Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

– Бужу? – спросил Борис Владимирович.

– Подождите минутку, – сказала мама и ещё раз приложила к вискам пациента свои ладони. – Вроде бы не так уж плохо. Отека в мозге нет, гематома ушла, жить будет, возможно счастливо. Будите, Борис Владимирович.

Я уже немного восстановился, поэтому решил подойти к пациенту, продолжая медитировать на ходу. Не так эффективно, зато и в процессе, и при деле. Пока пострадавший от последствий любви начал приходить в себя, рядом со мной нарисовался Юдин. Мы стояли рядом и смотрели, как он открывает глаза. Анизокарии нет, замечательно.

– А где это я? – спросил парень, оглядываясь по сторонам. – В больнице что ли?

– Именно, – ответил я. – в клинике Склифосовских. Как себя чувствуете? Нигде не болит?

Парень пошевелил руками и ногами, поработал пальцами рук, ощупал себя и остался доволен.

– Много было чего? – спросил он. – Помню, как рука соскользнула, и я лечу вниз, прямо на брусчатку. А дальше ничего толком не помню. Всё какими-то обрывками, как в тумане.

– У вас серьёзная черепно-мозговая травма, – сказал я. Была гематома в полости черепа, но теперь её нет, я её полностью удалил, сдавления вещества головного мозга нет, но ваше состояние нуждается в наблюдении. Поэтому вам необходимо несколько дней находиться в палате.

– Даже так, – нахмурился парень. – А руки и ноги целы? Как это я так умудрился, вроде ничего не болит.

– Это они теперь целые, – хмыкнул я. – А было всё переломано, в том числе и кости черепа. Все переломы мы вам вылечили. Так что теперь только наблюдение по поводу черепно-мозговой травмы. Да вы не переживайте, у нас очень комфортные палаты со всеми удобствами, кормят хорошо, а при желании могут доставку из вашего любимого ресторана заказать.

– Да не это меня пугает, – покачал он головой. – У Снежаны муж очень ревнивый, может и здесь меня найти. Он, когда в ярости, способен на что угодно. Тогда окажется, что все ваши усилия напрасны, лучше бы я там на брусчатке и окочурился. Видимо это судьба, чтобы я жил дальше и мучился осознанием, что сделал не то, что надо. Влюбился по уши и пошёл во все тяжкие. А Бог всё видит, вот я и получил по заслугам.

– Вы знаете, как зовут мстителя? – спросил я. – Я скажу охране у ворот и на входе в клинику, чтобы этому человеку сказали, что вас здесь нет и не было.

– Ой, спасибо, господин лекарь! – вяло улыбнулся он. Видимо тяжкие мысли не давали сделать это от души. – Вы даёте мне второй шанс, и я перед вами и перед Богом клянусь, что больше никогда не сделаю подобного. А может и вообще в семинарию учиться пойду.

– Ну это уж вам решать. А пока вас отвезут в палату. Вставать только в туалет, сегодня максимальный покой, а завтра посмотрим.

Глава 16

После работы я поспешил на другую работу, в лечебницу «Святой Софии». Сегодня должен присутствовать на приёме у другого знахаря. Как он отреагирует, интересно? Всё зависит от того, как смог донести до всех информацию Демьянов. Если он вообще это делал. Мог просто поставить в известность, что завтра у вас в кабинете будет лишний и всё.

Добираться по идее недалеко, только погода не очень способствовала пешей прогулке. Было бы безветренно, можно и прогуляться. Тут идти-то всего минут двадцать, максимум двадцать пять. Я всё же вызвал такси. Пока ехал, вспоминал о ещё одном нерешённом деле, о спрятанном Андреем золотом амулете. Я один раз специально попросил таксиста проехать мимо того дома, но там видимо ещё продолжались следственные действия. Периметр обтянут жёлтой лентой, дежурят полицейские. Видимо пока не судьба, надо подождать, пока всё уляжется. Главное, чтобы они не нашли этот амулет.

Я придержал тубус с плакатами, чтобы не упал с сиденья на повороте. Ну что, голубчики, скоро с вас снимут копии, которыми я буду пользоваться, а вы превратитесь в музейные экспонаты. Музей одного зрителя. Вот буду когда-нибудь руководителем клиники и развешу их по стене, как обычно делают с портретами великих врачевателей. Им, конечно тоже место найдётся, дань истории священна, но плакаты будут на самом видном месте.

На входе в лечебницу меня чуть ли не с распростёртыми объятиями встречал Иван Терентьевич Рябошапкин, с которым я был на приёме вчера. Чего это он так соскучился, интересно? С местным контингентом везде мерещится какой-нибудь подвох, надо держать ухо востро.

– Александр Петрович, Добрый день! – широко улыбаясь сказал он и протянул мне руку. – А я вот вас встречаю, чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться!

– Добрый день, Иван Терентьевич, – ответил я, внутренне напряжение только усилилось, несмотря на видимый радушный приём. – У вас что-то случилось?

– Да не дай Бог! – воскликнул он и перекрестился. – Я вам хотел предложить продолжить изучать знахарское дело со мной на приёме, а не обходить всех знахарей по очереди.

– А что мне помешает обойти? – начал догадываться об истинной причине этой беседы.

– Я вам дам гораздо больше информации, чем любой из них, поверьте, – сказал он, прижав ладонь к груди. – Ну и для меня тоже будет полезно с вами поработать, может быть вы меня научите вашей методике первым и лучше остальных. Такой аргумент вас устраивает?

– Вы что-то не договариваете, – сказал я, внимательно глядя ему в глаза. В то же мгновение старик утратил улыбку и посерьёзнел.

– Видите ли, в чём дело, Александр Петрович, – пробормотал он. – Большая часть коллектива не одобряет вашего присутствия на их приёме, да и учиться методике лекарей никто не хочет. Говорят, что всё это невозможно для них, тогда зачем впустую тратить время.

– Понятно, значит Демьянов не смог донести суть того, что я предлагаю. Или даже не пытался?

– Он сказал, что вы будете смотреть, как мы работаем, а потом обучать лечению магией. В другие подробности, наподобие того, как вы собираетесь обучать магии тех, кто от рождения магом не является, он не разжевал. Но, дорогой мой Александр Петрович, это и правда невозможно, у знахарей ведь нет способности к магии, у них только зло копится на все нововведения, которые предлагает периодически Вячеслав Анатольевич. Теперь это зло будет направлено на вас, а оно вам надо?

– Давайте в конце этого предложения поставим точку, – жёстко сказал я, стараясь держать эмоции под контролем. – Я здесь нахожусь по личному распоряжению главного лекаря Санкт-Петербурга Обухова Степана Митрофановича, так что если хотите держать ответ непосредственно перед ним за срыв пробного курса обучения знахарей, так и скажите. Демьянов в курсе того, по чьему велению и под чьим покровительством я здесь нахожусь, он обязан был вам сообщить.

– Я ж говорю, он выпалил какой-то каламбур меньше, чем за минуту и ушёл, – старик немного съёжился и попятился. – Вы уж не гневайтесь, Александр Петрович, я-то наоборот за вас, я вижу, что вы человек хороший и лекарь грамотный. Если бы это было не так, вас не прислал бы сюда господин главный лекарь города.

– Ивен Терентьевич, мне сейчас не нужны комплименты, мне нужно решить вопрос, с которым я сюда пришёл. А именно – на этой неделе мне нужно изучить работу знахарей вашей лечебницы, выявить слабые места и найти возможность улучшить лечение и ускорить процесс выздоровления.

– Так я поэтому вас и встречаю, чтобы предложить, как можно эффективнее изучить нашу работу, – снова заулыбался Рябошапкин. Видимо придумал на ходу другой подход. – Я в этой лечебнице тружусь больше сорока лет, знаю тут всех и вся. Кроме меня вы не найдёте настолько грамотного специалиста и наставника, каковым я являюсь. Чем обходить всех по очереди, лучше давайте работать вместе.

Я пока ничего не стал говорить, смотрел ему в глаза. Сейчас он выглядел каким-то несчастным, не похож на человека, который затевает что-то дурное. А может и правда сделать так, как он предложил? Что я от этого теряю? С остальными так или иначе всё равно придётся общаться, мне же ещё практические занятия с ними проводить.

– Знаете, что, Иван Терентьевич, – сказал я строго и многозначительно, потом выдержал паузу. – А вы, наверное, правы. Давайте тогда с вами разберём все нюансы и сложности вашей работы. Так будет лучше и проще.

– Вот и славно, Александр Петрович, – старик расцвёл на глазах аки клумба. – Тогда идёмте ко мне в кабинет, пациенты уже ждут.

– Идёмте, – кивнул я. – Только мне сначала хотелось бы навестить господина Демьянова.

– Может в другой раз? – Старик молитвенно сложил перед собой ладони. – Там правда пациенты уже волнуются.

– Ладно, уговорили, – сдался я. – Если что я вам помогу, чтобы ускорить приём. Если будет в этом необходимость, естественно.

Пока шли, решил ограничить завтрашний приём в клинике отца обедом и пораньше прийти в лечебницу. В это время Вячеслав Анатольевич не будет меня ждать, сделаю ему неприятный сюрприз. Я вот никак врубиться не могу, как так человек работает? Ведь всё обсудили с ним, он должен был пообщаться с коллективом и всё разъяснить, так какого чёрта этого так и не произошло? Получается я даже спасибо должен сказать Ивану Терентьевичу за то, что он сам проявил инициативу, а не стал упираться, как скорее всего сделал знахарь, к которому меня сегодня должны были определить.

Под дверью кабинета и правда собралась толпа. Такое впечатление, что Рябошапкин их специально согнал к этому времени. Одни терпеливо ждали, другие возмущались и уже начали ругаться друг с другом, запутавшись в очерёдности. Похоже мне всё-таки придется вмешаться, чтобы ускорить процесс.

Мы проскользнули сквозь толпу в кабинет. Один детина остановил меня, схватив за локоть, сказал, что не хрен лезть без очереди. Отпустил, когда я сказал, что иду на работу и, если я в кабинет не попаду, они так и будут тут дальше стоять. Кто-то в толпе узнал меня, видимо из тех пациентов, что я принимал больше месяца назад. Парню достаточно грубо сказали меня пропустить.

– Весело у вас тут, – сказал я Ивану Терентьевичу, надевая халат. – В кабинет не пускают.

– А, со мной так тоже иногда бывает, – хмыкнул он. – Люди здесь простые, бывает, что и улицей воспитанные, хорошим манерам зачастую не обученные. Так что не гневайтесь на них и не обращайте внимания.

– Хм, постараюсь, – ответил я. – Будем начинать?

Вмешательство в приём я решил осуществить самостоятельно. Первая пациентка еле вошла в кабинет, хромая на обе ноги. При осмотре выраженный отек и скопление свободной жидкости в обоих коленных суставах. Заболела пять дней назад, до этого была лишь незначительная болезненность, на которую она старалась не обращать внимания. Я посоветовал ей в следующий раз обращаться до того, как колени распухнут, а не когда это произойдёт.

Я приложил ладонь к правому коленному суставу, который отёк сильнее и направил поток магической энергии широкой волной, но слабой мощности. Для снятия даже такого выраженного воспалительного процесса – самое то. А вот моя методика тонкого пучка здесь не то что не поможет, но ещё и навредит. За пару минут отёк ушёл, сустав принял нормальные размеры и форму. На результат с одинаковым шоком смотрели и пациентка, и знахарь, который уже приготовил шприц для пункции с целью эвакуации жидкости из полости сустава. Не пригодился. Оставлять второе колено для длительного лечения обычными способами было бы нелогично, поэтому я применил ту же процедуру и к левому коленному суставу. Через пять минут колени были как новенькие. Пациентка ушла счастливая, твёрдой уверенной походкой.

– Александр Петрович, – осторожно начал Иван Терентьевич. – Я понимаю и ценю вашу помощь, но как я смогу вас посвятить во все тонкости работы знахарей, если вы столь чудесным образом вылечите всех моих пациентов.

– У меня есть одна замечательная идея, – сказал я и вознёс к небу указательный палец. – Давайте вот как сделаем. В каждом конкретном случае вы записываете жалобы пациента, статус и тактику своего лечения. Я пациента быстро исцеляю, а потом разбираемся с вашими записями и думаем, что можно с этим сделать. Ещё один момент, вы составили список препаратов, что используете в лечении? С составом желательно.

– Весь вечер вчера сидел писал, – сказал знахарь, протягивая мне тетрадку и улыбался, довольный своим трудом. – Вроде там всё, чем мы пользуемся.

– Отлично, изучу на досуге, – сказал я и убрал тетрадь в свой портфель, который стоял в шкафу. – Ну так как вам моё приложение?

– Ну давайте попробуем, – пожал плечами Иван Терентьевич. – Так-то мне же проще, а пациентам лучше.

– А завтра я постараюсь прийти чуть пораньше, и мы сможем пациентов делить по необходимости.

– Насколько пораньше? – как-то с избыточным энтузиазмом поинтересовался старик.

– Не буду загадывать, – хитро улыбнулся я. – И не надо завтра искусственно создавать такую толпу, как сейчас. Небось с утра сидят?

– Да ну, что вы такое говорите, Александр Петрович, – отмахнулся он, но я же по глазам вижу, что попал в десятку.

– Так мы договорились?

– Я не возражаю, – кивнул знахарь и приготовил несколько листов писчей бумаги и ручку.

– Сонечка, – обратился он к медсестре, – зови следующего.

Во как, Сонечка. Тёзка лечебницы. Сонечка только диву давалась, как быстро может проходить приём. Она еле успевала звать одного за другим, а Иван Терентьевич шуршал ручкой по бумаге так, что она вот-вот должна была задымиться. Всё путём. Сейчас мы отпустим последнего пациента и сядем обсудим его записи.

Ну Рябошапкин, ну сукин сын! Пациенты за дверью упорно не хотели заканчиваться, хотя мне казалось, что мы приняли чуть ли не вдвое больше, чем встречавшая нас под дверью толпа. И как он сам собирался уложиться с этим в свои временные рамки? До ночи принимали бы.

Сонечка сказала, что это последний пациент, когда заводила в кабинет молодую девушку. Я уже не верил своим ушам. Заглянул в ядро, ещё треть энергии есть. И то только благодаря тому, что я часто медитировал, пользуясь любой незанятой минутой и секундой.

– Что у вас случилось? – поинтересовался я у девушки. Та потупилась, покраснела и ничего не отвечала. – Если вы не расскажете нам о своей проблеме, мы ничем не сможем вам помочь.

Я старался говорить спокойно и размеренно, но нервы из-за постоянной гонки были на пределе. Девушка отвечать так и не собиралась. Вот нафига, спрашивается, тогда идти к знахарю, если ты решила оставить свой недуг в тайне?

– Присаживайтесь и рассказывайте, что у вас случилось, – собрав остатки терпения, сказал я.

– Я не могу, – еле слышно пробормотала она, так и не двинувшись с места.

– Чего вы не можете? – уточнил я, но пока спрашивал, уже сам догадался.

Она сесть не может. А дальше пошли варианты: тромбированный геморрой, нагноившаяся копчиковая киста, постинъекционный абсцесс ягодичной области, фурункул. И что же у нас, интересно? Девушка снова молчала. Да блин, это аутизм что ли?

– Показывайте, – устало вздохнув, сказал я.

– Я не могу, – повторила девушка себе под нос, но я услышал. Это единственная фраза, которую она знает?

– Мы вам поможем, – предложил я. – ложитесь на манипуляционный стол на бок и освободите от одежды то, что болит.

– Я не могу, – стандартный ответ.

– Чего вы не можете? – стараясь изо всех сил удержаться от повышенных тонов спросил я. Скажите пожалуйста вслух хоть один раз, что вас беспокоит?

– Я не могу раздеться при вас, – внезапно разговорилась девушка. Видимо увидела, что в моих глазах танцуют с трудом контролируемые черти – Вы мужчина. Если вы и знахарь постарше выйдете, то я смогу показать.

– А кому тогда показывать? – я схватился руками за голову. – Медсестра вас не вылечит. Так что давайте заканчивать с этой избыточной в данной ситуации стеснительностью и будем разбираться с вашей болячкой.

– Я не могу, – снова проблеяла девушка и по щекам скатились слёзы.

Я стиснул зубы, сжал кулаки, начал выполнять дыхательную гимнастику и пытался определиться, чего же я хочу больше, убить её или пожалеть.

– Тогда хотя бы вы выйдите, – жалобно пропищала она.

Ага, значит возраст имеет значение. Пожилого знахаря она стеснялась меньше. Ладно, пойду подышу свежим коридорным воздухом. Тоже мне, стеснительные видите ли там, где не надо. Мы же не в кафе находимся, а пришла за медицинской помощью. Минут десять или больше я гулял по коридору туда-сюда, стараясь успокоиться и подзарядить ядро, раз уж есть на это время и возможность. В позу лотоса только на свежевымытый пол я садиться не буду.

Так, пол вымыт, пациентов в коридоре нет, значит лечебница уже закрывается. Или остаются только дежурные знахари. А сколько у нас времени? Вот чёрт! Уже шестой час! А мне ещё надо добраться до типографии почти на другой конец города. А ещё хотел снова заскочить в пекарню, а в городе могут быть и пробки, конец рабочего дня у многих. Вот теперь я уже начал конкретно переживать. Мог бы развернуться и уйти, если бы не надо было забирать из шкафа одежду и методические материалы. Решил просто войти уже в кабинет, ни с кем на эту тему не советуясь. Девушка к этому времени успела спрыгнуть с манипуляционного стола и поправить одежду, поэтому возмущённого визга не последовало. Это я вовремя зашёл.

– Что же там в итоге оказалось? – спросил я Рябошапкина, когда девушка вышла за дверь.

– Обыкновенный фурункул на ягодице, – хихикнул знахарь. – Делов-то, обезболил, вскрыл, почистил и наложил повязку.

– С чем повязка? – спросил я.

– Вот с этой мазью, – он протянул мне баночку.

По виду и запаху ничем не отличается от нашей мази Вишневского. А что я ожидал нового увидеть? За месяц чтобы они обновили препараты? А где они возьмут эти нововведения? Видимо фармацевты этого мира решили, что лучшее – враг хорошего, значит незачем изобретать велосипед, а надо продолжать работать испытанными способами и средствами. Хороший жизненный принцип, но, на мой вкус, не здесь. Кроме того, что мазь помогает очистить рану, она усиливает в ране раздражение и воспаление. Вишневский молодец, благодаря его изобретению многих пациентов удалось спасти. Но это уже прошлое, как рецепт Авиценны от болей в суставах, где нужно было живую лису бросить в чан и варить шесть часов.

– Ясно, – кивнул я и вернул ему склянку. – Это в свою тетрадь можете не записывать. А теперь я должен с вами проститься, у меня очень срочное дело.

– А как же это? – спросил Рябошапкин и повертел исписанными листами.

– Давайте отложим на завтра. Иначе я опоздаю на важную встречу или просто не успею сделать всё правильно.

– Ну ладно, – вздохнул Иван Терентьевич, – завтра, так завтра.

Мы обменялись рукопожатиями, я оделся и вышел. В одной руке портфель, в другой – тубус с плакатами. Хорошо, что у него есть лямка через плечо, так удобнее носить.

Перед входом в замаскированную под необитаемый подвал типографию я стоял в пять минут седьмого. Естественно успел прихватить новую корзинку с пирожными, как же без этого. Нет, подкатывать я ни к кому не собираюсь, а вот расположить не помешает, возможно не в последний раз сотрудничаем. Да не возможно, а точно, мне же ещё с методичками обращаться, я ведь только начал. Очень надеюсь, что мы успеем обсудить все нюансы изготовления и оплаты моего непривычного для них заказа.

Дёрнул за ручку двери и только сейчас вспомнил, как открывал её в прошлый раз. Только в тот раз у меня в руках была одна корзинка, а сейчас ещё портфель и тубус. Но Прасковья ведь открыла это легко! Так, должна быть замаскированная под одну из облезлых реек секретная ручка. Я попытался несколько из них отковырять и уже начинал терять терпение, как одна из них поддалась и дверь открылась легко, почти без усилий.

Глава 17

Самое сложное при перемещении по типографии – чтобы тебя не затянуло в бешено работающий механизм. Хорошо хоть дорогу помню, недалеко идти. Корзинка с пирожными впереди, портфель и тубус прижал к себе и осторожно крался вперёд, огрызаясь на рычащие на меня станки. Наконец долгожданная дверь, Прасковья на месте, перебирает материалы для свежей газеты, которую ночью должны запустить в печать и будут уже продавать с утра пораньше. Жёлтая пресса имеет одно бесспорное преимущество – очень быстро выходит в тираж и поступает на прилавки и в руки мальчиков газетчиков, которые уже в шесть утра кричат на всю улицу, размахивая ещё не остывшей после выхода со станка газетой.

– Добрый вечер! – сказал я, чтобы привлечь к себе внимание.

Даже ворвавшийся в кабинет с открыванием двери грохот станков не смог отвлечь девушку от работы, так увлеклась. Моё приветствие она тоже не услышала, что не удивительно. Тогда я снял обёрточную бумагу с корзинки и поставил её прямо поверх груды бумаг на столе.

– Ой, Александр Петрович, здравствуйте! – заулыбалась она, разглядывая находящиеся в корзине кулинарные шедевры. – Ой, спасибо! Сейчас я чай поставлю. Подержите корзинку пожалуйста минуточку, я стол освобожу.

Я поднял столь бесцеремонно поставленный десерт, подождал, пока она уберёт бумаги в ящик стола и вернул обратно.

– Вы принесли свои рукописи? – спросила она, разливая ещё не остывший чай по чашкам.

– Да, вот, пожалуйста, – сказал я и положил перед ней тетрадь. – Ещё вот плакаты в тубусе.

– Доставайте, я пока полистаю, ознакомлюсь.

Сначала мы всё-таки допили чай с пирожными, потом я вытащил свёрнутую в трубочку целую пачку плакатов, отсчитал первые десять, которые я планировал использовать на первом вводном занятии. Несколько из них были помечены сзади, столько экземпляров необходимо.

– Александр Петрович, вот смотрите, здесь кое-где есть ваши рисунки. Мы можем их распечатать как есть и пометить, что это рисунки автора. А можем отдать художнику, чтобы сделал более аккуратный макет каждой иллюстрации. Для этого правда понадобится время, которого, как я понимаю, у вас нет.

– Ну, есть пока немного, – улыбнулся я. – А сколько при этом придётся подождать?

– Когда неделю, когда две, всё зависит от загруженности и сложности работ.

– И с плакатами то же самое будет? – решил я уточнить.

– Да, если не дольше, – виновато улыбнулась она и пожала плечами, словно от неё зависит подобная задержка.

– Тогда давайте лучше вот как сделаем. Печатаем по сотне экземпляров каждую методичку, а потом уже работаем с художником и печатаем более серьёзный тираж.

– Как пожелаете, Александр Петрович, давайте плакаты, – сказала она и требовательно протянула руку.

– Где нет пометки сзади – в одном экземпляре, а там, где есть, то ориентируйтесь по той цифре, что написана сзади. Делаем также по моим заготовкам, потом если что доработаем с художником.

– Хорошо, – кивнула Прасковья и отложила всё, что нужно запустить в печать, в сторону на тумбочку. – Смотрите, как дело будет происходить, ночью мы печатаем свежайшие утренние новости, потом после семи утра появляется время и начинаем выполнять другие заказы, но после обеда уже печатаем вечернюю газету. Примерно в интервале с семи до двенадцати мы должны успеть напечатать несколько заказов, в том числе ваш. Если бы вам надо было по тысяче экземпляров, пришлось бы вписывать в очередь, но ваш заказ должен втиснуться, так что ждите моего звонка. Как только ваши брошюры и плакаты будут у меня на столе, я позвоню.

– Спасибо вам большое, Прасковья, – улыбнулся я и манерно поклонился. – Буду ждать вашего звонка с нетерпением. Если получится так быстро, как вы сказали, то я в долгу не останусь. С вами приятно работать.

– Хорошо, Александр Петрович, – разулыбалась девушка. – Ждите моего звонка. Я со своей стороны сделаю всё, что от меня зависит. И не думайте о какой-то благодарности, вы и так меня каждый раз балуете!

– Ничего я не балую, – ещё шире улыбнулся я. – Самому приятно, когда делаешь приятно такому хорошему человеку.

На улицу я вышел в приподнятом настроении, с печатью всё должно сложиться наилучшим образом. Я так понимаю, если даже вдруг завтра не получится, то уж в пятницу точно. Но Прасковья пообещала отследить процесс, и я ей верю. Я уже собирался вызвать такси, как позвонил отец.

– Саша, ты сейчас где? – спросил он. По голосу было понятно, что он в хорошем настроении, а не нервничает из-за моего отсутствия на важной встрече.

– Вот только из типографии вышел, которую ты советовал, а что? – поинтересовался я. Было слышно, как он прикрыл рукой телефон и что-то сказал.

– Оставайся пока там, – сказал он. Чего это он такой довольный? – Ты только заказал или уже забираешь?

– Завтра забирать, – ответил я. – А что случилось? Зачем мне нужно здесь ждать? Ты тоже хотел к ним попасть, чтобы потом вместе поехать домой?

– Ну почти, – хихикнул отец. – Наберись терпения и стой на месте.

Что за загадки такие? Думал вот ещё забежать в пекарню и взять корзинку с пирожными домой, но он сказал стоять на месте. Наверно скоро подъедет. Я стоял на тротуаре возле угла дома и вертел головой, высматривая подъезжающее такси. В это время из-за поворота показался лимузин. Не императорский, но очень брутальный, взгляд притянул. Пока я отвернулся в другую сторону, лимузин остановился точно напротив меня. Опустилось толстое стекло в пассажирской двери, а там счастливое лицо отца.

– Ну как тебе? – спросил он.

– В аренду что-ли решили взять? – ответил я вопросом на вопрос, хоть мама с детства говорила так не делать. – Красивая штуковина. Дорогая наверно.

– Дорогая, да, но нам она досталась значительно дешевле розничной цены.

– В смысле досталась? – вскинул я брови. – Ты это купил что ли?

– Саня, иди уже сюда, хватит мучить папц глупыми вопросами! – крикнула Катюха, высунувшись в люк на крыше. – Наша эта машина, наша!

– Ни хрена себе! – только и смог сказать я. Открыл заднюю дверь и забрался внутрь.

Мама и сестрёнка сидели на мягких кожаных диванах друг напротив друга. Я сел рядом с мамой на диван, обращенный назад. Отец ехал впереди в кабине водителя. Не знаю почему, но он всегда любил ездить именно там. Хотя по идее это место для главного телохранителя, который отслеживает дорожную ситуацию и предупреждает об опасности. На задних массивных дверях я замел откидные кресла для охраны. Потолок и стойки были отделаны мягкой кожей кремового оттенка, а всё, что ниже уровня окон – глянцевой, но более грубой выделки кожей рыжевато-коричневого цвета. Вставки из полированного красного дерева гармонично вписывались в интерьер, также, как и хромированные детали.

– Смотри, что здесь есть! – сказала Катя, нажав кнопочку возле себя. Рядом с ней открылась небольшая ниша с напитками на выбор. – Тебе с клюквой или с малиной?

– Это что, тоже было в комплекте? – спросил я, сомневаясь в свежести газировки.

– Глупый что ли? – расхохоталась сестрёнка. – Это я первым делом купила, когда узнала, что здесь есть бар с охлаждением. Догадываюсь, что он для других напитков, но я взяла газировку.

– Ну и правильно, – сказал я, продолжая детально рассматривать интерьер. – Мы же не будем по пути на работу водку пить, а газировка самое то. Жаль кофейного аппарата здесь нет.

– Тебе с молоком или без? – спросила Катя на абсолютном серьёзе.

– Да ну нафиг, есть? – не поверил я сначала. – С молоком и миндальным сиропом.

– Миндального нет, – сказала Сестрёнка, прыгнув на другой край заднего дивана и открыла другую нишу. – Есть только лесной орех и ваниль.

– Давай ваниль, – пробормотал я.

Что же тут ещё есть? Или проще перечислить, чего нет? В голове промелькнула шальная мысль, но я её выгнал, пока она случайно не озвучивалась. Боялся, что Катя сейчас и это продемонстрирует, уже будет перебор. Ну да, согласен, справлять нужду в таком салоне это будет уж совсем ни к чему. Едут такие важные господа, беседуют о мировой экономике и биржевых новостях, а один такой мол «извините, приспичило».

– И сколько же стоит вся эта радость? – не удержался я от вопроса. То речь была, что после ремонта денег на хорошую машину не хватит, то приобретается роскошное бронированное авто.

– Папа сказал, что денег хватило, даже немного осталось, – ответила Катя. – Я так поняла, что она не совсем новая, кто-то её купил и почти не пользовался, поэтому она практически новая, а стоит в полтора раза дешевле.

– Я бы лучше немного подождал и новую купил, – покачал я головой. – Поездили бы пока на такси, ничего страшного.

– Папа и сам всегда был за то, что покупать надо новое, – сказала мама. – Ты это и сам прекрасно знаешь. А тут подвернулся этот вариант, да ещё и так дёшево. Папа нанял независимых экспертов, и они всё здесь пересмотрели, дали заключение, что автомобиль в идеальном состоянии. Так что не вини папу, сам бы скорее всего от такого не смог отказаться.

– Ну если так, то вполне возможно, – кивнул я. – Шикарный автомобиль, ничего не скажешь. Будем считать, что он новый.

Отец видимо попросил водителя ехать не торопясь. Мы, как на корабле неторопливо проплывали по улицам города, наслаждаясь комфортом внутри в то время, когда на улице разгулялся ветер, метая в прохожих колючие снежинки.

А я неторопливо потягивал свежесваренный кофе с молоком и ванильным сиропом. Интересно, кто кофейное зерно выбирал? Наверно Катя, она знает в этом толк в свои юные годы. Да у меня складывается такое впечатление, что она во всём знает толк. И как только это всё у неё в голове помещается? Не голова, а дом советов. Оставались ещё кое-какие планы на сегодня, но теперь придётся отложить. Приобретение семейного автомобиля – это праздник. А семейный праздник – это святое и даже пытаться не надо от него отлынивать.

Настроение с утра хорошее, за вчерашний вечер успел сделать вторую методичку, сегодня и её отвезу в типографию, когда поеду забирать распечатанную. Приём уже начался, пациентов хватает, но и толчеи нет, постепенно подходят и в очереди сидеть не приходится. Я после каждой бабульки с коленками посматривал на часы. Надо позвонить артефактору и договориться о встрече, но звонить слишком рано тоже нехорошо. Можно было бы и раньше об этом поговорить, да как всегда умная мысль приходит в голову не вовремя. Приём по моей просьбе сократили до полудня, перед тем, как попасть в лечебницу «Святой Софии» пораньше, я хотел съездить к Альберту Венедиктовичу, надеюсь он легко сможет удовлетворить мою просьбу.

Какую? У меня ведь так и свербит в голове спрятанный Андреем амулет. Ясное дело, что я его не нацеплю и не буду носить прямо сейчас. Снова будет спрятан где-нибудь в надёжном месте и ждать своего часа. Или года. А может и вообще не дождётся, но я буду знать, что он у меня есть. А чтобы забрать медальон мне нужно что? Правильно! Экранирующая магию шкатулка, которой у меня естественно нет. А у Поджарского наверняка есть.

В районе половины десятого я попросил Свету придержать следующего пациента, нашёл контакт артефактора и нажал на вызов. Гудки шли и шли, а трубку никто не брал. Может уже трудится в своей подземной мастерской и не хочет отвлекаться на телефон? Вполне может быть. Наверно надо было звонить раньше, пожилые люди рано встают, никого бы я не разбудил.