Текст книги ""Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Влад Лей

Глава 13. Новая метла

Октябрь 1995 года, Кедринск, 30 лет

Еще одна потеря. Торик неуклюже нагнулся, зачерпнул пригоршню липкой глинистой земли и высыпал ее в яму, поскорее освобождая место для следующего в погребальной процессии. Земля упала вбок. Отряхнуть руки толком не удалось. Рядом, буквально в полушаге, массивный крест с узенькой крышей для защиты от дождя отмечал могилу дяди Миши. Другим октябрем, восемь лет назад, он умер в Москве, но завещал похоронить себя в родном Кедринске. Скоро и над бабушкой появится такой же крест, и с этого момента брат и сестра окажутся неразлучны, пусть здесь покоится ее тело, а от него привезли лишь пепел.

Бабушка София будто и правда знала все заранее. Последнюю пару лет она болела и почти не вставала, хотя оставалась в полном сознании. А сентябрьской безлунной ночью над Кедринском пронеслась буря. Наутро оказалось, что один из тополей у Двудомика рухнул, а другой наклонился в сторону Гнезда, точно, умирая, все еще пытался достать его длинными ветками. Тете Тане пришлось вызывать на подмогу бригаду рабочих, чтобы справиться с огромными деревьями. Буквально через месяц не стало и бабушки. «С ним уйду и я…»

Дом опустел: тетя осталась одна, гости почти не приезжали. Разве что изредка заходила вдова Андрея, но они с тетей не слишком ладили. Изменился и сам Кедринск. У мощеной дороги по прозвищу Копейка построили длинное и нелепое кафе, надеясь, что кто-то будет туда ходить. И первое время действительно ходили, просто посмотреть, что это за диковина, но потом время подмяло его под себя. Казалось, уголек жизни в Кедринске еще тлел, но разруха и запустение кругом ширились, грозя погасить его навсегда.

На поминках, когда гости уже утомились есть и говорить, неожиданно встала тетя Азалия.

– Мы тут… – невнятно начала она, нервно дернула рукой, словно отгоняя невидимых демонов, прочистила горло и собралась с духом. – Мы нашли мамин дневник, целую тетрадку. Там в основном стихи, много рисунков и засушенных цветов. Но есть и записи. Хочу зачитать вам самую последнюю.

«…Я так и не успела составить полный список. Перечитывала стихи. Вспоминала людей… Сумерки. Вон уже идет моя команда, а столько еще всего недописано, недодумано…»

– Татьян, это нас она называла командой. Я помню тот день: мы идем с речки, а она что-то записывает в тетрадь. Как жаль, что мы больше не увидимся.

И в этот миг Торик остро осознал, что у него больше нет ни одной бабушки. Завял последний цветок «уходящего поколения». Да и Кедринск напрочь выпал из взрослой жизни Торика, оставшись светлым детским воспоминанием.

Он привычно заглянул в Зашкафье, ощутив его теперь крохотным – не развернуться. Впрочем, шкаф стоял на том же месте, по-прежнему полный манящих книг. Торик потянулся и взял одну наугад с бабушкиной полки – «Сад непрерывного цветения». Машинально перелистнул несколько страниц. По комнате закружилась бабочка, на секунду показавшаяся живой. Но нет, засушенная, видимо, пряталась между страниц книги. «В этом она вся», – сказал бы дядя Миша…

Торика накрыло воспоминание – о цветах, травах и бабочках, которые во множестве оставляла в книгах бабушка. И вовсе не оттого, что не ценила книги или отдельных авторов. Просто эти неброские и когда-то живые сущности представлялись ей не менее ценными, чем многократно прочитанные страницы. Они напоминали ей о былом, о лете. А Торику сейчас напомнили о временах, когда бабушка еще была жива. Поскольку теперь и она сама осталась лишь бабочкой, бережно засушенной Судьбой меж страниц книги ее долгой жизни…

Прежде чем окончательно уехать, он навестил Двудомик. Мрак и запустение. Полки-кровати стояли пыльные, наискось брошен поддон, где сушили яблоки. Книги и журналы с полок исчезли, теперь их место заняли невнятные тряпки. Закрыв дверь, Торик вздохнул: без хозяев Двудомик умер, превратился в заброшенный сарай.

Попрощавшись с тетей Таней, Торик ушел. Пусть автобус увезет его поскорее из этого грустного места в привычную городскую жизнь.

* * *

Декабрь 1995 года, Город, 30 лет

Внезапно зазвонил телефон. Торик схватил трубку, быстро что-то ответил и объявил:

– Копейкина велела через пять минут собраться для важного сообщения.

Главная новость была простой: фирма взяла в штат нового руководителя. Свежеиспеченный коммерческий директор Сигизмунд Алиевич Купфервассер оказался высоким мужчиной средних лет довольно плотного сложения. Черные очки с болезненным блеском, чернокудрая шевелюра и пышные усы сразу делали его похожим то ли на таракана-переростка, то ли на комедийного шпиона. Сложная фамилия запоминалась с трудом, поэтому довольно скоро все, и даже Копейкина, за глаза называли его просто Вассером.

Заканчивая собрание, Копейкина наказала всем «выполнять распоряжения нового руководителя и слушать его беспрекословно, как мать родную, то есть меня». Все сдержанно похихикали и разошлись.

* * *

Февраль 1996 года, Город, 30 лет

Давняя мечта сбылась до уныния буднично. Позвонил Влад и сказал, что Торику привезли заказ – материнскую плату и винчестер. Модели они выбирали вместе и очень придирчиво. Неужели! Ради такого случая Торик на полдня отпросился с работы и умчался получать покупку. И, пока вез на троллейбусе заветный пакет домой, душа безмолвно пела глупую песню из детства: «И неясно прохожим в этот день непогожий, почему я веселый такой». Так и было – никто вокруг и представить не мог, что именно он везет.

Торик разложил все части на диване, достал пару отверток и собрал этот конструктор. Но включить не смог: в суете забыл о двух кабелях – от монитора к видеокарте и от винчестера к материнской плате. И он опять бросился на улицу, ждал троллейбус, не дождался, махнул рукой первой попавшейся легковушке, и вот он снова у Влада.

Тот смотрит на него со своей печальной всепонимающей улыбкой и говорит: «А я все думаю, когда ты явишься за ними». И Торик судорожно отсчитывает рубли, их немного не хватает, потому что расплатился с водителем не глядя, но Влад великодушно позволяет занести позже: знает, что клиент никуда не денется. Снова троллейбус нестерпимо долго тащится до дома. Детские игры во взрослый конструктор. Пуск. Умммм… пи-ип. Благословенный и такой знакомый звук. Работает!

Компьютер без крышки и монитор так и стояли на диване: у Торика не было ни сил, ни желания как-то организовать себе условия для работы. Он метался по комнате, хватая то и это, периодически падал на колени и творил.

Дискетка с ДОСом и Нортоном, сидишник с дистрибутивом «Винды». Мучительно долгое переписывание драйверов… Все! «Винда» поставилась. Можно обживаться. Ура! Торик не мог поверить своему счастью – как давно он мечтал иметь дома собственный компьютер!

Задумчиво огляделся – где же будет жить его новый друг? Торик запустил установку Дельфи, а сам обходил квартиру в поисках подходящего места. Подальше от окон, чтобы не увидели. Штука дорогая и престижная, а народ сейчас шальной… Вот где бы пригодилась «темная комната», как была дома у Семена! Не в туалете же держать компьютер! О, вот оно!

Шкаф подходящих размеров – если убрать все с этих полок, а верхнюю снять, пожалуй, влезет. Выгрести все из шкафа – дело нескольких минут.

Дельфи уже поставился. Эх, как хочется скорее взяться за дело! Горестно вздохнув, Торик с сожалением выгрузил систему, прикрутил крышку и понес компьютер на новое место. Идеально! Чуть высоковато, но это ничего – можно на стул класть подушку, будет в самый раз. Торик закрыл дверцу и придирчиво огляделся – шкаф как шкаф. Открыл – компьютер готов к работе. Ура!

И тут Торик задумался. Он столько лет мечтал о том, что у него будет свой компьютер, а вот о том, что именно он на нем будет делать, представлял слабо. Где-то в глубине души он понимал, что хорошо бы снова приняться за прибор, но там таился туман непонятного – с чего начать, что делать, куда двигаться. Неизбежно подтянулась лень. И Торик малодушно решил, что прибор пока подождет. Пока же он решил заняться программированием музыки. Кое-какие наработки у него уже были. И теперь можно будет развернуться в полную силу.

* * *

Пару раз они с Катей сходили в кино. Здесь «общим знаменателем» оказались комедии. Еще несколько раз ВелиБар переправлял Торику пригласительные на спектакли, и тогда они ходили в театр. Выходя после просмотра спектакля «Гнездо глухаря», который им обоим очень понравился, Катя смеялась и вспоминала яркие реплики: «А плохие бананы я что же, сама кушать буду?».

В этот вечер они пошли к нему и Катя осталась до утра. Все происходило, словно само собой, очень естественно и логично. Оба радовались новому витку отношений, впрочем, не возлагая больших надежд на общее будущее. Им было хорошо, спокойно и надежно вместе. Катя работала в аптеке, поэтому знала о контрацепции все. И это тоже многое упрощало.

Утром, когда Катя собиралась на работу, она просто сказала: «Мне надо будет завести у тебя зубную щетку. Ну и так, пару вещиц. А то вдруг я еще раз к тебе зайду, да?». Оба рассмеялись, но так оно и вышло. Она не стала к нему переезжать всерьез, лишь принесла немного одежды, для которой легко нашлась полка в шкафу. В ванной поселилась вторая зубная щетка – импортная, переливчатая, с непривычно толстой ручкой – и фигурная расческа, похожая на черного ежика. А в остальном жизнь Торика почти не изменилась.

Так они и жили. Встречались раз или два в неделю. Никогда не звонили друг другу на работу. Но не было и эксцессов – никто из них не пропадал на неделю неизвестно куда, не мучил другого ревностью или приступами внезапной хандры. В этом море нестабильной жизни они нашли друг друга.

* * *

Март 1996 года, Город, 30 лет

Вассера взяли в фирму не зря. Он сразу начал действовать. В стране вышел закон о налоговых льготах для предприятий с большим количеством инвалидов. Вассер предложил использовать эту возможность «для экономии бюджета».

Сказано – сделано. Организовали новую маленькую фирму, где должны были работать почти одни инвалиды. Таким компаниям полагались огромные льготы. А значит, через нее можно гнать все крупные платежи, резко снижая налоги и сборы по фирме в целом. Подход «честный вор», когда все понимают, что обманывают, но и законы вроде как соблюдены.

Оставался только один вопрос – а что именно должны делать инвалиды? Понятно, что не мешки грузить, но что? Первую из инвалидов, Галю, отправили к Торику с неопределенным пожеланием «пусть хоть компьютер осваивает что ли».

Галя оказалась невысокой рыжей и веснушчатой девушкой, ответственной и добродушной. Так могла бы выглядеть повзрослевшая Пеппи Длинныйчулок. При этом она сильно хромала, поскольку нога чуть выше колена переходила в протез до самого пола. Работать с компьютерами Гале еще не приходилось, но, к удивлению Торика, набирать тексты она научилась довольно быстро. Дело пошло веселее: теперь нашлось, кому набивать базу, а сам Торик смог сосредоточиться на программах.

Для остальных инвалидов – Нины, Лиды и Тимофея – организовали «Службу копирования», специальную комнату, для которой закупили несколько копировальных аппаратов.

Тимофей искренне верил в Бога, но почему-то считал, что Бог сможет понять его и услышать, только если говорить с Ним по-французски. Для этого пришлось освоить язык, и теперь каждая молитва естественным образом начиналась со слов «О мон дье!».

Нина, очень полная женщина «с широкой душой», как она сама о себе говорила, с трудом выдерживала работу в помещении даже полчаса. Ей постоянно был нужен свежий воздух. А симпатичная и стройная Лида работала очень четко, общалась приветливо, почти ничего не ела, зато потом внезапно пропадала на день, а то и на два. Торик поначалу подумал, что она просто безответственная, но Галя раскрыла ему эту тайну. Оказывается, те дни, когда Лида не выходит на работу, она лежит в больнице на интенсивной терапии, а без этого давно бы уже загнулась.

В общем, Торик понял, что инвалиды в принципе ребята неплохие. Но странностей у них хватало. А за каждый допущенный ими промах доставалось почему-то Торику.

* * *

На этом нововведения не закончились. Теперь фирма арендовала желтый длинноносый автобус, на котором все желающие могли приехать на работу или отправиться домой. Здесь расчет был на то, что люди не только перестанут опаздывать, но и будут приезжать на работу несколько раньше, а уезжать позже, чем нужно. На лестнице устроили будку, в которой разместился вооруженный охранник.

С одной стороны, Вассер вроде бы улучшил условия для сотрудников. С другой – на ближайшем собрании он объявил:

– По итогам производственной деятельности зарплату сотрудникам в ближайшие три месяца выплатить не представляется возможным… Впрочем, если подумать, вам же это лучше! Вы не потратите деньги напрасно, а это колоссальный выигрыш в долгосрочной перспективе!

Фраза «вам же это лучше» тут же стала крылатой, ее повторяли друг другу с горькой иронией.

Но последней каплей стало, что зарплатники принялись загружать работой Торика в три раза активней. Причин для этого хватало: постоянно меняется законодательство, внутренние подразделения то сливаются, то разделяются. Система «1С» в те времена еще не появилась, а свои программисты, по мнению зарплатников, были обязаны уметь все. Теперь Торик в полной мере осознал, на что жаловался Филин. А ведь у того объем работ был куда меньше!

Бедный Торик. Бедный Йорик!

Глава 14. Нереальная реальность

С тобой

Проводит ночи тридцать первая весна…

«31-я весна», группа «Ночные снайперы»

Май 1996 года, Город, 31 год

Свою тридцать первую весну Торик встретил с Катей. Но день рождения, каким бы хорошим он ни был, проходит, а мысли остаются. Почему-то именно ко дню рождения философские мысли всегда линейно группируются. Хотя нет, еще один пик осмысления бывает где-то в районе Нового года. Год по календарю, год жизни, внешние события и внутренние итоги…

Торик в очередной раз задумался о жизни. Нагрузки на работе с каждым днем растут, а перспективы становятся все более сомнительными. Как-то вечером он позвонил отцу, просто поговорить и посоветоваться. Получилось так себе. Отец завел извечную песню: «Работа – от слова “раб”. Всем трудно, только трудности везде свои. Менять работу даже не думай! Кормят тебя? Возят? Вот сиди и работай, пока не выгонят. В стране черт-те что творится, сейчас не время менять коней. Радуйся, что вообще есть работа. На работе надо работать. А отдыхать дома. Ты вообще отдыхаешь?»

Что тут скажешь? Что он приходит домой и включает компьютер? Что единственное время, когда он по-настоящему отдыхает, это когда с ним Катя? Что он уже и сам забыл, когда встречался с друзьями. Кстати… А это мысль. Выходит, все-таки не зря поговорили с отцом.

* * *

В субботу они созвонились с Семеном и решили встретиться. Не по делу, а просто так, пообщаться. Торик пригласил его к себе. Семен опять раздобрел, стал еще шире в плечах. Посидели, попили пива, вспомнили прошлое, помянули бабушку Софию: Семен ведь тоже ее знал, хотя и видел в Кедринске всего пару раз. Но бабушкин сад тогда впечатлил даже его.

Оказалось, Семен работает в кооперативе у какого-то мужика. Платят не особо, зато нет контроля: когда ушел, когда пришел. Главное, чтобы заказы успевал отрабатывать и чтобы клиенты не жаловались на качество ремонта.

Поговорили о музыке. Семен рассказывал, как его пригласили в ресторан поиграть сессионным музыкантом. Материал незнакомый, репетиций нет. Никакого удовольствия. Вместо оплаты просто напоили после выступления. В итоге Оксана категорически запретила ему такие «подработки». Вот Боря Курбатов – тот зацепился, играет в группе, но там басист уже есть. Ярик устроился в ночной клуб. Имеет успех и даже фанатов… когда доползает до сцены.

– Хотел спросить, ты не против, что к тебе Вика иногда шастает?

– Да пусть ходит. Хотя, знаешь, был прикол. У меня как раз подруга дома, и тут заявляется Вика.

– И чего? Картина Репина «Не ждали»?

– Да взрослые люди все, давно не в школе. Но мне не хотелось их знакомить.

– И что, не пустил ее?

– Отправил купить пряников. А как ушла, подругу быстренько проводил. Так что все нормально.

– А подруга не обиделась?

– Да нет вроде. Она у меня спокойная, без лишних нервов.

– Ых, – выразительно вздохнул Семен. – Неужели такие бывают? Я иногда думаю, может, я того… Слишком рано женился? Сейчас бы тоже подруга была… без нервов.

– Ты человек семейный. Это я – перекати-поле.

– А в школе было все наоборот!

Разговор переключился на другое.

– А ты так и бросил ту затею… с электроподогревом?

– Я разочаровался. Одно время пытался подцепить прибор к компьютеру. Помнишь, были «Спектрумы»?

– Конечно, сколько я на нем в игрушки рубился!

– Ну вот, а я надумал через него сделать управление погружениями.

– И как, сделал? – В голосе Семена явно прозвучало сомнение, хорошо приправленное иронией.

– Какой там! «Спектрум» работал очень нестабильно, программу толком записать не на что. И потом: как снять сигнал?

– Так меня бы спросил! Я тогда поставил на всякий случай быстродействующий АЦП, давай покажу. У тебя сам ящик-то живой?

– Живой. Сейчас принесу. Ты мне прямо новые горизонты открываешь! – бросил Торик, не подозревая, что так оно и есть. Буквально.

– Смотри. – Семен ловко откинул крышку, брезгливо сдул пыль и аккуратно раздвинул два шлейфа. – Вот он, стандартный параллельный порт, можешь его программой читать с любой дискретностью. Хотя реально задействовано всего двенадцать разрядов.

– Да ты что! – обрадовался Торик. – Я тут всю голову сломал: как получить сигнал? А ты молодец!

– А то! Ладно, давай еще по кружке, да пойду я.

* * *

Иногда Катя приходила, и они просто вместе смотрели фильмы на видео. Торик все настраивал, удобно откидывался на диване с краю, а Катя ложилась на бок во весь диван, клала голову ему на колени, тщательно расправляла волосы и так и лежала где-то полфильма. А потом потягивалась, садилась рядом, тихо вздыхала и склонялась к нему на плечо. Торик стал смотреть меньше фантастики и больше лирических комедий. Впрочем, такое разнообразие его тоже устраивало. Киоск видеопроката располагался как раз между домом Торика и аптекой, где работала Катя, так что иногда кассеты выбирала и приносила она.

Им очень нравился новый фильм «Американский президент» с Майклом Дугласом. Оттуда в лексикон добавились забавные цитаты и шуточки. Например, когда Кате случалось немного задержаться, Торик спокойно готовил ужин на двоих, зная, что она все равно придет. А когда она все же приходила, встречал ее ритуальным вопросом: «Снова застряла на развязке Дюпон?» В ответ она устало улыбалась, молча мыла руки, обнимала его, неизменно поправляла прическу и проходила на кухню. Она тоже знала, что он ее ждал, приготовил ужин, и теперь все будет мирно и хорошо. Их взаимные ожидания всегда оправдывались.

Это была очень приятная тихая заводь. Порой Торик думал, что он просто не смог бы выдержать прессинга работы в «Оптиме», если бы не эти уютные встречи с Катей. Она придавала ему сил, чтобы переносить трудности жизни, как бы пафосно это ни звучало. Он не пытался размышлять о том, что же нашла в нем Катя, чего хотела она. Катя выбрала его, она была рядом – тихая, спокойная, ласковая. Им хорошо вместе. И так будет всегда.

* * *

Как-то вечером Торик снова достал прибор, усмехнулся, вспомнив встречу с Семеном, протер крышку прибора и включил его. Индикаторы светились, судя по всему, прибор работал. Ладно, пока выключаем. Стандартный параллельный порт? Надо же. Все-таки Семен молодец, еще тогда подумал о возможных расширениях. Параллельная шина плотно вошла в гнездо порта. «Интересно, не сожгу я этой штукой принтерный порт?» – кольнула шальная мысль – все-таки это был его единственный и такой долгожданный компьютер. Да вроде не должно быть никаких эксцессов. Если уж Семен использовал стандартный порт, наверняка знал и формат обмена, и нужные штырьки.

И все равно страшно. Эх, была не была! Торик воткнул другой конец кабеля в принтерный порт компьютера, порывисто вздохнул и запустил прибор, но приготовился при малейших признаках опасности тут же все выключить. Уф, вроде обошлось. Аппаратная связь есть. Теперь дело за программой.

Разработка программы чтения данных заняла почти неделю. Точнее, не так. Самой программой он занимался всего два вечера. Еще два вечера они провели с Катей, а в оставшиеся три дня он приходил с работы таким усталым и вымотанным, что сил хватало только наскоро поужинать и усесться за очередную «бродилку», где можно ни о чем не думать, полностью погрузившись в мир игры.

Еще через неделю получилось не только принимать данные с нужной скоростью, но и записывать их на диск. На тот гипотетический случай, если однажды он научится пусть не расшифровывать их, но хотя бы извлекать полезную информацию. Эта часть плана пока была самой туманной и неопределенной.

В воскресенье Торик так и просидел бы целый день за компьютером, однако за окном сверкнуло, потом еще раз, загрохотало и дробно застучало по стеклу. Он встал и пошел задернуть штору, но остановился, глядя на улицу. В неверном свете молний небо выглядело просто демонически. Июньские поздние сумерки, подсвеченные рыжими фонарями, словно спорили с разгулявшейся стихией. Деревья метались, как неприкаянные души, а шальные прохожие скорее бежали к спасительным дверям. Торик поежился.

Что ж, теперь осталось выбрать время и записать данные одного из реальных погружений. Места на диске хватало, программа и аппаратная часть работают, остальное – дело техники.

И день настал. Торик постарался расслабиться, улегся под сетку, закрыл глаза. Голову привычно щекотали теплые волны. Тихо пришел сон…

* * *

…Запах чего-то старого, немного печного дыма и совсем чуть-чуть – талого снега. Не знаю почему, но он всегда сопровождал Гнездо. Иногда мне казалось, что так дом помнит бесчисленные зимы, выпавшие на его долю. Движение. Скрип половиц. Гудение трансформатора на старом округлом холодильнике. Длинный стол, а за ним, на подоконнике – галерея цветочных горшочков. В самых маленьких – кактусята, а в тех, что побольше, чего только нет. Дом бабушки Софии, Гнездо. У бабушки цветут глоксинии, чайные чашки их цветов ни с чем не спутаешь. Значит, это довольно давно, потом она перестала их выращивать.

Мое Зашкафье. Книги. Провожу пальцами по стеклу шкафа и чувствую, как стекло привычно подрагивает в ответ. Иду дальше. Комната Андрея. Вся стена оклеена сигаретными пачками, причем даже двух одинаковых нет. Его знаменитая коллекция. Значит, сейчас он в армии или совсем скоро туда отправится. Ничего себе меня занесло, далековато! Прохожу дальше. У входа в зал неизменно висит старинный барометр с надписью «ВЪл. Сушь» – «великая сушь».

На улице вдалеке прокричал петух. Позади над пустым столом кружатся две мухи. Я их не вижу, но ухом отмечаю пируэты их полетов. Сколько же всего хранится в наших воспоминаниях! Зал обычный, как всегда. Вот сервант, на нижней полке посуда, на верхней – всякая интересная всячина. Вот муранский стеклянный шар с навечно застывшими переливами причудливых цветов и капель. Вот фарфоровый мешочек с вылезающим из него поросенком. Мордочка у поросенка веселая, а на мешке надпись «1000000 фунтов». Старая шутка или сказка? А меня тем временем влечет обратно, я разворачиваюсь, чтобы мимо зеркала выйти из зала. Зачем я сюда приходил? Никого не встретил, ничего не взял. Просто огляделся, покрутился и…

…И тут вижу, что зеркало висит не совсем так, как обычно. Я приостанавливаюсь, берусь за оправу зеркала, тяну ее на себя… А зеркало в моих руках вдруг поворачивается, как дверца, за которой виден проход на улицу.

Которого в доме никогда не было! Там нет даже дыры в стене. А теперь откуда-то взялся проход – достаточно широкий, чтобы можно было туда пролезть. Я высовываю голову. Там, дальше, все как обычно – дорожка из нижнего сада в верхний, заросли сирени, Двудомик, рядом с ним пара тополей. Я проталкиваю голову и плечи в эту новую дыру, хочу вылезти и посмотреть, но… внезапно вывинчиваюсь из сна.

* * *

Торик неспешно выпутывался из медных объятий сетки Фарадея и размышлял. Что это было? Почему за зеркалом? Откуда там дыра? Судя по обстановке, это примерно 1972 год, Торик учится в первом классе. Но ни тогда, ни до, ни после никаких дыр в доме не было, это совершенно точно. Может, тогда это был обычный сон, где бывает что угодно? Фантазия? Вряд ли. Абсолютная точность и яркость воспоминаний указывали на обычное погружение, и это явно был мир Торика. Но… не совсем настоящий. Параллельный? Сказочный? Или… он сходит с ума? А вдруг так выглядит самое начало безумия? Он потряс головой, отгоняя пугающие мысли.

Как рассуждал бы серьезный ученый? Единственный случай мог быть случайностью, ошибкой, погрешностью. Вот только… Даже тысяча подтверждений не доказывают, что теория верна. Зато хотя бы одного опровержения или противоречия достаточно, чтобы понять, что теория ошибочна. Значит, мы что-то понимаем неправильно.

В чем же ошибка? Мы считали так: прибор – открывает – канал – в наши – воспоминания. Всего пять слов. И каждое из них может оказаться предателем.

Не прибор? Но явление возникает не когда угодно, а только когда мы используем эту штуковину. Не открывает? Возможно. Но что тогда? Приоткрывает дверь? Запускает нас? Это не меняет сути. Не то.

Не канал? Здесь уж совсем вряд ли. Идет физический обмен данными. Стоп! А данные-то у нас записались? Торик судорожно посмотрел на экран. Да, все в порядке, вот новый файл, двоичный, какие-то данные там есть. Обрабатывать их мы все равно не умеем, значит, пока просто сохраним на будущее.

Не наши? Интересно. А что, если это не наши воспоминания? «А вдруг я окажусь не в своем уме, а в чужом, например, в Мэри-Эннином?» – спрашивала себя Алиса. Тоже не сходится. Пусть это воспоминания не Торика, а кого угодно другого – кота, бабушки, соседа, летящего мимо сокола – неважно, все равно никто из них не смог бы увидеть в доме дыру, которой там никогда не было!

Не воспоминания? По спине пробежал знакомый холодок чуйки.

А что тогда? Здесь может работать более сложный механизм. Скажем, не только воспоминания, но и… что-то еще? Очень похожее на сны. Что-то гибридное, между реальными воспоминаниями и иллюзорными фантазиями, в которые окунают нас сновидения.

Спину снова тронул холодок. «Сердце, тронутое холодком…» Истина где-то рядом? Впереди ждут новые открытия? Кто знает, что еще можно найти в погружениях, если научиться лучше ими управлять, тоньше слышать свой мозг или… с чем там мы взаимодействуем?

Это надо было с кем-то обсудить. С кем-то уже знакомым с расстановкой сил. С кем-то близким по духу. Пожалуй, пора позвонить Стручку. Пусть в прошлый раз они поговорили довольно холодно, но за три года времена изменились. Да и Торик пойдет к Олегу не просителем, а просто другом, как бывало раньше. Возможно, Стручок расскажет что-нибудь новое, может даже наведет на интересные мысли. Кто знает? У него это всегда неплохо получалось. Да, надо ему позвонить.