Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Судя, по их словам, мужчина неизвестно каким путем оказавшийся на пристани, во-первых, был мертвецки пьян, и потому находился без сознания. В общем-то полбутылки водки влитые ему в горло, по здешним меркам, вполне могли соответствовать этому утверждению, хотя по советским нормам, это было скорее опьянение средней тяжести, если не меньше. Во-вторых, у него на руках оказались застегнуты наручники, что вызвало еще большее количество вопросов, на которые так и не нашлись ответы. Честно говоря, опасаясь его внезапного пробуждения, я до последнего момента не снимал с него браслетов, а после скорее всего забыл об этом. При этом, ни единого документа при нем не оказалось, а одет он был в одежду японского и южнокорейского производства. То, что одежда была импортная я заметил сразу. А документы, нужно искать на дне пролива. Похоже капитан был не простым сотрудником.

Самым же удивительным по мнению полицейских, после того, как его удалось привести в чувство, он оказался в невменяемом состоянии. Постоянно просил прощения, говорил, в том, что: «Vovke Didenko prolomili kamnem bashkoo, vinovat ne ya, a Тereha is pervogo pod’ezda», при этом перескакивая с русского языка на английский буквально после каждой фразы. И вообще считал себя четырнадцатилетним мальчишкой и не понимал, как оказался так далеко от «Pitera», просил и позвать маму. Мужчину первым же самолетом отправили в больницу города Ном, а сами вернулись обратно.

По всему выходило, что я все-таки смог добраться до его памяти, правда, как это у меня получилось, так и не понял. Но в любом случае, для меня, и для Иколая, сейчас безопасен. Может когда-то он и сможет прийти окончательно в себя, но к тому времени это дело уже будет закрыто. Да и свидетельствовать о том, что Иколай помог мне с побегом он тоже не сможет, и это радует.

После этого, начальство связалось с нужными людьми в Номе, и уже на следующий день, меня самолетом, в сопровождении офицера, который заодно перевез кофр с моим оружием и документами, отправили в столицу округа. Здесь тоже была вполне благоустроенная комнатка с примыкающим к ней санузлом. Правда уже без холодильника и электрической плиты, но кормили меня трижды в день, принося еду из местной столовой, которая была достаточно сытной, хотя и несколько поостывшей. Но хотя бы в душевой текла горячая вода и это радовало. Из развлечений присутствовал телевизор, с переключением каналов через пульт на длинном шнуре, который выдавал больше пятидесяти каналов на самые разные темы. Благодаря этому я постарался найти языковую программу и большую часть времени повышал свои знания в английском языке, хотя не брезговал и развлекательными передачами. Правда заниматься всем этим приходилось только перед сном.

Сразу по приезду, меня прогнали через медицинское обследование, сделали несколько прививок, а после несколько дней подряд опрашивали совершенно разные люди. Причем некоторым из них было совершенно не интересно то, как именно и почему я решил покинуть Союз, а вот описание тех мест, где я побывал и что видел, интересовало даже очень. В принципе ничего секретного, я не знал, а описание мест старался делать скорее поверхностно, упирая, на незнание предмета. Например, при описании леса говорил про деревья говоря, что не разбираюсь в их породах. При просьбе описать место где служил Женька, вообще сказал, дальше проходной меня никуда не пускали, а по слухам здесь стояли танки, оставшиеся со времен войны, и старые автомобили. Один из которых пятьдесят девятого года выпуска я и приобрел. Одним словом, пытался изображать из себя не слишком образованного человека, хотя вряд ли преуспел в этом. Все же как заметил один из этих людей, английский язык выучить я сумел, значит не такой уж и недалекий.

Несколько раз пришлось повторить историю с письмом, и с тем, как мне удалось бежать. Причем в один из последних допросов, я краем уха услышал, что мои показания подтвердились. Как именно и с чьей помощью осталось неизвестным, но по большому счету, мне это было и не нужно знать. В итоге, после двух недель пребывания в Номе, меня в один из дней вызвали к большому начальству, которое поздравило меня с успешным завершением моего дела, и выразило надежду, что я оправдаю оказанное мне высокое доверие… Дальше мне в голову пришло выступление товарища Саахова из комедии «Кавказская пленница» и честно говоря, я слегка выпал из реальности, уйдя в воспоминания.

Пришел в себя оттого, что кто-то похлопал меня по плечу. Ответив, я несказанно счастлив, и потому сейчас слегка нахожусь не в себе от этого объявления, получил взамен дружелюбную улыбку, и вместе с нею, удостоверение личности, так называемую Грин-карту, хотя к моему удивлению, ничего зеленого я в ней не нашел. Фактически это был вид на жительство, согласно которому я имел право находиться на территории США в течении десяти лет, покидая территорию не дольше чем на полгода, и по истечении пятилетнего срока подать ходатайство на получение гражданства, или по истечении десяти, получить похожий вид на жительство, на следующие десять лет. Находясь здесь, я мог работать, организовать свой бизнес и служить в армии. А также был обязан исполнять все законы и платить налоги. Вместе с удостоверением, мне был выдан чек, на пять сотен долларов, в качестве подъемных или какой-то там компенсации. Кроме того, было возвращено все оружие, включая и пистолет, со всеми разрешительными документами на него. Правда предупредили, что использовать его я имею право только на территории Аляски. В остальных штатах, личное оружие могут иметь только граждане США. Водительское удостоверение, которое имелось у меня, хоть по закону и было действительно для использования на дорогах страны, но все же мне посоветовали обменять его на местный образец. Что я и сделал в ближайшем отделении полиции заплатив за это семь долларов. Армия США еще три года назад перешла на контрактную основу, поэтому служба в армии зависела только от моего желания.

Самым удивительным для меня, оказалось то, что сюда каким-то образом перегнали и найденный мною пикап. Причем судя по свежей резине, стоящей на колесах, его здесь основательно подремонтировали. Правда сделали это с изрядным юмором, как-то иначе назвать то, что его покрыли защитным лаком, поверх потеков ржавчины, назвать было трудно. Несказанно удивленный я стоял перед автомобилем, и не находил слов от увиденного. Один из местных офицеров полиции, подошедший по ближе вполголоса поведал мне, что благодаря мне некоторые представители Уэйлса получили, «довольно высокие премии», за свою работу. И это самое меньшее, чем они могли отблагодарить меня.

Вначале задумался было над тем, что расходов на ремонт было не так уж и много. Самым затратным было поменять резину, да и то, далеко не факт, что поставили только что купленные колеса, скорее взяли из относительно свежих, но бывших в употреблении, ну и слегка покрасили машину, чтобы сохранить первозданный вид, а также сделали новую регистрацию уже на мое имя. Впрочем, я был рад и такому. Честно говоря, имея за душой пять сотен долларов, вряд ли задумаешься о покупке автомобиля. А так у меня считай есть собственные колеса, на которых я могу укатить куда угодно. А цвет? Мало ли на свете эксцентричных людей. Да и лишняя гарантия того, что на нее не позарится какой-нибудь угонщик.

Но первая же приобретенная в ближайшем киоске карта с указанными на ней автомобильными дорогами, подсказала мне, что это даже не шутка, а форменное издевательство. Похоже наградили сотрудников полиции Уэйлса, далеко не премиями потому, что из Нома, где-то, как-то можно было добраться на автомобиле до Теллера, который находился в семидесяти милях на северо-запад, или Каунсила, на таком же расстоянии на северо-восток. Больше никаких дорог в округе не имелось. Даже из Уэйлса пикап похоже притащили на каком-то судне, потому, что иных дорог туда просто не существовало. Фактически Ном – это, как и было указано во всех справочниках «Обособленная территория». То есть, скажем, можно до нее доплыть на каком-нибудь судне. Вполне приличная пристань имелась возле города. Прилететь самолетом. Судя по длине взлетно-посадочной полосы, сюда легко могли садиться как самолеты малой, так и средней авиации. Тот же Як-40, который когда-то доставил меня в Усть-Камчатск, вполне смог бы сюда приземлиться и взлететь.

Скажу больше. Как я узнал из брошюры, в 1925 году в Номе случилась эпидемия дифтерии. Из-за плохих метеоусловий в город не могли доставить по воздуху нужное количество сыворотки и это грозило большим количеством смертей. Так как метель в этих широтах может длиться целыми неделями, то было принято решение отправить сыворотку с помощью ездовых собак. До города Ненана, что находится в центральных районах Аляски, сыворотку доставили на поезде, а дальше, более тысячи миль до Нома, её везли на собачьих упряжках. На всём пути упряжки сменяли одна другую. Всего было задействовано двадцать каюров и больше ста пятидесяти собак. Они привезли антидифтерийную сыворотку в Ном за пять с половиной дней. Вся «гонка» проходила в тяжелейших погодных условиях и в истории именуется не иначе как «Великая гонка милосердия 1925 года». В честь тех событий каждый год, правда почему-то с 1973 года, проводят гонки на собачьих упряжках от Анкориджа до Нома. Дистанция в тысячу сто шестьдесят преодолевается за срок от восьми до пятнадцати дней. Правда это не дорога а собачья тропа, на время гонки по всей трассе дежурят вертолеты. О том, чтобы пройти ее же на автомобилях, почему-то умалчивают.

Но когда это подобные мелочи останавливали русского человека. Зайдя в книжный магазин, внимательно просмотрел все имеющиеся карты, и отобрал некоторые из них себе. Внимательно изучив их, убедился, что, имея под собой пикап, вполне смогу добраться и до более обжитых мест. Дело в том, что здесь дорогой считается то направление, на котором имеется твердое покрытие, а все остальные проселочные дороги хоть и имеют место быть, но указаны на картах, скорее, как направление, редко использующаяся тропа, или бездорожье. При этом, поселки, находящиеся вдоль этих мнимых дорог, чаще всего имеют в своем распоряжении аэродромы, то есть связь с ними поддерживается по воздуху. А самое интересное, что расстояния между большинством из них, не превышает тридцати миль. Специально прошелся по карте вымеряя все расстояния расстояния.

И я в принципе, уже даже прикинул свой будущий маршрут до Анкориджа. В конце концов, если по этой дороге каждый год проходит гонка на собачьих упряжках, почему бы и мне не попытаться проделать этот путь на автомобиле. Тем более, что поселки и городки, стоящие вдоль этой мнимой трассы, находились совсем недалеко друг от друга. То есть, если даже с машиной произойдет что-то слишком радикальное, и я не смогу ее починить, уж пройти каких-то тридцать миль, или пятьдесят километров до ближайшего поселка, будет вполне в моих силах. А если все будет нормально, то в любом из этих поселений, я смогу заправить свой автомобиль топливом. В отличии от СССР здесь с этим дело налажено хорошо.

Первое, что я услышал в свой адрес едва попытался озвучить свой проект, это были слова: – «Чокнутый русский!», в тот же момент, это прозвище прилипло ко мне намертво. Впрочем, я не настаивал и начал готовиться к переходу. По сути вся подготовка сводилась к тому, что я облазил весь пикап снизу до верху, проверяя все узлы и детали, и готовя его к дальнему переходу. Резину у него поменяли, а все остальное меня вполне устраивало. Разве что поменял несколько прокладок в моторном отсеке, и заменил когда-то залитое в двигатель масло на купленное в магазине. В итоге, от выданных когда-то пятисот долларов, у меня осталось примерно триста, зато все было готово к путешествию.

В один из дней, проходя по городу на здании местного банка, где я в первые же дни открыл счет и оприходовал чек, который обычно действителен в течении трех дней, вдруг увидел табло, говорящее о котировках золота на Товарно-сырьевой бирже, согласно которым на двадцать первое августа она равнялась 204,90 долларов за тройскую унцию. Чуть ниже, что меня удивило несколько больше, значилась несколько другая цифра. Но при этом здесь была приписка, говорящая о том, что здесь принимают золотой песок и самородки от местных старателей по правилу «Вольного приноса». И цена приема на сегодняшний день составляла 143,43 доллара за унцию.

Все это меня очень заинтересовало, и я постарался узнать об этом как можно больше. В итоге, узнал следующее. Ном, начиная с 1963 года, считается свободным городом в плане добычи золота. Подобное постановление вышло скорее всего потому, что основная часть драгоценного металла, была выработана еще в двадцатые годы, во время золотой лихорадки. Но несмотря на это, золото, большей частью рассыпное, в окрестностях города еще имеется, но его промышленная разработка, по каким-то причинам считается не выгодной. И это место, отдано на откуп вольным старателям.

Кстати в Соединенных штатах это довольно обычная практика, например, в том же Арканзасе имеется алмазный кратер, где любой желающий за небольшую цену, может попытать счастья в поиске драгоценных камней. И в случае находки найденное будет принадлежать именно ему. Я даже слышал, о том, там был найден алмаз весом в сорок два карата, который считается самым большим из камней, когда-либо найденных в США. И обнаружил его случайный человек. В союзе подобную находку наверняка бы отобрали. А здесь никто даже не задумался о подобном. Что в принципе верно. Человек заплатил за поиск, нашел алмаз – следовательно он и является его владельцем.

Глава 4

4

Местные жители до сих пор моют золото в окрестных ручьях. Чаще всего это своего рода хобби, ездить на выходные на реку и мыть золото. На Аляске действует правило «Вольного приноса», то есть каждый может попытать счастье, а потом сдать государству добытый драгоценный металл. Причем сдать по вполне официальному курсу, который зависит от биржевых торгов. Правда при этом берется небольшая скидка в размере до тридцати трех процентов, на угар и чистоту металла и освобождение его от посторонних примесей. Кроме того, уже от чистого веса, каждый старатель, обязан оплатить налог штата в размере семи процентов. Все остальное, то есть чистые шестьдесят процентов стоимости добытого драгоценного металла принадлежит старателю. Как оказалось, до сих пор есть в Номе люди, которые профессионально занимаются добычей золота. Жизнь на Аляске дороже, чем в других штатах и поэтому многие старатели, во время сезона, до сих пор живут по старинке в палатках. А в городе ходит шутка: – «Как найти в Номе золотоискателя? Легко! Это будет самый оборванный парень в баре». Вот такие пироги.

Узнав это, я задумался. А зачем собственно мне в очередной раз испытывать себя на прочность, и пытаться на древней колымаге пересечь, на этот раз Аляску? Мало мне было Сибири? Почему бы вместо этого, не набрать кучу продуктов, не сесть в пикап, и не отправиться куда-то в местную тундру, где спокойно пересидеть, неделю другую, а то и месяц, у какого-нибудь ручейка, заодно попытав счастья в добыче местного золота, а затем, просто вернуться обратно в Ном, и совершенно официально, сдать намытое еще в Сибири золото, за полновесные зеленые тугрики. Какая разница, где я его добыл, здесь или на другом конце земного шара? Что оно от этого стало хуже. Да и не думаю, что прямо при приемке будут делать химический анализ металла. Наверняка здесь давно уже привыкли к тому, что люди приносят золото на сдачу, и получают за это деньги.

Заодно и оправдается легенда о «Сrazy Russian», который вначале собирался на ржавом пикапе добраться из Нома до Фэрбанкса, а после нашел ручей, который принес ему пару миллионов. На всякий случай, для достоверности, можно будет сыпануть в тот ручей, возле которого я буду находиться горстку золота из того, что добыл возле Иркутска, и если у кого-то появятся претензии по поводу отличия в химическом составе, привести на место, и у него на глазах снова добыть это золото из местного ручья. И пусть потом докажут, что я не прав.

Уже на следующий день, я занялся тем, что стал переоборудовать свой пикап в дом на колесах. Разобрав какую-то разрушенную халупу на окраине городка, я соорудил в кузове пикапа, из тонких деревянных реек, легкий домик, куда установил печь, сооруженную из куска паровозной трубы. Останки нескольких паровозов, до сих пор напоминают жителям города о золотой лихорадке, которая произошла здесь в двадцатые годы. Уверен, что очень скоро она повторится, стоит мне только привезти в город десяток килограммов песка и самородков. Кроме того, там же поставил легкий топчан, для лежанки, соорудил нечто вроде шкафа, для продуктов и инструментов и в общем-то был готов к поездке. До конца сентября продержусь и так, а после можно будет вернуться назад.

Перед самым отъездом зашел в местную контору, и поинтересовался в отношении того, нужно ли оформлять на себя тот участок, где я собираюсь заняться старательством.

– Да в общем-то не обязательно, если ты собираешься делать разовую промывку.

– А если, я хочу отправиться на один из ручьев, примерно на месяц или два?

– С чего ты взял парень, что сможешь добыть там хоть что-то? Ты вообще хоть когда-то занимался, чем-то подобным.

– Откуда, сэр, вы ведь знаете, что я совсем недавно прибыл из Союза, а там старательская золотодобыча, это статья в Уголовном кодексе. За это, там дают десять лет тюрьмы. А здесь. Просто всегда мечтал попробовать этим заняться, читая Джека Лондона и его бессмертный роман «Смок Беллью».

– Тогда дерзай парень, я уверен, что именно у тебя, все получится как надо.

Похоже мужчина явно веселился, увидев во мне все того же «Сrazy Russian», и потому, тут же подсунул мне карту рек и ручьев окрестностей Нома.

– Вот этот ручей, пожалуй, самый перспективный, – произнес он, тыкнув пальцем в карту, и туда, почти до самого места идет довольно неплохая дорога. Или ты предпочитаешь что-то иное?

– Скажу по секрету, сэр, один старик посоветовал мне отправится вот сюда.

Я ткнул пальцев совсем в другое место, где тоже был обозначен, какой-то ручей.

– И как мне кажется, он заслуживает доверия.

– Знаешь, возможно ты и прав, если имеешь в виду Сэма Грейлинга. – глубокомысленно произнес мужчина. – Он конечно себе на уме, но порой выдает достаточно умные мысли. Да и живет здесь как бы не дольше любого другого жителя этих мест.

– Мне он тоже показался честным человеком, сэр. Во сколько мне обойдется концессия?

– Ну, если ты собираешься забить за собой стандартный участок, думаю, долларов десять. Ведь далеко не факт, что ты там что-то найдешь. Но учти, это место предоставляется тебе только на ближайший сезон, а он уже подходит к концу.

– Я понимаю, сэр. По большому счету я только хотел попробовать, а после скорее всего постараюсь перебраться куда-нибудь в другой штат, уж очень здесь холодно. Хочется, чего ни будь потеплее.

Заплатив десять долларов, и получив на руки бумагу, о концессии на указанном мною ручье, о расположении которого я тут же забыл, потому что тыкал пальцем просто наугад, я вышел из конторы, и пошел закупаться продуктами в дорогу. Уже к вечеру того же дня, я стал замечать, как мне улыбаются в спину в местном баре, крутят пальцем у виска, и шепчут в пол голоса вспоминая чокнутого русского парня – чечако, который поддался на болтовню старого пьяницы Сэма, который ни разу в жизни не держал в руках промывочного лотка, и сейчас собирается ехать на дальний ручей, где отродясь не было никакого золота. Представляю, что здесь будет твориться после моего возвращения.

Затарившись по максимуму концентратами, овощами и прочими продуктами, залив полные баки дизельным топливом, и закинув в кузов пикапа как минимум сотню килограммов каменного угля, для буржуйки, не особенно рассчитывая найти на месте топливо для нее, и привязав поверх кузова пару стволов выброшенного на берег плавника, чтобы попилить его на дрова, я отправился в путь. Провожать меня высыпал на дорогу, наверное, весь Ном, одновременно желая удачи, и посмеиваясь над чокнутым русским, который ничего не смыслит в добыче золота, но строит из себя крутого старателя.

Впрочем, уезжать слишком далеко я не собирался. Сезон действительно подходил к концу, и до первого снега, который здесь выпадает уже вначале октября, а иногда и раньше оставалось не больше полутора месяцев. Поэтому проехав чуть больше сорока миль по вполне приличной дороге в сторону Каунсила, я свернул на основательно заросшую тропу, и вскоре, примерно через семь-восемь миль выехал к разрушенному поселку у реки Салмон. Судя по всему, в двадцатые годы, здесь собирались делать одну из станций железной дороги, и потому в округе валялось множество ржавых остовов от паровозов, чуть в стороне стояли пара пассажирских вагонов с выбитыми стеклами, слегка покосившимися от времени, и имелось несколько полуразрушенных деревянных домов. Один из которых, показался мне достаточно прочным, потому как был сложен из толстого бруса. И подумав я решил остановиться именно здесь. Внутри дома даже нашлась неплохая комната с камином. Правда в раме окна почти не осталось стекол, но заменить их на другие, было вполне реально. В крайнем случае, можно было просто заделать их деревом или фанерой.

Здесь всё говорило о том, что последний раз сюда заглядывали не меньше года назад. То есть если сюда кто-то забредет, то это будет скорее случайный посетитель, да и то, вряд ли его стоит ожидать. При этом, учитывая наличие рядом реки, вполне можно развить кипучую деятельность прямо здесь. Если кто-то и появится, сделать удивленную физиономию и спросить.

– А, разве это не тот самый ручей, о котором мне говорили? – учитывая, что меня не воспринимают серьезно, вполне может пройти.

К тому же здесь достаточно много старых деревянных построек, следовательно, я в любом случае не замерзну, а ближе к середине октября вполне смогу пробиться к дороге, ну что такое шесть миль? И спокойно добраться до Нома. Наверняка эту дорогу чистят зимой.

Пока же, выбрав место возле дома, припарковал свой пикап, отвязал от него ненужные бревна, и растопив печку, заварил себе настоящий кофе. Чем-то похожим меня, когда-то угощала девушка Алдана, которую я вез от Сковородино, куда-то в сторону Якутска. Я отдыхал, и наслаждался ничего не деланием. Завтра я уже разумеется буду создавать видимость какой-то деятельности, но пока я просто отдыхал. Впереди у меня было как минимум полтора месяца отсидки у этого ручья, а после сдав намытое «здесь» золото, я сяду на самолет и отправлюсь куда-нибудь в жаркие страны. Не то чтобы в совсем уж жаркие, но скажем куда-нибудь в Калифорнию, где гораздо теплее, чем здесь. Учитывая что до рокового момента, достаточно далеко. Возможно будет правильным шагом, получить Американское гражданство, заодно и скопить денег, а уж после отправляться куда угодно.

Уже на следующий день, попытался изобразить кипучую деятельность в прибрежном песке. По большому счету, все это было мне не особенно нужно, что-то здесь найти, я даже не рассчитывал. Учитывая то, что местные обходили эти места стороной, наверняка здесь ничего найти было просто невозможно. Ном был основан старателями в 1898 году, сюда стягивались золотодобытчики со всего мира. Уже к следующему году население города составляло целых десять тысяч шестьсот пятьдесят семь человек. А к 1905 году, население увеличилось до двадцати пяти тысяч человек, что делало его крупнейшим населённым пунктом Аляски в то время. Сюда, даже собирались прокладывать железную дорогу, поэтому в округе так много старых рельсов и ржавых паровозов. После десятого года, когда большая часть золотых запасов была исчерпана, население стало стремительно сокращаться и вскоре в Номе осталось всего 800 жителей, правда к 1934 году число их выросло до полутора тысяч, когда открылся завод по добыче золота. Правда довольно скоро, добычу сократили из-за нехватки электроэнергии, а затем и вовсе компания обанкротилась. Практически весь двадцатый век население Нома варьировалось в районе двух тысяч человек, то прирастая новым населением, то переживая упадок.

Но несмотря на то, что основные богатства были добыты, здесь до сих пор продолжается добыча драгоценного метала, пусть и не в таких объемах как это было в начале века. После того, как этот район объявили зоной свободной добычи, люди порой прилетают сюда для того, чтобы провести уикенд, а заодно и поработать на одном из ручьев, в надежде добыть золотого песка. И некоторым это удается.

Большая часть золота, в свое время была добыта на пляжах у устья реки Ном, на одном из рукавов которой собственно и расположен город. Разумеется, его добывали и в других местах, и река Салмон, тоже входила в их число. Вот только место, где я нашел для себя временную стоянку, говорило о том, что если кто-то здесь и пытался, что-то отыскать, то это было очень давно. И похоже ничего найдено не было, потому что не осталось и следов поиска, а вот множество ржавого железа в округе, говорило скорее о том, что здесь предполагалось возведение железной дороги. Правда учитывая, что золотой бум довольно быстро иссяк, от нее отказались, побросав все завезенные материалы, прямо здесь. Видимо возвращать их на большую землю, оказалось невыгодно.

Говорят, что чаще всего везет, дуракам и пьяницам. В пьянстве я замечен вроде бы не был, а кличку Чокнутого Русского заработать уже успел. И она оправдала себя на все сто процентов.

Прекрасно выспавшись, я с утра не торопясь разогрел себе завтрак, зажарив на сковороде несколько яиц с беконом, и заварил черный кофе, к которому пристрастился еще в Союзе, выпил кружечку, затем спокойно перекурив, закинул на плечо кирку и лопату, подхватил промывочный лоток, и направился к берегу реки, чтобы слегка разворошить прибрежную гальку, показывая кипучую деятельность по якобы добыванию золота. Прибрежная земля состояла в основном из мелкой гальки, замешанной на глинистой почве вперемешку с песком, на глубину примерно пятидесяти-семидесяти сантиметров, далее шла вечная мерзлота, и чтобы прорубиться через нее, следовало разводить костер. Впрочем, делать это я не собирался. По моему мнению, вполне достаточно было растерзать верхний слой, раскидав его по сторонам, чтобы показать, как я здесь усиленно трудился, добывая нелегким трудом себе будущее богатство. Разумеется, это было дело не одного дня, в противном случае, мне бы просто никто не поверил. Впрочем, делать все равно было нечего, да и в глубине сознания тлела надежда на то, что, а вдруг мне повезет, и я хотя бы отыщу хоть немного песка, что даст мне дополнительные средства. Все же деньги никогда не бывают лишними.

Поэтому вспомнив свой опыт, добычи золота под Иркутском, старался промыть каждую извлеченную прибрежную лопату грунта, и сам не заметил, как увлекся этим. Честно говоря, золото здесь все же присутствовало. Другое дело что его было совсем немного, и провозившись до обеда мне удалось собрать разве что несколько песчинок, которые вряд ли тянули, на что-то стоящее. Тем не менее я продолжал раскопки. Ближе к полудню, я прервал свою работу, и дойдя до пикапа, разжег печь, и поставил на нее котелок, чтобы сварить себе супчика. Пока вода грелась, просто ради прикола, не надеясь совершенно ни на что, копнул лопатой землю в десяти шагах от автомобиля. Здесь, как мне показалось когда-то очень давно протекал ручей, который столь же давно сменил русло, или же пересох, и едва успел отбросить с сторону пару лопат грунта, как лезвие лопаты уперлось в очередной камень. Галька и окатыши попадались, что здесь, что у реки, довольно часто. Приходилось браться за кирку, расковыривать участок земли, а после выбирать эти булыжники вручную. Предчувствуя что здесь меня ожидает нечто подобное, хотел было плюнуть на это дело и вернуться к приготовлению обеда.

Но сам того не желая, присел на корточки и разворошив грунт попытался извлечь из него камень, на который наткнулась моя лопата. И каким же было мое удивление, когда, вытащив из грунта этот камень, который оказался почти неподъемным, для своего объема, и слегка очистив его от налипшего грунта, вдруг обнаружил в своих руках золотой самородок, напоминающий собой кулак с оттопыренным средним пальцем.

Самородок оказался размером с кулак взрослого мужчины, и даже, наверное, чуть больше, и весил по меньшей мере килограмма три, а то и три с половиной. Кастрюлька, стоящая на плите, была тут же забыта, а я побежал к реке промывать найденный самородок от грязи. И довольно скоро он засверкал всеми своими выступами. Честно говоря, найденное основательно выбило меня из колеи, и я, наверное, около получаса разглядывал эту драгоценность, находящуюся в моих руках. Остро захотелось курить. Охлопав себя по карманам, я не нашел в них сигарет, и бросив взгляд в сторону машину, увидел через приоткрытую заднюю дверцу построенного мною домика в кузове, как чугунный котелок стоящий на буржуйке поскрипывает от того, что вода, находящаяся в нём, уже практически выкипела, а в самом доме стоит настоящий туман от испарений. Это привело меня в чувство. Добежав до пикапа, я из чайника добавил воды в котелок, в котором оставалось ее совсем немного на дне, и дождавшись, когда она закипит высыпал туда один из концентратов супа, сохранившегося еще с Чукотки.

Все это время, помешивая готовящийся обед, я не сводил с самородка своего взгляда, радуясь находке, восхищаясь ее видом, и понимая, что спокойная жизнь для меня закончена. Если вначале, я собирался только создать вид работы, то сейчас после того, как находка, да еще какая, была обнаружена, волей-неволей я сам буду копать землю, и продолжать поиски золота. На ум тут же пришли несколько строк из когда-то услышанной песни из кинофильма «Золото Маккены», которую я тут же стал напевать:

Вновь, вновь золото манит нас!

Вновь, вновь золото, как всегда, обманет нас!

И хотя кроме этих дух строк, я помнил только, что-то про «Старого грифа, стервятника». Эти строки так прицепились ко мне, что я мысленно напевал их даже во время обеда, поглощая сваренную похлебку.

Найденный самородок, был надежно спрятан в глубины одного из чемоданов, я же, перенеся инструменты ближе к машине, начал копать именно здесь, где была обнаружена недавняя находка. Все последующее время, я копал как проклятый, вначале набирая полные ведра грунта, затем относя их к реке и промывая до последней песчинки. Я забыл буквально обо всем, работал с самого рассвета и до темна, прерываясь только на то, чтобы по-быстрому, что-то перекусить, порой всухомятку, и вновь брался за раскопки. Вокруг того места где был найден самородок, уже выросли горы откинутой земли и галек, вскоре я уже прорубился сквозь слой вечной мерзлоты и находился на глубине пары метров от уровня земли, но мне под руку попадались только мелкие самородки не крупнее мизинца, и золотой песок, которого с каждым новым прокопанным метром грунта становилось все меньше и меньше.