Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Соавторы: Иван Шаман,Павел Смородин,Сергей Измайлов,Тимофей Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 289 (всего у книги 340 страниц)

– Злокачественные образования, а у вас именно такое, могут распространять свои клетки по организму и опухоль начинает расти в другом месте.

– О, Господи, – напряглась она. От её хорошего настроения не осталось и следа. Мне даже показалось, что вот-вот появится та самая зловредная дама, какой она пришла на первый приём.

– Да не переживайте вы так! – я одарил её самой жизнерадостной улыбкой, способной растопить ледяную шапку Антарктиды. – Всё идёт так, как надо. Большая часть опухоли удалена, функция кишечника восстановлена, остались лишь последние штрихи, а потом будете показываться раз в три месяца для контрольного осмотра, чтобы ничего не прозевать. Именно так я могу гарантировать, что вы проживёте долго и счастливо. Так что не унывайте, нос по ветру и улыбку шире, жизнь продолжается!

– Господин лекарь, золотой вы мой человек! – она снова улыбалась, а в глазах стояли слёзы от умиления.

Кажется, она хотела меня обнять, но вовремя сдержалась. Потом из потайного кармашка достала платочек и осторожно промокнула им глаза, чтобы не испортить макияж. Так с улыбкой на лице и слезами счастья она и направилась на выход.

– Жду вас во вторник! – успел я сказать, пока она не вышла из кабинета.

Она кивнула, взмахнула платочком и вышла из кабинета.

– Ну, Саня! – Юдин восторженно посмотрел на меня и ритмично захлопал в ладоши. – У тебя прям не приём, а театрализованное представление.

– А практически так и есть, – хохотнул я. – Видел бы ты, как она вела себя, когда пришла в первый раз. Думал, что её проще убить, чтобы она не мучила ни себя, ни окружающих. А теперь совсем другой человек.

– Может тебе в мастера душ переквалифицироваться?

– Стоп-стоп! – подал голос молчавший до сих пор Корсаков. – Вакансия занята, и я отсюда никуда уходить не собираюсь! Меня и здесь неплохо кормят!

– Да никто и не собирается, – отмахнулся я. – Это не моё. Вот укрощение строптивых – это да, без этого никак.

– Железные у вас нервы, Александр Петрович, – вставила Света.

– Опять ты за своё! – отмахнулся я. – Не железные они, просто давать себе слабину в большинстве случаев непозволительная роскошь. Вот и приходится вести себя, как базальтовая скала, чтобы выпустить пар потом, когда никто не видит.

– Хотел бы я посмотреть, как вы выпускаете пар, Александр Петрович, – улыбнулся Корсаков. – А я давно предлагал Петру Емельяновичу оборудовать при клинике небольшую баньку. Теперь это будет проще, знаем откуда пар взять.

– Да ну вас, – расхохотался я. – А я уж подумал, что вы серьёзно про баню говорите.

– А вы хотите в баню? – вскинул брови Борис Владимирович?

– Сейчас скажете мол иди ты в баню? – попытался я угадать его следующее действие.

– Не совсем, но почти, – хмыкнул он. – Если у вас с Ильёй нет планов на выходные, то можно поехать в мой загородный дом, баня у меня есть. Самая что ни на есть настоящая.

– Хм, а почему я раньше не знал? – спросил я.

– Так я говорил об этом как-то, а вы проигнорировали. Я так понял, что вам это не интересно, больше не упоминал.

– Илюх, ты поедешь? – обернулся я к другу.

– Я? – скривил он удивлённую моську и ткнул себя пальцем в грудь. – Да в принципе можно. У мамы вроде не было на эти выходные планов на новые своднические махинации.

– Значит погнали, – ткнул я его легонько кулаком в грудь.

– Только моей маме лучше сказать, что мы отправились в командировку куда-нибудь в дальнее село на краю губернии бороться с эпидемией дизентерии. Так будет более правдоподобно и надёжно.

– Ага, – хмыкнул я. – Ищем сбежавших пациентов по горячим следам.

Глава 21

– Вы бы пока все не расходились, – сказала Света, когда после краткого обсуждения планов на выходные Юдин и Корсаков собрались на выход. – Там пришёл пациент с опухолью в лёгком.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– Пока вы тут обсуждали веники для бани, я выглянула в коридор, он сидит прямо возле двери, скорее всего следующий.

– Ну так зови, чего тянуть, – сказал я, экстренно восстанавливая запас энергии в ядре.

– Не, Сань, так не пойдёт, – покачал головой Юдин. – Сядь помедитируй по-человечески, а то тебя не хватит.

– Да я уж понял, – ответил я, усаживаясь в кресло. – Думал успею потихоньку восстановиться до его прихода, а он уже здесь.

На несколько минут я выпал из жизни, погрузившись в глубокую восстановительную медитацию. Краем уха только слышал, как Корсаков сказал Свете позвать пациента и уложить на манипуляционный стол. Я в принципе его понимаю, ему бы побыстрее здесь закончить, небось свои дела есть ещё. Подготовив пациента, все затихли в ожидании. Когда уровень энергии в ядре стал приближаться к максимуму, я открыл глаза, встал и подошёл к пациенту.

– Ну, как ваши дела? – спросил я мужчину. – Как дыхание, кашель?

– Спасибо, господин лекарь, дышать стало чуть легче, слабость немного отступила, по лестнице на этаж подниматься стало легче, уже не задыхаюсь. Но здоровым человеком, к сожалению, я себя назвать пока не могу.

– Ну так, батенька, вы пока не здоровы, но потихоньку к этому приближаетесь, – успокоил я его. – Чтобы полностью удалить новообразование и метастазы уйдёт несколько недель. Так что наберитесь терпения, с каждым разом будет всё лучше, я делаю для этого всё возможное и невозможное. Ваша же задача для ускорения выздоровления – правильное регулярное питание и прогулки на свежем воздухе ежедневно.

– Это я делаю, господин лекарь, понимаю, что кровать не вылечит, да мне и самому не нравится сидеть на месте. По жизни-то я охотник, привык по лесу десятки километров наматывать в поисках добычи. А как здоровье начало барахлить, с охотой пришлось завязать.

– И давно пришлось завязать? – поинтересовался я.

– Да уж года три где-то, – после недолгих раздумий ответил он.

– А к лекарям тогда не обращались? Ведь скорее всего тогда и начала расти опухоль.

– Обращался, лечили бронхит и пневмонию. Сначала стало легче, я даже подумывал снова в лес с ружьишком податься, но потом всё по новой, я и перестал окончательно.

– А потом к лекарям больше не обращались?

– Так, а зачем? – пожал он плечами. – Мне тогда ещё сказали, что это возрастное, вот я и успокоился. А потом услышал от соседа, что сын Склифосовского творит чудеса, вот и решил попробовать прийти к вам.

– Правильно сделали, – кивнул я. – Всё будет хорошо. Борис Владимирович, приступайте.

Сначала я просканировал верхнюю долю правого легкого, где находилась болезнь, потом полностью оба лёгких. Особое внимание уделил средостению, где нашёл ещё в прошлый раз несколько плотных узлов. Не нравятся они мне, сегодня попробую их убрать, чтобы злокачественные клетки не пошли дальше. В брюшной полости всё чисто, значит метастазы только в средостении. Я методично один за другим уничтожал деревянной плотности узлы, не забывая следить за состоянием ядра. Рука Юдина неотрывно следовала за моей, словно тень. Правильно делает, пусть подсматривает и перенимает.

За одну процедуру мне удалось ликвидировать все региональные метастазы, восстановить просветы долевых и сегментарных бронхов, открыв в сдавленные опухолью альвеолы доступ воздуха. Дальше давить на основную массу опухоли сил почти не осталось, убрал лишь небольшую часть. Энергии в ядре осталась одна треть, можно бы ещё немного, но мы теперь никуда не опаздываем, буду делать поэтапно.

– Будите, Борис Владимирович, – усталый и довольный я отошёл от пациента.

– Ты мог бы ещё продолжать, – удивился внезапной остановке Илья.

– Не стоит дальше продолжать, – покачал я головой. – И тебе не советую до дна черпать, стоять на грани. С меня довольно. А пациенту ещё это пережить надо, что я уже убрал. Масса новообразования уменьшилась не сильно, зато функционал окружающих тканей практически восстановлен и вероятность дальнейшего распространения я значительно уменьшил, убрав очаги в средостении.

– Ну тут да, не поспоришь, – Илья задумчиво почесал макушку, по пути сдвинув очки на бок. – Ты сегодня опять идешь в лечебницу после обеда?

– Да, это теперь скорее всего надолго. Небольшими шажочками продвигаемся. С понедельника начну проводить семинары.

– Блин, всё это конечно круто, но я так и не понял, зачем тебе это нужно?

– Ну раз не понял, то не забивай голову, нужно и всё. Таков мой путь.

– Хм, тоже мне, самурай нашёлся, – ухмыльнулся Илья, но на меня смотрел задумчиво и с уважением. – А твой путь ещё одну пару ног выдержит?

Я резко обернулся к Илье, почему-то никак не ожидал, что он может задать такой вопрос. Он не моргнув выдержал мой взгляд. Значит это не просто случайная фраза, он думал над этим.

– Ошарашил ты меня, – честно признался я. – Я совершенно не против, если ты будешь помогать мне нести это бремя. Дай мне время подумать, как это лучше сделать, хорошо?

Илюха улыбнулся одними уголками рта, потрепал меня по плечу, кивнул и пошёл на выход.

– Так господа, я так и не услышал чёткого ответа, – сказал до этого молча наблюдавший за нами Корсаков. – Вы ко мне в гости едете или нет? Я же должен предупредить, чтобы готовились.

– Я за! – поднял я руку.

– И я, – поддержал Илья.

– Тогда кто первый освободится, тот всех собирает, – подвёл итог Борис Владимирович и твёрдым шагом направился к двери. – А я вас наконец покину, а то уже полсмены в чужом кабинете провёл.

– Господин лекарь, скажите пожалуйста, как мои дела? – спросил временно забытый всеми пациент, а я аж подпрыгнул от неожиданности. Наверно до сих пор думал, что он спит, а он просто молчал себе в тряпочку, чтобы нам не мешать.

– А дела ваши налаживаются, – уверил я его. – Работы ещё много, но сдвиги существенные, чувствовать вы себя должны лучше. Главное не забывайте хорошо питаться и потихоньку увеличивайте двигательную активность. Как говорится с энтузиазмом, но без фанатизма. Во вторник следующая процедура, не забывайте. Помочь вам встать?

– Нет, спасибо, я уже сам, – ответил он и довольно уверенно слез со стола. – Как же я забуду про вторник, это ведь в моих интересах, родственники в Крыму ждут.

– Крым – это просто отлично, – ответил я ему и показал сразу два больших пальца. – Но немного позже, когда мы с вами закончим борьбу с новообразованием. Вот тогда и поедете дышать чистым морским и горным воздухом, лучше и не придумаешь.

– Вы подарили мне надежду, Александр Петрович, – мужчина на эмоциях прижал руки к сердцу. – Моя благодарность к вам не будет знать границ!

– Вы главное выздоравливайте, а остальное сейчас не так важно.

– Всё важно, господин лекарь, – улыбнулся он задумчиво. – Всё важно.

Пациент вышел из кабинета, Илья ушёл минут пять назад, а я наконец-то уселся в кресло и закрыл глаза.

– Пять минут, Света, – сказал я медсестре, погружаясь в медитацию.

– Кофе? – спросила она.

Я молча кивнул.

Сегодня у меня получается последний день, когда можно разобраться в некоторых нюансах знахарских технологий перед тем, как начать их учить делать что-то по-другому. Я естественно буду продолжать это делать и дальше, но сегодня я должен хотя бы понять, на чём сделать акцент на первом семинаре в понедельник.

Иван Терентьевич уже ждал меня, но я сначала заглянул в кабинет Демьянова. После той душещипательной беседы, он теперь каждый раз вздрагивал при виде меня. Ну, пусть лучше так, чем-то пофигистическое отношение, что было раньше. На новые тики я старался его не провоцировать, да теперь он и без нажима понимал меня с полуслова. Осознал похоже с кем связался.

Секретарь главного знахаря тоже усвоил, что со мной шутки плохи, хотя на него я и не давил вовсе. Когда я вошёл в приёмную и жестом поинтересовался о наличии шефа в кабинете, он просто кивнул, даже не пытаясь юлить.

– Добрый день! – приветствовал я Демьянова, входя к нему в кабинет без стука, как к себе домой.

– Здравствуйте, Александр Петрович! – ответил тот, слегка подпрыгнув на своём кресле. Мелочь, а приятно, но я не подал вида, что я это заметил. – Готов доложить вам о ходе подготовительных работ, присаживайтесь пожалуйста.

Я плюхнулся на почти уже родной стул и передо мной легла толстая папка с бумагами.

– Здесь собран отчет о лечении сотни пациентов от момента обращения до выздоровления. Всё, как вы просили, можете ознакомиться.

Я открыл папку, и начал листать груду бумаги. Хорошо хоть, что они догадались записи по каждому конкретному пациенту объединить скрепкой. Похоже он не обманывает, сотня здесь будет.

– Отлично, Вячеслав Анатольевич, хорошая работа, есть что показать Обухову, – подбодрил я его, а он гордо улыбнулся и пару раз дёрнул глазом. Уже прогресс в прошлый раз было три. – Составлю отчёт исходя из предоставленной вами информации и передам Степану Митрофановичу. Теперь надо будет точно такой же набор сделать по пациентам, к которым ваши сотрудники применят новые знания. Думаю, вам самому будет интересно провести сравнительный анализ, будете приятно удивлены.

– Да, Александр Петрович, будет сделано, – кивнул он и что-то записал в своём ежедневнике. – Кстати насчёт понедельника. Время начала семинара в три часа вас устраивает?

– Отличное время, – кивнул я. – Я приду чуть пораньше, чтобы подготовить кабинет. Поэтому в районе полтретьего буду у вас, вы меня туда отведёте.

По глазам вижу, что он хочет спросить что-то типа «а почему именно я?», но потом видимо понял. Да, Вячеслав Анатольевич, именно так. Если меня что-то не устроит, я обновлю настройки тиков на вашем лице с увеличением частоты, амплитуды и количеством повторений, так что лучше не доводите до греха, тогда я останусь мягким, белым и пушистым.

– Доброго дня, Иван Терентьевич! – приветствовал я своего напарника. Проработав с ним несколько дней, я вполне мог называть его именно так.

– И вам доброго! – обрадовался старик, что я наконец-то пришёл. – Я тут несколько пациентов придержал, чтобы с ними поработать сообща, а пока других принимал. Эти как раз по тем темам, что мы с вами накануне разбирали. Если не возражаете, я попробую справиться сам, но под вашим чутким контролем?

– Это лучшее предложение, которое я надеялся услышать! – ответил я, не скрывая улыбки. – Ваша инициатива отличный пример для молодёжи, будем надеяться, что они тоже будут настолько заинтересованы саморазвитием.

– Спасибо за комплимент, Александр Петрович, – немного смущённо сказал он. – Сонечка, зовите ту милую даму, укушенную собакой.

Иван Терентьевич нисколько не преувеличил в кратком описании следующей пациентки. Очень симпатичная и несчастная на вид женщина лет тридцати или больше, сильно прихрамывала на правую ногу, на которой красовалась бинтовая повязка. Судя по способу наложения – результат работы скорой помощи. Они конечно молодцы, стараются, но можно было бы как-то аккуратнее. Можно, но не тогда, когда ты одного бинтуешь, а тебе уже сверху падает следующий вызов. Надо бы сделать пособие по десмургии специально для работников скорой, создаётся впечатление, что здесь такого понятия не существует.

– Проходите, дорогая, располагайтесь! – знахарь над ней кружился буквально как над писаной торбой. – Вот так вот, аккуратненько ножку кладите. Сонечка, снимай повязку. Только осторожно, рана вот здесь, смотри не зацепи.

Нет, ну я всё понимаю, симпатичная пациентка, вдвое моложе него, требует сочувствия, но по-моему, здесь оно зашкаливает. Может у него к ней есть личный интерес? Может родственница? Если он сам не говорит, то и я не буду приставать, для меня это не так уж важно.

Соня сняла повязку и нашему взгляду открылась небольшая рваная рана до двух с половиной сантиметров в длину, сантиметр в ширину и глубину. Рядом округлая рана со сглаженными краями от клыка. Не так уж всё и страшно, как казалось по размерам повязки. Разве что она могла сильно кровоточить в момент оказания первой помощи. Сейчас кровотечение полностью остановилось.

Как мы и обсуждали накануне, Иван Терентьевич обильно промыл раны антисептиком, промакнул стерильной салфеткой, затем осторожно приложил руку центром ладони точно на рану. Я молча наблюдал, как он закрыл глаза и сосредоточился. Про то, что, собрав небольшое количество имеющейся энергии в тончайший пучок, достичь можно гораздо большего, чем просто лить потоком, он прекрасно понял из моих объяснений и рисунков. Вот сейчас и проверим, насколько правильно он понял.

Я наблюдал за процессом уже более пяти минут. Когда мне показалось, что он уже скоро рухнет в обморок от истощения, собирался убрать его руку с пациентки, но за мгновение до того, как я подался вперёд, он сделал это сам.

– Кажется всё, – пролепетал он слабым голосом. – Александр Петрович, всё!

– Так, вы присядьте, – сказал я и помог добраться до кресла, поддерживая за локоть. – Надо отдохнуть и помедитировать, а я пока проверю, что у вас получилось.

– Да, вы правы, Александр Петрович, я немного перестарался. Но зато каков результат!

Убедившись, что знахарь начал восстановительную медитацию, я обернулся к пациентке и посмотрел на рану. Точнее на аккуратный рубчик, что от неё остался. Охренеть не встать! Когда я только появился в этом мире, для меня такой результат был фантастикой. А тут знахарь, который сорок лет работал практически без применения магии, сделал такое. Может у него всё-таки есть ядро, а он это скрывает? Не спорю, результат хороший, можно только гордиться. Для уровня знахаря, только начинающего изучать лечение малыми энергиями, это просто потрясающе. Не уверен, что хотя бы каждый пятый в этой клинике сможет к такому результату приблизиться, но к этому надо стремиться.

С пациенткой я поговорил уже без участия Рябошапкина, пусть себе отдыхает. Объяснил, как себя вести и ухаживать за рубцом. Правильно вы подумали, нефиг за ним ухаживать, просто жить дальше как ни в чём не бывало.

– С ним всё в порядке? – поинтересовалась женщина, обеспокоенно глядя на знахаря, который сидел с закрытыми глазами и казался довольно бледным.

– Абсолютно, не переживайте, пять минут, и он будет в норме.

– Выглядит он неважно, – продолжала беспокоиться за своего спасителя пациентка. У меня упрочилось мнение, что это не просто пациентка, а кто-то близкий.

– Очень старался сделать вас здоровой, но он скоро восстановится, я не первый день с ним работаю, я точно знаю, – терпеливо и мягко попытался её убедить.

– Это хорошо, просто я таким раньше его не видела, – пожала она плечами. Вроде начала успокаиваться, значит я убедил.

– Если не секрет, конечно, – решил я рискнуть, надеясь, что это не будет слишком бестактно, – а кем вы ему приходитесь?

– Это мой отец, – очень тихо сказала она и потупилась, словно пришлось признаться в чём-то неприятном.

– В этом какая-то тайна? – удивился я. – Так бы сразу и сказали. И он промолчал.

– Мы не виделись почти двадцать лет, а тут такая случайность, – продолжала она говорить шёпотом. – Я даже не поняла, узнал он меня или нет.

– Скорее всего узнал, – так же тихо, как она ответил я. – А я понять никак не мог, почему он на вас так странно реагирует.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала она уже вслух.

– Напишите пожалуйста свой номер телефона, – прошептал я и достал тетрадку с заготовками первой методички и ручку. – Вот здесь.

– Это ещё зачем? – она так посмотрела на меня, словно я кавалер неудачник, подкатывающий к даме не по статусу и не по возрасту.

– Не для меня, – тихо рассмеялся я. – Для него. Если он мне признается, и я пойму, что он хочет увидеть вас снова, я покажу это ему и он сможет позвонить. Вы же не возражаете?

Она молча написала в тетради номер телефона, быстро попрощалась и ушла. Я сказал Соне пока никого не звать, пусть сначала Иван Терентьевич восстановится. Учитывая, что он не маг и медитация не его конёк, ему может понадобиться несколько больше времени. Будет очень интересно с ним поговорить о последней пациентке. Хватит ли у него смелости рассказать мне? Если он решит тему замять, телефон я ему не дам, не имеет смысла.

Глава 22

Когда Иван Терентьевич вышел из медитации, мы продолжили принимать пациентов. Трудно было не заметить перемены в его настроении. Он старался не показывать вида, что что-то произошло, но периодически появляющийся грустный взгляд я замечал. Значит ему не всё равно, но я подожду немного, пусть дозреет.

У следующего пациента, которого он притормозил, чтобы заниматься им в моём присутствии, была небольшая колото-резаная рана на левой кисти ближе к основанию первого пальца. Со слов пострадавшего – нож соскочил, когда пытался разрезать шкурку на батоне сухой колбасы. То ли нож не хотел её резать, то ли шкурка дубовая попалась, но в ладонь нож вошёл более охотно.

Рана с ровными краями и острыми углами, всё по классике. После снятия повязки немного начала кровоточить. Пока Иван Терентьевич промывал рану антисептиками, кровотечение прекратилось. Ну тут он точно справится, объём раны намного меньше, чем у предыдущей пациентки. А если другой рукой он догадается немного сблизить края раны, то будет вообще задание для детей. Или для меня на третий день пребывания в этом мире, когда дар только начал подавать первые признаки жизни.

Приём шёл, менялись пациенты, Рябошапкин отлично справлялся со всеми случаями, причём теперь совсем не так, как он мне рассказывал во время обсуждений после приёма. Теперь он лечил магией и его работоспособность и упорность меня поражали. Такое впечатление, что с помощью интенсивной работы он хотел отвлечься от мрачных мыслей. Иногда у него получалось. По моим меркам лечение происходило довольно медленно и на восстановление после каждого пациента уходило время, но я не стал предлагать свою помощь, пусть руку набивает. Для человека, не имеющего ядра, даже такая скорость оказания медицинской помощи является спринтерской.

– Иван Терентьевич, вы мне ничего не хотите рассказать? – невинным тоном спросил я, глядя в окно. Последний пациент только что покинул кабинет, а Соня куда-то вышла. – Это не то, чтобы обязательно, но всё-таки.

– Вы наверно уже всё знаете? – убитым голосом пробубнил он.

– Понятия не имею, что вы имеете ввиду, но мне очень интересно услышать это от вас, – сказал я, повернувшись к нему и присев на край подоконника. Слава Богу, он тут не пластиковый. – Я не сплетен ищу, я вижу, что вы страдаете и за вас переживаю.

– Да, я страдаю, – кивнул он. – Я узнал в пациентке, которую укусила собака, свою дочь. Мы расстались с её мамой, когда дочке было двенадцать. Мама укатила с другим в Москву и почти двадцать лет я их не видел.

– Вы даже не пытались их найти? – удивился я. На дворе век магии и технологий, найти человека даже в большом городе возможно.

– Пытался, – он сел в кресло и закрыл лицо руками. – Но, когда я смог подобраться довольно близко, мне дали понять, что я должен прекратить попытки, если мне дорога жизнь. Её новый муж какая-то значимая фигура в городском суде и не только. Мне кажется, что он связан с криминальными структурами. Так или иначе, я перестал их искать. Это я во всём виноват. Именно я виноват, что дочь не видела отца двадцать лет, я сдался тогда. А сейчас, когда я понял, что передо мной она, словно язык проглотил. Я даже не знаю, что ей теперь сказать. Обычное «дочка, я твой папа, прости» не подойдёт.

– Ну вы тогда подумайте, что ей сказать, а потом позвоните, договоритесь о встрече.

– Вы шутите, Александр Петрович? – он убрал руки от лица и посмотрел на меня глазами полными слёз. – Она не узнала меня, и я ей не нужен спустя столько лет.

– Errare humanum est, человеку свойственно ошибаться, – улыбнулся я. – Я уверен, что ей вас не хватает. Подумайте и позвоните, дайте шанс вам обоим.

– Куда я ей позвоню? – спросил он уже готовый сорваться в бессильные рыданья.

– Так, стоп машина! Дыхание ровное, глубокое, генератор слёзной жидкости деактивирован! – бодро сказал я и положил на стол перед ним свою тетрадку, открыв в нужном месте. – Вот, записывайте.

– Откуда это у вас? – выпучил он глаза, уставившись на написанный между абзацев номер.

– Она написала по моей просьбе, – улыбнулся я. – Она узнала вас, несмотря на долгую разлуку, и вы ей небезразличны. Записывайте номер и звоните, когда соберётесь. Но не рекомендую сильно затягивать, надо идти по горячим следам, она может обидеться, если вы будете собираться с духом слишком долго.

– Я позвоню ей сразу после обсуждения результатов лечения сегодняшних пациентов.

– К чёрту результаты! – резко заявил я. – Всё это мелочи, потом обсудим. Я сейчас одеваюсь и ухожу, а вы звоните, слышите меня? Немедленно звоните, она вас ждёт!

В подкрепление своих слов я снял халат, бросив его поперёк стола, Соня потом повесит на место. Взял в шкафу своё пальто, шляпу, портфель и тубус, и, не сбавляя набранного темпа открыл дверь кабинета, собираясь на выход. На пороге обернулся. Рябошапкин ошалелым взглядом наблюдал за мной. На столе перед ним лежала моя тетрадь, открытая на той самой странице.

– Спасибо, Александр Петрович! – в сердцах произнёс он. Так, только новых слёз в знак благодарности мне сейчас не хватало.

– Будьте здоровы, Иван Терентьевич, до понедельника! – сказал я и решительно вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Нос к носу столкнувшись с пытающейся войти Соней, я попросил её пока не входить, а подождать возле кабинета.

– Он ей позвонит? – с надеждой в голосе произнесла девушка.

– Думаю да, – тихо ответил я и улыбнулся. – Очень надеюсь, что сегодня на этом свете станет на два счастливых человека больше.

– Я буду сидеть здесь и ждать сколько угодно, – пробормотала себе под нос Соня, на лице нарисовалась мечтательная улыбка. Тоже переживает и радуется за него. Мелочь, а приятно.

Когда я уже находился вне кабинета, можно спокойно одеться и вызвать такси. Если Корсаков и Юдин молчат, значит я освободился первым. Поеду обратно в клинику, тогда оттуда и стартанём в загородное имение Бориса Владимировича для проведения тимбилдинга. Тьфу ты, простите, для проведения в приятной компании вечера пятницы по исконно русским традициям. На все выходные я задерживаться не собирался. Семью я уже предупредил, других серьёзных планов и возражений ни у кого не было.

Корсаков был сам за рулём своего автомобиля, что меня немного удивило. Хотя откуда я знаю, может он всегда так? До загородного имения домчали с ветерком, ехать оказалось не так уж и далеко, от кольцевой километров двадцать. Усадьба поразила красотой парка. Хоть деревья и облетели, за исключением многочисленных хвойных, а газоны и клумбы спрятал снег, всё равно было понятно, что обязательно надо будет увидеть это весной.

Сам дом двухэтажный, но довольно широко раскинулся в стороны, в центре возвышение и третий этаж буквально на несколько комнат. Я видел такие дома раньше, там чаще всего размещают детские. На концах левого и правого крыла – башенки с высокими шпилями и флюгерами. Судя по особенностям архитектуры, это было старинное родовое гнездо с историей не менее двухсот лет. Весь наружный декор, позолота и лепнина в идеальном состоянии, за домом хорошо следили и поддерживали в идеальном состоянии.

Баня оказалась отдельным двухэтажным теремом на заднем дворе дома. Там на втором этаже нам с Илюхой сразу выделили отдельные комнаты со всеми удобствами. Борис Владимирович сказал, что гости обычно здесь останавливаются, особенно фанаты русской бани. Если баня не интересует, можно поселиться в гостевых комнатах основного здания, там их хватает, но мне теремок понравился больше, Илья тоже нисколько не возражал.

Баня уже была растоплена чуть ли не до красной печи, но Корсаков сначала повёл нас на экскурсию в родовое гнездо. Старинные картины, заморские вазы, китайские и индийские ковры и гобелены, всё было очень красиво и смотрелось уместно, без крика и надрыва. Познакомились с супругой и детьми Бориса Владимировича, очень милые приветливые люди. Впрочем, какой ещё можно представить себе семью мастера душ? Вот и я так думаю.

В баню естественно пошли чисто мужской компанией. В этом мире совместное пребывание семей в полном составе в парилке считалось неприемлемым и поддерживалось только в домах терпимости. Но там были не бани, а сауны, хамамы, термы. Откуда я знаю такие подробности? Нет, я там не был и не собираюсь, слышал из упоминаний Арсеньева, Боткина и Проскурина, когда мы сидели с ними в ресторане когда-то. Кажется, что это было так давно, а на самом деле прошёл примерно месяц.

Ничто так не расслабляет и в то же время не тонизирует, как парная в русской бане! Дубовые и берёзовые веники, пихтовое и эвкалиптовое масло подмешанные в воду для подачи на раскалённые камни, создают ту неповторимую атмосферу и приятные ощущения, ради которых эти бани в принципе продолжают строить и будут строить всегда. В промежутках между заходами в парную – зелёный чай с цветками жасмина и свежие мягкие бараночки, никакого алкоголя на данном этапе! А вот потом, в состоянии приятной неги и кайфа, можно себе позволить бокальчик красного сухого, как атрибут к смачному куску говядины средней прожарки, подаваемой с целенькой отварной картошечкой, политой сливочным маслом и знатно припорошенной мелко порезанным укропом. Отдельное внимание квашеной капусте и маринованным груздям.

Мы долго и беззаботно болтали, в большей степени конечно о работе. Чего вы ржёте, именно там находятся общие интересы и там мы проводим большую часть времени. А уж смешных и забавных случаев любой сможет вспомнить достаточное количество.

В субботу отсыпались, как никогда. Таким глубоким беззаботным сном я в новой жизни не спал ещё ни разу. Из комнаты я неохотно выполз в двенадцатом часу, всем телом чувствуя, что пошёл на рекорд. Илюха уже сидел в гостиной на первом этаже с чашкой чая в одной руке и баранкой в другой. Как и я он и не думал ещё одеваться на выход, а сидел за столом в махровом халате. Недолго сомневаясь я сел напротив и наполнил себе чашку свежезаваренным зелёным чаем из пузатого расписного чайника.

– Давно встал? – спросил я.

– Не, минут за десять до тебя, – буркнул он, продолжая жевать баранку. – Там ещё мясо осталось со вчерашнего, будешь?

– Окстись, Илюх, дай сначала проснуться, – отмахнулся я от такого предложения.

– Вот и я пока не стал, хотя вроде ничего не мешало. Корсаков только что заходил, сказал, что поздний завтрак подадут в двенадцать в обеденном зале в самой усадьбе. Время у нас ещё есть на сборы, но не особо много.

– Тогда я лучше пойду сначала под душ.

– Потом пить остывший чай?

– Ну и пусть. Хоть окончательно проснусь и приведу себя в порядок перед семейным мероприятием. А чай если что я там попью, хотя предпочёл бы кофе.

После затянувшегося позднего завтрака, больше подходящего по времени под обед, мы ближе познакомились с семьёй Бориса Владимировича, болтали о разном, о работе теперь уже ни слова. А вот на садовые темы супруга Корсакова очень охотно делилась своими успехами и смелыми планами по обновлению парка и клумб. Теперь приехать сюда в мае мне захотелось ещё сильнее. Сам эту тему очень люблю, но, чтобы заняться ландшафтным дизайном всерьёз, никогда не хватало времени.