Текст книги ""Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Влад Лей

– Артур! Перестань!

– Ну, ты чего? – обижается он. – Все же так хорошо было!

– Нет, не хорошо! Ненавижу когда ты…

– Да ла-а-адно тебе! Все я знаю: если баба сказала «нет», она имеет в виду «да»!

Я пытаюсь вырваться, но он снова принимается меня щекотать, и я падаю на кровать. Господи, ну как, как мне это выдержать? Уж лучше бы он меня бил! Он наваливается сверху и целует в шею, не прекращая щекотать мои бока. Я выгибаюсь дугой, пытаюсь сбросить его, но силы слишком неравные. Я уже не женщина, я – сплошной оголенный нерв, и мне ничего не надо от жизни, только бы скорее кончилась эта пытка!

Я из последних сил переворачиваюсь на спину и толкаю его ногой. Угу, с тем же успехом могла бы пинать стену, пробивая в ней дверь. Я выворачиваюсь, выгибаюсь всем телом, стараясь избавиться от его шарящих рук. Мы падаем на пол, падаем, падаем, и это падение никак не кончается, мгновение падения длится, а мир съеживается, выкручивается, крутится, сердце колотится, как бешеное, мне нечем дышать, нервы горят огнем и… я просыпаюсь, а на меня испуганно смотрят Торик и Вика. Только бы они не коснулись меня! Нет!

* * *

– Девушка, конечная. Выходите или так и будем кататься?

– Ой, я свою остановку проехала. Теперь надо назад.

– Да, пожалуйста, только билет еще один возьмите и катайтесь хоть до утра!

Подходя к дому, Зоя уже почти успокоилась. И как с этим жить? Торик говорит, что они не попадут на это место, но что если… Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки. Взять? В руки?! Брр! Слова-то какие гадкие! Надо… как там это называется? Не давать эмоциям управлять моей жизнью. Все будет хорошо. Обязательно. Ох ты!

– Мам! Ты чего опять на полу?..

Глава 24. Коллаж

– Ну что за детский сад? Ничего с тобой не будет! Сходишь в другое крыло, комната 118, там сидят в основном инспектрисы. Найдешь Жукову, посмотришь, что у нее с компьютером. Постарайся разобраться на месте. Ты же вроде работал админом? Значит, все знакомо. Вперед!

Матвейка говорил конкретно и спокойно, но Торик все равно волновался. Вдруг подняли голову детские комплексы – и то, что он очень плохо запоминал лица, и то, что легко мог заблудиться в полутора соснах. Обошлось. Хотя и не без помощи вахтера.

На звук открываемой двери восемь или девять женщин самых разных возрастов, сидевших за столами в большой комнате, подняли головы, безразлично взглянули на него и тут же вернулись к своим делам. Если это клиент, пусть сам ищет, к кому подойти. «Овес к лошади не ходит» – негласный принцип Конторы. Торик пару минут нерешительно постоял, размышляя, куда идти дальше. Затем ближайшая к нему женщина негромко спросила сквозь зубы:

– Кто нужен?

– Жукова.

Вместо ответа последовал неприметный кивок головой, направляющий к нужному столу. За столом сидела голубоглазая девушка и задумчиво смотрела в окно, безотчетно барабаня пальцами по столу в такт слышимой ей одной музыке. Заметив Торика, она встрепенулась и, не тратя времени на приветствия, сказала лишь:

– Уже? Оперативно у вас теперь! А то Митю вашего не дождешься.

С проблемой разобрались быстро. Переполненный диск не давал толком работать, а связь с корпоративной сетью еле теплилась. Скорее всего, поврежден кабель. Точно, вот здесь – видите? – его погрызли мыши. Неосторожно брошенное слово мгновенно вызвало цепную реакцию!

– Мыши?! – Жукова в один миг скинула туфли и взобралась на стул, испуганно озираясь.

– Мыши? Где мыши? – вдруг послышалось со всех сторон. Больше никто из женщин на стул запрыгивать не стал, но все встали и беспокойно смотрели вниз.

– Вот! Я говорила, нечего есть печенье на рабочем месте! – строго заявила та, что постарше. – Слезай, ничего с тобой не случится!

– Не зна-аю, – усмехнулась женщина рядом. – Уж если с кем случится, так с Настей!

– Ой, правда, Нин, – согласилась Жукова, – я в этой жизни уже ничему не удивляюсь.

– Ты про грузовик? Представляете, – это она уже Торику, – переходила улицу, и ее сбил грузовик.

– Я просто его не видела, – отмахнулась Настя.

– Ага, переломы, больница, вылечилась… И через пару недель – опять на перекрестке, и снова – грузовик!

– Системная ошибка? – пробормотал Торик.

– Ой, да, со мной все время что-нибудь происходит, то обрезалась ножницами, то обварилась чаем…

– То тебя забыли в солярии, и ты ходила вся облезлая, – охотно дополнила список Нина. – Еще что было? А, ехала в маршрутке – спустило колесо.

– Да-да-да, – весело подхватила Настя, – пересела, и в следующей – то же самое!

Десять минут назад они казались такими суровыми и неприступными, а теперь напоминали привычных бухгалтерш.

– Так, у вас что, несанкционированный митинг на рабочем месте?

Строгий голос Маргариты Николаевны вернул всех к реальности.

– А у нас тут… – начала было объяснять Нина, но шефиня ее перебила:

– Все-все, знаю, уже вызвали вам на завтра санэпидемстанцию, больше в здании никаких мышей и крыс! Сели, работаем. Васильев, вы можете прямо сейчас заменить кабель?

– Конечно.

Торик шел к себе и недоумевал: как? Откуда она так быстро узнала все подробности? В каждом кабинете стоит прослушка? Или ей просто кто-то сразу позвонил и проинформировал, пока остальные болтали? Пожалуй, второе, хотя он никаких звонков не заметил. Хм, если новости разносятся так быстро, надо будет получше следить за тем, что здесь говоришь и делаешь.

И еще одна мысль вдогонку. Эта Настя – что с ней не так? С грузовиками – понятно: она не учится на своих ошибках, повторяет одни и те же снова и снова. А с маршруткой? Похоже, девушка так и притягивает к себе неприятности?

* * *

Диме в их комнате помимо работы поручалась особая миссия – он был диджеем: следил за тем, чтобы в комнате всегда тихонько звучала музыка. Причем только такая, чтобы никого не раздражала и не мешала работать. К миссии этой Дима относился со всей серьезностью: на сервере хранились сотни песен и инструментальных композиций на любой вкус, а он тщательно следил за плейлистами и обновлял версии Винампа.

Тони Брекстон медленно и знойно пела о том, чего еще она не хочет (песня так и называлась – I Don’t Want To), когда дверь комнаты открылась, впуская даму, которой Торик здесь еще ни разу не видел. Она была несколько старше него, но тщательно следила за своей внешностью. Светлые волосы уложены в стильную прическу. Платье сидит безупречно. Она явно пришла к ним за чем-то важным, но сейчас стояла и слушала музыку. Матвейка вопросительно поднял брови и слегка улыбнулся ей, а она так же жестом ответила, мол, нет-нет, я подожду. Тогда он улыбнулся еще шире и указал ей на гостевой стул, но она отрицательно качнула головой.

Когда песня закончилась, дама восхищенно вздохнула и изрекла: «Ничего себе песни вы слушаете! Надо к вам почаще наведываться» и только после этого перешла к делу.

– Инга Альгисовна, вы ко мне? – теперь, когда воображаемый обет молчания был снят, Матвей, наконец, обратился к ней словами.

– Я… даже не знаю, к кому, но точно к вам. Сразу скажу, что Маргарита Николаевна в курсе и одобрила. Правда, поручение у меня несколько деликатное.

– Интересно. Хотите, пройдем в Серверную?

– Нет, я имею в виду, что о нем не надо рассказывать другим сотрудникам Конторы, иначе сюрприза не получится. Договорились?

– Еще интересней. – Матвей улыбался во весь рот. – Слушаем вас очень внимательно.

– Поскольку работают у нас в основном женщины, не считая абсолютного меньшинства… – она улыбнулась, – …есть предложение: к восьмому марта подготовить праздничный…

– …концерт? – обрадовался Виктор.

– Нет, – извиняющимся тоном продолжила она, – коллаж. С лицами, а иногда и фигурами наших прелестниц, вписанными в картины известных художников. Мне кажется, это будет очень интересно.

– Я – пас, – сразу открестился Виктор. – Выступить могу, а насчет Фотошопа – увы, не дано.

– Я тоже, – примкнул Дима, и его длинное лицо даже вытянулось от огорчения.

– Понимаете, я бы с удовольствием, но у меня сейчас очень большие переделки реестра, – бархатисто заявил Матвей.

Все четверо взглянули на Торика и замолчали. Он даже занервничал. Это дело явно не относилось к работе, но дама обмолвилась, что шефиня в курсе, так что… Фотошоп он худо-бедно знал, даже купил по нему пару книжек, но настоящий коллаж – это, наверное, очень сложно?

Похоже, последнее сомнение он, видимо, высказал вслух, потому что Инга уверенно ответила:

– А кто говорит про настоящий? Совсем не обязательно, пусть будет несовершенным, пусть местами кривоватым и даже нелепым, так получится еще забавней.

Торик взглянул на Матвейку. Тот мысленно пробежался по списку загрузки Торика:

– Так, первую программу ты сдал, она работает. Вторая почти готова?

– Да, сейчас отлаживаюсь.

– Сегодня реально закончить?

– Я попробую. Хотя…

– Знаю-знаю, отладка – процесс бесконечный. Ладно, время есть. Что сможешь, доделывай сегодня. Отдадим на испытания, а ты пока займешься коллажем. А найдутся косяки – подправишь. Так, сканер у нас есть. Фото сотрудников…

– Фото я обеспечу, – живо откликнулась Инга. – Картины тоже есть, принесу свои альбомы по искусству. Остальное, как говорится, дело техники, да?

– Сделаем, что сможем, – пообещал Матвей. – Но нам понадобится ваша помощь и в организации процесса, и в творческом плане.

– А как же! – воскликнула Инга и улыбнулась. – Думаешь, я все пущу на самотек?

Потом пристально посмотрела на Торика:

– Завтра, будет времечко – подходи? Я обитаю в двести четвертой. Обсудим детали. Лады?

Мгновенный переход с официального языка на неформальный несколько удивил Торика, и в ответ он просто кивнул.

Когда Инга вышла, он осторожно спросил у Матвея:

– А она вообще здесь – кто?

– Она-то? – Матвей улыбнулся. – Как сказать… Официальное лицо Конторы.

– Понятно, что она здесь работает, а кем?

– Ни фига тебе не понятно. Это ССО. Служба по связям с общественностью.

– И она – руководитель этой службы?

– Не так. Она и есть эта служба. Все, что знают о Конторе в Городе, люди узнают от нее. Или с ее ведома. Ни одно газетное интервью, ни одно фото не выходит без ее визы. Ни одно мероприятие не проводится без ее одобрения. Так что в твоих интересах с ней не ссориться, а наоборот – всячески дружить и поддерживать.

– Понял.

Матвей вздохнул.

– Ты сильно-то не расслабляйся. Она ведет себя очень дружелюбно и вежливо, но пусть это тебя не сбивает с толку. Если надо, она может быть очень жесткой, кого хочешь в бараний рог скрутит, да так, что пикнуть не успеешь. Добавь к этому огромный круг влияния, и не только в Городе.

– Серьезная фигура, – заметил Торик.

– Фигура у нее что надо, – невольно облизнулся Дима и нервно кашлянул. – А я че? Я так, поговорить.

– В общем, – подытожил Матвейка, – отказаться ей помогать мы не сможем, но будь с ней осторожней, смотри, я тебя предупредил.

* * *

На двери значилось «204 ССО» и она была немного приоткрыта, но Торик все равно сначала постучал.

– Заходи! – прозвучало изнутри, а потом совсем рядом. – Сейчас, минутку.

Инга дочитала какие-то бумаги, сделала пару пометок, что-то зачеркнула, потом довольно кивнула сама себе, подписала документ и отложила его. Сегодня она выглядела совсем иначе: тонкий серый свитер, фирменные джинсы с широким ремнем, волосы собраны в асимметричный пучок на длинной стильной заколке. Совсем другая женщина. Но он не мог предположить, что и ее манера общения настолько изменится:

– Пришел? Молодец, Толян, садись, рассказывай – чем жизнь радует?

Он опешил – нет! Он никому не позволял так к себе обращаться. Хотя… у нее это звучало совсем не пошло и не обидно, а наоборот – задорно, весело и очень по-свойски. Он решил пока не поправлять ее. Что это? Игра? Манипуляция? Проверка крепости его личных границ? А она тем временем продолжала:

– Ну, чего замер, как неродной? Я не кусаюсь. Ладно, не хочешь – не рассказывай. Смотри, вот я принесла альбомы. Положила закладки там, где, на мой взгляд, картины могут нам подойти. Если взять вот эту…

Они обсуждали проект, и Торик понемногу оттаивал. Пожалуй, вот в чем разгадка: она отлично знает свое дело и умеет быстро сокращать дистанцию, если считает, что это поможет общению. Скорее всего, с каким-нибудь начальством она бы выбрала совсем иной тон, а с журналистами – третий. Торику почему-то вспомнился стеклодув на заводе. Инга не выдувала раскаленное стекло, но она определенно была профессионалом, только в своей области. Интересно!

В одной из книг вместо закладки лежала цветная фотография тощего рыжего кота на голубом диване. Шерсть у кота была совсем короткой, а уши – просто огромными. Инга на миг смутилась, но потом вздохнула и торжественно объявила:

– Это Мефодий, он абиссинец.

– Ваш? – догадался Торик. – Никогда таких не видел. Агрессивный?

– Нет, что ты! Очень умный и ласковый. Но мы отвлеклись. Мне кажется, получится смешно, если мы рассадим эту группу с лютнями, а мужчины их отдела пусть танцуют на сцене!

И обсуждение продолжилось.

* * *

Коллаж они все-таки сделали, но… Торик оказался слишком неопытным дизайнером: не рассчитал свои силы и сорвался. Доктор диагностировал сильное перенапряжение глаз и категорически рекомендовал «хотя бы неделю без всяких компьютеров!» Пришлось уйти на больничный. Он так и не увидел, как радовались сюрпризу сотрудницы, как они смеялись и водили по картинкам пальцем, отыскивая себя и коллег. Как даже шефиня снисходительно улыбнулась, обнаружив себя в тронном зале английской королевы, где Инга, стоящая за кафедрой в образе посла, торжественно представляла ей именитых гостей в традиционных париках и светских нарядах.

Обо всем этом Инга в красках расскажет ему потом. А сейчас он лежал в кровати, завязав глаза Викиным шейным платком, и слушал музыку. Спать не хотелось, читать он пока не мог, сидеть за компьютером – тем более. Чем еще заняться? Вопрос непривычный – всю жизнь у него бывало больше интересных занятий, чем находилось времени на них. Для большинства из них нужны глаза. Но они, как выяснилось, доступны нам не всегда.

Вика, придя вечером домой, попыталась развлечь его разговорами, но он оказался неважным собеседником: с трудом ловил смысл сказанного и тут же забывал новости. Похоже, от перегрузки пострадали не только глаза, но и весь «канал восприятия». Вика замолчала, сварила куриный бульон, и это ему неожиданно понравилось. Обычная еда как-то совсем не шла, а вот бульон очень даже поддерживал.

Через пару дней он попробовал читать. Физически смог, только навалилась странная апатия – ничего не хотелось. Старые книги раздражали, идти в библиотеку за новыми нет сил. Тоже непривычно: книги всегда выручали его, а теперь словно отвернулись.

Позванивал Матвей, задавал вопросы по программе, а Торик припоминал код и пытался дать совет, как можно исправить или переделать то или это. Мозг реагировал странно – то оставался в реальности, а то вдруг впадал в полузабытье. К счастью, доктор оказался прав, и последствия перегрузки постепенно сходили на нет.

Стручок ненадолго заехал навестить больного и привез книгу Гаррисона «Запад Эдема». Поначалу Торик читал ее с огромным трудом – текст казался сложным, да еще все время попадались незнакомые слова из придуманного автором языка ящеров. Но когда речь пошла не о ящерах, а о приключениях первобытного мальчика Керрика, читать стало проще и интересней. А уж когда судьбы разумных динозавров и первобытных людей пересеклись и сплелись, книга стала для него одной из любимых.

Иногда ему казалось, что это именно бульон и Гаррисон понемногу вылечили его, выводя из опасного состояния в нормальное.

Глава 25. Электрошок

На седьмой день своего неожиданного отпуска Торик решился запустить Мнемоскан. Он подозревал, что мозг еще не совсем оправился от перегрузки, поэтому настроил небольшую амплитуду импульсов. Зато частоту и девиацию выбрал в необычной области, где еще ни разу не погружался. Это могло вывести на что-нибудь интересное. До прихода Вики оставалась еще пара часов, он выставил период сна на полчаса, подготовился, лег и запустил прибор.

* * *

…Липовая аллея, отделяющая Перелетную от автодороги, еще совсем зеленая, а воздух уже прохладный и слегка пахнет осенью. Почти дошел, вот угол Пашкиного дома, вон клуб с афишей ближайших фильмов, а вот и наш барак. Я прохожу по полутемному коридору, народ уже бурлит, того и гляди через край польется ссора. Открываю нашу комнату – никого нет, родители на работе. На голубой крышке холодильника лежит записка от мамы – что там у нас сегодня на обед? Аккуратно ставлю мисочку щей и чайник на газ, пока кто-нибудь не толкнул, а пока жду, ухожу к себе, нарезаю хлеб и несу на стол подставку, чтобы случайно не прожечь клеенку с картинками воздушных шаров и самолетов.

Надо поесть поскорее, сегодня по телевизору покажут «Новые приключения неуловимых»! Я уже видел их в клубе, но раз показывают дома, можно и еще раз посмотреть. Телерадиолу включаю заранее: ламповая, когда еще прогреется! Доедаю обед, ладно, посуду потом помою, а то кино уже начинается. Показывают огромное солнце во весь экран и на его фоне медленно движутся четверо всадников. Добавляю громкости, но все равно плохо слышно: за дверью шумно. По случаю начала учебного года к соседям приехали родственники из деревень, привезли чего покрепче, и веселье уже разгоралось.

Я достаю зеленые наушники, которые сделал папа, разматываю длинный провод, втыкаю кабель в телерадиолу и усаживаюсь на стуле подальше, рядом с кроватью. Сюжет неспешно разворачивается, герои ищут сапожника Сердюка, я поглядываю в полглаза – пока не очень интересно. Откидываюсь на стуле и машинально берусь за никелированную спинку кровати. И тут…

Все меняется буквально в один миг. Вот, только что я сидел и спокойно смотрел телевизор. А в следующую секунду меня пронзает… даже не боль, а очень сильная и неприятная смесь ощущений. Жар, крупные мышцы невыносимо сводит судорогой, рот наполняется слюной, пальцы, касающиеся спинки кровати, жжет все больше, голова ничего не соображает. Сердце, кажется, перестало биться, а дышать и вовсе невозможно.

Мне все равно, что творится на экране. Хочется только одного – чтобы этот ужас скорее прекратился. Я изо всех сил рванулся, пытаясь вскочить, но не тут-то было. Злая сила держит меня, не давая пошевелиться ни на сантиметр. Скрученные судорогой мышцы болят, продолжают сжиматься, и в какой-то момент правую руку выворачивает так, что она соскакивает со спинки кровати.

Внезапно все кончилось. Я падаю на пол, как подкошенный. Все тело болит, руку жжет, а сердце бешено стучит. Краем глаза я еще успеваю заметить, как падают зеленые наушники, обрывая свой провод, а мир рывком переворачивается, и я выпадаю в привычную реальность…

* * *

Сердце неистово колотилось, как после бега. Адреналин захлестывал мысли и ощущения тяжелой алой волной, мешая думать и распутывать крючочки сетки Фарадея. Хотелось немедленно вскочить, порвать все и убежать подальше из этого страшного места. Теперь он лучше понимал Зою – вдруг она увидела в погружении что-то подобное? Да, что бы люди про себя ни думали, внутри мы так и остались испуганными животными. Он старался дышать размеренно и глубоко, чтобы скорее успокоиться. Сел на диване. Остановил запись файла. Рутинные действия помогали вернуться в нормальную жизнь.

Как он мог забыть об этом неприятном приключении из своего детства? Может, это как раз тот самый случай, когда память блокирует травмирующие воспоминания? Что все-таки случилось в тот день? Его ударило током? Почему? Он не лез в розетки, не трогал оголенных проводов, вообще не делал ничего необычного или запрещенного. Как такое могло произойти? Он стал перебирать варианты и вдруг нащупал истину: никто не виноват.

Наушники втыкались в телевизор двумя способами – так или эдак. Для моно-наушников это было неважно. Отец месяц назад разбирался с заземлением своей радиостанции. Закапывать отдельный штырь на четыре метра в землю ему не хотелось, поэтому он использовал в качестве заземления обычную комнатную батарею. Мама недавно делала генеральную уборку, выметала мусор, тщательно мыла полы, залезая во все пыльные уголки. И нечаянно подвинула кровать на пару сантиметров ближе к окну. Теперь дальняя спинка кровати касалась трубы батареи. А дальше все вышло само собой.

Торик случайно воткнул наушники так, что на их дужку с телевизора теперь попадало анодное напряжение в сто восемьдесят вольт постоянного тока. И это тоже никому не мешало, пока он случайно не коснулся металлической спинки теперь уже заземленной кровати. А когда коснулся, все эти вольты приложились к его голове и руке, а обычный стул внезапно превратился в электрический. Посиди он под током еще минут пять, и некому было бы рассказывать эту историю. Его спасло только то, что он упал, при этом цепь разомкнулась.

По большому счет, ему повезло: отделался лишь испугом, и даже больница не понадобилась. К вечеру Торик окончательно пришел в себя, родителям так ничего и не сказал. Папа недовольно буркнул, что с наушниками надо обращаться осторожней, а не обрывать провода, и заменил кабель. Мама заметила легкий ожог на руке, но не сочла его опасным. А Торик с этого дня перестал слушать телерадиолу в наушниках. Больше никак не мог себя заставить.

Все вроде бы обошлось. Но позже, через пару лет, Торик стал подмечать за собой странные вещи. Обычные люди начинают чувствовать напряжение кожей где-то вольт с девяноста и выше. Он же легко угадывал пальцами наличие или отсутствие напряжения всего лишь вольт в двадцать. И совсем недавно они со Стручком это обсуждали. Так, может, секрет его «избранности», способности «погружаться», как раз в этом?

* * *

Немного успокоившись, он позвонил Зое.

– Спасибо, вроде получше. Слушай! Кажется, я вычислил одну их возможных причин, почему на меня прибор действует сильнее, чем на других.

– Да? И что это?

– Я вспомнил: в детстве я испытал сильный электрошок, который что-то изменил в организме.

Зоя помолчала, обдумывая варианты. Потом осторожно сказала:

– Сам вспомнил или?..

– Или. Вот только что прожил всю эту сцену в погружении. Сердце еще колотится.

– Торик! Ну разве так можно? Ты же еще не восстановился толком!

– Ты сама знаешь: мы не выбираем, что нам покажут.

– Это да, – сказала она мрачно, сразу вспомнив свой случай, но постаралась поскорее стряхнуть наваждение. – Знаешь, в этом есть смысл. Наше явление имеет электрическую природу – импульсы, напряжения, воздействие тока и тепла.

– Ну да.

– Логично предположить, что если субъект воздействия, то есть ты, имеет существенно другие электрические параметры, чем среднестатистический человек, то именно на нем эффект проявится лучше всего. Меня только одно смущает.

– Почему ты – тоже?

– Да. У меня-то не было электрошока. Никогда. По крайней мере, я не помню ни одного серьезного случая. А подвергать риску нового субъекта, скажем, Стручка или Вику, только чтобы проверить эту гипотезу, я бы не рискнула. Слишком легко получить фатальные последствия.

– Да уж… Цена истины слишком велика.

– Плюс еще не факт, что истина при этом нам откроется. Подумаем еще. Ой, пойду, у меня тут очередь собралась.