Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Глава 17

Гринольв меня внимательно выслушал и принял волевое решение после морского вояжа прогуляться пешочком, чтобы зайти кое-куда. Где находится это «кое-куда» и что там нас ждёт, правда, говорить наотрез отказался, чем меня очень нефигово напряг. Не люблю я такие сюрпризы, что-то темнит учитель. Однако делать было нечего, я взял деньги и двинулся обратно в Кабанью голову, чтобы отдать мужикам плату за проезд, а заодно сообщить, где мы сойдём на берег. После этого можно было и погулять по столице напоследок.

Может, в каком другом городе молодой человек с позвякивающим кошельком и испытывал здоровые опасения встретить какого-нибудь щипача, но не в Викре. Да и вообще не в Ассонхейме. Здесь, к счастью, можно было тот самый кошель обронить с утра и вечером найти на том же месте. Издержки кланового воспитания, где что-то скрысить немыслимо, к счастью, плотно довлели над умами моих сородичей. Однако кроме него существовали вьюрдманы, способные найти потерянные вещи, о чём доходчиво предупреждали всех приезжих. Никто ведь не будет разбираться, взял ты кошель из чужого кармана или на улице нашёл и положил за пазуху. И то и другое считалось воровством с соответствующим наказанием как для любителя чужого добра, так и для тех, чьей волей вор оказался в столице. И хорошо, если южный купец отделается огромным штрафом, ведь за компанию могут руку отрубить, если заподозрят в укрывательстве преступника, что как бы почти соучастие.

О профессиональной организованной преступности вообще сказать было нечего. Таковая может существовать только там, где официальная власть в ней по каким-то причинам заинтересована. Ассонам же гильдии воров и убийц никуда не упёрлись даже с доплатой, а потому те на севере не приживались от слова совсем. Климат у нас не тот-с. А вот на юге, по рассказам Гринольва, криминал цвёл и пах. На словах некоторые товары запрещались, на деле существовали целые организации контрабандистов, которые платили портовой страже мзду чуть ли не в виде официального налога. С воровством боролись все, от королей до мелких чиновников, но все заинтересованные лица знали, к кому обратиться, чтобы у недруга была украдена, к примеру, компрометирующая переписка. Профессиональные убийцы считались чуть ли не слугами демонов, однако и к ним направлялись, в некоторых городах они даже имели официальные гильдейские здания. Хотя, справедливости ради, там они работали скорее как каперы, то есть заказы брали только для исполнения на территории других государств против чужих подданных. Но опять же все разумные люди понимали разницу между официальной позицией и реальностью. Да и кто поделится информацией с коллегой из-за бугра, который приехал сюда кого-то порешить, как не его родные согильдейцы?

Гильдии, организации и объединения в этом мире вообще имели немалый вес и власть. К примеру, если некий аристократ где-то кинет на деньги с заказа каких-нибудь ткачей, то он в лучшем случае уже ни у кого не купит сукна напрямую. А могут ведь старейшины гильдии и криминального специалиста по деликатным делам нанять, чтоб хитрецу жизнь мёдом не казалась. Правда, аристократ и его род тоже в долгу не останутся, и дело, скорее всего, кончится тем, что в конфликт вмешаются серьёзные дяди, которые надают по шапкам вообще всем, ибо нефиг раскачивать государственную лодку. Но то, что ремесленные гильдии южных городов могли дать отпор даже представителям благородного сословия, это факт.

У нас на севере ситуация выглядела несколько иначе, но суть дела не менялась. Просто каждый человек являлся частью рода, который, в свою очередь, входил в клан. И тут тоже, если кинуть кого-то одного, есть все шансы нарваться на ответные действия целой организации, у которой есть свой конунг, ярлы, старейшины, дружины, корабли и так далее. Так что, с одной стороны, представителям великого конунга на местах работалось крайне тяжело, тут попробуй, как нормальный чиновник, взятку где поклянчить, не дай боги украсть чего или рассудить спор, исходя из богатства одной из сторон, а не правды, что сильнее кривды. Живо оттащат к алтарю Форсети, где перед ликом бога справедливости соврать не получится, а потом задница может с плохо оструганным колом познакомиться. Но ситуация имела и обратную сторону. В силу того, что кланы так могучи, власть Великого конунга была не столь уж сильна, он скорее был первым среди равных, чем абсолютным правителем, вроде короля или императора. А потому судьба понуждала его быть, что называется, святее папы римского, разбирать споры между кланами, руководствуясь исключительно справедливостью, иметь безупречную репутацию и в случае чего отстаивать интересы всех ассонов. Если понадобится, то силой оружия и не щадя ни своего живота, ни своей казны.

Последний такой эпизод, кстати, случился лет пятьдесят назад. Чиновники в Сяньской империи почему-то решили, что пытаться вымогать деньги из наших купцов хорошая идея. Они ведь, конечно, варвары и все при оружии, но чё северяне в чужом порту сделают, где крепкий гарнизон стоит? В худшем случае пошлют вымогателя в этот свой ледяной хель и уйдут торговать в другие места, освободив рынок грузоперевозок уже для сяньских или каких иных купцов. Только вот местные имперские азиаты, во-первых, как-то недооценили темперамент моих соплеменников, которые портовым крысам не стеснялись давать в лоб, а потом ещё и со стражей драться, что привело к жертвам с обеих сторон. А во-вторых, они правильно не просчитали реакцию Великого конунга на такие вот торговые санкции, введённые в одностороннем порядке в обход решения богов, ООН и спортлото. Следующей же весной корабли ассонов отплыли на запад и устроили всем на побережье похохотать. Сильные крепости почти никто не брал, ведь нужды в том не было, только сам Великий конунг и парочка самых жадных до славы его коллег рангом пониже отметились. Но зато на побережьях разрушили все рыбацкие посёлки, сожгли к суртуровой матери все посудины местных, уничтожили все поля и виноградники, которые встретили, раздолбали все загородные имения аристократов, которые нашли, и вообще покуражились всласть. Торговым кораблям сяньцев, естественно, тоже не повезло, на них велась настоящая охота. Император ускоглазых, конечно, поднял армию и военный флот, но, вот беда, ассоны никого и ничего не пытались завоёвывать. Набив корабли ценным и компактным добром, они уничтожили остальное и быстренько свинтили домой. Ответный поход желтолицых к нам успеха не возымел. Корабли южан добрались до Ассонхейма ближе к осенним штормам и были не очень-то приспособлены к войне в наших шхерах и фьордах. Года три длилось вялое противостояние с пиратством наших драккаров у сяньских берегов, а потом император и Великий конунг пошли на переговоры. Первый признал, что его чиновники оборзели в край и даже вроде кого-то там наказал, второй развёл руками и вынужден был согласиться, что ассоны тоже как-то зря психанули, и даже преподнёс венценосному коллеге какие-то дары из награбленного храмового имущества. Так слово за слово и был заключён договор о нерушимой дружбе и свободной торговле, потому как звездюли все уважают. За подобные вещи род Верховных конунгов почитали. Уважал его и я, правда, не очень верил, что наши правители такие уж крутые и все из себя непогрешимые. Что б там Гринольв мне ни говорил, а где есть власть, там есть и грязь, одно без другого не может.

Однако размышления о политике размышлениями о политике, а я, решив вопрос с оплатой мест на корабле, двинул в главный столичный храм. Своё слово надо держать и перед живыми, и перед мёртвыми. А перед вторыми у меня имелся должок. Хотя справедливости ради надо сказать, что к заупокойным молитвам я перешёл не сразу. Всё-таки языческие идолы высотой чуть ли не с девятиэтажки производили впечатление даже на бывшего жителя двадцать первого века, как и воистину циклопических размеров ясень, растущий в центре капища и изображающий Иггдрасиль. Готов спорить, что эту громаду вырастили не без помощи магии.

Налюбовавшись на местные красоты, я нашёл один из самых неказистых идолов. Локи Фаурбаутисон, сын великана и богини, полноценный бог огня и коварства, что в хитрости своей мог столь же легко управлять льдом, как и пламенем, побратим Одина и прочее, прочее, прочее… Причём если внимательно послушать описание данного хитреца, то станет очевидным, что доподлинно о нём можно сказать только то, что он таки да, хитрец. А вот всё остальное вполне может оказаться очередной его шуткой над глупыми смертными чуть менее глупыми асами. Улыбнувшись от этой мысли, я подошёл к алтарю у идола и возложил на него найденный во Фростхейме нож. Гринольв предлагал тот переосвятить и перековать, но я порешил, что молитвенный дар всё же должен быть ценным, а против нежити можно просто благословение на оружие получить или зачарованием обойтись. Сделав подношение, я задрал голову, посмотрел в глаза идолу и тихо заговорил:

– Здравствуй, бог мой. И прими мой дар. Никогда прежде ничего у тебя не просил, сам знаешь, не так я воспитан, но вот сегодня пришёл. Обещал я фростхеймским мертвецам, что замолвлю слово перед высшими силами за их души. Потому молю, чтобы ты присмотрел за ними, если те в том нуждаются, не получив прежде должного погребения. Мне неведомо, что за отношения царят в высоких сферах, но всё-таки на эльфийских богов у меня надежд мало, как никак у них целый континент вымер, а те даже не почесались. А кому кроме тебя молиться, я не знаю. К тому же, спасти души ушастых и ткнуть тех, кому они молились при жизни, в это носом, было бы хорошей шуткой.

Закончив своё странное и немного сумбурное обращение к высшим силам, я уже начал разворачиваться, чтобы уйти, когда услышал надтреснутый голос:

– Давненько я не слышал столь дерзких слов в адрес асов. Хотя и чувствую, что твоя молитва шла от чистого сердца. Но неужто никто не обучил тебя правильным словам?

Повернувшись, я увидел благообразного старичка, вышедшего из-за идола. Это определённо был жрец главного трикстера всея Асгарда. Все регалии, включая посох и изображения Ермунганда, почти догнавшего свой хвост, на груди светло зелёной рясы, присутствовали. Я слегка склонил голову и ответил:

– Учили, но я не верю в то, что богам есть дело до слов смертных, лишь надеюсь, что они читают желание наших душ. К тому же я знаю лишь молитвы асам, а мой бог такой же ас, как я сам ассонсон.

– Забавно, юноша, забавно, – развеселился священнослужитель, показав в улыбке крепкие белые зубы. – И прям действительно ничего и никогда не просил?

– Не помню за собой такого. В последний и единственный раз вообще к идолу обращался на посвящении в мужчины, – признался я, а потом решил, что раз сгорел сарай, то пускай горит и хата: – Да и на кой ляд Локи последователь, который у него будет что-то клянчить? Неужто у бога других дел нет, кроме как смертному дураку помогать?

– Какой напор, – хохотнул старик и кивнул на постамент. – Нож-то не жалко?

– У меня будут и другие клинки, а у мёртвых эльфов новые души уже не заведутся, – хмыкнул я. – Так что ради такого дела нечего жаться.

– Не боишься, что я тебя за дерзость посохом с храмового холма прогоню? – задал новый вопрос жрец.

– Нет, – отозвался я и понял, что ни капли не кривлю душой. – Я, что хотел, то своему богу сказал и верю в его доброту. А что люди увидят, так Локи странный ас со странными жрецами, скорее все посмеются над нами двумя.

– Ну пусть смеются, – улыбнувшись и перехватив свой посох, ответил жрец, после чего резко заехал мне по рёбрам с криком: – Ишь чего удумал, изверг! Локи добрым богом назвал! А ну убирайся прочь!

Одним ударом старикан не ограничился и натурально погнал меня с холма, костеря за то, что я посмел так хорошо отзываться о самом неоднозначном жителе чертогов Всеотца. Причём прыть жрец проявлял весьма незаурядную и бил от души. Чёртовы татуировки с чёртовой праной творили чудеса, и отстал дедуля от меня только когда я покинул холм и забежал за угол ближайшего забора, что обрамлял двор какого-то богатого дома.

Выждав с десяток секунд, я убедился, что старикан за мной не завернул, и осторожно выглянул за угол, глянув на улицу, что вела на храмовый холм. Там жреца тоже не оказалось, так что я выдохнул и проговорил, потирая ноющий хребет:

– Бойкие нынче жрецы пошли, хоть и с юмором. А это что такое?

Ощупав себя, я обнаружил на шее серебряную цепочку с небольшим кулоном. Он представлял из себя двух змей, которые переплелись между собой в рисунке, напоминающем английскую букву «S». Священнослужитель определённо был товарищем незаурядным, раз пока выдавал мне люлей своей клюкой, умудрился незаметно отдариться за ножик символом нашего бога. Ещё раз глянув в изумрудные глаза серебряных змей, я хмыкнул и убрал кулон под рубаху, а затем отправился на городской рынок.

Традиции ассонов несколько отличались от земных, но привезти каких-нибудь сувениров ближайшим родичам из путешествия считалось хорошим тоном. Я бы был не против подарить отцу и Тормоду по стволу хрустальной берёзы на древки копий, семья есть семья, но элементарно не мог. Учитель у нас очень многое решал за ученика, в том числе определял его долю в добыче. Так что мне кое-что перепало с тех четырёх марок, что алхимик заплатил за травы и требуху динозавров, но вот древесиной распоряжаться я рылом не вышел. Зато мне вполне хватило денег на две яркие праздничные рубахи для Йорана с моим братом и на тёплый и расшитый красивым узором платок для Келды. Была мысль купить мужской половине нашей семьи по кинжалу, тем более видел два красивых парных клинка, но дарить острую сталь кузнецу и его старшему сыну было бы глупостью. Моим же мелким братьям и сёстрам были выбраны свистульки и прочие игрушки. Я с ними, конечно, почти не общался, ограничиваясь Тормодом, с которым нам хотя бы было о чём поговорить, но кровь не вода, и есть такое слово «надо».

Закончив с покупками, я вернулся в дом Бруни, где Гринольв бросил на меня странный взгляд, однако ничего не сказал. Ну да, задержался, бывает, на столичном рынке вообще много всякого есть, а в оружейных лавках я элементарно залип. С некоторых меня гоняли, не видя в моей скромной персоне денежного клиента, но кое-где продавцам было, видимо, скучно, и они не брезговали ни поговорить со мной, ни позволить взять в руки оружие. А оно здесь было со всех концов света, от изогнутых сяньских кавалерийских клинков до секир драконидов, сделанных из чёрной бронзы. Как мимо всего этого нормальный мужик пройти может, а?

Хорошо хоть моей силы воли всё же хватило, чтобы не зависнуть там капитально, и, вернувшись, я принялся за сборы. Мы с Гринольвом не то чтобы сильно распаковали свои вещи за один день, но всё же. А потом была баня… Я что-то уже и забыл, когда в последний раз нормально мылся. Выходило, что ещё во Фростхейме, когда мы наконец дошли до берега, да и это было такое себе мытьё. Влез в холодную морскую воду, матерясь от дубака, смысл основную грязь, а потом быстро обтёрся снегом, чтоб избавиться от соли. Наверное, не пошёл бы и на это, но уж больно вонял после нашего похода вглубь неведомых земель. И так к своему состоянию притерпелся за время морского перехода, что вчера о мытье даже не вспомнил. Но я, правда, со стариками на вино налегал, а там вообще много чего из башки вылетело. И нет, не вижу абсолютно никакого смысла думать о реакции двух эльфов на мой амбре.

Вообще думать смысла не вижу, потому что настал час отправиться наконец в баню. Туда, где жаркая парилка и можжевеловые веники, а потом холодный квас, м-м-м. Это было блаженство, но, пожалуй, ещё больше удовольствия я испытал, завалившись на чистые простыни своим не менее чистым телом. Сиена являлась в этот раз лишь приятным дополнением. А на следующий день мы распрощались с гостеприимным хозяином и взошли на борт кнора.

К счастью, идти в этот раз было не так уж далеко, однако море штормило всё сильнее, навигация уже практически закончилась. Так что я снова вращал весло и спал как убитый, когда моё место на гребной банке занимал сменщик. Дни настолько сливались в моём разуме между собой, пока тело стремилось не отставать от чистокровных ассонов, что, когда мы прибыли, я даже удивился внезапности этого события. Правда, моё состояние после полного дня работы лучше не стало, а потому приветственный пир в длинном доме прошёл для меня как в тумане. Я сидел рядом с учителем, ел и пил, набивая брюхо, а едва приличия позволили, завалился спать на отведённое мне место.

Зато утром бодрость духа благополучно вернулась ко мне, и мы с наставником вполне споро двинули вперёд. Осень уже более чем вступила в свои права, на улице было прохладно, жёлтые листья опадали с деревьев, а свежий ветерок обдувал наши лица. Остановились мы только один раз, да и то только чтобы пообедать, после чего пошагали дальше. Вечером же был обустроен лагерь, разожжён костёр и приготовлена наваристая похлёбка. Набив желудок, я уже думал спать, чтобы лучше отдохнуть перед своей сменой караула, хищники-то по ночам не дремлют, но Гринольв прервал мою попытку поплотнее закутаться в меховой плащ с рунами, который славно послужил мне на ледяном континенте.

– Ученик, ты ничего не хочешь мне рассказать? – поинтересовался он.

– О чём именно я должен рассказать? – пришлось мне ответить вопросом на вопрос, когда я понял, что ничего не понял. Вроде не косячил в последнее время, у гостеприимных хозяев серебряные ложки и прочее ценное имущество не тырил. В чём дело-то?

– Откуда у тебя появился амулет на шее? – уточнил мой наставник.

– Жрец Локи его мне надел после того, как я помолился за души тех, кого мы на севере похоронили, – рассказал я.

– Прям взял и надел? – задал новый вопрос Гринольв.

– Ну вообще ещё немного побил своим посохом и выгнал из храма, когда я Локи добрым назвал, – добавил я деталей.

– Ясно, – хмыкнул вирдман. – Тогда спи.

– Так в чём дело-то? – не пожелал теперь вот так сразу начинать сопеть в две дырочки я.

– В том, что какие попало амулеты на себя надевать не надо, не посоветовавшись с учителем, – проворчал Гринольв. – Жрецы, тем паче столичного храма, конечно, по определению не могут причинить зла прихожанам, его сами боги покарают. Но впредь с такими вещами сразу ко мне иди, как со снами про ушастых подходил. Не жди, пока сам замечу и мы одни для разговора по душам останемся. Понял?

– Кристально, – отозвался я, потупив взор. И правда вышло неловко, как-то странно я протупил этот момент. В кулоне магии, конечно, не было, просто украшение, но всё же.

– Вот и хорошо. А теперь спи, – хмыкнул наставник.

– Да, учитель, – сказал я и наконец закутался в плащ, отрубаясь.

Глава 18

Я шёл по ровной, как стол, заснеженной равнине, которая простиралась во все стороны, покуда хватало взгляда. Надо мной было безоблачное небо глубокого яркого-голубого цвета, с таким ни один самый дорогой сапфир не сравнится. Как, впрочем, ни одна ткань не смогла бы соперничать белизной со снегом вокруг меня. Цвета в этом месте вообще были невероятно яркими и насыщенными.

Опустив взгляд, я обнаружил, что одет в белую рубаху и синие штаны. Сапогов у меня не случилось, так что по снегу я шагал голыми ступнями, но при этом не чувствовал холода. Ну может чуть-чуть прохлады, как если по линолеуму с утра босым пройтись. Оглянувшись назад и не увидев своих следов, а также сопоставив свои ощущения с обычными, пришлось прийти к выводу, что я сплю. Гринольв учил меня подобным вещам, всё-таки вирдману явь от сновидений стоит отличать. К тому же нас обоих настораживала эльфийка, что дважды посещала меня, будучи вполне себе мёртвой. Конечно, её визиты могли быть элементарной игрой моего воображения, но с такими вещами лучше не шутить.

Внезапно рядом слегка взвыл ветер, подняв снежную крошку с земли, а когда она опала, передо мной опять оказалась беловолосая девушка с золотыми украшениями. Вспомнишь солнце, вот и лучик! Хотя какая она, в принципе, девушка! Могла тысячу лет при жизни разменять, к тому же с момента её смерти столетия прошли. Но я, в конце концов, не совсем быдло, чтоб её старушкой звать. Эльфийка сделала шаг вперёд, подняла руку и приложила её к некой прозрачной преграде, что находилась между нами. Глазами её было невозможно заметить, но ладонь дамы будто упёрлась в стекло. Второй же рукой она подозвала меня и жестом пояснила, что мне тоже следует коснуться преграды.

Гринольв говорил мне, что с фантомами сонного царства лучше не разговаривать и тем паче не давать им обещаний, если не хочешь оказаться связан какими-нибудь договорами по рукам и ногам. Но ни о словах, ни о клятвах кажется речи не было, так что я положил руку на преграду напротив ладони девушки, и через секунду в моей голове раздался мелодичный строгий голос:

– Слушай и не перебивай! У меня слишком мало времени, ветра судьбы вот-вот увлекут за собой остатки моей души. Я, Эленделиаль Снежная Буря, благодарна тебе за наше погребенье, потомок, пусть ты даже мужчина и полукровка, к тому же других свободных эльфов с нашей кровью в жилах не осталось. А потому нарекаю тебя полноправным главой Дома Холодного Рассвета. Пусть ледяной свет ведёт тебя, как прежде вёл всех нас!

Сказав это, дамочка стала становиться всё прозрачнее, пока не исчезла вовсе. Я же почувствовал наконец холод, какой и должен был ощущать на ледяной равнине, по которой разгуливаю босиком в одной тонкой рубашечке. Ощущения были не из приятных, так что я резко проснулся и сел на земле, выдохнув изо рта небольшое облако пара. Осень уже вступила в свои права, ночи были холодными. Но зато дубак, как ни странно, мгновенно прошёл, наоборот, организм наполнился приятным теплом.

– Проснулся уже? – поинтересовался учитель, подкинувший немного хвороста в костёр.

– Эльфийка опять приходила, но, видимо, в последний раз, – хмыкнул я.

– Получилось её услышать? – приподнял бровь старик.

– Да, можно и так сказать, – кивнул я.

– Ну давай уже не томи старика, чего я из тебя слова тяну, – проворчал Гринольв.

– Да нечего особо рассказывать. Явилась эта фифа в белоснежном одеянии с гербом дома на груди, вся такая пафосная. Сказала, что я, конечно, грязный мужлан и вообще полукровка, но при этом единственный её свободный потомок. Так что быть мне теперь главой Дома Холодного Рассвета, а она окончательно перебирается в мир иной.

– А чего ты недовольный такой? – задал новый вопрос вирдман.

– Ну я глава аж над целым самим собой, это ли не радость? – рассмеялся я. – Вот уж действительно шутка в стиле Локи. Если мне всё не привиделось, могла б хоть заклинанию какому могучему обучить или сказать, где у неё в башне тайничок с магическими книгами. Ну или рассказать, что да как в ритуальном узоре на полу зачаровательного чертога.

– Кто о чём, а Альвгейр о магии, – усмехнулся мой наставник. – Что за герб-то у эльфийки был?

– Нижняя часть поля белая, видимо, изображает заснеженную землю, над ней полсолнца уже на голубом фоне. В общем, ледяной рассвет и есть, – припомнил я.

– Тебе надо нашить такой на одежду, – огорошил меня учитель.

– С чего бы? Это, может, вообще просто сны были, – не понял я.

– Не просто. Сейчас я вполне ощутил чужое присутствие. А раз так, то всё взаправду. Значит, тебе нужно иметь регалию своего дома. Или на одежде, как клановый знак, или гривну на шее, – категорично ответил старикан.

Мне же осталось только вздохнуть. Я как-то упустил, что у нас тут не двадцать первый век Земли, а очень даже средневековье. К знакам принадлежности здесь относятся не только серьёзно, но и ревностно. Мы носим клановые отметки на одежде и обозначаем свою принадлежность к определённому роду вышивками. Южнее носят гербовые котты и малюют геральдические изображения на щитах среди благородных, а среди иных сословий также имеют кучу своих маркеров. Купца одной гильдии ни в коем разе не спутаешь с купцом другой, а на тракте легко различишь крестьянина и горожанина, если хоть немного разбираешься. На западе тоже куча своих мулек и приколов с их кимоно и ципао. Так что если мне навесили с барского плеча принадлежность к ещё одной социальной группе, причём сходу в качестве главы, то это следует обозначить, даже если данный факт не даёт вообще никаких преференций. А тут она, пожалуй, в теории была, ведь я являлся законным владельцем той башни во Фростхейме и прилежащих к ней построек. До них, конечно, ещё дойти надо, но всё же если доберусь, то буду не каким-то там мародёром, а хозяином, что разбирается со своим наследственным имуществом. Если Гринольв, конечно, не ошибся и нечто потустороннее меня действительно посетило. Но это вряд ли, мой наставник все-таки во всяком мистическом разбирается получше многих.

Старик же, в свою очередь, удовлетворившись моим рассказом, решил заваливаться спать. Я ведь всё равно уже встал и заново закемарить вряд ли успею. Так что пришлось окончательно просыпаться и садиться спиной к костру. Говорят, что человек может вечно смотреть на три вещи: огонь, воду и то, как работает другой человек. Я бы, пожалуй, тоже был не против повсматриваться в игру пламени, но это было дурацкой идеей. Смотря на огонь, часовой напрочь забивает себе возможность что-то разглядеть в темноте, так что костёр согревал меня с тыла.

А я размышлял о недавнем сне и давно мёртвой эльфийке. В памяти даже всплыли эпизод из марвеловского фильма с Локи в камере и его фразочка, которую, наверное, стоило повторить пафосно вещавшей собеседнице. Интересно, насколько офигевшее бы у дамочки было лицо, если б я поинтересовался, в каком же она отчаянии, раз обратилась ко мне? Нынешние эльфы – это всё-таки пафосные засранцы, судя по всему, не чуждые расизму, и потому полукровка во главе Дома для них нонсенс. И что-то сильно сомневаюсь, что у снежных ушастиков дело было поставлено как-то иначе. Однако остальные кандидаты, надо думать, ещё хуже, я ведь хотя бы свободен.

Тут невольно вспомнилась встреча с зелёноволосыми братом и сестрой. Рабства в чистом виде у эльфов, вероятно, не существовало, но, как говорится, хрен редьки не слаще. Двуногого можно так договорами закабалить, что он уже никогда никуда не дёрнется, и Суртур его знает, что там вообще за обеты надо приносить. В конце концов, всё настолько жёстко, что эльфы слуг других высокородных сбывают на сторону, что как бы слегка намекает – новые клятвы не могут перебить старые. По-видимому, все остальные потомки дамочки давным-давно дали обещания до конца жизней ишачить на чьи-то чужие Дома, а может даже побожились, что своего создавать никогда не будут. При таких раскладах я становлюсь не лучшим кандидатом в главы, а просто тупо единственным. На меня хоть какая-то надежда есть, может, где эльфийку себе найду и заделаю толпу на три четверти эльфов, которые уже почти достойны будут называться членами Дома Холодного Рассвета, а там, глядишь, внуки пойдут, в которых грязной крови будет только одна восьмая. М-да, так себе надежды для давно мёртвого матриарха Дома, но других вариантов ей не завезли, потому что в эльфийском обществе творится пипендр. На секунду мне невольно подумалось, как люди на Земле отреагировали бы, если им пришлось подписывать обязательство работать только в той фирме, в которой работали их родители, никогда из неё не увольняться и, упаси хосподи, никогда не становиться ни самозанятым, ни тем более индивидуальным предпринимателем или соучредителем другой фирмы? Бред, конечно, и сравнение несравнимого, но всё же на моё восприятие мира это накладывалось именно так. Таки да, у меня теперь в собственности ЗАО Холодный Рассвет, в котором есть целый один сотрудник, он же директор, но нет ни уставного капитала, ни производственной базы, ни… да ни хрена, в общем, нет, кроме гордого названия и частично развалившегося объекта недвижимости у йотунов на куличках, млять. Хорошо ещё эльфийке я не обещал поднять это депрессивное предприятие с колен и сделать лидером рынка.

За размышлениями о превратностях судьбы, а также схожести и расхожести разных миров с эпохами потихоньку прошло моё дежурство. К счастью, никто нас не побеспокоил, и утром мы продолжили путь. Мысли о всяких глупостях как-то потихоньку вылетели из моей головы, и я сосредоточился на дороге, а также на любовании природой вокруг нас. В многодневном пешем переходе надо всё-таки искать что-то хорошее. Нет, конечно, в ледяных пустошах Фростхейма была своя особая эстетика, но Ассонхейм нравился мне гораздо больше. Было приятно смотреть на море с высоких скал, взор радовали леса и поля, закаты и рассветы. Ну а промежуточной остановкой в нашем путешествии стал высокий водопад, недалеко от которого находился вполне опрятненький и симпатичненький домик с небольшим огородом, наполовину засаженных магическими травами.

На веранде дома в плетёном кресле сидела благообразная старушка в расшитом рунами платье и курила трубку. Сначала уловив носом запах табака, я даже не понял, что это, но вскоре вспомнил эту дрянь и тут же зарёкся даже смотреть в её сторону. Скажем дружно – на хрен нужно, мне в прошлый раз помереть пришлось, чтоб бросить. Старушенция тем временем не заметила моих душевных терзаний и немного хрипловатым голосом проговорила:

– Подзадержались вы, я уж думала одна садиться ужинать. Проходите в дом.

– Здравствуй, Скалда, – улыбнулся в усы Гринольв. – Ты не меняешься.

– Доброго здравия, – слегка поклонился я, вставив свои пять копеек, пока давние знакомые не ушли в какие-нибудь глубокие дали, как у старика это часто бывало с Бруни.

Правда, бабуська на это только махнула рукой, подгоняя нас и беззлобно проворчала:

– Топайте уже.

Войдя в дом, мы уселись за стол, скинув в угол поклажу. Мне в глаза бросились множество сушёных трав под потолком и куча всяких разных мешочков, развешанных по стенам. Запах в помещении стоял специфический, и оно, пожалуй, вполне походило на жилище какой-нибудь деревенской знахарки. Скалда тем временем подошла к печи, открыла заслонку и вытащила ухватом котелок с кашей и мясом. Еда тут же оказалась на тарелках, рядом с которыми, как по волшебству, появились стаканы с морсом. Отказываться никто не стал, и мы разделили с хозяйкой пищу.

Наевшись же, Гринольв спросил:

– Ну как ты тут?

– Да что мне будет, – хмыкнула гостеприимная хозяйка. – Живу не тужу, благо об этом месте почти никто не знает. Ты-то куда перебраться не надумал?

– Ха, Бруни тоже спрашивал, не собрался ли я в столицу. Ну а ты, значит, в глушь зовёшь? – усмехнулся мой наставник.

– Это он по молодости, созреет ещё, – отмахнулась старушка.

– Сомневаюсь, но поживём – увидим, – пожал плечами Гринольв.