Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Глава 16

Мы просидели дома все выходные. Каждый занимался своими делами в своей комнате, встречались только за столом или случайно в коридоре. По идее все должны были расслабиться и как следует отдохнуть, но блаженства от безделья никто не испытал. Не отпускало постоянное щущение, что ты находишься на пороховой бочке и не известно, рванёт она или нет. Наше руководство всё ещё молчало, после очередного звонка они сказали с ними пока не связываться, а ожидать, когда они позвонят сами.

Когда у наконец меня зазвонил телефон, я аж подпрыгнул, как на пружинах, сердце учащённо забилось. Не торопясь подошёл к столу, где лежал телефон, на экране высветился номер офицера полиции, с которым я общался в управлении. Я от разочарования сплюнул и взял трубку.

– Добрый день, Александр Фёдорович, – приветствовал он. – Вам удобно говорить?

– Добрый, слушаю, – ответил я, спокойного голоса не получилось, потому что сердце стучало где-то в горле, и я никак не мог это побороть, как и сбившееся дыхание.

– Выяснена личность того, кто на вас напал в пятницу, наши коллеги из Санкт-Петербурга организовали его транспортировку специальным самолётом на историческую родину. В целях безопасности на него был надет ошейник, блокирующий магические способности, так что вероятность, что он кому-то навредит во время транспортировки своими молниями, исключена. По вашей просьбе мы не давали ему возможность с кем-либо связаться, за что он нам угрожал тяжёлыми последствиями. Ну, мне эти угрозы что шли, что ехали, у нас такое каждый день. Так что вы можете выдохнуть и спокойно продолжать свою трудовую деятельность, он вам угрозы больше не представляет.

– Сомневаюсь, – буркнул я, прокручивая в голове услышанное.

– Почему? – поинтересовался мой собеседник.

– Тот, кто его прислал, на этом не успокоится.

– Вы знаете, кто его прислал?

– Это своё предположение я с вашего разрешения оставлю при себе. Если у кого и есть достоверная информация, так это у ваших коллег из северной столицы, с которыми вы общались. Если есть какие-то вопросы по этому поводу, то только к ним.

– Мне так очень тяжело с вами работать, Александр Фёдорович, – недовольно произнёс полицейский. – Я понимаю, что вы ограничены по поводу информирования, но я должен знать хоть что-то, иначе я просто буду для вас так же бесполезен, как афишная тумба в оркестровой яме.

– Приношу свои извинения, но это не моя воля и не мой секрет. Точнее, не только мой, – сказал я, жалея, что так и не удосужился узнать, как зовут моего собеседника. Столько имён и фамилий крутится в последнее время, что у меня уже голова пухнет. – Я обязательно буду вас оповещать, если возникнут какие-то подозрения, что появилась новая проблема. Пока нам не дали команду сменить дислокацию, что может произойти в любой момент, я буду жить дальше, как обычно. В случае экстренного отбытия, дам вам знать.

– И на том спасибо, – ответил он, в голосе чувствовалось скрытое недовольство, но он прекрасно понимал, что я прав. – В случае необходимости звоните мне в любое время суток. Моё предложение выделить вам наряд для охраны остаётся в силе, только скажите, если понадобится. А ещё одну меру я осуществлю без вашего согласия, но предупредить должен. С завтрашнего дня неподалёку от входа в клинику будут дежурить мои люди в гражданском на собственном автомобиле. Я каждый день буду скидывать вам номер телефона старшего напарника, чтобы вы при необходимости могли позвонить и вызвать.

– Понял, принял, спасибо большое, – сказал я и положил трубку.

Понятное дело, что он прав, что действует по инструкции, что он не хочет повторения инцидента, который в следующий раз может закончиться не так хорошо, как в прошлый, а потом отвечать за это, пытаясь объяснить, что потерпевший отказался от наблюдения. Значит в понедельник перед входом в клинику будут дежурить. Надо не забыть прийти пораньше, кстати, предстоит интересный разговор с главным лекарем.

Поздно вечером в воскресенье наконец позвонил Белорецкий и сказал оставаться в городе. Блокада внутри квартиры отменяется, живём обычной жизнью, я хожу на работу, остальные передвигаются по своему усмотрению. Но, обо всех передвижениях надо информировать его сотрудников и управление полиции Ярославля. Так себе свобода я вам скажу. Получается делать можно всё, но мы постоянно будем под наблюдением и с сопровождением. Значит стоит кому-то из нас выйти на улицу, как у полиции начинается рабочая смена. Я для себя вынес вердикт, что лучше пусть все отсиживаются дома. Или выбираются все вместе куда-нибудь ненадолго, чтобы не напрягать лишний раз тех, кто в ответе за нашу безопасность.

К зданию клиники я подходил даже раньше, чем собирался. В одной руке зонт, так как с ночи начал уверенно моросить дождь, под мышкой тубус с набором плакатов на ватмане. Как бы невзначай осмотрелся по сторонам перед тем как войти и заметил в стороне припаркованный автомобиль, в котором двое крепких мужчин пили кофе с пончиками. Ну да, совсем незаметно и в глаза не бросается. Ухмыльнувшись своим мыслям, я вошёл в вестибюль и направился к кабинету главного. Скорее всего придётся немного подождать, но ничего страшного, никуда не опаздываю.

Секретаря на работе ещё не было, а дверь в кабинет Гладышева была чуть приоткрыта. Я постучал и заглянул внутрь. Вячеслав Петрович сидел за столом и ковырял какие-то бумаги. Подняв голову, он заметил меня и жестом указал проходить.

– Доброе утро, Александр Фёдорович, – сказал он, не вставая с места. Подниматься и протягивать руку не собирался. Обижается? Может быть, но это уже его проблемы. – Хотелось бы конечно услышать всё из первых уст, но я вас в тот день решил не беспокоить и навёл справки в управлении. Я прекрасно понимаю, что они не имеют права рассказать мне всё, поэтому хотелось бы услышать вашу версию произошедшего.

– А я хотел бы узнать, как так получилось, – перешёл я сразу в наступление, не удостоив его ответом, – что вы направили на испытательную стажировку новоприбывшего к сотруднику, который сам к вам пришёл устраиваться на работу неполную неделю назад?

Гладышев оторопел от такого неожиданного перехода. Привык видать, что все подчинённые слушаются его беспрекословно и не позволяют себе такого, а тут нате.

– Александр Фёдорович, – начал он говорить осторожно, но с чувствительным напряжением в голосе. – Неужто вы подозреваете, что я являюсь соучастником этого нападения?

– Ни в коем разе. У вас на меня были другие планы и убивать меня было бы совсем не с руки, поэтому эти подозрения я исключил в первую очередь. И всё-таки мне интересно знать, почему именно ко мне?

Вячеслав Петрович начал заливаться краской. Моё строптивое поведение шло в разрез с его представлениями об общении подчинённых с начальством. Лишь осознание, что он невольно приложил руку к произошедшему, не давало сорваться и выгнать меня взашей из кабинета. Все эти размышления читались на его лице, как бегущая строка на табло на вокзале.

– Белогородцев уже был осведомлён, что в нашей клинике есть доктор, который обладает особой технологией применения магии в лечении, – начал он излагать, пересилив себя, своё раздражение и, по-видимому свою гордость. Такое даётся нелегко, я оценил по достоинству. – Когда я сказал, что несмотря на его стаж работы в пять лет он должен пройти испытание навыков, он почти слёзно просил, чтобы я направил его именно к вам, объясняя это тем, что он сможет и себя показать и прикоснуться к новому, которое сможет применять на практике в ближайшее время. Он и на семинары записался. Теперь уже понятно, что ни к чему. У меня даже ни малейшего подозрения не было, что он затевает что-то плохое, выглядел достаточно искренним и открытым. Вот же актёр, да?

– Угу, – хмыкнул я. – Мне его спектакль в моём кабинете очень понравился, только я за цветами сбегать не успел.

Гладышев на мою последнюю тираду промолчал, лишь вперил в меня такой взгляд, от которого должны были начать дымиться волосы.

– Вас всё ещё интересуют подробности инцидента? – как ни чём не бывало спросил я.

– Будьте любезны, Александр Фёдорович, – выдавил он, продолжая сверлить меня взглядом. Да сверли на здоровье, нашёл чем напугать, главное, что у тебя сверло не победитовое.

Я рассказал ему, как этот стажёр вылечил за пять минут два перелома со смещением, про атаку молниями, удар кинжалом и финал. Во взгляде главного лекаря на меня что-то изменилось. Мне показалось, что появилось уважение.

– И по поводу наших с вами планов по обучению, – сказал я напоследок, похлопав по тубусу с плакатами, – у нас всё в силе?

– Да, Александр Фёдорович, – главный уже говорил более спокойно. Когда дошло до дела, он собрался и отодвинул в сторону обиды, которые довлели над ним буквально пару минут назад. – Семинар для первой группы запланирован сегодня на три. Регистратура предупреждена, направление к вам пациентов будет контролироваться старшим администратором лично, чтобы вы смогли освободиться за полчаса до начала и смогли подготовиться.

– Ну, такая фора не обязательна, – улыбнулся я. – Я уже подготовился.

– Хорошо, как вам будет удобно, начало в три.

– С вашего позволения я пойду, – сказал я в максимально уважительном тоне, словно всего накала только что не было. У Гладышева задёргался глаз.

– Да, конечно, Александр Фёдорович, не смею вас задерживать, – пробормотал главный и снова воткнулся в лежащие на столе бумаги даже не дожидаясь, когда я встану со стула.

Ну и ладно, размял с утра человеку мозг, теперь он весь день будет в тонусе, что тоже хорошо. Я вышел из кабинета, изобразив поклон на выходе, которого он не увидел, и ушёл к себе.

– Доброе утро, Леночка! – поприветствовал я медсестру в обычной манере, повесил пальто в шкаф и начал надевать халат.

– Доброе утро, Александр Фёдорович, – ответила она, только сегодня не улыбнулась, как обычно, а оставалась предельно серьёзной. – С вами всё в порядке? Этот подонок так сильно вас ранил тогда, я очень испугалась.

– Всё нормально, Лен, – ответил я, пытаясь своей лучезарной улыбкой её подбодрить. – Я здесь, живой и здоровый, а он теперь поедет на Урал на рудники.

– Туда ему и дорога, – ответила Лена и наконец тоже улыбнулась. – Вы готовы? Я вызываю?

– Да, Лен, пора начинать, а то сегодня у меня первый день преподавательской деятельности в три часа, не хочу опаздывать.

– Ох, поздравляю! – сказала она и, приоткрыв дверь сказала уже в коридор, – проходим!

Потянулась череда пациентов с разными проблемами, чаще всего с относительно мелкими, с которыми я быстро справлялся. Было и несколько травм, которые задержали поток совсем ненадолго.

Заживляя перелом в кисти, я вспоминал, как справился с переломом бедра и голени Белогородцев. Боюсь даже представить, насколько несоизмеримо больший поток энергии он туда направлял, что даже репозицию перед этим делать не приходилось. Столько же силы, сколько он влил за эти несколько минут, я смогу накопить только за целый день при условии, что это будет не единично, а в сумме, и отдавать это за много присестов порционно с кучей восстановительных медитаций по пути.

Вот только не надо завидовать, Саша! Чем в результате закончил этот человек? Да, серебряный амулет здорово раскачал его дар лекаря, дал дополнительно боевое умение в виде молний, но в итоге вместо лекаря, который и при гораздо меньшей силе мог бы вылечить и спасти тысячи, да что там, десятки тысяч пациентов, он проведёт остаток жизни в рудниках. Да ну его нафиг такое могущество! Что вообще сподвигает человека, которому судьбой написано спасать, становиться наёмным убийцей? Это сам амулет так крышу срывает или из-за стремительно развивающегося дара мозги плавятся?

Интересно, а если бы Белогородцеву сейчас нацепить золотой амулет, что было бы? Меня он тогда чуть не убил, но насколько я понял, у меня и таких ошеломляющих результатов не было. А этот наверно стал бы тёмным властелином, не иначе. Наверно даже сейчас, когда я сорвал с него амулет, он всё равно значительно сильнее меня, хоть и получил мощный откат. Кажется, я получил ответ, почему они теперь так охотятся за золотым амулетом. Он скоре всего в единичном экземпляре или в очень ограниченном количестве и сможет сделать из сильного мага очень сильного. Тогда нефиг было пытаться меня прикончить в такой извращённой форме, просто ноги в таз с цементом и в Неву. Что-то я сильно сомневаюсь, что именно из меня с его помощью хотели сделать того самого тёмного властелина, я слишком слаб для этого.

Какие выводы из последнего тезиса? Правильно, надо больше вджобывать, работать на пределе сил и постоянно совершенствоваться, медитировать, развивать внутреннее ядро и прокачивать проводящие магическую энергию каналы, чтобы рано или поздно тоже уметь направлять тонну энергии в малую единицу времени в место повреждения. Это может показаться и излишним, но бывают ситуации, когда это спасёт жизнь, когда более медленное вмешательство может не успеть. Вот простой пример с покушением на дядю Витю у него дома. Если бы я был тогда раз в десять сильнее, не пришлось бы оказывать реанимационные мероприятия, ведь мог бы и не откачать его тогда.

Спокойная размеренность приема внезапно поменяла краски, когда после быстро нарастающих нытья и воплей в коридоре нервная мамаша ввела в кабинет сына подростка с деформированным в форме зигзага предплечьем. Ныл на всю вселенную парень, а кричала мама, ругаясь с другими пациентами. А чего тут ругаться? Видно же, что у парня серьёзная травма и ему очень больно, любой нормальный человек пропустит без очереди, если он не такой же нервный и скандальный, как эта крикливая дама.

Лена вызвала мастера душ, как всегда оперативно, через несколько минут он уже был на месте. Теперь предстояло выполнить два невероятно сложных процесса: уложить на манипуляционный стол парня, воющего от боли, но в большей степени заведённого истеричной мамой, потом попытаться вывести ту самую истеричную маму из кабинета, потому что работать спокойно она точно не даст.

Вытолкать визжащую женщину в коридор удалось только тогда, когда её находящееся якобы при смерти чадо погрузилось в лечебный сон. Когда в кабинете воцарилась тишина, все с облегчением вздохнули.

– Сочувствую я этому парню, – покачал головой наш дежурный мозгоправ. – Такая мамаша хуже любого перелома, даже открытого.

– Я бы не торопился с выводами, – хмыкнул я. – Бывает, что в таких фурий превращаются вполне спокойные и уравновешенные люди, хотя в обычных обстоятельствах тише воды и ниже травы.

– Ага, а где-то внутри тихонечко сидят демоны и ждут своего часа, чтобы вырваться наружу.

– Ну, не без этого, – подал я плечами, пока ощупывал пострадавшую конечность.

Это где же он так умудрился, сломать обе кости предплечья, да ещё и в двух местах? Не думаю, что получил бы внятный ответ на фоне той феерии, что закончилась несколько минут назад. Лучше творить добро не уточняя причин, чем продолжать шоу.

Лена помогла мне освободить руку от рукава пиджака и рубашки, и я приступил к репозиции отломков, начиная с проксимального перелома, который был ближе к локтевому суставу. Если ощущения меня не подводили, в локтевой кости образовался отломок, немного сместившийся в сторону. Ну что, попробуем? В крайнем случае буду медитировать между этапами лечебного процесса.

Направил тонкий, но достаточно интенсивный пучок энергии в сторону сместившегося отломка. Медленно, но верно он сдвигался к месту перелома и вскоре встал на своё место. Теперь осталось его немного повернуть и всё будет отлично. Когда сломанные кости были идеально совмещены, я почувствовал, что уже взмок, но других признаков перегруза пока не было. Значит продолжаем. Для сращения я использовал такой же тонкий пучок энергии, но уже значительно меньшей интенсивности, наблюдая, как формируется и крепнет костная мозоль сначала в локтевой кости, потом в лучевой. Закончив процесс и открыв глаза, я почувствовал, как меня качнуло. Вот теперь точно пора сделать паузу.

– Прошу прощения, дамы и господа, – пролепетал я, – я немного отдохну.

– Да без проблем! – откликнулся мастер душ. – Не бережёте вы себя, Александр Фёдорович, так и сгореть на работе недолго.

– Кофе? – коротко спросила Лена, когда я уже опускался в кресло.

– Да, спасибо, не откажусь, – вяло улыбнулся я и закрыл глаза, погружаясь в глубокую основательную медитацию. В этой технике есть только одна часто встречающаяся весомая проблема, надо постараться не захрапеть.

Через пять минут я уже готов был снова ринуться в бой, но сначала выпил кофе, который принесла Лена. Так ещё лучше. Второй перелом уже без мелких отломков, восстановив соосность костей, я приступил к сращению. Ещё через пять минут рука была как новенькая.

Мастер душ разбудил парня, и он с круглыми от удивления глазами пялился на свою руку. Лена позвала маму из коридора. Моё предположение оказалось верным, дамочка теперь была спокойна, как удав, о недавней истерике говорили только заплаканные глаза. Совершенно корректно общалась, поблагодарила всех за помощь и терпение, помогла сыну одеться, хотя он мог бы уже справиться и сам, и повела его на выход.

– Спрятались демоны? – хихикнул мозгоправ, стоя на выходе.

– Ага, – кивнул я. – Теперь затаятся в глубине, ожидая следующего удобного случая, чтобы показать себя во всей красе.

Глава 17

Приближалось время икс, осталось меньше часа до первого в моей новой жизни семинара. Хоть для меня это раньше было не в новинку, но сейчас переживал, как абитуриент перед вступительным экзаменом. Пациенты закончились даже раньше, чем было запланировано. Жаль, до этого момента работа отвлекала меня от этих мыслей, теперь я полностью погрузился в переживания. Вот спрашивается, зачем? Кто меня там съест? Правильно, никто. Все будут смотреть мне в рот и запоминать каждое сказанное слово. Главное выдавить из себя первое, остальные сами польются. Что-то я совсем загнал себя в угол. Саша, проснись! За плечами больше двадцати лет хирургического стажа в прошлой жизни, есть и преподавательский опыт, а сейчас какие-то нелепые переживания. Взял ноги в руки и вперёд!

Чтобы перестать себя истязать глупыми сомнениями, я взял из шкафа тубус с плакатами и пошёл в малый конференц-зал. Где он находится я поинтересовался ещё утром, поэтому уверенно поднялся на второй этаж и повернул направо. Я впервые за это время просто поднялся выше первого этажа, до сих пор не было необходимости.

В зале я тоже был впервые. Собирался в пятницу сюда заглянуть, чтобы определиться, как наглядные пособия развесить, а почему так и не получилось, вы сами знаете. Вот теперь пораньше пришёл, есть время подумать.

Вот и зашибись, никакого подобия доски на стене здесь не было, а втыкать канцелярские кнопки в штукатурку и лепнину точно не вариант. Единственное решение – развесить мои плакаты на картины и портреты великих лекарей, длинная цепочка которых украшала противоположную от окон стену. Портить золочёные рамки канцелярскими кнопками я тоже не буду. Тогда какой выход? Бумага довольно плотная, я ровно загнул верхний край и повесил первый плакат на рамку картины. Вроде держится, главное, чтобы мимо никто не бегал, может смахнуть.

Дальше всё как по маслу, я развесил оставшиеся плакаты по порядку рассказа и, представляя себе, с чего и как буду начинать, уселся на центральное кресло в президиуме. Именно там в задумчивой позе меня и застал Гладышев. Я повернул в его сторону голову, не сразу поняв, почему он на меня как-то странно смотрит. Когда дошло, что я занял его место, подпрыгнул с большого красивого кресла и отошёл в сторону. Как-то нехорошо получилось. Ну и ладно, я же там кучку не оставил, значит не страшно.

– Да вы присядьте пока, Александр Фёдорович, – улыбнулся Вячеслав Петрович, похоже его немного повеселила ситуация с моим замешательством. – Скоро все соберутся, и вы начнёте. Готовы?

– Физически да, – кивнул я и растерянно улыбнулся. – Морально – почти.

В конференц-зал начал потихоньку стягиваться народ в белых халатах и рассаживаться по местам. У всех в руках были блокноты и ручки, молодцы, предусмотрительные. К трём собрались все, кто был записан на этот день по плану. Кроме Белогородцева, естественно.

Я выдохнул, вспомнил свой жизненный опыт, шесть лет преподавания в медухе и начал свой рассказ. Главное стоило мобилизовать все скрытые ораторские резервы и дело пошло, как по маслу. Уже через пару минут я вещал, как будто у меня за плечами не медицинский стаж, а профессорский. Очень помогало и поведение аудитории, это были не молодые девчонки из училища, половине из которых это всё не нужно, а взрослые, зрелые и опытные люди, для которых открывались новые, ранее засекреченные грани их мастерства. Они отрывали от меня и плакатов взгляд только для того, чтобы сделать наброски в своих блокнотах. Я старался преподнести информацию максимально подробно, чтобы исключить потребность в уточняющих вопросах на корню. Сам не заметил, как пролетели сорок минут, когда подготовленная мной на сегодня тема подошла к концу.

– Господа, – сказал я, глянув на часы, – на сегодня мы закончили, если у кого-то есть вопросы, то самое время их задать.

На несколько секунд повисла тишина. Потом кто-то начал хлопать и вскоре к нему присоединились все остальные. Такого финиша я не ожидал, смогли всё-таки вогнать в краску. Я поклонился немного скромнее, чем артист на сцене.

– Спасибо! Ну, если вопросов ни у кого пока нет, – снова начал я, когда аплодисменты стали затихать. – Тогда на сегодня всё. Считаю целесообразным повторить семинар через неделю. Скорее всего вопросы появятся, пока вы будете пытаться применить эту методику на практике, вот тогда их и зададите, а я подготовлю дополнения к сегодняшней теме и постараюсь их до вас донести.

– Спасибо вам, Александр Фёдорович, – торжественно произнёс Гладышев. – Порадовали! В среду в это же время будет следующая группа лекарей, как мы договаривались. Готовиться вам уже не надо, всё и так было на высшем уровне.

Я собрал свои плакаты, закатал обратно в тубус, сохранив загибы на верхнем торце. Они очень выручили, но в следующий раз подстрахуюсь липкой лентой, чтобы фиксировать эти загибы позади рамки картины. И следов видимых не останется, и смахнуть случайно никто не сможет.

Домой летел, как на крыльях. Не терпелось рассказать всем о моём первом опыте преподавания лекарского дела. Это первый маленький шажочек на моём длинном пути к воплощению главной мечты – увеличение эффективности и доступности здравоохранения в Российской империи, а начинать, естественно, надо с образования. Одна из самых развитых стран континента хромала в таком важном вопросе, и никто этого просто не видит, всех всё устраивает.

Дверь открыла мама, увидев её выражение лица, я резко перехотел чем-либо хвастаться. Глаза красные, веки набухшие, мешки под глазами. Похоже она долго плакала и совсем недавно взяла себя в руки. На моё осторожное приветствие просто кивнула и молча пошла в гостиную. Я повесил пальто и шляпу на вешалку и пошёл вслед за ней.

За столом сидел отец. Таким убитым я его никогда ещё не видел, даже тогда, когда он узнал, что у меня посттравматическая практически полная амнезия и потеря дара. Я присел за стол напротив него.

– Что случилось? – встревоженно, но максимально осторожно спросил я.

– А ничего хорошего, Саш, – сдавленно сказал он, убирая руки от лица. И опять та же картина, глаза красные, веки опухшие. Такое впечатление, что он тоже пустил далеко не скупую мужскую слезу.

– Кто-то умер? – попробовал я уточнить, потому что он и не собирался дальше ничего говорить, словно ком в горле застрял.

– Умерла наша прошлая жизнь, Саш, – еле выдавил он и снова замолчал. Я решил его не насиловать и просто подождать, когда он снова сможет начать говорить. Прошло несколько минут, и он продолжил. – Ещё вчера Белорецкий уверял меня, что дело движется семимильными шагами, много задержанных, которые выдали просто море ценной информации, уже набирается достаточно материалов для ареста Баженова и наша ссылка скоро может подойти к концу. Очень помогло задержание того, кто пытался тебя убить, от опытного мастера душ, который работает в центральном управлении, невозможно утаить никакие секреты. Я уже чуть ли не вещи хотел начать собирать, но решил пока не торопить события и не стал всем говорить об этом. А сегодня…

Он снова замолчал, не в силах продолжить. Потом налил из стоявшего в центре стола графина воды в стакан и жадно выпил всё до дна. Выдержав паузу в пару минут, он смог продолжить.

– Сегодня разнесли к чертям всю нашу клинику и поместье. Вырвали и выломали всё, что только можно, вероятно искали тот золотой амулет, будь он проклят!

– Но как так? – у меня аж дыхание перехватило, словно облили ведром ледяной воды, теперь я хватал ртом воздух, не в силах что-то сказать. – Но нам ведь обещали охрану поставить и там, и там, ты ведь говорил.

– Поставили, всё было сделано, как надо. Охрану и всех, кто был внутри вырубил очень сильный псионик, потом их скрутили и оставили валяться прямо на улице, пока не увидели случайные прохожие.

– А как же наши Маргарита и Настюха? Пантелеймон? Илюха Юдин?

– Сказали, что жертв нет, все остались живы, но не все в итоге здоровы. Маргариту с сильным нервным потрясением госпитализировали в специальное отделение, с ней работает мастер душ. Борис Владимирович хотел сам ей заняться, когда всё закончилось, но ему дали от ворот поворот.

– Капец какой-то, – только и смог я выдавить из себя, уставившись на резной хрустальный графин. Потом дотянулся до него и тоже налил себе воды. – Это теперь по возвращению домой мы будем безработными бомжами?

– Выходит, что так, – выдохнул отец и обхватил голову руками. – Не на всегда, конечно, нам обещали от имени властей города денежную компенсацию, но я не думаю, что этой суммы хватит на восстановление. У нас есть свои накопления, придётся отложить покупку дорогого семейного автомобиля, которую я планировал, но сам ремонт скорее всего затянется надолго. Все хорошие мастера заняты на несколько месяцев вперёд, начать скорее всего смогут только к весне, а законча, когда у нас в палисаднике жасмин расцветёт.

– Этот вопрос я скорее всего смогу взять на себя, – сказал я, вспомнив про «моего вечного должника» Николая Шапошникова.

– Ты? – удивился отец и уставился на меня, словно только что узнал, что я с Марса. – Когда ты успел обзавестись такими связями?

– Был один очень благодарный пациент, который сделал уже ремонт двух кабинетов в лечебнице «Святой Софии». Причём совершенно бесплатно, просто в качестве благодарности.

– Нет, бесплатно не надо, тут речь то идёт не об этом, – махнул рукой отец и, возможно мне показалось, туча над ним немного развеялась. Не совсем, конечно, но хотя бы начала, в глазах начал появляться интерес к жизни. – Главное, чтобы это быстрее начали делать и сделали достаточно резво и качественно.

– Насчёт качественно я полностью уверен, – улыбнулся я. – В этом я уже смог убедиться.

– Тогда надо начать с клиники, – начал уже строить планы отец. Правильно, пусть строит, зато из состояния глубокой подавленности и всеобъемлющего горя начал выходить. – Надо в первую очередь восстановить первый этаж и начать работать, на одних сбережениях при условии вваливании денег в ремонт и стройматериалы, мы долго не протянем.

– А дом потом?

– Поживём пока на съёмной квартире, потеснимся немного, ничего страшного.

– Согласен, – кивнул я. Для меня их стеснённые условия по прошлой жизни это уже дорого-богато. Знал бы он, как я ютился по комнатам и общагам, когда учился в мединституте. Огромная квартира, где мы сейчас обитаем для них уже является стеснёнными условиями.

– Мать, иди сюда, хватит реветь! – крикнул отец в сторону коридора.

– Ну чего ты раскричался? – спросила она, входя в гостиную.

– У Саши есть хороший знакомый, который сможет организовать ремонт в ближайшие сроки.

– Ты погоди, – перебил я его. – Во-первых, чтобы с ним договориться, надо вернуться в Питер. Его номер у меня записан в телефоне, который лежит в сейфе у Белорецкого. Могу и так его найти, но опять же, надо попасть в Питер. К тому же у меня нет абсолютных гарантий, что он сможет начать работы в тот же день, но я уверен на все сто, что он начнёт это делать в ближайшее время, возможно даже вечерами после основной работы.

– Вечерами? – снова резко осунулся отец. – Ты представляешь, сколько вечеров понадобится, чтобы привести в порядок хотя бы первый этаж клиники?

– Я конечно не видел, в каком там сейчас всё состоянии, но и ты не видел, как быстро и качественно он всё делает со своей бригадой.

– А, ну если с бригадой, то совсем другое дело, я-то думал ты говоришь про мастера одиночку.

– Может в какой-то степени и одиночка, – ухмыльнулся я. – Я пока только одного такого спеца знаю.

– Когда приедем, – продолжил отец, уже приходя в своё обычное состояние, что очень радовало и придавало сил всей семье. – Надо будет ещё как-то деликатно сообщить домашним и сотрудникам, что мы живы. Для них это будет новое потрясение, хоть и более приятное, чем новость о том, что мы пропали без вести и возможно погибли.

– Мне почему-то кажется, что Белорецкий должен им это сообщить до нашего приезда, чтобы для них это уже не было неожиданностью, – предположила мама. – Или ты его об этом попроси, когда он скажет, что нам уже можно вернуться.

– Да, – кивнул отец. – Наверно так и сделаем. Не очень-то хотелось бы увидеть, как Маргарита упадёт в обморок, когда увидит нас живыми и невредимыми.

– Он какие-то предположительные сроки называл? – не удержался я. Так получилось, что у меня в Ярославле теперь есть свои интересы, но если скажут, что можно ехать домой, то не буду сомневаться ни минуты.

– Пока нет, – покачал головой отец. – Я так понял, что разнос нашего имущества устроили совсем недавно, значит угроза ещё не миновала и переловили далеко не всех.

– Ясно, – кивнул я. – Значит я успею закончить тут со своими семинарами.

– У тебя же сегодня уже был первый, да? – спросила мама. Вместо скорби и печали на её лице нарисовался интерес, очень хорошо, прямо камень с души.

– Да, мам, следующий в среду.

– Как всё прошло? – поинтересовался отец. – В штыки не приняли?

– Нисколечко, – улыбнулся я. – Наоборот, по окончании словил дружные аплодисменты.

– Ого! – заулыбался отец. Похоже гордится мной. Ага, я у тебя такой, гордись. – Значит ты неплох в ораторском искусстве.

– И подготовился как следует, – сказал я, вовремя удержавшись, чтобы не ляпнуть про наличие опыта из прошлой жизни. – Спасибо Виктору Сергеевичу за его отличные плакаты. А где он, кстати?