Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

– Ты имеешь ввиду, рад ли я видеть твою старую помятую рожу? – выпалил Курляндский. – Конечно нет!

– Я имел ввиду не свою рожу, а вот это, – дядя Витя достал из-за пазухи большую плитку шоколада в красивой позолоченной обёртке.

Я не знаю, в чём фишка, но наш ворчун расцвёл и потянул свои ручонки к обычной шоколадке. Насколько она обычная я не знаю, такого фантика я ни разу не видел, может в ней что-то кроется? Узнаем потом. А пока что я видел реакцию, подобную реакции Котангенса на запах жареной печёнки. Пушистый начинал танцевать и истошно мяукать, пока ему не дадут кусочек. А потом ещё и ещё. А потом уходил в сторону и тщательно с расстановкой вылизывался.

Готхард Вильгельмович запихнул вожделенный десерт за пазуху и наконец впустил нас внутрь.

– Я не буду спрашивать, где ты это достал, старый подхалим, – сказал он совершенно спокойным дружелюбным голосом дяде Вите. – Но надеюсь, что это не последняя плитка на Земле. Ведь не последняя?

– Ты думаешь я проверял? – хмыкнул дядя Витя.

– Не хочешь говорить? Ну и не надо. Главное, что ты знаешь, где можно достать ещё.

Мы дошли до единственной увиденной мной приличной комнаты, уселись за стол и Готхард позвал Лизу, повелев ей подавать ужин на троих. У меня аж глаза на лоб полезли. Он собрался нас кормить? Это что ж за шоколадка такая? На мои вопросительные взгляды дядя Витя отвечал лишь хитрой улыбкой. Ладно, потом буду пытать. При острой необходимости можно прищемить ему палец дверью.

– Ну-с, господа, с чем пожаловали?

– Вы мне обещали сделать анестетик, – решил я сразу взять быка за рога, пока у учёного хорошее настроение. – А ещё, ваша мазь в лечебнице пошла на ура. Материалов для отчёта пока недостаточно, времени прошло мало, но было бы неплохо обеспечить мазью всех знахарей лечебницы, если такое возможно.

– Тут ты везде попал в десяточку, – сказал Курляндский, бережно разворачивая преподнесённый ему дар. – Анестетик готов в трёх формах, мазь я сделал, знал же, что понравится. Сейчас Лиза привезёт. Как ты это всё сейчас потащишь, не знаю, твои проблемы.

– Очень приятные новости, Готхард Вильгельмович, – благодарно кивнул я. – Дотащу как-нибудь. И у меня есть ещё один очень интересный заказ.

– Чего удумал в этот раз?

– Удумали вы, а я нашёл это в вашей книге и оценил, – решил я использовать немного лести. – Мне нужны растворы для внутривенных вливаний.

Курляндский, который в это время положил один квадратик шоколада в рот и медленно жевал с закрытыми глазами, прекратил жевать и вытаращил на меня глаза.

– Ты не приболел случайно? – осведомился он.

– Вы не видите смысла во внутривенных вливаниях при острых заболеваниях и тяжёлых травмах? – спросил я, вскинув брови.

– Я-то вижу, я ж придумал, – сказал он и продолжил жевать, но глаза теперь не закрывал, а внимательно смотрел на меня. – Только на этом фоне был самый большой скандал. Можно сказать, это было последней каплей, после чего было принято решение меня из научного совета изгнать, а труды сжечь. Так вот ты ещё раз подумай, оно тебе надо?

– Надо, – твёрдо ответил я. – И я найду способ убедить медицинскую общественность в жизненной необходимости такого препарата.

– На каторгу поедешь, – буркнул Курляндский.

– Не поеду, вот увидите, – улыбнулся я. – Спорю на десять таких шоколадок.

Курляндский встал и протянул мне руку для рукопожатия, а точнее для фиксации спора.

– Шоколад закупи заранее. Когда отправят на каторгу, скажешь, где спрятал, я по-любому буду присутствовать на суде. Если хоть где-то начнут делать капельницы, с меня тысяча флаконов бесплатно.

– Договорились! – сказал я и крепко пожал ему руку. – Дядь Вить, разбей.

– Чего? – удивился Виктор Сергеевич. Я правда не понял, чему больше, тому, что я при чужом человеке назвал его дядей, или тому, что что-то надо разбить.

– Чего? – эхом повторил Курляндский, глядя то на меня, то на Виктора Сергеевича. – Это твой племянник что-ли? А чего молчал?

– Да нет, не племянник, – рассмеялся дядя Витя, чтобы разрядить обстановку. – Он просто вырос у меня на глазах, поэтому так и сложилось.

– Ясно, – сказал Готхард, отпустил мою руку и сел на своё место. – Тогда приятного аппетита.

Лиза как раз прикатила тележку, на которой находились тарелки с достаточно изысканными блюдами. А старый хрыч знает толк в еде. Интересно, все эти изыски готовила Лиза или у него есть какой-то офигенный повар? Да не важно, главное очень вкусно.

Пока мы наслаждались содержимым своих тарелок и закусок с общих блюд, всё та же Лиза выкатила из другой двери, которая я ещё не видел, чтобы открывалась, две тележки с коробками. И вот тут я понял вопрос Курляндского про то, как я всё это потащу. Возникает ещё вопрос, куда всё это девать?

– Чего ты уставился, как баран на новые ворота? – хмыкнул Курляндский, когда увидел моё замешательство. – Получите, распишитесь. Где и что лежит разберёшься, на коробках написано, инструкции внутри.

– Понял, – кивнул я, не сводя взгляд с двух нагруженных тележек. И когда он успевает делать всё в таких объёмах? Наверняка есть помощники. Или опять Лиза? – Сколько я должен за это всё?

– Некогда было, – отмахнулся Курляндский, – потом посчитаю, не думаю, что ты сильно разоришься.

Закончив приятный, практически дружеский ужин, мы собрались на выход. Я вызвал такси, упомянув, что мне нужен грузчик, так как много вещей. Тележки мы с Виктором Сергеевичем дотолкали до выхода, откуда грузчик, почесав тыковку, начал таскать всё это в багажник, играя в тетрис, чтобы все уровни сложились. Хорошо хоть я догадался попросить машину побольше, а то пришлось бы ещё с коробками на коленках ехать.

Глава 19

Любезно предоставленное Курляндским добро я решил пока сложить у себя в кабинете в клинике, не домой же тащить. Часть анестетиков и мази мы с Виктором Сергеевичем решили распределить между лекарями нашей же клиники, им тоже будет в помощь. Бланки для отчётности и препараты Виктор Сергеевич взялся раздать сам, а где-то может и я поучаствую.

– Большое дело ты затеял, Саш, – сказал он, когда мы уже сидели в кабинете и разбирали содержимое коробок. – И, знаешь, мне очень приятно осознавать себя в какой-то мере причастным к этому. Так что если какие дела и движения можешь мне доверить, смело говори, я сделаю.

– Дядь Вить, вопрос доверия вообще между нами не должен никогда возникать, – улыбнулся я. – Вам я доверяю даже больше, чем себе.

– Ну ты загнул, – хохотнул дядя Витя. – Но вообще приятно. Тогда имей ввиду.

– Договорились. Будем потихоньку сбивать свою команду. Юдин тоже в деле, а ещё я хотел вас познакомить с Рябошапкиным из лечебницы «Святой Софии», хороший человек, умный, ответственный. Заберу его в ближайшее время у Демьянова и пусть только попробует что-нибудь возразить, снова награжу его тиком.

– Ивана Терентьевича я знаю немного, – сказал дядя Витя. – Но познакомиться поближе не помешает.

– Там ещё есть один молодой и очень талантливый знахарь, Сальников. У него, как и у Рябошапкина тоже есть ядро. Не совсем полноценное, но есть. Понаблюдаю ещё за ним, возможно в перспективе и его переманю в нашу компанию.

– А этого не знаю, но думаю ты сам разберёшься, – улыбнулся дядя Витя и продолжил комплектовать коробки, из которых собирался раздавать препараты лекарям. – А ещё поясни мне немного, каую компанию ты имеешь ввиду? А то я что-то похоже пропустил.

– Как это в какую? – удивился я. – Я же не собираюсь останавливаться на внедрении метода в одной только лечебнице Санкт-Петербурга, это только начало, тестовый вариант. Обухов же разрешил мне этим заняться в «Святой Софии», чтобы составить отчёт, доказывающий в действенности метода. В случае удачной защиты, мы окажемся только в самом начале пути. А дальше – больше. В идеале или найти подходящее здание, или построить, а в нём уже налаживать учебный процесс в совмещении с лечебным.

– Ох, Саня, – тяжко вздохнул Виктор Сергеевич и покачал головой.

– Что-то не так? – спросил я и завис с банками мази в руках.

– Всё так, – пробормотал дядя Витя и потряс головой, словно хотел что-то с себя стряхнуть. – Не говори ничего больше, дай прийти в себя.

Я был немного ошарашен его реакцией. Ну по крайней мере она не отрицательная, он просто офигел. Дядя Витя чисто механически продолжал разбирать лекарства, а я пока отодвинул пару коробок и туда складывал наборы для раздачи в лечебнице. Пары не хватило, взял третью. Я так увлёкся, что быстро забыл о странном завершении разговора.

Анестетик был представлен в трёх формах – спрей для обезболивания ожоговых поверхностей и раневой поверхности перед санацией, так пациентам перевязки будут даваться гораздо легче. Мазь – для нанесения на те же ожоги с целью более длительного обезболивания. Можно использовать и при кожно-воспалительных заболеваниях или солнечных ожогах. Третья форма – та, которую я ждал больше всего, инъекционная. Теперь можно будет делать первичную или вторичную хирургическую обработку ран без боли, под местной анестезией.

Закончив с сортировкой, мы отнесли коробки, предназначенные для раздачи в клинике в ординаторскую на первом этаже. Не забыл я положить всё что нужно и в шкаф в своей манипуляционной. Коробки с препаратами для лечебницы мы оставили в кабинете, а завтра отвезём по адресу. Начатый мной разговор мы больше не возобновляли.

Домой к ужину я успел, но попросил только десерт, съеденное в гостях у Курляндского ещё не успело провалиться.

– У меня для тебя приятная новость, – сказал отец, когда ужин приближался к концу. – Я нашёл, кто тебе изготовит пробную партию систем для капельниц.

– Ого, вы уже и до этого дошли? – удивилась мама. Видимо в это дело я забыл её посвятить. – А не боитесь?

– Да я уже всё знаю про Курляндского, – сказал я, неохотно ковыряя вилкой десерт. Уже просто не лезло, а я ещё хотел сегодня принять участие в семейном чаепитии. – В курсе, что это его сгубило. Поэтому сначала схожу с этим вопросом к Обухову.

– Так может тогда сначала к Обухову, а потом к Кораблёву? – спросил отец.

– К Кораблёву? – удивилась мама. – Это он обещал тебе сделать капельницы?

– А что-то не так? – решил уточнить я.

– Да я не совсем представляю, как на его заводах можно это сделать, – пожала плечами мама.

– Ну у него же не только литейные цеха, – хмыкнул отец. – Есть и мануфактуры, которые мелочёвкой занимаются. Там скорее всего и будет делать. Я твой чертёж ему передал, Саш. Но он хочет поговорить с тобой лично прежде, чем начнёт что-то делать.

– Понятно, я в принципе так и предполагал, – кивнул я. – Тогда сначала к Обухову, потом к Кораблёву.

– А что это за шум там на улице? – спросила вдруг Катя.

– Пришли ставить системы слежения, – ответил отец, выглянув в окно. – Так что в ближайшие два часа будут шуметь.

– Ох, опя-а-ать! – протянула Катя.

– Так надо, дочур, – сказала мама. – Для нашей же безопасности.

– Долго ещё будет эта опасность? – недовольно протянула Катя.

– Пока неизвестно, – мама пожала плечами. – Надеюсь, что нет.

– Саш, зайдёшь ко мне в кабинет потом? – спросил отец.

– Да, конечно, – ответил я и решительным движением закинул в себя остаток десерта. Дело сделано.

После традиционного семейного чаепития в каминном зале, я вышел вслед за отцом, но не сразу пошёл к нему в кабинет, а зашёл к себе и взял столь трепетно выданную сегодня Белорецким шкатулку. Не забыл на всякий случай прихватить и брошюру с инструкцией.

– Как ты узнал, что я именно об этом хотел поговорить? – спросил отец, увидев меня в дверях со шкатулкой в руках.

– Не трудно было догадаться, – улыбнулся я и положил шкатулку на стол перед ним. – Хотел предложить тебе настроить амулет под тебя.

– Что это значит? – решил уточнить отец.

– Настроим распознавание. Если амулет попробует взять кто-то другой, ему сильно не поздоровится.

– Насколько сильно?

– Зависит от пожелания, – хмыкнул я. – От легкого удара током до тяжёлого поражения молнией и летального исхода.

– Думаю, что серединка будет самое то, – сказал отец, глядя, как зачарованный, на игру света в драгоценных камнях. – Так возможно? Чтобы приложило, как следует, но не убило.

– Я на своём так и сделал, – улыбнулся я. – А этот теперь будет твой.

– Уверен? – спросил он, вскинув брови, но по лицу было понятно, что он рад такому повороту.

– Абсолютно, – ответил я и открыл инструкцию. – Я помню, что надо делать, но лучше перестраховаться.

– И то верно, – согласился отец и замолчал, чтобы меня не отвлекать.

Я прочитал нужный фрагмент, чтобы освежить в памяти, ошибка недопустима, потом коснулся в определённой последовательности мелких камней по периферии.

– А теперь положи палец на центральный камень и держи пока я не скажу убирать, – сказал я и проконтролировал, чтобы появилась голубая вспышка. Отец немного напрягся, но палец не убрал. – Всё, теперь можешь убирать.

– И всё? – удивился отец.

– И всё, – кивнул я.

– Подай-ка мне медальон, – с невинным видом сказал он.

– Ага, щас-с-с, – рассмеялся я. – Ищи дураков теперь.

– Надо остальным домашним сказать, чтобы его не трогали ни при каких обстоятельствах, – сказал отец. – А то нехорошо получится.

– Желательно и к шкатулке не прикасаться, – отметил я. – Шарахнет может и не так сильно, но тоже очень чувствительно.

– Это тогда надо найти вариант, чтобы вор схватил именно сам амулет, – сказал отец. – Так толку от идентификации больше будет.

– Я уже думал над этим, – кивнул я. – можно без шкатулки положить его в верхний ящик стола. Пусть прочувствуют на себе эффект как следует.

Перед сном наконец нашлось время для медитации. Проверка и очистка ядра и сосудов проведена, теперь можно размять это всё как следует с помощью золотого амулета. Ну что, Саня, рискнём? Рискнём. Благо я теперь знаю, где с этим артефактом можно рисковать, а где нет. Настроил на третью ступень и надел амулет на шею.

В этот раз слабость и онемение конечностей прочувствовались немного жёстче, чем в прошлый, но вполне терпимо. Я почувствовал, как меня, точнее ядро и все магические протоки, туго заполняет энергия. Немного потемнело в глазах и сложно было глубоко вдохнуть, но тоже терпимо.

Через несколько минут все неприятные ощущения ушли и осталось только ощущение того, что я готов горы свернуть или исцелить перелом бедра со смещением так, как это делал Захарьин. Не уверен, что мои ощущения совпадали с возможностями, но это было очень приятно. Жаль, что нельзя повторить эту процедуру ещё раз. Зато теперь я точно знаю, что третья ступень для меня пока потолок, четвёрку пробовать в ближайшее время не буду. Шестёрку, как это сделал для демонстрации Поджарский – тем более.

Секретарю Обухова я позвонил с утра пораньше, ещё в пути на работу. Знаю, что этот проглотивший швабру пижон уже на работе, он чуть ли не в семь приходит. Секретарь немного поковырялся в записях или просто сделал вид, и нашёл небольшое окошко без четверти час.

Не удивлюсь, если он на ходу скорректировал расписание встреч своего босса. После того, как я уже не один раз вынуждал его это делать, он скорее всего решил больше не связываться и подстраивался под меня. Очень хороший момент, мне нравится. Скорее всего это пригодится ещё далеко не раз.

Сначала у меня была мысль поехать на встречу с главным лекарем Питера прямо с утра, но у меня сегодня и так очень насыщенный день, придут несколько пациентов, которых никак нельзя пропустить. И если с новообразованием панкреато-дуоденальной зоны всё более-менее налаживается, то с асептическим некрозом головки бедра перспективы пока весьма туманны.

Мужчина с бедром пришёл в числе первых. Хромал он уже меньше и использовал костыль с опорой на предплечье. Неплохой выбор.

– Как самочувствие? – спросил я его, пока он забирался на стол. Делал он это сегодня немного расторопнее, чем в прошлый раз.

– Болит меньше, но нормально двигаться пока не даёт, – ответил мужчина. – И с костылём намного легче. Я старался пока меньше нагружать, как вы сказали.

– Хорошо, значит сегодня продолжим.

Я положил ладонь на область паховой связки, под средней третью которой и находится тазобедренный сустав. Сначала сканировать. Нет, мне не показалось, в некротизированной части начали появляться работающие сосудики и продуктов распада стало меньше, они рассасываются, а костная ткань медленно, но начинает восстанавливаться. На первый взгляд изменения небольшие, но теперь я точно знаю, что смогу сделать задуманное.

Тонким, но мягким пучком я прошёлся по всему объёму не только зоны некроза, но и по всей головке бедренной кости. Если улучшить кровоток вокруг, то и в очаге он будет восстанавливаться эффективнее. Я чувствовал, как в начинающих разрушаться трабекулах губчатой костной ткани начинают просыпаться и шевелиться клетки. Правильно, ребята, нефиг спать, надо работать! Последним штрихом я уменьшил отёк синовиальной оболочки и окружающих мягких тканей. Со стола он слезал тоже пошустрее, но пока движения ограничены и умеренно болезненны.

Повторный приём я назначил ему на пятницу, будем продолжать через день, как договаривались. А ещё дал рекомендации по разработке сустава. Очень аккуратно, бережно, с малой амплитудой движений. Это способствует улучшению кровотока в суставе, а значит будет способствовать восстановлению головки бедра.

Ещё несколько пациентов проскочили по накатанной и ближе к десяти пришёл мой долгожданный онкологический. Внешний вид совсем здоровым не назовёшь, но уже намного лучше. Исчезла нездоровая бледность, на щеках даже появился лёгкий румянец, возможно с мороза, сегодня немного похолодало.

– Как ваши дела? – спросил я, пока он освобождал живот для осмотра.

– Да я хоть есть теперь стал более-менее, вон на боках даже чуть жирок стал завязываться, а то ведь истощал весь за последние полгода. Теперь ветром не уносит, – хмыкнул он. – Пока не все продукты только нормально заходят.

– Главное раздражающего ничего не ешьте, – сказал я. – Полностью исключить надолго перец и другие приправы, хрен, лук, чеснок, горчицу и другое подобное. Единственная ваша приправа – соль, но и её в умеренных количествах.

– Господин лекарь, а как же сальце без чеснока, да холодец без горчички? – с тоской в голосе произнёс он.

– Ну, пока вот так, – пожал я плечами. – А потом видно будет.

Я просканировал область образования, оно стало значительно меньше, воссозданные мной желчные протоки и проток поджелудочной железы функционировали удовлетворительно. Стенка желудка тоже уплотнилась и не должна порваться. Теперь можно приступить к удалению образования. Не так просто это сделать, как сказать, надо обойти кучу сосудов и протоков, чтобы не повредить по пути.

По моим ощущения прошла вечность, а если верить часам на стене – двадцать минут, когда я почувствовал себя нехорошо. Проверка ядра показала наполнение на половину. Странно тогда, к чему бы это? Процедуру я всё-таки решил прервать. Продолжение будет и для пациента тяжеловато и для меня.

– Много ещё осталось, Александр Петрович? – поинтересовался мужчина, одеваясь.

– Теперь уже совсем немного, – ответил я. – Я сейчас уже не буду рисковать и продолжать дальше, спешка важна лишь при ловле блох. Продолжим теперь в следующую среду. Возможно и закончим в этот день.

– Ясно, – кивнул он. – Тогда до следующей среды? Все ваши рекомендации буду строго выполнять.

– Правильно, – улыбнулся я ему. – Каждая мелочь играет свою роль в процессе выздоровления. Встретимся в следующую среду, до свидания.

Может мне показалось, но у него уже походка стала чуть увереннее после второй процедуры. Волнительно это всё, ведь я нигде не встречал такого способа лечения, ни в одной книге. Даже в той самой, что дал мне Виктор Сергеевич. Кстати, она же сейчас находится в типографии и к концу недели мне обещали выдать тираж. Ага, в пятницу не получу, у нас семейный отдых за городом. И это почти перед самым новым годом, когда и так суеты хватает, но, как говорится, назвался груздём – полезай в кузов.

Возле кабинета Обухова я был не без четверти, как мне было сказано, а в половину первого. Нервы они такие, не дают спокойно на месте посидеть, поэтому быстро отобедав я вызвал такси и примчал сюда. Секретарь сказал мне, что я сам виноват, придётся немного подождать. Ну и ладно, почему-то на месте ждать легче, чем вдалеке. По крайней мере ты точно не опоздал.

Снова в голове возникла мысль о покупке собственного автомобиля. Мотаюсь же на такси постоянно туда-сюда и часто не один. И это происходит гораздо чаще, чем езжу на шикарном семейном автомобиле. Может плюнуть на принципы и найти что-нибудь с пробегом? Вон отец купил ведь не новый автомобиль и все довольны. Там правда пробега считай и не было. Ну, допустим, я нахожу достойный вариант, а какой именно вариант искать? Легковушку или микроавтобус? Воспоминания о Старексе опять не дают покоя. Микроавтобус конечно будет удобнее в плане количества перевозимого народа, коробок с лекарствами от Курляндского.

– Александр Петрович, вы заснули? – услышал я полный сарказма голос секретаря.

– Ничего я не заснул! – рыкнул я. – Просто задумался о насущном!

– А чего сразу кричать-то? – обиженно спросил секретарь и пошёл обратно к себе за стол. – Проходите, Степан Митрофанович готов вас принять.

– Премного благодарен! – воскликнул я, убедившись, что в приёмной больше никого нет, и изобразил глубокий поклон. Секретарь покачал головой и ушёл с головой в груду документов.

Обухов снова оправдал моё мнение, что он памятник. Та же поза и те же бумаги на столе. Точнее содержимое бумаг другое, но внешний вид композиции не изменился.

– Здравствуй, Саш, – буркнул Обухов, не поднимая головы. – Говори, чего хотел, только быстро.

– Добрый день, Степан Митрофанович, – приветствовал я и сел напротив него, не спрашивая разрешения. Думаю, это сейчас будет лишним. – У меня к вам как всегда очень срочное и очень важное дело.

– Ещё короче, – буркнул мэтр.

– Короче мне нужно ваше разрешение на внутривенные вливания. Производство растворов и капельных систем только ждёт щелчка, чтобы запуститься.

– Чего? – Степан Митрофанович оторвал взгляд от своих бумаг и круглыми от удивления глазами посмотрел на меня. – Ты чё, приболел что ли, Сань?

– Я говорю абсолютно серьёзно, – невозмутимо ответил он. Сказал же короче, значит получай сразу в лоб без прелюдий. – Это нередко может спасти жизнь человеку, сам неоднократно убеждался. Поэтому решил заняться этим вопросом.

– Ты не в курсе, что было, когда в последний раз об этом зашла речь?

– В курсе, – беззаботно улыбнулся я, имитируя пофигистичного простачка. Вдруг сработает. – Курляндского решили не сжигать на костре, а просто лишили всех званий и заслуг, а его работы бросили в печку, которой топят Исаакиевский собор.

– Ну почти, – нервно хихикнул Обухов, не спуская с меня глаз. Кажется, он понял, что я дурачусь, зато это немного подняло ему настроение, значит не зря. – Ты хочешь пойти тем же путём?

– В печь Исаакиевского собора? – спросил я. Ну попёрло, что делать, не могу остановиться.

– В забытие и изгнание, дурень! – уже не выдержал Степан Митрофанович. Видимо пора с шутовством закругляться. Ну как ему объяснить, что в моём мире внутривенные инфузии – это основа основ и первое, что делает скорая помощь тяжёлым больным?

– Если у вас есть ещё минут десять, – уже не гримасничая и на полном серьёзе сказал я. – Могу объяснить смысл этих процедур и зачем они нужны.