Текст книги ""Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Влад Лей

Соавторы: Жорж Колюмбов,Сергей Карпущенко,Александра Шервинская,Павел Матисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 200 (всего у книги 353 страниц)

Глава 28. Инга

Они все-таки пересеклись с Ингой и разговорились. Торик даже начал рассказывать о проекте, и это ее заинтересовало, особенно когда она поняла, что он не шутит, и под шелухой всех этих неправдоподобных слов действительно есть что-то настоящее. Инга почувствовала дух открытия и душой потянулась к нему. Но им снова помешали.

Вечером она сама зашла к нему и на минутку вызвала в коридор:

– В общем так, Толян, я поняла, что здесь нам поговорить не дадут.

– Логично: на работе надо работать.

– Тему ты затронул очинно интересную, посему я официально приглашаю тебя в эту субботу в гости. К нам можно в чем угодно, хоть в лыжном костюме. Сможешь прийти?

* * *

В субботу день не задался. Торик плохо спал ночью, потом проспал, несмотря на будильник. Вика маялась извечными женскими проблемами и от этого была сердитой и раздражительной. Затеялась делать блинчики, но обожглась, вспылила и ушла к себе плакать. Впрочем, времени на завтрак все равно не оставалось.

Торик глотнул остывшего чаю, но вдруг поперхнулся и долго откашливался. Кое-как побрился, оделся и прибежал на остановку – как раз вовремя, чтобы увидеть хвосты сразу трех уезжающих троллейбусов – да-да, линейное группирование. Мороз тут же напомнил, что впопыхах вместо зимнего пальто Торик нацепил осеннюю куртку. В итоге он замерз, разозлился и поехал на неудобном автобусе с двумя пересадками.

Когда кондукторша в третий раз попросила показать уже купленный билет, на Торика безмолвно снизошло вдохновение. Его мысли приняли стихотворную форму:

Все – суета сует. Бежим и спорим.

Нет музыки. Нет мыслей. Нет стихов.

Оглянешься – кругом бушует море

Не из воды, а из людских голов…

Маленькие люди, маленькие мысли. Сиюминутность захлестывает. Хлеба купить. За свет заплатить. Успею на автобус? Закончить отчет. Работа. Еда. Сон. Работа. Так и живем…

Но так нельзя! Сознание заперто в этой сиюминутности. Бьется о невидимые стенки аквариума. А настоящие прорывы туда, к бесконечной Вселенной, к познанию, к вершинам мирового духа случаются так редко…

Если бы не эта поездка к Инге, он бы завернулся в одеяло и так и пролежал бы весь день… Вернуться, что ли?

* * *

Дома у Инги оказалось уютно и тепло, что после морозной улицы и долгой поездки было очень кстати. Сама Инга в пушистом бледно-сиреневом халате тоже выглядела непривычно мирной и домашней, будто боевой робот внезапно обратился в любящую тетушку. Впрочем, Торик ни секунды не сомневался: прозвучи сейчас телефонный звонок, она тут же переключится в режим полной боевой готовности.

– Какая у вас елка огромная! – искренне восхитился Торик.

– Да уж, да уж! – гордо улыбнулась Инга. – Муж притащил откуда-то, пришлось наряжать от души. – Потом громче: – Муж, выйдешь поздороваться?

В прихожую пулей выскочило что-то темно-рыжее и несоразмерно длинное, восьмеркой обежало ноги и чуть ли не по стене унеслось обратно, оставив ощущение огромных ушей и внимательно-дружелюбного взгляда.

– Это наш Мефодий, – официально представила Инга. – Он не совсем кот. Генетики пишут, что абиссинцы на пятнадцать процентов собаки, а еще на пять – обезьянки. Знаешь, я им верю, судя по тому, что он вытворяет!

Относительно мужчины, вышедшего наконец из комнаты, прихожая сразу показалась слишком тесной. Торику он больше всего напоминал байкера – ему редко доводилось встречать по-настоящему накачанных людей. Казалось, двумя пальцами мужчина легко мог не только забить гвоздь, но и, скажем, запросто свернуть толстенную металлическую дверь в трубочку.

– Родион, – протянул мужчина руку для приветствия, и Торик подумал, что это рукопожатие вполне может стать для него последним.

– Анатолий, – тихо представился он, стараясь ничем не задеть собеседника.

Зря переживал. Рукопожатие оказалось вполне человеческим и терпимым.

– Родик, это мой юный любовник, – вдруг сказала Инга без тени улыбки. – Мы с ним будем долго говорить о скучных делах, тебе будет неинтересно.

Торик с ужасом взглянул на нее. Но, видимо, их семейный юмор позволял еще и не такое, потому что «Родик» лишь пожал плечами и вполне миролюбиво заявил:

– Ладно, тогда пока в гараж схожу. А вы тут не скучайте.

Подмигнул Торику, накинул дубленку и вышел.

* * *

Разговор получился обстоятельным. Ингу интересовало все, буквально каждая деталь. Она возбужденно шагала по комнате, активно жестикулировала и принимала неожиданные театральные позы. Торик только сейчас понял, как ей должно быть тесно в рамках кабинета на работе. Ее место – на сцене, вот там она могла бы проявить свою пластику движений, владение интонациями и личную харизму.

А еще к нему пришла мысль, неожиданно, и словно со стороны, причем пришла одновременно с мимолетным холодком, пробежавшим по позвоночнику. Возможно, Инга – тоже белая ворона? Она ведь сильно отличается от других сотрудников Конторы, хотя и тщательно мимикрирует, соблюдая всяческие протоколы, чтобы не проколоться. У нее богатый внутренний мир, ее внутренний мир гораздо больше и шире, чем кажется при беглом знакомстве.

Пожалуй, она бы хорошо вписалась в их неправильную стаю. Больше того, может, она могла бы стать «пятым элементом», одухотворяющим остальные четыре? Да, в словах это выглядит длинно и запутанно, на самом же деле ощущение было мимолетным, как щелчок пальцами. Р-раз, и он уже знает, он не сомневается: Инга – «наша», она «своя», как бы немыслимо и дико это ни выглядело. И он отбросил все сомнения, позволив себе быть с ней предельно откровенным.

– …мы задались вопросом: куда девается личность человека, когда он спит.

– Я как-то брала у вашей Ады пару книжек по эзотерике. Там у них все очень просто. Мы спим, а в это время из нас выходит астральное тело, исследует виртуальные миры в необъятной вселенной единого информационного поля.

– Допустим, но по этой логике нам должны сниться дальние страны и галактики. А мы чаще всего видим события из нашего реального прошлого.

– А это, похоже, в натуре человеческой заложено. Недавно по телевизору показывали Митяева с новой песней. Ты не смотрел?

– Не помню. Я очень редко смотрю клипы.

– Там слова в одном месте интересные:

«…И где бы ни выпало нам жить,

Но в сонном полете невесомом

Нам предназначено парить

Над нашим городом и домом…»

– Предназначено?

– Похоже, раз столько людей видят в своих снах именно это! У ты боже-ж мой!

Последний возглас относился к Мефодию, который внезапно свалился со шторы прямо на хозяйку, вцепился в меховую оторочку ее халата, вывернул голову уж точно больше чем на сто восемьдесят градусов и смотрел теперь на Торика. Да уж, нормальная кошка так ни за что не смогла бы!

– Ух ты, морда! Вспомнил, что ты у нас обезьян? – Инга подхватила кота под мышками и аккуратно поставила на пол.

Тот исчез. Бесшумно. В одно мгновенье был тут, а в следующем кадре его уже нет нигде в комнате.

– Но и бытовые сны нам показывают не любые, ты замечал?

– Как это?

– Тебе же никогда не снится, как ты, допустим, идешь на кухню и ешь обычную еду? Или как застегиваешь пальто, покупаешь хлеб в магазине. Рутина нашему подсознанию не интересна. Нам, как правило, показывают то, на что у человека сильный эмоциональный отклик – чаще всего отрицательный, бывает, положительный, но обязательно сильный.

Торик мысленно перебрал свои погружения и согласился – да, каждое из них окрашено яркими эмоциями или переживаниями. Кроме одного, где за зеркалом открылся портал в сад. Но и там точкой фокуса оказалось необычное: сам портал, которого не существовало в реальности…

– Допустим. А откуда берутся странные сны, когда действие происходит в местах, где не просто я не бывал, но которых вообще не существует?

– Ты знаешь, я как-то угодила в гости в одну очинно элитную компанию. Слушала там пьяный бред известного физика, что все открытые законы – фикция. Все на Земле взаимодействует совсем по другим законам. И все, мол, это знают, но тщательно скрывают – вот такой вселенский научный заговор. Бред, конечно. Но, как говорится, что у трезвого на уме… Так что, возможно, основа земных законов имеет вовсе не материалистическую основу, а духовную? Изучим их, глядишь, и поймем, о чем пытаются сказать наши сны.

– Красивая идея. Но… как это может нам помочь?

Внезапно прямо из-под ног раздался очень выразительный вздох. Мефодий оглядывал комнату своими огромными болотно-зелеными глазами, словно говорил: «я тоже понятия не имею, кто тут мог вздыхать!». Инга машинально погладила его, а не-совсем-кот чуть приподнял спину, чтобы ей было удобней.

– Возможно, в этих странных местах мозг честно пытается упаковать непознаваемую реальность в доступные нам образы. Задача ему не по зубам, поэтому он показывает тебе хотя бы то, что может. Вернее, он-то показывает как есть, а ты во сне воспринимаешь это как отдельные непонятные образы.

– Получается, что… – начал было Торик.

– Ну что, любовнички, наговорились? – донесся из прихожей ироничный голос Родиона.

Интересно, давно он вошел?

– Думаю, мне пора, – дипломатично сказал Торик.

– Да ты что, Толян! – И уже громче, чтобы все услышали: – Пойдемте на кухню, сегодня у нас жаркое под шампанское. А для желающих – коньяк.

– О! Нас угощают! Нас, может быть, даже прощают! – почти запел голос у двери.

* * *

Утреннее настроение изменилось. Как ни странно, нужный троллейбус подошел сразу же, и в нем оказалось совсем не холодно. Может, включили отопление, а может, согрела беседа? Торик незаметно задремал. Ему приснилась сцена. Он стоял в синеватом луче софита и с выражением читал стихи:

Этот мир бесконечен, и звезд вереницы

Будят нашей фантазии дерзкие сны…

Зал был абсолютно пуст и темен. Ни одного лица. Ни одной души.

Глава 29. Джеймс

– «И что же вы наблюли», как говорила моя начальница?

Торик снова провожал Зою с работы. Вчера она позвонила ему и сказала, что первичный анализ данных закончен, и у нее появились новые мысли.

– Забавная форма. – Зоя улыбнулась. – Я пыталась обобщить, чему соответствуют разные точки аффинного пространства.

– Я тоже пробовал догадаться, но там полный мрак. Такое впечатление, что близкие параметры никак не связаны с годами, с другими людьми, с местами.

– Так и есть.

– Моя базовая точка ведет в барак, в самый первый эпизод с ключом. Еще одна – тоже в барак, но там история с цветными карандашами. Место одно и то же, время близкое, а точки их параметров разбросаны очень далеко друг от друга. И я подумал…

– Что?

– Вдруг ты ошиблась? Может, твое преобразование работает неправильно?

– Да брось! Я перепробовала уйму вариантов, но гладких поверхностей при заданном наборе исходных точек может быть только две. Одна из них – эта, а вторая нестабильна, как море в шторм. Других нет!

– Прости. Я знаю, что ты в этом лучшая. – Она довольно улыбнулась и кивнула. – Мы столько всего не знаем – не представляем, где и как мозг хранит воспоминания, как классифицирует их внутри себя, чтобы находить нужные.

– Я тебе другое скажу: мы даже не знаем, к мозгу ли мы обращаемся за этим данными.

Повисла неловкая пауза. Зоя сделала большие глаза и развела руками.

– А где еще они могут быть? – удивился Торик. – Обруч надеваем на голову, воздействие оказываем на голову, в голове – мозг, где хранятся воспоминания, оттуда мы их и берем.

– Так сказал бы физиолог. Но ведь есть и другая сторона. Представь, что ты просто спишь, без прибора. Спишь и видишь обычный сон. Где ты находишься, пока смотришь сон?

– В кровати, я же сплю.

– Нет, в кровати лежит твое тело. А сознание, разум, в это время отправляется куда-то еще.

– Куда? В мировой эфир? Это уже какая-то метафизика начинается.

– Тем не менее, так происходит с каждым человеком каждую ночь!

– Хм…

– И мозг по ночам не просто проводит всесоюзную перепись органов нашего тела. Он занимается не только тем, что сбрасывает самую свежую информацию из нашего ОЗУ в ПЗУ. Да, это он тоже делает, но совсем малой частью. А чем же заняты еще 80% ресурсов?

– Возможно, мир устроен сложнее, чем это видят физики и математики…

– Вот и я к тому же пришла. Ты регистрируешь сигналы, своеобразные радиопередачи, которые он ведет. Это информация. Обмен. С кем или с чем он обменивается такой информацией?

– С другими людьми? Вернее, с их мозгами?

– Это была бы телепатия. Но нет. Иначе бы человек запросто видел сны другого или читал его мысли.

– Может, эти волны передаются только на очень короткие расстояния?

– На какие? На пару сантиметров? И кого мы там находим? Постельных клопов? С ними, что ли, у нас мозг общается? Если эволюция что-то затевает, это не просто так. Это мы с тобой можем написать программу для забавы, лишь потому, что нам нравится программировать. А в природе все, что не пригодилось, отмирает очень быстро.

– Ты права. Но что могло быть такое важное для мозга, чтобы эволюция специально для этого создала механизм обмена?

– Ответ простой: я не знаю. Мы можем никогда не узнать этого. Но хотя бы продвигаемся по этой дороге.

– Дорога ВЖК… – пробормотал Торик.

– Ты про сказки Волкова? При чем тут они?

– Нет, я просто… вспомнил детство. Слушай, меня зацепила твоя мысль, что тут может быть замешана метафизика.

– Ну, я так, фигурально. Кстати, про метафизику – это же ты сказал.

– Нет, погоди. Знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить.

– Ладно. Только сразу скажи ему: пусть не лезет обниматься!

– Ей. И нет, она вряд ли будет обниматься.

Зоя минутку помолчала, глядя на него.

– Не боишься? Все-таки новый человек…

– Боюсь, но мы опять зашли в тупик. Она совершенно не разбирается в математике, но может знать что-то другое, неведомое нам. Высокое.

– Ну смотри – тебе видней.

* * *

На следующий день он зашел к Инге, но ее не было на месте, а коллега сказала, что она ушла в отпуск. А потом опять стало не до этого.

* * *

Английский в сочетании с интернетом и настойчивостью делали свое дело: у Торика бурно шла переписка сразу с несколькими людьми. Вика в шутку называла их «твои пенпальцы и пенпалочки» от английского слова «penpal» – друг по переписке. Мужчины и женщины разного возраста, из разных стран, у каждого – свой характер, свои события и интересы. Чтобы все успевать, Торик расчертил себе календарик, где аккуратно размечал, кто прислал письмо и кому он уже ответил.

* Парень Линь-Ю из Сингапура работал на заводе, где делают винчестеры. Увлеченный и начитанный, он напоминал самого Торика времен его работы с Петровной. Только в России все технологии свернулись и завяли, а в Сингапуре наоборот – расцвели и дали плоды.

* Мери Лу из американского штата Мэриленд оказалась лет на десять старше Торика и имела славянские корни. Ее многое интересовало, а самое главное, она оказалась очень душевной. Однажды даже прислала по почте чудесную открытку с надписью «Open your heart, Open it wide, Someone is standing outside» – открой свое сердце пошире, снаружи ведь кто-нибудь ждет…

* Морис Тайлерворт жил в Англии, и как начал в школе играть на бас-гитаре, так и играл до сих пор. В этом смысле история его музыки оказалась альтернативной истории Торика. Но жизнь омрачал тот факт, что его заставляли работать присяжным почти три месяца каждый год. Пропускать бесконечные уголовные подробности сквозь себя было для него невыносимо, и отчасти он спасался перепиской.

* Антонио Вендутти с самой подошвы итальянского сапога рассказывал много интересного из жизни на побережье моря. Он собирался открыть у себя в городке компьютерный магазинчик и делился планами. Торик рассуждал о том, как, должно быть, сложно найти свою нишу в длиннющем ряду похожих предложений, сделанных другими. Антонио дал неожиданно мудрый ответ: «Рынок сбыта – это пирог. Он очень большой, его хватит на всех. И ты всегда найдешь себе место под солнцем. Главное, чтобы кому-то хотелось съесть твой кусочек пирога!»

* Но самым активным и экстравагантным пенпальцем был Джеймс Куайет. Он оказался ровесником Торика, мужчиной и айтишником – но на этом их сходство заканчивалось, и начинались различия. Настоящий североамериканский индеец, он исколесил не только все Штаты, но и множество других стран. Успел поработать в самых разных компаниях, прекрасно умел общаться с людьми очень разного уровня. Рассказывал массу любопытных сведений о мире и о своей жизни, да и сам многим интересовался. И даже пытался собирать свою музыку из кусочков. Словом, друзья всегда находили, о чем поговорить.

А потом внезапно Джеймс решил приехать в гости.

* * *

Сначала Торик не поверил: может, это просто оборот речи или шутка? Мыслимое ли дело, чтобы человек из Штатов ехал неизвестно к кому в далекую и недружелюбную Россию? Наверняка, это жутко дорого, надо оформлять кучу бумаг, отвечать на неудобные вопросы – и ради чего?

Однако Джеймс был настроен решительно: «Я все равно собирался посмотреть Москву, Кремль и Красную площадь. К тому же, пока я по работе летал по всему миру, я заработал очень много бонусных миль, так что мой перелет получится почти бесплатным. Не переживай!»

Ничего себе «Не переживай!» К Торику – лично к нему, а не в «Гнездо» – ни разу в жизни не приезжали даже люди из другого города, тем более иностранцы! Вика тоже волновалась, но по-своему. Засела за новые рецепты, капитально прибралась в квартире, даже маму позвала помочь. Торик махал руками:

– Ничего не нужно! Жить он будет в гостинице. Джеймс вообще привык к самым скромным условиям – он спал в лесу прямо на земле, даже без палатки!

– Ну уж нет! – возражала Вика, – В гости-то он все равно к нам придет! Я не хочу опозориться на весь мир!

Это очень в духе русского характера – непременно не ударить в грязь лицом перед человеком, которого видишь всего раз в жизни.

* * *

Ясным апрельским днем они встретились в Москве, неподалеку от пятизвездочной гостиницы «Метрополь», невероятно дорогой, но единственной, номер в которой Джеймсу удалось забронировать еще из дома. Если уж о ком и говорить «встречал с распростертыми объятиями», так это о нем – высокий и плотный, Джеймс, в своем терракотовом плаще, раскинул руки, словно был готов обнять весь мир, и вот так, в театральной позе, встретил Торика.

От души нагулялись по Москве. Джеймс удивлялся оформлению станций метро (в Нью-Йорке все куда скромнее), фальшивому лоску золота на фонтанах ВДНХ. Вот причудливая инсталляция в перекошенном музее Маяковского показалась ему знакомой: «на Бродвее много подобного – горы разноцветного мусора, но все художественно организовано», – отметил он. Хотя главный аттракцион дня ждал его впереди.

«Local train», как он называл электричку, с жесткими деревянными сиденьями несколько часов вез их в Город. Поначалу народа набилось столько, что пришлось стоять, но чем дальше от Москвы, тем просторней становилось в вагоне. Они сидели и болтали обо всем на свете – два перекати-поля из разных миров. К ним подсаживались люди, задавали извечные вопросы, не особо слушая ответы – не каждый день встретишь живого иностранца.

Пьянчуга настойчиво звал в гости (пойдем, выйдем, я тут живу, завсегда нальем гостям!), бабулька пыталась угостить припасенной курицей (спазыба – отнекивался Джеймс), пара гопников поорала что-то насчет «разворовали и пропили», но их быстренько угомонили. В общем, аттракцион удался, Джеймс устал и успокоился только когда они наконец доехали до Города, вошли в гостиницу, и на вопрос:

– Can you speak English? (вы говорите по-английски?)

он получил от удивленной девушки за стойкой ответ:

– Офкош! (искаженное «конечно»).

* * *

Дома бледная Вика спросила только:

– Привез его? Есть будешь?

– Офкош, – машинально ответил Торик.

Голова гудела: впервые в жизни он целый день беспрерывно разговаривал по-английски.

* * *

Чего только они не обсудили! Джеймс старался говорить помедленней, но иногда увлекался и возвращался к привычному темпу. Часть фраз Торик просто пропускал – так он хоть чуть-чуть успевал отдохнуть.

У индейцев есть традиция – переводить их имена на язык той страны, где они жили – США или Канады. Имя Джеймс соответствовало библейскому Яков, один из его смыслов – «идущий по пятам». А слово Куайет по-английски означает «тихий». Вместе имя Джеймс Куайет приводило к фразе «тихо идущий по пятам» или «следопыт», что довольно близко передавало истинное имя Джеймса на языке индейцев Хопи.

– Ты замечал, что когда куда-то далеко уедешь, а тем более улетишь, некоторое время чувствуешь себя странно? – спросил Джеймс.

– Летать мне пока не приходилось, но на поезде много ездил. Да, сначала странно, потом все возвращается в норму.

– И когда приезжаешь из поездки домой, происходит то же самое. Ты никогда не думал, почему так происходит?

– Хм… А есть ответ?

– У индейцев Хопи на все есть ответ, вопрос лишь, правильный ли он. Видишь ли, у каждого человека есть душа…

«…а у души есть лапки…» – Торика вдруг остро кольнуло воспоминание об Ольге, но вслух он ничего не сказал, только кивнул.

– …и у этой души есть некоторые ограничения. Считается, что тело человека может двигаться с какой угодно скоростью – например, в ракете. Но душа – штука более архаичная, она не может перемещаться быстрее, чем ворон летит.

– Ворон ведь машину не догонит?

– Да, он развивает скорость до тридцати километров в час. Не догонит даже поезд, не то что самолет.

– Вот почему так странно на новом месте! Тело там, а души еще нет?

– Так говорят старейшины. Но я не знаю, правда это или нет.

В гостинице Джеймсу сказали, что не смогут принять к оплате его доллары, нужны рубли. Поэтому Торик повел его в торговый центр, где располагался пункт обмена валюты. Не тут-то было. Под надписью «EXCHANGE» висел листок с русским текстом.

– Что там написано? – спросил Джеймс. Торик перевел:

– Временно не работаем. Нет наличных рублей для обмена.

Карие глаза Джеймса расширились от удивления:

– Ноу рублз?!

Что тут скажешь? Причуды местной экономики. Пришлось менять по грабительскому курсу у привокзальных барыг.

Особое впечатление на Джеймса произвела поездка в переполненном троллейбусе. Торик преподнес это как еще один аттракцион:

– Здесь ты можешь почувствовать себя максимально близко к людям.

– Порой даже слишком близко, – пожаловался Джеймс, но когда вышли поделился: – Знаешь, а в этом что-то есть! Колыхаться общей волной! Чувствовать себя частью единого большого племени. Растворяться во множестве подобных тебе…

Торик подумал, как малы шансы даже в сотне троллейбусов подряд встретить людей, по-настоящему близких тебе душой, но возражать не стал.

Еще в электричке они обсудили кулинарные предпочтения Джеймса. Очень сложные – он любил все причудливое и странное, но, когда смекнул, к чему ведет Торик, сказал, что в путешествиях непременно пробует местную кухню. В России он надеется отведать «блЫни», «пэл-мэны» и особенно «икэ-ра», о которых читал. Впрочем, «осетжина энд икэ-ра» он заказал себе в московском ресторане. А теперь Вика приготовила настоящие сибирские «пэл-мэны» и напекла «блыни» двух видов – тонкие и толстые: кто знает, какие гостю больше понравятся. Джеймс уминал все за обе щеки и трещал без умолку. Торику на еду времени не хватало. Мало того, что надо понимать речь, теперь приходилось переводить хотя бы часть для Вики и передавать Джеймсу ее ответы.

Но всему приходит конец. Провожая Джеймса до гостиницы, Торик больше молчал. Он устал за эти дни, переволновался, получил массу впечатлений и новых идей. Его впечатления раздваивались: хотелось смеяться и плакать, надеяться и терять навсегда. И Джеймс внутренним чутьем понял это:

– I know what is it. (Я знаю, что это такое)

Потом грустно улыбнулся и старательно сказал почти по-русски:

– Интеллиххентсия!

Именно так. Сложная натура Торика реагировала на внешний раздражитель очень нелинейно. Он так и не решился рассказать Джеймсу о приборе. До последнего оттягивал решение, а потом просто не хватило ни времени, ни сил. Сказал он совсем другое:

– Тебе наверно кажутся убогими наши дома, наши люди. Все временное, неустроенное, но мы так живем. Когда-нибудь мы встанем на ноги и будем жить лучше. Постарайся увидеть не текущий момент, а наше будущее.

Джеймс очень удивился и выразил бурный протест:

– Да ты что! Зачем ты так говоришь? Я тебе завидую! Жить в самой гуще перемен! Родиться в одной стране, а жить в другой! Не по книгам, а по жизни увидеть настоящую смену эпохи, революции, победу демократии – такое бывает раз в жизни! И я радуюсь, что тоже прикоснулся к этому в твоей стране. Я обязательно расскажу об этой поездке на ближайшем пау-вау – на большом собрании всего племени.

С собой Джеймс увез драгоценный подарок под непроизносимым названием «тхулски приянык».

* * *

Когда волнения и страсти улеглись, пришло время делать выводы. Торик во всей полноте осознал, насколько плох у него разговорный английский, и решил осенью обязательно походить на приличные платные курсы.

А Вика впервые в жизни посмотрела на живого иностранца и задумала большой план: расстараться по максимуму, но найти в интернете жениха! С местными толком не получалось – слишком много бродило вокруг девушек посимпатичней и поярче, а тут у нее был свой шанс: говорят, иностранцев радует перспектива получить русскую жену. Ну а с языком она как-нибудь потом разберется.

В мае 2000 года президентом страны стал Путин. Наверное, тоже скоро сменится, подумали все. За последние пятнадцать лет правители постоянно менялись, к этому все уже привыкли. Разве бывает иначе?