Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Решительно выдохнув, он снял сумку, и вытащил из неё небольшой запечатанный свиток, развернул его, и изнутри вылетели шесть тонких продолговатых печатей, каждая уже заранее была покрыта древними знаками, вплетёнными в материал из магически закалённых волокон древесины Синего Рахта. Эти знаки не просто светились – они дышали, будто жили собственной жизнью.

Одна за другой, печати мягко опустились на землю, и Андрей поочерёдно установил их по кругу – строго по направлениям сторон света и в промежутках между ними. Каждое движение его пальцев сопровождалось жестами активации, плетением энергий. Он вливал в печати ровный поток духовной силы, тщательно его контролируя. С каждой активированной печатью вокруг поляны ощущалась всё большая тяжесть воздуха – это небо над ней как будто сгущалось, пространство – плотнело. Легкий серебристый купол сформировался в воздухе, почти незаметный глазу, но насыщенный защитными потоками, улавливаемыми чувствами мага. Шестиконечный круг храма молчаливых врат – так называлась эта конструкция. Считалось, что даже удар мастера ранга Доу Лин не сможет пробить его с первого раза. А значит, эту ночь он сможет провести в относительной безопасности.

Закончив с охраной, Андрей выдохнул, опустился на колени у центра поляны, и, выпрямившись, на мгновение закрыл глаза. Его собственный позвоночник даже слегка щёлкнул от напряжения. В груди всё ещё стояло лёгкое покалывание после недавних нагрузок, но сейчас он мог позволить себе минуту покоя.

Затем он протянул руку к запястью и коснулся тонкой серебристой нити браслета-хранилища, незаметного для обычного взгляда из-за повязки на руке. Мгновение – и по воздуху пронеслась волна энергии, из которой сформировались аккуратные свёртки. Небольшой бамбуковый лоток, покрытый крышкой, фляжка с питьевой водой и плотный свёрток с сухофруктами.

– Спасибо, что успел… – Мысленно усмехнулся он, вспоминая, как в спешке смахнул с обеденного стола всё, что мог, когда уходил из своих покоев. Тогда это казалось глупостью. Сейчас – проявлением дальновидности.

Он разложил еду на камне, проверил, что всё цело, а затем – с привычным движением – набрал веток и сухой коры у подножья склона. С помощью одного из крошечных артефактов воспламенения, встроенного в другой браслет, он зажёг костерок. Пламя мягко заплясало, окрашивая его лицо в тёплые оттенки, отбрасывая на ближайшие скалы зыбкие тени.

Сидя у огня, он неторопливо ел, глядя в отблески костра. С каждым кусочком еды он ощущал, как внутренняя дрожь, вызванная изнеможением, немного стихает. Но настоящим утешением был не вкус пищи, а тишина. Защита стояла. Магия постепенно будет восполняться. А в небе над ним вспыхивали первые звёзды.

Огонь плясал по сухим веткам неспешно, тихо потрескивая, словно делился с ним каким-то старинным, только ему известным сказанием. Этот костер был небольшим, аккуратным – как он и любил. Чтобы не привлекать внимания, но давать достаточно света и тепла. Пламя обвивалось вокруг сучьев, оседало в тлеющих уголках, отбрасывая длинные пляшущие тени на камни и низкие деревья, что вились у границы поляны.

Андрей сидел, поджав под себя ноги, локтями упершись в колени. Плащ мягко соскальзывал с плеч, но он не замечал. Его взгляд был устремлён в середину костра – туда, где угли дышали жаром, словно сердце мира билось перед ним в ритме древнего дыхания. Он молчал. И не потому, что не мог – теперь он мог. А потому, что не нужно было говорить.

Здесь, под этим вечерним небом, на затерянной поляне среди скал, он был по-настоящему один. Без чужих взглядов, без чужих решений, без чужих планов и интриг. Без той маски, которую он носил слишком долго – как тяжёлый оберег, как клетку, выкованную чужими руками, но добровольно принятую. Без ярлыка "немого", без роли послушного тени, без необходимости ежеминутно скрываться. И это было… свобода.

Он вдруг понял это не разумом – а чем-то глубже. Почувствовал это прямо своим телом. В том, как легко стало дышать. В том, как без страха он смотрит в огонь. В том, как его сердце впервые за долгое время бьётся не в тревоге, не в гневе, не в боли – а в тишине.

“Вот он я. Настоящий. Ни чья-то пешка. Ни эксперимент. Ни должник. Ни тень. Ни угроза. Просто я.”

Он вспомнил, как на него всё это время смотрели все эти представители секты. С отвращением. С ожиданием. С расчетом. С жалостью. Сколько раз за последнее время он чувствовал этот невидимый, но ощутимый нажим? Как будто каждое слово, каждый взгляд, каждый жест – хотели выстроить его, перевоспитать, встроить в систему, заставить быть удобным. Послушным. Благодарным. Согнувшимся. Но теперь, сидя у костра, он понял, что всё это уже позади. Он выстоял. Он не дал себя сломать. Да, он был слаб. Но теперь – силён. Он был почти сломлен. Но теперь – цел духовно.

“Им нужен был "немой", которого можно направлять, как захотят. Им был не нужен я.” – Парень невольно сжал кулаки. От нахлынувших на него воспоминаний… От боли… От тех слов, которые разрывали его изнутри. О том, как эти зазнавшиеся старики пытались его заставить поступиться своей честью, как смеялись, как продавали его будущее за свои амбиции. Как пытались сломать и того, кто был ему первым и, возможно, единственным настоящим наставником в этом мире – старого алхимика Йонг Мина. Он сжал кулаки ещё сильнее – так, что костяшки побелели.

“Я им не игрушка. Не дар. Не залог союза. Я – не их собственность.”

Порыв ветра прошёлся по поляне, взбудоражил пламя, сорвал один из листьев с деревца у скалы и закружил его в ночном танце. Андрей проводил взглядом, не двигаясь. Ветер был свободен. Как и он. Наконец-то. Он тихо вдохнул. Глубоко. Тяжело. И с каждым выдохом из него уходило что-то… Обида… Усталость… Страх… Словно гора, что давила на плечи, теперь постепенно начинала отступать. Да. Он не знал, куда ему сейчас можно было бы пойти. Не знал, кто будет ждать его впереди. Но это было его решение. Его путь. Его ночь. Его огонь. И среди тишины, в глубине сердца, вспыхнула первая искра новой решимости. Он будет жить не по их правилам. Он будет идти своим путём. Он не будет молчать больше никогда.

Огонь всё ещё медленно потрескивал, словно убаюкивая пространство вокруг себя. Поляну постепенно накрывала ночная тишина – густая, вязкая, почти материальная. Где-то далеко в горах завывал ветер, будто шептал древние предания скалам, и те, молчаливые и равнодушные, лишь отбрасывали тени, охраняющие сон тех, кто осмелился встать на путь одиночества.

Андрей не спешил. Он медленно развязал тонкие кожаные ремешки на своём поясе, отстегнул небольшую сумку с пилюлями и эликсирами, на ощупь выбрал два флакончика. Один – густой, янтарного цвета, с легким сиянием на поверхности. Второй – почти прозрачный, с тонкими серебряными нитями внутри, будто в жидкость был вплетён лунный свет.

Он выпил первый, не торопясь. Горечь обожгла горло, разлилась по груди, и тут же утихла, словно растворившись в теле. Тёплая волна прошла по меридианам, проникая в самые уязвимые точки. В сердце… В печень… В точки боли на шее и плечах, где скапливалось напряжение… Потом Андрей вздохнул – глубоко, с облегчением, как будто сбросил невидимую тяжесть.

Во втором флаконе эликсир был куда мягче. Он был почти безвкусным, но в момент, когда жидкость коснулась языка, в теле что-то тонко щёлкнуло. Будто в него вошёл Первозданный свет. Прозрачный, чистый, почти детский по своей мягкости. Он чувствовал, как затянутые боли в груди отступают, как ломота в конечностях уходит, как шум в голове рассеивается. Почувствовав явное облегчение, Андрей тихо откинулся назад. Сейчас его движения были неторопливыми, но всё ещё осторожными. Тело отзывалось на усталость, хоть и постепенно восстанавливалось.

Затем он достал из своего браслета небольшой походный матрас, расстелил его аккуратно, чуть пригладил ладонью поверхность, проверяя, нет ли под ним камешков. Потом снял обувь, обернулся плащом, который в ночной прохладе стал по-настоящему драгоценным, и медленно опустился на спину.

Глаза он закрыл почти сразу. Не потому, что спешил уснуть – а потому, что чувствовал. Впервые за долгое время может позволить себе не думать. Не взвешивать каждое движение. Не слушать, не наблюдать, не прятаться. Он действительно мог… Просто лечь и заснуть.

Ветер нежно коснулся края плаща, как заботливая рука. Где-то высоко, между скал, шептались какие-то растения. Ночь вступала в свои права без угрозы. Без страха. Словно признавала в нём – одного из своих. И он заснул. Глубоко. Спокойно. Без тревог. Без сна, в котором приходят кошмары. Без боли, что сжимает грудь по утрам. Без мыслей, что рвут разум на части. Это был сон уставшего, выжившего и, наконец, свободного человека. Над ним мерцали звёзды. Под ним – дыхание земли. А рядом, тихо потрескивая, догорал его огонь. Последний страж тишины.

……………

Утро пришло тихо, почти незаметно. Сначала в небе начали светлеть звёзды, отступая, будто испугавшись близкого солнца. Затем робко зазолотились вершины дальних гор, словно кто-то осторожно провёл кистью по их заснеженным гребням. Холодный горный воздух оставался свежим, даже когда солнце уже медленно поднималось над горизонтом, отбрасывая длинные тени между скал и деревьев.

Андрей спал крепко, глубоко, не ворочаясь и не вздрагивая. Ни один из ночных звуков, ни шелест травы, ни шорох чьих-то мягких лап в подлеске, ни редкое завывание ветра между утёсами, так и не потревожил его. Он спал так, как спят только те, кто долгое время не знал покоя – вымотанные, измученные, но выжившие.

Проснулся он также без лишних и резких движений. Просто открыл глаза, лежа на спине, и несколько секунд спокойно смотрел в утреннее небо – чистое, будто вымытое дождём. Дышал он спокойно и медленно. Тело уже не болело так остро, как накануне. Осталась глухая, тусклая тяжесть, как от старого шрама. Но даже она сейчас казалась привычной. Терпимой.

Потом он сел. Провёл ладонью по лицу, выдохнул, и потянулся. Затем вытащил флягу и плеснул на руки холодной воды – умылся, потерев лицо ладонями, будто смывая с себя остатки сна. Капли скатились по шее, впитались в ворот плаща. Лёгкая дрожь прошла по спине, и это только разбудило ещё сильнее.

Из браслета-хранилища он достал остатки еды – немного сухого мяса, два рисовых хлебца и небольшой кусочек вяленого фрукта. Еда была простой, но сытной. Он ел молча, медленно, смотря в ту сторону, откуда когда-то пришёл, и откуда теперь точно будет ждать преследователей.

Потом он принялся собирать свой лагерь. Сначала тщательно затушил костёр, разгрёб пепел, чтобы не осталось даже намёка на жар. Затем снял защитные печати, одну за другой – с осторожностью и уважением, как настоящий мастер. Каждая из них светилась слабо, медленно гасла у него в пальцах. Он бережно сложил их в особый отдел хранилища. Эти печати были мощными – работа заняла время, но он никуда не спешил. Торопливость в его положении могла стоить жизни.

Убедившись, что от стоянки не осталось ни одного следа, Андрей поднялся, подтянул ремни сумки, что привычно болталась за его спиной, и окинул взглядом местность. Склоны уходили влево – к ущелью, где лежала старая дорога, которую наверняка уже прочёсывали поисковые группы секты. Прямо же путь вёл в плотный хвойный лес, а за ним – к череде менее известных троп, которыми в основном пользовались травники, отшельники и мелкие торговцы.

Именно туда он и направился – в сторону от главных дорог, от глаз и слухов, от всех, кто мог бы выдать его или преследовать. Он не питал иллюзий. Секта Пяти Пиков Бессмертных не отпустит его просто так. Тем более теперь, когда он показал то, о чём вообще не должен был знать никто. Так что сейчас Андрей упрямо шёл вперёд, не оборачиваясь и не останавливаясь. Его шаг был твёрдым. Он не бежал. Он просто уходил. Тихо. Спокойно. Осознанно. И с каждым шагом всё глубже понимал. С этого утра начинается не просто бегство. Начинается его путь. Путь, который он будет прокладывать сам, шаг за шагом. Без покровителей. Без советчиков. Без права на ошибку. Но и без чужих цепей…

………..

Тропа, по которой шёл Андрей, весьма витиевато петляла между каменистыми отрогами, пробираясь всё глубже в сердце древних гор. Дорога становилась труднее, но воздух был свеж и чист, наполненный тонкими, почти неуловимыми ароматами сосновой хвои, дикого чабреца и горной полыни. Сквозь густой мох порой пробивались хрупкие побеги лекарственных растений, и взгляд Андрея, натренированный месяцами учёбы у старого алхимика, уже сам выделял среди всей этой зелени то, что другим показалось бы обычной травой.

Вот, у самой скалы, под выступом, он заметил пучок синей звёздчатки – растение, чьи лепестки переливались сиреневым и голубым. Её корень использовали для стабилизации сердечного дыхания после перегрузок магии. Он аккуратно вырезал корешки, сложил в тонкий тканевый мешочек и тут же отметил про себя то, что теперь ему можно будет сварить на его основе базовый укрепляющий эликсир.

Чуть дальше, среди расщелины, раскинулся плотный куст скального золотника – с мелкими жёлтыми цветами и острым, почти хвойным запахом. Настой из этих цветков помогал восстанавливать духовные меридианы после их перегрузки. Андрей срезал верхушки, связал их тонкой нитью и убрал в боковое отделение хранилища.

Шагов через десять ему повезло найти сухой нарост горного лишайника, который старик когда-то называл “каменной бородой”. В нужных пропорциях он ускорял регенерацию кожи, особенно в сочетании с вытяжкой из обгоревшего пепельника. Так что парень аккуратно соскоблил его в пергаментный свёрток, встряхнул в ладони и тихо кивнул, удовлетворённо.

Затем он вышел к месту, где ветры веками выдували почву между выступами скал, обнажив древние жилы. На солнце поблёскивало кое-что – не золото, но тонкие нити горного серебра, сросшиеся с породой. Здесь Андрей достал тонкий алхимический резец, который вместе с котлом начального уровня получил от своего старого наставника, когда начал более тщательно учиться этой науке, бережно поддел их и срезал, как нить шёлка. В одном из алхимических рецептов горное серебро использовалось как проводник между двумя несовместимыми энергиями. Положив добытое в хранилище, он подумал, что нужно будет сделать небольшой запас.

А потом, почти случайно, под одним из валунов он заметил лёгкий голубой отсвет. Нагнувшись, приподнял камень и нашёл осколки полупрозрачного минерала, которые поблёскивали чистым светом. Это был ледяной сапфирин – редкий полудрагоценный камень, используемый для очистки пилюль от примесей. Камни были мелкие, но для алхимии и такие ценились. Так что он сложил их в отдельную шкатулку, укрыв от прямого солнца.

Шагая дальше, он мысленно прикидывал свои запасы: “Есть материалы для регенерации, укрепления тела, стабилизации ядра, восстановления каналов… Осталось собрать всего немного катализаторов, и можно будет работать.”

А значит, надо было найти безопасное место. Где не будет магических возмущений, диких зверей, чужих глаз и аур. Где можно будет выдохнуть – и заняться настоящим делом. Варкой зелий и пилюль. Без которых, как он прекрасно понимал, долго ему не выжить.

Задумчиво вздохнув, он медленно поднял взгляд на расселину между двух острых скал впереди. Там, если повезёт, может быть пещера. Или хотя бы укрытие от ветра. Что в данном случае может ему помочь. Так что Андрей ускорил шаг. Пора было готовить себе временное убежище алхимика…

И когда он уже двигался по склону, осматривая ближайшую к его временному лагерю территорию, медленно, выверенно, внезапно для себя, на дальнем выступе серой скалы, парень заметил горного козла. Это было достаточно массивное животное с круто изогнутыми рогами. Оно стояло почти неподвижно, хищно вслушиваясь в звуки ветра. Его шерсть была густой, цвета высохшего мха, и почти сливалась с камнем. Но парень видел его достаточно ясно.

Он замер, затаив дыхание, и поднял ладонь. Кончики его пальцев слегка дрогнули, привычно сплетая тонкую, почти невидимую конструкцию из чистой духовной энергии. Это было боевое плетение третьего порядка, в простонародье именуемое “Нить Меча”. Оно не издавало звуков и не имело формы, пока не активировалось.

Внутри него что-то на миг дрогнуло, словно лёгкое потрясение в ядре. Плетение вспыхнуло еле заметной серебристой резьбой – духовный меч, сотканный из сдержанной ярости. Он не был похож на обычное оружие. Линия энергии длиной чуть больше локтя, без лезвия, без стали – лишь пульсирующий магический резонанс.

Потом последовал молниеносный жест… И… Энергия сорвалась с его ладони. Не было грома, вспышек или боевого крика. Лишь едва уловимый свист рассекаемого магическим плетением воздуха. И когда оно попало в цель, горный козёл резко дёрнулся, так и не издав ни звука, после чего рухнул замертво.

Добившись желаемого, Андрей ещё немного выждал, и только когда тишина восстановилась, и ветер вновь заговорил в расщелинах, он медленно пошёл к добыче. Тело животного лежало под углом, наполовину опираясь на куст можжевельника. Козёл был массивным – весом около полутора сотен килограмм. Удар пришёлся ровно под шею. Так что животное было убито им чисто, без мучений. Подумав об этом, Андрей коротко кивнул своим мыслям. Его удар был точным и смертельным.

Дойдя до места гибели животного, он присел рядом, вытер руки об платок и достал из браслета тонкий клинок с изогнутым лезвием, не меч, не охотничий кинжал, а снова резец алхимика, который прекрасно подходил для разделки туши. Затем – плотную ткань, на которую и, хотя и с трудом, положил тушу. Работал он быстро, как учили. Снял шкуру ровным срезом, не разрывая волокон, аккуратно отложив в сторону. Потом вытащил нож и разрезал брюхо по правильной линии – от груди к паху. Кишечник, желудок, печень – всё рассматривал, отделяя то, что можно будет использовать для алхимических составов.

Он знал, что кость горного козла, особенно копчиковая, ценилась как усилитель ментальной устойчивости, если правильно её обжечь и перемолоть в порошок. Так что эту кость он сразу отложил. Почки и печень тоже пригодятся. Сало снял пластами, положив в отдельный контейнер. Оно могло использоваться как основа в приготовлении мазей. Остатки – требуху, кровь и кости, что не представляли ценности – аккуратно собрал в единую кучу и прикопал в стороне, под корнями старой сосны, засыпав землёй и хвоей. Он даже использовал обезличивающее плетение, чтобы запах гниения не привлёк хищников-падальщиков раньше времени. И не выдал постороннему наблюдателю, который мог бы тут оказаться совершенно случайно всё то, что здесь произошло.

Когда всё было готово, Андрей вновь вернулся к лагерю, устроенному в нише скалы, которую он нашёл часом ранее. Укрытие было удобно защищено от ветра и отлично подходило для привала. Он развёл маленький костерок, окружив его камнями. Использовал тонкие полоски сальника как жир для растопки, затем аккуратно разложил мелкие ветки и поджёг. На раскалённом плоском камне, что он положил прямо в угли, вскоре зашипело мясо. Запах был сильным, насыщенным, вызывающим почти первобытный голод. Он жарил не всё, только пару плоских кусков из задней части туши, остальное засолил и запечатал в специальные горшки для хранения скоропортящихся продуктов, вложив в браслет-хранилище.

Когда мясо на раскалённом камне подрумянилось, он осторожно переложил его на лист шершавого дикого лопуха, сел напротив костра и стал есть – не спеша, сдержанно, молча, как и всегда. Каждое движение было размеренным. И даже сейчас, среди гор, среди опасностей и погонь, он выглядел… спокойно. И в этот момент в нём не было ни ученика, ни беглеца. Только странник, который знал цену каждому вдоху, каждому глотку воды, каждой искре на углях…

………

Медленно подступающий вечер медленно стелился между скал. Мягкий ветер приносил с собой прохладу, щекотал уши, ронял еле слышный шелест с вершины ближайших сосен. Над костром всё ещё тянулся в небо тонкий, пахнущий копчёным дымок, но Андрей уже закончил трапезу и, аккуратно вытерев руки тканью, перешёл к следующему этапу. Он медленно опустился на колени рядом с разложенными перед ним свёртками. Из браслета-хранилища вылетела небольшая металлическая коробка-ларец, что мягко опустилась рядом с ним. Из неё он достал несколько алхимических инструментов. Крошечный жаростойкий резец, губчатую ложку с чернённым кончиком, шестистороннюю ступку из полупрозрачного белого кварца, и миниатюрную духовую сушилку, похожую на крошечный глиняный горшок с резонансными кольцами.

Рядом легли три крошечных флакона с вытянутыми горлышками, предназначенные для эссенций. Всё было вымерено, организовано, отточено до автоматизма. Он не просто знал, что делал – он был алхимиком, обученным одним из лучших мастеров.

Сначала он принялся за печень. Извлечённая им ранее, она хранилась в особой охлаждающей плёнке, созданной из конденсированной духовной влаги. Печень он разрезал поперёк, проверяя плотность и цвет. Тёмно-бордовая, без пятен, с ровной структурой – значит, здорова.

С помощью губчатой ложки он начал осторожно выдавливать внутреннюю эссенцию, ту самую, что скапливается в глубинных слоях и содержит природные токсины, жизненную силу и часть животной души. Она была мутной, тягучей, и пахла почти металлически. Он перелопачивал печень, аккуратно разделяя её слоями, работая как хирург, отделяя желчь, эссенцию и плоть. Извлечённую эссенцию, капля за каплей, переливал в флакон, заранее очищенный и покрытый внутренним защитным слоем из тончайшего серебряного сплава.

Затем взялся за сердце. Оно всё ещё было плотным, с мощными волокнами. Он разрезал его на четыре части, выделил ядро крови, которое собрано в центре – это была насыщенная тёмная капля, почти чернильная. Такую эссенцию используют в зельях, повышающих силу и скорость. Каплю он аккуратно поместил в отдельный крошечный сосуд и тут же запечатал его плетением “замкнутой артерии”, не давая активной энергии рассеяться.

Из почек он извлёк эфирные соли. Сначала выварил их на слабом жару духовной сушилки, потом, дождавшись отделения кристаллической фазы, перетер в порошок ступкой. Это был важный компонент в стабилизаторах ментальных зелий, помогающий не терять рассудок в напряжении.

Особенное внимание он уделил молодым рогам – не до конца сформировавшимся, с ещё мягким сердечником. Он обрезал внешнюю корку, оставив только желтоватую мякоть. Её нужно было быстро высушить и тут же перемолоть. Такие рога были редки. В них содержалась естественная регенеративная энергия, которая могла быть основой для эликсиров ускоренного заживления.

Он сушил их на раскалённой каменной пластине, двигая их с помощью духовного тока, пока та не покрылась трещинками и хрупкой коркой. Затем положил их в ступку и аккуратно, с ритмом и дыханием, превращал в пыль. Золотисто-бежевый порошок мерцал, словно подёрнутый внутренним светом. Андрей засыпал его в специальный флакончик, и также вложил в хранилище.

Даже остатки – связки, хрящи, тонкие капилляры – он не выбрасывал. Их он выварил в котелке с травами и минералами, превратив в базу для лечебного отвара, который оставил остывать.

Всё это делалось им тихо, сосредоточенно, без лишних движений. Лишь слабое покашливание или пощелкивание огня подсказывало, что здесь кто-то есть. Небо между тем темнело, над скалами всплывали звёзды.

Закончив эту заготовку ресурсов, что могли бы ему потом пригодиться, Андрей отложил инструменты, сложил всё аккуратно в хранилище и, смахнув пот со лба, наконец выпрямился. Его глаза отражали свет костра, но в них читалась только сосредоточенность и упрямая решимость. Он знал, что впереди будет сложно. Но теперь – у него был запас. И опыт. И всё больше – внутреннего контроля… И он мог идти дальше, в поисках более удобного для себя места…