Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Это был глава семьи Цуй, её дед – Цуй Ёнъчжин, один из самых уважаемых старейшин в трёх провинциях. Он остановился прямо перед внучкой, склонился к ней, и стиснул зубы, будто хотел раздавить ими саму обиду:

– Как? Как ты могла проиграть так? Кому? Какому-то ущербному безродному слуге? Ты хоть представляешь, что это значит для имени нашей семьи? – Голос старика дрожал, будто натянутая струна. – Ты должна была победить, даже не запыхавшись!

Ханэр медленно подняла на него глаза. В них не было ни стыда, ни слёз, ни страха. Только усталость. И… ясность.

– Дедушка… он… не тот, за кого ты его принимаешь… – Тихо, так, чтобы её услышал только он, прошептала она. – Ты тоже видел это, верно? На подобное не может быть способен просто какой-то безродный… И не просто ученик…

Старик тут же нахмурился, но ответил не сразу. Его гнев натолкнулся на неожиданное препятствие. На… Сомнение…

– Он просто парень с улицы. Подобранный старым алхимиком! Немой! Без линии рода, без наследия. Что он может противопоставить такой, как ты?

– Силу, дедушка! – Спокойно ответила Ханэр. – И не ту, что куплена пилюлями или выучена по книгам. Он контролирует свои магические потоки так, как не умеют даже те, кто на половину роста ядра выше меня. Его плетения насыщеннее, точнее и крепче. А его тело… – она немного запнулась. – Он движется, как будто сливается с собственной Ци. Я впервые видела, как энергия не мешает телу, а словно ведёт его.

Цуй Ёнъчжин моргнул. В его глазах появилось смятение. Он знал, что его внучка никогда не говорила так просто. Она – его гордость. Всегда была рассудительна, упряма, но точна. И если она говорила так, значит, всё это – правда.

– Ты хочешь сказать, что он… – Старик сглотнул. – Настолько… Силён? Сильнее тебя?

Ханэр еле заметно кивнула.

– Он не использовал даже половины своей силы. Думаю… Он мог бы справиться с нами всеми, один за другим.

При этих словах старик слегка отшатнулся, будто от пощёчины. Его рука непроизвольно потянулась к груди, где под одеждой билось сердце, давно не чувствовавшее такого унижения.

– Тогда… Кто он, демоны его задери?

Ханэр медленно повернулась, чтобы посмотреть в сторону немого, всё также стоявшего неподвижно у края арены, окружённого шёпотом толпы и вниманием сотен взглядов.

– Я не знаю, дедушка. – Глухо прошептала она. – Но я уверена в одном. Его нельзя недооценивать.

Старик тоже взглянул туда, и в его лице вдруг проступило то, что раньше видели только немногие. Опасение. Не за внучку. А за вес самой равновесной чаши власти, которая вот-вот могла склониться в чью-то пользу. Он стоял, молча, долго, и только потом медленно произнёс:

– Значит… Мы ошиблись… – За этими словами последовала пауза, и в ней словно осыпались какие-то старые догмы. – И теперь за эту ошибку нам придётся заплатить. Или… попытаться исправить.

И когда он уходил, внимательный и задумчивый взгляд Цуй Ёнъчжина не покидал фигуру немого, всё ещё стоявшего среди чужих – одиночного клинка, неожиданно вонзившегося в сердце великой шахматной доски этого мира…

……..

В глубине ложи старейшин, под навесом из резного тикового дерева и парящих защитных печатей, старик Йонг Мин тихо потягивал из фарфоровой чашки ароматный чай с корнем ярса и крошкой запечённого янтаря. Он не проронил ни слова с того момента, как Анд Рей снёс за пределы поля ту самую девушку – последнюю претендентку на победу, которую здесь воспринимали очень серьёзно.

Но теперь, когда пыль улеглась, а на трибунах всё ещё стояла мёртвая тишина, старик медленно поднял взгляд. Прямо перед ним замерли ледяными статуями те самые старейшины, что неделями ранее в полголоса высмеивали его выбор, глядя на немого парнишку как на прихоть старика, изжившего себя. Он медленно провёл по ним взглядом. Внимательным, цепким, почти насмешливым.

“Ну что, братья по совету… Удивлены? – Почти не шелохнув губ, подумал Йонг Мин. – Или подавились собственной гордостью?”

Их лица – вытянутые, белёсые, с напряжёнными челюстями и неподвижными глазами – были ответом. Кто-то из них делал вид, что рассматривает свои рукава. Кто-то – что что-то заметил на противоположной стороне арены. Но никто не смотрел в глаза Йонг Мину. А тот теперь улыбался открыто, даже не скрывая удовольствия, словно изысканный чай вдруг стал вкуснее втрое. Он слегка склонил голову в сторону – будто приветствуя их молчание.

“Ах, как приятно. Неудобное молчание куда слаще яда, что вы пытались мне подлить под язык.” – С удовольствием подумал он, продолжая глядеть в сторону трибун. И всё бы было так, как он задумал… Если бы сейчас не появилась небольшая заноза сомнения, тихо свербящая в глубине его сознания. Он перевёл взгляд на арену.

Андрей всё ещё стоял у края, чуть опустив голову, будто извиняясь за то, что его победа вызвала такую бурю. Руки парня были расслаблены. Плечи прямые. И сейчас он не демонстрировал никакого триумфа, ни капли ликования. Только тишина в жестах, как будто всё это – не более чем тренировка. И Йонг Мин вдруг осознал… Он сам не ожидал такого.

– Хе-хе… – Невольно усмехнулся старик, прикрывая рот рукавом. – Вот уж поистине, не знаешь, какое семя посеял, пока оно не прорастёт сквозь камень.

После этих слов, он слегка прищурился, и в этот момент увидел не юного ученика, а ядро грозового пламени, что скрывалось под шелковой маской. Анд Рей не просто побеждал… Он демонстрировал силу, которая не принадлежала первому году обучения, ни по технике, ни по уровню магических потоков, ни по контролю. Особенно – контролю. И это выбило старика из равновесия.

– Он не дрожит, не паникует. Даже не пыхтит, как зажатый в угол зверь. Он… наблюдает, думает. Как взрослый боец. Или хуже – как… Опытный стратег.

Даже мастера Доу Ши, которых Андрей победил, перед боем были напряжены, пусть и прятали это под масками излишней самоуверенности. А этот немой… Всё также спокоен. Йонг Мин сжал чашку в пальцах чуть крепче.

– Я хотел, чтобы он дошёл до второго круга… Может, третьего. Чтобы старейшины замолчали, а князь Чхон ёкнул от удивления. Но этот мальчишка проскочил сквозь фаворитов, как меч через тонкий шёлк. И всё это – без особой ярости. Без озлобленности.

Впервые за многие годы старый алхимик почувствовал, что не до конца просчитал ставку. Ученик, которого он выбрал по интуиции, по упрямству, по странному зову костей и крови, теперь казался куда больше, чем просто необычный парень с искрой в груди и тяжёлым прошлым.

Он медленно поставил чашку на подставку. Рядом тихо стоял послушник, который, завидев его движение, сразу же протянул кувшин с горячим отваром. Йонг Мин не двинулся. Вместо этого он чуть прищурился и пробормотал вполголоса:

– Ну, что ж… мальчик… теперь мне придётся вложиться в тебя даже больше, чем я рассчитывал.

И где-то глубоко, в самом потаённом уголке души, в старике зажглась тревога. Что если он вложился не в сверкающее зерно… А в пылающий клинок?

Пока все приходили в себя от того, что случилось на арене, под навесом для старейшин, где тени от чеканных балдахинов скользили по мозаичному полу, старейшина Йонг Мин наконец перестал улыбаться. Он молча переводил взгляд с одного растерянного лица старейшин секты на другое. С лица к лицу… С глаза в глаз… И сейчас он видел в этих взглядах одно и то же. Не только растерянность, и даже какой-то гнев. Возможно даже на собственную недальновидность. А даже полноценную… Алчную заинтересованность. Кто-то прикрывался вежливым выражением, кто-то – маской безразличия. Но даже самые искусные из них не могли спрятать тот блеск, что вдруг разгорелся в их глазах, когда этот самый Анд Рей, неожиданно для всех, победил.

Сейчас же немой парень стоял в тени у края поля, не ища внимания, не наслаждаясь триумфом. Он вообще вёл себя так, будто этот бой был… случайностью. Работой. Один из десятков поединков, не заслуживающий эмоций. Его лицо оставалось ровным. Спокойным. Пустым. И именно это спокойствие рождало голод в глазах тех, кто был старше, богаче, и влиятельнее.

Йонг Мин видел, как кивнул друг другу двое старейшин с Пика Восточного Цветения. Как склонился к уху посланник с южной границы, представлявший семейство Ён. Он видел, как глава семьи Хваджон сидел в ложе, сложив руки перед собой, словно доселе небывалый азарт тихо закипал у него в груди.

“Глаза волков, глаза лис, глаза змей… Все они смотрят на него как на дичь. На ресурс. На инструмент. На ту самую редкую возможность перехватить чужую удачу…” – Подумав об этом, старый алхимик немного нервно сжал губы. Оглянулся. Даже среди старейшин собственной секты Пяти Пиков Бессмертных взгляды теперь стали… настороженными. И не просто с оттенком удивления. А с явным пересмотром прежнего отношения.

“Пока он был странным немым, этот мальчик был лишь курьёзом. Моей капризной забавой. Но теперь он стал победителем. И это меняет всё.”

Он увидел, как старейшина Ли Чхэвон, та самая, что голосовала против допуска Анда Рея к тренировкам, теперь смотрела на него с тем же выражением, с каким хозяйка смотрит на ускользающего с аукциона артефакт – оценочно, быстро, почти жадно. Рядом с ней старейшина Пэк медленно теребил кисточку своей бороды, будто что-то прикидывая.

Сам же Йонг Мин не спешил выказывать раздражение. Нет. Он был стар, и за свои годы не раз видел, как жемчужина, найденная в грязи, вдруг начинала блестеть так ярко, что светом её хотели осветить и дворцы, и бойни. Он это предвидел. Но не так скоро.

“Они ещё не осознали, кого видят. Они видят силу. Потенциал. А я уже вижу… глубину. Я знаю, что внутри. И если они попытаются добраться до него, они не получат жемчужину. Они получат шторм.”

Старик отпил чай и закрыл глаза. Он видел предстоящие сцены – приглашения, предложения, улыбки, подарки, уговоры. И всё это – направленное на него или на самого Андрея, который пока ещё не осознаёт, как ярко и опасно начал сиять.

“Теперь вы все захотите его. Попытаетесь перетащить. Завлечь. Купить. Или, в случае отказа, сломать. Но пока он рядом со мной – вы не посмеете.”

Старик снова открыл глаза. В его зрачках вспыхнул огонёк того самого алхимического пламени, которым он очищал ингредиенты до самой их сути. И теперь он с тем же внутренним жаром смотрел на свою находку – своего ученика, пусть и не произнёс этого вслух. Он обернулся на послушника и тихо сказал:

– Передай Мастеру Соль Хва, пусть заранее приготовит ему внутреннюю резиденцию. Похоже, нам придётся прятать золото от воронов.

Где-то вдали, у края поля, немой парень медленно поднял взгляд, как будто уловил то, что невозможно было услышать. И на мгновение их взгляды встретились. Йонг Мин коротко кивнул сам себе. Так как понял, что этот молодой паренёк уже всё и сам понял.

Последствия скоропалительных решений

“Кажется я совсем немного перестарался?” – Мысленно хмыкнул Андрей, когда его последний противник, молоденькая, но явно достаточно неплохо одарённая и обученная девушка, вылетела за пределы поля для поединков…

А ведь когда он вышел в круг, то буквально на мгновение замер. Перед его глазами раскинулась арена, величественная и чужая, как амфитеатр какого-то древнего божественного культа. Всё было выстроено в полукруг, многочисленными террасами, поднимавшимися вверх, и там – на ступенях из резного белого камня – уже сидели сотни зрителей. Кто-то – молча. Кто-то – перешёптываясь. Кто-то – не скрывая усмешек. А он стоял один в самом центре нижнего уровня – и казалось, весь их мир нависает над ним. Смотрит… Давит… Проверяет…

Место для поединков было огромным, выложено бело-серым камнем, местами отполированным от времени и старых боёв. А ещё – от силы. Он чувствовал её – в подземных печатях, что были врезаны в основание площадки и начинались где-то глубоко под его ступнями. Они пульсировали, дышали, словно вживлённые в самое тело этой земли. Мощные магические плетения – древние, устойчивые – оплетали арену куполом незримой защиты. Андрей уже на входе ощутил, как волны силы, едва уловимые обычным культиватором, прошли сквозь его тело – проверяя, не несёт ли он артефактов разрушения, или не активировал ли заранее духовные техники. Даже его браслет-хранилище, спрятанный под повязкой на руке, будто бы напрягся – но не был опознан. То самое древнее оружие, спрятанное глубже, не подавало и намёка на присутствие. Вокруг – амфитеатр. Многослойный, великолепный.

Он поднял взгляд. На самом верху располагались ложи "высших и самых достойных". Балконы были сделаны с резными перилами, украшенными нефритом и эмалью в форме цветущих пиков – отсылкой к символике секты Пяти Пиков Бессмертных. Там сидели старейшины, почётные гости, влиятельные главы родов. Их сопровождали личные телохранители, слуги с опахалами, и даже несколько юных наложниц в белоснежных одеждах, изображающих “небесных фей”. Всё это было показным, богатым, и даже весьма роскошным. Пронзительно высокомерным.

Ниже – ложи богатых семей, с пестротой знамён и отличий. Здесь и там развевались флаги кланов. На которых даже рябило от изображений самых различных золотых драконов, лунных журавлей, нефритовых оленей, цветущих персиков. Символы власти, статуса и древней славы. И только ещё ниже находились ряды для обычных зрителей. Учеников. Старших и младших. Которые не попали на состязание. Некоторые из них сидели на корточках, некоторые – в нетерпении сжимали кулаки, перекрикивая друг друга. Крики, возгласы, насмешки – всё сливалось в гулкое ворчание толпы.

А он – стоял. Один. Простой серо-синий наряд ученика, слегка выцветший от времени. Никаких нашивок. Никаких родовых узоров. Лишь прямая спина и тишина. Он всё также изображал немого. Он не мог позволить себе ни слова. Ни знака. Ни эмоции, что выдала бы его. Он дышал. Медленно. Ровно. Через нос. Через живот. Дыхание пустого сосуда. Он – никто. И этим был в безопасности. Но глаза у него видели всё. И он ощущал каждую эмоцию, каждый шорох в потоках Ци вокруг себя.

Он заметил, как один из старейшин, сидящий слева, чуть склонился вперёд, разглядывая его, щурясь. Как один из мальчишек-учеников хихикнул, что-то шепнув товарищу. Как в ложе семьи Хваджон кто-то говорил о нём сдержанно, но серьёзно. Как его собственный покровитель, старый алхимик, склонился в кресле, сложив руки на посохе и уставившись в его сторону с мягкой усмешкой. Андрей знал, что это больше, чем просто бой. Это – сцена. А он – испытание для всех взглядов.

Задумавшись об этом, он чуть согнул пальцы на правой руке. Спокойно. Ровно. Магия под кожей мягко дернулась, как зверь, чувствующий приближение охоты. Вокруг – украшения секты. Массивные флагштоки с символом пяти горных пиков на фоне звёздного неба. Статуи духов-хранителей. Один – с лицом тигра, другой – с ликом бессмертной девушки в танце, третий – с замершей фигурой мудреца с сосудом в руках. Всё это – наследие, кровь и слава этой секты. А теперь – это место стало ареной, где ему придётся доказать, что даже тень без имени может оставить след.

Он закрыл глаза. Потом снова открыл. Почувствовал, как печати поля откликнулись на внутренний импульс, едва уловимый всплеск Ци от того, что он просто стоял здесь. В этот момент он понял – его бой уже начался. Сначала все его потенциальные противники показательно над ним смеялись. Когда имя "Анд Рей" впервые прозвучало из уст судьи, и в круг вышел невзрачный, молчаливый юноша в потёртой форме ученика, по рядам участников прошла волна хохота и пренебрежительных усмешек.

– Он, что, потерялся? – Достаточно громко прошептал кто-то.

– Это он собирается сражаться? С кем – со своей тенью?

– Может, это какая-то шутка старейшин…

Особенно рьяно издевались самоуверенные, громкоголосые, те, кто уже заранее считали своё участие в состязании почти что чистой формальностью перед торжественным вручением пилюль победителя. Среди них было немало отпрысков сильных кланов и тех, чьи наставники были приближены к старейшинам. Они привыкли быть в центре, привыкли к вниманию, к похвалам, и, что самое главное, к тому, что их никто не ставит под сомнение. И вдруг появился тот, кого они не знали. Без имени. Без поддержки. Без слов. Лишь тишина, холодный взгляд и молчаливый поклон каждому своему противнику.

Андрей же никак не отвечал на насмешки. Не поднимал взгляда. Не выказывал обиды. Он просто выходил, на один за другим поединки. И каждый раз, когда удар его плетения магического меча вышвыривал очередного хвастливого ученика за пределы поля, тишина над ареной становилась всё гуще. Сначала вылетел тот самый "сильный" из побочного рода Вэй, который перед боем громко смеялся, заявляя, что "можно отбить этого калеку без использования даже одного магического плетения". Он вышел с высоко поднятым подбородком – и вылетел с разбитым духом и пылью в зубах. Потом был парень из семьи Ли, который прославился своими излишне театральными выступлениями и любовью к эффектным финалам – и он тоже был сброшен за край поля ударом ноги, сопровождаемым импульсом Ци, что буквально парализовал его движения. Усмехающиеся рты захлопнулись. Хихиканье постепенно утихло. И теперь каждый новый вызванный на бой соперник смотрел на Андрея уже иначе. И в их глазах он видел мелькающий страх, смешанный с смущением. Особенно у тех, кто до этого смеялся громче всех.

Андрей же не позволял себе ни гордости, ни злобы. Он не хмурился, не улыбался, не менял выражения лица вовсе. Он подходил к центру круга, вежливо кланялся, иногда даже чуть глубже, чем нужно было, и проводил бой хладнокровно и точно, как ремесленник, работающий с металлом, а не с плотью. Он не затягивал бои. Не играл. Не проверял реакцию противников. Он сразу атаковал, плетения его были устойчивы, как якоря, и сильны настолько, что зачастую первый же удар, что достигал тела противника, решал всё.

А когда бойцы более высокого ранга пытались навалиться на него множеством мечей, он встречал их с такой же численностью – иногда даже с избыточной мощью, заставляя магические клинки противников разлетаться, как сухие листья под шквальным ветром.

– Ты видел, как он отбил три плетения магического меча одной волной? – Шептал кто-то в ученических рядах.

– Нет… это не техника ученика. Это… – Другие лишь качали головой, не находя слов. И теперь поползли иные слухи.

"Он был личным учеником старого алхимика." – Начали говорить одни.

"Его тренировала сама мастер Соль Хва!" – Вторили им другие.

А те, кто ещё недавно смеялся – теперь старательно отводили взгляд, лишь бы не быть следующими. Андрей же видел всё. И помнил каждого, кто хохотал над ним. Кто бросал косые взгляды. Кто предлагал "отбить у безродного охоту позориться".

Но он не злился. Он просто шёл вперёд. Сражался быстро. Эффективно. Безжалостно. Он знал – страх в глазах врагов – это лучшее объяснение, чем слова. Прах у их ног – лучшая печать, чем титул. Он знал, что так будет. Когда прозвучало имя последнего участника, а он – Андрей – стоял всё там же, на краю круга, среди немногих оставшихся, внутри у него уже сжимался ледяной ком. Слишком много глаз. Слишком сильные фамилии. Слишком явное желание "поставить всё на свои места" со стороны тех, кто с самого начала считал его – ошибкой. Он чувствовал, как в рядах старейшин – там, где возвышались в тени своих вышитых одежд те, кто владел обителью Пяти Пиков Бессмертных – уже вовсю кипит раздражение.

Они не кричали. Не махали руками. Но Андрей видел, как у одного из них подрагивал уголок рта. Как другой напряжённо перебирал чётки. А третий с каждым вздохом всё глубже сдвигал брови. И тогда судья – старейшина в серой мантии с вышитыми волнами – неспешно поднялся. Голос у него был ровный, даже подчеркнуто спокойный. Но в этой спокойной интонации слышалось нечто ядовитое.

– Ввиду недавно поступивших… Сведений… – Медленно начал он. – А также сомнительного происхождения одного из участников финала, судейская коллегия оставляет за собой право пересмотра допустимости его дальнейшего участия. Ведь состязание молодых мастеров требует не только силы, но и надлежащей репутации и подтверждённого статуса…

Толпа зашепталась. Андрей не двигался. Он ждал. Он знал. Именно так они это сделают. Не откажут напрямую – опорочат косвенно. Поставят под сомнение его право быть здесь, как будто всё, чего он добился за эти бои – было нелепым недоразумением.

Он уже почти собрал силу – на случай, если придётся уходить иначе. Возможно, с боем. Или просто исчезнуть. Но тогда, вся тишина вдруг лопнула, как хрупкий пузырь, когда вперёд выступил глава семьи Хваджон. И этот старик, Хваджон Ёнсан, не спешил. Он шагнул так, как шагал бы глава имперского ведомства, и его присутствие само по себе заставило многих разом вытянуться в креслах, взглянуть в его сторону, приглушить дыхание. В руках он держал свиток, покрытый яркими, мерцающими магическими печатями. На них ясно различались знаки Хваджон и личная эмблема князя Чхона Ёнгджу – древний феникс на щите, обвитом пламенем.

Свиток был передан судье без лишних слов. И когда старейшина медленно разворачивал его, на лицах других старейшин появлялось всё больше раздражения и… оттенок страха. Слова на свитке были кристально ясны, вписанные почерком самого Хваджон Ёнсана:

"За личную храбрость, проявленную во время спасения наследника рода Хваджон, за усердие, показанное в обители Пяти Пиков Бессмертных, и за признаваемый рост в культивации Пути Дао Цзы, с согласия и под печатью князя Чхона, мы, род Хваджон, официально принимаем Анда Рея в состав семьи в статусе младшего родственника и берём его под защиту рода."

Последняя фраза была написана магическим светом и дышала властью. Судья перечитал. Затем ещё раз. Пальцы его задрожали. Он поднял взгляд на главу семьи Хваджон, который, стоя спокойно, словно высеченный из горного гранита, молча смотрел прямо на него. Секунды тянулись, как века. Потом судья, уже совершенно иным голосом, выдохнул:

– Участник Анд Рей признан полноправным представителем семьи Хваджон. Его право участвовать в финале неоспоримо.

В амфитеатре воцарилась мертвая тишина. Андрей слышал, как кто-то судорожно втянул воздух. Кто-то закашлялся. Где-то затрещал веер, сломанный в нервно сжатых пальцах.

А он стоял… Всё так же спокойно. Лишь один взгляд он бросил в сторону старого алхимика, что сидел чуть поодаль в рядах наставников. И тот – впервые – чуть-чуть кивнул ему. Они оба знали, что теперь пути назад уже не было. Теперь каждый шаг Андрея будут наблюдать. Но и играть с ним, как с безымянным учеником – больше никто не посмеет.

………..

Это была тишина после шторма. Он стоял, не шевелясь. Ни одного вздоха. Ни одного голоса. Даже флажки на шпилях амфитеатра, казалось, замерли, словно само небо затаило дыхание. Андрей чувствовал, как под его босыми ступнями всё ещё дрожит пол из духовного камня – отголосок той волны, которую он не должен был выпускать. Волны, что вырвалась сама, как раскат хищного рёва, не укладывающегося в рамки ни одной боевой школы, ни одного письменного плетения.

Перед ним, у самой границы печатного круга, на коленях стояла она – девушка, чей последний шаг к победе стал пусковым крючком. Её губы были чуть приоткрыты, а глаза – расширены в изумлении, которое не отпустило даже после того, как ударная волна отшвырнула её прочь, оставив на гладком камне едва заметную полосу.

Андрей стоял в центре. Один. Окутанный абсолютной тишиной, которую не мог нарушить даже сдерживаемый гул энергии под рёбрами Он тоже был в шоке. Никакого плана такого у него не было. Он знал, что ему нужно было уступить. Или, по крайней мере, дать понять, что он достиг предела. Дать ей честь победить – пусть в достойной борьбе.

Но в тот самый миг, когда она пошла ва-банк, когда потянулась вперёд в последней вспышке своего изящного "Танца Лунного Облака", древняя кость, всё ещё скрытая в его груди, внезапно отозвалась. Как будто нащупала угрозу. Внутри – в самой глубине сущности – вспыхнул тёмный жар, что не имел цвета, но имел вес. Он разбудил силу, которая даже не принадлежала ему. Силу, что спала внутри с тех пор, как он покинул Гробницу. Силу, которая была частью Падшего Бога.

“…чёрт… – Мысленно выдохнул он. – Не сейчас…”

Он почувствовал, как печати, что он месяцами вплетал в своё тело, натянулись, будто тончайшие нити из алого света, готовые оборваться. И… Он успел. Он успел удержать их, но лишь едва. А вот саму силу – не сдержал. Она рванулась наружу. Не как техника. Не как плетение. Даже не как обычный удар магии. А как всплеск первобытной воли, как тяжёлый удар сердца Мёртвого Бога. Без формы. Без предупреждения.

Его противница даже не успела понять, что произошло. За миг до того, как её техника достигла грани, в её грудь ударила волна силы, чистая и дикая, как лавина. И девушка, хоть и была защищена собственной техникой, всё равно не устояла. Её отбросило, как сухой лист. Но не с переломами. Он сдержал её силу, не дав ей разнести тело. Просто вышвырнул – ровно настолько, чтобы заставить всех замолчать.

А теперь… Теперь стояла гробовая тишина. Он чувствовал, как жгуты тревоги тянутся к нему со всех сторон. Из ложи старейшин. Из рядов гостей. Изнутри самой секты. Каждый, кто хоть немного разбирался в культивации, почувствовал это. Это не была обычная магия. И не был просто удар духа. Это была нечто древнее. Чужое. Слишком… Цельное, чтобы принадлежать юному культиватору, что всего год назад стоял на краю нищеты и бессилия.

Он не шевелился. Вдох. Выдох. Нужно было успокоить поток. Остановить дрожь в плетениях, пока они не потянулись сами. Пока кровь не вскипела. Пока кость не захотела большего. Он плавно опустил глаза, будто просто медитировал. Наклонил голову, словно выражая почтение побеждённой. И замер.

Остальное пусть додумывают сами. Он всё ещё должен быть немым. Он всё ещё должен быть безымянным. Он всё ещё должен быть тенью, а не огнём, что сжигает взгляды. А внутри… Внутри, в самой глубине его существа, кость Падшего Бога пульсировала. Словно… усмехалась.

Некоторое время он молча стоял в самом центре арены, окружённый печатью тишины, словно последним кольцом исчезающего заклинания, а мир вокруг будто взорвался беззвучно, как огромная чашка, в которой мгновенно смешались радость, страх, злоба и изумление. Потоки эмоций, вкусные, острые, вязкие, колкие, словно магический туман, сгустились над амфитеатром, и Андрей, обладая чутьём, которое обострила древняя кость, чувствовал их буквально кожей.

– Он победил.

Тишина уже отступала. Волна шепотов, затаённых взглядов и сдержанных всхлипов скользила по зрительским рядам, как нарастающий прилив. В ложе семьи Хваджон эмоции бушевали, как весенний ливень. Уже вернувшийся к деду юный Хваджон Мунджэ вскочил со своего места, и радостно хлопал в ладоши, едва не прыгал, едва не кричал, забыв о приличиях и воспитании, а рядом – глава клана Хваджон, Хваджон Ёнсан, впервые за весь день не сдержал улыбки. Не тонкой дипломатической ухмылки, не вежливого покива – по-настоящему тёплой, гордой, и одновременно холодно расчётливой улыбки воина, что только что получил в руки редчайшее оружие. Он уже знал, как будет теперь отвечать на вопросы своих оппонентов в Совете семейств. Он уже представлял, как именно отреагируют послы великих сект. Он уже пересчитывал шаги, которые теперь должен будет сделать, чтобы укрепить свой новый трофей.

– Он – один из нас. И теперь все знают это.

Немного в стороне, в зоне, выделенной для старейшин секты, мастер Йонг Мин, облачённый в скромные одежды алхимика, чуть подался вперёд. На его лице играло нечто похожее на удовлетворение, но он не хлопал, не улыбался. Он просто смотрел. Точно. Пристально. С интересом. И в его взгляде мелькала лёгкая тень тревоги. Он не ошибся. Нет – он даже недооценил. Он рассчитывал, что Андрей пройдёт пару кругов. Возможно – удивит. Но не сотрёт в пыль избранных бойцов, не поставит в неловкое положение старейшин, чьи ученики падали один за другим, как высохшие листья.

– Что ты скрываешь, мальчик?.. Что за бездну я разбудил?

А рядом с ним – Соль Хва, мастер с горделивой осанкой и почти невесомой аурой мечницы, сидела, сжав ладони на коленях. Её взгляд был полон… Тишины. Она словно глотала каждое движение Андрея. Каждую деталь. Каждый вздох воздуха вокруг него. Она явно почувствовала, что он не показал и половины того, на что мог быть способен. Он был как вода, текущая между пальцами. Неуловимый. Опасный. Молчащий. И это пугало. И это восхищало.

Но всё это были всего лишь лепестки эмоций в огромном урагане напряжения, что поднимался теперь среди остальных старейшин секты. Те, кто делал ставки. Те, кто года вкладывал в других учеников. Те, кто рассчитывал получить политический вес, если их подопечный победит. И теперь они чувствовали, как разваливается их игра. Как кто-то чужой, без имени, без предков, без рангов, без представительства, выдернул из-под них ковёр влияния. Это было не просто неловко. Это было – опасно.

Один из них, старейшина с коротко подстриженной бородой и перстнями на обеих руках, раздражённо скрипнул зубами, глядя на круг арены. Его плетения магического меча, которые видимо инстинктивно были им сформированы, даже подрагивали, невольно откликаясь на бушующую внутри ярость. Другой – старейшина в золотой мантии, взглянул на Йонг Мина с таким видом, будто собирался потребовать объяснений. И их лица были как маски, сдержанные, почтенные, нейтральные, но под кожей этих лиц дрожали волны ярости и страха.

А вот гости… Те, что пришли из других сект. Те, кто представлял семьи Ён, Намгён, Чхве и Пэк – все те, кто не был союзником семьи Хваджон, теперь не сводили глаз с парня в центре круга. Некоторые из них переговаривались. Шёпотом… Быстро… Напряжённо… Кто-то уже посылал внутренние послания, очевидно – доносчики отправляли срочные отчёты в свои родовые резиденции. Даже те, кто сначала пренебрежительно щурились на простую одежду ученика низшего уровня, теперь вглядывались, ища признаки:

– Откуда он? Кто его обучал? Какую технику он использует? С кем связан? Кто поставил печати? Кому подчиняется? Сколько у него истинной силы?

Всё. Важно. Каждый крошечный нюанс. Некоторые из этих гостей даже встали, чтобы разглядеть его лучше. А Андрей… Он не двигался. Словно стоял в эпицентре урагана, где абсолютная тишина. Он чувствовал, как всё вокруг пульсирует, как амфитеатр наполнен взглядами, как сотни пар глаз вгрызаются в его силу, ищут слабость, тайну, уязвимость. И он стоял. Спокойно. Молча. Словно ничего особенного не произошло. И именно это – тишина и ровность – и взгляд, полный пустоты, и сутулая тень, и отсутствие любого пафоса или жеста победителя, пугали всех больше, чем любая победа.