Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Иван Шаман,Павел Смородин,Сергей Измайлов,Тимофей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 340 страниц)

Тогда дело словно спустили на тормозах. Не последовало ни громких расследований, ни громогласных заявлений. Словно не близнецы терроризировали город три месяца.

Власти бросили обществу кость в виде повышенной за это дело д'Алтон, и оно смирилось. А вот теперь… теперь, похоже, таким вот замалчиванием не решишь проблему. Если, конечно, ее вообще удастся решить.

– Уверен, что они связаны?

– Конечно нет. Только в том деле полно белых пятен. Сколько мы ни бились, а следов денег так и не нашли. Зачем-то у них был полный грузовик стволов.

– Думаешь, они грабили банки, чтобы финансировать этот «Трибунал».

– Это было бы логично. – Камаль сбил пепел в пепельницу и очень тихо произнес: – Слишком много денег, которые нигде не всплыли, а должны были.

Мари молчала несколько минут, обдумывая складывающуюся картину. В их размышлениях был смысл, вот только ворошить это дело никто не даст. Радд уж точно.

– Что будем делать? Полковник опергруппу на таких основаниях создать не даст.

– Так и не надо. Ты да я, да Нел.

– Еще парни из «восьмерки».

– Ты что, их тоже в это впутала?

– Не я, а Варломо.

– Черт… кто от восьмого участка?

– Бартон.

Фамилия показалась знакомой, а потом Камаль вспомнил, что в восьмом участке должен был служить такой офицер.

– Ну, этот хотя бы не болтает. Ладно, ты его втравила в это, ты с ним и контачь теперь. И еще, Мари…

Инспектор строго взглянул на подчиненную и подругу.

– Что?

– Теперь носим с собой стволы. Считай, что мы на осадном положении. Братья Тэмм втроем раком город поставили, представляешь, чем грозит повторение?

– Бунтом.

– И это в лучшем случае, – подтвердил Камаль и затушил сигарету.

Инспектор встал и подошел к окну. Где-то вдали над восточной частью города собирались тяжелые грозовые тучи.

Йона молчал и смотрел на то, как небо постепенно темнеет, и казалось, что это предвестник тяжелых времен. Он осторожно взглянул на Марианну, стараясь подметить хоть что-то странное в ее поведении.

Не заметила ли она в его рассказе недосказанности? Она умная и ни черта не забывает, так что нужно будет еще с помощником провести беседу, чтобы он не трепался лишний раз про то, что Варломо им рассказал.

Он, конечно, ведет себя как сволочь, не доверяя ей всего, вот только еще большей сволочью он будет, если расскажет, кого они на самом деле собрались ловить.

– Мари, – позвал он девушку.

– А?

– Дай мне ключ от сейфа.

Вместо ответа д'Алтон вытащила из стола связку ключей и протянул ему. Йона прошел до сейфа, быстро выкрутил комбинацию на кодовом замке, а затем повернул ключ пару раз. Револьвер лежал все там же – вычищен и разряжен. Инспектор быстро откинул барабан, прокрутил, проверяя плавность вращения. Затем набрал шесть патронов из уже полупустой пачки и быстро отправил их в барабан.

Инспектор сунул револьвер во внутренний карман своего пиджака и тяжело вздохнул. Чутье подсказывало ему, что проблемы на этом не собираются заканчиваться.

– И еще, ты Нелина не видела?

– Мне он не отчитывается, сам же знаешь. Вообще, я думала, что он все время с тобой.

– Если бы так, то у меня бы не было такого количества седых волос.

– Думаешь, он во что-то встрял?

– Последний раз, когда я его потерял, он меня хорошо так удивил.

Глава 22

Нелин прошел в арку и остановился перед охранником.

– Приветствую вас, мастер, – поклонился слуга.

– И я тебя, младшая кровь. – Нел говорил вежливо, но холодно.

– Эйяа вас ждет. Вы помните, куда идти?

– Конечно, благодарю.

Д'эви коротко обозначил поклон и прошел в знакомую дверь. С прошлого визита внутри практически ничего не изменилось, словно время в этом доме остановилось. Эйяа встретила его коридоре и поклонилась.

– Здравствуй, Вестница.

– Приветствую тебя в моем временном доме, брат из Народа Белого Ветра. – Было в голосе этой почтенной женщины что-то такое, что даже черствое сердце такого циника, как Нел, колыхнулось. Может быть, то, что она помнила Народ Белого Ветра. Не последнее племя, не мелкую деревеньку и не последнего из них.

Эйяа помнила именно народ. Десятки городов. Тысячи глупых и слишком гордых д'эви, которые истребили сами себя и которых больше нет. Нелин чувствовал то почтение в голосе старшей, которое нельзя подделать, ведь, говоря с ним, она говорила с ними всеми.

– Мне передали, что я нужен здесь.

Старшая кивнула.

– Мне нужно тебе кое-что передать и объяснить, пойдем.

Женщина откинула занавес, закрывавший проход в другие комнаты, и жестом велела идти вперед. За занавесом оказалась небольшая комната с расставленными чайными приборами. Нелин собирался сесть на место гостя, однако Эйяа покачала головой.

– Не сюда. – Она указала на место во главе стола. – Вот отныне твое место.

– Не понимаю. – Нелин хоть и подчинился, но голос его выражал высшую степень смущения.

– И не нужно. – Эйяа села на место почетного гостя и взглянула как-то по-доброму, как смотрит очень старая женщина на сущее дитя. – Такова воля Госпожи.

– Она…

– Она покинула этот город, теперь его покидаю и я. Моя судьба идти за ней в вечности и никогда не оставлять ее одну. Ну а твоя судьба теперь здесь. Тут плохое место, этот город убивает все вокруг себя, высасывает силы, корежит души. Даже дети ночи не могут здесь сохранить себя прежними. Ни я, ни Госпожа не можем здесь находиться долго. Это место сломает даже нас.

На этих словах Эйяа замолчала, давая Нелину как следует все обдумать.

– Что Госпожа хочет от меня? – произнес Нел, и голос его предательски дрогнул.

– Быть рядом и быть хорошим отцом. Ты умеешь это делать, я знаю.

– Это ошибка…

– Госпожа не ошибается ни в ком.

– Но я… я недостоин.

– Достоин! – В голосе вестницы прозвучала такая неколебимая уверенность, что д'эви вздрогнул. – Когда в твой дом пришли солдаты, ты первый и единственный дал им отпор. Ты принял мученическую смерть, но не сдался. Ты тот, кто нужен, мальчик.

– Но что я должен делать?

– Беречь их.

– Их?

– Местных д'эви. Здесь слабая кровь – жидкая, как вода. Но это – наша кровь. И нам ее беречь.

Нелин виновато опустил глаза. Это все он считал незаслуженным. Старшая улыбнулась своей самой доброй улыбкой, а затем взяла чайник и принялась наполнять кружки чаем.

– А теперь я просто налью тебе чая, и мы последний раз поговорим.

Глава 23

Привыкать к новому коллективу для Кузнечика было не впервой. Теперь он точно знал, что делать не нужно, – сидеть и ныть. Нытиков не любят нигде, особенно среди профессионалов. А потому сейчас он больше молчал и ни с кем не спорил.

Энди по прозвищу Гангрена быстро взял над ним шефство и представил остальным.

Помимо них двоих и капитана, в группе захвата состояли еще около десяти-двенадцати человек. Сколько именно, Кузнечик так и не понял. Гангрена постоянно путался, то вспоминал кого-то, кто оказывался давно в могиле, то списывал живых. В общем, до последнего времени в группе было от десяти человек, но после того как какой-то хмырь вынес в одну калитку четверых ребят, у них был недобор.

Имен Кузнечик старался не запоминать. Все равно он тут почти случайный гость. Руководство есть, старший над ним тоже, так что осталось самое главное и сложное – не налажать в работе.

– От тебя ничего особенного не требуется, – повторил Гангрена, – просто стоишь и прикрываешь наш отход. Зверств не надо, просто чтобы никто не решился поиграть в героя. Сам тоже не геройствуй.

– Угу, – согласился Кузнечик. – Транспорт наш? Кто страхует группу?

– Не нуди, все нормально будет. Полковник нам всего не рассказывает, чтобы в случае чего мы не вскрыли остальных. Конспирация, сам понимать должен.

Он и понимал.

Просто слишком уж общими были инструкции от руководства, а это злило. Возникло ощущение, что их всех используют втемную. На войне было по-другому. Сержант четко рассказывал, где, что и как. Хотя… может и зря.

Его новый напарник оказался вообще приятным парнем, хоть и болтливым. Единственным временем, когда тот замолкал, был перерыв на обед, и то не всегда. Не в сон, потому как во сне он тоже отлично разговаривал. Энди оказался словоохотлив до ужаса.

Он с радостью рассказывал истории из жизни, травил байки, пересказывал анекдоты на манер реальных историй и всякий раз получал от этого больше удовольствия, чем остальные. В итоге у них с Кузнечиком вышел своеобразный симбиоз – наставничество в обмен на свежие уши.

Вот только даже железо не выдерживает капель воды, если те падают одна за другой. Уже к вечеру первого дня от не замолкавшего товарища хотелось бежать без оглядки мили четыре. Ну или пока он гарантированно не отстанет.

Второй вещью, которая могла остановить поток его болтовни, кроме набивания брюха, были рассказы Кузнечика про службу в третьей отдельной ДРГ. Вот тут уже он выступал в роли слушателя. Наверное, именно с такими лицами первые прихожане внимали мудрости апостолов.

«Что… Царство божие? А точно будет? Вот прямо такое, как говорите?»

Восхищенное лицо, щенячий взгляд и затаенное дыхание появлялось у Энди всякий раз, когда разговор заходил о последнем месте службы Кузнечика. Где-то в процессе общения стало ясно, что Энди давний и весьма ярый фанат их взвода.

С чего вдруг, он сам рассказал немного позже. История оказалась до банального проста: на третьем году войны они спасли Энди жизнь.

Выяснилось это за завтраком, когда Гангрена решил пояснить новичку, какого черта он так часто того достает всякими идиотскими расспросами. Все ветераны, сидевшие за столами и уминавшие кашу, настолько выразительно закатили глаза, что Кузнечик быстро понял – он будет единственным искренним слушателем.

Обижать нового знакомого не хотелось, да и интерес перевесил неудобство, так что он принялся внимать.

– Мы тогда только с пацанами ушли на фронт, никто ничего не знает, я своего взводного даже не видел. Зеленый, капец. Сам понимаешь.

– А то, – согласился Кузнечик. Он и сам был таким вот дурачком практически до самого конца.

– И ты прикинь, стоим на перегрузке. С теплухи на теплуху прыгнуть надо, а тут налет.

На этих словах Гангрена рукой показал самолет, лавирующий между препятствиями. Для непонятливых даже звук изобразил. В ответ же послышалось только много раз слышанное молчание и чавканье.

– Суки идут высоко, чтобы наши пулеметы не покосили, да сверху по нам бомбами работают. Бабах!

Взрывы изображать у Энди получалось лучше, чем звук мотора.

– Ну, а ты прикинь, как мы с пацанами обосрались, буквально три дня как с учебки – только поняли, куда пуля полетит, а тут сразу такое. Мы сначала ломанулись в здание, а там толкотня. Таких же дураков вокруг, как говна за баней. Короче, только мы собрались туда, а меня хмырь такой цепляет за руку да на себя. «Пошел за мной, тудыть твою…» – говорит, да как зарядил матом, что я аж завис.

Кузнечик замер в ожидании развязки, даже ложку держал в руке, только бы не выказать неуважение к рассказчику.

– Мы с парнями за ним, и только на десяток метров отошли, а эти суки крылатые прям на тот дом, куда мы шли, бомбу положили. Три десятка пацанов легло разом. Во-от. Я только потом узнал, когда статью в газете прочитал, что там ваши были, ну и сложил два и два.

– Как звали парня?

– Откуда ж мне знать. Заросший такой, вечно с цыгаркой, да водкой от него несло, прям как от бати моего.

– На Хесса похож.

– О, – Гангрена сделал стойку, как охотничья собака, – знал мужика?

– Только рассказы застал. Его в «мясорубке» накрыло снарядом. Чуть ли не сразу убило.

– Путаешь. – Гангрена наморщил лоб, в уме он сопоставлял даты. Поняв, что не ошибся, он продолжил: – Ваши тогда еще простым взводом были, это после «мясорубки» генштаб декрет выдал о формировании отдельных групп. Я тогда сам рвался туда, да капитан сказал, что голову мне оторвет, раз она мне не нужна.

– Ну, может, – ложка с кашей отправилась в рот, и Кузнечик, жуя, пояснил: – я уж не помню. Да и парня не знал. Про него слышал только.

Нел иногда вспоминал кого-то. Сержант тогда только мрачнел, да матом его крыл. «Ушастый, я тебе уже говорил, что тебя ненавижу?» – вспомнил Кузнечик, и на душе у него заскребли кошки.

Интересно, а о нем Йона и Нелин вспоминают?

Ну хоть иногда… В конце концов, он им подарил несколько отличных историй для компании. Как он едва не утонул в проруби, как он на Новый год перебрал и едва не выблевал все кишки.

Ну или нет, если вспоминать, как все закончилось.

Здесь ему налажать нельзя. Просто нельзя. И точка.

Шрам на шее предательски заныл. Давненько он не ощущал эту боль. Пальцы сами собой коснулись рубца.

Ровная тонкая линия ощущалась под пальцами, как что-то инородное, словно этого шрама не должно быть вовсе. Вот только Кузнечик помнил, как его получил.

Как там говорил Хорист: «Тебя все забыли, и ты забудь!» Легче сказать, чем сделать. Всех забыть: маму, отца, брата, сестренку… Поочередно их лица вставали перед глазами, и только силой Кузнечик заставил себя сдержаться.

– Эй, – голос Энди стал слегка настороженным, – ты как, братан?

– Да нормально, просто залип в мысли.

– Ладно, – Гангрена чуть отстранился, но затем добавил все таким же участливым тоном: – смотри, если есть какая хрень на душе, ты не держи. Мало ли что.

– Что? – машинально спросил солдат и тут же получил лекцию.

– Да всякое бывает, далеко не все находят в себе силы начать делать то, что и мы. Я минимум трех парней знал, которые не выдержали.

Перебивать не было сил, так что Кузнечик просто слушал.

– Кто-то цепляется за старую жизнь, а кто-то просто не выносит нового времени. Сам понимаешь.

– Ага.

– Полковник никого не заставляет. Ну да, ты и сам знаешь. Только как ты в нормальную жизнь встроишься? После всего…

Слово «нормальную» Энди чуть ли не выплюнул. И было в этом столько болезненного, что разговор сам собой стих.

Они молча посмотрели друг на друга. Не друзья, но понимающие друг друга люди.

– Ты поэтому смотри у меня! – Гангрена погрозил кулаком. – Решишься мозги вышибить, я все пойму, но только ты сам. Меня в это не впутывай.

– Я не собирался.

– Ага, – в голосе старшего товарища впервые появилась злоба, – но сначала дело.

После этого три дня Гангрена разговаривал с Кузнечиком только по делу: пояснял детали плана во всех подробностях, так что под конец того просто тошнило от избытка информации.

Дошло даже до того, что Гараев лично отчитал старшего за излишнее рвение. Были ли побои, Кузнечик не знал, но сразу после этого разговора Гангрена вернулся в изначальное нейтральное состояние.

Капитан же, напротив, проникся к новичку чем-то вроде уважения или типа того. Гараев ждал, что с этими двумя будут проблемы. Только вот ожидал он их раньше и в куда большем масштабе. Что ж, похоже, терпению новичка научили, раз он ни разу не съездил этому балаболу по уху… Оставалось только надеяться, что и в деле он не подведет.

Дуарте он, конечно, брал. Вот только тогда на их стороне был эффект неожиданности и наглость. Плюс там вообще были гражданские.

Сейчас же нужно будет напрячься.

Министра точно охраняют не дети с игрушечными пистолетами. Черт. Будь у него полная группа, и можно было бы не опасаться. Вот только этот урод Гессен прокололся с конспирацией, заявился к собственной вдове. Та, естественно, проболталась, и Полковник приказал решать вопрос.

«Все из-за этого мудака…» – прошипел капитан и затушил сигарету о собственную ладонь. Боли, как и прежде, не было, а это значит, что он все еще спит.

Вот только когда проснется?

Когда этот странный сон уже закончится?

Надоело каждое утро просыпаться в этом постоянном кошмаре. Все его бесило: мерзкая на вкус вода, еда со вкусом пепла, приглушенные краски и запахи.

Хочется к семье, девочкам, которые его ждут. Гараев последний раз взглянул на ангар, в котором они укрывались, сплюнул и полез в кунг грузовика.

Машина рыкнула мотором и тронулась с места. Качало нехило, но капитан стоял ровно.

– Ну что, кретины, никто не хочет сегодня подохнуть? – гаркнул капитан громко.

– Не-е-е-ет, – отозвались бойцы разом.

– Смотрите мне, уроды. Кто подставиться под пулю, тот лично мне не друг больше. Энди!

– Один раз-то всего было.

– Тебя эта хрень не касается. Смело суй башку под ствол.

– Не, капитан, – послышалось из другого конца машины, – его только гранатой возьмешь.

Все разом заржали. Когда все отсмеялись, капитан взглянул строго и теперь уже серьезно повторил:

– Работаем по плану и не подставляется, ребятки. Всех касается! Поняли? Новенький?

– Так точно! – гаркнул в ответ Кузнечик.

В ответ Гараев только выразительно глянул на него.

– Не дай себя подстрелить, парень.

Капитан поставил бойцов отлично. Ребят было не отличить от местного контингента, а это главное. В историю про «никакого отпора» и уж тем более «тупых гражданских», которые разбегутся при первых же выстрелах, рядовой не верил.

Спорить, правда, не стал.

Планирование, в конце концов, это не его задача. Его задача – прикрывать отход.

Грузовик выкинул все действующие лица в разных точках, так, чтобы никто из случайных свидетелей не смог увязать их вместе.

Место Кузнечику досталось возле Центрального универмага. По плану он должен прикинуться бомжом.

Плащ пригодился и в этот раз. Кузнечик отыскал неприметное место возле входа, сел прямо на асфальт и принялся изображать нищего. Рядом для верности образа поставил оловянную кружку и табличку.

«Помогите ветерану, и господь поможет вам», – вывел он как можно корявее на куске картона.

Пистолеты-пулемет сунул под плащ, так, чтобы одним движением можно было выхватить оружие, но при этом лямка оставалась не видна.

Место было хорошее, с парадного входа открывается отличный обзор на перекресток, по которому поедет кортеж.

Он должен был проехать с минуты на минуту. Часы отщелкнули три минуты девятого. Наблюдение говорило, что именно во столько машина появляется на месте.

Кузнечик внутренне подобрался. На перекрестке должны сработать хорошо, парни там крепкие. Плюс… за регулировщика выступает Гараев.

Ну… Кому-то точно не повезет. Гангрена много рассказывал про их службу и всякий раз добавлял, что Гараев – натуральный мясник, когда надо.

Головная машина уже показалась. Высокая черная «Империя» держалась в потоке в среднем ряду.

За ней появилась вторая, практически идентичный близнец, только номера другие. Во второй и должна ехать цель.

Кузнечик смотрел на дорогу, готовясь стрелять по всем, кому жизнь будет недорога, как вдруг замер. Округу огласил рокот мотора, и к перекрестку вместе с кортежем подъехала девушка на мотоцикле.

Мари подъехала к перекрестку на Эштон Лейн и встала на перекрестке. Мама все-таки смогла допечь ее просьбами хоть изредка появляться у них.

Впереди стоял регулировщик. Странно, но Мари ощутила, что начинается какая-то хрень. Что-то определенно было не так, вот только что?

Она еще раз осмотрелась.

Регулировщик есть. Только где машина? Не пешком же он примчался с другого конца проспекта.

Рука сама собой легла на ручку газа.

Сделать что-то еще она просто не успела, потому как внезапно раздался выстрел.

Глава 24

Капитан свистнул и поднял руку, останавливая поток.

Свисток был командой на старт операции. Его не услышит только глухой, но лишь свои поймут, что он означает. Время пошло! Операция «Обман» началась. Как и предполагалось, никто из окружающих даже бровью не повел.

За спиной у Гараева была весьма типичная картина для этого перекрестка в это время дня: две машины столкнулись на повороте и перегородили весь перекресток. Бартлби и Торбин старательно изображали убитых горем владельцев машин. С усмешкой командир отмечал, что в ребятах погиб талант лицедеев. Оба настолько хорошо вжились в роли, что едва не случилась драка.

Кортеж встал аккуратно на том, месте где и ожидалось. «Регулировщик» пристально взглянул на водителя головной машины. Судя по виду, это были обычные ребята, кто-то, может быть, воевал. Вот только так получилось, что теперь они на другой стороне.

«Не повезло вам, ребята, – мелькнуло у него в голове. – Без обид».

Захват шел точно по графику. На все про все у них от силы минут пять, иначе вырваться не получится. А значит, Блум должен приступить ко своему отыгрышу с минуты на минуту.

Сначала парни хотели тянуть спички, чтобы решить, кто будет ряженым, но каждый раз дело шло к поножовщине.

В итоге Гараев был вынужден сам распределить роли. Блум повозмущался, едва не выбил дверь, когда уходил, но сильно спорить с прямым приказом командира не стал. Только потребовал себе право выбрать «маскировочный костюм» самому и без свидетелей.

Низкий и худой солдат был единственным, кто хоть отдаленно походил на женщину. Так что сейчас он ее и отыгрывал. Не будь это все сном, Гараев сказал бы, что видит самую странную картину в жизни – солдат, разодетый в похабно выглядящую бабу, толкает перед собой коляску с сюрпризом.

Капитан взглянул на дорогу.

Случайных людей мало, ни детей, ни женщин. Можно считать, что повезло. Брать на душу еще и случайных свидетелей не хотелось. Группа и так сегодня заберет немного живых в страну вечной охоты.

Хотя вон тот мотоциклист, подкативший в последний момент, либо женщина, либо до ужаса фигуристый мужик.

Оставалось надеяться, что этой дуре хватит мозгов укрыться где-то. Ну… или как повезет.

Блум между тем поравнялся с капитаном и изобразил, что на секунду запнулся. Боец потянулся вперед, словно проверяя ребенка. Водитель первым что-то понял. То ли заметил, что мамаша щеголяет утренней щетиной, то ли его напрягло то, как сержант потянулся к коляске.

Пистолет-пулемет «Сеннер Т-12» в войсках прозвали «швейной машинкой». Виной тому был ритм, который тот отбивал в режиме автоматической стрельбы.

Тра-та-та-та-та.

И хотя патрон мелковат, но при хорошо набитой руке эта малявка превращалась в настоящий кошмар для пехоты противника. По слухам, где-то под Галенгеном один отчаянный паренек вот с такой машинкой смог сдержать целый гуттский взвод в одиночку. Так что тут вопрос не калибра, а кривизны рук.

Ну а руки у Джима хорошо набиты еще с войны. Это было немудрено – проходи с такой вот игрушкой четыре года, и станешь с ней чуть ли не единым целым. Количество всегда переходит в качество.

Вот в ком капитану можно было не сомневаться, так это в сержанте Джеймсе Блуме – не подведет, всех уродов положит.

Отличный боевой офицер – именно так сказал бы Гараев, если бы кто-то удосужился о нем спросить. В принципе, капитан был готов сказать это про любого своего подчиненного, и не сильно бы погрешил против правды. Но Блум шел бы в двух списках разом: отличных солдат и самых проблемных ребят во всей чертовой армии.

По количеству проблем Энди Вассерман не годился Бешеному Джиму, как его прозвали солдаты, даже в подметки.

Трижды представлен к награде за мужество, и все три раза ему было отказано за неуставное поведение. Для собственного развлечения, ну или просто из-за склочного характера, сержант Блум выбрал весьма интересный способ службы – нарываться на неприятности, а потом из них выпутываться.

Иногда в обратном порядке.

Всю войну он то и дело совершал какое-нибудь геройство, вроде выноса на себе тяжелораненого сослуживца или зачистки пулеметной точки. В процессе он каким-то чудом умудрялся не подохнуть. Об этом становилось известно в штабе, и в войска спускали на него представление к награде.

Дальше была пьянка, драка с какой-нибудь тыловой крысой, или другой «залет», и арест на трое суток. Когда остепенившийся немного Джим возвращался в строй, то узнавал про отзыв приказа. Злющий как черт, он совершал еще одно геройство, и все шло по новой.

Джим был как винтовка с очень чувствительным спуском.

Общаться с ним нужно тихо и осторожно, потому как одно неловкое движение, и можно оставить мозги на потолке. Единственное отличие было только в том, что винтовки иногда клинит, а Блум – штурмовик-профессионал. У него «смертники» надолго не задерживаются среди живых.

Вот и пассажиров машины он уже приговорил.

Целиться не было особенной нужды, он просто полоснул очередью по низу автомобиля и стеклам. Дешевая розовая коляска разлетелась лохмотьями. Гараев ловко подхватил оружие, которое ему кинул подчиненный. Упереть приклад в плечо, навести и стрелять.

Вторая очередь легла выше первой.

Тяжелое лобовое стекло расцвело белыми розочками входных отверстий.

– Начать захват! – гаркнул капитан, а буквально через секунду отскочил в сторону, уворачиваясь от ответного огня.

Похоже, что не пальцем деланные ребятки сидели. Ну отлично, хоть разомнутся. Джим отпрыгнул в противоположную сторону.

– Смотри-ка, Джей, – с усмешкой крикнул капитан, – у ребят есть зубы.

– А я уж думал…

Что именно Блум подумал, осталось неясным, потому как остальной отряд вступил в бой.

Вот уж «повезло». Это чертово проклятье Кенни, похоже, не собиралось снижать масштабов. Вот как пить дать Мари попадет завтра в общеимперские новости на первую полосу.

«Да какого ж черта я опять влипла? – мелькнула мысль в голове у девушки. – Сука! Съездила, навестила маму!» Она быстро соскочила со своей Зверюги и бросилась в сторону.

Только получить пулю, стоя на месте, еще не хватало. Несмотря на то, что писали в новостях, Стальная Роза совсем не из стали, а из обычного человеческого мяса, которое пули очень даже берут.

Тело действовало рефлекторно. Небольшой опыт перестрелок у Мари все же имелся, и именно он был сейчас за главного. Она быстро шмыгнула к стоящему на обочине автомобилю. Как показал случай с Кенни, двери машины еще как простреливаются, но это все же лучше, чем стоять у всех на виду. Пистолет сам собой прыгнул в ладонь.

Ее пока не видно, у нее есть шанс, вот только действовать надо быстро. К бандитам уже подтягиваются резервы. Мари услышала выстрелы минимум еще от двоих стрелков. Высовывать голову наугад не хотелось, слишком велика вероятность того, что мозги останутся на асфальте.

Решение пришло быстро.

Дрожащими пальцами она вцепилась в боковое зеркало машины и дернула на себя. Крепление оказалось надежным, пришлось дернуть несколько раз, прежде чем оно сломалось. Вандализм, конечно, но зато теперь можно прицелиться без лишнего риска.

Четверо человек, все рассредоточились, так что сразу двоих или троих не снять.

Профессионалы.

Первую машину они уже расстреляли. Стекла, кузов – все это превратилось в настоящее решето. Кто-то попытался бежать, но не успел – его скосила очередь. Убит или тяжело ранен, понять невозможно. С места девушки видны только широко раскинутые ноги.

В груди разлился ледяной холод. Только волей она смогла подавить подступающую панику. Мари выбрала того, кто, по ее мнению, был за главного. Оставалось самое сложное – высунуться из-за укрытия, задержать дыхание и нажать на спуск.

Кузнечик смотрел на то, как быстро все происходит, и не мог не порадоваться. Немногие свидетели забились по углам или смылись прочь от машин. Какой-то умник быстро вырулил на встречную полосу и рванул прочь. Отчаянный или тупой, раз не боится поймать рикошет.

Вторая машина в кортеже попыталась уйти, только это они тоже предусмотрели. Гангрена пальнул по колесам и радиатору. Охранник в машине пальнул в Энди несколько раз, только тот успел укрыться за машину.

Правильно.

Только бы никто не геройствовал. Кузнечик натурально молился, чтобы все были достаточно напуганы и не лезли на рожон. Внезапно что-то блеснуло. И грохнул новый выстрел.

Другой.

Боль обожгла шею, и капитан ее почувствовал.

Он.

Ее.

Почувствовал.

Силы в обеих ногах разом исчезли, и он повалился на колени. Сержант подлетел к нему и руками зажал рану.

– Капитан ранен! – Блум орал что было сил. – Быстрее работайте! Энди, твою мать! Новичок! Быстрее, суки. Где транспорт?

Кузнечик рванул через брошенные машины наперерез стрелку. «Только бы не она, – повторял он про себя, – только бы не… она».

Мари рванула в сторону, когда бандит, замаскированный под бездомного, бросился к ней, вот только не успела. Удар выбил из-под нее асфальт, и д'Алтон полетела лицом вниз. Приложилась подбородком о бордюр, да так, что искры посыпались из глаз. Сразу же прилетел удар в живот. Он был такой силы, что из девушки вышел весь ее несложный завтрак из кофе и сигареты.

Марианна крякнула.

Пистолет все еще оставался в руке, она пальнула на звук, не глядя. Крепкая рука ухватила ее за запястье, и пальцы разжались. Оружие упало на асфальт, и напавший коротким пинком отбросил его в сторону.

– Полиция… – Прохрипела Мари разбитыми губами и попыталась вывернуться из захвата.

Их глаза встретились.

Резкий прямой в голову она пропустила, затем второй.

– Пожалуйста, так и лежи. Не хочу тебя убивать.

– Я…

Третий удар.

– Мелкая, просто вырубись и лежи!

– Я…

– Да в кого ты такая упертая? Не вставай, а то завалю!

Кузнечик ухватил ее за волосы и с силой впечатал в крыло стоящей рядом машины.

– Заканчивай! – прозвучал голос Гангрены.

Кузнечик обернулся на звук. Эвакуационные машины уже летели к ним. Полковник, похоже, все предусмотрел. Водители были явно лучше, чем у министра угольной и стальной промышленности. Первое авто остановилось недалеко от Энди и их цели. Гангрена буквально зашвырнул туда министра, влез сам и помог залезть еще двум сослуживцам.

– Новичок, помогай.

Голос был незнакомым, но доносился он оттуда, где должен был лежать раненый Гараев. Кузнечик побежал туда.

Капитан был очень плох. Пуля вырвала ему кусок мяса из шеи, и теперь он истекал кровью. Рядовой быстро рванулся к подкатившей машине, распахнул дверь и помог занести туда капитана.

Гараев чувствовал, что с каждой секундой ему все тяжелее и тяжелее держаться.

– Кол, держись. – Голос Джима был каким-то необычным, словно того душили слезы. – Держись, твою мать! Полковник… поможет. Колин!

– На… нормально, брат… я… – он тяжело сглотнул и часто-часто задышал, – я щ-щ-ас проснусь. Я. Наконец. Про…

Йона вышел из машины и взглянул на стоящую вдалеке Мари. Видок у нее был таким, словно ее подняло на пару метров от земли, а затем с силой шваркнуло об асфальт.

Фельдшер как раз проверял ее состояние, когда они с помощником подъехали.

Журналисты уже постепенно подтягивались к месту перестрелки. Йона остановился в паре шагов от временного заграждения и кивнул одному из знакомых писак. Тот понял все правильно и поспешил к господину старшему инспектору.

– Добрый день, господин старший инспектор. – Мужчина весьма подобострастно кивнул.

– Салют Берни, насчет дня это ты поспешил. Вот те ребятки явно с тобой поспорят на счет доброго дня.

Йона кивнул в направлении расстрелянных автомобилей.

– Ваша правда.

– Передай своим, чтоб мою девочку не снимали.

– Ну…

– Это пока просьба. Ей и так досталось, так что давай ты не будешь спорить и согласишься. Идет?

Казалось, что он хотел поспорить, но, видимо, что-то в голосе и лице Камаля его разубедило.

– Как прикажете.