Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Юлия Шахрай

Андрей долго молчал. А потом сказал:

– Тогда я должен стать сильнее, прежде чем рискнуть использовать его.

На что этот странный старик кивнул, с явным одобрением. И теперь ему предстояло решить, что именно Андрей с ним сделает.

– Есть те, кто вживляют ядро себе в тело. В сердце. В ладонь. В солнечное сплетение. Но это не твой путь. Пока что. Ты будешь носить его рядом – как спутника, как затаённый огонь. А потом… когда придёт время, ты поглотишь его. Или разрушишь.

И старик вручил ему кожаный мешочек с символом плетёной змеи – древний знак защиты от искажения воли. Внутри имелось углубление, наполненное мягким песком из туманных источников.

Андрей аккуратно вложил ядро внутрь. И тут же почувствовал, как ниточка между ним и этим пульсирующим сгустком силы, который вроде бы скрылся в этом мешочке, всё же осталась. Он не стал демоном. Но теперь – носил его дыхание в своей тени.

И теперь пришло время для дальнейшего обучения. Алхимия, как объяснил старик, была не просто смешением ингредиентов в котле, а танцем стихий, энергий и воли. И каждый шаг – от сбора компонентов до финального сгущения эссенции – был столь же важен, как формула зелья или сила ядра, что лежала в его основе.

– Во время алхимического процесса ты не варишь суп. Ты выговариваешь Мирозданию свою просьбу. И если она не будет точна, то оно ответит тебе болью.

Первым шагом была подготовка всего, и обозначение той самой цели, ради которой всё планируется. В этот раз целью было создать зелье зоркости – настой, способный усилить зрение, позволяя видеть в тумане, сумраке и даже в слабых магических проекциях. Для этого старик выбрал ядро магического барса – некрупного, но опасного хищника, что обитал высоко в горах и был способен сливаться с туманом, становясь почти невидимым. Но ядро было только ядром. Его нужно было раскрыть – словно глину, из которой лепят сосуд.

Потом был второй шаг. Сбор ингредиентов. И для начала был нужен Туманный лишайник из скал Семи Плачей. Чтобы добыть этот лишайник, Андрей и старик двинулись по отвесной тропе, что вилась вдоль узких скальных шпилей. Он рос в трещинах утёсов, в тех местах, куда редко падал свет, и отрывать его нужно было в тот миг, когда срывался туман. Только так лишайник сохранял в себе свою мягкую, серебристую флору-сеть, наполненную эфирной влагой.

– Не рви корень – только верхушку. – Подсказывал ему старик. – Корень оставь, он умирает, если его выдернуть. А мёртвый лишайник – бесполезен.

Для этого Андрею пришлось повисеть некоторое время, вцепившись в верёвку, над голыми скалами. А когда ему казалось, что верёвка не выдерживает, то пальцы парня цеплялись за влажный камень поблизости. Этот лишайник почти сливался с каменной корой, и казался белёсым дыханием. Он сорвал четыре пучка – и только тогда туман взвыл в ущелье, словно сам дух гор недовольно шевельнулся.

Дальше шли Кровоцветы у подножия ручья. Эти редкие растения – невысокие, с пурпурными цветами, которые раскрывались только после заката, выделяли светящуюся росу, вбирающую в себя частицу ночной силы. Старик ждал, пока Андрей сам найдёт их. Так как эти растения отзывались на дыхание того, кто искал. Только тогда капля на лепестке становилась алой – признаком готовности к сбору.

– Это – капля чистого ночного зрения. Забери её, но не ломай сам цветок – он живёт лишь один цикл луны.

Потом пришла пора искать Прах обугленного папоротника. Это был один из самых странных ингредиентов. По крайней мере для самого Андрея. Чтобы его собрать, они шли в старую выжженную впадину, где когда-то упал огненный метеор. Там, под пеплом, Андрей нашёл папоротник, обугленный до основания, но не разрушенный. Его листья хранили структуру, но были чёрными, как уголь.

– Это – символ перехода. Пламя не убило его. Он перенёс огонь. Таким будет и зелье. Способным провести тебя сквозь теневую преграду.

После всего этого пришла пора для третьего шага. И это была подготовка алхимического круга. Старик сам начертал круг у края озера – на плоском валуне, очищенном до блеска. Четыре точки обозначили стихии. Вода (ручей), Огонь (жар от вулканического угля), Земля (песок из пещеры) и Ветер (перья ястреба, пойманного Андреем). Центр круга остался пуст. Это было место для алхимического котла.

– Это будет не просто настой – это будет Вплетение. И ты должен быть его частью. Ты – сосуд, что направит процесс.

Теперь наступило время для четвёртого шага. Которым стало пробуждение котла и варка самого зелья. Котёл был медным, чёрным от времени, но внутри – гладкий и как будто живой. Сначала в дело пошла вода из ручья, подогретая до лёгкого кипения. Затем, по порядку в дело пошли ингредиенты. Пепел папоротника – вспышка пепельного пара, издающего аромат жженой хвои. Роса кровоцвета – пузырьки по краям жидкости, чуть алые, чуть сиреневые. Лишайник – вода стала мутной, обретая туманный оттенок серебра. И только затем в ход пошло само ядро. Старик сам подал его Андрею.

– Ты кладёшь его в котёл сам. Скажи ему о том, что ты не берёшь – ты просишь. Пусть отдаст тебе свою силу… Добровольно… Это важно…

Андрей вложил ядро в жидкость. Оно не растворилось – но начало светиться. Сначала мягко, затем сильнее. Вода зашевелилась. Из котла вырвался туманный пар, и в этом паре Андрей увидел пасть зверя – призрачную, туманную, с глазами из искр. Было страшновато. Но он не отпрянул. Протянул руку – и увидел, как из ядра, словно из спелого плода, вырвалась живая нить энергии, проникшая в настой. Цвет жидкости стал серебристо-чернильным, с всполохами аметиста. А старик тихо прошептал:

– Зелье готово. В открытом виде оно будет “жить” трое суток. В должной таре, можно хранить годы. Потом “рассыплется” на составляющие. Выпей – когда ночь станет полем битвы.

В тот день вечер спустился в долину медленно, но уверенно – подобно прозрачному покрывалу, пропитанному туманом и сдержанным напряжением. Воздух был густ и неподвижен. Птицы постепенно замолкли, а звери, что обычно шумели на границах поляны, словно затаились. Даже сам старик, обычно неспешный и вечно небрежный в своих движениях, выпрямился, как струна, и без слов указал рукой на котёл, над которым по-прежнему дрожало алое пламя.

– Сейчас или никогда. – Произнёс он почти беззвучно, а затем отвернулся, давая понять, что дальше уже ничем помочь не может. Так как это был уже путь самого Андрея.

Он шагнул к котлу. Зелье внутри слегка пульсировало. Не кипело, не испаряясь, а словно дышало – притягивая к себе внимание, будто живое. Цвет его стал ещё глубже. Не серебро… Не чернила… Не лунный свет… А нечто между всеми тремя субстанциями. Густое, как омут. Прозрачное, но неведомо глубокое.

Он аккуратно зачерпнул из котла в чашу из вулканического стекла, поданную ему заранее. Тёплая, гладкая, как будто всегда была частью его руки. И вот это зелье уже у его губ. Пахло оно туманом и резким железом. Как утро после дождя на каменной вершине. Как ветер, несущий память битвы.

Потом… Он выпил… Сделав один довольно крупный тягучий глоток. И сначала ничего не происходило. Парень ощутил лишь тепло, разлившееся по груди. Лёгкое жжение под языком. А затем… Свет. Не яркий – резкий. Контрастный. Мир вокруг словно треснул, и Андрей увидел всё иначе.

Небо стало не просто тёмным, а выполненным из потоков энергии. Появились алые полосы, что явно были следами от полёта дневных птиц, синие вихри – дыхание ночных цветов, тонкие серебряные нити – путь ветра.

Потом он поднял взгляд к деревьям. И каждый лист, каждая ветвь, каждый камень отбрасывали ауру – блеклую или яркую, живую или умирающую. Рядом с озером он увидел тропу, которую прежде не замечал. Она была нарисована светом, будто кто-то с ног до головы испачканный луной прошёл по ней, оставляя следы. Старик подошёл молча. Лишь кивнул.

– Это путь. Видишь? Это след энергии существа, что прошло здесь два дня назад. Без зелья ты его можешь увидеть, при должных тренировках, но он исчезает через пару часов. Однако зелье даёт тебе возможность увидеть следы даже спустя три дня.

– Я вижу… Всё это… – Тихо прошептал Андрей, и голос его дрогнул. Потом он повернул голову. И в чаще – там, где всегда видел только камни и кусты – он заметил что-то, укрытое тканью теней. Оно дышало. Слабо. Едва – едва. Но оно было живым. И оно наблюдало за ним. Когда воздействие зелья начало угасать, где-то через час, мир начал возвращаться к привычному виду. Потоки света рассеялись. Следы исчезли. Чувство всевидения покинуло его, оставив лёгкое головокружение и усталость. Старик подал ему чашу с холодным отваром корней.

– Ты удержался. Хорошо. Но это только первый взгляд. Учёный учится читать. Воин – держать меч. А ты теперь учишься – видеть.

Андрей снова посмотрел в небо, где теперь виднелась только тьма. Но он знал – в этой тьме осталось то, что он уже однажды разглядел. И что вернётся к нему снова, если он станет сильнее.

– Сегодня ты научишься чувствовать мир не глазами. А своей кожей. Носом. Слухом. Как зверь. И только тогда ты поймёшь, что значит быть охотником среди хищников. – Всё это старик говорил тихо, выверяя движения. Его пальцы мягко касались деревянной полки, где уже были выложены ингредиенты, каждый – на своём месте.

Вторым он намеревался попробовать создать зелье для обострения слуха. Теперь он и сам уже осознавал цель для подобного состава. Это зелье позволяло ему слышать даже трепет крыльев насекомых за сотни шагов… Чувствовать запах лжи, страха, гнева, как своеобразный феромонный шлейф… Различать следы, оставленные существами, по едва уловимым обрывкам аромата и вибрации воздуха…

Но всё это было возможно только при полной концентрации и тишине внутри разума. Малейшая раздражённость или страх – и это зелье не только теряет силу, но может и перевозбудить органы чувств, вызывая обострённую боль и даже сумасшествие.

Но решившись, он начал сбор ингредиентов. Первой шла Пыльца сумеречной лилии. Её нужно было собирать до рассвета, когда лепестки ещё закрыты, а цветок источает густой, почти незаметный аромат озона и мускуса. Для этого они вышли в предрассветные часы. Андрей шёл, словно на ощупь, но теперь чуть лучше понимал, как слушать тишину – и в этой тишине почувствовал сладковато-медный аромат.

– Цветок прячется от глаз, но тянется к дыханию. Не вырывай – дотронься, и он сам отдаст пыльцу. – Учил его старик. Парень медленно наклонился к цветку, и лилия дрожащими лепестками раскрылась ему навстречу.

Дальше шла Слюна дикого волкоподобного зверя – кхарны. Старик заранее добыл её, прикоснувшись к одному из тотемов охоты, куда кхарна в гневе обмочился. Он высушил её на черепе, и собрал в виде капель, напоминающих жидкий дым, пахнущий горелой сосной и кровью.

– Ты не встретишь его лицом к лицу и не выживешь. Но след его – достаточно силен, чтобы стать частью зелья.

Следом шла Сердцевина корня слепого шепчущего кустарника. Это растение было “глухим и слепым”, но оно слишком явно реагировало на тепло рук. Его корень вырывали не полностью. Только сердцевину, тонкую как волос, которую можно было извлечь лишь в тот самый момент, когда растение "уснёт" от дуновения тумана.

– Она хранит сны зверей. – Пояснял ему старик. – И передаёт их. Так мы свяжем твои чувства с теми, кто чуял мир тысячелетиями.

Затем пришла пора для подготовки алхимического круга. Но в этот раз была новая конструкция. Круг зрения был прямым. Круг слуха зверя – волнистым. Живым. Подвижным. Его рисовали настойкой из золы и сока красных ягод, вокруг клали перья ночных сов (для равновесия слуха), шерсть лис (для хитрости восприятия), кость белки (для быстроты реакции). В этот раз котёл был глиняным, не медным – таков закон для чутких зелий. Глина, дышащая, уравновешивает слишком агрессивные резонансы.

Для варки зелья понадобилась талая вода из верхнего ледника. Она должна была быть необработанной, чтобы не мешать звуку и аромату. И первой в неё пошла сердцевина того самого корня. Вода стала туманной, слегка маслянистой. Следом отправились капли слюны кхарны. Они не растворились, но превратились в тонкие серебристые спирали, плавающие у поверхности. Потом – пыльца лилии. И как только она коснулась воды, вырвался запах – острый, тяжёлый, звериный, от которого у парня даже защипало глаза. А затем наступила пауза. Так как старик остановил варку.

– Теперь твоя кровь решит, примет ли зелье тебя.

Он подал Андрею крохотный обсидиановый нож. Тот, немного посомневавшись, всё же надрезал свой палец и капнул каплю в кипящий настой. Вспышка. Словно чуткий слух озарился молнией. А потом – тишина. Настой потемнел, стал цвета обожжённой меди, но при этом источал странный аромат – смесь еловой коры, шерсти и чего-то первобытного, древнего. Посмотрев на эту реакцию, старик коротко улыбнулся.

– Ты примешь его завтра. На рассвете. В тумане. Тогда поймёшь, как слышат охотники с севера. И как нюхают “правду” южные шакалы…

Рассвет пришёл в долину бесшумно, как вороватый кот, ступающий по склонам на мягких лапах утреннего тумана. Небо отлило сталью, и только где-то в вышине, над горным хребтом, заполыхал тусклый, выдохшийся янтарный свет. Андрей сидел на коленях перед котлом, в центре алхимического круга, обведённого следами ночных зверей, перьями и обугленными камушками с горных гребней.

Перед парнем в чаше из чёрного обсидиана сейчас колыхалась жидкость цвета выгоревшего медного мха. Она тихо пульсировала, как живая, излучая тошнотворный, но при этом притягательный запах. Который включал в себя своеобразную смесь мокрого меха, влажной коры, гари и далёкой грозы.

– Пей. Сейчас воздух откроется тебе, как шкура. Мир поднимет веко. Но только на миг. – Глухо произнёс старик, отступая за пределы круга. Андрей ничего не ответил ему. Лишь глубоко вдохнул и медленно поднёс чашу к губам. И, надо сказать, что первые глотки были… Странными… Эта жидкость обволакивала рот не как вода, а как густой пар или плотный дым, просачивающийся прямо сквозь зубы. Внутри она будто скользила по горлу, обжигая не теплом, а звериной дикостью. Внутри его тела сразу что-то… Зашевелилось… Сначала – под кожей. Потом – в ушах, где затрещало, как в грозовом небе. Затем – в носу, куда ударил настоящий порыв тысячи запахов, вспыхнувших один за другим. Всё это было настолько резким, что Андрей даже зажмурился, дёрнулся… и открыл глаза уже в новом мире.

Он больше не слышал тишину. Вместо неё – шепот травинок, изгибающихся под невидимым давлением росы. Сквозь стволы деревьев пробивались вибрации мышей, перемещающихся в своих норах. От воды исходили серебристые волны, мягкие, но ритмичные, как дыхание спящей реки. Где-то вдалеке скрипнула сосна – и он услышал, как у неё лопнул один из внутренних волокон. С неба донёсся взмах крыльев совы, исчезающей над долиной, и этот взмах был, как удар ветра в лицо.

А запахи… Запахи стали настоящими словами. Камень пах холодом, сухим и упрямым. Даже старик… Чем-то терпким настоем горных трав и чем-то… Почти звериным, древним. Воздух над водой хранил плоть рыбы, упавшую с когтей хищника ночью.

И тут Андрей почувствовал себя – всего покрытого резонансом. Каждый вдох словно вибрировал внутри. Лёгкие стали слишком чувствительными. Кожа – тонкой. Сердце – слишком громким. Он слышал собственную кровь, как поток, бегущий через пещеру. Слышал, как внутри судорожно сжимаются волокна мышц, как зудит нерв в левом плече, как дергается желудок после алхимического жара. Он опустился на четвереньки, тяжело дыша.

– Хватит… хватит…

Старик уже был с ним рядом

– Ты жив. Это хорошо. – Старик стоял рядом, подал ему чашу с другим настоем – охлаждающим, травяным. Который Андрей, дрожа, судорожно выпил. Только тогда мир чуть “приглушился”. Но парень всё ещё мог слышать жужжание мух в листве за двадцать шагов. И чувствовал, что в воздухе над долиной пронеслась тень чего-то чужого, оставив запах смолы и злобы.

– Теперь ты понял? Охотник не может быть слеп, но и не должен видеть всё сразу. Убивает не тьма, а именно перегрузка.

Андрей кивнул, чувствуя, как по спине катится пот, и как под рёбрами всё ещё живёт зелье – шевелится, как чужой зверь.

………..

Вечер опустился на долину мягко, но ощутимо. Тени стали плотнее. Воздух – тяжелее. Ощущение приближающегося напряжения росло, как накатывающая волна. На специально расчищенном круглом пятачке, что напоминал каменную чашу, Андрей и старик установили алтарь для работы с ядрами магических существ – круг, выложенный из черных, шероховатых камней, пронесённых с горных перевалов. Каждому камню было положено своё собственное место в этом построении. Каждый был очищен дымом аркалы – сухой травы, что горела синим пламенем и отгоняла духов.

Сейчас перед Андреем лежало другое ядро зверя. Оно было величиной с яблоко, и светилось тусклым, словно закопченным пурпурным светом. Внутри него мелькали какие-то мельчайшие вихри. Они не вращались хаотично. Они дышали, сжимаясь и расширяясь в жутком ритме, похожем на сердце хищника.

– Это ядро из Нижнего Мира. Считай, что это ты его убил… Теперь покори. – Старик говорил безэмоционально, но с определённым нажимом. – Но не забывай… Демоны не отдают свою силу. Даже мёртвые. Тебе нужно её покорить и принудить.

Для этого началась подготовка. И теперь Андрей сидел в центре круга. Вокруг – него располагалось три кольца. Внешнее – защитное. Что было начертано кровью горного ворона, перемешанной с золой из древесины ночного дуба… Среднее – стабилизирующее, из особой смеси минералов и крошки обсидиана… Внутреннее – направляющее. Его чертили серебряной нитью, которую пришлось вытянуть из шерсти ползучего светляка…

Старик активировал круг древними словами, от которых у Андрея по коже пошли мурашки. Энергия в кольцах загудела – не громко, но ощутимо. Теперь пришла пора для пробуждения ядра. Для этого Андрей взял ядро в руки. Оно было холодным… А потом вдруг стало горячим. Пульсирующим. Он сосредоточился и стал направлять свою магическую энергию в него, как учил старик. Это было как касание угля, разогретого добела. Ядро застонало. Да… Именно застонало. Внутри него что-то начало скрежетать, как когти по стеклу. Энергия – чужая, гнилая, обжигающая – рванулась наружу, стараясь вырваться, захватить, подавить.

Андрей ощутил удар в грудь. Его сердце пропустило удар. Его собственная энергия дрогнула, но он удержался. Направил силу своего меридианного круга, пусть и едва укреплённого, чтобы обернуть ядро своим вниманием.

Затем пришла пора для стабилизации.

– Если сейчас отпустишь – оно вырвется. – Подсказал старик. – И впустит тень. Или сожрёт тебя изнутри.

Старик бросил на каменный алтарь три листа бледного фалака, растения, что растёт лишь в тенистых ущельях и обладает магией умиротворения энергии. Листья задымились зелёным дымом, и ядро стало подрагивать – медленнее, но всё ещё упрямо. Андрей снова сосредоточился. И сейчас он чувствовал, как нити энергии внутри ядра становятся более понятными, словно кто-то медленно раскручивает клубок. Он нашёл осевой вихрь, центр силы – и прикоснулся к нему изнутри.

Это был момент истины. Нужно было вырвать ядро, но не разрушив его структуру – иначе сила рассеется или, что может быть куда хуже, банально взорвётся. Для этого Андрей вложил свою энергию в обратный импульс – антирезонанс. Тут использовался тот же принцип, как в алхимическом замесе. Как будто на выдохе душа размыкает цепь. Ядро вскрикнуло. Внутри – что-то оборвалось. И по ощущениям парня ударила вспышка. Поток пурпурного света рванулся вверх и закружился над чашей, формируя энергетический узор, похожий на лотос с когтями. И вот – останки.

На алтаре осталась переполненная силой капсула, уже не ядро, а кристалл, наполненный концентрированной магией. Он всё ещё пульсировал, тихо, как дыхание спящего зверя. Но уже не проецировал угрозу. И, внимательно осмотрев его, старик коротко кивнул.

– Ты сделал это. Теперь он твой. Но помни, ему нельзя попадать в чужие руки. Так как он тебя уже узнал. И теперь несёт отпечаток твоей силы. Это можно будет использовать против тебя.

Ночь опустилась на долину как внезапная пауза. Ветер замолк. Насекомые притаились. Воздух стал неподвижен – словно перед грозой, только вместо дождя на землю вот-вот должна пролиться чужая сила. Андрей сидел на той же каменной площадке, где ранее извлёк ядро. Перед ним, прямо в центре наложенного защитного круга, лежал кристалл, оставшийся от демонического существа. Он больше не сиял агрессией. Он ждал. Как зверь, приманенный запахом крови. Старик не говорил ни слова. Лишь наблюдал из тени, сидя на плоском валуне, руки в рукавах, и взгляд его глаз был мрачным.

– Готов? – Наконец-то произнёс он. Андрей молча кивнул ему в ответ. После чего протянул вперёд руки. Кристалл был холодным. Не как лёд – как пустота, затянутая в стекло. Он медленно прижал его к центру груди, чуть ниже солнечного сплетения – туда, где располагалась его собственная точка концентрации энергии. И в первое мгновение ему ответила тишина… А вот на второе… Удар… Внутри его тела что-то рвануло, как будто туда вбили железный кол, а потом начали его крутить. Энергия ядра прорвалась внутрь, как струя кипящей смолы. И сразу нашла путь – по меридианам, по их новым, ещё непрочным стенкам. Всё это было настолько сильным, что Андрей завыл, скрючившись от боли.

Боль, идущая по костям, была настолько сильной, что создавалось впечатление, будто каждая вена его тела резко вспыхнула. Мышцы скручивались, судороги волнами бежали по ногам и рукам. Ему даже показалось, что он слышал, как хрустит его собственный позвоночник. Не ломаясь, а как дерево в шторм.

Но больше всего болело внутри живота – там, где образовался его личный резервуар магии. Демоническая сила пыталась его переписать, перестроить под себя. Выжечь человеческое.

“Нет!” – Прохрипел Андрей, сжав зубы до скрежета. Он, хотя и с трудом, всё же сосредоточился, пуская туда всю свою волю, вспоминая свою жизнь, своё имя, свои чувства. Всё, что делало его человеком. И в тот момент его внутренняя энергия отозвалась, вспыхнув светом чуть тёплым, как дыхание живого. И они, две противоположные силы, всё же столкнулись. Это было слияние. Не война. Но и не мир. Это было переплетение. Как два ручья, один из которых был горяч, другой ледяной. Они неслись по внутреннему руслу, бурля и кипя, пока наконец не нашли равновесие.

Андрей почувствовал, как его тело постепенно укрепляется. Слышал, как кости становятся плотнее, как в мышцах зреет глухая сила. Его меридианы расширялись, укреплялись – внутри них теперь текла не только его энергия, но и её продолжение, усиленное отпечатком демонического мира. Полностью истощившись, кристалл рассыпался в пыль. А тело Андрея вспыхнуло бледным огнём – как искра, обнажающая каркас новой природы.

После окончания процесса, он некоторое время просто лежал, тяжело дыша. Его сердце билось, но не отрывисто. Гулко и глубоко. Дыхание стало тише. Но в груди у него всё ещё полыхал тихий жар. Как будто пламя зверя теперь жило внутри него самого. Не яростный, но дремлющий. Старик медленно подошёл к его распростёртому телу, и его глаза сверкнули.

– Ты выдержал. Ты – жив. И стал ближе к ним… Но всё ещё остаёшься собой. – Потом он протянул ладонь, помогая ему подняться. – Но теперь – ты стал сильнее. И тебя уже услышат в Нижнем Мире.

Утро, что настало после той ночи, казалось другим. Не светлее. Не тише. Просто… Словно оно было… Иначе настроенным. Андрей снова сидел на привычном ему уже камне у берега озера, склонившись вперёд. Он не шевелился, лишь всматривался – не столько в отражение, сколько вглубь, сквозь него. Ему больше не нужно было сосредотачиваться – чтобы почувствовать энергии вокруг. Они сами соприкасались с ним, словно проверяя… Ты тот, кто коснулся Тени?

Тяжело вздохнув, он закрыл глаза. И впервые – заново услышал мир. Не ушами, а чем-то более глубоким. Шепот травы и дыхание скал Трава… Раньше она была просто травой. Теперь же – он ощущал в ней пульсацию, тихую, почти незаметную. Как дыхание спящего зверя. Каждое растение имело свой ритм, свою “ноту” в симфонии мира.

Скалы, окружающие эту долину каменные гиганты, были молчаливы, но теперь он слышал вибрации древности, будто в их недрах всё ещё звучали отголоски заклинаний, давно вымерших народов. Даже воздух стал другим. Тяжелее. Плотнее. Насытился. Теперь, при каждом вдохе, он чувствовал, как в его тело проникают тонкие нити силы – не внешней, а той, что настраивалась на него, будто принимала в свою ткань.

Изменения коснулись даже восприятия времени. Он открыл глаза. Медленно… Ветер сдвинул листву, а один листок оторвался от своей ветки, и на несколько мгновений Андрей ощутил, как искажён поток времени. Лист падал… Слишком медленно… Капля воды из родника стекала по камню. Почти незаметно, будто замерла.

И в этот момент парень понял, что сам стал центром этого искажения. Его новая сила была не просто грубой мощью. Это была прямая связь с потоками, которая позволяла тоньше чувствовать изломы ритма, сбои в тканях мира. Он чувствовал, что, если захочет, то сможет сосредоточиться и даже замедлить восприятие движения. Не всё. Не всегда. Но уже это – невероятное преимущество.

Животные… Птицы… Все эти создания, что раньше избегали его, теперь не улетали. Маленький зверёк, похожий на меховую ящерицу, пересёк камень прямо перед его ногами, едва склонив голову – как будто признавая его. А вдалеке, в лесу, Андрей почувствовал нечто большее – присутствие крупного зверя, хищника. Но тот не приблизился. Он узнал его. И отошёл.

Но было и другое. Когда Андрей попытался подняться, в глубине груди отозвалась холодная вибрация. Не боль… Нет… Но что-то… Иное. Остаточный след силы демона – не опасный, но живой. Она не исчезла. Она спит… Дышит внутри него. Тень, не чуждая, но и не ставшая частью его естества.

“Ты не один… теперь ты никогда не будешь один…” – Пронеслось в голове. И он понял, что эта сила действительно связала его с Нижним Миром. Он стал проводником. Сквозь него могут ощущать и слышать. Но и он – сможет почувствовать их. И это – лишь начало.

Ночь опустилась на долину безмятежно, но Андрей уже знал – тишина бывает обманчива. Он устроился у подножия древнего дерева с низкими ветвями, где в его импровизированной сумке из трав и лент лежали редкие ингредиенты, собранные за день вместе со стариком. Его тело уже просило покоя. Но разум не спешил отпускать. Он закрыл глаза.

Это был не обычный сон. Не забытый беспорядок образов. Нет. Андрей словно не спал вовсе, а погрузился в иной слой реальности. Он стоял посреди той же самой долины, только всё было… Иначе… Воздух стал более плотным. Цвета – тусклее, обтекаемые тенью. Вокруг звучало эхо голосов, которых ранее просто не было – голоса растений, воды, корней, деревьев, древнего камня.

“Ты впустил её. Ты открылся. Теперь ты слышишь…” – Говорил ему ветер, но не словами. Он чувствовал страхи лесных зверей, чьи гнёзда были потревожены чьим-то невидимым присутствием. Чувствовал дремлющую злобу в расщелинах скал, как будто там затаилось нечто, что ждёт его слабости. И даже ветви деревьев, будто бы одушевлённые, сопереживали ему – осторожно склонялись в сторону его шагов. Он понимал, что это был не просто сон. Это была прощупывающая нить, новый канал между его сознанием и этим магическим миром.

Когда он открыл глаза, рассвета ещё не было. Но небо уже дышало первыми огоньками. Он лежал, всё ещё не двигаясь. Слух был острым, как у охотника. Он слышал капли росы, стекающие с листьев, и как крылья ночной совы прошили воздух над его головой. Даже дальнее шипение змеи, которая где-то в зарослях ползла в поисках тепла, отдавалось в его теле, как колебание под кожей.

Он чувствовал аромат камней – да, даже у них был запах, словно пропитан минералами, сух, как пыль времени. А когда он провёл ладонью по траве, то ощутил не только холодок – он понял, что трава “помнит” шаги, что были здесь до него. Но больше всего его пугало… Другое… Он всё ещё чувствовал боль. Не свою. Он знал, что где-то в лесу, у озера, маленькое лисёнок ранен – ему не хватало сил выжить. Он знал, что старик не спал – и его сердце наполняла тяжёлая тень чего-то старого, давно пережитого, но не забытого. Андрей не знал, как. Но он чувствовал эмоции. Волну отголосков. Как будто его внутренний канал теперь впитывал и жизнь, и страдание, и волнения мира, как один бесконечный поток.

Он медленно встал. Тихо. Его дыхание было ровным. Сила – глубинной. Но с каждым шагом он чувствовал, что стал слишком близко к границе, где личное и внешнее сливаются. Где чувства других могут опалить, если ты не научишься защищаться. Он смотрел на далёкие пики гор, где небо медленно становилось алым. И впервые понял, что теперь даже сны не принадлежат ему одному.

В тот день старик как обычно неподвижно сидел у края воды. Как всегда – незаметный, как камень, но живой, как древо. Андрей подошёл к нему без слов. Старик повернул голову. Его взгляд был долгим и тёплым – но пронизывающе внимательным, как будто он знал не только, что Андрей чувствует, но и чем это закончится, если ничего не предпринять.

– Ты начал слышать. – Медленно сказал он, словно проверяя саму ткань воздуха. – Но ты ещё не умеешь молчать внутри. А без этого ты… утонешь.

Он выпрямился и встал – медленно, без усилия. Поднял обе руки – ладонями вперёд.

– Смотри…

Старик медленно провёл руками в воздухе, словно вскрывая невидимую завесу. Его ладони оставляли за собой едва заметные волны в пространстве, как будто воздух стал вязким и податливым.

– Когда ты открываешься, ты впитываешь. Всё. Радость, боль, страх, тоску. А если их слишком много – ты не выдержишь. И утонешь… в чужом.

Он указал на грудь Андрея:

– Ты – как родник. Но если сверху льётся море – он захлебнётся.

И потом, не торопясь, начал показывать первый Контур Закрытия – особую дыхательную и энергетическую форму. Плавное движение плечами. Лёгкий выдох. Руки складываются над сердцем – будто прячут жар. Круг замыкается. Он двигался не для красоты. Он перенаправлял потоки, как плотина, что удерживает силу внутри. Андрей повторяет Сначала – неуклюже. Ладони дрожали. Мышцы – будто не слушались.

Но он чувствовал, как при каждом повторении его “поры” – те самые энергетические окна – сжимались, закрывались. Как шумы мира стихают, будто в комнате стало меньше голосов. А потом – тишина. По-настоящему. Ни чужой боли. Ни тоски зверей. Ни глухого стука обид и тревог, что шли через землю.

– Это и есть – первая броня. Не из стали. Из тишины. Не от мира… а от себя самого. От того, кто впускает слишком многое. – Сказал старик, садясь обратно.