Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Иван Шаман,Павел Смородин,Сергей Измайлов,Тимофей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 340 страниц)

Глава 11

Старший инспектор Камаль медленно шел по коридору своего родного девятого участка и периодически ловил на себе непонятные взгляды коллег. Такие же Йона получал только в очереди за ветеранским пособием. Эдакая смесь жалости и стыда. Тогда, сразу после ранения и увольнения по инвалидности, он особенно остро и болезненно воспринимал подобные вещи. Сейчас же, десять лет спустя, такое поведение больше бесило.

Инспектор вошел в свой кабинет, быстро снял верхнюю одежду и встал напротив стола Марианны.

Девчонка, как обычно, сидела, заваленная бумагами.

Рабочее место ее представляло собой настоящий кошмар для любого сторонника порядка и грамотной организации труда. Документы занимали практически все свободное место, лежали высокими стопками и порой заметно кренились, угрожая свалиться кому-то на голову и перемешаться на хрен. Д'Алтон, ставшая самым молодым офицером полиции в должности инспектора, похоже от этого вообще не страдала.

То ли девушку успокаивала ее абсолютная память, то ли полторы минуты клинической смерти на хирургическом столе. За последний год она словно заматерела, превратившись из гадкого утенка, которым казалась еще год назад, не в лебедя, а в огромного ворона, способного выклевать глаза любому достаточно тупому существу, решившему нарваться.

Такое преображение за год с лишним выглядело весьма впечатляющим. Слегка пугающим, но очень впечатляющим.

– Так, Куколка, – произнес Камаль спокойно, – взгляни на меня и скажи, что не так. Ширинка расстегнута или носки разные?

– Все с тобой нормально, кроме того, что для начала нужно здороваться, – не отрываясь от бумаг, произнесла девушка. Голос ее казался сейчас максимально сосредоточенным и спокойным.

– Привет. Довольна? Ну а теперь давай-ка ты оторвешься и скажешь, какого черта на меня все смотрят так, будто я болен раком и все об этом знают, кроме меня.

Девушка оторвалась от листка с плохо отпечатанным на машинке текстом и уставилась на него. Взгляд ее разом стал подозрительным и недоверчивым.

– Ты «Криминал» за сегодня, что ли, не видел?

В ответ Йона только покачал головой и пояснил:

– Нет. Я вообще криминальных газет не читаю. Мне этого дерьма и на работе хватает. Еще мне дома за завтраком о таком думать.

– Прямо на первой странице.

– Говорю же, – Камаль плюхнулся в свое кресло и прислонил трость к столу, – я вообще не читаю про криминал – ни книги, ни газеты, ни комиксы. Только Ирму, и то по старой привычке.

– Ну, тогда понятно, что ты такой спокойный. Тебе абсолютно точно не надо это дерьмо читать. Расстроишься или чего хуже.

В ответ старший инспектор только хмыкнул:

– Чего «хуже»? Черт, Мари, после такого роскошного анонса я просто не могу устоять. Давай-ка сюда эту хрень.

– Йона! – Д'Алтон мысленно прокляла себя за то, что сказала лишнего, и попыталась остановить его. – Просто забудь, не надо это читать.

– Дай ее сюда!

– Черт. – Девушка достала из мусорного ведра смятую газету и протянула через стол. – Только обещай, что не будешь делать глупостей.

Инспектор развернул номер и увидел собственный портрет под заголовком: «Герой? Правдивая история старшего инспектора Йоны Камаля». Рука сама собой сжалась в кулак. Что же, Ланн его предупреждал о чем-то таком. Вот только инспектор думал, что ударит семейство Дуарте не так быстро.

Похоже, ему сегодня публично объявили войну на истребление.

– Ничего не буду обещать, пока не прочту, – произнес Йона каким-то механическим голосом.

С первых строк автор статьи перешел на крайне фривольный стиль речи. Конечно, скатывание к прямым оскорблениям смотрелось бы пошло и попахивало заказом, но вот использовать максимально уничижительные эпитеты ему никто не запрещал.

«Сейчас, когда весь город, как и страна, обсуждает резонансное судебное решение по делу Мартина Дуарте V, мы решили, что необходимо пристальнее взглянуть на того, кто представлял в суде сторону закона. Старший инспектор Йона Камаль родился 8 июля 1813 года в семье Баллиана Камаля и Беатрисы Камаль (урожденной Папарджио). Первому и единственному мальчику в семье не повезло с самого рождения, ибо проживала его семья в Олдтауне. Точный род занятий его отца неизвестен. По официальной версии, он содержал несколько игровых залов, однако злые языки поговаривают, что более верно будет использовать слово „крышевание“. Мать инспектора, хоть и была самой простой учительницей в школе, но также имела связи с криминалом по линии семьи. Клан Папарджио, по слухам, являлся частью печально известной криминальной группировки Четвертый канал».

Вот тут автор явно ходил по тонкому льду.

Дело даже не в нем самом, а в том, что он впутал в это дело маму. Даже последние самые отмороженные ублюдки из Зверинца жили по четким правилам, одним из которых было: не трогать родню. И хотя он не написал ни одного явного утверждения, а использовал только оговорки, вроде «злые языки поговаривают» и «по слухам», но этот трюк мог защитить только в рамках суда о клевете.

Тот факт, что Папа Джи – бандит старой школы, журналист как-то забыл. Дядя скорее сломает ему пальцы молотком, а редактору, выпустившему такую писанину в тираж, прострелит башку, нежели приедет в суд. Даже Барроуз и Лист его не отговорят.

Уолли, наверное, так даже и поддержит босса в этом.

Неохотно инспектор продолжил читать статью, где его обливали помоями. Часть про его детство, к счастью, оказалась не очень большой. Два абзаца сухой выжимки. Разок автор упомянул о том, что мальчиком инспектор возглавлял подростковую банду, но не более того. Стало даже как-то немного стыдно, что за первые тринадцать лет жизни Камаль смог запомниться только этим и принадлежностью к семейству «торпед» из Олдтауна.

А вот дальше…

Дальше эта продажная тварь начала глумиться над его военным прошлым. Никак иначе это нельзя назвать. Йона читал, как события его жизни рассматривают под лупой, а затем переворачивают с ног на голову. Что больше всего бесило, так это то, что ни один факт в тексте не искажен. Пару раз встречалось додумывание, несколько раз откровенное притягивание фактов. Но ни единого случая прямой и явной лжи.

Служил во Второй Ударной армии?

Да. Тут все без обмана, действительно он попал по распределению именно туда. Северный фронт вторая ударная. Двадцатый пехотный полк имени императора Максимилиана Тарлосса II. Вот там Йона и служил свой первый год на проклятой войне. В первые четыре месяца тогда еще рядовой Камаль показал себя с хорошей стороны, так что осенью ему выдали внеочередные погоны сержанта.

Двинули сразу через две должности, но затыкать дыру в младших командирах требовалось хоть кем-то. Сгодился он как никто другой. Новоиспеченный сержант получил взвод таких же раздолбаев, как и он. Хесс, Эверли, Баркли – первые его настоящие друзья. Хорошие были ребята в его первом взводе. Вот только его разметали артиллерией и авиацией под Стерфером. Просто накрыли позиции стальным дождем в ходе подготовки к контратаке гуттов, которую потом назвали «Стерферской мясорубкой».

И тут автор статейки написал все без ошибок или вольностей. Практически верно изложил все, что было общеизвестно благодаря прессе. Все утро по ним работали с воздуха и артиллерией. Подтянули по железке самый крупный калибр, да как вмазали. Лучше, чем на учениях отработали.

Снаряды, картечь, флешетты – гутты скинули им на головы все, что лежало на складах. В земле после этого осталось такое количество железа, что стрелка компаса должна будет дурить в той местности до самого судного дня. Перебили практически весь полк подчистую еще до подхода пехоты. А взвод сержанта Камаля потерял только две трети личного состава. Потерять могли и больше, если бы не сумели хорошо залечь. Автор писал что-то про спешное отступление с позиций, чуть ли не обвинял в бегстве.

Ублюдок.

До ужаса хотелось засунуть этого писаку туда, так, просто посидеть под обстрелом часок, подумать о жизни, чести, долге и совести. Может, и мозги на место вернулись бы у человека.

Отступление.

Да, они отступили.

Йона и сейчас бы приказал то же самое, только на этот раз он сделал бы это на пару часов раньше, как только артиллерия стихла. А тогда перепуганные, полуживые «Потеряшки» отходили в числе последних, когда уже не осталось ни патронов, ни смысла держать эти чертовы позиции.

Да и позиций как таковых к тому моменту уже не осталось.

Стальной вал буквально вырывал окопы из земли вместе с заграждениями, тремя рядами «колючки», а еще людьми, лошадьми и всем, что стояло или бродило вокруг… Лошадей Йоне было жальче всего – по ним гутты отработали первыми, да еще и флешеттами. Град из стальных стрелок прошивал этих красивых благородных животных насквозь и делал это почти бесшумно. Крики умирающих лошадей Йона до сих пор не мог вспоминать без содрогания – настолько это было чудовищно.

В финале статьи продажная тварь, считающая себя гордым представителем четвертой власти, пускалась в рассуждение о том, что «от осинки не родятся апельсинки», и мелкий негодяй с городского дна не может вырасти в приличного человека. Не хватало только фразы: «Вот из-за таких, как Йона Камаль, мы войну и не выиграли».

Но, это смотрелось бы уже кощунственно.

Инспектор читал строчку за строчкой и постепенно закипал. Мари смотрела на багровеющее лицо, на выпученные глаза и сжатые кулаки и проникалась праведным гневом.

– Сука, – прошипел старший инспектор и скомкал газету до состояния плотного бумажного шара. Броском он отправил снаряд в мусорную корзину. – Так, д'Алтон, вот тебе ключи от сейфа, спрячь и не давай мне. А то я всю эту драную газетенку перестреляю.

Он кинул небольшую связку с ключами Марианне в руки.

– Дать тебе воды?

– Не надо. Я нормально, сейчас что-нибудь разнесу и успокоюсь. Может, пойду какому-то случайно задержанному голову тростью проломлю.

– Йона!

– А что? Так же вы теперь обо мне думаете? Да?

– Я не думаю, я знаю, что это – бред.

– Спасибо. Вот правда спасибо. Ты, наверное, входишь сейчас в десятку людей, кто в это еще верит. Так… кто эту херню написал?

– Она не подписана.

Камаль только хмыкнул:

– Конечно. А то вдруг дядя-бандит приедет, да ухо отрежет и скормит свиньям. Ладно бы меня только тронули, – продолжал негодовать инспектор, – маму мою в это впутали. Она за всю жизнь гроша чужого не взяла, даже когда совсем плохо было.

Мари встала и подошла ближе. Она осторожно положила руку на плечо инспектору. За год с лишним они стали почти как семья, так что девушке показалось это правильным. Дверь открылась, и на пороге появился Нелин. Он быстро взглянул на развернувшуюся картину, затем заметил скомканную газету в мусорном ведре и только покачал головой.

– Черт. – Он строго взглянул на д'Алтон. – Ты ему дала это говно прочитать?

– Отстань от нее, старик. Сам потребовал.

– Вот вы дебилы.

Д'эви повесил шляпу и плащ на вешалку при входе. Затем он дошел до своего места и быстро уселся, сложив ноги крест-накрест. Пара нечеловеческих глаз взглянула на друга строго.

– Делать что будешь?

– Пф-ф-ф! Что ты предлагаешь? Надеть маски и пересчитать зубы каждому в той газетенке? Или забыть?

– А ты сможешь? – хмыкнул Нел. – Я же тебя знаю. Ты первый решишься на какую-то глупость. Так что я предлагаю спустить на них Ирму.

– Ага, я еще за юбками не прятался…

– Про встречный пал когда-нибудь слышал?

– Ой да иди ты.

– Просто набери Галарте, и пускай она устроит этим ублюдкам кровавую баню на странице газет.

Йона помолчал, обдумывая слова помощника. Смысл в его словах был. Вот только страх перед тем, что любовница выйдет из себя и устроит скотобойню не на передовице, все же останавливал его от звонка. Да и никто не обязан отмывать оплеванную честь одного легавого, пусть и очень хорошего.

– Я в кои-то веки согласна с ушастым, – поддакнула Мари и вытащила одну из своих отвратительно пахнущих сигарет.

– Не дерзи, соплячка, – с притворной злостью ответил д'эви.

– Он тебя тоже ушастым называет.

– Мы почти четырнадцать лет знакомы. Йона заслужил.

– А я что?

– Мала еще.

– Ну, если на тебя вдруг склад стал выдавать спирт… то я…

– Переведена в ранг моих лучших и верных друзей. Кстати о нем…

Телефон на столе Камаля зазвонил, так что Йона громко гаркнул:

– Заглохли оба! Слушаю.

– Сержант, кажись, у меня проблемы, – произнесла Галарте, и по ее голосу стало ясно, что она сейчас напугана.

– Что случилось?

– Мне… мне пакет принесли. Странный. Там письмо, карта и отрезанный палец.

– Твою мать. Так, ничего не трогай, я еду.

Трубка быстро вернулась на рычаг. Йона вскочил со стула и поспешил на выход. У двери он остановился и взглянул на помощника.

– Ты чего сидишь? Давай, погнали, красотка в беде. Или мне искать нового водителя?

Нелин скорчил кислую рожу, поднялся, а затем с недовольным видом встал и потопал к недавно повешенной одежде и шляпе.

– Как же мне Кенни не хватает.

– Замолкни и одевайся!

Как и Мари, Йона не любил вспоминать про четвертого члена их маленького кружка заговорщиков. Но если Мари испытывала стыд и вину за то, что ее план обернулся его смертью, то старший инспектор изводил себя мыслью о том, что слишком поздно заметил тяжелое ранение подчиненного.

В тот день Камаль ошибся.

Списал все на трусость и малодушие парнишки. Ему даже в голову не пришло, что Оберина зацепила шальная пуля Тэммов. Как всегда, он не смог предусмотреть все, и теперь винил себя за это.

Ирма пришла на работу чуть позже обычного. Строго говоря, такой привилегии, как плавающий график, у нее в трудовом договоре не имелось. Вот только они со Свонсоном решили, что так ей лучше. Вернее, это она решила, а Марку хватило ума заткнуться и не возражать зря. Редактор позволял Галарте больше других, резонно полагая, что Ирма со своей биографией и талантом будет на бирже труда максимум секунд двенадцать.

Примерно столько идет телефонное соединение между офисом «Тарлосс Таймс» и любой другой газетой в городе.

Журналистка вошла позже графика примерно на полчаса, уселась в свое дорогое кожаное кресло и тут же обнаружила в коробке со входящей почтой объемный пакет из бумаги. Острый нюх варры уловил странную смесь запахов, которых она не ощущала давно. От бандероли пахло кровью, порохом и адреналином. Когда ты рождаешься идеальной машиной для убийства, подобные ароматы становятся самыми верными спутниками жизни.

Неохотно Галарте распечатала конверт и принялась читать.

– Бред, – вырвалось у нее.

Не было и недели, чтобы какой-то безумец не прислал в редакцию письмо с угрозами, планом переустройства мира, идеей спасения империи от заговора разумных бобров. В офис приносили тонны бумаги с вот такой чушью, и, по скромным прикидкам, эти шизики обошлись природе в одну маленькую рощу, которую пустили на бумагу для этих идиотов.

Вот только внутри лежал палец. Тот, мать его, палец, о котором говорилось в письме.

Ирма поднялась и остановила одного из пробегавших мимо стажеров. Парнишка явно спешил по какому-то особенно важному заданию. Согласовывал рекламный блок под мазь от геморроя, не иначе.

– Кто почту разносил? – спросила она с явной тревогой в голосе.

– Ну… – Новичок замялся. – Не знаю, как зовут, высокая такая. Блондинка. Римма или Лина. Вы еще что-то хотели узнать? А то я…

– Лили. Спасибо, беги.

Женщина нашлась в архиве, где укладывала старые негативы по коробкам. Журналистка буквально подлетела к ней, подобно ястребу в атаке.

– Привет, есть вопрос, – без лишних экивоков начала Ирма.

– Да, чем могу?..

– Пакет на моем столе. Ты принесла?

– Ну да, принес молодой парень, сказал, что лично для тебя. Я приняла, а дальше к тебе положила. Как всегда все было.

– Курьер как выглядел?

– Да как… Обычно, как еще он должен выглядеть. А что? Что-то не то?

– Да, но это не из-за тебя. Просто, похоже, нарисовались крутые проблемы… – Галарте собиралась уже уходить, как вдруг остановилась и на всякий случай уточнила: – А курьера ты не запомнила?

– Почему, запомнила. Среднего роста, лет двадцати, рыжий, вихрастый. Не красавчик, но что-то есть во внешности такое… – Лили попыталась изобразить какой-то жест руками. – Ну ты поняла. Глаза только у него грустные, как у брошенной собаки.

– Форма на нем или что-то приметное было?

– Форма – нет, а вот капюшон он надвинул. Я еще подумала…

– Повторить при полиции сможешь?

– Конечно. А что случилось-то, я тебя такой взволнованной не видела никогда.

«Мне до этого не присылали именные пакеты, пахнущие, как сувенир с места массового убийства», – вдруг захотелось ответить криминальной журналистке, но она сдержалась. И во что она только вляпалась? Нет. Точно надо звонить сержанту, иначе она просто слетит с катушек.

Глава 12

Йона появился минут через сорок. Машина быстро остановилась у самого входа в исторический особняк, и из нее вышел старший инспектор. Убедившись, что приехал правильно, он с неохотой вошел в огромную резную дверь, окованную сталью и бронзой. Ирма встречала их с Нелином на проходной и провела внутрь. У турникетов инспектор просто показал свой жетон, так что все вопросы отпали сами собой.

Судя по интерьеру и количеству людей, бегущих по каким-то своим заботам, дела у «Тарлосс Таймс» шли неплохо, раз им хватает денег содержать такой солидный штат. До этого момента Йона даже не задумывался о том, что его любовница, а по совместительству еще и старая подруга, вполне успешная журналистка, работающая на первую в городе газету.

Вернее, он просто не мог оценить это, пока не оказался здесь. Тут бегали настоящие толпы людей. Молодые, старые, всех возможных комплекций, абсолютно любого роста. Кого-то Йона узнал, вроде автора светской хроники Мотье Мару. Но в этом большую роль сыграли сестры инспектора. Практически каждая семейная посиделка рано или поздно их стараниями скатывалась в обсуждение светских сплетен. Так что болезненно худого мужчину с шикарными усами он хорошо знал.

Но вот большую часть остального народа Йона видел первый и последний раз, а потому даже не старался запоминать.

Галарте вела по длинным извилистым коридорам, ловко лавируя между катящимися тележками, бегающими взад и вперед ассистентами. Периодически ее кто-то пытался остановить или окликнуть, но короткое «Я занята» обрывало все попытки напрочь. Казалось, что еще немного, и журналистка просто побежит.

– Ирма, не гони так, – попытался придержать ее Камаль.

– А, да, прости, – согласилась она, вот только хватило замечания на несколько секунд.

Ирма снова ускорилась, да еще и так, что гостям пришлось прибавить в темпе. Такой взволнованной и перепуганной подругу ни Йона, ни Нел еще не видели. По ощущениям, за ними словно гналась стая адских гончих. После непродолжительного блуждания по коридору они наконец прибыли на место.

Ирма привела их в просторный проходной кабинет с огромными окнами вдоль одной из стен. Вдоль второй – там, где находился проход, кто-то выстроил в ряд целую кучу картонных коробок. На каждой был написан год и что-то из букв и цифр. Все оставшееся место занимали ряды письменных столов. Тут все было в духе самых модных течений в дизайне интерьеров и организации пространств. Столы приставили друг к другу лицом, так что получились этакие «рабочие острова». По замыслу того, кто это придумал, подобное расположение позволило не только уменьшить количество проходов, но и наладить рабочую атмосферу в коллективе.

Можно обмениваться комментариями, смотреть коллеге в лицо.

То, что десяток «гениальных» писак в одном кабинете опаснее ядовитых пауков в банке, дизайнер либо не знал, либо забыл. Нелин встал у двери, готовый одним своим видом распугивать зевак и случайных гостей. В умении делать грозное лицо и распугивать д'эви мог дать сто очков форы любому.

Ирма провела Йону к своему рабочему месту. Самому козырному при такой дурацкой планировке. Занимала девушка самый дальний угол у окна. Выбрала она это расположение не случайно, так стол Галарте оказывался дальше всех от сквозного прохода, поэтому случайно проходящие люди физически не могли заглянуть ей за спину.

Она терпеть это не могла.

Йона осмотрелся. Стол был образцовым. Соберись «Тарлосс Таймс» устроить конкурс на самое опрятное рабочее место, и его точно судила бы Ирма.

Забавно, но письменный стол девушки, который представлялся в голове у Камаля, оказался почти таким же, что и по факту. За десять лет знакомства он хорошо узнал Галарте со всех сторон. Пару раз даже ночевал у нее в квартире. Можно сказать, что у нее имелся маленький пунктик на порядке и аккуратности во всем. Вот и тут все сложено, словно у отличницы, – каждый предмет стоял на своем месте, чистенький и аккуратный.

Даже следов от пальцев или чего-то такого не осталось.

В сравнении с вечно заваленным столом Мари этот выглядел словно не используемый. Только заправленная в печатную машинку бумага и недобитое слово говорило о том, что это впечатление ошибочно. Ирма встала на небольшом отдалении и указала на брошенный конверт.

С виду это был самый обычный пакет из плотного желто-коричневого картона, каких миллионы. Инспектор достал из кармана перчатки и принялся их надевать. Пора бы заняться тем, зачем он, собственно, тут – поиском улик.

– Кто-то что-то трогал? – спросил он и кончиками пальцев поднял бумагу.

– Не имею ни малейшего понятия. Я только открыла и прочла.

– Понятно. – Камаль покрутил листок, принюхался. Ничего особенного, кроме того, что бумага пахла порохом и кровью. – Можно прочесть или это личное?

– Пожалуйста, там… ладно, ты сам увидишь.

В первые несколько минут после звонка инспектор думал, что девушке просто написал какой-то больной фанат. Вот только все оказалось совсем не так, как Йона себе представлял, а еще круче. Похоже, Ирма вляпалась в какое-то весьма скверное дерьмо. На слове «Трибунал» старший инспектор внутренне подобрался. Мысли сами собой вернулись к старине Биллу Куперу. Если верить тому, что этот урод наплел перед тем, как попрощаться с содержимым своей черепной коробки, то «Близнецы» были частью этого заговора.

Братья Тэмм.

Их не было восемь лет, а затем они прибыли в город и за пару месяцев устроили тут полнейший хаос. Еще тогда, распутывая все по горячим следам, инспектор подмечал высокий уровень организации ограблений. И абсолютную глупость того, на чем они спалились. Словно кто-то более опытный большую часть времени направлял их, а потом просто отошел в сторону и дал им самим себя закопать.

Если Йона прав, то это уже минимум второе дело, где он переходит «Трибуналу» дорогу. Первое закончилось трупом Кенни и серьезным ранением Марианны, а значит готовиться нужно к самому серьезному отпору. В этот раз с ним никто играть не будет.

Этот Полковник явно понимает, что и как делает.

Маньяки подпитываются страхом и вниманием, а «Таймс» – крупнейшая газета в городе. Ни один редактор не упустит шанс взорвать такую медийную бомбу, как манифест серийного убийцы. На таких материалах продажи точно пробьют потолок. Плюс он написал, что разошлет свой бред и в другие газеты. Даже если с «Таймс» не выгорит, то кто-нибудь из остальных рискнет опубликовать.

А вот дальше, когда новости уйдут в печать, можно считать, что он уже добился для себя трибуны.

Потом, рано или поздно появятся подражатели. Выдумщики, сумасшедшие, сплетники и просто тревожные типы раскрутят маховик массовой истерии. Будут писаться статейки из серии «Мы позвонили убийце Дуарте, и вот что он сказал». Соседи будут обвинять друг друга в работе на этот самый «Трибунал». Полицию завалят звонками и письмами, анонимки полетят лавиной. Весь имперский сыск натурально встанет, разгребая каждый сигнал с мест. Ни единого слова правды там не будет.

Умно!

В стратегическом мышлении этому психу не откажешь. Вот только он рано или поздно проколется. Они все прокалываются.

Всегда. Этот тоже исключением не станет. Кто-нибудь расслабится или ошибется, и Йона с Нелом будут рядом с парой стволов и большой штыковой лопатой.

– Так… – инспектор вернул письмо на место и взглянул на журналистку. – Судя по тому, как это написано, человек точно не шутит. А еще он на всю голову поехавший.

– Да я это как-то поняла. – Голос Галарте казался непривычно взволнованным. – Мне, знаешь ли, не каждый день присылают карту, где лежит двенадцатый богатейший человек страны, и его палец как доказательство.

Ирма медленно выдохнула, прикрыла глаза на пару секунд, а затем произнесла уже спокойнее:

– Сука, и я даже не понимаю, с чего мне такая честь?

– Ну… – Камаль стянул перчатки и потер бороду. – Судя по опыту, психи нерациональны. Не поймешь его, даже если рехнешься…

– Потому что рехнешься по-другому, – произнес Нел тихо. – Я понять не могу, чего ты такая напуганная? Палец и палец. Он же не твой. Звони копам, и пусть они разгребают.

– Спасибо, старик, я вот реально не догадалась бы. – Журналистка перешла в режим едкого сарказма, словно по щелчку тумблера. – Я хочу, чтобы этого психованного нашли. А это можете только вы. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Ирма, мне не дадут вести официальное дело. – Камаль плюхнулся в соседнее кресло и крутанулся разок. – У нас с Дуарте открытый конфликт. После сегодняшнего утра я вообще могу стать первым подозреваемым.

– А что сегодня стряслось?

– Забудь, – произнес инспектор. – Официального расследования с моим участием не будет. Точка. Главное, чтобы ты это уяснила и не требовала ничего. А найти этого урода я теперь и сам хочу. Патриот, мать его. Я тоже патриот, но всяким психам за себя право решать не давал.

– Да. Я поняла насчет следствия. – Ирма закивала, как детская игрушка. – Просто реши этот вопрос.

Похоже, что сейчас законность волнует ее меньше всего. Йону же ситуация взбесила. То ли все попало «на старые дрожжи», то ли вид Ирмы, перепуганной до состояния почти что невменяемости, его так задел. Но Камаль четко для себя решил – найдет всех этих мстителей, а затем прикопает в леске каждого.

Тихо так, без торжественного салюта и гимна.

– До этого письма что-то странное замечала? Подарки, анонимные письма, слежка? Что угодно необычное, встречи. Вспоминай, родная. Абсолютна любая мелочь сгодиться.

– Нет. – Вопрос инспектора вырвал девушку из оцепенения. Она подумала немного, но затем подтвердила: – Ничего такого, все как всегда.

– Конфликты с кем-то были в последнее время? Угрозы, может быть.

– Ну, как и у всех, но точно не настолько серьезные, чтобы мне…

– Ты порой даже не представляешь, какой мелочи достаточно, чтобы человек слетел с катушек. Одному парню пиво несли дольше положенного, так он половиной бара полы помыл. Напиши список всех, кто мог бы на тебя затаить злобу. Следователи у тебя этот список точно попросят.

– Поняла. Сделаю.

– Молодец.

Инспектор еще раз взглянул на конверт. На нем нет ни штемпеля, ни марки, да и адреса оставались пусты. Так, стоп… Трудно представить, что такое вот письмо пропустит имперская почта.

– Кто доставил этот пакет, известно?

– Принес курьер, я уже спросила секретаршу.

– Она сможет его описать?

– Говорит, что да.

Ну вот и первый претендент на разговор нарисовался. Курьер, конечно, мог быть не в теме, но, скорее всего, он свой. По-другому быть не могло, уж точно не с таким деликатным письмом.

Секретарем, принявшим почту для отдела криминальных новостей, оказалась высокая блондинка около сорока со слегка вытянутым лицом и вьющимися волосами, собранными в аккуратный хвост. Одевалась женщина весьма скромно, хоть и со вкусом.

Длинное черное платье с рукавами было неплохо подогнано по фигуре. Хотя, на вкус Йоны, плечики смотрелись невероятно безвкусно. Но, возможно, это думает не он сам, а просто длительное знакомство с Галарте немного изменило восприятие женского гардероба. Ни колец, ни браслетов секретарша не носила, а из украшений инспектор заметил только скромные бусы из искусственного жемчуга. Или чего-то крайне похожего.

Звали ее Лили Навран. С ударением на последний слог, этот факт Галарте подчеркнула отдельно.

Ирма быстро отвела Лили в сторону, представила Йону и в нескольких словах объяснила, что он здесь не совсем официально, но об этом нужно будет молчать.

– Конечно-конечно, – закивала девушка и едва заметно подмигнула. – Я все понимаю. Буду молчать как рыба.

– Если только про меня, – поспешил вмешаться инспектор, – ничего утаивать от следствия не нужно. Это может очень сильно осложнить работу моим коллегам, так что ничего не скрывайте и не выдумывайте Хорошо?

– И в мыслях не было, господин старший инспектор. – Внезапно у Лили вырвался короткий нервный смешок, и она зарделась. – Простите, я немного волнуюсь – сами понимаете, первый раз в жизни говорю с офицером полиции.

– Ничего страшного, это нормально, – поспешил успокоить свидетельницу инспектор. – Давайте начнем по порядку. Что это был за парень? Можете его описать?

– Описать… – Секретарша задумалась и подняла глаза к потолку. – Ну, я уже говорила все Ирме…

– Вы говорили это Ирме, – как маленькой пояснил Камаль, – мне лучше рассказать все лично, мадам Навран.

– Я мадемуазель.

– Виноват.

– Ничего страшного, вы можете звать меня просто Лили.

На этих словах Камаль поймал строгий взгляд от Ирмы. «Давай, рискни, если жизнь не дорога», – говорил он. Рисковать не захотелось, так что Йона продолжил:

– Мадемуазель Навран, расскажите мне все, что помните про этого парня. Нам нужно будет составить ориентировки, словесный портрет и прочее.

– Так… – произнесла свидетельница робко. – Простите, но я могу его нарисовать.

Повисла гробовая тишина.

– Вы можете? – Йона все еще не верил своему везению.

– У меня за плечами десять лет в художественном училище. Я устраивалась сюда как художник, но, к сожалению, должность сократили… вот я и сижу.

– Что вам нужно для портрета?

– Бумага, чем рисовать и минут пятнадцать времени.

Ирма метнулась к ближайшему столу, выдернула из стопки с бумагой чистый лист, а из банки цанговый карандаш. Полчаса спустя Йоне было достаточно только мельком взглянуть на портрет курьера, чтобы забыть, как дышать. Сердце болезненно сжалось, а уголок губы дернулся. Йоне казалось в этот момент, что он бредит, или перегрелся, или еще что-то. Мозг отказывался принимать этот портрет в качестве реальности.

Строгие черты лица, аккуратный прямой нос и непослушную копну волос в таком сочетании инспектор узнал сразу. Только у мужчины с портрета взгляд был другой – грустный, полный боли и непонимания. Словно у маленького ребенка, который впервые столкнулся с чем-то ужасным.

В каком-то смысле именно так все и было.

«Быть такого не может», – прошептал инспектор тихо. К счастью, никто из присутствующих не смог ничего разобрать.

– Вот, как-то так. – Лили протянула портрет инспектору, и тот неохотно его взял.

– Где я могу снять копию? – спросил Камаль тихо.