Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Иван Шаман,Павел Смородин,Сергей Измайлов,Тимофей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 340 страниц)

Глава 30

Галарте влетела в здание Центральной городской подобно вихрю. Она быстро подняла на уши весь младший персонал, разыскивая палату, в которую положили полицейского. На словесном описании Йоны разговор как-то сразу ломался. Народ виновато опускал глаза и указывал куда-то в направлении операционных.

Если эта сволочь умрет, то никакая магия его не защитит, пусть хоть двадцать татуировок набьет – она спустится в ад и там грохнет его еще раз. Может быть, даже дважды! Сделала героя себе на голову. Йону она нашла возле пустой операционной. Внутри было тихо и темно. Ни врачей, ни кого-либо еще. Полное одиночество.

Что же, он абсолютно точно жив и практически здоров. Камаль сидел на полу, привалившись спиной к стене, и молча смотрел в темный потолок. Ирма подбежала к любовнику и осторожно присела на корточки рядом с ним. Она собиралась спросить что-то, но, когда встретилась с ним глазами, поняла, что это лишнее.

Сейчас у него был тот самый взгляд.

Ирму всегда пугал этот взгляд на тысячу миль. Она боялась с того самого раза, когда первый раз увидела.

Война подходила к середине первого года, Ирма занималась любимым делом – разнюхивала сенсации, бродя в одном из своих мужских образов по прифронтовой зоне.

Встреча их случилась абсолютно случайно.

Потеряшки тогда только вышли из тяжелого боя и возвращались в расположение. Их знатно потрепало – выглядели уцелевшие так, словно побывали в горящей мясорубке. Закопченные, грязные, они шли не разбирая дороги.

Ирма окликнула его как своего старого знакомого – ее всегда забавляли такие шутки. Вот только в ответ ничего. Сержант Йона Камаль, также известный среди своих как Дырокол, просто молча шел с таким же точно взглядом… На тысячу миль.

Сейчас он снова выглядел так, будто смотрел куда-то вдаль, сквозь нее. Сквозь стены и предметы. Словно в эту самую минуту он не с ней, а ведет спор с самой смертью о чем-то.

– Йона, – прошептала она и прижалась к нему. Дорогая шифоновая блузка вымазалась в чужой крови, но Галарте было на это плевать. Сейчас она не монстр и кровопийца, а просто девушка, которая нужна. – Малыш? Ты меня так напугал.

– Я снова всех подвел, – прошептал Камаль и утер ладонями лицо. – Я так просто больше не могу.

– Сержант. – Она коснулась его щек и стерла слезы. – Ты ни в чем не виноват.

– Виноват. Я старший, а значит отвечать за это все мне. Но я так больше не могу, я устал терять друзей. Я устал и я…

– Что? – Ирма поцеловала его в лоб. Нежно, успокаивающе.

– Я боюсь, – Йона вытер слезы, – за тебя. Тебя я не хочу потерять. Я не хочу никого терять.

– И не надо. Я всегда буду с тобой, любимый, понял? А сейчас ты должен собраться. Нельзя сейчас раскисать.

Галарте прижала Йону к себе и держала, пока наконец он не пришел в себя окончательно. От него пахло его стареньким дешевым одеколоном, а еще потом, кровью и порохом.

– Поехали домой? – предложила она. – Или ко мне? Не надо оставаться одному, это тяжело. А?

– Нет, – инспектор покачал головой. – Я еще должен с этим всем разобраться. Встретиться с отцом Мари. Только я.

Ирма взяла его под руки и помогла подняться, дала трость.

– Спасибо, – прошептал инспектор и поцеловал девушку.

Нелин стоял в конце коридора с видом сторожевого пса. Заметив друга, он слегка расслабился.

– Привет, Ирма, – произнес д’эви спокойно.

– И тебе, дружище. – Галарте отпустила локоть Йоны. – Сержант, ты как?

– Нормально, спасибо, – ответил он спокойно. – Говорят что?

– Мне ничего, я ж не родственник. А родственники меня и близко к двери не подпустят.

Помощник кивнул в направлении палаты, рядом с которой сидели родители Мари. Судя по виду, мать уже успела выпить пузырек или два успокоительного. Отец же был, как всегда, холоден и спокоен. Что должно произойти в мире, чтобы он проявил хоть каплю эмоций?

Йона тяжело вздохнул. Теперь предстояло самое тяжелое – поговорить с ними. Он прикрыл глаза, сосчитал до пяти и пошел в направлении палаты девушки.

– Вы! – мать вскочила. – Вы!

Камаль ничего не успел ответить, старшая д’Алтон вместо слов просто-напросто влепила ему пощечину. Он даже не дернулся. Удар кулаком в грудь. Второй, третий, четвертый. Она била и била его, пока, наконец, не выдохлась. Ноги подкосились, и фурия рухнула вперед на инспектора. Недолго думая, он просто подхватил женщину и прижал к себе.

– Почему? – тихо и болезненно всхлипывала мать Марианны. – За что вы нас так ненавидите?

– Я не…

– Вы забрали одного моего сына, гутты забрали еще одного. Вам что, мало? Вам мало, Камаль? А теперь она… она… я просто хотела… а теперь у нас не будет внуков. Вы… вы решили извести нас? Хотите моей смерти? Что мы все вам такого сделали? Чего вы от нас хотите?

Женщина тихо завыла.

– Я… – Слова не шли. Инспектор просто держал безутешную мать и давал ей выместить на себе злость.

– Ненавижу вас! Ненавижу!

– Патрисия! – Патриарх семьи впервые подал голос и сделал это так, что всхлипы разом смолкли. – Ты мешаешь нашей девочке спать.

– Я…

– Альберт, проводи мадам до машины, – громко подозвал он к себе водителя.

На голос тут же появился высокий и подтянутый мужчина в водительской ливрее. Он осторожно взял хозяйку под руки и повел в направлении выхода.

– Дорогой?

– Я догоню вас, мне еще нужно поговорить с инспектором, – пояснил он супруге.

Несколько минут они просто стояли молча. Камаль все еще не знал, что говорить.

– Сядьте, инспектор. – Старик указал на место рядом с собой. Йона подчинился, после долгого стояния он был рад присесть.

– Господин…

– Замолчите, Камаль. Можете думать обо мне что хотите, но я не тот мерзавец, каким вы меня себе представляете. У меня сложный характер, но я не мерзавец. И то, что моя дочь выбрала между семьей и ловлей бандитов, последнее – полностью моя вина.

Они снова замолчали.

– Слышал, – голос старика стал чуть теплее, – что ваша операция пошла не по плану, убили дорожного полицейского. Кажется так?

– Да. С такими людьми никогда нельзя быть уверенным.

– Конечно. Случайные жертвы иногда случаются, особенно если хорошо делаешь свою работу.

– Моя дочь хорошо делает свою работу?

Йона хмыкнул:

– Достаточно хорошо, чтобы получить пулю в живот.

В ответ д’Алтон только сверкнул глазами.

– Прошу прощения, это было неуместно. Она хороший полицейский, зеленая, но это быстро пройдет.

– Что же, хорошо. – Генеральный прокурор медленно поднялся и протянул руку инспектору. – С супругой я поговорю. Считайте, что с моей стороны у вас проблем не будет. До встречи, Йона.

– До свиданья, сэр.

Мари пришла в себя с отвратительным чувством головокружения и тошноты. От наркоза голова была тяжелой и мутной, не получалось сосредоточиться хоть на чем-то дольше пары секунд. Пальцами она коснулась низа живота. Толстая повязка опоясывала живот и ногу. Мари надавила немного, но под бинтами ничего не чувствовалось, словно она разом лишилась нижней половины.

Судя по тому, что девушка видела вокруг, это – послеоперационная комната. Рядом с койкой стоял небольшой кронштейн для подвешивания капельниц. Мари прикрыла глаза и собиралась вновь провалиться в сон, как вдруг рядом прозвучал знакомый голос:

– Инициалы – его пятая татуировка, – с легкой усмешкой произнес Кенни. За недолгое время их совместной работы это едва ли не первый раз, когда он сам с ней заговорил. Так что Марианна сне сразу поняла, кто это.

– А? – Смысл сказанного от нее также ускользал. – Ты о чем это?

Девушка повернулась и смогла рассмотреть коллегу. Парень сидел на соседней койке в серой больничной пижаме. Рука и плечо у него были замотаны бинтом. Похоже, не ее одну в этот вечер подстрелили. Сейчас Кенни выглядел каким-то усталым и посеревшим, словно он долго не спал. Интересно, как она сейчас выглядит? Наверное, немногим лучше.

Перед глазами все плыло. Оберин хмыкнул и развернулся к девушке.

– Ваше пари с инспектором, забыла?

– Я ничего не забываю, просто от наркоза и капельницы голова плохо соображает. Меня вырубает, а ты так сразу начал мне что-то объяснять.

Пари? Сквозь наркотическую пелену пробилось какое-то воспоминание. Какая-то глупость. Точно, они же поспорили тогда в доме инспектора. Как давно это было, как будто в предыдущей жизни.

– У него набиты собственные инициалы на пальце, только они закрыты перстнем юридического факультета.

– Тебе не попадет?

– С чего вдруг? Ты не слыхала, я же теперь герой? Хрен он меня наказывать станет, ему самому теперь не с руки – авторитет потеряет.

– Тогда спасибо. Как узнал?

– Руки в туалете помыл рядом, вот и заметил.

– Как все просто оказалось. Я уже собиралась в личное дело к нему полезть.

– Ага, – Кенни улыбнулся, и лицо его стало каким-то по-детски простым и открытым. Только сейчас, увидев его без фуражки и формы, Мари поняла, что парень-то был весьма симпатичным. Не писаный красавец со страниц журналов, но такие парни д’Алтон не особенно нравились.

– Пить хочу.

– Доктор сказал, тебе не давать – сразу вырвет.

– Понятно.

– Жаль, что мы с тобой только сейчас смогли нормально поговорить. Ты нормальная девчонка. Шеф, конечно, тебя вечно подкалывает, но, думаю, ты и сама понимаешь, что это у него возрастное.

– А?

– Ну… его выдернули на фронт примерно в нашем возрасте, так что неудивительно, что он такой. Ну…

– Как старший брат.

– Точно, – Оберин улыбнулся. – Как такой прикольный старший брат. Ладно, – Кенни протянул руку, – давай так: я за тобой присмотрю, может дам пару советов, как тебе стать душой компании, а сейчас я пойду.

– Конечно. – Девушка из последних сил пожала его ладонь и сквозь накатившую полудрему добавила: – Спасибо, что спас меня.

– Зачем еще нужны друзья? – ответил вместо Кенни Камаль и вошел внутрь.

Он осторожно сел рядом с кроватью девушки. Выглядел инспектор паршиво – весь перемазанный кровью и помятый. Он едва ли походил на себя даже утреннего. Глаза у него были красными.

– Инициалы у вас на руке – пятая татуировка.

Йона рассмеялся.

– Вот это мне нравится, мне бы твое расположение духа. Кто рассказал?

– Кенни. – Врать почему-то совершенно не хотелось, так что девушка пояснила: – Сказал, что хрен вы ему что сделаете и что он теперь герой.

Инспектор молчал и с ужасом смотрел на нее. Следующие слова он произнес каким-то не своим голосом.

– Д’Алтон, когда он тебе это сказал?

– Перед вашим приходом. Я думала, что вы встретились в коридоре. Простите, я еще плохо соображаю.

– Черт… у меня для тебя две плохие новости. Первая…

Мари почувствовала, что сейчас будет что-то плохое, она приподнялась на локтях и взглянула на начальника.

– Оберин умер четыре часа назад.

– Как?

– Случайное ранение, слишком поздно заметили, так что его просто не успели довезти до операционной.

– Так… а как я? Я же с ним разговаривала. Я… не сошла с ума. Он не может быть мертв.

– Может, я сам его видел.

– Тогда как я с ним говорила?

– А вот это, Куколка, вторая плохая новость для тебя за сегодня.

Глава 31

Варломо медленно вошел в прозекторскую Центральной Городской Больницы. За долгие три месяца с последнего визита сюда обстановка практически не изменилась. Все на своих местах, мертвые в холодильниках, живой за столом. Фон Эрт вскочил с кресла и поспешил поклониться. Этого никогда не требовалось, но все же старый приятель Александр иногда показывал свое почтение.

– Не ждал вас так рано, святой отец, – произнес он слегка встревоженно.

– Право, Александр, вы же сами написали, что дело не требует отлагательств, а теперь удивляетесь, что я явился так быстро. Будьте последовательны в суждениях и размышлениях.

– Я… да, я правда так написал, просто…

– Думал, что сторожевые псы господа отреагируют не так быстро? Или что я не явлюсь проверить твои проблемы лично? Я прав? Ладно тебе, дружище, показывай, что такого ужасного нашел. А то ты меня серьезно перепугал.

– Да-да, конечно.

Врач указал на холодильный шкаф и поспешил открыть его. Внутри лежало тело рослого и крепкого мужчины с рельефной мускулатурой. Одна нога была вывернута в неестественном положении. Да еще дыра в голове у него казалась весьма солидной.

– Ну, и на кого я смотрю? – спросил Гай спокойным тоном, но опытное ухо фон Эрта уловило нотки недовольства.

– Томас Энджело, – представил он священнику труп. – Рядовой. По официальной версии, был убит при первой попытке прорыва группы генерала Маркберга. Тому есть три десятка свидетелей.

– Вот только он выжил каким-то чудом и оказался убит позавчера в доках…

– Ну… – старый врач замялся, – вы правы лишь отчасти.

– Да? Где я ошибся?

– Парень позавчера был абсолютно точно мертв. Вот, смотрите сюда.

Доктор указал на широкую, грубо зашитую рану слева от грудины. Выглядела она плохо даже по оценке такого дилетанта, как святой отец. Мужчину зашивал если не криворукий, то садист – слишком грубые и кривые стежки.

– Серьезная рана. – Варломо покрутил четки в руках.

– Смертельная. Штыковая рана. Оставлена гуттским серрейтерным штыком. Раневой канал прошел через сердце насквозь. Место проникновения полностью совпадает с тем, что описали свидетели, так что ошибки нет и быть не может. Дальше…

Судмедэксперт выдвинул еще два ящика. Дин и Эрик Тэмм – легендарные близнецы. У одного не было практически половины черепа, а то, что осталось, превратилось в перемолотый фарш из крови и костей. У второго брата тоже дырка в затылке.

Одинаковые и в смерти.

– С ними тоже что-то не то?

– У Дина перерезан позвоночник, а в Эрике я нашел десяток деформированных пуль от крупного калибра и поврежденные органы. Все трое, очевидно, давно мертвы. Но только…

– Участвовали в ограблениях, – сам того не желая, дознаватель закончил фразу доктора.

– И я, если честно, в замешательстве, святой отец. Если все верно, то эти трое пролежали в…

– Тише. Выводы, которые вы сделали, неправильные.

– Но…

– Александр, – голос священника стал ледяным. – Душа не живет вне тела дольше четырех часов. Ни один медиатор не может провести реанимацию мертвеца даже через пять часов, не говоря уже о девяти годах. Это официальная позиция церкви. Вам все ясно?

– Д-да, святой отец.

– Напоминаю, что церковное следствие не ограничено в методах получения информации, как миряне. Мы поняли друг друга?

Доктор кивнул. На лице и лбу мужчины выступили крупные капли пота, словно сейчас доктор либо был слишком напуган, либо словил какую-то ужасную болезнь.

– Хорошо, документы по этим троим отдадите мне.

– Конечно.

Врач быстро дошел до своего рабочего стола и передал священнику бумаги.

– Копий нет, надеюсь?

– Нет.

– Отлично. Александр, надеюсь на ваше благоразумие. Тем более что у меня достаточно ресурсов, чтобы заткнуть и вас, и любого, кому вы расскажете. Любой, с кем вы обсудите особенности этого странного дела, будет скомпрометирован, вам же будет выписано назначение на санаторное лечение в одном из наших профилакториев. Никто лечить вас не будет, но слухи, которые за этим поползут, карьеру вашу уничтожат на корню.

Фон Эрт нервно сглотнул.

– Неумение молчать быстро сделает вас сумасшедшим и очень опасным парией. Мне не хотелось бы портить вам жизнь, доктор, но если нужно, то я это сделаю. Так что не давайте мне повода.

– Н-нет, конечно, нет, – врач закачал головой так быстро, что казалось, будто у него судороги.

– Вот и славно. Тела заберут ночью. До свиданья.

– Д-да, до свиданья.

В аббатство Дарфи Гай приехал почти в сумерках. Право являться без предупреждения у него было, так что он быстро вошел в собор и показал охранникам на входе перстень и кольцо дознавателя. Старик быстро прошел обходными коридорами вглубь здания и остановился у двери в опочивальню кардинала Валориса.

Виктор поднялся на кровати и недовольно взглянул на вошедшего. Бельма разрослись еще сильнее, так что теперь глаза его казались мутными, как у протухшей рыбы.

– Кого там принесло? – Голос старого кардинала был тихим и болезненным.

– Прошу прощения, монсеньор, – Варломо поклонился. – Я не появился бы без особенной нужды.

– А… это ты, отец Варломо?

– Да, еще раз прошу меня простить за поздний визит.

– Если сам Огненный Бич Господа является без приглашений, то жди беды. Я давно это уяснил. Что за мерзость ты узнал и почему не дал больному старику забыться сном?

– Возникли некоторые обстоятельства, которые стали мне известны.

– Да, все котлы ада тебе на голову, говори уже ясно и прямо! Я при смерти, но не в маразме. Что случилось?

– Дело Теней получило неприятный оборот.

– Это то дело, которое поручили твоему протеже? Как же его… Жамаль?

– Камаль. Медиатор третьего класса с черным истоком.

– Да… помню такого, из полицейских, который весьма вольно трактует святое писание. Что такого еще учудил этот мальчик?

– Мальчик убил троих грабителей, вот только по бумагам и по факту все трое были почти десять лет как мертвы.

Сказанное повисло в воздухе, и казалось, что кардинал перестал дышать. Он повернулся немного, так что тот глаз, которым кардинал еще хоть немного видел, уставился на незваного гостя.

– Информация точная? – произнес старик строго, и из голоса его пропала болезненность и немощь.

– Фон Эрт провел вскрытие тел, он уверен настолько, что вызвал меня для консультации.

– А ты?

– Запугал его как следует и приказал подготовить тела к транспортировке. Бумаги тоже изъяты.

– Их в огонь, – старик кивнул на небольшой камин, в котором тлело полено.

Гай медленно прошел до него, вытащил из папки исписанные листы бумаги. Они отправились в очаг. Робкие языки пламени облизнули листы и превратили в черные скрученные хлопья.

– Хорошо. Врачу можно доверять?

– Я запугал его как следует. Жизнью он дорожит.

– Как и все мы. Хорошо, по нему тогда все. Просто наблюдайте и будьте готовы вмешаться, если горячая вода у него во рту не удержится.

Священник кивнул.

– Что делать с телами, монсеньор?

– Сжечь, пепел смешать с солью и известью. Не мне вас учить, Гай.

– Мне готовиться к чему-то серьезному?

Кардинал нервно сжал губы и тяжело выдохнул.

– Только к плохому. То, что ты обнаружил, – это зло на столь поздней стадии. Плохо, и даже хуже. Боюсь, что мне придется потратить много сил, чтобы скрыть эти факты от лишних людей.

– Монсеньор?

– Мой милый друг, когда-то давно, когда ты еще был мальчишкой, я сказал, что мир – удивительное место, все тайны которого я не постигну никогда, а потому не смогу вас ничему научить. Помнишь?

Варломо улыбнулся. Это была одна из первых лекций в семинарии, на которой он очутился.

– Да, я помню. Вы читали нам закон божий.

– Так вот, мой мальчик, я сказал это не потому, что я не могу понять законы мироздания по глупости. Я просто некоторых из них очень сильно боюсь…

Старик зашелся в приступе кашля. На звуки вбежали две сиделки, которые принялись переворачивать кардинала так, чтобы он не захлебнулся отходящими массами. Варломо собирался уже уходить, но за шаг до двери его окликнул сдавленный голос старика.

– Гай!

– Да, монсеньор.

– Готовьтесь и подготовьте своего протеже как следует. С его везением у него будет очень много проблем. У нас всех будет много проблем.

Эпилог

Купер пришел в себя и не сразу понял, что происходит. Последним, что он помнил, был какой-то странный звук у окна. А затем как отрезало – щелчок, боль в челюсти, а затем темнота. Хорошо его приложили, ничуть не хуже любого из тех парней, с кем Билл когда-то спарринговал. Вот только кто?

Купер не понимал, кто же его так ловко скрутил?

За последние несколько месяцев желающих вывезти Билла в лес прибавилось. Чертово дело с ограблениями сделало его уязвимым. И было только вопросом времени, когда за ним кто-то придет. Интересно, кому он так неудачно перешел дорогу, что заслужил казнь?

Билл попробовал крикнуть, но тряпка во рту не позволила это сделать. Перевернуться тоже не получилось – и слева, и справа он натыкался на холодный металл. Пара секунд размышлений подсказала единственный правильный вывод – он связан и лежит в чьем-то багажнике.

Машина остановилась через час или два. Крышка открылась, и Купер почувствовал всем телом порывы ветра. Его вытащили и поставили на колени. Брюки пропитала грязь, так что стоять стало холодно и неприятно.

В пригороде местами еще лежал снег. Купер попытался подняться, но не смог. Пара крепких рук держала Билла сзади за плечи, не давая ни упасть, ни встать. Кто-то второй стянул с лица повязку и выдернул кляп. Секунда ожидания, и теперь он отлично видел все вокруг. Лес казался сейчас особенно тихим и темным, длинные стволы деревьев расчерчивали все вокруг, как линии в тетради.

Справа от себя Купер увидел свежевырытую могилу. Образцовая и аккурат под его габариты. Билл покрутил головой, рассматривая тех, кто стоял за спиной. Сначала он попробовал сделать это незаметно. Удара или чего-то в этом духе не последовало, так что Билл решил взглянуть не таясь.

Палачами оказались те, кто и ожидались, – Камаль и Нелин. Вечная сладкая парочка – рыцарь в ржавом доспехе и его оружейник без намека на мораль. Ну что же, раз тут эти двое, то можно и поговорить. Для чего еще нужны друзья?

– Сержант, курить дашь? – спросил Купер пересохшим языком.

– Конечно, – ответил Йона мертвецки холодным голосом. Казалось, он не хотел бы этого разговора и теперь пожалел, что ответил.

– Спасибо, старик, только вы мне руки связали. Развяжите, я не побегу. Слово даю.

– Слово собаки не стоит даже воздуха, – огрызнулся д’эви и сдавил ему плечо.

– Нел, развяжи рядового. Пусть покурит.

Нелюдь что-то недовольно буркнул, и тут же веревка, стягивавшая запястья, ослабла. Билл быстро растер их и принял у д’эви сигарету. Вот примерно так он это и представлял – курит дрянной табак перед свежей могилой, а двое его друзей вот-вот его хлопнут. Хорошо не ошибаться в таких вещах.

– Знаешь, сержант, – Билл закашлялся от слишком глубокой затяжки, – я ведь знал, что ты меня достанешь. Ты же дотошный…

– Какой есть, – огрызнулся Нелин. – Он со своей дотошностью тебя под завалом в том вагоне нашел. Урод.

– Не знал. Хотя… лучше б ты меня там оставил, сержант. Не пришлось бы сейчас все заканчивать вот так.

– Это ты сам все обосрал, Купер. Мог же быть нормальным человеком.

– А ты можешь? После всего? Иди ты на хер со своей нормальностью. Жрать макароны и слушать радио – вот участь нормальных, а я не для того четыре года месил грязь и требуху, чтобы закончить, вот как они.

– Да, – с ехидцей в голосе ответил Нел, – а потому закончишь вот так – в безымянной могиле в лесу.

– Ну и классно. – Купер попытался изобразить браваду.

– Ты прямо рад.

– Конечно рад, у кучи ребят из моего взвода не было и этого. Ты мне, сержант, если грехи перед смертью отпустишь, то я вообще буду самым счастливым приговоренным к «вышке».

Камаль помолчал немного, обдумывая слова смертника, а затем вытащил портсигар и, прикурив, тяжело вздохнул:

– Конечно, Уильям. Рассказывай.

– Да… что рассказывать первым, даже не знаю. Нелегко как-то.

– Начало, середина и конец, я всегда так делаю.

– Ну, убивал я, ты и сам это знаешь. Женщин любил. Представляешь, думал, что смогу у Данни бабу увести, а она верная оказалась. Моя не оказалась, а ему повезло.

– Потому его в ту ночь поставил на кассу?

Купер покачал головой:

– Просто повезло. Ну, что еще рассказать?

Нелин сплюнул с отвращением:

– Ты про поддельные ветеранские, на которые деньги списывал, не забывай.

– А… дошли-таки.

– Долго думал, как все связано, а потом дошел, когда вспомнил про старуху с мертвым сыном, про которого Данни говорил. Но, не спали Близнецы по твоей просьбе бухгалтерские бумаги, я бы даже думать о таком не стал. Так что ты себя сам переиграл. Мне-то немного сделать пришлось – навестил пару знакомых, там послушал. Квартиру над аптекой проверил. Ты же знаешь этих солевых кретинов – за дозу маму родную продадут, не то что тебя. Еще пару шоколадок отдал девушкам с телефонного узла, они мне быстро все звонки от Теней нашли. И вопрос всего пары марок.

– Вот же ты сука, – Купер зло рассмеялся. – Связался на свою голову. Думай что хочешь, но ребята не мои. Мы так… с ними пересеклись разок. Да и все. Не я у них босс.

– Расскажешь?

– Даже не подумаю. Могу сказать, что себя они называют Трибунал. Ладно, и эту херь с деньгами тоже приплюсуй, с меня не убудет, да и уже по барабану.

Последняя фраза заставила инспектора испытать настоящее отвращение к бывшему другу.

– С каких пор крысить у своих это не грех?

– «Своих»? – Купер попытался подняться, но не смог, д’эви с силой надавил, не давая встать. Вот только Билла это не остановило: – Кто мне свои, а? – все сильнее распалялся он. – Я один. Ты один. Даже этот остроухий урод один. Или ты так и не понял, что «мы» не существует нигде, кроме твоих детских фантазий?

Билл покраснел от гнева.

– Никто из нас не вписывается в этот чертов мир. Да как ты можешь не понимать? Ты видел сборы в нашем ветеранском клубе?

– Да.

– Ну и как впечатления? Сборище жалких мелких людишек, которые только и могут, что ныть и завидовать. Думал, почему там разговоры только про сопли всякие да про тебя?

– Ну и?

– Мы все хотим быть тобой. Ты – сучий герой, парень без целой стопы, который ловит преступников, трахает красоток и имеет три геройских креста. Все видят только это. Сколько человек, как ты думаешь, готовы обменять целую ногу и сны без кошмаров на твою жизнь?

– Ну и сколько?

– Каждый. Каждый урод в этом клубе, даже я. Ты для нас всех папаша, которого никогда не было, тот, кем мы все хотим стать, но не станем никогда. Мечта.

– Я не мечта, а необходимость.

– Необходимость, – Купер рассмеялся громко и зло. – Ты думаешь, что нужен обществу? Ты нужен, но только пока. Пока твои методы работают, пока твои связи работают, пока ты сам еще не сдох. Из тебя чего только ни делали, сержант, а ты все еще не понимаешь, кто ты на хер такой. Кто мы все такие.

– Ну и кто же?

– Мы – торчащие гвозди. А торчащие гвозди забивают молотком.

Инспектор молча сбил пепел с сигареты и вздохнул. Купер взглянул из-под своих густых бровей с ненавистью.

– Тебя они тоже забьют. И сделают это руками тех, кого ты так любишь. Твои любимые солдаты первыми поднимут тебя на штыки. Каждый трус, который пересидел в окопах всю войну, поднимет голову. Каждая шавка будет на тебя гавкать. Все твое сраное военное братство. Фуфлыжники. Да и ты – фуфлыж…

Речь оборвалась выстрелом. Экспансивная пуля вошла в висок и превратила мозг в пюре. Тело рядового Купера разом обмякло. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Смертная казнь приведена в исполнение в ноль часов четыре минуты.

Нелин быстро подошел и пинком столкнул тяжелый труп в заранее выкопанную могилу.

– Ты не дал ему закончить, – голос Камаля был расстроенным.

– Он докурил. Стрельнул бы вторую. Ты бы дал, и это нытье бы не закончилась еще минут двадцать. Так что сейчас скажи мне спасибо, что я сэкономил нам время, и дай мне зарыть этого ублюдка, а потом поедем и пожрем.

– Спасибо, что сэкономил нам время. Пожрать я согласен, только я выбираю место.

– Лады, только еще хочу и наклюкаться до состояния дров.

– Найдем чем, – согласился инспектор без возражений. Настроение было самым что ни на есть поганым.

– Жаль, конечно, что ты про то, где Билл деньги спрятал, не узнал.

– А он бы не сказал.

– Жадный завистливый урод.

– Ага.

Роза из стали

Сейчас, когда люди все чаще теряют доверие к власти и системе, появляются такие личности, как Марианна д’Алтон, которые своей преданностью делу, смелостью и состраданием вновь вселяют веру в справедливость и законность. В свои двадцать два года Марианна уже добилась невероятных успехов в правоохранительных органах, став настоящим примером для молодежи и символом перемен.

Родившаяся в состоятельной и уважаемой семье, девушка с детства мечтала посвятить себя служению обществу. Ее отец, известный читателю генеральный прокурор, привил ей чувство долга, дисциплину и уважение к порядку. Мать, художница-авангардистка, научила ее сочувствию и умению сопереживать чужой боли. Эти ценности стали неотъемлемой частью ее личности и определили ее жизненный путь.

После окончания полицейской академии с отличием Марианна посвятила все свои силы и энергию борьбе с преступностью. Ее острый ум, аналитические способности и безупречная интуиция позволили ей раскрыть множество сложных дел.

Однако офицер д’Алтон – не просто блестящий полицейский. Она искренне верит, что залог безопасного общества – это не только строгость закона, но и понимание корней преступности. Ее человечность, сила духа и самоотверженность покорили не только коллег, но и вышестоящее руководство. И она оправдала доверие, проведя одну из самых впечатляющих операций по обезвреживанию группы грабителей, известных в прессе как Тени. В ходе этой операции она даже была тяжело ранена.

Марианна д’Алтон – ярчайший пример истинного служения людям и долгу. Ее решительность, профессионализм и способность идти на риск ради торжества справедливости вдохновляют окружающих. Ей по плечу любые преграды – она стойко выдерживает трудности, достойно принимает удары судьбы и продолжает бороться за лучшее будущее.

Эта молодая, преданная своему делу женщина воплощает все качества, которые мы хотели бы видеть в стражах порядка. Честная, бесстрашная, порядочная, она вновь и вновь доказывает, что человечность и великодушие вполне могут ужиться с безупречным исполнением закона. Офицер д’Алтон – гордость правоохранительной системы и настоящий герой нашего времени.

Честь и беспримерное мужество позволили ей стать одним из самых молодых полицейских инспекторов в городе. По достоверным данным из анонимных источников, соответствующее назначение уже готовится в приемной Министерства Внутренних Дел.

Тарлосс Таймс, № 5632 от 29 апреля 1847 г., с. 1

Торжественное прощание с офицером Кеннетом Оберином пройдут в эту субботу, первого мая на кладбище Сен-Жуар в час дня.

Тарлосс Таймс, № 5632 от 29 апреля 1847 г., с. 19