Текст книги ""Фантастика 2025-193". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

Глава 18

Перед тем, как войти в зал заседаний «Больницы Всех Скорбящих Радости» я уже перестал волноваться, был полностью сосредоточен, серьёзность включена на максимум. Готов к любым наездам и коварным подкатам за счёт надетой невидимой брони под названием «здоровый пофигизм» и «рациональное мышление». Вполне нормальный набор, учитывая, что мы реально ни в чём не виноваты. Да мы бы и в первый день могли бы там остаться и доделать, хоть до утра. Нам просто никто не сказал.

Для меня и коллег выделили специально поставленный ряд кресел немного в стороне. На отдельно стоящем ряду между залом и президиумом сидели лекари из клиники на Рубинштейна, то есть в качестве главных обсуждаемых лиц, а заодно и обвиняемых. От выражения их лиц в продуктовой лавке через дорогу должно было прокиснуть молоко.

Члены коллегии, сверкая золотыми и серебряными мантиями вошли в зал последними, после чего двери закрыли и наступила полная тишина, нарушаемая лишь шелестом раскладываемых Обуховым бумаг на столе.

Мэтр взял вступительное слово на себя. Вышел к трибуне и спокойным голосом по пунктам отчитался о проделанной лекарями Питера работе в зоне массового заражения. Высказал предположение об умышленном инфицировании осужденных и работников колонии, этот вопрос находится под контролем центрального управления полиции Санкт-Петербурга и уже доложено в Москву, где тоже будут контролировать ход следствия.

В последнюю очередь он высказался по поводу недоделанной работы в первый день и о недонесении проблемы до руководства, что повлекло за собой несколько летальных исходов, которые вполне можно было избежать. Результаты экспертизы показали, что четверо умерших скончались от инфекции и вызванных ей осложнений – интоксикации и обезвоживания. Последняя смерть наступила в районе шести утра второго дня борьбы с очагом. Исходя из этих данных можно сделать вывод, что прибывшая по просьбе главного лекаря на второй день группа специалистов к летальным исходам непричастна.

В пользу умышленного заражения говорило нетипичное течение заболевания с быстрым развитием симптомов и тяжёлым течением. В эту же сторону свидетельствовали предварительные результаты микробиологического исследования взятых у пациентов образцов. Микроб идентифицирован, это действительно Salmonella Typhi, но даже по внешним признакам найдены некоторые особенности строения. Исследование будет продолжаться.

Слушая речь главного лекаря Питера, я успокоился окончательно. Теперь мы точно здесь находимся только в роли свидетелей. После всего сказанного вряд ли у кого повернётся язык обвинить Склифосовского и его команду в несостоятельности.

Я расслабился, слушал и наблюдал, подперев подбородок кулаком. Мои коллеги тоже перестали выглядеть взволнованными. Юдин пару раз боролся с зевотой, видимо пришла отдача после ухода адреналина и начало тянуть в сон. Самый сосредоточенный вид был у Виктора Сергеевича. Он похоже «записывал на корочку» абсолютно каждое произнесённое здесь слово. Рябошапкин и Сальников периодически тихо перешёптывались между собой. В общем ощущение нависания над нами чёрной тучи улетучилось.

Самые жаркие прения разгорелись при промывании костей главного лекаря клиники на Рубинштейна. Я уже начал волноваться, что с него прямо здесь в зале заседаний шкуру сдерут, а потом ещё две, на всякий случай. Единогласно решили снять его с должности и временно, до решения суда, запретить деятельность в качестве лекаря либо имеющую любое отношение к состоянию здоровья или жизни пациентов. Значит, в отличие от меня тогда, ему и знахарем в лечебнице или на скорой помощи работать нельзя. Неплохой вариант. Подмывало предложить ему работу курьера по доставке готовых обедов, но тоже довольно рискованно. Лучше пусть метёт улицы по ночам, самое то будет.

– Александр Петрович, – внезапно обратился ко мне Обухов, пока я придумывал виды исправительных работ для главного лекаря с Рубинштейна. От неожиданности я вздрогнул.

– Да, Степан Митрофанович, – откликнулся я, ожидая, что последует дальше.

– Я вам поручил разработать воспитательные меры для коллектива клиники на Рубинштейна. Всем понятно, что их вина в сложившейся ситуации не столь велика, как у их руководителя, но оставить всё как есть мы тоже не можем.

По телу прокатилась волна жара, потом арктического холода. Ну зачем так-то? У меня уже была версия, как с ними поступить, чтобы и гуманно, но с пользой для дела, но собирался сообщить это Обухову при личной беседе, а не на такой публике, да ещё и в присутствии прессы, чьи объективы тут же сфокусировались на мне. А с другой стороны, чего я теряюсь? Вот же он мой звёздный час! С важным видом и гордой улыбкой на лице я поднялся на трибуну и вдохнул полную грудь воздуха.

– Как я уже упоминал раньше в разговоре, Степан Митрофанович, – начал я свою эпичную речь, – считаю критически важной задачей создания центра онкологической помощи населению города, основанную на государственном финансировании. Обучением специалистов, которыми я хочу предложить назначить лекарей из клиники на Рубинштейна, займусь я лично и мои коллеги на базе недавно открытого клинического госпиталя. Я уже составляю методические рекомендации по классификации этих заболеваний, особенностях диагностики и лечения. Для начала персонал обучим методике воздействия тонкими потоками магической энергии, что имеет очень большое значение в лечении онкологии. Потом уже тонкостям борьбы с этим грозным недугом. В ближайшем обозримом будущем планирую издать монографию по организации онкологической помощи.

Выдохнул и неспешно повернулся в сторону президиума в ожидании каверзных вопросов. И они, что вполне ожидаемо, последовали. Первым решил высказаться Гааз, кто бы сомневался.

– А как вы себе представляете, Александр Петрович, работу этих лекарей с онкологией? – сказал он таким тоном, словно я предложил накормить крокодила капустой. – Небезызвестный факт, что чтобы уничтожить новообразование, требуется маг-лекарь достаточно высокого уровня мастерства и с развитым ядром. У них же после использования медальонов от Баженова всё это в плачевном состоянии. Если бы они были достаточно сильными, мы бы о них сегодня не разговаривали в таком ключе.

– Если я правильно понял, Анатолий Венедиктович, – улыбнулся я, и не собираясь прогибаться под его тяжёлым взглядом. – Вы понятия не имеете о методе, которым я занимаюсь и который уже на основании официального разрешения преподаю. Этот метод позволяет прицельно воздействовать малыми энергиями на объект и производить довольно значимые манипуляции, не имея при этом сильно развитого ядра. Под моим руководством уже знахари умеют раны заживлять и многое другое, о чём раньше и не мечтали в сладких снах. Так что после обучения у нас в госпитале лекари из клиники на Рубинштейна вполне справятся с такой задачей не хуже элиты.

– Да что вы говорите, Александр Петрович? – ехидно улыбнулся он. Такое впечатление, что он решил теперь на себя взять обязанности Захарьина по вставлению палок в колёса. Только у него теперь ничего не получится, разве что только немного задержит. – То есть вы хотите сказать, что, проучившись у вас, любой из них сможет ликвидировать относительно небольшую опухоль за одну процедуру, так?

– Именно так, – уверенно кивнул я. – Если ваше сиятельство любит пари, то можем его заключить.

– А что, это неплохая идея! – оживился Гааз.

Я слышал раньше, что он азартный человек, вот и решил закинуть удочку. Чтобы пари состоялось, должно воплотиться в жизнь моё предложение по обучению лекарей с Рубинштейна, а это уже победа без обсуждения. В том, что я выиграю пари, нисколько не сомневался, поэтому предложил поставить достаточно кругленькую сумму. Глаза Анатолия Венедиктовича загорелись адским огнём. А у меня сегодня праздник. То, что, как я предполагал, будут долго обсуждать и думать, как воплотить в жизнь, теперь уже почти сделано.

– Только есть одно условие, необходимое для оттачивания навыков обучаемых, – добавил я. – Клиника на Рубинштейна некоторое время должна продолжать функционировать, чтобы они могли нарабатывать опыт. О том, что у них в итоге всё хорошо получается, будет нетрудно убедиться, если регулярно проверять статистику. Когда они освоят тонкие потоки, я научу их бороться с онкологией.

– Месяца вам хватит? – довольно улыбаясь спросил Гааз, видимо считая, что этого критически мало.

Обухов всё это время молчал и не вмешивался. Периодически бросая на него взгляд, я заметил, как он старательно скрывает улыбку, чтобы не спалиться. В этом противостоянии с Гаазом он дал мне полный карт-бланш. Он прекрасно понимал, что я справлюсь. А вот Анатолий Венедиктович думал с точностью до наоборот, что я провалюсь с треском и этот месяц мне ничего не даст. Эх, темнота, а ещё ведущий лекарь Санкт-Петербурга называется. Надо же быть в курсе событий.

– Должно хватить, – после некоторой паузы и изобразив глубокие размышления ответил я.

– Значит, через месяц мы здесь встречаемся, подбираем пациента с относительно небольшим образованием, размером от пяти до шести сантиметров, и выбранный мной в случайном порядке лекарь из числа обучаемых вами, справляется с этим образованием за один сеанс, так?

– Именно так, – кивнул я, сдвинув брови. Надо продолжать изображать, что меня терзают смутные сомнения, но отступать уже некуда. – Здесь, через месяц. Кандидата будете выбирать сами из обученных мной, кого захотите.

– А вы смелый, Александр Петрович, – хмыкнул Гааз. – Смелый, но глупый. Все сидящие здесь станут свидетелями вашего фиаско. Так что готовьте денежки заранее, чтобы потом по карманам себя не хлопать.

По залу пробежали редкие смешки. Значит были и ещё сомневающиеся в моих возможностях. Ну и ладно, сидите и радуйтесь. Не очень сильно удивлюсь, если они тут тотализатор устроят. Тогда те, кто в меня верят, смогут неплохо поправить материальное положение. Мелочь, а приятно.

– И так, подводим итог столь необычного способа решения важного вопроса, – стараясь казаться максимально серьёзным, сказал Обухов. – Лекари из клиники на Рубинштейна приступают к обучению у господина Склифосовского по новой методике, продолжая работать на своих местах, чтобы закрепить полученные навыки. После окончания учёбы и прохождения итогового испытания на заседании коллегии, они становятся сотрудниками первого в истории Российской империи онкоцентра. Осталось только определиться, где сие лечебное заведение будет располагаться.

– Так пусть на Рубинштейна и располагается, ваше сиятельство, – улыбаясь предложил я. – Дома и стены помогают.

– Интересное предложение, – хмыкнул Обухов. – А почему бы и нет. В конце обучения меняем вывеску, налаживаем логистику онкобольных и центр начинает функционировать. Очень даже неплохой вариант. Вот только куда тогда будут обращаться за медицинской помощью пациенты, которые привыкли к этой клинике?

– Я вчера посмотрел расположение клиник на карте, ваше сиятельство, – решил я снова вставить своё веское слово. – Рядом находится пара клиник, которые вполне могут поделить между собой их территорию.

– Я проверю этот вариант, – кивнул Обухов. – Это было бы идеально, тогда не придётся вливать финансы в новое учреждение, останется только немного дооборудовать это.

– И на этом этапе тоже серьёзных вложений не потребуется, – улыбнулся я. – Основная загвоздка в навыках и логистике, а покупать для центра что-то особенное вряд ли придётся. Если вы не возражаете, я в ближайшее время проведу ревизию помещений и оборудования в клинике и составлю список, чего не хватает.

– Хорошо, Александр Петрович, – кивнул Обухов. – Тогда займитесь этим в ближайшее время. А пока происходит обучение и трансформация обычной клиники в онкоцентр, вы назначаетесь исполняющим обязанности главного лекаря клиники на Рубинштейна, Александр Петрович.

– Я? – удивился я реально искренне, такого поворота событий никак не ожидал. – Но как, Степан Митрофанович? Мне же ещё госпиталь на ноги поставить надо и обучением заниматься, когда я буду всё это делать?

– А это уже ваша забота, Александр Петрович, – железным голосом сказал Обухов.

Гааз в это время, казалось, вот-вот лопнет от радости. Наверно считал, что в новых обстоятельствах мне будет ещё сложнее выполнить своё обещание и вероятность его выигрыша возрастёт с девяносто пяти до девяносто девяти процентов.

– Ну хорошо, – спокойно ответил я, пожимая плечами. – Родина сказала «надо». Значит так надо, сделаем.

Про комсомол я продолжать не стал и про партию, не поймут.

– Тогда этот вопрос считаю решённым, – подвёл итог Обухов. – На повестке дня остаётся только поиск виновных в заражении работников и осужденных колонии Ораниенбаум. Расследование будет вестись совместными усилиями с полицией. Наше участие обязательно, так как это не отравление ядом или газами. Человек, который вывел и вырастил, а потом доставил в колонию такое количество видоизменённого инфекционного агента, однозначно имеет отношение к медицине. Возможно, мы даже знаем его в лицо, и он ходит спокойно по городу. На этом наше заседание закончено, всем спасибо за внимание, о любых догадках по поводу возможного злоумышленника или группы лиц прошу немедленно докладывать мне лично или моему заместителю, Гаазу Анатолию Венедиктовичу.

Ха, этот злыдень похоже только выиграл, что его дружбана свергли с вершины олимпа, теперь он заместитель главного лекаря, а соответственно и денежное пособие, и положение в обществе. А денежное пособие его в скором времени, то бишь через месяц, пополнит моё благосостояние, осталось лишь немного подождать и много поработать.

– Здорово ты его накрутил, – сказал Юдин с восхищённой улыбкой на устах. – А он так и не понял, что у него шансов ноль.

– Незнание возможностей оппонента не освобождает его от раскошеливания, – хмыкнул я. – Зато на этом фоне вопрос очень быстро решился, без долгих и нудных обсуждений. Он ведь теперь палки в колёса ставить не будет, а будет просто наблюдать, как мы стараемся, а у нас один хрен ничего не получится.

– В смысле, не получится? – испуганно посмотрел на меня Илья.

– Это я его мысли озвучил, – улыбнулся я. – Так что не надо в компот помои лить, он ещё пригодится. Мы-то знаем, что это не так. Но для того, чтобы его не спугнуть, успехами сильно хвастаться не будем. Никаких восторженных докладов о повышении потенциала этих лекарей. Буду изображать тщетные попытки не ударить в грязь лицом. Устроим ему шоу, утрётся надолго.

– А если потом будет мстить? – нахмурился Юдин.

– Я его за язык не тянул и ни на чём не настаивал, у нас сотни свидетелей, – возразил я. – А если всё-таки надумает потом в тапки гадить, так потом этим же тапком по мягкому месту может и получить.

– Люблю я твой искренний оптимизм, Саш, – сказал Илья и покачал головой. – Даже иногда немного завидую.

– Могу поделиться, – предложил я.

– Давай, отрежь хотя бы небольшой кусочек, – хмыкнул Илья.

Сразу после заседания коллегии я повёл машину не в сторону госпиталя, там всё равно пока не ждут, а на Рубинштейна. Причём поехали мы туда всем составом. Буду осматривать свои новые владения, хоть и временные. Что вы там говорите? Не бывает ничего более постоянного? Ну, это мы будем посмотреть, как говорится.

Микроавтобус я припарковал возле соседнего здания. Скорее всего сотрудники клиники доберутся до места позже нас, поэтому мы немного подождём, хочу войти в клинику в их присутствии. Лекари долго себя ждать не заставили. Меньше, чем через десять минут к парадному входу клиники подъехал лимузин, из которого вылезло больше десяти человек, которые грустной вереницей потянулись внутрь. Главного лекаря я в лицо запомнил, его среди них не было. Могли бы человеку хоть дать возможность личные вещи из кабинета забрать. Мне нет смысла бояться, что он заберет что-то лишнее, моего там всё равно ничего нет, даже карандаша.

– Ну что, братцы, – улыбнулся я, обращаясь к коллегам и предвкушая интересное развитие событий сказал я. – Пойдём пообщаемся с местными?

– Может всё-таки поискать кусок арматуры? – с сомнением в голосе спросил Юдин.

– Не думаю, – покачал я головой. – Не пригодится.

Глава 19

Я выждал пару минут после того, как лекари вошли в клинику на Рубинштейна и только потом вышел из машины. В отличие от них, мы шли с гордым видом и задранным кверху носом, чтобы сразу было понятно, кто здесь главный.

Толпа лекарей так и стояла в холле перед регистратурой, они что-то горячо обсуждали. Увидев нас, они сразу замолчали и повернулись в нашу сторону. Выраженной враждебности во взглядах я не заметил. Из негативных эмоций я увидел лишь сомнение и недоверие у нескольких человек, остальные смотрели с интересом, а некоторые даже с надеждой. Мы остановились в нескольких метрах от них, это смотрелось, как сходка двух группировок, но драки точно не будет. Даже не буду им говорить, чья это теперь корова.

– Добрый день, господа лекари, – бодро приветствовал я, сделав шаг вперёд. – Разрешите представиться, я ваш новый руководитель, Склифосовский Александр Петрович. Это временно, но я очень надеюсь, что мы сработаемся.

– А у нас выбора нет, – послышался чей-то голос из середины кучки.

– Не было печали, – сказал другой.

– Спасибо вам, Александр Петрович, – сказал стоявший впереди лекарь в возрасте и сделал шаг мне навстречу, протянув руку. – Вы не просто спасли нас, но и дали второй шанс снова оказаться на высоте. На молодёжь не обращайте внимания, они просто пока не поняли, куда вляпались и как вы нас в итоге вытаскиваете.

– Хорошо, что вы поняли, – улыбнулся я и пожал ему руку. – Надеюсь и остальные вскоре поймут, что я не враг, а друг.

– Видали мы таких друзей, – пробурчал всё тот же голос из середины кучки. – Лучше в тюрьму.

– Кто хочет в тюрьму, не проблема, – хмыкнул я. – Могу прямо сейчас позвонить Белорецкому, он такие вопросы быстро решает.

Смутьян, стоявший за спинами товарищей, сразу успокоился и больше не выступал. Надо будет на него Валеру настропалить, чтобы занялся его воспитанием, будет как шёлковый.

– Предлагаю начать наше знакомство с обхода кабинетов клиники, – предложил я. Даже если бы кто-то начал возражать, это мои планы не поменяет. – Потом соберёмся в кабинете главного лекаря, который на какое-то время станет моим. Там и обсудим ближайшие перспективы и планы на будущее.

Никто из местных возражать не стал. Мы разделись, сдав одежду в гардероб, пациентов сегодня всё равно не предвидится, и пошли по коридору. Пожилой лекарь, который приветствовал меня от имени всего коллектива, взял на себя роль экскурсовода. Внешний вид и оснащение манипуляционных были на порядок лучше, чем в клинике моего отца, сразу видно, что учреждение процветало. До недавнего времени. Что-то докупать, чтобы начать работу с онкологическими пациентами, не придётся.

На осмотр всех помещений, в том числе аптечного склада и всех кладовых, ушло больше часа. Потом мы переместились в кабинет главного. Надо отдать должное моему предшественнику, допустившему досадную роковую ошибку, здесь был идеальный порядок. На стеллаже ровными рядами стояли папки с отчётами. На столе аккуратные стопки документов. В ящиках стола тоже, как в музее. Постараюсь эту идиллию не испортить, вдруг получится.

– Когда мы начнём обучение, Александр Петрович? – снова взял на себя инициативу пожилой лекарь. Как потом оказалось, он был заместителем главного лекаря. Тогда его продуктивная активность вполне объяснима.

– Так, у нас сегодня четверг? – задал я риторический вопрос, повернувшись к календарю, висевшему на стене. – Открывайте с завтрашнего дня приём, как обычно, а с понедельника после обеда я начну читать лекции. Оптимальное время начала – два часа. Попрошу никого не опаздывать, чтобы не задерживать своих коллег и меня. Все должны понимать, в какое серьёзное дело вам придётся окунуться с головой, с этого дня ваша жизнь и работа сильно изменятся, так что попрошу подойти к этому со всей ответственностью.

– Чтобы вы не проиграли пари? – хмыкнул всё тот же умник. Теперь я его запомнил в лицо.

– Пари я выиграю в любом случае, – ответил я спокойно. – Просто Гааз понятия не имеет, куда ввязался. Зато возможный противник неосознанно превратился в союзника. Удачный тактический ход.

– Я и до того, как изъяли амулеты, не мог сразу удалить опухоль больше пяти сантиметров, – сказал смутьян. – А с теми возможностями, что у меня сейчас есть, я буду его неделю удалять.

– А совсем скоро будете убирать такое образование за десять минут, а то и быстрее, – невозмутимо ответил я на его высказывания.

– Если только вы вернёте нам те серебряные амулеты, – буркнул молодой лекарь.

– Ага, и золотой в придачу, – хмыкнул я. – Без амулетов сможете убирать. Или и вы хотите пари заключить?

– Я такой фигнёй не занимаюсь! – бросил он, нахмурившись.

– Похвально, – кивнул я. – Я обычно тоже. Но, ради дела, пришлось поступиться своими принципами. Давайте уже закончим ненужные прения и приступим к делу. Возвращайтесь к своим обязанностям, назначайте приём, обзванивайте пациентов, которыми должны были заняться, но пришлось отложить из-за этих событий. А мне тоже уже пора. Завтра приду посмотреть, как у вас идут дела. И ещё, никому не рекомендую пытаться уехать из города, список ваших фамилий будет распространён по всей империи с предупреждением, чтобы вас ни в коем случае не брали на работу, так что выбора у вас действительно нет. Но вы об этом в итоге не пожалеете, я вам обещаю.

– И когда начнут распространять эти списки? – насторожившись спросил всё тот же неспокойный.

– Сразу после того, как первый из вас решится попробовать уехать, – жёстко ответил я. Этот парень мне уже начал надоедать, но волю чувствам я давать не собираюсь.

Закончив пафосные речи, я встал из-за стола, дал знак своим сотрудникам, и мы пошли на выход. Думал, что местные останутся в кабинете, чтобы посовещаться, но зам главного приказал всем отправиться по рабочим местам и они вышли вслед за нами.

– В общем и целом неплохо, – сказал Виктор Сергеевич, когда мы уже ехали на Фонтанку сорок. – Я думал, что они будут более рьяно выступать.

– Большинство поняло, что они не влипли на самом деле, а им предложили хороший выход из ситуации и развитие, – сказал я. – О них скоро не только окрестности клиники, а весь город заговорит. И наша с вами задача, чтобы говорили о них только хорошее.

– Может заедем куда-нибудь перекусить? – жалобно протянул Илья. – А то у меня уже желудок сводит.

– Некогда сейчас по ресторанам разгуливать, – строго ответил я, хотя и сам был голоден. – Дел невпроворот. Надо подготовиться к приёму первых обучаемых и подобрать хвосты по не долеченным пациентам, которых мы должны были принять, но не смогли. А обед я закажу с доставкой в комнату отдыха лекарей, вас пригласят.

– Как скажешь, шеф, – буркнул Юдин, надул губы и отвернулся к окну.

– Ну дуйся, Илюх, правда дел много, – сказал я ему и легонько ткнул в плечо. – По крайней мере у меня.

– Да у тебя их всегда выше крыши, – ответил он уже со спокойным и сосредоточенным выражением лица. – У меня вообще в голове не укладывается, как ты всё успеваешь.

Вернувшись в госпиталь, я первым делом заказал обед, а потом уже поручил Свете позвонить пациенту с множественными образованиями печени и тому, которому поставил болезнь Бехтерева. Гартману я позвонил сам и предложил приехать в ближайшее время. Все трое должны были прийти на приём во вторник, надеюсь эти два дня вынужденного сдвига им не сильно навредили.

Иосиф Матвеевич с супругой приехали первыми и очень удачно по времени, мы как раз успели пообедать, так что силы на борьбу с запущенным новообразованием в левом лёгком его супруги у меня было в достатке.

– Наслышан о вашей поездке, Александр Петрович, – сказал Иосиф Матвеевич, пожимая мне руку. – Проходи, Мая, располагайся.

– И что же люди говорят? – поинтересовался я, нажимая на педаль, чтобы стол поднялся до удобного для работы уровня. – Самому интересно. Вроде бы официальная информация ещё не должна была поступить в эфир.

– Да разное люди говорят, – хмыкнул Гартман. Но я-то вас знаю и фильтровать умею. Могу отличить брехню от правды. Вы молодец, Александр Петрович, такое дело провернуть в короткие сроки. А то, что некоторые говорят, что это именно вы виноваты в смерти тех несчастных, так это всё скоро развеется, когда поступит официально подтверждённая информация. Ведь если бы это было именно так, мы бы сейчас не встретились.

– Это уж точно, – хмыкнул я. – Надо же, оказывается я убийца.

– Я ещё самую дурь не озвучил, – замялся Гартман, раздумывая, стоит говорить или нет.

– Да говорите, чего уж там, – сказал я и не стал пока сканировать грудную клетку в ожидании шокирующей версии.

– Слышал разговор в продуктовой лавке, где я покупаю сладости к чаю домой, якобы Склифосовский полностью утратил свой дар и скрывает это, а пациенты умирают, так и не получив квалифицированной помощи, потому что верят ему и больше никуда не обращаются.

– Понятно, – вздохнул я.

Пожалуй, на сегодня с меня хватит новостей. Я приложил руку к грудной клетке Маи Абрамовны. Вроде всё на своих местах, никаких нежелательных патологических процессов не добавилось, даже наоборот. Через освобождённые от тканей образования бронхи уже лучше проходил воздух и лёгкое хоть и немного, но начало расправляться и функционировать. Проверил и мозг. Там, где был метастаз, полость уже почти спалась, скопление жидкости незначительное, признаков сдавления мозгового вещества нет.

Значит продолжаем в том же духе, уничтожая основной очаг, остальными метастазами займусь потом. Планомерно уничтожая патологические ткани, я заострял внимание не только на том, что я удаляю, но и как я это делаю, прислушивался к своим ощущениям, размерам и мощности потока магической энергии, проходящие рядом сосуды и мелкие бронхи. Уже стал замечать, что постепенно у меня получается всё лучше. Когда лекари с Рубинштейна будут заниматься этим регулярно, то в искусстве удаления новообразований они и меня быстро переплюнут, я же не только с этим работаю и то вижу прогресс. Надо будет поделиться с ними всеми тонкостями своих ощущений во время процедуры. Возможно как-то отобразить это и в книге.

Когда уровень ядра снизился ниже половины, я остановил процедуру. От образования осталось уже меньше половины первоначального объёма. Прекрасно. Значит мне всё это удалять не до осени, а до лета точно справимся, а скорее всего и раньше.

– Как себя чувствуете, Мая Абрамовна? – спросил я, опуская стол в исходное положение, удобное для пациента.

– Немного подташнивает, и голова кружится, – сказала она, попытавшись встать, но в итоге снова легла обратно.

– Давайте-ка вы сегодня тоже в палате побудете, – предложил я тоном, не терпящим возражений. – Покапаем и понаблюдаем.

– Я полностью в ваших руках, Александр Петрович, – ответила пациентка. – В отличие от трепящих языками на улице, я вам полностью доверяю.

– Мне заехать за ней после работы? – спросил Гартман, даже не собираясь со мной ни о чём спорить.

– Вполне возможно, – кивнул я. – Вы по-любому заезжайте, а там мы уже определимся, домой или остаёмся.

– Вы уж меня простите, Александр Петрович, – осторожно начала Мая Абрамовна, – но оставаться здесь на ночь мне несколько неуютно. Я не верю праздным разговорам о вас, но верю и знаю, что в этом здании обитает призрак.

– И в этом вы нисколько не ошибаетесь, – улыбнулся я.

– Он есть? Реально? – она настолько сильно удивилась, словно до последнего старалась в это поверить.

– Реально, – хмыкнул я. – Но это самый культурный и воспитанный призрак из всех существующих. Валерий Палыч, покажись!

– Да здесь я, Александр Петрович, – послышался голос Валеры и возле двери проявилась полупрозрачная фигура. – Вы не переживайте, Иосиф Матвеевич, мы за ней присмотрим, всё будет в лучшем виде.

У обоих супругов округлились глаза и остановилось дыхание. Они уставились на Валерия Палыча так, словно перед ними был Кащей Бессмертный. В принципе их понять можно, такое не каждый день увидишь.

– Ну вот вы и познакомились, – рассмеялся я. – Теперь вы знаете, что призрак у нас самый замечательный, к тому же помогает во всём, бояться его не нужно.

– Здравствуйте, Валерий Палыч, – не своим голосом произнёс Гартман. – Как поживаете?

– С тех пор, как здесь появился Александр Петрович, просто замечательно! – сказал Валера и продемонстрировал оттопыренный вверх полупрозрачный большой палец. – Он, можно сказать, вдохнул в меня новую жизнь. Так что не верьте всем тем бредням, что ходят по городу, он лучший лекарь из тех, кого я знаю.

– Не преувеличивайте, Валерий Палыч, – хмыкнул я. Ишь как он рьяно занялся моей рекламой, подхалим. – Но за тёплые слова спасибо. А вы, Мая Абрамовна, убедились, что призрак не представляет для вас никакой опасности? Он, кстати, очень хороший собеседник и может помочь вам скоротать время, пока будете лежать в палате под капельницей, правда, Валерий Палыч?

Возможно, мне показалось, но в призрачных глазах сверкнули маленькие молнии, которыми он вероятно хотел бы меня сжечь.

– Конечно, Александр Петрович, – нарочито вежливым тоном сказал Валерий Палыч.

Со стороны могло показаться, что он ответил приветливо, но я-то его уже знаю. Злится, что я вынуждаю его развлекать пациентку. А нечего было тут высокопарных речей закатывать, какой я молодец.

– Ну вот и договорились, – изобразил я невинную улыбку, в большей степени рассчитанную на Валеру.

– Значит заеду после работы, – сказал Иосиф Матвеевич, ещё раз покосившись в сторону двери, но Валера уже растворился в воздухе.

Наверно силы экономит, в эти дни ведь посещений не было и энергии ему набраться было неоткуда. В манипуляционную санитары ввезли каталку, и Гартман отправился вместе с ними и с супругой до палаты.

Следующим зашёл пациент с болезнью Бехтерева. Прихрамывал он сегодня значительно меньше, но хромота всё-таки присутствовала.

– Подвигался вчера побольше, – пояснил пациент, увидев, как я нахмурился, наблюдая за ним. – Жалко, что во вторник не удалось к вам попасть, наверняка было бы уже гораздо лучше.

– Сожалею, что так получилось, – пожал я плечами. – В том не моя вина.

– Да я в курсе, что вы в этом не виноваты, – улыбнулся мужчина. – И я уверен, что вы молодец, а во все эти бредни не верю. Так могут говорить только люди, которые вас практически не знают. Вы не переживайте, Александр Петрович, слухи развеются, а правда останется, всё будет хорошо.

– Что-то все меня так настойчиво успокаивают, – покачал я головой. – С одной стороны интересно, что же там ещё про меня наговорили, а умом понимаю, что лучше этого не слышать, чтобы нервы себе не поднимать.