Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

– Да, господин лекарь, конечно!

Я внимательно посмотрел ему в глаза, он действительно был в полном порядке, сна ни в одном глазу, не то, что я. На всякий случай я ещё раз послушал сердце стетоскопом и посчитал пульс. Всё в полном порядке, лишь незначительные отклонения вполне адекватные перенесённой травме.

Поднос с пустыми тарелками забрала санитарка, а я встал и едва переставляя ноги поплёлся в соседнюю пустующую палату. Снял халат и туфли, на кровать так и упал в брюках и рубашке. Галстук снимал уже почти засыпая, перекинул его через спинку кровати и тут же отрубился.

Мне приснилась весна. Тёплый, но по-морскому свежий лёгкий ветерок раскачивал ветки цветущего жасмина и сирени в Таврическом саду. Очень много весёлых людей в нарядных одеждах, словно сегодня какой-то праздник. Бегают смеющиеся дети, гоняют голубей, которых пожилые люди подкармливают семечками и ругаются на детишек за их шалости. Но ругаются как-то по-доброму, без злости. Я иду, не спеша и улыбаясь, наслаждаюсь погодой и маленькими радостями окружающих.

Вышел на набережную Невы и смотрел, как снуют судёнышки всех калибров, на веселящихся на палубах прогулочных катеров туристов. Внезапно на проплывающей совсем близко яхте я увидел её. А она меня. Она радостно улыбалась и махала мне рукой. Я тоже улыбнулся и помахал рукой. Рядом с ней открылась дверь, из которой вышел Баженов. Он проследил за её взглядом и увидел меня. На его лице появилась хищная улыбка. Улыбка зверя.

Я внезапно почувствовал тяжесть во всём теле и невероятную слабость, буквально еле стоял, ухватившись обеими руками за перила набережной. Князь демонстративно грубо схватил девушку и втолкнул в открытую дверь, из которой только что сам вышел. Я же замер, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже крикнуть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Так и проснулся в холодном поту с бешено колотящимся сердцем.

Часы на стене показывали девять вечера. Зашибись я дежурю! Вскочил, как ужаленный в одно место, поправил растрёпанную причёску, надел халат и побежал в палату, где находился мой пациент. Отец так и сидел в той же позе, в какой я оставил его два часа назад.

– Давайте я посижу теперь, а вы идите отдохните, – предложил я.

– Нет, господин лекарь, я не устал, – покачал он головой. – И спать совсем не хочу, могу ещё долго так просидеть.

– Ясно, – сказал я, слушая сердце мальчика стетоскопом.

Ритм ровный, спокойный, никаких посторонних шумов. Пульс тоже нормализовался. Мальчика уже можно считать здоровым и отпускать домой, но я всё же этого не сделаю. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Чаю хотите? – предложил я заботливому отцу. – Я знаю один интересный рецепт, который мой приятель привёз из Индии.

– От чая бы не отказался, – улыбнулся он.

– Тогда оставайтесь здесь и никуда не уходите, – хихикнул я и вышел из палаты.

Интересно, сейчас есть кто-нибудь на кухне или можно спокойно хулиганить, чтобы никто не узнал? Вот сейчас и узнаем. Я тихо прошёл по коридору служебного блока, открыл дверь на кухню, никого. Вот и замечательно.

Что я затеял? А вот скоро узнаете, можете взять блокнот и ручку, чтобы записывать. Я нашёл небольшой ковш, литра на полтора, вполне достаточно. Нет, чайник или заварник не нужны, чай мы будем варить. И не надо пугаться, чифир здесь вообще не причём.

С ковшом, водой и плитой всё оказалось несложно, а вот найти нужную заварку и специи оказалось немного сложнее. Пришлось пооткрывать почти все шкафчики и все банки на полках, но всё-таки я раздобыл чёрный гранулированный чай, имбирь, кардамон и несколько бутончиков гвоздики. По рецепту желательно нерафинированный тростниковый сахар, но я не такой гурман, поэтому подойдёт обычный рафинад. Чуть не забыл, ещё нужно молоко. Нашёл початую бутылку в холодильнике, попробовал, не кислое, зачёт.

Странный набор у меня, правда? Можно добавить ещё бутон бадьяна, но его найти мне не удалось. Значит обойдёмся. Итак, приступим. Пряности размял немного пестиком в ступке, кинул в ковш, залил два стакана холодной воды и отправил на плиту. Когда вода закипела, убавил огонь и прокипятил специи пару минут, потом бросил в варево четыре чайных ложки чая, его тоже надо пару минут прокипятить, чтобы он отдал всё, что в себе прячет. Следующий шаг – влить в то, что получилось стакан холодного молока, помешивая наше варево ложкой. Молоко именно холодное в кипяток, иначе имбирь его свернёт! Когда всё это медленно покипело ешё пару минут вместе с молоком, разливаем через ситечко в две объёмистые чашки, на дне которых уже лежит по паре кубиков рафинада и подаём к столу. Индийский масала-чай готов. Как говорил мой приятель, в индийских городах на каждом углу продают именно это, а не кофе, как у нас.

Ну я же не буду угощать человека одним чаем, надо найти какое-нибудь дополнение. Что едят с чаем в Индии я понятия не имею, поэтому нашёл в буфете пару сортов печенья и имбирные пряники. Вполне себе нормальный перекус, теперь не стыдно на стол подать.

Глава 9

Я неоднократно предлагал отцу мальчика пойти отдохнуть, но, несмотря на все мои уговоры и аргументы, он упорно сопротивлялся. Может я масала-чай слишком крепкий заварил? Я же не знаю, какой сорт черного чая я нашёл на кухне, возможно это был самый крепкий, а молоко и специи просто маскируют терпкость.

Я остался один на один с пациентом в палате только в третьем часу ночи, когда уже сам снова захотел спать. Только мне в отличие от ответственного и любящего родителя оставить мальчика одного – непозволительно. Раз я за него взялся, значит я за него и отвечаю.

Перед тем, как отпустить папу парнишки спать, я сходил на кухню и сварил себе крепкий кофе, чтобы иметь больше шансов досидеть рядом с постелью больного до утра и не заснуть. Чтобы не было скучно, штудировал учебник по фармакологии. Спорный конечно вариант развлечения, сразу вспомнил учёбу в институте, когда готовился к зачёту по фармакологии лёжа на кровати и держа увесистый учебник в руке. Когда этот талмуд очень ощутимо ударил меня по лицу, я понял, что пора просто ложиться спать, без книги. Сейчас я читал сидя, лицо останется целым. Каждые десять минут я проверял пульс мальчика, слушал сердце. Это помогало мне меньше переживать, а самое главное – бороться со сном.

Виктор Сергеевич пришёл очень рано, ещё не было шести. Я глянул на часы, потом перевёл изумлённый взгляд на него.

– Иди к себе в кабинет, вздремни немного, – сказал дядя Витя, похлопав меня по плечу. – На тебя смотреть тошно.

– Так суббота же, – сказал я, поднимаясь со стула и потягиваясь. – После восьми собирался отпустить мальчика с отцом и поехать домой отсыпаться.

– Твоя схема сегодня не сработает, – хмыкнул дядя Витя. – Есть кое-какие корректировки в твои планы. Но, об этом потом, сначала иди поспи, я тебя разбужу.

– Что за корректировки? – заинтересовался я, спать уже перехотелось.

– Вот поэтому я ничего и не скажу, – сказал дядя Витя и показал мне дулю. Как-то не по-взрослому, но, ему можно. – Иди спи. Пара часов у тебя есть как минимум. Потом решим всё остальное. Кофе в кофейнике ещё осталось?

– Есть немного, только холодный уже, больше трёх часов назад варил.

– Сойдёт, – кивнул дядя Витя. – Всё, сгинь, чтоб мои глаза тебя не видели!

– Ушёл, – сказал я и направился в свой кабинет.

Уже поднимаясь на второй этаж понял, что сглупил спросонья. Надо было пойти в палату через стенку и там поспать. Назад идти теперь уже не охота, достал из дивана подушку и одеяло, лёг так же в одежде, сняв халат. Утром переоденусь, когда проснусь.

– Саня! – знакомый голос доносился до моего сознания откуда-то издалека, словно из соседней вселенной или из туалета соседнего дома. – Саня, вставай!

С большим трудом я разлепил глаза и увидел перед собой лицо Виктора Сергеевича. Смутно начали возвращаться картинки из реальности. Я вспомнил, что сплю не дома, а в кабинете в клинике, что там на первом этаже в палате лежит десятилетний мальчик, которому я дважды спас жизнь.

На часах начало девятого утра, за окном темень, середина декабря. До нового года оставалось чуть больше двух недель. Почему-то именно сейчас вспомнил, что надо купить подарки.

– Спасибо, дядь Вить, – проскрипел я сонным голосом. – Сейчас я умоюсь, переоденусь и приду.

Через пятнадцать минут я бодрый и свежий вошёл в палату. Кроме самого пациента там уже было полно народу. Родители мальчика, старший брат с зарёванным лицом и Виктор Сергеевич, который им всем что-то увлечённо вещал. Когда я открыл дверь вместо оживлённого разговора наступила тишина. Значит обо мне говорили, ясное дело.

– Доброе утро всем, – приветливо, но несколько смущённо сказал я. Потом обратился к мальчику. – Как твоё самочувствие? Ничего не болит?

– Нет, господин лекарь, – бодро покрутил он головой. – Ничего не болит, всё хорошо! А можно мне пойти домой?

– Может быть и можно, – улыбнулся я ему. – Давай я тебя посмотрю, и мы решим, хорошо?

Мальчик кивнул, вытянулся на кровати и задрал больничную пижаму, освобождая живот и грудь. Рана была едва заметна. Точнее это уже был тонкий аккуратный рубчик. На кожу я накладывал косметический шов, чтобы оставалось меньше напоминаний о нелепой трагедии. Живот мягкий, безболезненный, больше реагирует на щекотку, чем на глубокую пальпацию.

– Голова не кружится? – спросил я. – Тошноты и слабости нет?

Парнишка молча покрутил головой.

– Тогда вполне возможно забрать его домой прямо сейчас, – сказал я, повернувшись к его родителям.

– Мы так благодарны вам, Александр Петрович! – неожиданно громко воскликнула мама мальчика, рухнула передо мной на колени, схватила за руку и начала её целовать.

– Эй, да вы с ума сошли, вы чего делаете! – воскликнул я.

Такого в моей жизни ещё не было, и я к этому был абсолютно не готов. Не найдя ничего лучшего, я сполз с кровати, на краю которой сидел и встал на колени рядом с ней, пытаясь отобрать покрываемую поцелуями руку.

– Прекратите пожалуйста, я вас очень прошу! – вместо удовольствия от такой благодарности я испытывал лишь дикую неловкость, хотелось провалиться сквозь землю или проснуться.

Наконец муж, который сам стоял офигевший от всего, помог ей подняться и немного отодвинул от меня. Я тоже встал на ноги и сделал шаг назад. Народное признание – это конечно круто, но без перегибов, я вам не царь какой и не Спаситель, а просто лекарь, который просто спас жизнь вашему ребёнку. Дважды. Но кто ведёт счёт? Главное – пациент жив и здоров, родственники счастливы, а большего и не надо.

– Спасибо вам большое, Александр Петрович, – гораздо более сдержанно, чем его супруга, сказал папа мальчика. – Мы вам очень обязаны и в вечном неоплатном долгу.

– Успокойтесь, – улыбнулся я. – Ваш долг вполне оплатный и далеко не вечный. Я скажу в кассе, чтобы вам сделали скидку и разрешили оплатить в рассрочку, если возникнет такая необходимость.

Родители мальчика несколько изменились в лице, поняв, что и на самом деле должны. Ну а что делать? Да, я должен спасать жизни, исправлять появившиеся огрехи в здоровье, но, к сожалению, бесплатно работать невозможно, такова жизнь. Я и так значительно облегчу их жизнь и материальную нагрузку. Зато сын жив, а если бы меня в тот момент в лечебнице не оказалось, он прожил бы от силы ещё минут десять. В моей практике было до этого всего два случая, когда возвращали к жизни пациентов с повреждением магистральных сосудов и им также просто очень повезло, подоспей помощь на несколько минут позже ирезультат был бы фатальным.

Несмотря на все самооправдания, всё равно на душе стало немного неприятно. Никак не привыкну, что за каждую услугу надо счёт выставлять, системы обязательного медицинского страхования здесь нет. Хорошо хоть в лечебницах работает система софинансирования с городской казной, а сам пациент оплачивает лишь часть стоимости услуг.

– Спасибо вам, господин лекарь ещё раз, – более спокойно сказала мама парнишки. – Мы уже можем идти домой?

– Вы вещи ему принесли, во что одеться? – уточнил я.

– Да, конечно, – ответила мама и показала на пакет, стоявший у стены.

– Тогда можете забирать, – сказал я. – Если вдруг возникнут какие-то вопросы, можете найти меня после обеда в лечебнице «Святой Софии» в понедельник, среду или пятницу. Я веду там занятия для знахарей ближайшие две недели. Или здесь, в нашей клинике. Здесь я всегда с утра. Из рекомендаций только одна – мальчику нужно больше железа из-за потери крови, а это в первую очередь печёнка и говядина. Надо увеличить её количество в рационе. У него была очень большая кровопотеря.

– Фу, печёнка, ненавижу! – воскликнул парнишка и сморщил нос.

– А что делать? – нахмурилась мать. – Господин лекарь сказал надо, значит будешь есть.

– Да, и ещё, – решил я добавить. – Ближайшие пару недель пусть дома отсидится, а в школу теперь пойдёт только после нового года.

– Ура-а-а-а! – прокричал мальчишка и запрыгал по кровати так, что маме пришлось его ловить и успокаивать.

Когда они ушли, я обратился к Виктору Сергеевичу.

– И что там за великое дело, из-за которого я не могу сейчас поехать домой и лечь спать?

– Идём с тобой позавтракаем, потом едем в гости к Курляндскому.

– Какой смысл? – удивился я. – Я его книгу ещё не открывал даже, только по учебнику фармакологии на треть продвинулся и всё.

– Ничего страшного, – хмыкнул дядя Витя. – Он сам предложил приехать, значит надо ехать, а уж чего он там от нас хочет я не знаю. Если я правильно понял, у него есть пара предложений и он сказал, что мы от них не сможем отказаться.

– Даже так? – вскинул я правую бровь. – Ну тогда поехали.

– Сначала поедим, – поправил меня Панкратов, подняв указательный палец вверх. – Я знаю по пути приличный трактир, где кормят сытными завтраками и варят отличный кофе.

– Ну хорошо, хорошо, сначала позавтракаем, – рассмеялся я. – Я же нисколько не возражаю.

К осыпающемуся особняку Курляндского мы приехали на десять минут раньше обещанного времени. Об этом я узнал, глянув на часы.

– Ну что, немного подождём? – спросил я.

– Вот ещё, – махнул рукой Виктор Сергеевич. – Скажем, что холодно на улице, а ведь оно так и есть, да ещё и ветер вон какой, до костей пробирет.

Дядя Витя уверенно подошёл к двери и постучал молоточком. На ожидание реакции хозяина на наш стук ушла половина времени, которое оставалось до назначенной встречи. Я уже реально успел продрогнуть как цуцик, зуб на зуб не попадал. Надо было всё-таки надеть шарф, но вроде гулять не собирался, вот и оставил его дома. Права Маргарита, что напяливала на всех шарф практически насильно, не хватало ещё простудиться.

– Чё вы так рано припёрлись? – прозвучало приветствие из-за открывшейся двери.

– А чё ты нас морозишь и в дом не пускаешь? – в том же тоне повторил Виктор Сергеевич. Ему бы в пародисты податься, от оригинала практически не отличишь. В следующий раз попрошу, чтобы он этим голосом меня будил, от такого даже камень проснётся.

– Заходите уже, замёрзли они, я мёрзнуть не хочу.

Мы охотно юркнули внутрь. В холле было ненамного теплее, но хотя бы не было ветра, уже хорошо. Оно и правильно, зачем отапливать весь огромный особняк, если пользуешься лишь небольшой частью. С другой стороны, неотапливаемое помещение быстрее разрушается, так что на его месте я бы дважды подумал, может поддерживать в необитаемой части хоть какое-то тепло?

Мы прошли по знакомому уже маршруту и пришли в шикарную столовую. А вот здесь было очень тепло. Через несколько минут уже захотелось снять пальто и шляпу. Как и в прошлый раз, нам был предложен чай с баранками, а перед хозяином дома стоял богатый завтрак. Интересно, где он берёт деньги, если говорит, что за последние десять лет у него не было заказов? Или может я что-то путаю? Ну он точно сказал, что за десять лет сюда никто не приходил. Ну да, это ещё ничего не значит. Заказы можно получать по почте или по телефону, а отправлять с курьерской службой.

– Готхард Вильгельмович, – первым нарушил я затянувшуюся паузу. – Вы хотели видеть нас именно сегодня, несмотря на то, что я не успел ещё ознакомиться с вашими трудами. Хотелось бы услышать по какому поводу?

– А какого чёрта ты не успел ознакомиться? – взвизгнул он, выронив изо рта кусок мяса и разбрызгивая соус. – Полтора суток прошло уже, какой фигнёй ты занимался?

– Работал я, представляете? – я старался говорить максимально сдержанно, хотя очень хотелось плеснуть в него горячим чаем, чтобы его визг имел хоть какие-то основания. – Может быть вы не в курсе, но лекари работают, они людей лечат.

– Работал он, – недовольно рыкнул он и вернулся к еде. – Не могла она подождать эта твоя работа.

Я решил лучше промолчать и сойти за умного, пусть ещё немного побесится и выложит наконец, что от меня хотел.

– Вот, посмотри, – буркнул после длительной паузы Курляндский и бросил в мою сторону лист плотной бумаги, испещрённый схемами и надписями, сделанными без единой помарки и идеальным каллиграфическим почерком. Такое надо в рамку под стекло и на стену, а не через стол кидать. – Над чертой то, что надо заменить, а под чертой – на что заменить. Думаю, ты разберёшься. Если это устраивает, могу дать несколько банок готовой мази для испытания. Причём совершенно бесплатно, можешь даже не вставать на колени, когда будешь благодарить.

Вот не скотина, а? Вроде и благодетельствует, но с таким запахом, что в горле дыхание перехватывает. Вместо того, чтобы огрызаться на столь невежливое обращение, я принялся изучать содержимое листа. Если я правильно понял, в верхней части был состав, описание действия и побочных эффектов распространенной в лечебницах ранозаживляющей мази, очень схожей с нашей мазью Вишневского. Не забыл Готхард упомянуть и про запах «на любителя» и про токсическое действие берёзового дёгтя, особенно при применении на больших ранах или большой площади. Под чертой был состав и подробное описание мази, смахивающей на наши более-менее адекватные Левомеколь и Офломелид. Учитывая наличие местного анестетика, пусть и растительного происхождения, всё-таки ближе к Офломелиду. О том, что в мази присутствует антибиотик, я понял по упоминанию рода плесневых грибов, использованных при изготовлении.

– Я готов взять у вас образцы для клинических испытаний, Готхард Вильгельмович, – сказал я, отложив лист в сторону. – Состав новой мази гораздо лучше соответствует необходимым свойствам, чем-то, что сейчас везде используют.

– Ещё бы, – пробурчал с набитым ртом фармацевт. Потом прожевал и продолжил. – Просто кругом одни идиоты, которые ни хрена не понимают в фармации. А ты не такой уж и тупой, как мне сначала показалось.

Охренительный комплимент! То есть я получается тупой, но не настолько тупой, как все остальные. Прямо чувствую, как появляется нимб, и я поднимаюсь на белых крыльях над серой массой тупоголовых.

– Давайте я хотя бы оплачу расходы на изготовление мази, – предложил я.

– Значит я ошибался, – пробурчал, не прекращая жевать Курляндский. – Ты такой же тупой, как все.

Я уже был на грани и очень хотел опрокинуть на хозяина дома самовар с кипятком или шарахнуть электрическим разрядом, активировав свой медальон, но в этот момент почувствовал на своей руке крепкую хватку Виктора Сергеевича, который всё это почувствовал. В отличие от хозяина дома, который продолжал с аппетитом уплетать содержимое уже третьей тарелки. Господи, и куда в эту тощую скотину столько отходов жизнедеятельости помещается?

Немного дыхательной гимнастики, неторопливое жевание баранки и ароматный травяной чай помогли мне вновь обрести душевное равновесие. Дядя Витя прав, жёсткий ответ Курляндскому на его оскорбления нам ничего не даст, только закроет канал, который легко может помочь совершить переворот в лечении пациентов среднего и малого достатка в городских лечебницах Санкт-Петербурга. Да что там Санкт-Петербурга, всей Российской империи! Ведь наверняка везде один и тот же стандарт, разве что с небольшими локальными вариациями, обусловленными наличием и стоимостью отдельных компонентов в отдалённых от столицы регионах.

– Сколько банок мази вы готовы предоставить? – спросил я, уже полностью успокоившись и замедлив пульс до нормальных показателей.

– Вот совсем другое дело, – хмыкнул Готхард, вытирая рот вышитой витиеватым узором шёлковой салфеткой. Я бы такую бережно перекладывал с места на место, а он ей томатный соус небрежно промакивал с губ. – Значит ты всё-таки не самый тупой, вопрос по делу. Десять фунтовых банок возьмёшь и раздашь знахарям в лечебнице, где ты там пытаешься этих бездарей образумить. Пусть используют при использовании ран и записывают результаты осмотра на перевязках ежедневно. Составишь отчёт и привезёшь мне, дальше будем решать. Хотя, скорее всего это лишняя мера и просто дань традиции, очевидно, что эта мазь гораздо лучше. Если ты не такой уж и тупой, должен знать, что для утверждения нового препарата для широкого применения требуются клинические испытания.

– Десять банок для статистически достоверных выводов недостаточно, – выдал я. Решил рискнуть, а вдруг больше даст.

– Это ты верно подметил, – сказал он и удивлённо посмотрел на меня, словно я собака, попросившая у него денег на поход в театр. – Не такой уж ты и тупой. Десять только дам, у меня пока больше нет. Сделаю ещё, скажу.

– Раз такое дело, у меня есть ещё один вопрос, – я решил пойти ва-банк и озвучить заказ, на мысль о котором натолкнула обсуждаемая мазь.

– Валяй, – ответил Готхард, наливая себе чай. С тремя тарелками деликатесов он уже покончил.

– В составе мази упоминается местноанестезирующее вещество. Возможно его изготовление отдельно? Возможны разные варианты – мазь, жидкая форма, порошок. Возможно ли изготовить стерильный вариант для местной анестезии ран во время первичной или вторичной хирургической обработки ран?

– Сижу, смотрю на тебя и думаю, – начал Курляндский, а я под его взглядом почувствовал себя собакой, которая вернулась из театра и рассказывает ему вкратце пьесу «Вишнёвый сад». – Да ты особо и не тупой, как мне сначала показалось. Мысль интересная, но я пока не готов тебе ответить. Займусь этим вопросом в ближайшее время. Возможно сразу после вашего ухода. Поэтому в твоих же интересах как можно быстрее забрать десять банок с образцом мази и свалить отсюда куда глаза глядят.

– Понял, принял. Давайте ваши мази, и мы бесследно растворимся в ткани бытия.