Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

А парень всё также играл свою роль. Он показывал ровно столько, сколько позволяла выдуманная “стабильность ядра”. Ровно столько, чтобы не насторожить, но и не вызвать снисходительной жалости. Он ошибался, злился, но прогрессировал – а прогресс был убедительным. Старик улыбался в бороду и подкидывал новые пилюли, новые методы усиления. И он явно был доволен тем, что видит перед собой.

Но ночью всё было иначе. Когда в коридорах лаборатории стихал каждый шаг, когда даже сова, живущая под крышей восточного крыла, замирала в тени, парень тихо отпирал заваленную полками нишу у задней стены и уходил в заранее подготовленное место за архивом библиотеки. Куда никто из служек не совал носа. Это было его место. Здесь он фактически создал свой собственный тайный алтарь.

Когда-то сюда, в эту пыльную капеллу из черного камня, он сам пришёл, чтобы отрабатывать то, что ему показывали ещё в долине пагоды. Здесь он вспоминал то, чему его учил псевдо-наставник, оказавшийся впоследствии Архидемоном. А тот учила парня именно тому, как мир можно “вырезать”, “расколоть”, “открыть”, если в тебе есть нужное… Или ты сам можешь стать им. Теперь того умника рядом не было. Но то, что он оставил Андрею – не исчезло.

Во время ритуала с помощью печатей, им был вырезан своеобразный малый алтарь из единого блока камня, источавшего влажный холод. По нему тянулись едва заметные руны, выдолбленные специальным резцом на древнем, уже почти несуществующем языке. Эти руны не светились, пока на них не ложилась кровь. Рядом с ним располагался круг, выложенный по углам осколками кости, похожими на обугленные зубы. Псевдо-наставник называл это "каналом усвоения истинной силы". И в эти ночи Андрей, очистив дыхание от дневных формул, садился внутрь круга, и начинал настоящий цикл. Вокруг него вспыхивали слабые огни, не от пламени, а от самого пространства, будто реальность здесь просвечивалась тоньше.

Он дышал по-другому – не через легкие, а всем телом, всем ядром. Это дыхание было разрушением и поглощением. Он впитывал остаточную духовную грязь, оставленную Архидемоном, вытягивал энергию из камня, из воздуха, из самого пространства между мирами. Он повторял формулы, вложенные в его память с того самого времени, которые звучали не как человеческий язык, а как внутренний зов, неразличимый для обычного разума.

"Дыши как умерший. Верь, как ослепший. Не приноси жертву – будь ею. Тогда ты получишь не силу, а знание, не власть, а ключ."

Эти практики не создавали внешнего эффекта. Но внутри его ядро сияло в глубине чернотой, в которой иногда мелькали огненные прожилки, будто в нём дышал вулкан. Меридианы его тела всё больше укреплялись. Плетения, которые он прятал днём, здесь распускались до предела, и он позволял себе раз в ночь наполнить своей силой артефакт, насыщенный болью или отражением страха. Один из них – тонкий шип, похожий на чёрную иглу, постоянно находился постоянно при его теле, вложенный в рукав. На всякий случай.

Другой – зеркало, свёрнутое в спираль и спрятанное в специальном кармане на его спине, хранило отражения всех, кто смотрел на него с презрением. Каждый такой артефакт усиливал ту часть силы, которую он скрывал. А снаружи, днём, он оставался немым учеником, молчащим, внимательным и немного медлительным, как и положено “дефективному, но усердному” разумному. Это раздвоение жизни постепенно сводило его с ума.

Иногда он уже не знал, что из всего этого настоящее. Парень, что ловит науку и питает ядро под добрыми взглядами старика? Или тот, кто ночью шепчет слова, которых не должно быть в этом мире? Иногда он чувствовал, как кость в груди начинает пульсировать, когда он входит в круг. Иногда ему казалось, что она – довольна. Или… голодна…

Но он не мог остановиться. Он знал одно. Чтобы выжить, чтобы победить, чтобы не стать жертвой – он должен быть сильнее. Сильнее, чем позволяет путь этого самого старейшины. Сильнее, чем они себе вообще могут представить. И когда придёт день – Андрей покажет, кто он есть на самом деле. Но только тогда, когда ответный удар будет в принципе невозможен.

………..

Эта ночь была безлунной. Небо над верхними крышами зданий обители секты будто выгорело – без цвета, без звёзд, чёрное и глухое, как замурованный колодец. В такие ночи легче всего почувствовать, что мир затаился. Что всё смотрит прямо тебе в душу. Но не двигается.

А внутри Андрея что-то уже не спало. Его ядро, спрятанное в глубинной точке духовной системы, в центре плетений, в узле магических сосудов, сейчас тихо вибрировало. Не просто как живое – как зверь, зажатый в клетке. И это давление постепенно росло.

Сейчас Андрей ощущал, как энергия “тяжелеет” в нём, словно сгущённый свет, как она давит изнутри на сосуды, распирает меридианы, подступает к точке, откуда не будет возвращения. Это был тот самый край, за которым могло быть как падение в бездну… Так и возвышение. Та самая тонкая грань, за которой – должен был начаться прорыв. И, как он знал из десятков прочитанных втайне трактатов, этот момент выдает каждого, кто пытался скрывать силу. Когда наступает прорыв ядра на новый уровень своего развития, сдержать его почти невозможно. Само тело культиватора начинает пульсировать, как магический маяк. Воздух в радиусе десятков шагов наполняется духовным гулом, плотным, как барабанная дробь. А затем происходит взрыв энергии, и столб света, взметнувшийся вверх, пробивающий потолки, облака, сносит любые барьеры. Даже обычные слуги, живущие рядом, увидят это проявление силы – и… Испугаются… И уж тем более – это заметят старейшины.

А ему нельзя было быть замеченным. Пока – нет. Он сел у алтаря в своём тайном убежище. Рядом лежали раскрытые свитки, на которые он опирался раскрытыми ладонями, а перед ним полукруг из заранее собранных им костей монстров Нижнего мира и печатей.

Но сегодня на алтарь он возложил другой предмет. Обернув его тремя слоями уплотнённой ткани, он аккуратно положил то самое Копьё Святого в центр защитного круга. Даже сейчас, несмотря на барьеры, даже сейчас – оно дышало агрессией. Металл словно сжимался и разжимался, будто оно – не оружие, а зверь, ждущий возможности напасть. На любой иной духовный объект оно, возможно, не отреагировало бы так. Но внутри Андрея была та самая древняя кость – и копьё чувствовало это. Оно несло в себе отпечаток Закона Света, мира, противоположного тому, к которому кость принадлежала.

И теперь, взяв в руки и то, и другое, Андрей понял. Он может их столкнуть. И поглотить их войну. Он вырезал блокирующий круг из трёх печатей. Печать Усмирения, взятая из запрещённого трактата, найденного на нижней полке лаборатории. Она подавляла любое духовное излучение, если была наложена на предмет, что уже "связан конфликтом". Печать Рассеивания Потока, старинная формула, которую он нашёл в заметках самого старого старейшины. Она перераспределяла вспышки по подготовленным каналам, отвлекая от источника. Печать Зеркального Поглощения, собственная доработка Андрея, в которую он вплёл сломанное ядро одного из артефактов страха и боли. Она не только глушила вспышки, но и перерабатывала избыточную энергию обратно в ядро.

В центре круга он закрепил копьё, буквально вбив его в чёрный камень алтаря. И тут же буквально на физическом уровне парень почувствовал, как от артефакта прошла вибрация… Наполненная эмоцией чистой и ничем не замутнённой ненависти. Копьё застонало низким звуком, будто шептало:

“Ты – скверна. Тебя не должно быть в этом мире.”

Андрей только выдохнул и прикоснулся к груди, словно к той самой кости, спрятанной там, под слоем его собственной плоти. Ответ не заставил себя ждать. Мгновенно через него прошла волна тьмы, тонкая, как шепот, но плотная, как крыло смерти. И копьё взвыло беззвучно, завибрировав в камне. Вот оно. Идеальное напряжение. Он воспользуется этой борьбой. Тем более, что у него оставалось мало времени. Он чувствовал, как его ядро, от переполнявшей его силы, уже трещит по швам. Как всё внутри хочет прорваться. Он уже, буквально на уровне интуиции, знал о том, что на следующей медитации или глубоком дыхании, особенно если он снова использует внутренний алтарь, всё рванёт. И тогда либо его увидят – и придут. Либо сработает круг. Он поставил шесть артефактов-поглотителей по внешней дуге. Два из них были его собственные, два – снятые с трупов демонов в той самой старой резне, ещё когда он был в Нижнем мире, и два – образцы алхимического мастерства, что тайком выкрал у старика Тансу, пока тот спал.

Он выстроил три дренажных линии для сброса энергии – одну на северную стену, через вмонтированный в пол зеркальный сосуд, другую – в старый канал, где хранился мусор лаборатории, а третью – в никуда, в глубокий чёрный резервуар, который он сам выдолбил, подмешав туда тёмную соль, найденную внизу. Так что вскоре защитный круг был готов. Копьё – возбуждено. Печати – замкнуты. И ему осталось только подождать… Чтобы сделать тот самый вдох.

Он задумчиво посмотрел вверх, на небо над этой своеобразной площадкой, уже практически не ощущая тяжести происходящих с его телом изменений. Сейчас он чувствовал, что скоро сломает оболочку ядра, и за ней будет что-то большее. И если круг не выдержит, то и он сам просто исчезнет в этой всепоглощающей вспышке магической энергии. Но если выдержит – то станет другим. И сделает первый настоящий шаг к силе, которая сможет не просто выжить в этом мире, но и переписать законы его собственного тела. И кто знает… Может, копьё, что сейчас с ним борется, станет первым из великих, кто сам склонит голову.

Когда всё же пришло его время, Андрей почувствовал это почти мгновенно. Тонкая дрожь, пронёсшаяся по позвоночнику, была первым сигналом про начало глобальных изменений. Щелчок – не физический, а внутренний, как если бы что-то сломалось внутри идеально выстроенной геометрии. Прорыв начался.

Андрей не медлил ни мгновения, практически вбив ладони в пол, он занял позу медитации, сев на заранее очищенное и выровненное место, выстланное порошком из пепла жертвенных трав. По спине стекала тонкая капля пота, а дыхание стало хриплым – но не из-за страха. Он готовился к этому моменту неделями. И теперь, когда всё началось, ошибки быть не должно.

Внутри него ядро начало трескаться. Словно старая переспевшая скорлупа, оно медленно, но неумолимо покрывалось сетью трещин. Каждая из них отзывалась внутри тела болью, словно по меридианам пропустили электрический ток. Он чувствовал, как тонкие сосуды давления в груди и животе раздуваются, как энергия, сжатая в центре, пытается вырваться наружу, сломать оболочку и захлестнуть всё его естество. И в этой точке, в точке уязвимости, он был смертельно слаб. Если бы кто-то ударил его сейчас, хоть даже кинул обычным ножом, то он бы не смог защититься. Всё его внимание, весь контроль, все силы – ушли на удержание этой бурлящей Стихии, что поднималась внутри, словно магматический столб под тонкой корой. Но он не был один. Система, что он выстроил, уже начала работать.

Первым сработал внешний круг из Печатей Усмирения. Как только аура ядра начала вырываться наружу, плотной, вибрирующей волной, они среагировали, создавая зону подавления, в которой сам воздух стал гуще, словно вязкий дым. Потоки энергии, что в обычных условиях вырвались бы вверх, вспыхнув светом и звуком, были поглощены, словно их затянуло в вату.

Затем в дело включились артефакты поглотители. Каждый из них засветился – одни тихо, холодно, другие затрепетали, будто вдохнули саму силу. Четыре из шести начали втягивать излишки энергии, рассеивать пульсации, пока два центральных начали перенаправлять ток в главное "устье" этой системы… В то самое Копьё Святого.

Как только первые импульсы его силы достигли его, копьё тут же отозвалось. И не просто отозвалось, и отреагировало… Оно… Приняло… Оно завизжало. В том диапазоне, где звук – уже не звук, а пульсация в самой структуре пространства. Оно ощущало чуждую энергию… Оно злилось… Пыталось отторгнуть… Но круг был слишком умело построен. Потоки не били напрямую, а сначала проникали через печать резонанса, затем – через элемент наложения, и только потом – вливали силу в лезвие, вбитое в камень его самодельного алтаря. И вместе с силой… Несли в себе отпечаток ядра Андрея. Это воздействие было как прививка, как отравление, как перепрошивка кода древнего артефакта. Копьё начало искрить, появилось легкое голубовато-белое свечение вдоль рун на его древке. А в глубине его сердца – там, где хранился "ключ", что когда-то давал ему власть над светом и очищением, появилась тень. Тонкая, еле различимая. Но это была часть Ауры самого Андрея. А в это время он сам сражался за свою собственную жизнь.

Внутри его тела ядро уже трещало повсеместно. И вот произошёл основной надлом. Трррррррреск!!! И он почувствовал себя пустым. На короткий миг… Не было ничего… Ни его самого… Ни боли… Ни мысли… Только… Распахнувшаяся бездна. Бездна в центре груди. Как будто он был разорван, и всё, что держало его личность, развалилось, стало пылью. Но в следующую секунду, с невероятной болью и давлением, новая сила пошла в рост. Новая структура. Новое ядро. Новый контур.

Он напрягся, впустил потоки обратно, начал лепить из них основу. Построил первое кольцо – стабилизировал. Второе – усилил связь. Третье – начал оборачиваться внутренними печатями. Это был ад изнутри, но контролируемый. И всё это время – волны силы шли наружу. И, благодаря всем его заготовкам, шли они именно в копьё.

А копьё менялось. По рунам начали проступать чёрные трещинки, как будто оно вбирало в себя пепел. Нижняя часть древка – покрылась паутинкой тьмы, идущей от артефактной кости, внедрённой в основание круга. Тонкая рябь прошла по его магической структуре – и копьё вдруг приняло импульс. Один. Потом другой. И не отторгло. Пропустило. Впитало. Как будто древнее оружие Святого начало соглашаться с таким воздействием с его стороны. Или хотя бы… Учиться терпеть.

Когда всё закончилось, Андрей тяжело дышал, покрытый потом, словно из горна. Грудь жгло. Пальцы дрожали. Мир перед глазами плыл, как в воде. Но в центре его груди билось новое ядро. Медленно. Стабильно. Глубоко погружённое в себя, но куда более сильное.

Он выжил. И не только выжил – укрепил себя. И если копьё Святого примет его… Тогда и Свет склонится перед Тенью.

После этого испытания его дыхание напоминало рваные удары кузнечного меха. Грудь ходила ходуном. В ушах стоял гул. Всё тело дрожало, как после лихорадки, не от страха, а от исчерпанной воли, которую он выжимал до последней капли.

Прорыв завершился. Он выжил. Но теперь нужно было спасти себя не от магии, а от людей. Андрей поднялся. Колени дрожали, как у новорождённого телёнка. Сухожилия сводило судорогами. В голове пульсировала тупая боль, словно кто-то забил в череп клин. Но времени расслабляться у него не было. Он не имел права расслабиться. Всё, что он построил, все маскировки, все ложные образы и усыпляющие ожидания – могли рухнуть, если кто-то увидит остатки прорыва. Он заставил себя сделать первый шаг. Потом второй. Мир плыл. Ноги не чувствовали пола. Но тело двигалось. Он не позволял себе остановиться. Сначала – Печати.

Он поднял дрожащую руку, всё ещё влажную от пота и копоти силы, и коснулся первого символа. Сработал ключ активации. Печать растаяла, как вода в воздухе, рассыпавшись в сверкающую пыль. Вторую – стёр быстрее. Третью – с усилием, через боль, словно бы разрывал собственную плоть. Четвёртая и пятая были заложены глубже, и их приходилось выдирать из ткани реальности, шепча про себя формулы отвода.

Артефакты он складывал в заранее приготовленную сумку – свитую из затенённой кожи, хранившей отпечатки без искажений. Каждый из них – ещё горячий, как керамика после печи. Особенно копьё. Оно не сопротивлялось. Оно… Наблюдало. Он завернул его в три слоя амулетной ткани, прошитой золотыми нитями с рунами подавления, и запечатал тройной петлёй из черного шелка. Всё это уже хранилось в заранее подготовленной артефактной урне, спрятанной в полом камне у стены. Воздух в зале всё ещё дрожал. Но не из-за остаточной силы. А от тревоги, прокатившейся по дальним точкам круга. Кто-то почувствовал. Очень слабо – но почувствовал. Он ощущал это – как отражение в воде, когда в озеро бросают камень. Они шли. И тогда, на шатающихся ногах, почти спотыкаясь, он начал вытирать следы.

– Пепел жертвенных трав – в урну.

– Песок – обратно в сосуд.

– Следы ног, пота, крови – растёр вручную, метёлкой из мягкой шерсти.

– Плески магии в воздухе – рассечены печатями рассасывания, которые он буквально вшил в собственную кожу ещё в горах Нижнего мира.

Каждое движение давалось с большим трудом. Сознание уже начинало отключаться. Одна из печатей на запястье вспыхнула жёлтым – тревожный сигнал: “Опасность истощения”. Но сейчас Андрей проигнорировал её. Зашнуровал всё. Запечатал крышу. Прижал вход. Отпустил слепки ауры, чтобы прикрыть дыры. И вышел. По той самой лестнице, которую старательно приводил в порядок почти целый месяц.

Поблизости уже были два мастера секты. Один из них – в длинном сером одеянии патрульного из внутреннего круга, с рунами подавления на плечах. Второй – помоложе, с открытым лицом, в доспехах секты для ночных дежурств.

– Ты слышал?

– Чуть-чуть. Будто… что-то вспыхнуло. Как когда у послушника ядро пробуждается.

– Пахло чем-то… медным?

– Точно. Но быстро рассеялось.

Они приближались – в направлении зала, где он только что выжигал свою душу ради нового ядра. Андрей уже шел к ним навстречу. Низко опустив голову, с плошкой для воды и мешочком трав в руках – как будто только что возвращался из ночной уборки. Глаза его были чуть затуманены – как у любого послушника, что был вымотан простыми, но бесконечными работами. Он молча поклонился, не поднимая взгляда. И прошёл мимо.

– Эй, ты… – Пробормотал один из мастеров, повернувшись. – Этот парень… из лаборатории?

– Немой, кажется. Да.

– Чего он в этом районе делает?

– Заблудился, поди… – Тут же ответил второй, пожав плечами. – Они там все, как мыши. Сами не знают, куда их гонят.

Парень же дошёл до своей комнатушки и захлопнул за собой дверь. Сел на циновку. Только тогда позволил себе отпустить всё. Мир завалился в сторону. Темнота в углах комнаты будто потянулась к нему.

Но он успел. И пока снаружи патруль медленно проверял зал, где ещё витали призрачные следы силы, парень лежал в тишине, сжимая в ладони всё ещё тёплый амулет подавления. Он выжил… Скрыл свой прорыв… Стал сильнее…

А вот следующее утро началось с боли. Не резкой… Тупой, глубинной, словно что-то в теле Андрея было выжжено добела и теперь отдавалось пульсацией в каждом движении. Он еле поднялся с циновки, с трудом разогнув спину. Казалось, что кости срослись неправильно, мышцы саднили, а под кожей ползала тяжёлая вялость – результат израсходованной воли и изломанного ядра, которое теперь, как кокон, хранило в себе новую силу.

Ноги не слушались. Пальцы дрожали. Голова кружилась. А внутри – всё ещё бушевало эхо прошедшего прорыва. Не крик… Но всполох, что не угасал. Но он поднялся. Потому что в секте никто не спрашивал, как чувствует себя слуга. Сломан ты или полужив – твоя работа тебя ждёт.

Он кое-как умылся ледяной водой, как делал всегда, чтобы скрыть следы боли на лице. Натянул ту же самую простую серую робу. И пошёл – сперва в зал с лекарственными смесями, где собирали травы, затем к мастерским, как было положено в его рутинном графике. Но некоторые всё же заметили его состояние.

Уже в коридоре, когда он кланялся проходящим ученикам, мастер Соль Хва остановилась на полшага. Её взгляд на мгновение задержался на его лице. В этом взгляде не было жалости. Была внимательность.

– …Ты выглядишь хуже обычного. – Тихо произнесла она, как бы мимоходом, больше себе, чем ему. – Глаза мутные. Движения вялые. Кожа бледнее. И… пульсация. Очень слабая, но есть.

Она чуть прищурилась, точно различая тонкие нити энергии, что теперь исходили от его тела. Он всё ещё скрывал основную структуру, маскировка ядра работала как положено, но полностью утаить факт недавнего изменения было невозможно.

А затем – появился и сам старый мастер Йонг Мин. Он подошёл со спины. Медленно, как всегда, но взгляд у него был острым, точно скальпель. Остановившись рядом, он окинул Андрея тяжёлым, изучающим взглядом. И немного помолчал.

– Так ты всё же прошёл… Первый прорыв ядра… – Тихо проговорил он, словно уточняя не у парня, а у самого себя. – Интересно.

Андрей молча поклонился. Не отрицал. И не подтверждал. А старик как-то странно, чуть ли не ехидно, усмехнулся.

– Не притворяйся. У тебя походка изменилась. Ритм дыхания – тоже. Даже в твоей коже – новые микроузоры, шрамы укрепления. И я уже не говорю о том, что твоя тень изменилась – теперь в ней есть контур, которого не было раньше. Он ещё не сформировался, но… мне ли этого не знать?

Соль Хва бросила на старца короткий взгляд. Тот качнул головой, продолжая уже спокойнее:

– Ты удивляешь. Всё было настолько хорошо замаскировано, что даже я… – он чуть усмехнулся, – …не смог сразу определить уровень твоего ядра. Значит, или у тебя был очень хороший учитель, или… Ты всё также сам себя учишь. В любом случае – ты прошёл через это. Это всегда больно. Особенно если в одиночку и без подготовки.

Он чуть приблизился. Голос стал тише – почти личный:

– Не стоит скрывать подобные вещи. Прорыв ядра – это серьёзный удар по организму. И если ты ещё раз попытаешься проделать такое в одиночку, без опоры, без контроля… То ты надорвёшься. Не физически. А внутренне. И тогда никакое ядро тебе не поможет. Ты просто перегоришь. – Он замолчал, а потом, почти небрежно, но с лёгкой заботой, добавил. – Сегодня можешь отдохнуть. Никуда не иди. Не бери на себя задания. Просто… Восстановись. Я сказал…

И пошёл прочь. Соль Хва осталась ещё на мгновение, снова посмотрела на него – теперь уже мягче. И тоже ушла, не сказав ни слова.

Андрей же стоял в тишине, всё ещё поклонившись. И только когда за спиной стихли шаги – позволил себе выдохнуть. Он спас себя. И одновременно выдал. Совсем чуть-чуть. Выдал… Но… В пределах допустимого…