Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

– Вот я не понял, господа дорогие, – он эмоционально развёл руками. – Так меня не обманули, что вы сегодня здесь работаете, а не в кабинете, который я для вас сделал?

– Не обижайтесь, Николай, – сказал я, включив самую обворожительную улыбку. – Ну так получилось, у того доктора кабинет оказался совсем непригодным к работе, мы уступили ему. К тому же отремонтированный кабинет был его изначально. Всё равно большое вам спасибо, вы доброе дело сделали.

– Да, доброе, – скривился он. – Сегодня не задерживайтесь, к четырём приду.

– Да не стоит, всё нормально, – попытался я его отговорить.

– Знаю я, как там всё нормально, посмотрел уже. Я всё решил, в четыре приду.

– Ну хорошо, – согласился я. Кто я такой, чтобы запрещать человеку делать благородные поступки. – Так вы зачем приходили то? Не за этим наверняка.

– Ну да, я уже и забыл, – хмыкнул он. – Колено заболело, по стремянкам лазить очень тяжело со вчерашнего дня, глянете?

– Заходите, – я открыл дверь и пропустил его вперёд, проигнорировав возмущённые возгласы в очереди. – С этим я быстро разберусь, будете и дальше с двумя мешками на плечах сальто крутить.

Николай удивлённо уставился на меня, потом всё-таки прошёл в кабинет и лёг на кушетку, как я его просил. Минуты через три или четыре я разрешил ему вставать. Строитель во всеуслышание утвердился в своём мнении, что я кудесник, и убежал по своим делам. Теперь он вернётся в четыре. Он настолько пунктуален, что по нему можно часы сверять.

Пациенты шли одним сплошным потоком. Выглянув в коридор, я понял, что это не плоды козней главного знахаря, людей много у каждой двери. Хорошо, что мало с травмами и другими болезнями, требующими хирургического вмешательства, а то мы бы давно загнулись просто. Обед могли снова прозевать, но я заранее заказал доставку к определённому времени воспользовавшись короткой передышкой, когда дядя Витя сжалился и подменил меня ненадолго.

До конца рабочего дня оставался час, в коридоре становилось тихо, и я даже понадеялся, что мы закончим раньше, как в кабинет ввезли каталку двое санитаров, им расчищал дорогу и открывал двери главный знахарь лично. Под простыней лежал мужчина, белая ткань на нём кое-где была пропитана кровью. И неопытному понятно, что там не просто царапины.

– Вячеслав Анатольевич, вы что творите! – возмутился я. – Здесь нет условий для оказания помощи тяжело раненым, почему его не отвезли в ближайшую клинику? Хотя бы к моему отцу, например, тут проехать-то несколько кварталов.

– Он упал в открытый колодец в ста метрах отсюда, – начал оправдываться Демьянов, изображая агрессию. Типа так хочет казаться солиднее? – Что же мы, оставим его на улице истекать кровью? Забирайте его, Александр Петрович, здесь кроме вас с таким больше никто не справится!

– Я тебя убью! – сквозь зубы прошипел я и сжал кулаки до белых костяшек.

Похоже главный знахарь не только увидел мой настрой, но и услышал угрозу. Он выпучил глаза, побледнел и попятился, губы затряслись.

– Он кровью истекает, Александр Петрович, – проблеял он и выскользнул из кабинета, как хорёк из курятника.

– Перекладывайте! – рявкнул я на санитаров, хоть они и ни в чём не виноваты, и они ловко уложили травмированного на манипуляционный стол.

Виктор Сергеевич метнулся к шкафу с биксами, а я осторожно убрал простыню. Я судорожно соображал, с чего начать, чтобы спасти и не угробить, когда услышал, что дверь снова распахнулась.

Глава 23

Я обернулся и увидел стоящую на пороге сестру. Она сначала улыбалась, но потом увидела пациента на столе в окровавленной одежде и резко побледнела, схватившись обеими руками за дверь. Вот об этом я не подумал, что моя бравая Катюха может бояться вида крови. К моему изумлению, он быстро взяла себя в руки и подошла ближе.

– А я сегодня освободилась пораньше, решила к тебе заскочить, мама адрес подсказала, – быстрым речитативом сказала она, стараясь не упасть в обморок. – Так понимаю, я вовремя?

– Даже очень, – улыбнулся я. – Можешь его отключить? Надо начинать работать, а без обезболивания у него будет шок.

– Не, вырубить я его не смогу, мы это ещё не проходили, а вот сделать так, чтобы онемел определённый участок тела, я смогу.

– Давай тогда начнём с рёбер, чтобы он дышать нормально мог.

Катя подошла к раковине, быстро собрала богатую шевелюру в пучок и помыла руки как следует, словно она сама собиралась оперировать. А что, молодец сестрёнка, с самого начала надо всё делать, как следует. Ещё раз критично осмотрев своё отражение, она подошла к пациенту.

Я показал пальцем место, где нужно было сделать местную анестезию и Катя приступила. На процедуру ей хватило пары минут, мужчина уже начал дышать более глубоко и ровно, чему раньше мешала резкая боль. Я остановил кровотечение, Виктор Сергеевич смог поставить рёбра на место с помощью дара и начала формироваться костная мозоль, на большее его не хватило. Ну это сейчас не страшно, уже неплохо, но дальше будет сложнее.

Самое весёлое – перелом обеих костей левой голени, правого предплечья и пара глубоких ран на тех же частях тела. Мы втроём водили вокруг пациента хоровод, каждый занимался своим делом. Пока Виктор Сергеевич фиксировал переломы, я обработал и зашил раны. Катя металась между нами, поддерживая онемение в нужных участках. Сил катастрофически мало у всех троих, самой сложной задачей оказалось вовремя остановиться и сесть помедитировать для восстановления. Эх, если бы у меня дар был на том уровне, о котором рассказывал Юдин, я смог бы сделать всё это один и в несколько раз быстрее. Хотя нет, Катя всё равно бы пригодилась, с её помощью мы уберегли пациента от болевого шока.

Когда со всеми переломами разобрались, раны затянулись и швы за ненадобностью были сняты, все трое были мокрые, как воробьи под дождём. Но, самое главное, пострадавший от халатности не закрывших и не огородивших люк коммунальщиков, был жив и почти здоров. Я предупредил его, чтобы в ближайшее время был максимально осторожным и никаких физических нагрузок, так как кости срослись ещё не окончательно. А ещё лучше, завтра прийти показаться, чтобы всё проверить.

Я выглянул за дверь, там никого уже не было. Возможно разбежались, поняв, что мы заняты всерьёз и надолго. Или всё-таки у Демьянова ума хватило распределить оставшихся по другим знахарям? Всё равно это не освобождает его от ответственности. На часах было без четверти четыре, скоро должен прийти Шапошников и повторить свой трудовой подвиг в новой локации.

– Ну, если на сегодня всё, думаю, это дело надо отметить, – предложил дядя Витя, устало опускаясь на табуретку.

– Не возражаю, – ответил я, вытирая пот со лба. – Только не сегодня. Мать прислала сообщение, чтобы мы как только освободимся, приехали в клинику. Но сначала я пойду ласково поговорю с владельцем этой богадельни.

– Я лучше тогда домой поеду, ладно? – пролепетала Катя. Выглядела она не лучшим образом. Она уже потянулась в шкаф за своим пальто, собираясь выйти из кабинета, но я её придержал.

– Подожди, я тебя на такси посажу, – Сказал я, снимая халат и надевая сюртук и пальто.

Виктор Сергеевич тоже начал одеваться и мы вместе пошли по коридорам пустеющей лечебницы и вышли на улицу. Только посадив сестрёнку в машину я был уверен, что с ней всё будет в порядке. А ещё позвонил Пантелеймону, чтобы встретил её у ворот.

– Дядь Вить, подожди меня здесь пожалуйста, – сказал я ему и направился обратно.

– Может лучше я с тобой? – насторожился он.

– Не переживайте, бить я этого хорька не собираюсь.

Вячеслава Анатольевича я застал выходящим из кабинета. Молча увлёк его под руку обратно и закрыл дверь. Я всё ждал, что этот утырок начнёт верещать и звать на помощь, но он лишь молча открывал рот, спрятал очки в нагрудный карман и пятился от меня в дальний угол. Похоже от неожиданности даже говорить разучился.

– Послушай меня, мерзкое создание, – мне не нужно было стараться придать внушительности своей речи, оно само получалось, настолько уже всё накипело. И слова подбирать тоже настрой отсутствовал. – Какого хрена ты всё это устраиваешь? Думаешь, что я сломаюсь и уйду? Не тут то было! Я прекрасно понимаю, что мы здесь неугодны, но и нам не доставляет удовольствия работать в вашем змеюшнике. Исходя из этого факта, предлагаю следующее: мы не берём на себя лишнего и не обделяем работой твоих сотрудников. С твоей стороны – обеспечить отбор пациентов, которые являются сложными для ваших и перестать ставить мне палки в колёса. А за сегодняшнего пациента тебя вообще под суд отдать надо! Ваша лечебница не обладает правами на оказание медицинской помощи пациентам с тяжёлой травмой, всё что было сегодня – нарушение постановления коллегии лекарей Санкт-Петербурга. Только ко мне теперь никто не придерётся, потому что я своё дело сделал, а твоя задница может больше не сесть в своё уютное кресло, если делу дать ход. Я сейчас всё понятно сказал?

Демьянов нервно закивал головой, подтверждая мой вопрос. Трясущимися руками он достал очки из кармана и надел. Лицо и губы оставались бледными. Пожалуй на сегодня хватит.

– Тогда до завтра, – рыкнул я, всё ещё желая начистить ему рыло, просто отвечать за это потом совсем не хочется, только руки марать. – И ещё, Кабана своего можешь больше не присылать, это не поможет.

– К-к-какого ещё к-кабана? пролепетал главный знахарь

– Не надо придуриваться, он всё рассказал. У него очень низкий болевой порог. Могу показать болевой, который на нём применил, есть желание?

– Н-н-нет, – ответил Демьянов и затрясся ещё сильнее.

– Ну, как знаешь, – хищно улыбнулся я. – Могло бы пригодиться в жизни.

Не прощаясь, я развернулся и вышел из кабинета. Даже нашёл в себе выдержку, чтобы не хлопнуть дверью.

Было пасмурно, давал о себе знать холодный ветер, но хотя бы не было дождя. Виктор Сергеевич ходил из стороны в сторону недалеко от входа в учреждение, старательно запахивая воротник пальто, чтобы не пускать за пазуху пробирающий до мурашек осенний воздух. Увидев меня, пошёл навстречу.

– Поговорил? – спросил он, улыбаясь одними глазами.

– Прочитал ему краткую лекцию о культуре поведения, медицинской этике и деонтологии.

– Надеюсь с приведением цитат древних целителей? – хихикнул дядя Витя.

– А то ж, – хмыкнул я и открыл приложение в телефоне, чтобы вызвать такси. – Посмотрим, что изменится завтра. Вы же не возражаете поработать без выходных?

– Просто отлично, – улыбнулся он. – Значит не придётся в выходные хандрить в одиночестве.

Когда мы с Виктором Сергеевичем вошли в кабинет отца, он был в кабинете один, корпел над грудой бумаг, раскладывая их по разным стопкам. Я разглядел бесконечные графики и цифры, больше похоже на статистические отчёты.

– Проходите, садитесь, – буркнул он и указал нам на кресла перед его столом.

Раньше они стояли в другом месте, сегодня специально поставили здесь, создав условия для небольшого семейного совещания. Рядом стояло и третье кресло, для мамы. Отложив в сторону последнюю пачку, он позвонил маме и сообщил, что мы пришли. Она вошла в кабинет через пару минут.

– Итак, что мы на сегодняшний день имеем, – устало сказал отец. Опять вымотался за день. – Больше половины клиник сказали, что поступало предложение на обкатку партии усиливающих артефактов, но они категорически отказались, не желая рисковать сотрудниками и собственной репутацией. Примерно треть сначала упиралась, уходя в отказ, но когда я привёл пример, как чуть не умер мой сын, всё же раскололись. Они применяют амулеты в повседневной работе и получили чувствительный прирост производительности. Некоторые продолжили упорно отрицать, даже после наших увещеваний и угроз. Вот с ними ситуация неоднозначная. Или они пользуются амулетами и не хотят признаваться, или князь обделил их своим вниманием и ничего не предлагал. Анализ отчётов за последний месяц, который мне любезно предоставил свой человек из архива, показал, что у них тоже есть чувствительная динамика, говорящая о ношении усилителей, но не у всех одинаково. Не исключено, что они пошли своим путём.

– Ну, с этим всё понятно, – сказал я, когда он закончил. – Куда дальше с этой информацией? Собрать восстание лекарей и взять штурмом фамильный замок Баженовых? Или взять на абордаж его огромную морскую яхту? Я лично предпочитаю другие способы.

– Ну естественно, Саша, я понимаю, о чём ты говоришь, – ответил отец. – Воевать физически с вилами в руках с этим людоедом никто не будет, я готовлю обращение в коллегию лекарей и городской суд. Сами мы на князя тянуть – кишка тонка.

– А так хотелось бы посмотреть на его кишки, – мечтательно протянул я, уставившись в потолок. Краем глаза видел удивлённые взгляды родителей и Виктора Сергеевича. – Жаль, что в случае необходимости оказания ему медицинской помощи, он обратится не к нам.

– К нам он точно не обратится, – хмыкнул отец. – Если кто-то из тех, кто использует амулеты, передаст Баженову наш разговор, то не исключаю возможность усиления давления. Поэтому попрошу соблюдать повышенную осторожность, не шляться в одиночку по городу и тёмным закоулкам, обращайте внимание на всех странных незнакомцев поблизости. Виктор Сергеевич, вы принесли этот злосчастный амулет?

Старик покачал головой и в ответ на изумлённые взгляды матери и отца рассказал им то же самое, что и мне утром. Отец подпёр щеку кулаком и задумался. По выражению лица я понял, что недоверия к Виктору Сергеевичу он сейчас не испытывает и обвинять в предательстве не собирается.

– Ладно, пусть будет так, – сказал наконец отец. – Можно будет потом предъявить артефакт в суд в качестве доказательства.

– Знаете что, господа? – вдруг неожиданно жизнерадостно произнесла мама. – А теперь я пожалуй предложу устроить пир во время чумы. Раз уж мы нашли, где находится корень зла, то это точно стоит отметить и немного сегодня расслабиться. Хватит на сегодня дел и переживаний. Завтра мы с Петром Емельяновичем займёмся развитием темы, Саша будет упорно трудиться, развивая дар, а на сегодня довольно!

– Надо и Катю позвать, – предложил я. – А то получится неправильный семейный праздник, когда мы гуляем, а сестрёнка сидит дома одна.

Отец тут же взял в руки телефон и отправил водителя домой, за Катей. Потом позвонил и ей, чтобы та побыстрее собиралась и надела что-нибудь соответствующее.

– Ты очень кстати употребил слово «семейный», – улыбнулась мама. – Виктор Сергеевич так давно с нами, что тоже, можно сказать, является членом семьи, так ведь?

– Вы самые дорогие и близкие для меня люди, Алевтина Семёновна, – довольно промурчал Панкратов. – У меня больше никого кроме вас-то и нет.

– И ещё, Виктор Сергеевич, – сказала мама немного виноватым тоном. – Вы уж простите нас, что мы усомнились в вас с этим амулетом. Ну сами понимаете, нервы ни к чёрту со всеми этими событиями.

– Мелочи, Алевтина Семёновна, выбросьте из головы, даже не думал обижаться, всё понимаю.

Наконец-то в кабинете не висели грозовые тучи и не накапливалось под потолком статическое электричество, готовое в любой момент шарахнуть смертоносным ударом. Понятное дело, что расслабляться ещё рано, предстоит через многое пройти, но можно на этом пути позволить себе немного отдохнуть. Чтобы ускорить процесс, отец сказал везти Катю сразу в ресторан, а для нас вызвал такси премиум класса, решил шикануть и прокатить семью на шикарном лимузине.

Если честно, я сам не ожидал, что поедем именно в «Медведя». С другой стороны, это один из лучших ресторанов Санкт-Петербурга, почему бы и да? Не зря же его так Боткин любит. А ещё нам повезло, что только что освободился богато отделанный отдельный кабинет для почётных гостей, поэтому семейные посиделки пройдут в уютной приватной обстановке.

Отец велел кутить на широкую ногу, чтобы никто ни в чём себе не отказывал. Официанты носились, как угорелые, выполняя бесконечные прихоти решивших шикануть гостей, на столе появлялись всё новые блюда, салаты и закуски. Но барную карту так никто и не открыл, этот компонент ресторанной жизни сегодня решили обойти стороной, чему я очень порадовался. Помутнение разума, хоть даже и незначительное, было бы некстати, не только в вине правда, не согласен с утверждением всем известной латинской поговорки.

– Саш, тут Виктор Сергеевич рассказывал, что у тебя есть неплохой прогресс, это правда? – спросила мама, сыто откинувшись на спинку кресла и критично окинув взором стоящие в избытке на столе разносолы.

– Абсолютная, – тяжко вздохнув ответил я, чувствуя, что перестарался, дегустируя каждое новое блюдо, появившееся на столе. – Без классической хирургии в серьёзных случаях пока никак, но прогресс налицо. Работать надо ещё очень много, но я уже вижу направление движения, а главное результат, усилия потрачены не зря.

– Ты носишь тот медальон? – спросил отец. Я вздрогнул, об этом знали только он и я. Хотя в принципе нет уже смысла скрывать это от присутствующих.

– В кармане только в неактивированном состоянии. Решил им не попользоваться, а отдать благодетелям всё не судьба. – подтвердил я. – У меня уже без него гораздо лучше получается, чем по началу с ним.

– Хорошо, – кивнул отец. – Я нашёл по нему информацию. Обладавший до этого слабым даром молодой князь Вяземский носил его несколько месяцев, потом надобность отпала, дар проявил себя в полную силу и артефакт ушёл на заслуженный отдых. Потом кочевал по рукам и сейчас рекой времени его прибило к нашему берегу. Из-за его истории он скорее всего намного дороже современных аналогов, лучше правда верни его хозяину, не вижу смысла, раз и без него всё хорошо. Кто тебе его дал, ксати?

– Коля Арсеньев, но откопал его где-то Проскурин.

– Проскурин? Тимофей? – почему-то удивился отец, хотя мне казалось, что я про него уже упоминал. Значит он далеко не всё знает о моём круге общения или просто не обратил тогда внимания, думая о чём-то своём, так тоже бывает.

– Ну да, он, а что?

– Старайся держаться от него подальше, – сказал он и неожиданно замолчал.

– Да это я и так уже давно понял, но что ты можешь о нём сказать?

– Я знал его отца, – неохотно ответил он. – Крайне неприятная личность, себе на уме. У меня не было доказательств, но он был тот ещё мастер серых схем и тёмных делишек. Насколько мне известно, яблоко от яблони недалеко упало, сын такой же. Скорее всего связан с нелегальными структурами.

– Да не скорее, а так и есть, – хмыкнул я. – Тут гадать уже не нужно. Отдай ему этот медальон и забудь о его существовании, хотя эта вещица одна из немногих, которые можно было использовать, не то, что ты мне показал на фотографии.

– Эх, если можно было бы отмотать время назад, ни за что не нацепил бы на себя эту гадость, – с грустью сказал я.

Думаете слукавил? Да нисколько! Жизнь в этом мире мне нравилась, за исключением некоторых прискорбных обстоятельств, но где их не бывает? Если бы молодой Склифосовский не решил вкусить запретный плод, я жил бы себе дальше в своём родном мире, работал бы себе спокойно, дом, жена, дети, это всё было бы при мне. Когда чего-то лишаешься, начинаешь ценить особенно остро, хотя я и раньше ценил, меня никогда нельзя было обвинить в том, что я плохой семьянин. В семье была практически идиллия, несмотря на почти двадцать лет совместной жизни. Пациенты меня любили и уважали, всегда придерживались моих советов, что способствовало их скорейшему выздоровлению. Впрочем, последний фактор у меня есть все шансы привить и здесь, а для этого надо долго и упорно работать, к чему я давно привык.

Глава 24

Субботнее утро почти ничем не отличалось от пятничного, кроме того, что сегодня вместе со мной в лечебницу едет моя любимая сетрёнка. Значит сегодняшний день будет особенно плодотворным. Я попрошу в регистратуре собрать для меня всех подранков с округи, а что попроще пусть разбирают целители. В выходные, кстати, их на работу ходило немного, так что роптать особо некому.

Дверь кабинета, в котором мы вчера работали, теперь не сложно было отличить от других. Нормальная человеческая добротная дверь. Без лишних изысков, которые не нужны, просто новая и ровно окрашенная. В самом кабинете Николай сделал ремонт ничем не хуже, чем в том, который у нас забрали, если не лучше. В таком и работать гораздо приятнее. Мы повесили верхнюю одежду в шкаф, надели свежие белоснежные халаты, принесённые в этот раз с собой и были готовы к новым свершениям. Всё-таки первоначальный настрой очень влияет на продуктивность, я сейчас был готов горы свернуть. Ну ладно, уговорили, не горы, а куличики из песка, но зато много.

Под дверью уже начал собираться народ. Прямо напротив стоял мужчина с мощной повязкой на руке, второй рукой он поддерживал повреждённую, на лице застывшая маска боли. Я позвал его первым.

– Поранились? – спросил я.

– С велосипеда упал, – проскрипел он. – Колесо в ямку попало и я полетел через руль руками вперёд прямо на булыжную мостовую. Там похоже кость торчит.

– Ну зашибись ты покатался, – буркнул я себе под нос, указывая ему на кушетку. – Ложитесь.

– Да я посижу лучше, можно? – пропищал страдалец.

– Нет уж, ложитесь, – настоял я. – Человек, который лежит, уже не упадёт, а вашем случае это может произойти с высокой вероятностью.

– Ладно, – неохотно согласился мужчина и улёгся наконец, как я просил.

Я осторожно начал разрезать повязку, стараясь не коснуться видимого даже через толстый слой бинта костный отломок. Когда повязка была полностью снята, Катя побледнела и отвернулась. На границе средней и нижней трети предплечья из рваной раны торчал отломок локтевой кости. Не зря мне изначально показалось, что предплечье деформировано. Я кивнул Виктору Сергеевичу и он начал накрывать стол для инструментов. Будем делать открытую репозицию.

– Кать, ты как, справишься? – спросил я, пытаясь оценить вероятность ухода сестрёнки в обморочное состояние. Вроде уже взяла себя в руки.

– Да, я нормально, – нарочито твёрдым голосом сказала она. Храбрилась, как могла.

Она очень осторожно прикоснулась ладонями к коже по сторонам от раны и закрыла глаза. Для надёжности она сейчас приложила больше усилий на одну локализацию, чем делала вчера. А как по мне и вчера было неплохо. Поговорю с ней потом об этом, когда пациент выйдет, силы надо беречь, а то надолго не хватит.

Рану на руке пришлось расширить, чтобы добраться до отломков кости и поставить их на место, словно так и было. В этот раз я хотел сам попробовать срастить кость, о тонкостях механизма костной регенерации с помощью потока магической энергии при малом её количестве я как раз читал вчера перед сном. Проверим на деле, на что я способен.

Поставить осколки на место это одно дело, но надо было ещё и удержать. Можно было бы сделать вытяжку, повесив груз через блок, но в шкафу ничего подходящего не нашлось, как и металлических пластин для металлоостеосинтеза. И как интересно эти горе знахари поступают в таких случаях? Или это опять какой-то прикол и пациента надо было отправить к лекарям? Буду разбираться с этим потом, а сейчас надо выкручиваться.

– Виктор Сергеевич, – обратился я к старику. Дядей при Кате я его называть не стал. – Подержите пожалуйста руку в натяжении и немного вниз.

Пациент заинтересовался происходящим и приподнял голову, чтобы посмотреть. Как хорошо, что я его уговорил лечь, вот сейчас он загремел бы на пол, сломав ещё что-нибудь по пути.

– Кать, побрызгай ему холодной водой на лицо и приложи мокрое полотенце ко лбу. Нашатыря здесь нет?

– Ты по видимому имеешь ввиду аммиачную воду? – уточнил Виктор Сергеевич. – Тогда есть.

Он протянул мне небольшой стеклянный флакон с притёртой крышкой. В прошлой жизни я такие в глубоком детстве видел, а потом только в музее. Я не без труда извлёк стеклянную крышку и на всякий случай проверил, помахав рукой над пузырьком. Ну точно, оно. Несколько секунд хватило, чтобы пациент пришел в себя, пока Виктор Сергеевич продолжал удерживать его руку, чтобы не сместились отломки.

Вот теперь можно спокойно приступить к сращению отломков. Я положил руку на рану, закрыл глаза и сосредоточился. Сейчас важно почувствовать каждую тонкую нить потока магической энергии и направлять их точно в место перелома, не допуская рассеивания и воздействия на мягкие ткани. Сил у меня пока слишком мало, чтобы сращивать всё одновременно, кость пока что важнее, а дальше будет послойное ушивание раны по канону.

Не знаю, как это передать, но я почувствовал, что образовалась довольно плотная костная мозоль и энергия перестала впитываться в место перелома, стремясь размазаться вокруг. А вот этого нам пока не надо. Я убрал руку и проверил состояние процесса визуально. Эффект от моих действий чуть не поверг меня в шок. Ребята, у меня получилось! Линия перелома ещё была видна, но она словно была опутана мутной твёрдой субстанцией наподобие полупрозрачной хрящевой ткани.

– Ёжик выдыхай, – брякнул я в адрес дяди Вити, который покряхтывая продолжал тянуть руку за кисть.

– Чего? – переспросил он. Понял, что я обращаюсь к нему, но не понял, что я от него хочу. Странный, правда?

– Отпускайте руку, всё закончилось, – довольно улыбнулся я.

Виктор Сергеевич отпустил кисть, выдохнул и заглянул в рану.

– О как! Ну что ж, поздравляю! – воскликнул он. – Теперь никакой Обухов или Захарьин, в особенности Захарьин, не смогут отказать тебе в возвращении статуса лекаря!

– Не знаю, дядь Вить, – сказал я на автомате, словив удивлённый взгляд Кати. – Надо ещё работать, на заживление раны у меня сил уже нет, выложился почти в ноль.

– Тогда просто зашивай, как обычно, а потом заживишь. Вполне приемлемый вариант, – улыбнулся он, глядя с гордостью на меня, своего подопечного. – Если совсем всё плохо, давай я заживлю.

– Не, я справлюсь, шьём.

Пока восстанавливал целостность мышц, одного повреждённого сухожилия, подкожной клетчатки и кожи, было время помедитировать. Сейчас я это научился делать практически на ходу, правда менее эффективно, но для окончательного заживления раны вполне достаточно. Швы были сняты минут через пять-семь после наложения последнего. К этому моменту начала проходить сделанная Катей заморозка. Молодец, сестрёнка, отлично справилась.

– Чешется сильно, можно почесать? – внезапно подал голос пациент. И ему отдельный респект, не болтал всё это время и не дёргался лишний раз. Понимал всю серьёзность процесса, уважаю таких пациентов.

– Ну почешите, раз так хочется, – улыбнулся я, помогая ему встать с манипуляционного стола. – Только без фанатизма пожалуйста.

– Понял, не дурак, – улыбнулся он в ответ и принялся осторожно почёсывать только что приведённую в нормальный вид руку. На лице появилось выражение блаженства.

– В следующий раз поаккуратнее с велосипедом, многие недооценивают опасность, – сказал я ему на прощание. – И руку первые дни сильно не нагружайте, с осторожностью.

– Понял, доктор, спасибо вам большое!

– На здоровье, берегите себя.

Пациент перед уходом раскланялся, поставив меня тем самым в неудобное положение. Я к такому никак не привыкну, что я, артист что ли какой? Наверно надо привыкать потихоньку, здесь уклад жизненный совсем другой. Человек знает, что я аристократ, а он похоже простой рабочий, хотя для меня разница небольшая, все люди в первую очередь.

– Ну ты даёшь, Саша! – воскликнул Виктор Сергеевич, когда пациент вышел из кабинета. – Твой дар возвращается с такой скоростью, что никакие амулеты на фиг не нужны! Так ещё с недельку поработаем и можно подавать заявление в коллегию на пересмотр дела.

– Дай-то Бог, дядь Вить! – вздохнул я, представляя уже себе свой триумф во время испытаний на заседании коллегии. – Будем работать, пока не смогу всё сделать без использования шовного материала.

– Ну это да, там тебе этого не предоставят, – согласился он. – Тебе надо медитацию ещё усовершенствовать, чтобы накапливать энергию более эффективно. Раз уж кость прихватить получилось, то остальное тоже быстро освоишь.

– Не думаю, что быстро, рану такого большого объёма я пока не осилю.

– С чего это ты решил? – он удивлённо поднял густые седые брови. – Мягкие ткани легче срастаются.

– Дело в объёме, – подчеркнул я. – С костью получилось потому, что я собирал пучок энергии и направлял узко направленно, можно сказать точечно, чуть ли не в каждую определённую клеточку. Если бы я направлял так, как это делает отец, у меня ничего не получилось бы.

– Пф! – фыркнул Виктор Сергеевич. – А я думаешь как делаю?

– Точно так же? – теперь пришла моя очередь удивляться. – Тогда почему раньше мне об этом не сказали?

– Да просто не успел, – хмыкнул он. – Хотел сначала посмотреть, что у тебя получаться будет, а тут смотрю ты и сам догадался. Полистал одну из моих книжиц что ли?

– Ну да, как раз про переломы.

– Я так и подумал. Я сначала решил, что ты откроешь, обалдеешь и отложишь в сторону.

– А так сначала и было, – хихикнул я. – Но я себя пересилил и откопал дельный совет по поводу узкой фокусировки.

– На этом и выезжают некоторые, я например. Это Захарьину дар такой достался по наследству, что он просто водопадом силу льёт и заживает всё прямо на глазах, но так могут далеко не все, а он этого не понимает. Считает, что все остальные просто раздолбаи, которые не умеют пользоваться даром. Мне один из его учеников рассказывал, как он обзывает всех тупыми безрукими носорогами.

– Носороги то тут причём? – засмеялся я.

– А ты у него спроси, – хитро улыбнулся Виктор Сергеевич. – Прямо во время заседания коллегии. Он тебе популярно объяснит.

– К вам уже можно заходить? – раздался нервный женский голос из приоткрывшейся двери.

– Да, конечно, проходите, – ответил я дамочке лет шестидесяти.

Пациентка явно старалась выглядеть намного моложе своих лет, нанеся на лицо уже не макияж, а настоящий грим. Такого слоя штукатурки я давно не видел. И ярким пятном на кремового цвета лице выделялись яркие алые губы, недокрашенные до краёв, что делало их больше похожими на куриную жопку цвета звезды на цистерне паровоза. Розовое платье и такая же широкополая шляпа (шляпкой такое сомбреро не назовёшь) были настолько богато украшены кружевами тонкой работы, что больше впихнуть было уже абсолютно некуда. На руках красовались тонкие розовые кожаные перчатки почти до локтя. Только сейчас обратил внимание, что платье совсем не по сезону, короткий рукав в начале октября в Питере уже никто не носит. Зато хорошо видна криво наложенная бинтовая повязка на правом локте.

И вообще странно, одежда барышни не подходила к классу учреждения. Если она аристократка, обратилась бы в клинику к лекарям. Или это простолюдинка, которая на последние шиши покупает себе дорогие наряды? Или швея с солидным стажем и сшила это всё сама.

– Проходите, располагайтесь, – сказал я и указал на манипуляционный стол.