёрся на трость и сел, медленно, словно чувствуя вес прожитых лет.

– Примешь её сегодня же. После полуночи. До этого – ничего не ешь. Только медитация, сухая подготовка. Потом – проглоти, и сразу сядь в позу лотоса. Дыши ровно. Медленно. Дай пилюле раствориться самой в своём теле. Ни в коем случае не ускоряй процесс. Она сама вплетётся в структуру, которая станет опорой для твоего ядра. Только если ты вмешаешься – всё разрушится.

Он замолчал, пристально глядя парню в глаза.

– Ты… не обычный. Я пока не знаю, что именно в тебе не так. Но я старик. Я видел тысячи. И скажу так… Либо ты будешь великим, либо умрёшь очень быстро.

После этих слов возникла недолгая пауза.

– Если выберешь путь вверх – не сворачивай. У нас не принято заниматься обучением… слуг. Но если ты справишься, то я добьюсь, чтобы ты получил статус. Даже если придётся спорить с Советом. Я ненавижу терять таланты.

Он протянул руку.

– Иди. Подготовься. Я жду результата.

Андрей, не поднимая глаз, поклонился в знак согласия. А в груди… В груди горел огонь. Старейшина признал его. Он дал пилюлю. И – он открыл двери. Пусть ещё не для силы. Но для пути. А Андрей знал – он точно воспользуется этим шансом. Но по-своему. Он не забудет ни одну подставу, ни одну попытку продать его как мясо. Но теперь у него была возможность стать сильным… настолько, чтобы расплатиться со всеми.