Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"
Автор книги: Юлия Шахрай
Соавторы: Хайдарали Усманов,Дмитрий Шебалин,Алекс Войтенко
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 348 (всего у книги 350 страниц)
Тяжело вздохнув, Андрей медленно снял сапоги. Обнажил ладони. И извлёк первую проекцию печати – тонкую, почти невидимую платиновую структуру, вырезанную с точностью до седьмого энергетического слоя. Это не был предмет. Это был узор резонанса.
Он вёл с собой сразу семь точек для якорей. Память живого… Имя, отражённое во времени… Воля к продолжению… Отторжение забвения… Связь с родом и землёй… Духовный след… Прошитый маршрут судьбы…
Каждую точку он собирал в разных частях гор, каждый фрагмент проверял в своих ритуальных зеркалах. Теперь он должен был вплести их в границу Врат.
Он активировал Печать-Насквозь, сплетённую на основе дыма Цин-Му и пульса зуба Пэкхо. Тело перестало быть телом. Он вошёл в тонкий слой между слоями – там, где Врата “дышали” через древние руны.
Он ощутил, как его воспоминания начали испаряться. Это была естественная реакция Врат:
“Ты входишь в этот мир? Ты не должен помнить. Всё, что ты знал – остаётся. Проходи пустым. Или исчезни.”
Он заранее ко всему этому подготовился. Его память была разнесена по внешним амулетам. А сознание – поддерживалось ядром джи, свернутым в точку. Поэтому он всё-таки вошёл. И поставил первую проекцию печати.
Как только резонатор коснулся внутренней ткани Врат, тут же началось. Печать начала впитывать древние струи забвения. Зеркальная поверхность вокруг вспучилась. Сами Врата пробудились. Не как существо – как структура. Как древняя непреклонная стража.
Он почувствовал, как его тень потянули внутрь. Как имя его начал забывать воздух. Как язык слегка занемел, словно “отвернулся” от его горла. Но именно в этот момент вспыхнули Пункты Памяти – те самые семь якорей. Они врезались в структуру Врат, зафиксировались, удержались.
А Врата… Задумались. Он ощущал это не разумом. А самой структурой мира. Они почувствовали… Что он хочет удержать живое… А не просто проникнуть к мёртвым…
Последние пять минут были критичны. Печать нельзя было активировать, только оставить – как спящее семя, встроенное в структуру. Он запечатал её кровью-эхом – редким веществом, которое оставляет в тканях мира отпечаток воли, но не энергетики.
Когда он отступил – Врата успокоились. Тень вернулась. Имя – снова шепталось в сознании. Звук – не появился. Но хотя бы тишина больше не удушала. И с этого места он ушёл не бегом. Спокойно. Как гость, который не нарушил правил.
Цзяолин уже ждала его у подножия. Она не сказала ни слова. Но когда он подошёл, она коснулась его плеча лапой, и кивнула.
– Ты сделал невозможное. Ты не разрушил. Ты изменил изнутри.
………
Без имени… Он не был рождён… Он осел в тени тех, кто был забыт… Он не шёл – тёк, как шепот сквозь закрытые двери. Он переходил из памяти в память, питаясь теми, кого никто не звал по имени. Он был Прахоход. И он приближался к Вратам. К той самой вечной преграде, что мешала подобным существам прорываться в мир Живых. Чтобы ощутить вкус свежей плоти… Крови… Их душ…
Врата не дышали. Но трепетали. Чуть-чуть. Новая печать, установленная Андреем, пока что спала. Она не пыталась оттолкнуть. Она “вслушивалась”.
Существо не обладало телом. Но имело тень, сотканную из чужих воспоминаний. Оно несло десятки имён, принадлежавших давно исчезнувшим. Его намерение было простым. Пройти… Раствориться… Попасть по ту сторону… И разнести Забвение как можно дальше…
И впервые – оно почувствовало в Вратах что-то новое. Оно тянулось – и не смогло войти. Это был не барьер… Не стена… Не свет… Просто – врата не отозвались… Не потому, что отвергли. А потому, что не нашли имя. И не приняли эту разрушительную тень за существо. Пустота ощутила… Пустоту. И закрылась.
Прахоход не понял. Он не знал слов. Но явно почувствовал тревогу. Не страх – нарушение шаблона. Он дрогнул. Попытался обойти. Сменить тень. Использовать более яркие образы исчезнувших людей. Но врата молчали. И тогда – впервые за бесчисленные столетия – существо отступило. Без звука. Без следа. Оно ушло – вспоминающее то, чего не понимало.
А в долине Андрей почувствовал лёгкое, почти незаметное дрожание в глубинах артефакта, что был связан с Вратами. Как будто кто-то пытался войти. И не смог.
Цзяолин приоткрыла глаза. Она не спрашивала. Но он кивнул. Тихо.
– Один… не прошёл. Значит… мы успеваем. – Он не улыбался. Он знал, что это только начало.
Первый Прахоход отступил, но структура Мира Мёртвых не глупа – она древнее самих времён. И если механизм Врат не отозвался, это значит лишь одно. Кто-то прикоснулся к ним без спроса. Без разрешения. Кто-то – изменил структуру.
А такие вещи – не остаются без внимания. Теперь просыпается тот, кто был до первых Прахоходов. Тот, кого в легендах называли Существо Под Порогом. Он не ходит, он взывает в безымянной глубине… Мир Мёртвых – не пространство. Это состояние. В одном из слоёв – там, где даже забвение становится тяжёлым, долго спал тот, кто никогда не двигался, но от его мысли исчезали целые эпохи. Его имя не писали. Его природу не описывали. Он просто… Знал. И вот, в этой неподвижной темноте, где трепещет сама ткань времени – он почувствовал дрожь. Небольшую. Едва различимую. Но чужую.
Это не злость. Не ярость. Даже не тревога. Это был именно фокус. Устремление внимания. Там, где не было движения, появилось векторное намерение.
"Нарушение границ… Кто… Как…"
Это не был вопрос – Это магическая вибрация, запускающая поиск. Слой за слоем, в структуре Мира Мёртвых, начиналось расслаивание. Пыльные копии Прахоходов… Забытые Эхо-Существа… Даже Потерянные Проводники душ… Все они поворачивались к одной цели.
В центре – одно из Зеркал Забвения, где раньше отражалась лишь пустота, впервые за века вспыхивает свет. Не свет, а импульс обратной памяти. Как будто сама смерть вспомнила о том, что когда-то её боялись.
И всё потому, что в одних из запечатанных Врат появилось нечто, что оставляет след. Человеческий след. Живой. Настойчивый. И не исчезающий.
Да. Пока что Существо Под Порогом не может выйти. Но оно создавало зону внимания – тонкую, как игла, и точную, как лезвие. Она проходит через старые следы магии… Потоки живых, пересекающих запретные границы… Погибших на ритуалах… Прах, оставшийся от сражения Андрея с Пэкхо… И, наконец… Ткань проекции новой печати. Контакт.
Оно не нападает. Не двигается. Не способен – ещё нет. Но… Он помнит тебя. Он помнит твоё прикосновение. Он запоминает твой ритм дыхания, твоё колебание энергии, твою психическую сигнатуру.
“Ты. Чужой. Неизвестный. Не подчинённый Пустоте.”
Оно уже знает, кто коснулся Врат. Оно не знает имени… Но уже ищет ЛИЧНОСТЬ чужака.
В этот самый момент, в долине, Андрей резко выпал из медитации. Всё пространство вокруг стало влажным, как под дождём, которого не было. А Цзяолин вскинула голову и прошептала:
– Ты кого-то задел. Глубже, чем ты думал.
Андрей медленно поднялся. Его позвоночник ныл – не от усталости, а от взгляда, которым он встретился. Но всего этого он не мог объяснить. Но сейчас он знал только одно…
– На него кто-то смотрел. Кто-то, кто не моргает. Кто-то, кто не жив… Но явно умеет ждать…
И это был плохой признак. А следом пришло осознание. В глубокой тишине долины, укрытой от всех потоков мира, Андрей сидел, сжав кулаки до боли. Его дыхание было ровным, но внутри – горела ледяная тревога.
Он чувствовал, как что-то вгрызается в его прошлое. Как будто кто-то медленно, по крупицам, вытягивает из Мира Мёртвых отпечатки каждого его действия. Как будто каждая капля магии, что он потратил, каждое изменение ткани реальности – оставило непростительную подпись.
"Меня ищут не глазами. Меня ищут по узору судьбы."
Воспользовавшись пространственной магией, парень вернулся в долину, прямо в собственную лабораторию, где пахло железом и чернилами. И сейчас перед ним лежали осколки кристаллов Джи-Лунь, насыщенных пространственным искажением… Капля крови Пэкхо, жёсткая и холодная, как морозная сталь… Осколок древнего сосуда из Мира Мёртвых, найденный во Вратах… Отпечаток сознания, оставленный в ядре проекции печати…
Он начал с главного. Прахоходы не читают слова. Они чувствуют волю. Значит, нужно создать фальшивую волю. Фальшивого живого. И фальшивый след движения.
Сначала он собрал из памяти образ. Путешественник, одиночка, но с иной историей. Он создал из магической пыли структуру памяти. Но для примера он взял только свою жизнь в этом мире. Другой мир вплетать в это дело он не собирался. Так как та жизнь была его тайной, и козырем, который можно было использовать в критической ситуации… Так что всё было достаточно просто…
Прошлое – Это его второе рождение в далёкой горной долине с Пагодой.
Путь – потеря наставника. Поиски силы… Сначала в Нижнем мире… Потом в этом…
Цель – изучение смерти…
И главная точка – контакт с Вратами по воле случая…
Но важным было именно то, что этот образ не будет вести обратно к Андрею. Он противоположен его путям, решениям и магическому стилю. Эта сущность "двигалась" иначе, "думала" иначе.
Он сплёл её с энергетическим “отпечатком”, основанным на крови зверя… Пространственным искажением – будто бы тот путешественник прибыл с другого направления… Именем, которое никогда не было произнесено – только ощущалось…
Именно так он создал четыре ложных узла, которые теперь нужно было “вставить” в структуру мира. Это были, так называемый, Праховый образ – отпечаток на месте, где когда-то пробуждался зверь из Запретного списка… Отражение в реке памяти – фальшивое магическое эхо, что уходит в глубины Мира Мёртвых… След на склоне времени – ложная временная петля, будто кто-то прошёл через Врата и исчез… Ментальный отпечаток – заброшенный “след воли” в точке энергетического резонанса…
Все они были нелинейны, фрагментарны, но весьма убедительны. Они должны были сбить древнего охотника с пути. Отвлечь внимание. И дать Андрею время.
Последним шагом стало – отсечь от себя старые волны. Это было болезненно. Он погрузился в безмолвие, и вырезал из своей энергетической ткани. Отголоски прикосновения к Вратам… Мгновения создания печати… Эмоциональный отклик на соприкосновение с древним… И даже саму мысль: "Я изменил их"…
Он не забыл это – он переписал это на "чужого".
Цзяолин молча наблюдала, не вмешиваясь. Когда он закончил, она подошла и прикоснулась к плечу:
– Ты убил себя, чтобы защитить себя. Это… методично. Но не безболезненно.
Он лишь кивнул.
– Теперь они будут искать не меня. А того, кто никогда не существовал. Пусть тратят на это дело свою… Вечность…
В тоже время, в мире мёртвых… Пустота дрогнула. Существо Под Порогом ощутило четыре новых сигнала. Слабых. Реалистичных. Таких, что даже Врата бы поверили. Он не понимал. Но теперь он не знал, кого искать. Он чувствовал только шум. И чужие лица. И запутанную нить. И он начал распутывать. Медленно. С яростью, похожей на тишину.
Андрей знал, что его вмешательство вызовет реакцию. Так что он заранее подготовил ловушку, чтобы встретить разведчика не с враждой, но как мастер встречает тень, пришедшую за ответом. Это был не бой. А полноценное испытание системы. Или даже шахматный ход, сделанный в тишине.
Ложный след был оставлен на склоне покрытой инеем скалы, где когда-то обрушился один из временных потоков. Это место само по себе было неестественно тихим. Никакого эха… Никакого ветра… Тут даже снег ложился взвешенно, будто не касался земли…
Здесь Андрей установил вторичный узел наблюдения, вплетённый в окружающее пространство. В камне располагалась структура резонанса, активируемая при контакте с сущностью из Мира Мёртвых. В воздухе – тонкие шлейфы дыхания пустоты, добытые в Вратах и закреплённые кристаллом Джи-Лунь. Под поверхностью – зеркальная сеть, связанная с его центральной печатью-фиксацией. А в самом следе – ложная память, пульсирующая волей "мнимого исследователя", которого Прахоходы теперь искали.
Она появилась не из воздуха. Не из тени. А прямо внутри тишины. Сначала иней перестал падать. Потом – исчез шум собственной крови в ушах. Потом – исчез сам ветер. И только после этого – вытянулась тень. Она не имела формы. Она была ощущением наблюдения, что сверлит позвоночник. Это было нечто, что нельзя увидеть, но можно почувствовать, как прикосновение мокрой паутины к щеке.
Это была вторичная разведывательная сущность. Не обладающая волей – лишь послушанием. Она искала. Она анализировала.
“След… След… Обрыв…”
В то самое время, сидя в тени у дальней скалы, Андрей медленно открыл глаза. Он не вмешивался. Он не атаковал. Он позволял существу делать то, зачем оно пришло – но внутри его ловушки. Через плетение зеркальной сети он видел структуру сущности, в виде нитевидной формы, собранной из пепельной памяти. Каналы связи – три тонких луча, уходящих в более глубокие слои Мира Мёртвых. Резонанс с ложным следом – высокий. Сильный. Он не мог не отметить:
“Они – точны. Умны. Но всё ещё – ищут снаружи. Не подозревая, что ловушка – внутри следа.”
Когда существо приблизилось к эпицентру следа, в ложной памяти вспыхнула закладка истинного кода:
“Ты наблюдаешь – тебя видят. Ты ищешь – ты найден. Ты существуешь – ты оставляешь волю. А значит – тебя можно коснуться.”
Из-под слоя пыли в виде инея вспыхнул тонкий серебряный контур, и активировалась петля отражения. Существо не почувствовало боли. Оно замерло. Его импульсы были "считаны". Его сигнатура была сохранена. Связь – временно заблокирована. Оно не исчезло. А замерло между мирами, застыв в пузыре-зеркале.
Андрей не подошёл к этой “тени” сразу. Он медленно собрал вокруг себя защитный купол из перьев Джи-Лунь и золотых игл Пэкхо. Затем – вышел из тени. Существо не могло говорить. Но оно ощущало его. А он – смотрел на него, не глазами, а сознанием.
“Ты всего лишь зов. Проба пера. Я не разрушу тебя. Но ты теперь часть моей сети.”
Он протянул руку и прикоснулся к зеркалу, в которое было вмонтировано существо. В следующее мгновение – оно исчезло. Не разрушено. А отправлено обратно. Но не пустым. А с посланием.
Когда Существо Под Порогом вновь почувствовало своего разведчика, то оно практически сразу ощутило в нём след чуждой логики. Внутри простого импульса Пустоты зазвучала мысль, оставленная Андреем:
"Ищи, сколько хочешь. Найдёшь не меня. А саму пустоту."
И древняя сущность вновь остановилась. Задумалась. А потом… Осторожно отступила…
…………
Когда тень исчезла, и когда зеркало закрылось, а долина вновь погрузилась в спокойствие, Андрей не праздновал эту маленькую победу. Он знал, что всё это было всего лишь пробным шагом. Существо, что приходило – не более чем пальцевая разведка. Лёгкий удар в песок, чтобы проверить плотность.
“Слишком легко. Слишком прямолинейно. А значит, за ним, будет кто-то другой. Более умный. Более внимательный. И, вполне возможно, даже с собственной волей.”
Он поднял руку, провёл ею по воздуху. Невидимая ткань магии дрогнула. Печать на Вратах всё ещё была стабильна. Но теперь он чувствовал в ней щель. Не трещину, но пустоту.
“Она не в силах распознать тонких и таких… Мелких… Она видит присутствие. Но не распознаёт структуру намерения.”
И он начал работу. Суть его замысла заключалась в следующем. Так как он понял, что существа из Мира Мёртвых не проникают в лоб. Они пронизывают тонкие структуры, выстраивая обратные импульсы, что со временем ослабляют границы. И даже “непроникшие” могут заразить печать внутри. И даже изменить её восприятие. А значит, обычного энергетического барьера недостаточно.
Нужна более действенная, фактически реактивная печать, что сама распознаёт отклонения логики структуры приближающегося объекта… Сканирует намерение и посыл, даже если они фрагментарны… Проверяет связь с Законами Жизни и Смерти… И, самое главное… Умеет “отсекать” до того, как контакт произойдёт…
Он использовал слои золы из сожжённых ритуальных сосудов, когда-то использовавшихся в древних культах… Пепел забвения, собранный в Безмолвных Вратах… Тонкие нити пространственного искажения из кристаллов Джи-Лунь… И частицу клыка Пэкхо, кованого из последнего звёздного металла, как направляющий якорь…
Он создал восьмислойную геомагическую структуру с хорошо продуманными ключевыми модулями. Окно Перехвата Намерения – просеивает каждый волновой след на наличие волевого посыла… Контур Истинной Пустоты – отклоняет любые формы неперсонифицированной фрагментации… Петля Развязки Имени – проверяет наличие у сущности устойчивого ядра воли или ложного имени… Отсекатель Перехода – выстраивает проекцию блока ещё до того, как касание происходит… Отражающий Домен – направляет обратно, но с меткой, ослабляющей связь с базовой структурой Мёртвого Мира…
За всеми этими стараниями Цзяолин наблюдала молча, сидя на выступе скалы. Она снова ни во что не вмешивалась – но всё чувствовала. Пока Андрей завершал закладку последнего сигнала в магической сети. Он вёл пальцем по воздуху – и его воля, как резец, вырезала в невидимом пространстве тонкие дуги. И каждая дуга входила в резонанс с печатями, существовавшими с древности, усиливаясь, но не разрушая первооснову.
Когда он завершил, небо над Вратами стало на мгновение стеклянным. И тишина опустилась тяжёлая. Густая. Даже Цзяолин на миг нахмурилась:
– Ты заблокировал не только проход… Ты вырезал саму возможность чувствовать живое.
Он коротко кивнул.
– Теперь они не смогут даже ткнуться в этот слой. Им придётся искать другие возможности. Или… Вылезти самим, прорывая границы миров. А это будет громко. Очень. И я это точно услышу.
Затем он закрепил над сетью печать-фантом, создающую ложное “отсутствие”. Теперь, глядя извне, даже сами Врата выглядели как мёртвые. Они не транслировали ничего. Ни энергии… Ни волны… Ни структуры… Для обычного взгляда – запечатанные навечно. Для глаз Прахохода – больше не интересны.
Но для Андрея – это был контрольный узел, отслеживающий каждую вибрацию. Когда он отошёл от Врат, спустился в долину, и только там глубоко вдохнул.
– Теперь они не придут. Не через эти врата.
Да. Сейчас он не радовался. Он понимал, что это только один узел. Но теперь у него был план. Если подобные сущности начнут искать новые пути, он их создаст. Сам. Но пустые. И управляемые.
Алтарь Памяти Земли
Это был лес, где забываются даже сами звуки. И начинался он не с деревьев. А с тишины. Глубоко за горами, куда не доходят торговые пути, куда не заглядывают разведчики, куда даже птицы залетают неохотно, располагался древний перелом пространства – уровень, где корни касались не только земли, но и памяти.
Это был очень старый лес, один из тех, что помнил эпохи, которых нет в хрониках, где деревья были высоки, как башни, а их стволы покрыты слоями коры, что шевелились при дыхании ветра.
Здесь свет рассвета всегда был тусклее. Тени шевелились вопреки законам. А под ногами – мох был настолько мягким, что казалось, идёшь по забытой шерсти зверя. А самое главное было именно то, что здесь действительно не отражался звук. Каждое произнесённое слово будто уходило в землю, и не возвращалось.
И именно в этом лесу можно было заметить группу разумных. Шестеро разумных, судя по слегка истрепавшейся одежде, они были членами секты Пяти Пиков Бессмертных. И сейчас они двигались с весьма изрядной осторожностью. Их одежда их была грязной, и потертой. Скрывающие их лица маски – треснуты. Один из них, молодой мастер с серебряной косой на спине, шёл слегка прихрамывая.
При этом они все ворчали, но шёпотом, почти прикусывая язык. И постоянно оглядываясь по сторонам, будто боялись, что их кто-то может услышать.
– …если бы только не вмешались эти ублюдки…
– …с Пэкхо всё было почти готово…
– …а теперь ещё и старейшины начали искать крайних…
– …сами давали приказы, а теперь мы – виноваты…
– …поэтому и нужен Хао-Цзу… Он не судит… Он делает… Он прячет… Он даёт…
Они пробирались сквозь плетень из чёрной лозы, через поросшие плесенью камни, миновали деревья, на которых вместо листьев – перламутровые плёнки, где внутри угадывались застывшие в крике лица мелких духов. И, наконец, вышли… к алтарю.
Это место не выглядело построенным. Скорее – выросшим. Алтарь, высотой в два человеческих роста, был вылеплен из сросшихся между собой достаточно крупных блоков серого камня…Каких-то корней… И даже неопознанных костей, обвитых дымчатыми нитями…
В центре располагался рельеф, вырезанный с нечеловеческой тщательностью, на котором был изображён лис с девятью хвостами. Его хвосты не были одинаковыми. Один был тканью ночи… Другой – треснувшим пространством… Третий – шлейфом снов… Четвёртый – кристаллизованной ложью… Пятый – зеркалом без отражения… Шестой – волной памяти… Седьмой – пепельным временем… Восьмой – ветром, что дует вспять… Девятый – белой пустотой…
Его глаза были вставлены в камень, но при этом казались глубже, чем сама ниша. И глядя в них, один из культистов вздрогнул и отвернулся.
– Око между снами… Чёрт возьми… Оно… Оно смотрит… Прямо на нас!
Старейший из группы – мужчина в иссиня-чёрном плаще, вынул из внутреннего кармана тканевый мешок, и аккуратно достал четыре предмета. Фрагмент обугленного зеркала – “Сон, утерянный в жертве”… Перо павшего духа лисьего облика – “Образ, связанный с легендой”… Голову древнего фонаря с тройным пламенем – “Врата между сновидениями”… И колбу с дыханием заблудшего смертного, собранного в Нижнем мире.
Он расставил их по четырём сторонам алтаря, чётко соблюдая порядок разворота реальности, согласно ритуалу. Запад – Иллюзия… Восток – Пустота… Юг – Обман… Север – Помнить то, чего не было…
Затем в центр была помещена капля крови одарённого, добытая ещё до провала операции с Пэкхо. Блестела она не красным, а фиолетовым светом. Это был прямой сгусток намерения.
Затем началась активация узора алтаря. Младший ученик раскатал ткань, исписанную запутанным круговым узором. Не линейным, а спирально-пересекающимся, где каждое имя существа было перевёрнуто, а все слова – написаны зеркально, словно ритуал был предназначен не для прочтения, а для внутреннего ощущения.
Они начали напев – медленный, глухой, прерываемый тишиной. Слова не звучали – они текли через зубы. И в какой-то миг – алтарь дрогнул. Сквозь его трещины поползли огоньки. Не свет – отражения. Миражи старых лиц. Копии теней. Звук стал пульсировать… не в воздухе, а в глазах.
Тени от деревьев стали двигаться сами по себе. Земля под ногами – разучилась быть землёй. И в самой глубине алтаря на краткий миг что-то шевельнулось. Не пробудилось. Не пришло. Но… Оно точно узнало, что здесь кого-то зовут…
Ритуал длился уже более сорока минут. И сначала узор на алтаре просто подсвечивался отражениями, потом – начал вбирать в себя тени.
– Это нормальный процесс… – Уверял старейшина. – Хао-Цзу не приходит, он замечает. А когда замечает – вырывает кусочек сна, и оставляет ответ.
Но… Что-то изменилось. Узор, лежащий на каменной плите, перестал откликаться только на структуру алтаря. Он начал реагировать на пространство вокруг. Деревья вокруг алтаря начали меняться. Не физически… Нет… Но их силуэты дрожали, будто отражения в воде при лёгком ветерке. Некоторые – раздваивались. Другие – падали вглубь себя.
И тогда один из кругов узора, находящийся ближе к направлению "Север – Помнить то, чего не было", вспыхнул багровым.
– Это… – Старейшина слегка растерянно замер. – …не лис…
Из центра алтаря, там, где находился вырезанный образ девятихвостого зверя, один из хвостов зашевелился. Не весь. А только край. Но он не дрогнул как камень, и не затрепетал как ткань. Слегка вывернулся, будто вдруг осознал, что он вовсе не принадлежит этому рисунку.
А затем… Из одной из теней рядом с алтарём вытянулось нечто. Оно не имело формы, но внутри него угадывалось. Что-то похожее на маску – но та не имела лица. Что-то вроде движения, которое не шло вперёд, а вращалось, словно воспоминание.
И самое главное – ощущение в голосе, которого не было слышно, но каждый в группе слышал в себе.
"Ты звал. Я слышу. Но не тот, кого ждал.”
Старейшина тут же бросился к центральной нити ритуала:
– Нет! Это сбой! Этого не должно быть! Мы… Мы звали Хао-Цзу! Лиса! Иллюзию! Не… Не тебя!
Но было уже поздно. И свою главную ошибку они совершили в том, что использовали неканоничный обряд, взятый из разрозненных фрагментов, добытых во Внутренней Библиотеке Зеркальной Тени. Там говорилось:
“Кто зовёт Обман, будет услышан Обманом. Но Обман не имеет одного имени.”
Так что то, что откликнулось на их призыв, точно не было Хао-Цзу. Но было близко к нему. Слишком близко. И не подчинялось никакому своду.
С неба, над алтарём, начал падать пепел. Но если кто-то попытался бы поймать его, то обнаружил бы, что тот же самый пепел уже лежит у них в ладони. Он не падал. Воспоминание о падении просто появлялось.
– Что это за… – Один из мастеров секты медленно обернулся, и увидел, что его собственное тело, стоящее рядом с ним, смотрит на него.
– Это я? Или… я уже там?
Паника началась с шепота. Шёпот – с дрожи. А дрожь – с того, что алтарь начал стираться. Да-да. Стираться. Как будто камень сам забыл, что он вырезан. Из глубины того, что вытянулось из хвоста алтаря, показался глаз. Один. Без зрачка. Но светящийся синим кольцом, внутри которого вращались образы. Разрушающегося города… Пепельного водопада… Огромного глаза, смотрящего на самого себя…
– Ты не Хао-Цзу… Кто ты? – Выдохнул молодой мастер. И тогда глаз моргнул. И все собравшиеся вокруг алтаря представители секты Пяти Пиков Бессмертных оказалась в другом месте. Нет. Физически они не переместились. Но сама реальность вокруг них сменилась. И теперь они стояли внутри зеркала, висящего в воздухе. А снаружи… На них смотрело нечто без лица.
Их слаженная и подготовленная группа начала распадаться. Один закричал. Другой – бросился разрушать алтарь. Но всё исчезло… В тот момент, когда настоящая энергия Хао-Цзу на мгновение прошла по касательной. И послышался… Вздох… Ветер… Звук шагов… Один… Два… Три…
“Вы звали – и лиса услышала. Но теперь она знает, кто вы. А вы – знаете ли, кого зовёте?”
И это мгновение всё обрушилось. Они очнулись в том же лесу. Но теперь – без алтаря… Без перьев… Без узоров… Без зеркала… И только на деревьях остались следы когтей, которых там не было прежде…
………..
После провала активации алтаря и необъяснимого провала ритуала, все шестеро выживших из группы секты Пяти Пиков Бессмертных – ушли молча. Они не обсуждали, что произошло. Не могли. Слова казались липкими. Каждый из них… Ощущал, что говорит не своими устами.
“Я не хочу, чтобы голос снова выбрал меня…”
Их губы иногда шевелились сами, и они уже не были уверены, говорят ли вслух – или думают то, что хотят услышать другие. На четвёртую ночь после ритуала один из них – младший мастер в чёрном, уснул прямо у огня, где должен был дежурить. И увидел лису. Но не всю. Сначала – тень, что тянулась от угла его комнаты. Она извивалась, но не двигалась. А потом – первый хвост.
Он не прикасался к юноше, но коснулся тени от его тела. И в ту же секунду парень проснулся в поту, с онемевшей рукой. Когда он попытался заговорить, то произнёс не своё имя.
Через два дня ещё один – пожилой культист с искажённым лицом – начал слышать шорохи в собственных воспоминаниях. Он сидел у стены, вспоминая наставника, но образ был… Другим…
Наставник говорил с ним голосом его собственной жены. А потом – собственной матери. А потом – его будущего ребёнка, которого не существовало.
“Ты не помнишь… Но земля – помнит. Ты шагал. А значит – запомнен.”
Он не кричал. Он совсем перестал говорить. А когда другие нашли его утром, его тень пыталась убежать в обратную сторону.
Третий – женщина из Внутреннего двора обители Пяти Пиков Бессмертных с розовыми шрамами на руках – начала видеть следы когтей. Везде… На камнях… На деревьях… На коже… Три, потом четыре, потом… Девять… В первую ночь – они просто исчезали. Во вторую – оставались, как ожоги. А в третью – она провалилась в один из них. Не физически. Но сознание её застряло в моменте, который повторялся снова и снова. Она падает… Лисьи лапы касаются её спины… И раз за разом – в ушах только голос:
“Ты пыталась меня разбудить. Но теперь – я смотрю через тебя.”
У каждого из них начались петли сна. Но хуже было то, что эти петли начали протекать даже во время бодрствования. Один из мастеров – старший из группы, каждый день выходил на берег реки. И каждый раз, вне зависимости от времени суток, вода была покрыта льдом, а на ней он видел отпечатки лап. Он отказывался входить в дом, так как был уверен, что там уже находится он сам. И тот, кто в доме – в чём-то уже и не он. Он повторял фразу снова и снова:
– Он идёт не по земле. Он идёт по памяти о земле. Он ищет шаги.
Спустя две недели два члена группы исчезли бесследно. Они просто ушли в лес. Без слов. Без следов. Остальные трое обнаружили на своих спинах следы когтей, словно их царапали изнутри. И вот тогда они поняли – Хао-Цзу не простил. И не забыл. Он… Не закончил.
На рассвете, один из оставшихся заметил, что его отражение в воде живёт отдельно. Оно двигалось не синхронно. Иногда улыбалось, когда он был в отчаянии. Иногда плакало, когда он смеялся. А однажды указало лапой на его собственную грудь.
И тогда он понял, что он не один. Лис уже был внутри. Не плотью… Сном… Хвостом… Забвением…
Последний из культистов попытался написать всё, что происходило. Он вёл дневник. Но каждое утро – буквы менялись. Фразы становились зеркальными. А вместо его имени – внизу страницы всегда было написано:
"Ты звал. Я пришёл. Ты остался. А я – теперь ты."
………….
Деревня Хонъюнь затаилась в низине среди туманных холмов, окружённая старым лесом, который местные называли "Шепчущим". Она была маленькой, трудовой – две улицы, пятнадцать домов, одна святилищная арка, и храм без жреца, покосившийся от дождей. И в первую ночь – ничего не произошло. Только одна девочка сказала, что "лиса сидел на крыше и смотрел в колодец."
Её мать шлёпнула её, отругала за глупости, и отправила спать. Но под утро та же женщина вбежала в соседний дом с топором в руке, и несколькими ударами буквально… Выпотрошила свекровь. На вопрос, почему, она ответила:
– Она не та. Она больше не та. Она с хвостами. Я слышала, как она ими шевелит.
После этого события деревня затихла. Во всех домах двери были заперты. Мужчины с копьями ходили по улицам. Но уже тогда никто не мог сказать, кто именно отправил их. Указаний не было. Но все чувствовали, что так надо.
В колодце… Погибла вода. Да… Не исчезла… Не пересохла… Она именно погибла. Стала синевато-мутной, и казалась глубже, чем прежде. Один из подростков попытался посмотреть в неё – и упал. А когда его всё же достали, глаза мальчика были чернильно-чёрными. А изо рта – торчал клок белой шерсти. На закате того же дня заснули трое. И больше не проснулись. Но ночью их видели. Как они гуляли по деревне, голыми, бормоча:
