Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

– Князь! Тут к вам человек – Харт отвлек меня от разглядывания трупов.

Немолодой мужчина, с сединой на висках. Одет в темный плащ, лицо покрыто сажей. Или специально он так себя замаскировал?. В руках он держал маленький, светящийся амулет, который мерцал еле видным синим светом, словно маленький огонёк в кромешной тьме. Магия воды. Но очень слабенькая.

– Князь Тиссен? – его голос был хриплым, едва слышным, но в нем прозвучала отчетливая нотка облегчения. – Я от лорда Фридриха. Смог пробраться через восточную стену, пока твари Аша вас штурмовали.

– Говори! – внутри меня начал разгораться такой же огонек надежды, как и в амулете.

– Объединенная армия княжеств на подходе. Сутки, может двое.

– Сколько их? – мой голос был едва слышен.

– Десять тысяч, князь! Пехота, гномы, немного конницы. Боевые маги. Хотя какая сейчас от них польза…

Я закрыл глаза, вдыхая морозный, но теперь уже очищенный воздух. Десятки тысяч. Несколько дней. Надежда. Я открыл глаза. Вокруг меня были мои люди – уставшие, раненые, но не сломленные. И теперь у них была причина держаться. У нас был шанс.

Я посмотрел на восток, туда, где за горизонтом, за пеленой пепла, шла наша армия. Теперь мы точно выстоим!

Глава 13

Вертан дышал тяжело, словно раненый зверь. Его рваное дыхание вырывалось из закопченных труб, смешиваясь с едким запахом пепла. Стены города, некогда гордые и неприступные, теперь казались изъеденными изнутри. Их камень почернел, а воздух вокруг был густым, вязким, словно патока, пропитанная отчаянием. Зима, пришедшая внезапно, словно ледяной удар, лишь усугубила наше положение. Мороз сковал улицы, превратил каждую лужу в хрупкий щит из льда. Крыши домов покрыл тонкой, серебристой изморозью, которая таяла под тусклым светом бледного, едва проглядывающего солнца.

Голод. Это слово не произносили вслух, но оно продолжало висеть в воздухе, словно проклятие, проникая в каждый дом, в каждую семью. Я видел его в глазах людей, впалых и потухших, в их медленных движениях, в дрожащих руках, протянутых за мизерными пайками. Порции еды сократили до предела, и даже эти крохи давались с трудом. Мы резали лошадей, что пали от болезней и холода, варили отвары из сушеных трав, пытались найти хоть что-то съедобное в разрушенных кварталах. Но запасы таяли, как снег под весенним солнцем, и каждый день приближал нас к краю бездны.

На стенах стояли изможденные стражники, кутаясь в тонкие плащи, их лица были бледными, а дыхание вырывалось изо рта клубами пара. Обморожения стали привычным делом, и целители, Марта и ее помощники, работали без устали, отрезая черные пальцы и залечивая обмороженные конечности. Они использовали последние запасы целебных трав. Я знал, что скоро и этого не останется. Мы ждали. Ждали Фридриха, ждали подкреплений, ждали чуда. Но с каждым днем вера в чудо угасала, сменяясь тупым, безысходным отчаянием.

Аш не штурмовал нас, он избрал новую тактику. Куда более коварную и выматывающую. Каждую ночь, едва город погружался в тревожный сон, с неба, из плотной пепельной мглы, пикировали Серокрылы. Не сотнями, как раньше, а мелкими, незаметными группами – по пять, по десять особей. Их целью были не стены, не укрепления, а жилые дома, соломенные крыши. Они в закрытых горшках несли с собой не огонь, а какую-то вязкую, горячую смолу, которая вспыхивала при соприкосновении с воздухом, разбрасывая вокруг искры, способные поджечь любое сухое дерево.

Начиналась новая изнурительная борьба с пожарами. Сторожевые колокола били тревогу, люди высыпали на улицы, в панике таща ведра с водой, пытаясь потушить очаги возгорания. На крышах, в темноте, прятались наши лучники и расчеты скорпионов. Их глаза привыкли к ночной мгле, и они высматривали черные силуэты, стремясь сбить их прежде, чем те успеют сбросить свою смертоносную ношу. Каждая такая ночь была адом. Крик, грохот, запах гари, судорожные попытки потушить пламя, которое, казалось, всегда находило новую жертву. Мы отбивались, тушили, но усталость накапливалась, истощая наши силы, медленно, но верно ломая наш дух.

Я проводил эти ночи на стенах, вглядываясь в черное небо, пытаясь угадать направление следующего удара. Харт, Велес, Первес – все мы были тенями самих себя, но никто не смел отступить. Мы были последней надеждой Вертана, и я чувствовал эту тяжесть на своих плечах. Голод, холод, болезни, постоянные ночные атаки – все это было частью одного, большого плана Аша. Он не хотел взять город силой. Он хотел, чтобы мы сломались, чтобы мы сдались.

Фридрих задерживался. Его гонцы, редкие и изможденные, приносили вести о трудностях пути: глубокие снега, заваленные дороги, обморожения. Десять тысяч человек, что он вел, двигались медленно, слишком медленно. А у нас не осталось ни дня, ни часа.

И вот, одним утром, когда небо на востоке едва начало бледнеть, обещая новый, такой же серый и безнадежный день, я поднялся на стену. Пронизывающий ветер рвал мой плащ, и тонкая струйка снежной пыли вихрем проносилась по зубцам. Внутри меня не было ни надежды, ни отчаяния – лишь тупая, всепоглощающая усталость. Я вгляделся в сторону лагеря Аша, туда, где за многие мили от нас должны были гореть тысячи костров, обозначающих его армию. Должны были быть видны темные силуэты Адских крепостей, Обсидиановых Колоссов.

Но их не было.

Пустота.

Полная, абсолютная пустота. Над равниной, где еще вчера горели тысячи костров, стояла тревожная тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра. Только вчера я видел там десятки тысяч тварей. А теперь их не было.

Я потер глаза, пытаясь убедиться, что это не сон, не очередное видение, порожденное усталостью. Нет. Лагерь Аша исчез. Он снял осаду. И ушел.

Первым это заметил один из дозорных. Его хриплый, полный недоверия крик прорезал утреннюю тишину:

– Князь! Их нет! Демонов нет!

Слова разнеслись по стене, подхватываемые другими стражниками, и вскоре по всему городу раздался нарастающий гул. Люди, изможденные, голодные, с трудом поверившие своим ушам, начали высыпать на улицы. Их лица, до этого серые и потухшие, теперь озарялись каким-то диким, неистовым ликованием. Сначала робкие, потом все более громкие крики «Победа! Мы выстояли!» слились в один, торжествующий хор. Люди обнимались, плакали, смеялись, их тела, до этого вялые и безжизненные, теперь наполнялись новой, удивительной силой.

А еще был всеобщий клич. «Тиссен!».

Я стоял на стене, глядя на это безумное, ошеломительное ликование, и чувствовал, как внутри меня медленно поднимается волна облегчения, смешанная с усталостью. Аш не сдался просто так. Он ушел, потому что понял, что здесь, в Вертане, ему не сломить нас. Это была победа. Большая, ошеломительная. Но лишь временная.

– Открыть ворота! – крикнул я, мой голос был хриплым, но твердым. – Разведчикам проверить лагерь!

Едва ворота распахнулись, как на равнину поскакали разведчики. Солдаты и ополченцы, вооруженные копьями и баграми, шли следом, готовые к любой опасности, но кроме обгорелых костров и разбросанных доспехов, они не нашли ничего. Демон исчез, словно призрак.

Не успело утихнуть ликование, как с востока, по заснеженной дороге, показалась новая колонна. Сначала едва различимая в утренней дымке, потом все более четкая. Это были войска Фридриха. Десять тысяч человек, изможденные долгим путем, но гордо несущие свои знамена. Мой дядюшка, высокий и статный, ехал впереди. Его лицо было серьезным, но в глазах горел огонь решимости. Его приветствовали еще более громкими криками. Вертан наконец-то получил подкрепление.

– Йен! – крикнул Фридрих, спрыгивая с коня и протягивая мне руку. Его рукопожатие было крепким, уверенным. – Ты жив!

Я кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Его приход был как глоток свежего воздуха, как обещание новой жизни.

Но не успели мы обменяться и парой слов, как на горизонте показалось еще одно войско. С севера, из-за холмов, показалась колонна, совсем не похожая на воинство Фридриха. Это были эльфы.

Их было не так много, как я ожидал, всего около двух тысяч, но каждый из них был воплощением грации и смертоносности. Они двигались бесшумно, словно тени. Их легкие доспехи из посеребренной стали, сливались с заснеженными деревьями. Лица Перворожденных были строгими, холодными. Они несли длинные луки из гибкого тиса, тонкие, изогнутые клинки, и их движения были точными, выверенными, словно танец. Они не были одеты в меха или толстые плащи, как наши люди, но их тела, казалось, не чувствовали холода. Их кожа была бледной, почти прозрачной. Они несли с собой прохладу леса, спокойствие древних деревьев и смертоносность дикого зверя.

Во главе войска на лошади ехал статный эльфийский военачальник. Высокий, с серебристыми волосами, заплетенными в сложную косу, и глазами цвета зимнего неба. Его лицо было изрезано тонкими, едва заметными морщинами, но они не старили его, а придавали ему еще больше мудрости и суровости. Он был одет в доспех, сплетенный из темного, почти черного дерева и тонких пластин из лунного серебра. На поясе у него висел тонкий, изогнутый меч, клинок которого светился тусклым, зеленоватым светом, а на спине – огромный, резной лук, покрытый древними рунами.

– Князь Тиссен, – его голос был низким и глубоким. – Меня зовут Элдорн Светозарный. Королева Лилея отправила меня на помощь. Мы пришли, как и обещали.

– Мы пришли вовремя, – ответил я. – Аш только что снял осаду. И теперь мы можем преследовать его.

Приход эльфов, таких разных, таких чуждых, был еще одним знаком того, что мир еще не сдался.

Не успели мы договорить, как Харт подошел ко мне, его лицо было серьезным.

– Князь, – сказал он, – разведчики доложили. Аш ушел на восток, к Озеру Скорби. Он оставил за собой следы – преследовать будет легко.

Я нахмурился. Озеро Скорби. Это было одно из древних мест Силы, но его энергии были искажены, осквернены. Что задумал демон?

* * *

Военный совет проходил в парадном зале замка, который еще недавно был свидетелем трусливого пира фесской аристократии. Теперь здесь царила атмосфера напряженной, почти осязаемой решимости. За столом, заваленным картами, сидели я, Фридрих, Харт, Велес, Первес, канцлер Вильям, и, конечно же, эльфийский генерал Элдорн Светозарный. Его присутствие, спокойный, невозмутимый взгляд, действовали на всех успокаивающе.

– Итак, – начал я, обводя всех взглядом, – Аш отступил. Это победа. Но не окончательная. Он ушел на восток, к Озеру Скорби. Мы можем преследовать его.

Первым слово взял Фридрих. Его лицо было изможденным, но в глазах горел огонь.

– Я за преследование, Йен. Мои люди устали, но их дух высок. Мы прошли долгий путь, чтобы встретиться с врагом, а не сидеть за стенами. Если Аш ослаблен, если он отступает, мы должны ударить! Это наш шанс!

Велес, начальник гарнизона Вертана, кивнул. Его шрамы на лице казались еще глубже.

– Согласен с Его Светлостью. Вертанцы видели, как мы победили демона. Теперь они хотят продолжения. Аш не ожидает, что мы пойдем за ним. Удар в спину всегда самый болезненный.

Но канцлер Вильям, тяжело вздыхая, поспешил возразить. Его голос был тонким, но настойчивым.

– Это безумие! Ваша светлость! Мы едва оправились от осады! Город голодает, люди измождены. Наши войска… их даже с эльфами и эскельцами меньше, чем армия Аша! Нас всего тридцать тысяч. А у демона, по нашим сведениям, вдвое больше, если не больше. Мы должны остаться в Вертане, закрепиться. Дождаться подкрепления от островных магов, гномов, других княжеств. Тогда у нас будет численное преимущество!

– Подкрепления? – я не сдержался, в моем голосе прозвучала горечь. – От кого? От острова? Вергелиус не сдвинется с места, пока не поймет, что победа гарантирована. Он уже предал нас однажды. А теперь, когда мир тонет в пепле, когда магия почти исчезла, он скорее всего, готовит флот, чтобы сбежать на другой континент. Мы будем ждать его до конца времен. А гномы? Они не торопятся, тоже выжидают. Сколько мы будем ждать? Месяц? Два? Пока Аш восстановит силы? Пока он снова не соберет свою армию?

– Но у нас нет выбора! – Вильям повысил голос, его лицо покраснело. – Мы не можем идти на такой риск! Морозы и голод уничтожат армию быстрее Аша.

– Риск есть всегда, канцлер, – ответил Элдорн Светозарный, его голос был спокойным, но в нем прозвучала стальная нотка. – Но ждать, пока враг восстановится, – это не риск, это самоубийство. Наши леса умирают, князь Тиссен. Эльфийская магия угасает. Мы не можем ждать. Нам нужна победа. Сейчас.

Его слова были весомыми. Они подтверждали мои собственные мысли. Ждать – значит проиграть.

Харт, обычно молчаливый, поднял голову.

– Князь, у нас есть возможность ударить. Армия Аша наверняка ослабла, я не знаю, как он смог забрать крепости, но их осталось мало – всего пять штук. И они не могут быстро двигаться по снегу. Их Серокрылы будут бесполезны в метель. Это наш шанс.

Я посмотрел на карты. На них был нанесен путь к Озеру Скорби, петляющий через заснеженные холмы и леса. Зима была нашим союзником, но и нашим врагом.

– Хорошо, – сказал я, принимая окончательное решение. Мой голос прозвучал твердо, без тени сомнения. – Готовимся к преследованию. Выступаем на рассвете.

Вильям хотел что-то возразить, но я прервал его жестом.

– Канцлер, вы остаетесь в Вертане. Ваша задача – поддерживать порядок, следить за запасами, и, если вдруг придут те самые подкрепления, – я усмехнулся, – направить их следом за нами.

Вильям опустил глаза, понимая, что его протесты бесполезны.

– Фридрих, – обратился я к дядюшке, – твои люди пойдут в авангарде. Элдорн, твои эльфы – фланги, разведка. Наши воины, Велес, Первес, Харт, – центр. Мы должны двигаться быстро.

* * *

На рассвете следующего дня, когда первые бледные лучи солнца едва коснулись заснеженных крыш Вертана, наша армия вышла из ворот. Всего тридцать тысяч человек, против вдвое, а то и втрое больших сил Аша. Но мы несли в себе дух победы, которая только что вырвали у демона. Городские ворота, до этого бывшие символом осады, теперь распахнулись, словно давая нам благословение на этот отчаянный марш.

Нас провожало все население столицы. Люди стояли вдоль улиц, махалли нам руками. Лица были полны надежд. Осада снята, Фридрих привез с собой продовольствие… Немного, но это лучше, чем ничего. Чего бы не радоваться?

Увы, зимняя дорога оказалась куда более суровой, чем мы ожидали. Снег, выпавший накануне, был глубоким, достигал колен, а местами, в низинах, доходил до пояса. Лошади с трудом пробивались сквозь снежные завалы, их дыхание вырывалось клубами пара, а копыта скользили по обледенелым тропам. Наши люди, многие из которых не имели хорошей теплой одежды, кутались в тонкие плащи, их лица синели от холода, а пальцы и уши быстро обмораживались. Целители Марты работали без устали, но даже их сил не хватало, чтобы спасти всех. Каждый день мы теряли людей от обморожений, простуд и болезней, которые, казалось, цеплялись за каждого ослабленного воина.

Земли, через которые мы шли, были разорены. Пустые, обгорелые деревни – дома и овины были сожжены Ашем еще до осады Вертана. Поля, покрытые черным пеплом, теперь были занесены снегом, скрывая под собой мертвую, бесплодную землю. Еды снова не хватало. Мы шли на скудных пайках, делили каждую крошку, но голод был нашим постоянным спутником. Лошади, не выдерживая тягот пути, падали. Их мясо шло на пропитание, но даже этого было недостаточно.

Эльфы, привыкшие к лесной жизни, двигались быстрее. Их легкие тела, казалось, не чувствовали снега, шаги были бесшумными. Они шли впереди, разведывая путь. Их стрелы, казалось, никогда не летели мимо, сбивая с деревьев редких птиц, мясо которых было для нас настоящим пиром. Но даже они, казалось, страдали от холода, их обычно невозмутимые лица были напряженными, а глаза – сосредоточенными.

Аш оставил за собой «хвост». Мелкие, но коварные засады Темных нападали на нас из-за каждого сугроба, из-за каждого поворота дороги. Это были небольшие отряды Пепельных Рыцарей, иногда сопровождаемые Чревоглотцами, которые, казалось, не чувствовали холода. Они нападали внезапно, стараясь нанести максимально быстрый и болезненный удар, а затем исчезнуть в снежной мгле, растворяясь в белом безмолвии.

Мы сражались. Короткие, яростные стычки, в которых мы теряли людей, но не сдавались. Мой Ас-Урум пел свою песнь смерти, прорубая путь через обугленные доспехи, сквозь ледяной ветер, сквозь нарастающую усталость. Я знал, что это только начало. Что Аш, скорее всего, ведет нас в ловушку, к Озеру Скорби, туда, где его силы могут восстановиться. Но выбора не было. Мы должны были идти вперед.

Я шел впереди, чувствуя, как холод проникает в мои кости, как легкие горят от каждого вдоха. Вокруг меня было лишь белое безмолвие, нарушаемое скрипом снега под ногами, звоном оружия и редкими, хриплыми криками. Где-то впереди, за заснеженными холмами, ждало Озеро Скорби, и я знал, что там нас ждет новая битва. Битва, которая может стать последней.

Глава 14

Лагерь, разбитый на заснеженной равнине, был лишь временным убежищем от неумолимого холода и подступающего мрака. Каждая стоянка сливалась с предыдущей в однообразную череду изнурительных переходов. Каждая ночь была лишь коротким перерывом перед очередным броском сквозь снег и ледяной ветер. Воздух, хотя и очищенный теперь от удушающего пепла благодаря неустанным порывам зимних вихрей, все еще сохранял отголоски едкого, металлического запаха горелой земли. Я лежал на своем походном ложе, прикрытый мехами, которые едва ли спасали от пронизывающего холода, просачивавшегося сквозь тонкое дно в самую суть костей. Снаружи, мерный хруст сапог часового по снегу служил единственным монотонным аккомпанементом к далекому, заунывному вою волка. Кто знает, может быть, то был лишь ветер, имитирующий хищный клич.

Сон для меня давно уже стал редкой и неглубокой роскошью. Его скудные часы были наполнены тенями павших товарищей и нескончаемым бременем мира, балансирующего на краю гибели. Даже присутствие Марты, ее тепло и ровное дыхание служили лишь хрупким якорем в бушующем шторме отчаяния. Даже оно не приносило истинного покоя – особенно, когда девушка уходила на обход полевого госпиталя, что шел за нашей армии.

Тревоги полководца разъедали меня изнутри, лишая иллюзии мира. Я чувствовал себя измотанным, не только физически – от бесконечных переходов сквозь снежные заносы и промерзшие перевалы, – но и духовно, глубокой, костной усталостью от тяжести решений, горечи потерь и постоянного, грызущего страха перед неминуемым провалом.

Мои глаза были закрыты, но истинная тьма не наступала. Вместо нее перед внутренним взором мелькал калейдоскоп лиц: решительное, иссеченное ветром лицо Харта, тихая мощь Фридриха, тревожные, проницательные глаза Марция. Каждый из них нес на себе отпечаток этой войны, безмолвное свидетельство ее неимоверной цены. Моя собственная рука, покоившаяся на эфесе Ас-Урума, казалась необычайно тяжелой, почти чужой. Меч, обычно являющийся таким утешительным продолжением моей воли, теперь едва заметно пульсировал. Низкое вибрато намекало на глубокое беспокойство, резонирующее с чем-то незримым и зловещим. Я списал это на свои издерганные нервы, фантомные ощущения перенапряженных чувств.

Тлеющие угли в маленькой жаровне, установленной в центре шатра, отбрасывали пляшущие тени, которые вытягивались и сжимались, превращая обыденные предметы в чудовищные образы. Стопка карт становилась искореженным лицом, груда припасов – скрюченным зверем. Звуки снаружи были приглушены, но усиливались гнетущей тишиной ночи. Лошадь тихо фыркнула вдалеке, звук естественной тревоги, не сигнала опасности. Шорох полога палатки, смена караульного – все казалось обыденным.

Затем произошло едва уловимое изменение. Звук, который был совершенно необычным. Это был слабый, почти неслышный скрежет, слишком точный для ветра, слишком обдуманный для случайно упавшей ветки. Он был быстро заглушен, умело подавлен, но все же запечатлелся глубоко в сознании. Мои глаза резко распахнулись, и мир словно обострился, тени углубились, тишина стала тяжелее, напряженнее.

Моя рука инстинктивно сжалась на Ас-Уруме. Меч, словно отвечая на невысказанный приказ, снова пульсировал, сильнее, настойчивее. Он вибрировал в моей хватке, почти выскальзывая из ножен. Затем, с едва слышным, почти музыкальным *шшииинь*, он выпрыгнул из них, пронесся по воздуху и с обнадеживающей тяжестью лег в мою протянутую руку. Его серебристое лезвие, обычно тусклое в сумерках, теперь излучало слабое, эфирное сияние, достаточное, чтобы обрисовать вход в шатер, теперь слегка приоткрытый.

Тень отделилась от глубокой темноты за пологом шатра. Не просто силуэт, что-то инфернальное, адское. Она скользнула внутрь, двигаясь с пугающей плавностью, подобно жидкой тьме, принявшей очертания. Полог шатра бесшумно опустился на место. Это существо, кем бы оно ни было, было мастером бесшумного проникновения.

Мое дыхание перехватило, не от страха, но от чистой, тревожной чужеродности существа передо мной. Оно было высоким, неимоверно худощавым. Его силуэт вытянутым и угловатым, почти насекомоподобным в своих пропорциях. Мельчайшие, почти незаметные грани на его поверхности ловили и преломляли свечение жаровни, создавая иллюзию микроскопических, смещающихся темных чешуек. Его голова была маленькой, овальной, без видимого носа или ушей. Два глаза горели, как искорки расплавленного изумруда, холодные и абсолютно лишенные чего-либо, напоминающего тепло или человечность. За спиной, плотно сложенные, едва различимые на фоне темной фигуры, виднелись две пары тонких, перепончатых крыльев, подобных крыльям чудовищной летучей мыши, но я ощущал остаточное дрожание смещенного воздуха.

Оно двигалось с хищной грацией, каждый шаг был невообразимо бесшумным, его многопалые руки – по четыре пальца, каждый с острым, темным когтем – были слегка вытянуты. На нем не было доспехов, только минималистичная упряжь из темных кожаных ремней, которая, казалось, сливалась с его обсидиановой кожей. С его бедер свисала коллекция коротких, зловеще выглядящих клинков. Это был не простой убийца. Это было нечто, выкованное в глубинах инферно Аша, создание чистой, просчитанной до мелочей разрушительности. Его присутствие излучало леденящий, неестественный холод, который проникал в самые волокна шатра, несмотря на тепло жаровни.

Оно остановилось примерно в пяти шагах от моего ложа. Его изумрудные глаза с тревожной интенсивностью уставились на меня. В этих движениях не было ни колебаний, ни лишних жестов. Оно знало свою цель и мое положение. Его тонкие, бескровные губы не шевелились, но я услышал голос, сухой, хриплый шепот, который, казалось, звучал прямо в моем сознании: – Свет умрет вместе с тобой, князь.

Я оттолкнулся от ложа, Ас-Урум был поднят для защиты. Меч казался странно легким, порывистым, почти частью моей руки. Убийца прыгнул, став размытым пятном обсидиана. Его скорость была ужасающей, намного превосходящей человеческую. Одна из его рук, размытое пятно с черным клинком, рубанула туда, где я был мгновение назад, разорвав тяжелые меха моего ложа со звуком рвущегося шелка. Я инстинктивно парировал Ас-Урумом, серебряное лезвие запело, встретившись с острыми, как бритва, мечом убийцы. Пронзительный, металлический визг разрезал воздух, отдаваясь эхом в ограниченном пространстве шатра.

Убийца отпрянул, его изумрудные глаза расширились. Он не ожидал сопротивления, тем более оружия, способного причинить ему вред. Оно снова двинулось, обрушив град ударов, жуткий танец смерти – в руках у него появился второй клинок. Вжик, вжик, уноси готовенького. Я только успевал парировать и уворачиваться. Даже крикнуть «Тревога» не было времени.

Я встречал каждую атаку поющим клинком Ас-Урума. Меч, наполненный моей магией, был продолжением моей воли, реагируя на каждое изменение равновесия, каждый тонкий обманный маневр. Убийца был быстрым, невероятно быстрым, извиваясь и выгибаясь таким образом, что это противоречило естественной анатомии. Казалось, у него не было костей, не было фиксированных суставов, лишь взаимосвязанная масса сверхъестественных мышц и затвердевшего панциря. Я чувствовал порыв его ударов, леденящую ауру его темной магии, но Ас-Урум держал его на расстоянии. Его серебряное свечение обжигало обсидиановую кожу везде, где оно соприкасалось. Каждый парирование, каждый блок, посылал неприятную ударную волну по моей руке, но меч держался крепко, его врожденная магия была мощным противовесом инфернальной природе убийцы.

Это был отчаянный, ограниченный бой. Палатка была слишком мала для широких, размашистых атак, вынуждая нас обоих к смертоносному, «танцу» на близком расстоянии. Жаровня, опрокинутая в начальном столкновении, отбрасывала беспорядочный, искаженный свет, что затрудняло отслеживание ошеломляющей скорости убийцы. Но Ас-Урум вел меня, его рукоять была теплой в моей руке, его клинок искал бреши в неестественной защите убийцы.

Быстрая обманка, внезапный выпад сбоку от убийцы. Это было движение, которое я едва не пропустил. Его тело вытянулось, став темной линией на фоне полога. Я повернулся, направив Ас-Урум по отчаянной дуге. Клинок встретил что-то твердое, не панцирь, а предплечье убийцы, которое оно подставило для защиты. Раздался тошнотворный *хруст* эхом по палатке, за которым последовал еще один металлический визг убийцы. Его рука повисла под неестественным углом, почти перерубленная.

Но даже с покалеченной конечностью оно было неумолимым. Когда я оправился от удара, его другая рука, невероятно быстрая, метнулась ко мне. Короткий, зловеще зазубренный клинок, черный как ночь и пульсирующий болезненно-зеленым свечением, ударил мне в бок. Я почти увернулся. Но именно, что почти. Меня все-таки задели.

Я почувствовал жгучую боль, холодное, влажное проникновение чуть ниже ребер. Я задохнулся, воздух выбило из легких, но адреналин битвы все еще бушевал во мне. Мой разум зарегистрировал немедленный, распространяющийся холод от раны, ощущение гораздо холоднее обычной стали. Яд.

Но убийца совершил фатальную ошибку. Его минутная оплошность в защите, его сосредоточенность на нанесении раны, оставила его уязвимым. С первобытным ревом, рожденным болью и яростью, я опустил Ас-Урум в разрушительной дуге обеими руками. Серебряное лезвие, насыщенное последней искрой моей отчаянной силы, рассекло торс убийцы от плеча до бедра.

Не было ни крови, ни потока плоти. Вместо этого из него вырвался фонтан черной пыли, смешанной с мерцающими обсидиановыми хлопьями и странным, кристаллическим светом. Тело убийцы, разделенное на две части, рухнуло со звуком разбивающегося стекла, растворяясь в груде дымящегося пепла и сверкающих фрагментов, которые быстро исчезли в никуда.

Наступившая звенящая тишина была оглушительной, прерываемой лишь моим собственным прерывистым дыханием и бешеным стуком сердца. Холод, начавшийся в боку, быстро распространялся, оцепенение, ползущее от точки входа. Мое зрение затуманилось, внутренности шатра качнулись, словно их настиг далекий шквал. Я споткнулся, сжимая рукоять кинжала, пытаясь вытащить его, но мои пальцы онемели, не отзывались.

Снаружи лагерь был все еще тих, слишком тих. Часовые… тот начальный скрежет. Тварь убила часовых⁇

– Тревога! – прохрипел я, вставая на колени. Еще один, более громкий крик – Тревога!!

Затем тишина взорвалась. Лагерь проснулся. Мои уши уловили быстрый топот сапог по снегу, крики Харта, лихорадочные вопросы.

Полог шатра распахнулся, впуская вихрь снега и встревоженные лица моей стражи. Харт был первым, его глаза широко распахнулись от тревоги, за ним последовали Велес, Первес и пара человек из личной свиты. Их взгляды окинули шатер, задержавшись на рассыпающейся груде пепла, где только что был убийца, затем на мне, все еще сжимающем Ас-Урум, с порезом на боку, из которого сочилась даже не кровь, а что-то зеленое.

– Князь! – Харт бросился вперед, опускаясь на колени рядом со мной. – Что случилось⁈

Я попытался говорить, но язык был толстым, тяжелым, словно свинцовым. Волна головокружения накатила на меня, и мои колени подогнулись. Я осел на Харта, моя хватка на Ас-Уруме ослабла. Мир начал вращаться, цвета блекли, сливаясь в мутную серую пелену.

– Он… он ранил меня… – Мне удалось прошептать, мой голос был едва слышным хрипом. Мое тело казалось тяжелым, невероятно тяжелым, погружающимся в холодную бездну. Яд клинка, казалось, усилился, вгрызаясь глубже в мою плоть. Жгучая боль, холоднее льда, начала распространяться от раны, пронизывая мои вены, поглощая меня.

После всех битв, всех трудностей, быть поверженным бесшумным убийцей и отравленным клинком в собственном шатре… Горькая ирония.

Затем я увидел Марту. Расталкивая всех, девушка бросилась на колени передо мной. Какая же она бледная, исхудавшая…

– Отступите! – приказала она, ее голос был на удивление сильным, прорезая нарастающую панику в шатре. – Мне нужна вода! Чистая вода!

Стражник бросился вперед с флягой. Марта схватила ее, поливая рану струей воды. Та зашипела, коснувшись отравленной кожи, испарившись почти мгновенно, оставив после себя слабый, едкий дым.

Затем она сделала что-то поистине отчаянное, что-то, что вызвало вздох сквозь собравшихся мужчин. Она склонила голову, ее рот нашел рану на моем боку. Я почувствовал резкое, всасывающее давление. Она сплюнула, струя черной, вязкой жидкости попала на меха, зашипев при контакте. Снова. И снова. Ее тело содрогалось при каждом выплевывании, но она продолжала.

Мир отступал, уносимый невидимым течением. Мои конечности были онемевшими, тяжелыми, сердце – вялым, затихающим барабаном в груди. Я умирал. Холод, начавшийся в боку, теперь объял все мое существо, сокрушающее, удушающее объятие. Я чувствовал, как падаю, спиралью вниз в бесконечную бездну, последние остатки сознания мерцали, как угасающая свеча.

* * *

Затем пустота уступила свету. Не резкому, беспощадному солнечному свету, и не пляшущим теням жаровни, но мягкому, эфирному свечению, исходящему отовсюду и ниоткуда. Я больше не чувствовал холода, не испытывал боли, лишь парил, бестелесное сознание в царстве мерцающих, изменчивых оттенков.

И тут он появился. Олаф. Он стоял передо мной, не как терзаемый фантом из сна, навеянного Ашем, но таким, каким я его помнил: сильным, решительным, его седая борода обрамляла лицо, испещренное мудростью бесчисленных битв. Его рука покоилась на эфесе двуручного меча. Глаза, обычно суровые, теперь источали глубокую, почти отеческую теплоту.

– Йен, – его голос был глубоким рокотом, подобным далекому грому, но при этом наполненным удивительной нежностью. – Ты всегда был слишком упрямым. Но это твое упрямство спасало тебя не раз, князь. И сейчас оно тебе послужит.