Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Глава 20

Что такое бой двух северных воинов? Это танец стали, где каждое движение выверено. Это соревнование физических сил, которые уже вышли за пределы, что отмерены обычным людям. Это столкновение двух бурь огненной ярости. Это состязание холоднокровия и расчёта. Это песня клинков. Так схватки ассонов описывают скальды, говоря о могучих героях, что ударом клинка могут без труда расколоть камень и под чьей поступью содрогается сама земля.

Я себя к могучим героям не причислял, у меня, так сказать, и труба была пониже, и дым пожиже. Но, к счастью, мой противник тоже не относился к легендарным личностям, что горных троллей пинками гоняют, а морских змеев узлами завязывают, и потому моё дело было не совсем безнадёжно. Закрываясь щитом, я несколькими резкими уколами копья попытался прощупать оборону оппонента. Ноги-голова-но… Третий выпад мне сделать уже не дали, и пришлось отбивать наконечник оружия оппонента щитом, который тряхнуло в моей руке. Враг заметно превосходил меня в физической силе, и это было проблемой.

Обменявшись первыми ударами, мы разорвали дистанцию и начали кружить друг напротив друга, мотая нервы и выгадывая возможности для атаки. Первым не выдержал мой противник, резко стартанув вперёд и начав серию уколов, которые заставили застонать и мой щит, и мои мышцы. Этот бугай также, как и я недавно, чередовал ярусы, и то верхняя часть деревянной преграды норовила дать мне по лицу, то нижняя по колену. Но долго держать высокий темп тяжело, и возможность для контратаки выгадал уже я, стремясь достать врага копьём в голову. Он поднял щит, закрываясь и заодно лишая себя обзора на мгновение. Затем деревянная преграда пошла вниз, опасаясь нового выпада в ноги, но вопреки сложившейся практике я опять бил в голову. Враг чертыхнулся, пригибаясь, когда моё копьё скользнуло по шлему, но вместо отступления он ринулся вперёд и со всей дури пнул мой щит сапогом. Хель побери, будто лошадь лягнула!

Удар был так силён, что меня отбросило назад и я едва устоял на ногах, а враг и не думал останавливаться, вновь начав наступление, и в этот раз ударил в мой щит ребром своего. Сила инерции этого здоровяка наложилась на силу удара, и меня отбросило ещё дальше, к тому же дерево в моей руке оказалось отведено в сторону, чем враг тут же воспользовался. Воздух зашумел вокруг несущегося вперёд копья, что ударило меня в рёбра напротив сердца, из груди непроизвольно вырвалось:

– Гхых! Бля!

– Причём уже третий раз, – рассмеялся Тормод, когда я тёр место попадания тренировочного оружия.

Знатно он мне зарядил, хорошо хоть не сломал ничего. Однако в бою подобная ситуация значила бы смерть, ведь остро заточенное копьё прямым ударом пробило бы кольчугу. Да и рыцарская кираса южан вряд ли бы выдержала… Если, конечно, не вспоминать всякие изделия из мифрила, адамантия или кожи с жопы дракона.

– Ты с тренировочной площадки, что ли, вообще не вылезал, пока меня не было? – хмыкнул я, выпрямившись и не желая показывать слабость перед братом.

– Ну вообще в кузне с отцом ещё работал, – пожал Тормод плечами, давя ухмылку. Брательник у меня, как и любой нормальный ассон, всегда любил побеждать и не любил проигрывать.

Я же покачал головой. Пока один незадачливый ученик вирдмана шлялся по ледяным пустошам, настоящий северянин тренировался и становился сильнее. На ум пришла присказка из прошлой жизни о том, что, пока ты спишь, враг качается. Вот и тут, я путешествовал, а Тормод качался. Я изучал алхимию, Тормод качался. Я терял мышечную массу с голодухи по пути обратно на корабль, Тормод качался. Чтобы я, млять, ни делал в этой жизни, в это время будет качаться варвар, который готовится тебе вломить, доказав всем и в первую очередь себе самому, что он лучший! И так будет, пока один из нас не отправится в Вальхаллу.

– О-о-о, значит, многому, наверное, научился, – улыбнулся я, давя в себе ростки зависти к чужим мастерству и силе. В конце концов, за брата надо радоваться, тем более наше с ним вечное соперничество позволит стать сильнее и мне, как того желала Скалда с её мутным пророчеством.

– Ну не без этого, – хмыкнул он. – Собрался перековывать трофеи?

– Ага, меч – это не моё. К тому же понадобится тонкая проволока, – кивнул я.

– Ты, никак, хочешь сталь с мифрилом на кольчугу пустить? – с недоверием спросил он, будто я предложил ему заняться какими-то жуткими извращениями вроде гавайского штурвала. Самый лучший металл всегда на оружие идёт, не бывает иначе и быть не может!

– Расслабься, мой разум меня пока не покинул, – рассмеялся я, насладившись реакцией брата. – Мне тонкая проволока на магический посох нужна.

– Ну тогда можно, – хмыкнул он. – А пока давай-ка ещё разок сойдёмся. Может, произойдёт чудо, и ты меня наконец победишь?

– Что ж не сойтись, – согласился я, вставая в позицию и при этом понимая, что сейчас скорее всего опять огребу. Впрочем, и Хель с ним, на поражениях учиться проще, чем на победах, а зима впереди длинная, ещё сотру ухмылку с лица Тормода. Пару раз так точно!

Прибыли мы с Гринольвом в Ландсби вчера, и в нашем длинном доме даже случился небольшой пир по этому поводу. Как никак ещё кто-то вернулся с вика живой, здоровый, да ещё и с добычей. Рассказывал о наших похождениях вирдман, я лишь иногда вставлял свои пять копеек, но всё равно вышло недурно. Фростхейм местом считался опасным, однако мы там справились неплохо, прибарахлились добротным оружием в виде стале-мифрилистого полуторника и повреждённого клинка из схожего материала, а потом ещё и добыли хрустальную берёзу, победив парочку монстров и насобирав по пути ценных трав, что пришлись ко двору даже столичному алхимику, уйдя за четыре золотых марки. Наставнику-то моему подобные путешествия почти рутина, с его крутостью, силой и опытом успех не удивителен, а вот я, по-всеобщему мнению, был молодец, что нигде не опростоволосился. Как-никак, первый поход! И Тормоду всё это было не то чтобы как серпом по яйцам, но как-то не в масть, его-то отец и дед никуда не пустили, а значит он опять от меня отставал. Но у парня зато всё было великолепно с мотивацией, а потому он всё лето изводил себя на тренировках и теперь наслаждался результатом.

Когда брат наконец оторвался за долгие месяцы отсутствия спаррингов с извечным соперником, мы двинулись сначала за моими трофеями, а потом в кузню к отцу. Йоран сегодня занимался наконечниками для стрел, работа эта не то чтобы прям сверхтяжёлая, но нудная и требующая большой аккуратности, штуки-то миниатюрные и сложной формы. Но, увидев нас, мужик отвлёкся и хмыкнул:

– Напрыгались?

– Нет, но дела не ждут, – важно ответил Тормод под мой смешок. Любил он изображать солидность и степенность, но в силу малого возраста получалось у него пока что так себе.

– С чего думаешь начать? – поинтересовался отец, бросив взгляд на мои трофеи.

– С пострадавшего клинка, думаю перековать на наконечник копья, а остатки приберечь, – отозвался я. – Присмотришь?

– Хорошо, горн в твоём распоряжении, пока там ничего не калю я, – сообщил Йоран в своей немногословной манере.

Мы же с Тормодом скинули лишнюю одежду, чтоб не прожечь искрами, надели кожаные кузнечные фартуки и принялись за работу. Просил отца присмотреть я не просто так, всё-таки со сплавом стали и мифрила прежде мне работать не приходилось, лишь пару раз видел, как этот материал обрабатывает Йоран, а потому опасался напортачить. Губить же столь дорогую штуку своими кривыми руками не хотелось, где я ещё что-нибудь подобное возьму? Регулярных рейсов Ландсби-Фростхейм нет, а найти что-то в единственном известном мне мёртвом городе тяжело, но дуба там можно дать без всяких проблем, ведь погода способствует и без всякой нежити.

Пока я размышлял, металл грелся в горне под нашим с братом пристальными взглядами. Когда бывший меч приобрёл ярко-оранжевый от жара цвет, я вытащил его щипцами на наковальню и ткнул Тормоду мелким молотком в место, где его нужно разрубить надвое. Просить брата дважды было не надо, и он споро поработал зубилом и небольшим молотом. После этого мы расправили на наковальне уже две заготовки, сделав их ровными, а затем вернули в горн. Когда металл вновь приобрёл оптимальную температуру, он был посыпан очищен от окалины и соединён в единое целое кузнечной сваркой. Затем опять последовал новый цикл нагрева, разделение на две части зубилом, которое, к счастью, не заставило ничего разойтись по шву, выравнивание, вновь нагрев и сварка. Так мы получили небольшую заготовку подходящей формы. Вообще похожим способом куётся харалуг, только там сваривают слои твёрдого и мягкого металлов, объединяя их сильные стороны и нивелируя слабые, но сейчас ситуация была другой. Относительно тонкий и довольно длинный клинок иначе было не превратить в значительно более короткое лезвие рогатины, что должно венчать мой посох. Теперь же мы начали вытягивать заготовку, которую я держал на наковальне клещами, и я указывал лёгкими ударами молотка Тормоду на точки, в которые тот бил, работая молотобойцем. Мои прикидки оказались верны. В бывшем мече было многовато материала на лезвие копья с перекладиной, так что часть металла была отсечена и отложена. А остальное постепенно приобретало свою форму, пока я наконец не стал ей доволен. После этого настало время финального нагрева, ради которого к нам даже присоединился Йоран. Дождавшись его кивка, я вытащил наконечник из горна и резко опустил его в бочку с маслом. По кузнице распространился запах огрим, плодов, похожих на оливки моего прежнего мира. Такая штука для закалки стоила дорого, но отец с дедом скупердяями не были и предпочитали работать со всем лучшим, не зря у нашей семьи даже ярлы, бывает, заказы делают.

Вытащив получившееся лезвие, я обтёр его ветошью от остатков масла, взял в руки напильник и провёл по нему. Инструмент весело скользнул вперёд, не вгрызаясь в материал, а стало быть закалка сделала тот твёрдым. Хмыкнув, я положил на наковальню два небольших прутка металла, а на них расположил лезвие рогатины. Через несколько минут она полностью остыла, и я обратился к брату со словами:

– Окажешь честь?

– Боишься сам сломать? – ответил он мне вопросом на вопрос.

– Нисколько, я знаю, что мы всё сделали верно.

– Ну раз верно, то ладно, – ухмыльнулся брат и ударил по центру лезвия молотом.

Прутки были ближе к острию и основанию, металл в середине на мгновение слегка прогнулся, после чего вернул себе изначальную форму, отчего рогатина чуть-чуть подскочила вверх вслед на инструментом Тормода. Я же быстро взял в руки результат наших трудов и внимательно осмотрел на предмет трещин. Те отсутствовали, наконечник оружия был чрезвычайно твёрдым, но при этом достаточно гибким, чтобы не сломаться от резкой боковой нагрузки. Мифрил удивительный материал, даже небольшая его доля в стали даёт ей великолепные свойства.

– Ну дай-ка глянуть, – отвлёк меня голос отца, который протянул руку. Получив желаемое, он внимательно осмотрел результат нашей работы и постановил: – Неплохо. Форма простовата и без изысков, но зато всё сделано без ошибок.

– Чем меньше сложностей, тем меньше шансов напортачить, – пожал я плечами.

– И то верно, – ответил отец, вернув мне наконечник. – На этом всё?

– Нет, надо ещё вытянуть проволоку на посох, пока угли не прогорели.

– Хорошо, работайте, – произнёс отец и вернулся к наконечникам.

Мы с Тормодом переглянулись и быстро принялись за дело. Похвала отца была довольно скупой, но он вообще на неё никогда не был щедр, так что даже такие слова дорого для нас стоили. Как следствие, энтузиазма у нас было выше крыши, и всё оставшееся от эльфийского меча вскоре стало тонкой металлической проволокой, которой в будущем предстоит стать узорами на моём посохе. Правда, едва работа закончилась, как мы поплелись мыться, жрать и спать, еле переставляя ноги, как когда-то после тренировок с Хоуком.

Дальше так мои дни и потянулись в ближайший месяц. С утра я поднимался ни свет ни заря и после лёгкого завтрака шёл с братом на тренировочную площадку, где мы раз за разом сходились в поединках, как правило, заканчивая только к обеду. Побеждал в основном Тормод. Мне удавалось вырвать победу, дай боги, в одном случае из десяти. Поев и передохнув, мы шли в кузню. На второй день я занялся там заточкой лезвия рогатины, но тут же столкнулся с тем, что минусы часто являются продолжением плюсов. Поверхность закалённого металла стала чрезвычайно твёрдой, и такая отлично держит заточку, её почти ничем не выщербить, но при этом поддавалась точильному камню она почти что никак. Пока заточил режущие кромки с остриём и отполировал плоские щёки в центре лезвия, сделав те идеально гладкими, семь потов сошло. А потом пришлось пролить ещё столько же, когда нанёс на отполированные места колдовские узоры. Затем настало время отковать топор, с которым эпопея в итоге повторилась. А потом всё то же самое пришлось сделать с боевым ножом. Хорошо хоть всё моё оружие делалось максимально простым и функциональным, будь какие-то хитрые изыски, наверное, вообще б с ума сошёл. Разобравшись с металлом, я принялся сначала за обух топора, а после него за рукоять и гарду короткого клинка. Тут всё было попроще, однако, разобравшись с этим, я вновь взялся за древко боевого посоха.

Работы по приданию ему конечной формы было немного, чай уже долго потихонечку строгал хрустальную берёзу. Но потом началась эпопея с медленным и скрупулёзным вырезанием узорных выемок, в которые в конце должна будет лечь проволока из мифрилистой стали. Хорошо, что все расчёты были давно нами с Гринольвом закончены и даже опробованы на небольших цилиндрических заготовках из более простых материалов. Но тут я всё-таки хотел сделать себе долговечный инструмент вирдмана, а потому магической энергии предстояло идти не по податливому дереву, а по устойчивому к любым нагрузкам металлу. Кто ж спорит, чистый мифрил или тем паче адамантий был бы лучше, но где их взять скромному попаденцу? Не валятся на меня сундуки с сокровищами, и рояли из кустов не выпрыгивают. Но и так получиться должно было неплохо, к тому же само дерево посоха было мной несколько раз замочено в различных травяных сборах, а затем бережно высушено. Я не собирался пренебрегать ни единым шансом сделать свой основной рабочий инструмент лучше и надёжнее, а потому использовал всё, чему меня научил Гринольв.

И подготовка к судьбоносному дню закончилась. Утром вместо тренировки я пришёл в кузню в сопровождении наставника, отца и брата. Мне было весьма волнительно. Конечно, по всем расчётам, всё должно было получиться, но гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Однако в обозримом будущем подготовиться лучше всё равно бы не вышло. Роли были заранее распределены, так что без заминок был разожжён горн, где уголь был сдобрен стружкой хрустальной берёзы, после чего стали раздуваться меха, которые сегодня стали качать не триелы, а отец с братом. Я поставил на наковальню несколько зелий, обостряющих концентрацию, снимающих усталость и восполняющих потерю маны, сваренных под руководством Бруни. Не самые сильные составы, но молодому вирдману в самый раз. А то ведь и такие забористые вещи бывают, что разорвут меня куски, как капля никотина хомячка. Хмыкнув и очистив разум, я шёпотом проговорил, глядя в горн:

– Ну, быстрее начну, быстрее кончу.

Мои руки стали плавно подавать к пышущим жаром углям проволоку. Та раскалилась до долгожданного ярко-оранжевого цвета, и я начал извлекать её телекинезом, плотно укладывая в пазы на посохе. Начала формироваться первая ритуальная схема, по кузнице разошёлся запах закоптившегося дерева. Но я не собирался отвлекаться ни на него, ни на что-либо ещё, пока податливый и мягкий от жара металл ложился на предназначенные места и магией вдавливался в посох заподлицо, принимая чёткую форму со всеми изгибами и углами в нужных точках. Создание первого узора заняло немало времени, но я перенёс его, пожалуй, даже лучше, чем ожидал, а потому без использования зелий принялся за вторую ритуальную схему. А вот перед третьей пришлось хлебнуть алхимической жидкости, чтобы сохранить прежнюю концентрацию разума и не упустить ни малейшей детали.

С каждым часом работать становилось всё труднее. Мои мозги всё-таки не были приспособлены для подобных испытаний ювелирной работой телекинезом. Но я упрямо продолжал подавать руками проволоку в горн и принимать её же телекинезом в раскалённом виде. На предпоследней ритуальной схеме из носа у меня пошла кровь от перенапряжения, но в первую очередь меня волновало только то, чтоб она не капнула на раскалённый метал и резко не охладила его, вынудив тем самым прекратить работу. К счастью, ничего такого не случилось, а руку Гринольва с какой-то тряпкой у своего лица я воспринял как-то фоном.

Но вот спустя ещё минут сорок работы и несколько глотков зелий мой труд был закончен! Я устало привалился к спинке стула, на котором сидел, и провёл рукой по посоху на своих коленях, который бодро отозвался на касание магией. Все схемы отвечали, кажется, ошибок не было. Осознав это, я хмыкнул:

– Вроде всё получилось.

– Добро, – буркнул мой наставник и добавил. – Тряпку-то уже возьми.

– Ага, – вяло отозвался я, принимая ветошь. Оторвав от неё пару кусков, запихнул их в ноздри. Выйдя на улицу, я подхватил в руку свежий снежок со двора и приложил тот к носу, чтобы сузить капилляры и наконец-то остановить юшку. – Кровь-то моя не повлияет, которая на середину посоха капнула?

– Отрицательно точно нет. Хотя и положительно вряд ли. Есть способ привязки предметов на кровь владельца, но там не самый простой ритуал. Просто капля из носа этому не поможет, – хохотнул вирдман, а затем добавил: – Ты молодец, что до конца продержался. Думал, на двух третьих бросишь.

– Так если в несколько заходов делать, то результат будет хуже, – с недоумением ответил я.

– Да. Но силы человеческие не безграничны, – хмыкнул Гринольв. – Однако ты своего предела не знал, а зелья помогли продержаться.

– Если не знаешь, что что-то невозможно, то вполне можешь взять и сделать это, – отозвался я, понимая, что аналогия не совсем верная, всё-таки у меня был жидкий допинг.

– Это всё, конечно, хорошо, но горн-то можно тушить? – поинтересовался Тормод, успевший взмокнуть на мехах.

– Ага. Пока с металлом закончено, нужно будет только потом круглую пятку для копья из обычной стали сделать. Ну и соединить всё, заодно обмотать древко, чтоб никто узоров не видел, – развёрнуто ответил я.

– Славно, – кивнул мой отец. – Чем обматывать-то собираешься?

– Можно шёлковые шнуры взять, которыми сяньцы рукояти этих своих изогнутых мечей обматывают. У них такой красивый узор чёрного с белым выходит, а шёлк магию хорошо передаёт. А можно взять кожу какой-нибудь магической твари. Тролль, вендиго, морской змей, в идеале вообще дракон. Но он меня самого небось на барабан натянет, – хохотнул я, борясь с сонливостью.

– Ладно, иди уж спать, кожевник, – хмыкнул Йоран и обратился к моему учителю: – Останешься у нас ночевать или к себе?

– На дворе уже ночь, так что лучше тут, – махнул рукой Гринольв.

Впрочем, слушал я это уже скорее краем сознания. А моё тело быстро помылось холодной водой, поело и завалилось дрыхнуть на лавку, не выпуская посох из рук. Выглядел я при этом донельзя глупо, и шуточки про то, что Альвгейр-таки решил жениться на магии, получили новую жизнь. Мне, впрочем, было на это глубоко плевать. Главное, что убер-палка на тридцать с лишним самых ходовых заклятий была почти создана. И у меня уже были идеи, как сделать нечто превосходящее её. Сейчас что лезвие наконечника, что посох были исполнены по строгим и простым лекалам, где невозможно ошибиться, но к успеху в исследованиях ведёт путь экспериментов. Что если пересчитать и перечертить ритуальные схемы заклятий с нуля, опираясь на свои знания математики? Что если раскалить проволоку не горном, а с помощью духа огня? Это точно должно усилить ритуальный узор огненного шара! Столько идей… и так мало времени, чтобы их обдумать, потому что уставшее сознание уже уплывает в дрёму.

Глава 21

Разобравшись с самой трудной частью работы над посохом, я взялся за более простые вещи. Отковать сферический набалдашник было делом нехитрым, разве что муторным. Всё-таки правильная форма была крайне важна, а то если напортачить, то все расчёты пойдут по одному месту. Число «Пи» ведь для кругов существует, не для овалов. В общем, пришлось запариться и с ковкой, и со шлифовкой, чтоб шарик размером с детский кулак катался по ровному столу прямо. Потом настало время соединения деревянной и металлических частей моего будущего посоха, что было легко до чрезвычайности, подгонять ведь почти ничего не пришлось. А вот после этого я немножко помучался.

Ритуальные схемы следовало скрыть от посторонних глаз. А ещё защитить по мере сил от неприятных случайностей. Металл проволоки, конечно, в каждом узоре обхватывал древко посоха и не мог отвалиться сам по себе, но дополнительно прижать его к дереву было не лишним. От шёлковых шнуров я по здравому размышлению отказался и решил обернуть своё оружие кожей вендиго, благо кое-что от моего трофея в кладовке Келды осталось. Но оно на словах легко звучит, а на деле туго стягивать шов нитями было ой как непросто. Кожа – материал вообще не шибко податливый, шкура магической зверюги, что по прочности не слишком-то уступает кольчуге, тем более. А сделать так, чтобы шов не выпирал и не мешал, – это вообще отдельный разговор. Там же блин края кожи не вверх вывернуты, а внутрь, как на футбольном мяче, внутри же ни разу не мягкая и податливая камера, а твёрдая деревяшка. Хм, кстати, интересно, а как именно на Земле делают мячики? Тут-то я довёл шов сверху вниз, затянул узел, прижёг нить и закрепил всё для надёжности металлическими кольцами по краям. А в мяче ни верха, ни низа нет, как заканчивают его пошив, что это место в принципе не заметить на стыке?

Размышлял я, правда, об этом недолго. Едва копьё было готово, как я вышел на тренировочную площадку в сопровождении Тормода, увязавшегося следом. Большую часть чар тут применять не хотелось, потому что они для другого, но кое-что не терпелось опробовать. Я встал напротив вкопанного в землю бревна для отработки ударов, а затем сделал резкий выпад. Наконечник копья вошёл в дерево почти по перекладину, резко проморозив цель, которая покрылась наледью. Мои руки дёрнули оружие назад, и оно освободилось, а древесина покрылась трещинами, лишившись нескольких своих фрагментов, упавших на землю. Сверхнизкие температуры делают материалы хрупкими, Тэ одна тысяча. Познакомившийся с жидким азотом не даст соврать. Убедившись в правильности работы лезвия, я нанёс боковой удар набалдашником на пятке копья, имитируя подсечку по ноге противника. От дерева отлетело несколько щепок, будто Йоран со всего размаху долбанул по нему самым здоровым своим кузнечным молотом. Обычному человеку так ногу может и оторвать, а ассону, что умеет контролировать свою прану на хорошем уровне, сломать. Развернувшись, я ударил другой частью небольшой металлической сферы по мишени, и та полыхнула огнём, оставляя в дереве небольшой кратер. Закончилась моя серия ударов новым уколом лезвия на уровне пояса. Едва оно пробило дерево, как мишень чуть слышно затрещала, и меня обдало потоком ветерка. Тут повреждения были не столь велики, но человек не ствол дуба. Резко появившиеся внутри его организма несколько литров воздуха отнюдь не добавят болезному здоровья. Тем более тут всё прям резко сработало. Я уж даже надеялся, что даже на «манекене» трещина будет.

– Как-то это… не слишком честно, – сформулировал свою мысль Тормод.

– То, что воины тренируются, используя прану и оружие, гораздо больше нас, вирдманов, уравнивает шансы. Так что, по мне так, всё правильно, – хмыкнул я.

– Однако тебе по врагу достаточно лишь попасть. Можно даже в щит, – покачал мой брат головой.

– Как и кому-нибудь вроде дядьки Эрика по мне, – пожал я плечами. – Не говоря уже о том, что, начиная с опытного хольда, у воинов может найтись волшебное оружие или броня. Телохранители же ярлов, почитай, все в зачарованных вещах, не говоря о самих вождях. Будешь себя хорошо вести, и тебе с божьей помощью что-нибудь сделаю, – хохотнул я в конце.

Не хватало мне тут жалоб от брата на неспортивное поведение, будто я на соревнования по стрельбе из лука с пулемётом пришёл. Тут в «клубе любителей огнестрела» очень многие состоят, а кто не состоит, тот хотел бы присоединиться. Бой насмерть – это не спортивное соревнование, здесь судьи оценки не ставят, тут ты либо побеждаешь и живёшь, либо проигрываешь, и тебя убивают к суртуровой матери. А я хочу быть победителем! У меня, блин, пророчество, мне телегу истории нужно в правильную сторону пнуть в нужный момент, до которого ещё надо дожить. Так что да здравствует магический посох, он же копьё. А потом, как появятся материалы, пусть будет здравствовать магический щит, магический шлем, магическая кольчуга, магические наручи, магические поножи, да даже магические труселя на десять к силе, если придумаю, как такие сделать! Если свои шансы на выживание в бою можно повысить, то их нужно повысить. То же касается и шансов Тормода, даже если он будет воротить нос, я всё рано буду искать варианты всучить ему оружие, которое будет столь же ультимативным доводом в схватке, как светошашка джедая в Далёкой-далёкой Галактике.

– Ну если боги не против, то тогда, пожалуй, можно, – хмыкнул мой не в меру честный в последнее время брат. Хотя не поручусь, что дело именно в чести, может быть, в нём говорят другие чувства. Всё-таки я подобные штуки умею делать, а он нет, а потому у Тормода могло появиться вполне естественное желание поворчать на магические артефакты.

– Я уверен, что очень даже за. В конце концов, Гунгнир Одина и Мьёльнир Тора тоже не простые копьё с молотом, – хмыкнул я.

– Ты вирдман, тебе виднее, – пожал брат плечами, показывая, что дал себя убедить. – Пойдём испытывать остальное?

– Почти стемнело уже, – огорчённо ответил я. – Подождём до завтра и сходим к Пегому Камню, заодно Гринольва позовём. Старику, наверное, тоже будет любопытно.

– Завтра так завтра, – махнул рукой Тормод.

На следующий день мы действовали согласно плана и, забив на тренировку, пошли сначала к «землянке» моего учителя, а затем к приметному здоровенному валуну в дальней от посёлка части фьорда. Гринольв прогуляться не отказался, тем более что этот посох в известной степени был и его детищем, а также прототипом его собственной будущей ядрён-дубины. Причём в каждой шутке есть доля шутки. На водородную бомбу даже такой матёрый вирдман ни в каком обвесе не потянет, но вот с тактическим ядерным оружием, пожалуй, мог сравниться, если дать ему время подготовиться. И что бы я там себе ни думал и как бы ни радовался хорошо развитому пространственному мышлению, знанию геометрии и пониманию математики, но без опыта и познаний наставника в ритуалистике сотворить я мог бы только одно большое ничего. Именно наш тандем позволил взять и немножко двинуть волшебную науку этого мира вперёд.

Что же до испытаний, то… они прошли штатно. Все графические ритуальные схемы были заранее нами отработаны на материалах попроще. После того как проволока заняла предназначенные ей места в пазах, я ещё в кузнице подал к каждой заклинательной связке ману, проверив отклик и убедившись, что тот верен. Кожа вендиго была известным магическим материалом, некоторые вирдманы делали из неё боевые перчатки с рукавицами, и ничего, держали в них посохи, нормально ими работая. Так что всё было вполне себе закономерно. Просто убедились в работе всей системы «Посох боевой, северный, версия два точка ноль» и остались довольны, ну или почти довольны. Ну а заодно я от души нашмалялся огненными болидами, молниями, острыми сосульками и даже кое-чем, что вбирало в себя аж по две противоположные стихии. Ритуалистика и не такое может.

– Добро, ученик, – огладил бороду Гринольв, выражая своё одобрение. – Создание собственного посоха – важный этап в становлении каждого вирдмана. И я рад, что ты дошёл до него столь быстро.

– Вашими стараниями, учитель, – с улыбкой поклонился я, шутливо взмахнув рукой.

– Не без этого. Хотя больше бы меня слушал, и меньше бы включил туда заклятий именно для ближнего боя, – проворчал Гринольв. Правда, развивать тему не стал, всё уже десять раз было обсуждено. Да, я опасался какого-нибудь рубаку, который захочет пощекотать мои кишки острой сталью, и постарался от этого заложиться, подготовив такому противнику максимум сюрпризов, уж больно меня Тормод и его успехи впечатлили. Наставник же, не желая продолжать бесплодный спор, сказал: – Но, как бы то ни было, теперь, когда у тебя есть свой концентратор, ты не будешь расходовать свою энергию так быстро. А значит можно переходить к более интересным вещам.

– Я всегда рад изучить что-то новое, – на этой фразе мои губы сами собой расползлись в улыбке.

– Не сомневаюсь, – хмыкнул Гринольв и повернулся к моему брату. – Тормод, говори уже. Даже белка на той ветке видит, как тебя распирает.

– У него время-то будет, чтоб мне такое же копьё сделать? – выпалил это наглец. А как вчера нос воротил, как на «нечестное» оружие смотрел!

– Не такое же, но будет, – хохотнул мой учитель. – Хотя и не быстро. А теперь пойдём в посёлок, мне следует зайти к кое-кому.

Спорить никто не стал. Гринольв был не только вирдманом, но и жрецом, а потому следил за своей паствой. Не так чтобы ревностно, у нас тут всё-таки не христианство в мракобесно-средневековом варианте. Красивых девок весом менее сорока двух килограммов не жгут по обвинению в ведьмовстве, как, впрочем, не тащат на костёр и тех, кто считает, что этот мир имеет форму шара. Но Гринольв держит руку на пульсе, подрабатывая своеобразным психологом. Тех, кто попробует уйти в запой, выведет из штопора. Головы тех, кто начнёт колотить жён без веского повода, познакомит со своим посохом, пока родичи благоверной не решили поинтересоваться: а какого, собственно, хрена? И, вообще, почему её обижает тот, кто обещал защищать? В свою очередь, дамам жрец может напомнить, что смотреть надо только на мужа, а тот тут за измену не развод положен, а утопление в мешке с камнями или какая иная не слишком болезненная казнь. И так далее. Причём все жреца слушали крайне внимательно. Это в двадцать первом веке на Земле психолог просто наёмный специалист, а тут Гринольв – это огромный авторитет, который непонятливых может зажарить молнией и сказать, что так и было. Хочешь, не хочешь, а достойный взора богов моральный облик поддерживать будешь, дичь же творить поостережёшься.