Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Глава 5

Виктор Сергеевич оставил книги и уже развернулся на выход, как вдруг мне в голову пришла светлая идея.

– Стойте! – немного громче и резче, чем следовало воскликнул я. Мой гуру чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности.

– Ты чего так орёшь? – спросил он.

– Простите, боялся не успеть, и вы закроете дверь, – улыбнулся я.

– Простил, – кивнул Виктор Сергеевич. – Чего хотел?

– Хотел предложить вам подработку.

– Мне? – удивился старик. – Старому больному человеку?

– Ой, вот только не надо прибедняться! – ухмыльнулся я. – Вы по многим аспектам молодым фору дадите.

– Хватит подлизываться, давай ближе к теме, меня пациенты ждут, – поторопил он.

– Мне нужен помощник для проведения практических занятий со знахарями. Надо непосредственно с ними на приёме вырабатывать и отрабатывать навык создания тонкого потока и воздействия им на целевые точки.

– Сань, ну правда, стар я уже для этого, – сказал он, но я заметил лёгкую мечтательную полуулыбку и искорку в глазах. – Ну хорошо, я подумаю. Отвечу, когда поедем к Курляндскому.

– Договорились, – улыбнулся я, демонстрируя два ряда идеально здоровых зубов. Мечта из прошлой жизни осуществилась в этой. – Меня устроит любой ваш положительный ответ.

– Хах! – выдохнул Виктор Сергеевич, покачал головой и вышел.

Я почти уверен, что никуда он не денется, согласится, как миленький. Этот огонёк в его глазах мне уже ответил за него, осталось только дождаться ответа вслух.

Остаток приёма пролетел незаметно. Обед по расписанию. В лечебницу приехал вовремя, в зале для занятий был без четверти три. За Демьяновым сегодня заходить не стал, для меня было важно его присутствие на первом занятии, а теперь как хочет, лишь бы не мешал и на том спасибо.

Но он всё-таки пришёл! Что сказать, молодец, зато лично проконтролировал посещаемость, которая и сегодня оказалась стопроцентной. Даже не было ни одного опоздавшего. Немного поменялся взгляд пришедших, такого же безразличия и усталости, как у первой группы, не было. Видимо они пообщались с коллегами и уяснили для себя, что идут сюда не просто просиживать штаны и занятия для них на самом деле очень важны.

В начале своей пламенной речи я на всякий случай ещё раз представился и попросил записать себе в конспект. Когда увидел, что никто не взялся за ручку, удивлённо вскинул бровь.

– А мы уже все записали, Александр Петрович! – сказал с места один из знахарей.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулся я и начал излагать материал.

Также, как и вчера, в аудитории стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц и чирканьем ручек по бумаге. В этот раз я сказал приберечь вопросы до конца занятия, и никто этой просьбы не нарушил.

Юдин заглянул в кабинет, когда уже пришло время для вопросов, которыми меня просто засыпали. Я указал ему на пустое место за одним из столов. Он скользнул вдоль стеночки, сел на стул и уставился на меня, словно он тоже слушатель моей лекции.

– Уважаемые знахари лечебницы «Святой Софии», – сказал я, убедившись, что вопросы закончились. – Хочу вас познакомить с моим помощником, который будет помогать мне проводить практические занятия. Он в совершенстве владеет техникой тонких магических потоков, поделится своим опытом с вами непосредственно во время вашего приёма. Запись на практическое занятие также можно осуществить в приёмной, время и даты появятся в уже существующей тетради. Прошу любить и жаловать, Юдин Илья Фёдорович, потомственный лекарь, продолжатель династии и подающий большие надежды молодой учёный.

Юдин настолько охренел от того, как я его представил, что потерял дар речи и просто прожигал меня глазами. Я жестом предложил ему встать и повернуться к аудитории. Он тряхнул головой, словно стряхивая с себя временное оцепенение, вскочил и повернулся к слушателям.

– Очень приятно, господа знахари, буду рад с вами работать. Со следующей недели появится запись, так что до скорых встреч.

С последними словами он поклонился и уверенным шагом вышел из аудитории. Я хотел было его остановить, но не стал. Потом буду выяснять, что ему конкретно не понравилось. А может наоборот? На выходе я раздал всем по одному экземпляру первого тиража методички. Надеюсь, что они прочитают её до того, как мы начнём показывать им суть метода на деле. Так необходимая информация лучше отложится у них в голове.

Вообще я надеялся, что Юдин будет ждать меня где-нибудь в районе регистратуры, но его нигде не было. Неужели и правда на что-то обиделся? Разве я сказал в его адрес хоть что-то обидное? Вроде нет. Вышел на улицу с телефоном в руке, собираясь вызвать такси обратно до клиники, как получил в ухо увесистым снежном. Обернулся в сторону, откуда это прилетело и едва успел уклониться от следующего белого снаряда.

– Ты охренел, Склифосовский? – спросил Юдин. Ха, не ушёл всё-таки.

– Что не так-то? – спросил я, отбивая следующий снежок рукой. – Что я не так сказал?

– Да ты с дуба рухнул, приписывать мне столько эпитетов? – он раздувал ноздри от злости, но снежки лепить перестал. – Ты же знаешь, что тщеславие – это не моё. Мне бы наоборот, чтобы обо мне знали поменьше, меньше и вопросов будет.

– Илюх, друг, я не хотел тебя обидеть! – искренне ответил я. – Просто хотел представить тебя в лучшем свете коллективу лечебницы, чтобы они прониклись уважением и не выпендривались по поводу того, что я привёл совершенно незнакомого человека, который будет их чему-то учить.

– Ладно, хрен с тобой, – Илья примирительно махнул рукой, потом, секунду подумав, протянул её мне для рукопожатия. – Ты сейчас куда собирался?

– Мне нужно с Панкратовым съездить к одному фармацевту, он меня ждёт в клинике, поэтому сначала туда. А чего ты хотел?

– Тогда не имеет значения, – снова махнул он рукой, теперь разочарованно. – Поеду домой, мама на борщ с пампушками ждёт, будет довольна, что я вовремя.

– Ну тогда бывай, – хлопнул я его по плечу и запрыгнул п подъехавшее такси.

Через полчаса мы с Виктором Сергеевичем подъехали к внушительных размеров особняку, нуждающемуся в глубоком косметическом ремонте. А кое-где и не в косметическом. Местами осыпались большие пласты штукатурки и лепнины, обнажив двухсотлетней давности кирпичи. Они торчали тут и там как кости и мышцы на дне глубоких ран. Видимо хозяин этого всего или совсем на мели, или ему настолько глубоко начхать, что происходит в мире и как рушится его жилище.

Массивная резная дубовая дверь тоже нуждалась в ремонте и покрытии лаком, но прочность свою сохранила. На двери нашёлся специальный молоточек, Виктор Сергеевич отстранил от него мою руку и постучал сам. Это был какой-то особенный стук, словно короткое сообщение. Наверно какой-то их общий знак. Тогда хорошо, что он поехал со мной, а не просто сказал адрес, так больше шансов познакомиться с безумным фармацевтом. И почему все гении обязательно должны быть со странностями? Неужели по-другому никак?

Спустя пару минут Виктор Сергеевич повторил свою шифровку и мы продолжили ждать.

– Может его дома нет? – предположил я, когда ожидание уже начало утомлять. Терпеть ненавижу.

– Куда он на фиг денется, – хмыкнул старик. – Чем-то занят скорее всего, может какую-нибудь бомбу изобретает.

– А причём здесь бомба? – удивился я. – Он же фармацевт.

– В первую очередь он химик, – возразил Виктор Сергеевич. – Поэтому его интересы не ограничиваются только фармацией.

– Ясненько, понятненько, – пробубнил я, ощущая где-то внутри смутную тревогу. А вдруг сейчас особняк взлетит на воздух, прихватив нас с собой по пути? – Кстати, что вы решили по поводу проведения практикумов в лечебнице? Соглашайтесь, не пожалеете.

– Поработаем, не переживай, – ответил Виктор Сергеевич, продолжая напряжённо вслушиваться в шорохи за дверью.

Моя буйная фантазия не сильно успела разыграться, когда послышался звук, похожий на движение бревна за дверью. В голове нарисовался образ толстенного бруса, который кладут на специальные наглухо вмонтированные в стену железные крючья с внутренней стороны двери замка, который даже тараном не так просто выбить. Потом лязгнули пара массивных железных засовов и наконец дошла очередь до замка. Дверь медленно приоткрылась и высунулся орлиный нос, а за ним изрезанное морщинами худое лицо. На голове свёрнутый набекрень нелепый колпак для сна.

– Ты чего, старый дурень, припёрся? – прокаркал хозяин дома в адрес Виктора Сергеевича. – Да ещё и какого-то молокососа с собой припёр, заняться что ли нечем? Ищете на свою задницу приключений? Это хорошо, что я вспомнил этот твой сигнал, а уже собирался бросить на вас из окна пузырёк с тринитроглицерином, от вас бы и мокрого места не осталось!

– Ну так это же хорошо, что вспомнил, – по-доброму улыбнулся Виктор Сергеевич, а у меня похолодело внутри. С такого упыря вполне станется пульнуть бомбу в незваных гостей. – Я тоже рад тебя видеть. Может пустишь внутрь? У нас разговор для тебя есть интересный.

– У вас? – носатый старик удивлённо обвёл нас взглядом, словно пытаясь понять, как это вода и огонь могут находиться в одном сосуде одновременно. – А этот зелёный болванчик тоже чего-то от меня хочет?

– А вот сейчас уже обидно было! – рыкнул я, теряя терпение. Ведь предупреждал дядя Витя, что это гнусный тип, но любое терпение имеет предел! Дядя Витя дёрнул меня за рукав, намекая замолчать. Я послушался.

– Ого, оно ещё и разговаривает! – хихикнул старый засранец. Мне стоило диких усилий, чтобы молчать и не треснуть ему прямо по орлиному носу, который возвышался над лицом словно акулий плавник.

– Да хватит тебе уже, Готхард, – вступился за меня дядя Витя. – Он нормальный парень, с головой дружит. Впусти нас, есть дело к тебе, скорее всего ты заинтересуешься.

– Уже больше десяти лет ни у кого нет дел ко мне! – огрызнулся старый носач, но в итоге пригласил нас внутрь. – Если жрать хотите, то это ваши проблемы, обойдётесь! У меня только на одного приготовлено, а вы можете достать платочки и подтирать слюну, пока я буду обедать.

– Ну хоть чай-то есть? – спросил Виктор Сергеевич, пока мы шли по усыпанному песком и фрагментами осыпавшейся штукатурки мраморному полу некогда богато оформленного гостевого холла дворца. Судя по всему, это когда-то и был дворец, а сейчас больше похож на заброшенные руины.

– Вода есть, заварка есть, сахара нет, – пробурчал хозяин, ведя нас вглубь особняка через анфилады заросших толстым слоем пыли медленно разрушающихся комнат. – Если такой вариант устраивает, то приятного аппетита.

Хозяин открыл очередную обшарпанную дверь, и я потерял дар речи. Здесь была нормальная чистая и ухоженная комната, обставленная настолько красиво и богато, что не стыдно и экскурсии водить. Длинный стол застилала алая бархатная скатерть, на мой взгляд излишество. Ну зачем бархат на столе? Неужели не жалко? Вот ситец или лён, ну пусть даже шёлк, но не бархат же.

На столе стоял большой пузатый самовар, из которого через дырочки в крышке поднималась струйка пара. Значит совсем недавно закипел. Рядом с самоваром в большой тарелке бублики и баранки, овсяное печенье. Пара розеток с разными сортами варенья. Служанка принесла для нас две чайных пары и чайные ложки.

– Спасибо, Сильвия, – нежно сказал ей старик. Словно это был другой человек, не тот скот, что открыл нам дверь. – Можешь идти, наши замечательные гости дальше сами справятся. А черепаховый суп у тебя сегодня особенно хорош! Запомни, как ты его делала, повторишь при случае.

– Да, господин! – симпатичная молодая девушка изобразила реверанс хозяину дома, бросила беглый взгляд в нашу сторону и быстро удалилась.

– Ну, рассказывайте, с чем пришли? – спокойным светским тоном спросил Курляндский. Сейчас из злобного и гадкого старика он превратился в благородного герцога. Портил картину только старый жёваный халат и колпак для сна. – Чего вы застыли-то? Наливайте себе чай, берите варенье, печенье и рассказывайте.

– Давай, Сань, – сказал мне Виктор Сергеевич, а сам принялся наполнять наши чашки.

– Готхард Вильгельмович, – начал я. Вроде не ошибся, всю дорогу репетировал, как произносится его имя. – Я работаю лекарем в клинике Склифосовских, Пётр Емельянович мой отец, если вы когда-нибудь слышали о его существовании.

– Слышал, – оборвал он меня. – Дальше то что? Зачем приехали?

– Хорошо, буду краток, – сказал я, стараясь не выходить из себя. Кажется, старик снова готов возвращаться в фазу засранца. – Меня не устраивает состояние современной фармакологии. На мой взгляд слово «современная» здесь просто неуместно, многие препараты изобретены больше ста лет назад. Насколько я знаю, вы пытались в этой системе многое поменять, даже написали книгу об этом, но вас остановили, дав понять, что, продолжая толкать свои идеи, вы рискуете жизнью.

– Ты сохранил мою писанину что ли? – вскинув брови Курляндский обратился к Виктору Сергеевичу.

– Думал, что нет, – хмыкнул Виктор Сергеевич. – А оказалось, что да. Вчера наводил порядок в библиотеке и случайно наткнулся.

– Не трынди! – резко ответил носатый. – Случайно наткнулся он. Знаю я тебя, старого аутиста, у тебя всегда всё стоит по порядку, и ты знаешь местоположение каждой книги на каждой полке.

– Ну, допустим, – примирительно сказал дядя Витя. – Но смысла нашего прихода это не меняет.

– Я хочу добиться замены имеющихся у знахарей мазей и препаратов на современные, – сказал я. – Но для того, чтобы представить предложение для рассмотрения коллегии, должно быть само предложение, на что можно это поменять. Желательно с клинически подтверждённым эффектом. И у меня сейчас есть такая возможность. Могу организовать клинические испытания и представить отчёт на заседании коллегии лекарей.

– Вить, он на самом деле такой бойкий? – поинтересовался он у Виктора Сергеевича. – Или просто сейчас передо мной выпендривается, а на самом деле пшик, пустое место?

– Нет, Готхард, Александр Склифосовский не пшик, – покачал головой Виктор Сергеевич. – Он настоящий молодец. Занимается сейчас обучением знахарей одной из лечебниц основам точечного применения маги. На короткой ноге с председателем коллегии Обуховым Степаном Митрофановичем. Тот поддерживает молодого Склифосовского в его начинаниях и обещал обеспечить защитой и помощью в продвижении на официальный уровень.

– Вот значит, как? – Курляндский посмотрел на меня уже по-другому, заинтересованно, не как на кучу мусора, мешающуюся под ногами. – Ты книгу мою читал?

– К сожалению, не успел, – ответил я, поставив чашку с чаем обратно на блюдце. – Виктор Сергеевич дал мне её только сегодня. Название заинтриговало, именно то, что надо сейчас, в самую точку.

– Ну давай тогда так договоримся, – сказал носатый старик, доев суп и отодвинув от себя пустую тарелку. – Ты сначала почитай, определись, что именно тебя интересует, потом приходи и обсудим детали.

– Хорошо, договорились, – кивнул я. – Постараюсь сделать это в кратчайшие сроки.

– Ни о чём мы с тобой пока не договорились, – грубо ответил Курляндский. – Вот когда ты меня заинтересуешь, тогда договоримся. А теперь ступайте, мне надо принять ванну, почитать вечерние газеты и лечь спать пораньше. Утром меня ждёт лаборатория и новый грандиозный эксперимент. Мир ещё узнает, кто такой Курляндский!

Мы не стали спорить с хозяином дома, пытаться допить чай, а просто встали и пошли на выход. Мне даже не верилось, что такое большое и важное дело наконец пришло в движение. Беспокоил только один вопрос. Пока шли по заброшенным комнатам в сторону выхода, я думал о том, что с моими сбережениями придётся расстаться, чтобы «заинтересовать» Курляндского. Покупка личного автомобиля, каким бы он ни был, откладывается на неопределённый срок.

Будет конечно смачный гонорар за обучение знахарей лечебницы «Святой Софии», но большую часть придётся теперь раздать своим помощникам. К проведению практических занятий я планировал привлечь ещё и Ивана Терентьевича и, естественно, не бесплатно. Каждый труд требует вознаграждения.

Может попробовать обратиться по поводу финансирования к Обухову? Надо подумать над этим. Лишний раз тоже беспокоить не хочется, надоедливую муху убивают скрученной в трубочку газетой. Такой мухой я тоже быть не хочу.

Глава 6

Итак, Виктор Сергеевич дал согласие участвовать в образовательном процессе. Теперь у меня есть два помощника, которые будут вести практические занятия по освоению навыков знахарями. Так скоро я свою школу организую, коллектив уже собирается. Завтра ещё к Ивану Терентьевичу подойду, может и он не откажется вести практику.

Сам он уже неплохо освоил и уверенно пользуется новой техникой. Возможно это связано с тем, что у него хоть дефектное и слабое ядро, да есть, а у подавляющего большинства знахарей изначально лишь выраженная предрасположенность к магии жизни и всё. Впрочем, сейчас это большой роли не играет, главное, чтобы он согласился со мной работать.

В портфеле ощущалась приятная тяжесть книг, которые мне выдал Виктор Сергеевич, на изучение этих трудов у меня два вечера и выходные, которые придётся полностью убить на изучение. Можно по идее сразу приступить к труду Курляндского, но без базовых знаний этого мира трудно будет понять, в ту ли сторону хочет менять препараты неуравновешенный засранец по имени Готхард, потомок рода европейских герцогов.

– Сегодня опять нас покинешь сразу после ужина? – спросила мама, глядя, как я закидываю в себя содержимое тарелки.

– К сожалению, да, – кивнул я, не прекращая жевать. Говорили мне не разговаривать с набитым ртом, опять не послушался.

– Чем будешь заниматься на этот раз? – поинтересовался отец равнодушным тоном. Они уже начинают привыкать, что у меня постоянно какие-то дела.

– Наклёвывается интересный вариант по развитию фармации, – ответил я, сначала проглотив. – Виктор Сергеевич познакомил меня с одним своим знакомым, который уже много лет назад разработал новые мази, микстуры и порошки, но попал под репрессии и живёт затворником.

– Вы ездили к безумному Готхарду? – вскинул брови отец.

– А ты его знаешь? – удивился я и отложил вилку в сторону.

– Его много кто знает, – хмыкнул отец. – Просто многие уже успели забыть. Этот чокнутый способен на многое. Только будь очень внимателен к его предложениям, далеко не всё на самом деле стоит применять в жизни. Среди его изобретений есть и такие, которые от любой клиники могут оставить глубокую воронку при неправильном хранении и использовании.

– Понял, учту, – кивнул я и задумался.

На самом деле, я так обрадовался, найдя человека, которого давно не устраивает существующее положение дел, что решил довериться ему целиком и полностью. Хотя, это не совсем так. Я же поставил перед собой план изучить его труды досконально, значит и буду этим заниматься и приеду к нему с «интересным предложением» не раньше, чем сам во всём разберусь.

Вместо семейного чаепития с невинной болтовнёй, я попросил Настюху принести мне полный кофейник и тарелку сладостей, чтобы мозги лучше работали. Сразу переоделся в домашнее, чтобы потом просто рухнуть в постель, положил перед собой обе книги и чистую тетрадь, чтобы делать в ней заметки для себя. Когда доставал тетрадь из своевременно сделанных запасов в верхнем ящике стола, мне навстречу из дальней стопки съехали несколько рисунков с портретом прекрасной незнакомки.

Я замер, уставившись на её изображение и в этот момент до меня дошло. Это ведь её я тогда вытаскивал из покорёженного автомобиля! Ей спас жизнь! А ведь мне показалось тогда, что я её где-то видел. Когда пазл в голове сложился, желание её найти немного поуменьшилось.

Причиной тому был факт, что она общалась с князем Баженовым. В тот день, когда мне предлагали остаться на вечеринке с выходом в Финский залив, она была рядом с ним. И во всплывшем в голове воспоминании, где Баженов впервые вручал мне золотой амулет, она тоже была рядом. С интересом смотрела на меня и загадочно улыбалась. А может мне просто показалось тогда, что она смотрит на меня с интересом? Понравилась девушка настолько, что сидел дома и рисовал её портрет, потом сам себе придумал взаимность.

Уверенным движением закрыл ящик стола, даже не пытаясь навести в нём порядок и уткнулся в учебник по фармакологии. Лицо девушки так и стояло перед глазами. Вот кого я обманываю? Она всё равно не выходит у меня из головы. И такое ощущение, что эта мощная симпатия идёт откуда-то изнутри, из старых воспоминаний. Надо как-то разобраться с этим вопросом раз и навсегда. Но, не сейчас. Снова открыл ящик, сложил обратно съехавшие бумаги и тетради, портреты незнакомки засунул под низ стопки из исписанных листов, чтобы больше не появлялась перед моим взором внезапно.

Первая половина дня пятницы была распланирована как никогда. Всего три пациента, чётко по времени, с определённым интервалом между ними, чтобы была возможность спокойно помедитировать и попить кофе. Пациента три, зато самые интересные и энергозатратные. Света в прошлый раз справедливо заметила, что на фоне общего потока пациентов, этих я могу и не потянуть.

Всё шло по намеченному плану, первой пришла теперь уже уравновешенная и жизнерадостная дамочка с образованием в сигмовидной кишке, с ней мы хорошо продвинулись к полному удалению злокачественного образования. Когда пациентка вышла из кабинета, заглянул незапланированный пациент. Я уже собирался развалиться в кресле и приступить к глубокой восстановительной медитации.

– Господин лекарь, разрешите спросить? – прозвучала до боли знакомая из прошлой жизни фраза. Как показывала практика, добром это не закончится, обязательно будет какая-то засада.

– Спрашивайте, – устало вздохнул я и неспешно направился в сторону двери.

– Я к вам маму привёз, думал сегодня попасть к вам на приём, а в регистратуре сказали, что на сегодня записи уже нет, – начал тараторить худосочный, похожий на хорька мужчина лет сорока или больше. – Я узнал, где ваш кабинет, подхожу, а тут нет никого, может примете нас?

– Поэтому в коридоре и нет никого, – немного раздражённо ответил я. Опять умники пожаловали, бесит такой подход. – Сегодня у меня тяжёлые пациенты, поэтому приём снят.

– Так и мама у меня тяжёлый пациент, господин лекарь! – опять затараторил человекообразный хорёк. – Вы только посмотрите на неё, она же бледнее простыни!

Я подошёл к двери и выглянул в коридор. На стульчике возле кабинета покачиваясь сидела реально бледная старушенция, отрешённым взглядом вперившись в пространство прямо перед собой. Выглядела она очень нездоровым человеком. Даже язык не поворачивался сказать, чтобы они приехали на приём в понедельник, она просто не доживёт. Можно было бы прямо сейчас отдать её другому лекарю, но я же сердобольный!

– Заводите её в кабинет, – сказал я сопровождающему. – Потом укладывайте на тот стол головой в сторону окна.

– Да, господин лекарь, – заулыбался хорёк и начал кланяться. – Спасибо вам большое! Мы мигом!

Ага, мигом, не тот случай. Если все эти телодвижения – это миг такой, то я комета Галлея. До следующего пациента оставалось полчаса. За это время я должен разобраться с бабушкой, пройти глубокую медитацию и попить кофе. Наверно планам не дано осуществиться.

Когда бабулька заняла нужную позицию на манипуляционном столе, я подошёл поближе и уже собирался провести сканирование. Вид пациентки не внушал здорового оптимизма. Сканирование мне не понравилось ещё больше. Злокачественный рост я увидел практически везде, где только можно: в лёгких, в средостенье, в печени, желудке, брюшной полости, в панкреато-дуоденальной зоне, у корня брыжейки тонкой и толстой кишки, в малом тазу. И вся эта масса ведь продуцирует токсины, которые доводят пациента до ручки. Пытаться сейчас удалить хоть что-то, всё равно что произвести эвтаназию.

Я убрал руку и отошёл на шаг назад, судорожно соображая, что делать. Можно собрать консилиум, но уровень всех наших лекарей я примерно знал и шансов не было ни у кого. А вот один момент стоит попробовать. Я позвонил маме и попросил её срочно прийти.

– Господин лекарь, что-то не так? – спросил похожий на хорька сопровождающий.

– Да всё не так! – в сердцах сказал я и только потом спохватился, не надо показывать свои эмоции, какими бы они ни были. К сожалению, далеко не всегда это идёт на пользу, чаще наоборот.

– Ну что вы сразу начинаете? – взвился хорёк. – Я привёл её к вам не здоровой, но живой. Вы должны! Нет, вы обязаны её спасти!

– Как давно ей стало плохо? – перебил я каскад требований.

– Уже несколько лет она постепенно слабеет, но никогда ни на что не жаловалась. Я предлагал ей раньше обратиться к лекарю, но она каждый раз заверяла меня, что у неё всё хорошо, что она просто устала или не выспалась. За последний год ей стало намного хуже, она вянет быстрее, чем букет подснежников!

О как, а мы ещё и поэты, оказывается. В этот момент в кабинет вошла мама. Её лицо было серьёзным и взволнованным. Наверно догадалась, что я зову не просто так. Бросив один взгляд на изможденную раковой интоксикацией пациентку она сразу всё поняла.

– Что думаешь делать? – спросила мама, положив пальцы на виски старушки.

– Сначала думал собрать консилиум, но теперь думаю отвести её в больницу Обухова, – сказал я. – Ей нужен более высокий уровень, мы не потянем.

– Чего вы не потянете? – вмешался сын тяжело больной пациентки, чуть ли не переходя на визг. – Вы же занимаетесь такими делами, мне рассказали! Я именно поэтому её к вам привёз! Вы должны её вылечить, зачем её куда-то возить? Нечего филонить, лечите!

– Послушайте теперь меня, – сказала мама спокойным тоном, от которого веяло чугунной твёрдостью. – Наше дело спасти вашу маму, и мы будем делать то, что приблизит её к выздоровлению, а не к смерти. Ваше дело слушать то, что мы говорим и помогать нам выполнить свой долг. Если вы будете продолжать наводить панику и мешать нам работать, мы свою ответственность за жизнь вашей мамы с себя снимаем. А теперь решайте, какой из вариантов вас устраивает.

Хорёк выпучил глаза, пару раз открывал рот чтобы что-то сказать, но в итоге закрыл рот, кивнул и отошёл в сторону, продолжая наблюдать и слушать. Ну это пусть, имеет право, лишь бы больше не мешал.

– Транспортировать лучше на машине скорой помощи на каталке, – сказала мама, не отрывая рук от головы пациентки. – Попроси отца, он созвонится с приёмным отделением больницы, а сам вызывай скорую.

– Не надо никуда её везти я сказал! – снова вмешался хорёк. Сейчас как никогда хотелось втоптать его в плинтус, чтобы не вякал, но, не положено.

Не обращая уже внимания на выкрикивания недалёкого товарища, я взял в руки телефон и набрал отца.

– Правильное решение, – согласился отец. – Захарьин, как бы он меня ни раздражал, сможет с таким справиться. Да и то наверно не один. Нужен постоянно маг поддержки, как наша мама, мастер души и один или лучше два сильных лекаря одновременно. Пару раз были подобные случаи и именно эта схема единственная рабочая. Звони в скорую пока, я сейчас подойду.

Пока я отвлёкся на разговор с отцом, хорёк активизировался пуще прежнего. Когда я повернулся лицом к манипуляционному столу, этот дятел начал отрывать руки моей мамы от головы своей, дико вереща при этом. Ну всё, моё терпение лопнуло. Я не со всей дури, но довольно чувствительно ткнул ему кулаком в рёбра. Герой отпрыгнул в сторону, выпучил на меня глаза, хватая ртом воздух, потом его снова прорвало.

– Это что за произвол⁈ – его голос резал по ушам, как болгарка по металлическому профилю. – Вы что себе позволяете⁈ Да я на вас в суд подам! Вы тут все у меня сядете!

Понятно. Просто так это всё не закончится. Какой из голубых кристаллов на медальоне надо тронуть пальцем, я запомнил хорошо и сделал это незамедлительно. Потом протянул поганцу руку, якобы для рукопожатия.

– Приношу вам свои извинения, с этого момента мы всё будем делать так, как вы скажете, – самым елейным голосом и с милейшей улыбкой произнёс я.

Бунтарь на пару секунд задумался, переводя взгляд то на меня, то на мою руку. Потом всё-таки принял решение.

– Вот то-то же! А то устроили тут! – уже тише проскрежетал он и пожал мне руку.

Болван. Его продолжало потряхивать до тех пор, пока я не отцепил его пальцы от своей руки. Я подхватил обмякшее тело под мышки и посадил в угол. Пусть посидит отдохнёт.

– Скорую вызвал? – первым делом спросил отец, появившись на пороге.

– Не успел, этого успокаивал, – показал я пальцем на мирно посапывающего сына пациентки.

– Нокаут? – удивился отец.

– Медальон, – улыбнулся я. – Я наконец-то прочитал инструкцию. Сегодня вечером и вам расскажу, полезная штука.

– Понял, – хмыкнул отец. – Сам в скорую позвоню. Вы одевайтесь пока, вместе поедем.

– Принял, – ответил я и потянулся за висящим в шкафу пальто. – Мам, я схожу пока за твоим пальто.

– А если этот придурок придёт в себя и снова начнёт бунтовать?

– Я по пути к Юдину загляну, пришлю в поддержку.

В Обуховскую больницу мы поехали на двух машинах. Мама вместе с пациенткой в машине скорой помощи, так и не убирая пальцев с её висков. Я, отец и начавший приходить в себя смутьян – на нашей семейной в пассажирском салоне. Это наверно был первый раз, когда отец не сел рядом с водителем. Как он сказал, чтобы помочь если что справиться с буйным родственником. Я так подозреваю, что причина другая – посмотреть на эффект медальона, если родственничек снова будет качать права.

Прямо на пороге приёмного покоя нас встречал не Захарьин, как я предполагал изначально, а Гааз Анатолий Венедиктович. Я знаю, что он Захарьину особо не уступает, но почему-то думал, что он будет вторым номером, а не первым. К тому же он до сих пор оставался для меня тёмной лошадкой и не был ни доброжелателем, ни явным противником. Не знаю почему, но именно потенциальным противником я его видел с большей вероятностью.

– Молодец, Склифосовский, – хрипловатым голосом приветствовал мэтр, услышать от него похвалу для меня было полной неожиданностью. – Сам догадался?

– Сам, – кивнул я. – Она очень плоха, нам не потянуть.

– Эту – да, вам не потянуть, даже если вы все вместе дружно возьмётесь, – сказал он, улыбнувшись одним уголком рта, даже не двумя. – Я тебе даже больше скажу, далеко не факт, что мы её потянем. Такой запущенности даже я на своём веку не встречал. Что-то заболтался я с тобой, езжайте по своим делам, мы её забираем.

– Но… – начал я, но он меня резко прервал.

– Маг поддержки будет через минуту, мы везём пациентку в манипуляционную, с тебя ответственность снята, можешь идти. Вас, Алевтина Семёновна, я тоже больше не задерживаю.

– Понял, спасибо, – сказал я, развернулся и отправился на выход из приёмного отделения вместе с мамой.

– Хм, он даже помнит моё имя, – сказала мама, когда мы уже вышли на улицу.