Текст книги ""Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25 (СИ)"

Автор книги: Влад Лей

Соавторы: Жорж Колюмбов,Сергей Карпущенко,Александра Шервинская,Павел Матисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 353 страниц)

– Спокойно-спокойно, – золотистый силуэт отлетел от меня подальше. – На источник данного мира я не претендую.

– Эон? – узнал я голос и кучерявую голову с большим носом. – Что ты здесь забыл?

– Почувствовал сильные возмущения в пране и решил проверить, что произошло с моим коллегой Орбом. Похоже, он все-таки пал от рук одного из собственных созданий. Какая ирония.

– Какова твоя роль во всей этой истории? Почему вы решили уничтожить наш мир? – вопросил я твердо.

– Не могу точно сказать, какими мотивами руководствовался Орб. Он потратил много времени на ваш мир. По всей видимости, Орб устал. Ему стало скучно.

– Скучно⁈ Он уничтожил мир из-за скуки⁈

– Это его творение, поэтому он считал себя в полном праве. Вероятно, Орб хотел начать сначала.

– И ты ему помогал?

– Ответ отрицательный, – ответило божество. – Мои цели здесь совершенно иные. Я узнал про намерения Орба провести глобальную перестройку мира и попросился, хм… в ученики, так скажем. Здесь мне выпала возможность провести исследования в области генетики, поработать над видоизменениями живых разумных организмов.

– Модификаторы? – понял я.

– Да, это и есть мой проект. Орб занимался Пробудившимися и Разломами, я же разрабатывал базу в виде модификаторов.

– Выходит, ты просто издевался над нами? Проводил исследования, словно люди были для тебя подопытными лабораторными крысами!

– За все есть своя цена, – ответил Эон невозмутимо. – Да, я изучал определенные аспекты по приглашению Орба, однако у меня имелось и что предложить жителям погибающего мира. Орб планировал уничтожить все в любом случае. Я же готов был принять выживших и переселить их души в собственный мир. Существовала только одна загвоздка: моих возможностей пока недостаточно для формирования полноценного измерения и поддержания существования множества живых индивидов. Поэтому я решил провести отбор. Те, кто выживут, получат путевку в иной мир, получат второй шанс. Для этого нам и пришлось значительно сократить популяцию. До окончания эксперимента оставалось не так уж и далеко. Самые сильные, смекалистые или жадные – для меня не принципиально, получали шанс на второе рождение. По всей планете выжило приблизительно девяносто тысяч разумных.

– Серьезно? Только в Царицыне несколько тысяч проживало ведь, – удивился я.

– Ваш город существенно выделялся на фоне остальных поселений благодаря твоим модификаторам, так что смог держаться намного дольше других.

– Выходит, это все было одной большой игрой на выживание? Те, кто смогут продержаться, переходят в следующий тур? Королевская битва, чтоб вас черти драли!

– Королевская битва? Сей термин происходит из твоего мира?

– Есть такой жанр игр, в которых в живых должен остаться только один, – пояснил я.

– Любопытно. Я, знаешь ли, активно изучаю человеческое творчество, поэтому обязательно ознакомлюсь и с данным жанром.

– А ты та еще мразь, Эон, – сплюнул я.

– Что? Почему? – искренне удивилось божество. – Я предлагал спасение для тысяч людей! Разве это в вашей культуре является отрицательным поступком?

– Да, но при этом погибли миллионы людей!

– Они бы погибли в любом случае.

– Хорошо, перефразирую. Ты занимался бесчеловечными исследованиями на живых разумных, экспериментировал и калечил.

– За возможность получить второе рождение приходится платить свою цену, – повторил демиург.

– Ага, скажи это тем, кто не дожил до финала и при этом хлебнул дерьма по полной. Вот поэтому ты и мразь.

– Не согласен с таким определением, но предпочту не спорить с тем, кто контролирует источник праны данного мира.

– Где мы? И что этот источник вообще делает?

– Орб обустроил святилище на спутнике, который вы зовете Луной. Здесь, под толщей породы легче прятать излучение источника, которое могут заметить некоторые чувствительные приборы.

– Мы на Луне⁈ Жесть, не думал, что когда-нибудь сделаюсь астронавтом, – хмыкнул я и поднял артефакт в воздух. – Один маленький шажочек для зомби, и большой шаг для всего человечества!

– Что касается источника, то он управляет многими процессами в известном тебе мироздании, а также предоставляет энергию, необходимую для функционирования мира.

– Энергию? А разве не Солнце там дает Земле энергию? – поднял я бровь.

– Солнце является симулякром, как и многие другие глобальные объекты. Муляжи, другим словом. Не думаешь же ты, что подобный объект, дарующий бесплатную энергию, может существовать столь длительное время?

– Ну там термоядерный синтез, все дела…

– Костер либо быстро прогорает, либо быстро тухнет. Миллионы и милларды лет подобные объекты существовать не могут, – ответило божество.

– Капец, солнца не существует! Что за дичь! Лучше бы я этого не знал. Теперь спать спокойно не смогу…

– Ученые вашего мира уже достаточно близко подошли к разгадке некоторых вопросов. При подобной огромной симуляции все равно возникают парадоксы. Либо на макро, либо на микро уровне. Некоторые такие парадоксы ученые пытались объяснить теорией струн или темной материей, но, разумеется, это все ограничения текущей модели, устроенной Орбом. Достаточно стандартная модель, используемая во многих мирах.

– Ладно, не грузи мне мозги, они после смерти особо чувствительны. Что теперь будет с нами? С миром, с источником?

– Старшие боги обязательно заинтересуются смертью Орба, поэтому проведут расследование и определят ответственных, тех, кто будет проводить профилактику. Мир может существовать без контроля в течение тысяч и десятков тысяч лет. На жизнь смертного вполне себе хватит.

– То есть мы можем продолжить жить, но уже без этого божественного надзора? И без Разломов?

– Ты все правильно понял. Разломы активировать некому.

– А сам ты случаем не получишь некую выгоду со всего этого? Не просто по доброте душевной ты же послал ко мне Эда?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо ответил Эон. – Если кто-то передал тебе артефакт для убийства Бога, эти дела меня не касаются. Что же насчет источника, то я действительно собираюсь подать запрос старшим богам, чтобы получить хотя бы осколок. Тогда я смогу создавать более детализированные и стабильные миры.

– Ты все это спланировал, не так ли?

– Ты переоцениваешь мои возможности. Мало кто мог предположить, что смертный в твоем положении сможет одолеть полноценное Божество. Такое предсказать и спланировать невозможно в принципе. Слишком много различных факторов. Поэтому разумные и не перестают меня удивлять. Люди восхитительны! – произнес демиург добродушно.

Все-таки мы с ним слишком различаемся. Божества мыслят иными категориями. Психопат на психопате и безумцем погоняет.

– Если мне удастся получить осколок, я смогу создать чуть более обширный мир, где вполне себе поместятся все выжившие из вашего мира. Божественные эксперименты окончены. Поздравляю с победой! Приз в гонке на выживание – новая жизнь в ином, интересном и захватывающем мире.

– А если я откажусь?

– Зачем тебе отказываться? Все твои друзья и близкие перейдут с тобой в новый мир. Я верну вам изначальный облик. От приобретенных способностей, правда, вам придется отказаться. Однако в новом мире у вас будет возможность развить определенные навыки. Я долго работал над концепцией и наполнением нового мира, поэтому вам должно понравиться!

– Мой дом здесь, – покачал я головой.

– Ты желаешь остаться? В мире, где все еще полно опасных монстров, а цивилизация пала? – уточнил Эон.

– Именно так. Мы будем восстанавливать утраченное и когда-нибудь построим новую цивилизацию!

– Интересное решение, – задумчиво протянуло Божество. – Смертные не перестают меня удивлять.

– Вот только у меня будет определенная просьба, – добавил я. – Это ведь правда, что выжившие, в особенности модификанты, больше не могут иметь детей?

– Правда. При разработке модификаторов я позаботился о данном нюансе. Согласись, это несколько жестоко: впускать новые души в мир, который вскоре будет уничтожен. Как видишь, и божество способно проявлять заботу о разумных!

– Тоже мне забота, твою налево! – фыркнул я. – Многие модификанты хотят иметь возможность продолжить род. Как мы без наследников цивилизацию восстанавливать будем? Вон Рыки наши регулярно стараются, а щенят так и не принесли. К тому же некоторым бы хотелось вернуть себе свою человеческую внешность, а то из-за твоих экспериментов они превратились в натуральных чудищ.

– Я позабочусь о данных нюансах, – заявил Эон. – Вскоре появятся новые типы модификаторов, и выжившие смогут откатить изменения. Над продолжением рода мне придется поломать голову, ведь вы стали слишком уж разными видами. Скорее всего, придется использовать исходный геном, и тогда потомок не будет наследовать приобретенных вами модифицированных черт.

– Да! – согласился я. – Не хватало еще, чтобы у меня уродились четырехглазые или ушастые упырята…

– Я могу вернуть тебя в родные места, если желаешь.

– Знаешь, я пока лучше подожду здесь, рядом с источником, – покачал я клинком. – Скоро твои старшие боги явятся?

– Обычно они достаточно пунктуальны.

– Вот и отлично. Принеси мне пожрать, хорошую кровать и… Лольку для компании. Ткачиху Шильман то есть.

– Я понял, о ком идет речь. Не кажется ли тебе, что отдавать указы Божеству – слишком дерзко для смертного?

– Сегодня я убил одного такого надменного выскочку, так что имею право побыть в шкуре наглеца!

– И почему вы все так похожи? – заметил Эон осуждающе. – В качестве исключения я выполню твои требования. Ожидай.

Спустя небольшой промежуток времени божество действительно притащило мне большую кровать и стол, уставленный различными яствами. После смерти всегда хотелось есть, так что я быстро набил желудок. Затем из портала вывалилась взбудораженная Лолька.

– Че происходит⁈ Где я? Карл! Че за хрень вокруг сияет⁈

– Иди сюда, мне нужна твоя помощь.

– Что случилось⁈ – обеспокоенно вопросила пигалица и подошла на дистанцию атаки.

Я быстро схватил мелкую в охапку и отправился на боковую. После сытного обеда следовало хорошенько поспать.

– Да что происходит⁈ Разломы вдруг все закрылись! Ты победил⁈

– Ага. Планета спасена, теперь самое время вздремнуть. Если Эон или другие Боги заявятся, сразу буди…

– Чего⁈ Зараза зеленая, объясни нормально! Где мы? Что с Орбом? Эон приходил? Какие еще другие Боги? Эй, не смей дрыхнуть в такой момент, я тебе ухо откушу!

Я чмокнул подушку в носик, покрепче прижал и прикрыл глаза. Громкое бормотание и ритмичная ругань мелкой давно стали музыкой для моих ушей. Поганый божок уничтожен, мир спасен, так что можно, наконец, первый раз за все время предаться настоящему, благостному Вечному Сну!

Колюмбов Жорж
Родное гнездо

Пролог

Книга посвящается памяти моего друга, Сергея Афанасьева,

который сделал мою жизнь значительно ярче и громче

.

Желай – не желай, не прокрутишь назад

Отснятой судьбой киноленты...

Илья Резник, «Когда я уйду»

.

…В моем иллюзорном статично-динамичном мире мне вдруг грезится что-то новенькое. Или оно тут было всегда, а я просто раньше не замечал? Что это?

…Она слегка флуктуирует, словно старается укрыться от порывов невидимого ветра, потом замирает и нечеловеческим шепотом долго говорит со мной. Рассказывает, что творится там, снаружи, но мне это мало интересно. Я в смятении, в полнейшем недоумении: как вообще она смогла попасть сюда? Ведь это абсолютно невозможно! Я здесь один, один навсегда, до последней черты, до полного растворения в хаосе… Но вот уже мы с ней спорим, а потом начинаем беззвучно кричать.

– Нет-нет, подожди. Послушай, все очень серьезно: ты сейчас в больнице…

– Да нет же! Ты сама видишь: я здесь!

– Перестань! Это не игра. Твое тело сейчас в коме. Врачи не смогли вывести тебя из этого состояния.

– Правильно, и не смогут. Ведь мое сознание – здесь, значит, и я – здесь!

– Да это понятно. Проблема в том, что там ты долго не протянешь. Услышь меня, пожалуйста! Твое тело медленно умирает. Тебе обязательно надо вернуться!

И вот ведь парадокс! Именно сейчас, не видя ее, я разглядел в ней не только подругу и коллегу по экспериментам, но и женщину. Привлекательную и почти родную. Мне хочется ее защитить, уберечь, быть рядом. Хотя я тут же осознаю, что это смешно и нелепо, поскольку на деле все как раз наоборот: это ОНА сейчас пытается защитить меня от самого себя и спасти из плена!

Я боюсь этой неопределенности и запальчиво перебиваю:

– А может, оно и к лучшему? Давай все оставим как есть? Ну кому я там нужен?

Она замолкает и на миг становится крупнее и ярче, и сразу словно бы значительней, а потом шепчет сплошным потоком, почти без пауз:

– Как «кому»? Да всем нам! И в первую очередь – мне! Ты очень нужен МНЕ. Я не могу без тебя. Это правда. Я много всего передумала с прошлого раза и… Пойми, я такого никогда и никому не говорила, даже когда выходила замуж. Но тебе сейчас скажу. Знаешь, я вдруг поняла, ш-ш-ш...

Я мучительно жду продолжения, а его все нет. Долгие невыносимо тягучие секунды, потом пустые минуты, часы… И я понимаю, что его не будет. Ничего уже не будет. Потому что рядом больше нет ее самой. Она не успела сказать то важное, что собиралась, а я, идиот, только мешал ей вместо того, чтобы выслушать.

Вот теперь мне стало гораздо хуже. До ее появления я существовал хоть в каком-то равновесии, убеждая себя, что мне здесь почти хорошо. Я прошел все стадии принятия неизбежного и – черт возьми! – принял его! Но явилась она. И хрупкий мой ирреальный мир, мое убежище от себя, все сломалось.

Хотя кого я обманываю? Мир моей жизни сломался уже давно. Кажется, вот только что мы все вместе искали истину, первыми в истории добились невероятных результатов. Вышли в космос! Не тот, куда летают ракеты, а другой, но не менее загадочный и опасный. Я побывал по ту сторону бытия (и теперь знаю, что там!), а она ждала моего возвращения.

Нам открылись сокровенные тайны Мироздания. Я владел инструментом, способным дать ответы, которые люди искали веками. Я прямо сейчас знаю такое, что никому и не снилось. Прикоснулся к Вечности. И все это оказалось ненужным. Никчемным хламом.

Где и когда я фатально ошибся? Как получилось, что теперь я стал похож на пассажира в горящем поезде, что несется под откос? Опасность близка и неизбежна, а поделать с ней ничего нельзя. Но начиналось-то все не так, совсем не так!

Времени здесь сколько угодно. И я решил заново построить всю логическую цепочку, что привела меня к этой точке бытия. «Большое видится на расстоянии…»

Я начал вспоминать все с самого начала, перебирая слова и события так и эдак, выкладывая один за одним кирпичики своей жизни. И вот ведь какая штука: лишних не было! Каждый кирпичик был зачем-то нужен, без него общая картинка казалась неполной.

История моя получилась долгой и извилистой, совсем как дорога в песне «Битлз». Интересно, хватит ли у кого-нибудь сил и терпения пройти по ней вместе со мной?

А началось все с самого детства, с кирпичиков…

Глава 1. Торик

Март 1971 года, Город, ул. Перелетная, 5 лет

Анатолий Михайлович Васильев, пяти лет от роду, сидел на полу и играл в свои любимые кирпичики – одинаковые по размерам, но разных цветов: желтые, оранжевые и бледно-голубые. Иногда он обращал внимание на цвета и выстраивал из них пестрые ряды. Но чаще его интересовали формы. Ему нравилось, что из одинаковых и очень простых штучек можно сложить столько всего разного. Кирпичики притворялись то человечками, то машинками, то домами. А могли честно оставаться кирпичами, из которых можно сделать стену, воротца, домик, стол на ножках, да мало ли еще что.

Из приоткрытой форточки слегка тянуло прохладой, но очень не хотелось куда-то пересаживаться, пока все так интересно. Родители изо всех сил старались устроить все так, чтобы он всегда чем-то занимался сам, а не дергал их каждую минуту. И это у них получалось отлично.

У него были мама, папа и три бабушки – так уж вышло. Зато деда – ни одного. Правда, были два пожилых мужчины. Одного все называли дядей Мишей, хотя вообще-то он был братом бабушки. А с другим – совсем непонятно: его никак не звали! Хотя бабушки между собой говорили о нем странное и смешное слово – Жинтель.

Что Толе совсем не нравилось, так это его имя! Какую форму ни возьми, и все получается плохо и некрасиво: Анато-о-олий (будто сказочный персонаж), Толька (похоже на слово «только», ничего хорошего). Даже когда просто позовут «Толь!» и то звучит так, словно говорят о крышах – толь, шифер… Мама рассказывала, что могла бы назвать его Виктором или Романом. И главное, даже повод был! Он же родился точно в День Победы, когда вся страна устраивает парады. Виктор – это было бы здорово, а то какой-то «То-оля», тьфу! Но что поделаешь – имя есть имя, придется его носить.

Буквально в трех шагах сидел папа и монотонно повторял в большой серый микрофон одни и те же странные слова:

– Ульяна Анна три, Сергей Анна Павел! Прием?

Затем ненадолго замирал, слушая, что ему ответит «эфир». Папа сидел в наушниках, но Толя все равно слышал негромкие звуки: обычно папе отвечало шипение, и лишь изредка в нем, как рыбы из глубин, всплывали чьи-то искаженные голоса. Иногда папа оживлялся и начинал быстро говорить совсем другие слова. Но чаще всего просто медленно крутил ручку, осторожно обшаривая весь диапазон.

Радиостанцию папа себе сделал сам. Хотя слово «сделал» тут не подходит, поскольку процесс «делания» никогда не заканчивался. Папа все время что-то дорабатывал, менял одни блоки на другие, читал журнал «Радио» и черпал оттуда новые идеи. Особым предметом гордости папы служили две длинные антенны, развернутые по всей крыше дома.

В комнате уютно гудел мощный трансформатор, приятно пахло разогретыми радиолампами и ароматным сосновым дымком канифоли от горячего паяльника.

Мама готовила ужин. Своей кухни у них не было. За дверью начинался длиннющий коридор, где стояли пять газовых плит, на каждой по две конфорки. Вроде, логично: как раз на десять комнат этого дома. Но часто получалось, что какая-то из женщин затевала стирку и занимала ведрами и тазиками сразу четыре конфорки. А все остальные – как повезет.

Бывало, что ретивых хозяек оказывалось сразу две. Тогда коридор наполнялся душным паром, едким от хозяйственного мыла, а оставшиеся женщины принимались громко кричать и ругаться. В такие моменты Толику казалось, что он живет в джунглях, а вокруг ходят дикие звери.

Но сегодня все было тихо. Конфорок хватало, мама дожаривала мясо, а разомлевшая картошка, укутанная в большое полотенце, пряталась под подушкой, чтоб не остыть.

Мама работала зубным врачом, и это было очень удобно. Во-первых, всего шесть часов в день, а остальное время – свободна. Во-вторых, ей нравилось общаться и помогать людям, а в медицине за это еще и платили.

На минутку заглянув в комнату, мама жестом попросила папу снять наушники.

– Что такое?

– Все уже, закругляйся со своим эфиром. Сейчас ужинать будем.

– Но я еще…

– Нет-нет, все. Вынеси ведро, заодно воды принесешь из колонки, там осталось всего на две чашки.

Папа вздохнул, смирился с неизбежным, положил наушники на стол и стал собираться. Эфир манил неясными звуками далеких стран.

* * *

В тот год, когда родители с маленьким Толиком приехали в Город, работу по профилю сразу найти не удалось. Папа устроился на завод, а мама – в скорую, ездила медсестрой на вызовы. Первое время снимали комнату у какой-то бабульки. Но семье хотелось иметь свой дом.

И тут на заводе возникла оказия. Совсем рядом располагалась целая улица многосемейных домов. Обитатели окрестили их «бараками», хотя они даже на настоящие бараки не тянули: электричество, отопление и газ в них были, а вот воду и канализацию подводить не стали. Жили там в основном семьи рабочих.

В одном из таких вот «бараков» был магазин. Но в управлении завода решили, что он больше не нужен. Освободилась одна комната, ее-то и предложили папе. Поначалу место ему не понравилось, но он все-таки сходил все посмотреть сам. И обнаружил сокровище!

Да, комната одна и маленькая. Зато под ней располагался не скромный погребок на два мешка картошки, как у всех, а огромный подвал размером чуть ли не больше самой комнаты! И это решило дело. Папа согласился временно пожить среди рабочих и даже гордился, что смог раздобыть жилье для своей семьи. Тем более что перспектива в ближайшие годы получить новую квартиру выглядела вполне реальной.

* * *

Когда папа с ведрами вернулся, мама уже почти накрыла на стол. Теперь можно и поужинать. В дверь осторожно постучали.

– Миша, вы дома? – послышался знакомый женский голос.

Папа открыл дверь, за которой обнаружилась его сестра, Азалия. Пестрое платье, округлая прическа, растрепанная ветром, и беззащитный взгляд сквозь очки с невероятным минусом.

– Здравствуйте. Решила посмотреть, как вы тут, на новом месте.

– Заходи, Лиечка! – Мама всегда радовалась гостям. – Мой руки, мы как раз ужинать собираемся. Картошки с мясом положить тебе?

– Ой, мяса-то не надо. А вот если картошечки или еще лучше – капХуски, будет отлично!

Азалия преподавала в университете английский и свободно разговаривала на нем. Иностранные языки порой сказывались у нее даже на русских словах. Свою любимую «капустку» она произносила с характерным британским придыханием, так получалась «капХуска».

– Капусты не обещаю, но огурчиков к картошке положу.

Тетя Аза привычно протерла очки платочком и огляделась:

– А вы тут неплохо устроились!

– Эти два шкафа и тумбочку Миша сам сделал! – похвалилась мама.

– Молодец какой, прямо как фабричные!

– Садитесь, все готово. – Мама выкладывала на блюдце пупырчатые, остро пахнущие огурчики.

– А мне мяса положи, – задумчиво произнес папа и нажал клавишу.

Телерадиола «Лира» неспешно прогрелась, минут через пять мягко зазвучала музыка. Некоторое время слышались только стук вилок о тарелки и песня, что-то о смелых комсомольцах и великих перспективах. Папа поморщился:

– Опять бодряческое поют.

– А ты как живешь, Толя? – спросила тетя.

– Дык ему-то что. Даже в школу пока не ходит, – припечатал папа.

– Мам, ну почему меня так назвали? – грустно спросил Толик.

– Тебе разве не нравится? – удивилась тетя. – Имя как имя. Вот мне всегда непросто новому человеку объяснить, почему я Азалия.

– И почему?

– Ну как же! Бабушка твоя – цветовод. И дочерей назвала цветочными именами – Азалия и Резеда. Красиво, необычно, но нам теперь всю жизнь объясняй. Люди изумляются, спрашивают…

– А тетя Таня?

– Татьяна у нас – старшая. Видимо, тогда еще мама не осмеливалась назвать ее непривычно.

– Папу тоже не стали цветком называть!

– Хм… Интересно, а бывают мужские цветочные имена? – хихикнула тетя. – Его назвали в честь дяди Миши, ты ведь уже видел его в Кедринске, когда был у нас?

Толик кивнул, вспомнив согбенную фигуру с большим горбом, а тетя посмотрела на папу.

– Дядя Миша у нас – легендарная личность, да, Миш?

– Ну, еще бы! – поддержала мама. – Спину сломать в детстве – это ведь очень тяжелая травма, сынок, он вообще умереть мог! Но все пережил и каких больших успехов потом добился – стал инженером, преподавал в московском вузе. И даже женился на актрисе театра.

– Дело не в этом. – Папа доел мясо и теперь был готов к обсуждениям. – Дядя Миша во многом был первопроходцем. Первым в Кедринске завел фотоаппарат, научился отлично фотографировать. Первым освоил радиосвязь и цветные диапозитивы.

– И тебя приобщил, – добавила мама.

– Чем же тебе имя твое не угодило, бедный Йорик, бедный Торик? – вернулась тетя к истокам беседы.

– То-орик? – Толя даже печеньем поперхнулся, до того пронзило его это новое обращение. Мысль мигом переросла в действие: – Ма-ам!

– Даже не мечтай! – нахмурилась мама. – Какую-то собачью кличку выдумали! У тебя нормальное человеческое имя. Как у Анатоля Франса!

– А мне противно быть Толей! Мне так не нравится. Пап, можно я буду Торик? Хотя бы дома, а?

– Лия, ну смотри, что ты наделала, – упрекнула мама. – Теперь у нас собачье имя… Шарик-Бобик какой-то!

– Ну ма-ам, ну пожалуйста!

– Да пусть, может, поиграется? – предложил папа. – Через недельку надоест, и мы со спокойной душой вернемся к нормальной жизни. А ты, Аза, иногда все-таки думай, что говоришь!

– Да я же пошутила!

– Пап, мам, можно я пока побуду Ториком?

– Миша, я против!

– Вер, да ладно тебе. Хорошо, побудь Ториком. Наиграешься – все равно забудешь.

Он не забыл. Этот придуманный вариант имени понравился ему гораздо больше настоящего. Мама с папой постепенно привыкнут. А там – кто знает – может, привыкнут и другие?

Они еще немного поговорили, и тетя засобиралась домой.

– Ладно, пойду я. Спасибо за угощение. Торик! До свидания!

– Ох… – тяжко вздохнула мама.

– Пойду, почитаю, – сказал… теперь уже Торик, вылезая из-за стола.

Мама нагрела тазик воды и возилась с посудой. Папа радостно надел наушники, вновь ускользая в свой призрачно-эфирный мир. А Торик забрался с ногами на диванчик у стены с теплым красным ковром, раскрыл рыжую книгу и погрузился в приключения Винни-Пуха. Оказывается, этот жизнерадостный медведь по ночам страдал от кошмаров, где ему являлись то страшный слонопотам, то неведомый топослонам. Но Пух все-таки победил…

– О, пять-аш, Танзания! – вдруг воскликнул папа. – Надо же! Какой-то радиолюбитель даже там есть! Ни разу такие не попадались!

– Это где-то в Азии? – неуверенно уточнила мама.

– Нет, Восточная Африка, там рядом Занзибар.

– «…Занзибара и Сахары»! – радостно подхватил Торик, услышав знакомое слово. – Так написано в книжке про Айболита!

– Да-да, тот самый. Только Занзибар – это остров, вернее, архипелаг, а Сахара – большая пустыня.

Географию папа знал отлично. Запросто мог по памяти нарисовать от руки любой уголок любого континента. Папа всегда мечтал о путешествиях, но пока странствовал только по «эфиру». Зато уж этому хобби отдавал себя без остатка. Эфир давал ему возможность пусть не увидеть, но почувствовать мимолетную связь с людьми, находящимися в тысячах километров.

Папа торжественно достал карандаш и поставил новую яркую точку на карте мира, что висела на задней стороне его шкафа.

Уже засыпая, Торик уловил первые признаки, что ухо опять разболится. За пять лет уши у него болели раз тридцать. С этим ничего не поделать, только собрать волю и ждать, пока пройдет.

Вот так Торик и жил. Но это «внутри», дома. А было еще и «снаружи».