Текст книги ""Фантастика 2025-147". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Подготовка к испытанию

Туман в низинах ещё не рассеялся, а Андрей уже стоял в самом центре тренировочной арены, раскинувшейся в ущелье, запечатанной десятками слоёв пространственных и защитных печатей. Свиток Искривлённого Искусства лежал на каменном постаменте, полностью запечатанный. А перед ним – уже формировался сгусток призрачного света. Фантом, созданный на основе собственных движений и боевых привычек. Он был не просто копией. Он был зеркалом. Только без сомнений. Без морали. Без жалости. Андрей закрыл глаза. Под его дыханием медленно распускались плетения, одно за другим. Время было пришло.

Он медленно сжал кулак, и с глухим хрустом пустил в ход первую технику раздела – "Двойной Разрыв". Энергия пошла по меридианам, словно раскалённое масло по треснутой кости. Огненные нити завивались в его теле, и каждый шаг отзывался жжением под кожей, словно он сам становился сосудом для взрыва.

Атака шла в двух направлениях. Наружу – и внутрь. И когда он ударил, всё пространство перед ним вспухло от мощного выброса, а его собственные плечи затрещали от внутреннего давления. Но он выдержал. Пробил фантома. А затем рухнул на колено, дожидаясь, пока само тело восстановит возникшие микротрещины.

“Работает. Но использовать в бою – только как добивание. Иначе умру сам…”

Теперь он активировал технику контроля. "Кровоточащая Сфера" – элемент искажения воли. Плетения сплелись в полупрозрачный купол, что медленно охватил фантома. Но иллюзия была не визуальной. Она была эмоциональной.

"Сомнение… страх… желание отступить…"

Фантом пошатнулся. Даже он, не настоящий боец, слегка дрогнул, будто получил отголосок страха из чужого сознания. Андрей напрягся. Если техника сработала на копии его самого, то она могла сработать и на враге. Но цена была высока. Энергия уходила не в сражение, а на подавление чужой души. Подходит лишь против тех, кто думает. Не против зверя.

И наконец, он активировал "Линию Порчи". Для этого парень провёл пальцем по воздуху, и оставил тонкую, бледную, почти незаметную линию. Фантом, как и положено зеркалу, атаковал. Коснулся линии – и в тот же миг его тело словно взорвалось изнутри. Это была плетёная ловушка. Враг сам разрывал себе меридианы, если пытался эту технику обезвредить обычным способом. Тяжело дыша, Андрей сделал шаг назад.

“Идеально для жестоких, но тупых. Как раз для любителей жертвоприношений…”

Теперь он хотел понять, сработают ли ограничения. Он создал ещё один фантом. И вложил в его призрачную руку свиток с одной техникой – урезанной версией "Двойного Разрыва". Потом он провёл призрачный импульс – активируя технику. Фантом вздрогнул. А затем, прямо на его глазах, вспыхнул внутренним огнём – техника начала сжигать его собственное тело. Защита сработала. Недостойный был отвергнут. Андрей кивнул, запечатывая технику обратно в свиток.

“Так и должно быть. Только те, кто выжил бы при её активации – могут её использовать.”

Спустя несколько часов, снова сидя на выступе над соседней долиной, откуда было видно развалины ритуального узла, и стены города, Андрей задумчиво провёл пальцами по камню. Холодный, плотный сланец, впитавший в себя множество печатей, легко отозвался на его прикосновение.

"Если я сам получил технику из Печати Падшего – значит, могу создать нечто подобное."

В памяти всплывал тот обелиск, внутри которого, как в капсуле времени, покоился фрагмент кости Падшего Бога и внедрённая в неё техника пространства, что изменила его судьбу. Теперь он сам хотел сделать свое подобие обелиска. Но не как простую библиотеку техник. А как ритуальный фильтр, что не допустит к Знанию недостойных. А тех, кто прорвётся – он примет, изменит, и, быть может, уничтожит.

Для основы он выбрал метеоритный камень, чёрный и плотный, что однажды был извлечён из горного хребта, где когда-то разбился Звёздный фрагмент. Потом он попал в руки демонов. А от их жреца – уже к самому Андрею. Сердцевина обелиска была вставкой из зелёной бронзы, насыщенной демонической и пространственной энергией, в которую он вмонтировал осколок змеиной чешуи Цзяолин – как якорь силы и защиты. Он долго вырезал гравировку – не резцом, а потоком собственной воли, вплетая в структуру камня магические круги узора подавления, очищения, испытания и впитывания.

Всего он поместил в эту своеобразную капсулу хранения семь свитков – каждый с одной техникой из нового раздела Искривлённого Искусства. Свитки были не бумажные – они были из прозрачного плотного нефрита, в который было заключено знание, в форме спиральных энергетических цепочек.

Чтобы добраться до них, нужно было пройти испытание сознания, а затем – пережить погружение в фантомную реальность, где испытующий должен был сразиться с фантомом себя самого, но в более жестокой, искривлённой версии. Если воля не выдержит – тело выживет. Но техника не откроется. Если выдержит, то на груди появится знак, в виде огненного шрама в форме перевёрнутой змеи, и лишь тогда техника “пропечатается” в его меридианы.

Внутри центральной грани обелиска он вплёл жилистую спираль копья Святого, работавшую как ключ-ретранслятор. Только при касании артефактом, или той, кто носит в себе энергию от него, обелиск оживал.

“Если кто-то когда-нибудь завладеет копьём… ему придётся понять моё Искусство, чтобы использовать его во всей полноте.”

Вскоре он подошёл к завершению. Из собственной крови он создал тонкий сплав печати, в который включил частицу памяти, вырванную из самой кости Падшего Бога. Теперь Обелиск дышал, будто сердце, и с каждым тактом посылал приглушённый зов, заметный лишь тем, чья воля сильна, а душа уже надломлена. А на каменной плите перед обелиском. Андрей вырезал следующее:

“Покой и Безмолвие даются лишь тем, кто взглянул в лицо собственной Тени… и остался стоять.”

…………..

Утро в долине начиналось медленно. Солнце только поднималось из-за скал, бросая на землю мягкий рассветный свет, окрашивая склон в янтарные и золотистые тона. А Андрей, снова облачившись в одежду простого сельского юноши – грубую, потёртую, но опрятную – аккуратно укладывал в сплетённую корзину несколько тщательно закупоренных керамических пузырьков с эликсирами. К каждому он прикрепил полоску рисовой бумаги, на которой была выведена лаконичная надпись каллиграфическим почерком. "Для укрепления крови"… "От лихорадки и жара"… "Ранозаживляющее, применение наружно"… Всё это было частью тщательно продуманной маскировки. Эликсиры казались простыми, но их эффективность не уступала продуктам великих школ.

Он не спешил. Лицо прикрывала простая шляпа с широкими полями, тень от которой скрывала глаза. Волосы были зачесаны вперёд, повязка на руке скрывала ту самую метку, что светилась после прорыва на Доу Лин. Со стороны он и правда выглядел не более чем юношей, слугой старого отшельника, которого все в округе знали только по рассказам.

Когда он вошёл в городок, то словно растворился среди других – торговцев, крестьян, простых горожан. На улицах царила уже привычная суета. Дети бегали между лавками… Женщины торговались с мясниками… Пахло испечёнными лепёшками и жареным луком… Но под этой поверхностью чувствовалась тревога. Люди говорили тише, чаще оборачивались. И почти на каждом углу он слышал то, что искал.

– …я сам видел! – Шептался старик с почерневшей трубкой в руках. – Там не земля, а будто стекло… Плавленое стекло! И воздух дрожал… Как будто всё ещё что-то там горит!

– Это было не простое заклинание… – В тон ему отвечала ему женщина в простом сером кимоно. – Сказали, будто то был сам Дух Горы, пришедший наказать грешников.

– Да это же всё из-за той секты, тех из… как они… Лунной что-то там! – Другой мужчина, с широкой соломенной шляпой, опёршись на палку, сокрушённо качал головой. – Они приходили сюда как к себе домой! Странно всё это. И власти… молчат.

Андрей стоял у фруктовой лавки, выбирая переспевшие сливы, и слушал. Он знал, что слухи имеют свойство искажаться, но среди этих искажений можно было найти зёрна истины – особенно если слушать всех. Вскоре он пересёкся с одним из аптекарей, с которым уже имел дело.

– О, снова ты. Принёс ещё снадобий от твоего старика? – Аптекарь быстро кивнул на корзину.

– Да. Лечебные. Как и в прошлый раз. – Андрей говорил спокойно, его голос был низким, чуть приглушённым, словно он редко им пользовался. Это тоже было частью образа – тихий, необщительный помощник лекаря.

А пока аптекарь осматривал пузырьки, Андрей продолжал внимательно слушать и наблюдать.

– А ты слыхал, – прошептал один из стариков – худощавый, с дрожащими руками, – будто кто-то летал над городом, в тот самый день? Прямо по небу, в плаще из света и тьмы…

– Демон? – С ужасом спросил кто-то.

– Или святой… Кто теперь разберёт?

Услышав это, Андрей чуть заметно вздохнул. Он помнил – как маска Пустого Лика скрывала его черты, а плащ Святого обвивал тело, как живой, и как в небе он сдерживал силу копья, лишь бы не обрушить гору целиком. Да, они запомнили это. И теперь не могли забыть.

Продав свой товар не десяток серебряных, он поблагодарил аптекаря, оставил ему мешочек с сушёными корнями, получив взамен ещё немного серебра и соли – редкий продукт здесь, в глубинке. Но главное было не это. Главное – люди. Их реакция. Их страх. И его возможность действовать. Перед уходом он остановился у чайного ларька, и заговорил с торговцем, что выглядел слишком говорливым, чтобы не знать чего-то интересного.

– Слышал, что в старом родовом квартале семья Лин усилила охрану. – Проговорил тот между глотками ароматного напитка. – Будто ждут чего-то. Или боятся. Или… надеются. Слухи ходят, что кто-то вылечил их младшую дочь. А все лекари говорили – безнадёжно!

Андрей молча кивнул. Потом повернулся и пошёл прочь. Он уже знал, что будет делать вечером. И главное – знал, где начнёт собирать следы для следующей охоты. Тем более, что в этот раз парень не спешил покидать город. Он бродил по его улочкам, как простой посыльный – с корзиной за спиной, приглушённым взглядом и привычной лёгкой сутулостью. Но за этой безобидной внешностью скрывался хищник, наблюдающий и настороженный. Он шёл сюда не ради цели, а ради маршрута. Внимательно выбирая каждую арку, каждый переулок, каждый пустующий дворик, куда могли бы заглянуть лишь случайные взгляды – или вовсе не заглядывал никто. Он собирал карту будущей сети слежения, не чернильную, но пространственную.

Первый узел – под карнизом лавки специями Небольшой, плоский талисман, выгравированный на внутренней стороне обломка кости духовного зверя, был укреплён печатью подавления. Андрей вмонтировал его в щель между кирпичами старой стены, рядом с ярко раскрашенным навесом лавки пряностей. Магический узел активировался лишь при определённом колебании ауры. Никаких вспышек, никакого шороха. Он просто… смотрел, фиксируя тени. Отсюда просматривался перекрёсток – место, где появлялись чужаки.

Ему не пришлось долго ждать. На следующий день, в толпе торговцев, разносчиков и прохожих промелькнули двое в серых плащах, с лицами, скрытыми тканью. Они держались не слишком скрытно – скорее, настороженно. Их движения были отточены, шаги неслышны. Но Андрей уловил главное – тело и дух двигались отдельно. Признак тех, кто практиковал демонические техники подавления ауры. И их ауру узел почувствовал сразу. Словно рывок когтей по невидимой грани. Ставя следующий узел, в заброшенном колодце за домом торговца тканями, он уже знал – они не местные. Но и не полностью посторонние.

Второй узел расположился под статуей лисьего духа в храмовом дворе. Этот храм, старый и почти заброшенный, считался “не совсем хорошим местом” – слишком давно там не было ни священников, ни служек. Но именно это и делало его идеальным местом. В основании статуи был каменный выступ с трещиной, в которую Андрей вставил второй узел, подпитав его крошечной каплей собственной крови. Эта печать уже не просто наблюдала. Она запоминала. Когда серые плащи снова появились ближе к ночи – узел видел, как один из них метнулся в сторону родового квартала семьи Лин, а второй задержался у старого постоялого двора, переговорив с кем-то в чёрной повозке. Андрей шёл следом по крышам.

Семья Лин – теперь как стена. Он заметил перемены сразу, как только оказался на одной из улиц, прилегающих к внутренним кварталам семьи Лин. Где раньше стояли всего пара лениво зевающих стражников, теперь были двойные патрули, печати предупреждения на столбах и зачарованные фонари, чьё свечение реагировало на всплески духовной энергии. Один из таких фонарей вспыхнул багрово, когда один из серых плащей подошёл к боковой арке. Но прежде, чем воины успели даже приблизиться, незваный гость отступил и растворился в тенях.

Андрей улыбнулся. Семья Лин изменила политику. Кардинально. Их аура стала непреклонной. Они, пережив предательство сект, теперь сами отказывались впустить в город кого-либо, кто несёт на себе след школы, клана или культивационного братства. Торговцы? Да. Путешественники? Возможно. Но ученики, послы, или сопровождающие – только под маской, в тени. И теперь Андрей видел это сам. Даже старейшины местных кланов ходили сюда скрытно, как преступники.

Третий Узел он расположил внутри фальшивого горшка с цветами. Рядом с мастерской красильщика, Андрей спрятал узел в глиняный горшок, внешне заляпанный синей краской. Под слоем пыльных лепестков пряталась микро-печать с захватом ауры, способная фиксировать проходящих мимо на расстоянии в шесть шагов.

И уже к полудню следующего дня он уловил знакомую вспышку – тех же двух культиваторов. Только теперь их сопровождал третий. Маленький, сухой, с золотым кольцом на пальце – символ младшего аналитика одной из низших фракций Нефритовой Луны.

Андрей зацепился за это знание. Он помнил символику. А значит, скоро он будет знать их маршрут, цели, направление отхода. Именно в этот момент он принял решение начать переплетать узлы между собой. Теперь это будет не просто сеть наблюдения. А полноценная паутина ловушек, которая в случае нужды запечатает весь город, если он захочет. Но пока он продолжал оставаться просто мальчишкой с корзиной. Тем, кто приносит эликсиры лечения от старого отшельника. Тем, кто… Видит всё.

Всё началось с куска старого свитка и случайной царапины на стене. Андрей понимал, что прямой захват кого-то из оставшихся агентов секты в городе может поднять ненужный шум, особенно теперь, когда представители семьи Лин начали усиленно следить за порядком. Поэтому он решил действовать иначе – приманить.

Для этого в одном из закоулков старой части города, в узком переулке между бывшим складом соли и покосившейся чайной, Андрей незаметно активировал особый узел, который с первого взгляда выглядел ничем не отличимым от обычной точки наблюдения. На самом деле, этот узел был двойной ловушкой.

Он начинал излучать тонкие остаточные колебания силы – почти неощутимые, но узнаваемые для тех, кто искал свои утраченные реликвии. Андрей задал этому узлу отпечаток ауры, очень близкий к той, что исходила от одного из артефактов, что он отобрал у сектантов во время недавней бойни. Это была вымышленная утечка, тонкий намёк, что один из артефактов, возможно, каким-то образом затерялся вне поля боя.

Чтобы всё выглядело естественно, Андрей даже намазал кусочек грубой ткани пеплом с того самого места, где разгорелся предыдущий бой, и оставил её как будто случайно обронённую под стеной. А рядом вмонтировал сеть печатей, способных не только схватить, но и зафиксировать волю того, кто попадёт в ловушку.

И они пришли. В полночь. Всего трое. Те же серые плащи, только теперь уже без прежней самоуверенности. Андрей наблюдал за ними с соседней крыши, буквально слившись с черепицей под иллюзорной завесой. Один из троицы – молодой, худощавый, с лицом, покрытым пятнами ожогов, быстро наклонился к земле, где лежал тот самый клочок ткани, будто что-то почуял.

– …тут точно есть след. – Прошептал он.

– Он свежий. Не иначе как кто-то таскал наши вещи без разрешения. – Тут же отозвался второй, более тяжёлый, со срезанным ухом и татуировкой змеи на шее.

Третий просто промолчал. Но именно он активировал обнаружение – и в этот момент узел сработал.

Вспышка зелёного огня охватила троих – не жаркая, а вязкая, словно чьи-то пальцы сжались у них на шеях. Андрей быстро спустился вниз – плащ Святого укрыл его от посторонних глаз, а маска Пустого Лика сделала выражение его лица пугающе пустым.

Двоих он оглушил сразу, а третьего, того, что молчал, оставил в сознании. Он был старше, и его аура отдавала прикосновением к чему-то духовному. Не боец, но возможно – аналитик или даже призыватель.

Андрей положил ладонь ему на грудь – и активировал подавление воли. Сначала в глазах мужчины мелькнуло презрение. Потом страх. Потом… Пустота. Иллюзия тёмного купола опустилась на них, уводя сознание пленника в фантомный зал – и там начался допрос. Ведь сейчас его интересовало истинное положение дел.

– Ты знаешь, кто я? – Раздался голос Андрея в иллюзии, хриплый и из глубины.

– Т-тот самый… – Прохрипел пленник. – Тот, кто был с духовной змеёй… Мы не… Мы не ожидали, что ты… Что вы будете настолько сильны…

– Где ваши реликвии?

– Утеряны… почти все… Нас осталось очень мало… Большинство старейшин погибли в том бою… Уцелел только один… он не воин… он Хранитель Духов… Старый урод… Хао Чжи. Он пытается вернуть хотя бы то, что осталось… книги, сосуды, печати… артефакты… – в глазах пленника вспыхнула мольба, – он… он даже пытается связаться с Призрачными Сестрами, чтобы те помогли…

– Где он?

– Мы не знаем! Он скрывается… даже от нас! Мы только получаем указания… через меченых духов…

Андрей молча сжал кулак – и разорвал иллюзию. Пленник отключился. Всё его тело обмякло. Но парень уже сделал свои выводы. Потери секты оказались колоссальны. Лишь один старейшина выжил. И тот – специалист по духам, Хранитель, чья специализация не в сражениях, а в сборе духовных сущностей и призывных конструкциях. Их цель теперь не месть, а возврат утраченного – и, вполне возможно, восстановление утраченных ритуалов через другие пути. А значит, сражение ещё не было окончено. Они переходят в тень. И именно в этой тени теперь собирался охотиться он…

………….

Ночь над городом стелилась в виде вязкого тумана, но для Андрея она была прозрачна, словно плёнка – каждая улица, каждый закоулок просчитывался им до мелочей. Теперь, после допроса сектанта, парень знал. Враг не отступил. Он – затаился.

Теперь Андрей действовал осторожно, по слоям. Первый слой – зеркальные узлы наблюдения. Он встроил их в фонари, карнизы, черепичные крыши, дождеотводные желоба. Эти узлы не просто следили за энергетическими колебаниями – они запоминали и отражали. Любое прикосновение к ним с определённым уровнем духовной или демонической силы сразу же возвращалось наблюдателю. Это были не глаза, это были капканы восприятия.

Один такой узел он даже вплёл в витраж заброшенной часовни, сделав так, чтобы он активировался только в полнолуние, улавливая даже отзвуки чужой воли, отбрасываемые призрачными посланниками.

Второй слой – печати подавления и перенаправления. Если первый слой был пассивным, то этот – наступательным. Он встроил печати в старые водостоки, закатал под рыночную брусчатку, даже в колонны у ворот. Эти узлы могли, при нужной активации, развернуть пространство, втягивая в себя цель и переносить её в подготовленное место – ловушку. Там уже была связка из иллюзий, торможения энергии и ограничения движения. Их можно было активировать по команде, или же при превышении определённого уровня давления на ткань мира.

Третий слой – магическая паутина распознавания "меченых" духов. Он встроил в них плетения антиконтакта, направленные на считывание и подмену сигнала, чтобы он мог не только перехватить, но и временно заменить меченого духа своим собственным фантомом, запутав отправителя.

Вскоре сработал один из узлов на окраине – рядом с молельней монахов, заброшенной ещё во времена последнего восстания. Узел дрогнул, отозвавшись холодом на коже, и в поле иллюзорного зеркала всплыла фигура.

Не человек. Тень, сплетённая из звуков и колебаний чужой души. Тот самый меченый дух – сгусток боли, памяти и клятвы, облачённый в форму полупрозрачной девы с завязанными глазами и руками из дыма. Она скользила над землёй, словно сквозь время, и Андрей почувствовал, как она издаёт призыв, едва уловимый стоном. Он не атаковал сразу. Он шёл за ней. Бесшумно, скрываясь под завесой плаща Святого. Змея, оставленная в пещере, посылала по связи импульсы настороженности, но он гасил их. Так как сейчас не бой, а охота.

Дух медленно добрался до старого колодца за пределами южной стены. И тут Андрей ударил. Активировал один из узлов – и перехватил путь сигнала, разрезав тонкую духовную нить, ведущую к отправителю. Почти сразу он почувствовал, куда она тянулась – далеко на юг, к одному из затерянных горных анклавов. И вот тут он ощутил её. В ответ на попытку подмены нити в пространстве прорезался взгляд. Холодный, отчуждённый, но в то же время – женский. В этом взгляде было столько ненависти, сколько можно найти лишь в тех, кто жил столетиями, вырезая души. Последняя Старейшина секты Нефритовой Луны.

– Ты посмел прервать зов моей тени? – Донёсся до парня шёпот через тончайшие слои эфира. – Неужели ты думаешь, что одно создание, даже с силой Доу Лин, сможет сжечь мой след?

Андрей ничего не ответил. Но зеркальный узел запомнил голос. И теперь, зная направление, он мог просчитать точку ретрансляции, узел призыва и местоположение реликвария, где обитала старейшина. Это уже не было войной на ослепление. Теперь это стало поимкой по кровавому следу.

Всю ночь Андрей провёл в тишине пещеры, сидя перед зеркальным узлом, в который был вплетён голос Последней Старейшины этой проклятой секты. Паутина духовных отпечатков вибрировала, словно тонкий ледяной волос в безветренном пространстве – след был ещё жив, хоть и ослаблен. Он не стал терять времени.

Чтобы добраться до последнего укрытия старейшины, Андрею нужно было не просто знать её местоположение… Ему нужно было сломать ритуальную основу, через которую она черпала силу.

Это был реликварий духовного рода, место, созданное из переплетений проклятых жертв, запечатанных теней и осквернённых артефактов, в котором старейшина буквально жила внутри духа. То есть, тело могло быть где угодно, но сознание – в этом духовном гнезде. Он начал с выслеживания энергетических узлов, в которые стекалась её духовная активность. Через обратный импульс от той самой перехваченной тени Андрей вычислил центр зеркальной проекции. Это была пещера в горной расщелине, укрытая под завесой ночной магии и шепчущих духов.

И хотя он уже определил место, Андрей не пошёл туда в одиночку. Он прихватил Цзяолин – змею, которая после последнего прорыва стала не только сильнее, но и обладала способностью пожирать нестабильные духовные формы, что делало её идеальным хищником против призрачных существ.

В этот раз он снарядил себя на войну. На тело лёг плащ Святого, за спиной – копьё из звёздного металла, в поясных свитках – печати пространственного подрыва, за пазухой – артефактные ножи с символами подавления воли, на груди – живой амулет из чешуи Цзяолин, способный перенаправить смертельный удар.

Когда он, через день, всё же добрался до реликвария, тот выглядел как заражённая рана в теле горы. Стены были живыми, пульсирующими. На потолке висели иссушенные тела, растянутые в призрачных коконах. И многие из них были ещё… Живыми… Хотя это уже была не жизнь. Так как разум уже давно покинул эти останки. Их стон срывался в утробный шёпот, заставлявший даже волны воздуха дрожать.

Андрей разворачивал по кругу печати уничтожения, вшитые в зеркальные узлы. Они отражали структуру реликвария, и как только Андрей запустил ключевую цепочку, Цзяолин ударила в основание, вызвав цепную реакцию духовного обратного потока.

Проклятые артефакты взвыли. Пески жертвоприношений начали испаряться. Стены реликвария затряслись, как живая плоть, испытывающая агонию.

И когда последняя старейшина этой секты, которая действительно оказалась женщиной, попыталась всё же выйти из реликвария, чтобы спастись, Андрей уже был готов. Он заранее подготовил "обратный ритуал" – печать замкнутого отзвука, в котором сама попытка выхода становилась цепью, замыкающей дух на источнике. Это была тонкая ловушка на желания – как только старейшина попыталась передать часть своего сознания в призрачную форму, чтобы сбежать, цепь вырвала её в иллюзорное пространство, созданное самим Андреем. Он использовал собственные воспоминания и фрагменты памяти кости Падшего Бога, чтобы создать искажённую копию её прошлого, заманивая дух в иллюзию, где она верит, что сбежала.

На самом деле она лишь застряла в петле. Там, внутри этой ловушки, она металась – величественная, злая, но изолированная. Всё, что у неё осталось – это воспоминания, которые теперь медленно переписывались под волю Андрея.

Когда всё было кончено, реликварий рухнул внутрь самого себя. В этом месте разразился магический шторм – словно сама реальность отказывалась удерживать проклятие, лишившееся своей опоры. Земля обуглилась, небо потемнело, ветер понёс пепел мёртвой секты. Цзяолин, свернувшись кольцами, шептала кожей:

“Ненасытная… сильная была. Но теперь… тишина.”

Андрей некоторое время смотрел на руины. Он не радовался. Он просто вырезал опухоль, которую слишком долго игнорировали. А теперь… пора было разобраться, кто ещё связан с этой заразой. Место, где ранее пульсировал реликварий, теперь было безмолвно. Лишь на самой границе реальности, где ещё не успели рассеяться остатки обратного ритуала, витало нечто иное – пульсация застывшей в петле души, зажатой в искусственном пузыре иллюзии.

Андрей знал, что с этим нельзя медлить. Чем дольше дух находился в ловушке, тем быстрее он рассыпался в безликий шёпот. Он вырезал в воздухе пентаграмму доступа, используя обломок осквернённого нефрита, в котором ещё хранились частоты ментального следа Старейшины. Тонкая нить вытянулась из узла ловушки – серебристо-чёрная, влажная, будто кровоточащая.

– Память – ткань, но если знать, как её шить… – Тихо пробормотал он, касаясь нити кончиками пальцев.

Это была иллюзия, сотканная из боли. Он это понял, когда сам вошёл в ловушку духа, как в холодную воду. Вокруг раскинулась копия зала собраний секты Нефритовой Луны, в идеальном состоянии. Даже благовония медленно тлели. На высоком троне восседала сама Старейшина, с лицом молодой девушки, но с глазами, в которых отражались столетия. И сейчас она говорила. Сама с собой. Она давала указания теням, которых не существовало. Она строила планы. Андрей не стал вмешиваться. Он слушал. Он запоминал и вшивал в плетения зеркал каждый фрагмент:

– Узел под Гнездом Чернильного Лотоса… замедлить рост духа, привязать к алтарю через сосуды страха…

– Сады Сухой крови, старый монастырь в горах… пробитые линии… хорошие жертвы там были…

– И ещё… к востоку от Реки Семи Стонов. Осталась лишь треть, но дух-проводник жив. Через него ещё можно собрать обрывки веры…

Андрей осторожно вынул каждую формулу, слово, эмоцию – и переплёл их в карте теней. То, что раньше было лишь зыбкими намёками, теперь обретало структуру. Он видел всю цепочку логова. От разрушенного ритуального узла – к двум резервным местам, где всё ещё могли скрываться выжившие или продолжатели дела этой проклятой секты.

Но на этом он не остановился. Он расщепил иллюзию до кристаллов. В каждом фрагменте зала, в каждом движении фантомных учеников, были остаточные тени прошлого. Ведь он старался смотреть глубже, чем враг ожидает… И он увидел, что был ещё третий алтарь, скрытый не на физическом уровне, а в умах и страхах – среди детей, рождённых в подчинении этой секте, обученных с младенчества, и распылённых по другим сектам как шпионы и сосуды.

Это была отложенная угроза. И когда Андрей это понял, то сразу же замер на месте, а его сердце замедлилось. Теперь он знал, что настоящая опасность была отнюдь не в ритуалах. А в людях, которые считали эти ритуалы нормой.

Когда он вышел из ловушки, Цзяолин уже зарылась кольцами в руины и выдавливала из камня вкрапления духовой энергии, жадно всасывая остатки страха и агонии.

Андрей начал тщательно осматривать пепел реликвария. Именно так он нашёл обломки сосудов с выжженной печатью страдания – ядро ритуала. Несколько сосудов с застывшей чёрной кровью – скорее всего, концентрат "духовных выделений". Артефактную маску – половину лика, который, по его ощущениям, служил ключом к связи между логовами. А также – клочок пергамента, в котором тонким почерком была указана фраза:

“Под скалой без корней, в месте, где умирают тени. Жди указания через седьмой круг.”

Заключение Андрей забрал всё, даже пепел, даже истёртые символы с камней.

– Ни капли не оставлять… ни памяти, ни следа.

Он снова надел маску Пустого Лика. И обратился к городу спиной. Дальше путь лежал на восток, к тому самому Гнезду Чернильного Лотоса, которое теперь внезапно стало ближайшей зацепкой.