Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Иван Шаман,Павел Смородин,Сергей Измайлов,Тимофей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 330 (всего у книги 340 страниц)

Глава 15

– Это очень хорошо, что вам полегчало, – сказал я начальнику колонии, раскладывая и устанавливая штатив для капельницы возле дивана. – Только давайте мы всё-таки лечение продолжим.

– А что это вы задумали? – округлив глаза он следил за моими приготовлениями.

– Внутривенная инфузия специального раствора, чтобы убрать интоксикацию, – сказал я, устанавливая флакон на штатив и подключая к нему систему. – Ложитесь на диван и не бойтесь, ничего страшного в этом нет, испытано мной лично много раз.

Всё-таки хорошо иметь дело с умным человеком. Несмотря на все сомнения и страхи, он улёгся на диван и по моей просьбе освободил руку. Я вошёл в вену и фиксировал канюлю иглы пластырем, сверху положил кусок ваты с антисептиком, которой обрабатывал кожу.

– Когда раствор во флаконе закончится и начнёт опускаться по трубке, перекройте вот этот краник. Если сами не боитесь, то можно будет извлечь иглу из вены, прижав это место ваткой, и согнуть руку максимально минут на десять. А я пока пойду дальше по кабинетам, но скоро вернусь.

Дверь следующего кабинета была закрыта, но оттуда слышались невнятные звуки. По-моему, кто-то хвалится содержимым желудка. Я настойчиво постучал.

– Открывайте, это лекарь, я вам помогу.

Звуки за дверью ещё какое-то время продолжались, потом послышались неуверенные шаги и щёлкнул замок. Дверь слегка приоткрылась и оттуда послышался слабый голос:

– Проходите.

Я распахнул дверь и вслед за ещё одним офицером, но с более скромными погонами вошёл в его относительно небольшой кабинет. Прямо за входом справа был небольшой санузел, откуда наверно и доносились те самые звуки. Офицер дошёл до дивана, рухнул на него без сил и мутным взглядом посмотрел на меня.

– А что это у вас за наряд такой? – поинтересовался он и закашлялся.

– Специальная защита от любой инфекции, – ответил я. – Ложитесь на диван и освобождайте живот.

У этого тоже был весьма болезненный вид и характерные высыпания на груди и на животе. Также была увеличена печень и селезёнка, выраженное воспаление в кишечнике и брыжеечных лимфоузлах. Энергия в ядре за это время полностью восстановилась, и я повторил манипуляцию идентично той, что делал начальнику.

Потом стоило труда убедить, что капельница – это не контрольный в голову, а мера спасения, но мне удалось. Через несколько минут раствор уже бодро капал, а я пошёл в следующий кабинет. Надо было брать с собой больше штативов, да только рук столько нет.

В следующем кабинете повторилось всё то же, что и в предыдущем, но с одним отличием. Чтобы поставить капельницу, мне пришлось подвинуть к дивану тумбочку, поставить друг на друга две табуретки и к ножке верхней я примотал флакон изолентой. Всё административное здание мы впятером обошли за час и собрались внизу совершенно без сил. А ведь впереди ещё море работы!

– Сань, позвони Обухову, что там с подмогой? – сказал Виктор Сергеевич, обрабатывая руки антисептиком. – И давайте уже что-нибудь съедим, а то желудок урчит. Надо бы сил поднабраться. Заодно пока помедитируем и восстановим запас энергии.

– Да, сейчас позвоню, – ответил я и тоже принялся обрабатывать руки. – Иван Терентьевич, Дмитрий Ефремович, у вас как дела? Всё получается?

– Получается, – ответил за двоих Рябошапкин. – Только после каждого пациента приходится медитировать, у нас ведь не такое развитое ядро, как у вас.

– А у вас тоже есть ядро? – удивлённо протянул Юдин, поправляя очки. – А я думал, что у знахарей его нет.

– У подавляющего большинства его нет, – ответил я ему за них. – А у них есть, но очень слабое. Это однозначно лучше, чем когда его нет совсем. Этим они оба и выделяются среди остальных знахарей, они способны на большее.

– Ого, – пробормотал Илья, возвращаясь к поеданию консервированной крольчатины. – Буду знать теперь.

До Обухова я дозвонился не сразу. Похоже, он просто не берёт трубку или выключил звук. В худшем случае оставил телефон где-нибудь. Я уже собирался сбросить вызов и набрать секретаря, как Степан Митрофанович всё-таки ответил.

– Ну что, Саш, мешаешь мне! Что-то новенькое? – раздражённо ответил мэтр.

– Мы одни не справимся, пациентов слишком много, и они тяжёлые, – успел сказать я до того, как он меня перебил.

– Я всё понял, Саш, подмога уже выдвигается. Это всё?

– Магическое воздействие на кишечник очень неплохо помогает, начальник колонии прямо ожил сразу, передайте остальным.

– Тем, что уже едут, сам расскажешь, а остальным передам. Если всё, то клади трубку, у меня тут дел невпроворот!

Я молча сбросил вызов и убрал телефон в карман за пазуху. Дел у него невпроворот, а мы тут груши околачиваем. Я забрал у Юдина банку, которую он открыл специально для меня и начал интенсивно запихивать в себя её содержимое, аппетит и правда разыгрался не на шутку. Запив свой обед морковным соком, мы собрали штативы и остатки лекарств, взяли с собой в машину заместителя начальника колонии, из-за чего на втором ряду сидений включился режим шпрот, и поехали к следующему зданию. Это теперь был трёхэтажный многоквартирный дом.

На каждой лестничной площадке было по пять дверей. Никогда такой конфигурации не видел. Сопровождавший нас офицер пояснил, что здесь пять небольших однокомнатных квартир. Очень скромных по площади, но намного лучше, чем камера или казарма. Значит нам теперь предстоит заняться заключёнными.

В процессе поквартирного обхода с исцелением заболевших, позвонил Обухов и сказал встретить делегацию, которая уже должна въезжать на территорию колонии. Мои сотрудники пошли работать дальше, а я пешком вернулся к административному зданию, благо это было не особо далеко недалеко, а по тропинке ещё ближе.

Я как раз подходил к центральному входу, когда к нему подкатили сразу два автобуса, из которых высыпала целая толпа лекарей. Среди них я увидел Гааза и несколько других знакомых лиц, которых видел утром на совещании. Значит первыми на амбразуру Обухов бросил свой коллектив. Это правильное решение, как пример для всех остальных, что мол мы не сидим в кустах, когда остальные воюют.

Когда меня окружила толпа, я вкратце описал ситуацию и поделился своими выводами. Лекари начали облачаться в защитные комбинезоны, разбирать оборудование и расходиться по территории колонии. Мы договорились на входные двери обработанных домов приклеивать кусочек пластыря на уровне лица, чтобы не повторяться. Начали находить первых не выживших, на этих дверях две полоски пластыря лепили крест-накрест. Процесс пошёл. Моё волнение потихоньку уступило спокойствию, мы просто делали своё дело, зная, что оно хорошо продвигается и надежда спасти как можно больше заражённых стала вполне реальной.

Чуть позже приехало подкрепление в виде взвода полицейских и целой бригады следователей, которые пошли опрашивать сотрудников и пациентов. О мерах предосторожности я их предупредил. Полицейские на пару с лекарями отправились по адресам из синего журнала начальника колонии, чтобы выловить всех сотрудников колонии, что в данный момент находится за её пределами.

– Ребята, я больше не могу, – простонал после очередного дома Илья и опустился на заснеженный поребрик. – У меня больше сил нет.

– Рано сдаёшься, Илюха, – сказал я и ободряюще толкнул его локтем. Желание хлопнуть ладонью по плечу сдержал. – Пойдем перекусим, как раз время для ужина. Ты просто голодный, вот и сдулся.

– Завидую я твоему оптимизму и энергии, – пробубнил он, вставая и отряхивая зад от снега.

– Могу поделиться оптимизмом, Илюх, – хмыкнул я. – Осталось совсем немного, а нас теперь много. Так что скоро всё это закончится.

– И мы наконец поедем домой? – проскулил он, глядя на меня щенячьими глазками.

– Этого обещать не буду, – покачал я головой. – Возможно придётся здесь остаться. Поживём – увидим.

– Я не хочу здесь оставаться, – начал он мотать головой. – Где тут ночевать? Куда не плюнь, везде эти сальмонеллы, сами заболеем.

– Если и ночевать здесь, то только в машине, – пояснил я. – В эти помещения можно будет возвращаться только после работы дезинфекторов, костюмы которых нас сегодня очень выручили.

– Спать, сидя в машине? – ещё больше удивился Илья.

– А что тут такого? – пожал я плечами. С другой стороны, это я через это прошёл и не раз, а откуда здешним аристократам такие приключения? – Когда устал, можно и сидя поспать. А вообще, скарба в микроавтобусе хорошенько поубавилось, можно и кресла разложить. А я спинку водительского сиденья откину, мне нормально будет.

– Давай лучше будем надеяться, что мы скоро поедем домой, – начал успокаивать сам себя Илья.

– Будем, – кивнул я и протянул ему банку с тушёнкой. – На вот, открывай и ешь. Потом пойдём дальше.

Хорошенько подкрепившись и помедитировав, мы направились к самым дальним домам, до которых ещё не добрались остальные. Штативы для капельниц уже давно растерялись по всей территории. Флаконов с раствором оставалось по пальцам пересчитать. Следующему пациенту я ставил капельницу, примотав флакон к швабре, которую привязал полосой, оторванной от простыни, к спинке стула. Голь на выдумки хитра, этим и живём.

Когда на всех встреченных нами входных дверях уже присутствовали метки из пластыря, мы сели в машину и поехали к административному зданию, таков был уговор. Вылезая из кабины, я увидел приближающегося Обухова. Чуть дар речи не потерял, мэтр решил сам лично приехать на место и увидеть всё своими глазами.

– А ты оказался прав, Саш, – сказал он, подойдя поближе, но руку протягивать не стал, грамотный. – Это на самом деле брюшной тиф. Только течение нетипичное – быстрое развитие симптомов и тяжёлое течение. Белорецкий, которому как оказалось ты успел позвонить раньше меня, уверен, что это умышленное заражение, будут расследовать, кто привёз эти продукты, и кто этот загадочный меценат, который решил одновременно угробить столько людей. Не понимаю, кому это надо. Кстати, а ты в курсе, что твой старый друг Боткин тоже здесь?

– Что? – глупо спросил я, а у самого аж под ложечкой засосало. Ну почему его лечил кто-то другой, а не я? Почему мне не повезло? Я хоть поговорить бы с ним мог. А может смогу? – Надеюсь вы не будете скрывать, где он находится?

– Не буду, – улыбнулся Степан Митрофанович. – Только без глупостей, Саш!

– Можете во мне не сомневаться, побег я ему не устрою, – твёрдо сказал я. – Ну, говорите же, где он?

– Вон тот переулок видишь? – спросил Обухов, тыча пальцем в темноту. – По левой стороне третий дом, второй этаж и направо. Беги, только быстро и не долго. Он очень тяжёлый был, его еле откачали.

Последние слова я услышал, уже направляясь быстрым шагом в указанном направлении. Сердце забилось чаще, я очень хотел увидеть его, а ещё меня немного испугала фраза, что он был очень тяжёлый. Может я чем-то ещё смогу помочь.

Третий дом, второй этаж и направо. На двери два куска пластыря, приклеенные крест-накрест. Кажется, моё сердце в этот момент остановилось. Но Обухов бы сказал, если Андрей умер? А он сказал, что он «был» тяжёлым, значит его спасли. Это какая-то нелепая ошибка? Я потянул дверь на себя. Оказалось, что это вход на ответвление лестничной площадки, за которой находятся ещё две двери. На одной полоска, а на другой – крест. Туда, где крест, я точно не опоздаю, поэтому открыл дверь, помеченную одной полоской.

На негнущихся ногах я вошёл в комнату, где при тусклом свете ночника на диване сидел Андрей. Живой! Больших усилий стоило не броситься к нему, чтобы обнять. Рукопожатие сейчас тоже будет неуместно. Заметив мои сдерживаемые порывы, Андрей улыбнулся.

– Да я всё понимаю, не переживай, – сказал он. Голос довольно твёрдый, не измождённый. Значит ему достался довольно сильный лекарь, это хорошо. – Присесть не предлагаю, разве что в другой раз, адрес ты теперь знаешь.

– А почему ты раньше не сообщил мне, что ты здесь? – спросил я, удивлённо вскинув брови. – Здесь ведь разрешены посещения, я мог бы приехать.

– Так я здесь совсем недавно, можно сказать ещё на карантине. просто не успел.

– Я очень рад тебя видеть, – от души сказал я. – Правда ещё больше был бы рад увидеть тебя на свободе. Но, здесь всё равно гораздо лучше, чем на рудниках.

– Ха, однозначно, – усмехнулся Боткин.

– Сколько тебе присудили?

– За особые заслуги заменили каторгу поселением и срок сократили до десяти.

– Десять лет? – у меня внутри всё опустилось. Хотя, чему я особо удивляюсь, Андрей же сам признался во всех своих прегрешениях, за которые он по идее должен был получить в два раза больший срок. Так что это и правда сильные поблажки. Но, твою мать, десять лет!

– Ну это же лучше, чем двадцать пять, правда? – грустно усмехнулся Андрей.

– И намного лучше, чем пожизненное, как у Баженова, а тем более смертная казнь, – добавил я. – Но это же так долго, целых десять лет!

– Ничего, переживём, – улыбнулся Андрей. – Зловредный брюшной тиф пережил, а это тем более переживу. Ты, кстати, не в курсе ещё, откуда тут эта зараза взялась?

– Откуда взялась? – переспросил я, чтобы выиграть несколько секунд на размышления. Потом решил, что от него не буду скрывать свою версию, она всё равно пока не подтверждена. – Праздничный обед в понедельник был отравлен. Точнее заражён сальмонеллой тифа. Кто это сделал, пока является загадкой. Спецы Белорецкого уже активно роют почву копытами.

– Ну, эти нароют рано или поздно, – хмыкнул Андрей. – Такое дело втихушку точно не закроют. Можно сказать, событие века. Белорецкий собственными усилиями Баженова смог посадить, хотя фигуру такого масштаба по идее должны были столичные службы окучивать.

– Согласен, Павел Афанасьевич крутой, – кивнул я. – Хотя на первый взгляд так не скажешь.

– Главное – правильно подобранные кадры.

– Так, хрен с ними со всеми, – махнул я рукой и переключил тему. – Ты как себя чувствуешь?

– Не поверишь, – хмыкнул он. – Намного лучше. Хотя буквально час назад уже прощался с жизнью. В животе пока не очень хорошо, а так более-менее.

– Капельницу делали? – решил я уточнить.

– Кого? – округлил он глаза.

– Понятно, – вздохнул я. – Значит на тебя уже не хватило. И у меня все запасы под ноль.

– Да о чём ты хоть говоришь? – не успокаивался Андрей.

– Давай потом расскажу, когда приеду к тебе в спокойной обстановке, – ответил я. – Ложись, я живот твой гляну.

– Ну давай, – улыбнулся Боткин. – Ты меня ещё ни разу не лечил. Разве что в моральном плане.

Я положил ладонь ему на живот и начал сканировать. Естественно, увеличены печень и селезёнка, воспалительный процесс в кишечнике немного успокоили до моего прихода. Всё равно я начал с кишечника, выгоняя остатки инфекции, потом плавно прошёлся по печени, пытаясь насколько возможно выгнать оттуда токсины и активировать гепатоциты, чтобы они лучше справлялись с устранением последствий сильной интоксикации. Вот теперь ему точно станет намного легче.

– Андрей, ты уж прости, но мне надо идти, – сказал я, поднимаясь с края кровати.

– Понимаю, – сказал он и без особых усилий смог самостоятельно сесть. – Раз уж всё равно руки замарал, дай хоть лапу пожму на прощанье.

Я улыбнулся и крепко пожал протянутую мне руку. В этот момент нащупал кое-что в кармане комбинезона.

– О, кстати, на-ка вот тебе наку, – сказал я и протянул ему облатки с таблетками. – Это анальгетик, а вот это – спазмолитик. Изобретения Курляндского, на практике показали себя с лучшей стороны. Если вдруг снова прихватит, можешь использовать. А вот это антибиотик, лучше употребить сразу, чтобы добить последнего врага. Тут по-хорошему надо всё антисептиком обработать, но у меня его уже нет.

– Не переживай, обещали завтра дезинфекторы приедут и всё обработают, – улыбнулся Андрей. – Спасибо за заботу и за лекарства.

– Ну, я побежал? А то там уже общий сбор должен быть.

– Беги, – кивнул Андрей. – Как сможешь – приезжай, буду ждать.

– Может тебе принести чего-нибудь особенного?

– Желательно золотой амулет, – расхохотался Андрей. – Да шучу, конечно. Принеси мне пожалуйста сыр с плесенью, который в «Медведе» подают, такого больше нигде нет. Если я не ошибаюсь, это их собственное производство.

– Ладно, сделаю. Ну, пока?

– Пока, беги.

Мы ещё раз пожали друг другу руки, и я вышел на улицу. Дикую усталость как рукой сняло. Положительные эмоции вытеснили всё напрочь. Я готов был ещё пару домов наверно вылечить. Когда подходил к административному зданию, увидел, как толпа лекарей загружается в автобусы. Неужели на сегодня всё? А я так и не позвонил отцу, хотя обещал это сделать утром после похода к Обухову. Тогда сделаю это хотя бы сейчас.

– Не переживай, Саш, – сказал отец. Судя по голосу, он особо не обижается. – Я представляю, какая там была суета, так ты ещё и за рулём, у тебя и минуты свободной не было, а я все подробности от Обухова узнал, он сам мне позвонил.

– Ого, неожиданно, – хмыкнул я. – Ну мы тут вроде всё, закругляемся.

– Домой ждать?

– Надеюсь. Я сейчас узнаю и перезвоню.

– Надеюсь, – хмыкнул отец, повторив мою фразу, а мне стало как-то неуютно. Виноват, надо было позвонить, несмотря ни на что, родители ведь волнуются.

Глава 16

– А вы тут чего мёрзнете стоите? – спросил Обухов. Он подошёл к моим коллегам, стоявшим возле микроавтобуса, одновременно со мной. – Чешите домой, или вам тут понравилось?

– Не-е-ет! – замотал головой Юдин. – Домой, домой!

– Ну вот, видишь, Саш, – рассмеялся Обухов. – Твои люди домой просятся, а ты их отвезти не хочешь.

– Ещё как хочу! – воскликнул я, стягивая с себя уже ставший ненавистным комбинезон и всё, что с ним в комплекте.

– Вон в ту кучу бросайте, – указал Степан Митрофанович на виднеющееся в темноте бесформенное возвышение посреди большой асфальтовой площадки. – Сейчас всё это жечь будут. И не забудьте обработать руки и все поверхности в машине антисептиком! Если вдруг ваша помощь и завтра понадобится, я тебе позвоню.

– Хоть бы нет! – пробубнил, снимая комбинезон, Юдин. Думал наверно, что сам с собой разговаривает, но слышали все. Со стороны Рябошапкина и Сальникова послышались ехидные смешки. Виктор Сергеевич едва заметно улыбнулся.

Я сел в машину, завёл двигатель и включил печки, снова надо всех согревать. Термос с остатками чая отдал на растерзание, а сам, как и обещал, позвонил отцу. Сказал, что скоро приеду. В десять вечера пробок уже быть не должно.

Пока я всех развёз по домам, к себе прикатил уже в начале двенадцатого. Маргарита встречала меня в прихожей. Не отпустив ни одного комментария, забрала у меня пальто, шляпу, портфель и трость, а мне всё так же молча указала рукой в сторону столовой.

Стол был накрыт для ужина, родители ждали, пока я приеду и без меня не ужинали, спать отправили только Катю.

– Ну, что там, рассказывай, – сказал отец после крепких объятий и рукопожатий.

Пока Настюха наполняла наши тарелки, я пересказал достаточно информативно, но кратко события сегодняшнего дня. Старался не загромождать ненужными деталями, но в то же время не пропустить важное.

– Это однозначно диверсия, – вздохнул отец, когда я закончил свой рассказ. – И мне тоже кажется, что если это не дело рук самого Баженова, то его подельников. Получается, что массовое заражение произошло через несколько дней после того, как туда перевели Боткина.

– Ты думаешь, что смертоносным микробом заразили такое количество людей, чтобы поквитаться с Боткиным за дачу показаний? – удивилась мама. Я хотел задать тот же вопрос, но не успел.

– А почему бы и нет? – пожал плечами отец. – Если его просто убить, то сразу станет ясно, откуда ноги растут у этой истории. А тут просто какой-то террористический акт, который можно списать на кого угодно. Например, на какого-нибудь недовольного заключённого, который недавно освободился и решил отомстить за прошлые обиды. Я особо не удивлюсь, если это окажется первой рабочей версией у следователей.

– Белорецкий не глупый человек, – возразила мама. – Он разберётся.

– Он точно не глупый, – кивнул отец. – Но это не значит, что такой вариант не родится в голове кого-то из его подчинённых и тот не начнёт его активно продвигать.

– Ну, это понятно, – ответила мама. – Такой вариант в принципе кажется наиболее логичным. Если не учитывать совпадения с прибытием в колонию Боткина. А ведь Андрей давал много показаний против Баженова и его людей, так что вполне возможно, что его хотели убить.

– Вполне возможно, что и дальше будут хотеть, – добавил отец. – И, вполне возможно, что они не успокоятся, пока это у них не получится.

После последних слов отца у меня как-то закололо в области сердца. Если он прав, то Андрею продолжает угрожать опасность. Только как ему помочь в этой ситуации? Теоретически я мог бы пронести в колонию если и не золотой амулет, то хотя бы серебряный медальон. Такой же, как я сейчас ношу не снимая.

Только загвоздка в том, что на территории колонии у каждого охранника есть детекторы артефактов. Кроме блокирующего магию браслета на ноге заключённые никаких магических предметов не должны на себе носить. Пусть спрячет под подушку, и он защитит его, чтобы не убили магической атакой во сне? Вариант, но найти смогут и там.

А по-хорошему, я очень сомневаюсь, что у меня получится этот медальон туда пронести. Скорее всего и мой попросят оставить на входе, а вернут, когда буду уходить. Это сейчас до нас никому не было дела, лишь бы не подохнуть. Есть только один вариант, попросить поддержки в этом вопросе начальника колонии, которого я ринулся спасать в первую очередь. Думаю, что мне он после этого не откажет.

– Ты чего призадумался? – спросил отец, вырывая меня из моих размышлений.

– Думаю, как помочь Боткину, – честно ответил я. – И пока ничего дельного в голову не приходит.

– Я поговорю с Белорецким по этому поводу, – пообещал отец. – Думаю, что это лучший вариант, с которого стоит начать.

– А я с начальником колонии, – сказал я, отодвигая от себя пустую тарелку.

– Наелся? – заботливо поинтересовалась мама.

– Ага, – сказал я и икнул. – Это уже была вторая добавка.

– Ну тогда иди ложись, – сказала мама. – Остальные вопросы будем завтра решать, а тебе надо как следует отдохнуть, ещё не известно, как завтра события развернутся.

– Согласен, – кивнул я. После сытного ужина и так уже глаза слипались. – Всем спасибо, спокойной ночи.

С этими словами я встал из-за стола и направился к выходу из столовой.

– Спокойной ночи, – сказали родители хором, а сами так и остались сидеть за столом. Возможно хотели ещё что-то обсудить.

Я почти на ощупь добрался до кровати, с огромным усилием поднимая веки, разделся, побросав одежду на пол и залез под одеяло. Заснул наверно раньше, чем голова коснулась подушки.

Когда утром стоял под душем, пытаясь окончательно проснуться, возникла умная мысль позвонить в регистратуру, как только она начнёт работать, то есть полвосьмого, чтобы открыли приём. Пока вытирался, пришла мысль ещё умнее, а вдруг сейчас позвонит Обухов и скажет снова ехать в колонию Ораниенбаум? А ведь вполне может. Если он до завтрака мне не позвонит, позвоню потом сам.

И что вы думаете? Я как раз гонял вилкой по тарелке нежный аппетитный омлет, когда раздался звонок телефона. Ну так и есть, Обухов.

– Слушаю вас, Степан Митрофанович, – сказал я, отвечая на вызов. Родители напряглись, их вилки замерли в воздухе. С вилки отца кусок омлета шмякнулся на скатерть, Катя тихонько хрюкнула, стараясь не засмеяться.

– Отдохнул? – спросил мэтр. Интонация его голоса мне уже не понравилась.

– Вроде да, – обтекаемо ответил я. – А по какой причине интересуетесь?

– Приём ещё не назначил на сегодня? – продолжил он странный допрос, но уже можно было догадаться, что последует дальше.

– Что нужно сделать? – спросил я, чтобы сократить эту прелюдию.

– Да вчера оказывается не всех объехали, из тех, кто дома находился из работников, – сказал Обухов, наконец переходя к делу. – Так что у них там новые очаги разгораются.

– И? – спросил я, когда пауза начала затягиваться.

– Чего «и»? Ты всё понял уже, – хмыкнул Обухов. – Езжай туда со своей командой, на вас сейчас вся страна смотрит, вы у нас штурмовой десант. Заедь за растворами к Курляндскому, я с ним уже договорился, правда мне не дёшево это обошлось. Штативы твои собрали в кучу, на КПП заберёшь. Защитные комбинезоны вам уже подготовили, тоже осталось только заехать и забрать.

– Спасибо, Степан Митрофанович, – ровным безэмоциональным тоном сказал я.

– За что? – удивился мэтр.

– За то, что вы всех этих людей поставили на уши раньше меня, это дорогого стоит.

– Ёрничаешь? – хмыкнул Обухов. – Ты точно выспался?

– А это теперь имеет значение?

– Теперь уже нет. Короче, Склифосовский, езжай и делай свою работу, у тебя хорошо получается. Если что – звони.

– Лады, – бросил я и нажал отбой.

– Опять туда? – догадался отец.

– Ага, – вздохнул я и принялся ускоренно доедать омлет.

Еще свою команду обзвонить надо. Запасы еды и воды еще оставались в машине. Квас так вообще не тронули. Вода, квас… Всё это осталось в машине на ночь, а на улице минус десять. Как бы не полопались эти бочонки. Надо проверить этот момент до отъезда, скорее всего придётся это добро просто вытащить из багажника. Тогда надо будет купить заново.

– Насть, завари пожалуйста чай во все термосы, какие есть, – обратился я к поварихе.

– Хорошо, Александр Петрович, сию минуту, – откликнулась она с кухни. – Могу вам ещё бутерброды с собой наделать.

– Хорошая идея, сделай пожалуйста.

Перейдя к кофе, я взял в руки телефон и начал обзванивать коллег. Продолжению истории все были непомерно счастливы, особенно Юдин, который порадовал меня с утра качественным проникновенным нытьём. Я терпеливо выслушал всё это и сказал, чтобы он собирался. Напомнил, что чемодан с собой брать не надо, сегодня точно одним днём, ночёвок не предвидится. Последней новости он был рад.

Эх, жаль, что ресторан «Медведь» начинает работать только с полудня, не получится Боткину сегодня привезти его любимый сыр. Значит в другой раз. Да я сегодня его скорее всего увидеть-то не смогу.

На КПП Ораниенбаумской колонии нас ждали не только аккуратно скрученные изолентой по несколько штук штативы для капельниц, но и список адресов, куда нам предстоит наведаться, распечатанный в нескольких экземплярах. У меня были опасения, что они предложат нам провиант, который придётся из вежливости взять, но потом свалить в канаву, облить бензином и сжечь, но обошлось.

Пока мы грузили штативы в машину и разбирались с адресами, к воротам подъехало несколько машин дезинфекторов. На территории станции я столько не видел, значит привлекли дополнительные силы из других ближайших городов. Я не стал к ним соваться с вопросами, у нас не было команды проверять пациентов на территории колонии, скорее всего этим займутся другие. Было желание зайти проверить хотя бы состояние Андрея, но работы у нас сегодня было выше крыши, и я не стал задерживать своих сотрудников ради собственного успокоения. Угомонись, Саша, всё будет хорошо.

Адреса в представленном списке были достаточно сильно разбросаны. Несколько сотрудников из офицерского состава жили на окраине Питера, либо в самом Питере. Я сначала решил оставить их на потом и навестить уже на обратном пути, потом передумал. Список городских я отправил секретарю Обухова с комментарием «срочно передать шефу». Найдутся лекари в городе, которые смогут решить этот вопрос в ближайшее время и нам будет меньше работы.

– Кто там? – проблеял слабый старушечий голос через некоторое время после того, как я второй раз постучал в покрытую облупившейся краской ветхую деревянную дверь деревенского дома.

– Лекари, бабуль! – сказал я достаточно громко. Люди в таком возрасте чаще всего плохо слышат.

– А чего так орёшь-то, лекарь? – высказал всё тот же голос и послышалось, как отодвигают засов. – Я тебя нормально слышу.

Бабулька, открывшая дверь, идеально подошла бы для съёмок фильма про бабу Ягу без грима. Невысокая, скрюченная, с горбатым носом, украшенным сочной бородавкой на самом кончике, сморщенная, как увядшее яблоко.

– Проходите, сыночки, я вас пирожками угощу, – ехидно улыбаясь проскрежетала бабка и пошла в дом, показывая нам дорогу.

Один её вид во время этого сомнительного предложения уже говорил «беги отсюда!», и я не стал бы пробовать эти пирожки, даже если бы не было никакой эпидемии. В светлице её избушки на старых панцирных кроватях на груде перин лежали двое – мужчина и женщина лет пятидесяти в крайне неприглядном состоянии. В записи они значились, как муж и жена, работающие поварами в столовой. Ага, значит «качественные» продукты от «надёжного» поставщика их тоже не миновали, небось и домой притащили, как это обычно на Руси принято. Судя по виду, интоксикация была более выраженной, чем у начальника колонии вчера. Наверно таким же был Боткин, когда к нему пришли спасать. Странно, что бабуля выглядит живчиком по сравнению с ними.

– Бабуль, а ты тифом раньше болела? – спросил я, догадываясь о причине такой стойкости.

– Да то уж давно было, сынок, – улыбнулась бабка и поставила тарелку с горой аппетитно выглядевших пирожков на стол у окна. При прочих других обстоятельствах я бы не устоял перед такой красотой. – Я ещё совсем молодуха была, даже не замужем ишшо. Ой тяжко мне тогда досталось, еле выжила, чуть вперёд ногами не вынесли. Да вы угощайтесь пирожками, сыночки, вчера только вечером испекла. Мои пироги на всю Мордвиновку славятся.

– Спасибо, бабуль, мы сыты, – покачал я головой и стукнул Юдина по руке, когда он решил потянуться в сторону тарелки. Совсем разум потерял. – Твои-то тоже были на празднике в понедельник?

– А как же? – развела бабка руками, продемонстрировав кривые узловатые пальцы. – Там всех потчевали, вон мозоли аж на руках у обоих, столько овошшей нарубать. И домой принести смогли свежих, салатики дома делали. А вчера я вон пирогов напекла с капустой такой странной, борохли что ли, чудное название. А вкусная ерунда эта новомодная, особенно обжаренная с лучком да яичком и в пирог.

– Спасибо, бабуль, за информацию, – вежливо кивнул я. – Будем спасать твоих домочадцев.

– Так, а чё это у них, сынок? – бабуля заискивающе посмотрела мне в глаза. – Я подумала сначала, что от пережору это всё, али дизинтрия какая, а они всё хуже и хуже, уж и не знаю, чаво делать.

– Брюшной тиф это, бабуль, – ответил я и мы с Юдиным начали устанавливать штативы для капельниц.

– Ой, Божечки! – всплеснула бабка руками, прижала ладони к лицу и глаза увлажнились. – Да откуда ж эта зараза взялась? Я о ней с молодости уже и не слышала, думала сгинула хворь эта, ан нет, вот она, гадость эта. А ведь и правда, пятнами они все пошли, у меня-то также тогда было, как щас помню.

– Да, бабуль, всплыла эта гадость снова, – ответил я и принялся за работу.